Текст книги "Искушение чародея (сборник)"

Юлька, взволнованная и очень симпатичная, хоть и немного бледная после дежурства, обняла, поцеловала в щеку. Некоторое время они спорили, но Коля был непреклонен, и Грибкова сдалась.

Через час Герасимов вышел из клиники, ощупывая в кармане куртки холодный флакончик со снотворным. Он ничего не сказал Юле про утренние приключения, но та по-бабьи что-то почуяла и долго просила его не рисковать.

Герасимов остановился у входа в клинику. Вроде бы дело сделано и до вечера заняться нечем. Домой идти он боялся. Вдруг камуфляжники устроили там засаду? Если сесть на метро, можно за полчаса добраться до училища. Там сегодня пересдача актерского мастерства. И тут Коля вдруг понял, что нужно делать. Мысль была очень простая и окончательная, словно последняя пятнашка встала на место. Герасимов даже подумал, что сказал это вслух. Оглянулся – люди спешили по своим делам, никто не обращал на него внимания. Коля принял решение и пошел к метро. На душе было звонко и легко.

* * *

– Ты смотри, кто тут у нас! Неужто в Африке все слоны передохли? – восхищенно завопил Ваня Кожин. В группе он выполнял обязанности паяца, а на сцене, напротив, трагические роли.

– Я ненадолго, – Коля кивнул удивленным студентам и пошел в гримерку. Быстро собрал все, что нужно, положил в пакет и двинулся обратно.

– Эй! Ты куда? Струсил? – продолжал развлекаться Кожин и опешил, услышав от безответного двоечника: «Слонов спасать, дурак!»

Рядом с училищем был укромный дворик. Коля расположился на скамейке под липами и приступил к репетиции. Раз за разом входил в образ, пытаясь вспомнить мельчайшие детали характера, мимику, жесты. Снова и снова, пока в глазах не потемнело.

В ИЭФ он пришел чуть раньше обычного, поужинал в столовой, хоть есть и не хотелось. Заглянул к Садовскому, тот был на месте. Ученый рассеянно улыбнулся, не глядя, протянул однокласснику руку. Коля пошел в комнату охраны, переоделся и сказал дневному сменщику, что заступит раньше. Тот был только рад такому повороту, и через десять минут его уже и след простыл.

В шесть начался массовый исход сотрудников. Коля внимательно отслеживал каждого по списку. К началу восьмого, как и предполагалось, здание опустело. Было без двадцати восемь, когда Герасимов запер входную дверь и поднялся к Садовскому в кабинет. Ученый замер перед компьютером, вперив напряженный взгляд в монитор. Время от времени он что-то стремительно набивал на клавиатуре.

– Все разбежались, – Коля вошел, неуверенно остановился у двери. Пузырек в кармане теперь не холодил, а жег ладонь.

– А-а, тезка! – Садовский снова протянул руку, видно позабыл, что уже здоровались. – Заходи, не стесняйся. Я, как видишь, опять припозднился. Хотя, если честно, это время для работы самое лучшее. Тихо, спокойно, никакой суеты. Ты только не подумай, что я тебя прогоняю. А знаешь, давай-ка чайковского бахнем, чтобы впустую не сидеть. «Сам предлагает», – Коля моментально вспотел.

– Я налью, – Герасимов взял кружку Садовского и пластиковый стаканчик для себя. Сходил в коридор, вскипятил воду, положил пакетики заварки. Теперь снотворное. Отмерять не нужно, Юлька сказала, здесь ровно. Руки немного дрожали, но, кажется, ни одной капли не пролил. Коля понес чай в кабинет. С кружки Садовского показывал язык взъерошенный Эйнштейн.

Ученый принял подношение, подул на воду и с удовольствием отпил чай. Сработало!

– Говоришь, все разошлись? Это потому что работают без цели. Нет, у них, конечно, есть план и график. Но разве это настоящая цель? Разве стоит ради нее из кожи лезть?

Коля покачал головой, напряженно высматривая у собеседника признаки сонливости. Неужели препарат не подействовал?

– Вот именно. Не стоит, – как ни в чем не бывало продолжал Садовский. – Для большинства сотрудников ИЭФ мотивацией стала зарплата и удовольствия, которые они смогут на нее приобрести. То есть пределом мечтаний для таких потребителей является возможность получать блага, не обменивая их на труд. Но это ущербная философия, недостойная мыслящего существа. Взгляни на богачей-капиталистов. Они никак не могут насытиться. Большие дома, длинные яхты, личная футбольная команда, собственный автоклуб. Но обогащение не приносит насыщения. Я уже не говорю о том, что большая часть потребителей так и не доживет до вожделенной финансовой свободы. Нет, Коля, это не наш путь. Только плодотворный труд ради достойной цели может принести человеку истинное удовольствие! – Садовский допил поостывший чай, победно глянул на устрашенного лекцией Герасимова и вдруг отключился. Без всякого перехода, просто осел на стуле, уронив голову на грудь.

Коля оставил ученого похрапывать в кабинете, а сам вышел на улицу. В сумраке блистал канареечными огнями популярный кабак «Нью-Васюки». Все остальное – улица, дома и деревья – тонуло в густой тени. Кто-то негромко окликнул его. Коля напрягся, но это был Фима с неотлучным гигантом Жорой. Тот тащил на плече картонную коробку.

– Что это? – Коля опасливо глянул на здоровяка.

– Компьютер из клуба на замену, – усмехнулся Королев. – Там все самое свежее: Дюна вторая, Вульфенштейн, шпионам нескучно будет. Где Сад? Уже дрыхнет?

– Да, в кабинете спит. И комп тоже там.

– А ты коварный тип, Герасим, – Фима шуточно погрозил Коле пухлым пальчиком. – Хорошо ориентируешься, когда припрет. Возьму-ка я тебя в партнеры. Ладно, это потом. Жора, вперед!

Фима сказал, что за входом могут следить, и поэтому Садовского было решено выносить через бывшее кафе «Адриатика», в котором у института теперь располагалась столовая.

Вскоре Жора со спящим ученым на плече выбрался из стеклянных дверей. Физика для конспирации завернули в занавеску. Фима, тащивший пакет с компьютером Садовского, почувствовал, что Герасимов не идет за ним, оглянулся.

– Эй, а ты что, с нами не едешь?

– Да у меня дом в двух шагах. Дойду сам, чай не барин, – улыбнулся Коля.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами бизнесмен. – Тогда созвон?

– Созвон, – кивнул Коля.

– Только ты осторожнее, старик. Не рискуй, – Фима зябко поежился и поспешил за охранником.

Коля следил за тем, как растворяется в густеющей тьме круглая Фимина спина. Выглядело так, словно Королев тонет в глубоком темном море. «Нет, – подумал Герасимов, – это я тону». Он решительно повернулся спиной к улице и вошел в здание. Нужно было еще успеть загримироваться.

* * *

Коля видел немало фильмов про контрразведку, но отчего-то когда думал о вражеских шпионах, в голове тут же появлялся образ зловредного Штампса из мультфильма «Шпионские страсти». Кадыкастый прохвост с прямым гитлеровским пробором, острым крысиным носом и усиками-стрелочками затмил всех. Человек, который вошел в кабинет, был совершенно другой. Крупный пожилой мужчина, с благородной сединой в кудрявых волосах, окладистой бородкой и приветливым взглядом спокойных карих глаз. Он был похож на преуспевающего писателя или коммерсанта. Вместо украинской вышиванки и хромовых сапог на вошедшем был со вкусом подобранный костюм, а зловещий «вальтер» сменился зонтиком-тросточкой с красивой деревянной ручкой.

– Здравствуйте, Николай Васильевич! Позволите войти? – человек говорил на русском чисто, без акцента. Чересчур чисто. Таким же «дистиллированным» языком пользовались сотрудники Института Времени.

– Э-э… Добрый вечер, – Коля сымитировал рассеянное приветствие ученого, затем изобразил легкое недоумение, – а вы, собственно, кто?

– Я к вам по делу. Извините покорно, что так врываюсь, но тема разговора очень деликатная.

– Хорошо, присаживайтесь, – Коля указал «писателю» на кресло, которое специально отодвинул дальше от стола, зацепив ножкой за тумбочку. Настольную лампу он направил так, чтобы его лицо оставалось в тени. Только бы грим не подвел.

Бородатый опустился в кресло, откинулся на спинку. Не проситель – хозяин положения.

– Скажите, Николай Васильевич, вы никогда не задумывались о работе за рубежом?

Вот так вот сразу, в лоб. Герасимов не ожидал подобной прямоты.

– Зачем, позвольте спросить?

– Мир нуждается в ваших знаниях, а здесь, – бородач брезгливо поморщился, словно нечаянно вступил в грязь, – здесь вы не сможете в должной мере реализовать свои идеи.

– Отчего же? Наш институт хорошо финансируется. Государство заинтересовано в нашей работе, – получилось фальшиво. Будь Герасимов на экзамене, получил бы на орехи. Однако экзамены закончились.

– Сладкие мечты, Николай Васильевич. В России сейчас парламентский кризис. Власти не до вас. А дальше будет только хуже. Слабое правительство, не способное удержать ресурсы, борьба преступных синдикатов за сферы влияния, произвол чиновников на местах и полное бесправие для простых граждан. Ну и, конечно, деградация всех социальных институтов.

– Прямо ад какой-то, – усмехнулся Коля.

– Вижу, мои речи вас не впечатляют, – мнимый писатель улыбнулся. – Давайте так, чтобы не быть голословным, вот небольшой аванс в качестве компенсации за беспокойство и подтверждения серьезности наших намерений, – он достал из кармана пиджака увесистый конверт.

Столько денег одновременно Герасимову видеть не доводилось. Как бы отреагировал на подачку принципиальный Садовский? Вспылил бы, непременно вспылил! И Коля выдал укороченный вариант лекции, которую услышал сегодня от доктора Садовского. Да еще и от себя кое-что добавил.

Бородач в кресле помрачнел. Видно было, что такой ответ он получал нечасто. А может, его расстроило пренебрежение к деньгам?

– Что ж, Николай Васильевич, тогда я вынужден перейти к более действенным аргументам. Вот это, – из того же кармана появился пузырек с таблетками в желатиновой упаковке, – снотворное, которое вам придется принять. Как только вы уснете, мои агенты в здании спровоцируют пожар. Ваш компьютер будет изъят и другие ученые – не вы – примут эстафету.

– Угрозы, в конечном итоге, это все, что у вас есть, – Коля старался держать себя в руках. Вот, значит, что ему приготовили? Николай Васильевич Садовский засиделся допоздна и уснул за рабочим столом. Короткое замыкание, случайная искра и дело в шляпе. Светлая память!

– Да, если возникает необходимость, мы прибегаем к интенсивному воздействию. Мир пока не совершенен, – развел руками вербовщик.

– А вы, значит, стремитесь к совершенству, убивая ученых?

– Это самое последнее, что мне хотелось бы делать, – бородач наклонился вперед. – Николай Васильевич, давайте будем реалистами. У этой страны нет будущего. Какой смысл умирать за химеру?

«А вот хрен тебе, урод! Есть у нас будущее! Есть! Я сам видел. Просто за него бороться нужно…» – подумал Коля и уже спокойно, без колебаний протянул вербовщику ладонь лодочкой.

– Давайте ваши таблетки.

Бородач поднялся из кресла.

– Что ж. Я уважаю ваш выбор, хотя и не понимаю его. Вы не возражаете, если я подожду здесь немного? Мне нужно убедиться, что снотворное подействовало.

– Как угодно, – Коля проглотил таблетки и запил остатками чая из стаканчика.

Агент между тем подошел к двери, открыл ее и сказал по-английски: «Работаем вариант Д». Ему что-то ответили. По коридору зашуршали приглушенные шаги. Бородач удовлетворенно кивнул и вновь опустился в кресло. Он умел ждать.

* * *

– Перемещаться со станции вам нельзя, иначе захватите с собой кусок интерьера, – быстро говорил Игорь Николаевич. Они шли по коридорам Раскопа-4 в сторону шлюза. За ними, скребя когтями пол, двигался мрачный чумарозец, выпуская из ноздрей едкий желтый дым. Из-за мясистого щупальца археолога выглядывала блестящая лысина Анаксимандра Алкидовича.

– Надену скафандр, выйду в космос, – пожала плечами Алиса.

– Да, пожалуй, это будет лучше всего.

Облачение не заняло много времени. Умная ткань, извлеченная из аккуратного металлического чехла с дарственной надписью «Девочке, с которой ничего не случится, от капитана Полоскова на добрую память» быстро охватила все тело, сформировала прозрачный пузырь шлемофона и прочее потребное оборудование. Алиса открыла шлюз, оглянулась.

– Совсем большая стала, – вздохнул Громозека, из его многочисленных добрых глаз струились слезы.

– Помните, у вас только один шанс все исправить. Не ошибитесь с решением, – Игорь Николаевич подошел, положил Алисе руку на плечо, заглянул в глаза. – Вы должны справиться. Во имя будущего.

– Будущее? Вот оно что! Так вы из будущего? – все, наконец, сошлось – и осведомленность сотрудника МИВ, и его странный костюм.

– Из возможного будущего, – улыбнулся человек в шляпе, – сделать его реальным ваша задача.

Он закрыл за Алисой дверь шлюза, нажал кнопку разгерметизации. Тонкие губы чуть заметно вздрогнули. «Удачи, мама…»

* * *

К борту корабля скафандр приклеился намертво, выпростав длинную липкую ложноножку, так что потеряться в пространстве Алиса не могла. Она еще раз взглянула на Меркурий. Освещенная поверхность планеты вспыхивала очагами новых извержений. Темная сторона вестника богов пребывала во власти ледяной ночи. Алиса попыталась представить себе Москву двадцатого века. С кривыми старыми улочками, нелепыми шумными машинами и сонмами настырных голубей. Из глубин памяти всплыли смутные образы одноклассников. Юля Грибкова, названая сестра и самоотверженная защитница, выдумщик Фима Королев и Коля Герасимов, мальчик из прошлого, спаситель миелофона. В отличие от других, этот образ был ярким, выпуклым, и Алиса решилась. Сильно сжала пальцы. Додекаэдр лопнул, и тут же стало темно, словно погасло солнце.

Алиса увидела перед собой нечто, напоминающее разворошенный котенком клубок. Только нити светились и шелестели, точно древесная крона под ветром. Тут девушка обнаружила, что сама является частью клубка. Она невозможно растянулась, двигаясь в сплетении нитей. Голова в одном месте, а ноги в такой невообразимой дали, что и письмо не дойдет. Что-то изменилось вокруг. Холодный синеватый свет сменился ярко-рыжим с включениями угольной черноты. «Красиво, – подумала Алиса, – похоже на маковое поле». Но это были не цветы. Вокруг бушевал пожар.

Небольшое помещение стремительно заполнял белесый дым. Из дверного проема вырывались языки пламени. Как хорошо, что на ней скафандр. Прямо перед Алисой за столом сидел человек в белом халате. Похоже, он был без сознания. Девушка приблизилась. Неужели машина Скитальцев вывела ее прямиком к Садовскому? Девушка наклонилась к ученому и вздрогнула. Загримированный, с накладной бородой, перед ней сидел Герасимов. Однако он не был целью спасательной операции. А что, если Садовский тоже где-то здесь? Но в комнате больше никого не было. Пожар между тем все усиливался. Алиса заколебалась. Колю нужно было спасать, но что если изобретатель машины времени сейчас в таком же, если не худшем, положении? Что там сказал Игорь Николаевич? Не ошибитесь с решением.

Логика подсказывала спасти Садовского. Тогда заработают машины времени в институте, и можно будет устроить спасательную экспедицию за Герасимовым. Однако это значило, что здесь и сейчас Коля погибнет. Прервется связь, которой нипочем время и пространство. Нет, дело не в связи. Просто погибнет человек, который… Алиса просто не могла дать ему умереть и все.

Что-то взорвалось внизу. Внезапный толчок отбросил девушку к стене. Пол старого дома треснул и просел, ощетинившись клыками дымящегося паркета. Из трещин вырвалось дымное пламя, отрезая девушку от сидящего за столом человека. Алиса больше не рассуждала. Рванулась вперед, отдавая приказ скафандру. Хватит ли ресурса умной ткани, чтобы укрыть двоих? Алиса обняла Колю, прижалась к нему, чувствуя, как истончается ее защита, и сомкнула пальцы на машине Скитальцев.

Перед ней как наяву встала сцена из детства. Она – пятилетняя кроха – со всех ног бежит через бетонное поле космодрома, прижимая к груди теплого глазастого шушу, а навстречу ей от башни звездного корабля широко шагает высокий человек в темно-синем скафандре и нелепых архаичных очках. Отец…

* * *

Первое, что увидел Коля, когда очнулся, были две луны в лимонном небе. Одна – почти как земная, зато другая имела красноватый оттенок и казалась гораздо меньше. Удивительную картину обрамляли темные кроны деревьев в отсветах живого огня.

Коля поднялся на локтях и увидел рыжебородого крупного мужчину, сидящего у костра.

– Очнулся? – мужчина поднялся, подошел к Коле, присел на корточки. – Дай-ка ожоги гляну. Хм, надо же… мультиспас подействовал. Ну что ж, похоже, тебе повезло, парень. Хотя, если учитывать ситуацию, все может кончиться печально.

– А что случилось? – спросил Коля. Мужчина тяжело вздохнул, безнадежно махнул рукой. Мол, чего там говорить?

– Я предупреждал Селезнева, что нельзя садиться в низину. Здесь ночами опасно, даже очень. Упыри, гигантские завродоны, ну и дракончики, конечно. Придется поднимать щиты, а значит, тратить энергию «Пегаса». Запасных батарей взяли мало. Видите ли, нужно было место для вольеров освободить. И где, скажи на милость, я должен брать энергию? Так мы рискуем навсегда остаться на Эвридике.

– Эвридика – это планета? То есть… Мы на другой планете? – Коля смотрел на рыжебородого ворчуна во все глаза. А «Пегас» – это…

– Пегас – это корабль. И да – мы на другой планете за много парсеков от Земли. Меня зовут Филидор Зеленый, вон там у корабля профессор Селезнев, директор Космозоо, который совершенно не дорожит своей жизнью, а девушка, что говорит с ним…

– Алиса, – Коля смотрел очень внимательно, опасаясь, что все вот-вот исчезнет, и он снова окажется в кабинете Садовского. Однако ничего не пропадало. Стремительно сгущались сумерки, трещал костер. В джунглях что-то ворочалось и завывало, приближалась ночь.

Влад Копернин. Сквозь зеркало

Весельчак: «Некоторые мои шутки кончаются слезами».

Кир Булычев. Путешествие Алисы

Отгремели торжественные фанфары, стихли речи. Дан старт. Корабль мерно гудит, в полутьме спокойно мигают зеленые индикаторы. Еще одно – самое главное – и можно расслабиться, отвлечься от безумного напряжения последнего года, забыть про изматывающую подготовку к полету, забыть мытарства по госпиталям, забыть про недельный перелет от Земли до системы Медузы, когда каждый встречный корабль считал необходимым посигналить, поприветствовать, остановить и пообщаться. Забыть почти обо всем и немного помечтать.

Помечтать о встрече с друзьями в далекой Галактике, помечтать о встрече с друзьями после окончания экспедиции. Удобно устроиться на специально спроектированном кресле, вытянуть три ноги, грустно усмехнуться, глядя на вмонтированную в один из шести подлокотников аптечку. Врачи не понимали, что лучшее лекарство для Капитана – это Космос, и только здесь, в Космосе, все недуги окончательно покинут его.

Можно отдохнуть неделю – пока корабль следует межгалактическим курсом.

Но сначала главное. Капитан встает, важность момента не дает ему усидеть на месте, откидывает большим пальцем красный колпачок на штурвале, вводит защитный код. Нажимает оранжевую кнопку. Вот и все. Что-то забыл? Ах, да. Традиция. В огромных глазах озорной блеск.

– Поехали!

Корабль едва заметно вздрагивает, черная космическая бездна за иллюминаторами превращается в серую туманную муть. Через неделю он будет в соседней Галактике. Целая неделя покоя – и абсолютной свободы.

Нет. Что-то не так. В нижних отсеках какой-то шум. Там не должно ничего шуметь, там нечему шуметь. Надо проверить. Нет, уже не надо. Индикатор лифта горит красным, кабина движется вниз, потом вверх. Какая-то мистика, он один на корабле. Или – опять пираты?

Бластеры, кажется, сами прыгают в две из шести рук, выход из кабины под прицелом. Раздвигаются двери.

– Стоять, не двигаться, конечности за голову, открываю огонь без предупреждения!

Тонкий девичий голос в ответ:

– Не стреляйте, Капитан! Это я, Алиса.

– Как Алиса? Почему Алиса? Выходить медленно, резкое движение будет вашим последним движением.

Из кабины медленно выходит невысокая русоволосая девушка, в глазах испуг, радость, любопытство. Больше всего любопытства. Протягивает руки ладонями вверх:

– Алиса, Алиса Селезнева, не стреляйте в меня.

Воспоминания трехлетней давности ударяют в голову, как столетнее флисканское вино. Пираты, плен, пытки. Спасение – от маленькой девочки с Земли и ее друзей. Клиническая смерть и тяжелое возвращение к жизни.

– Алиса? Ради Галактики, что ты здесь делаешь?

Девушка спокойна:

– Так получилось, что я лечу с вами, Капитан.

Остается только упасть в кресло, выронив бластеры и всеми шестью руками схватиться за голову. Простонать:

– Как? Как так получилось? Галл-л-л-лактика. Немедленно поворачиваем.

– И срываем Вторую Межгалактическую экспедицию? И смотрим в глаза ученым, инженерам – всем, кто готовил перелет, всем гражданам Галактики? Следующая порция галактия, достаточная для перелета, будет готова только через год, вы же знаете это.

– Я-то знаю, – вздыхает Капитан. – И что нам теперь делать?

– Лететь вперед, как летели, – уверенно звенит девичий голос. – Между прочим, Второй Капитан лично обещал мне взять меня с собой, когда вырасту. Вот, я выросла, мне уже почти шестнадцать. Обещания надо выполнять, ведь правда?

Шах и мат. Не столько из-за обещания, данного другом, сколько из-за топлива. Производство межгалактического топлива очень просто, но при этом очень трудоемко и медленно, вся тяжесть подготовки к экспедиции объяснялась тем, что приходилось ждать, пока наберется достаточное количество. На верфях Плутона построено уже пять межгалактических кораблей, заложено еще десять. А топлива только на перелет в одну сторону. И постоянные проверки готовности, и перепроверки, и переперепроверки.

Не хотелось бы повторять снова. А вдруг врачи второй раз не отпустят. Сейчас-то пускать не хотели, еле уговорил.

– Алиса, ты спасла мне жизнь, я обязан тебе. Но кто-нибудь, когда-нибудь говорил тебе, что летать зайцем – это очень плохо, а шантаж – это еще хуже?

– Постоянно говорят, Капитан! Но что делать, если все до сих пор считают меня маленькой девочкой-дошкольницей? Вот и приходится пользоваться методами маленькой девочки-дошкольницы.

– А ты знаешь, что по космическому законодательству я могу высадить пойманного зайца в любой точке Галактики, в одиночной шлюпке, прямо в космос? А ты знаешь, что я, получается, несу полную ответственность за тебя? Ты говоришь про граждан Галактики – а как я буду смотреть в глаза твоему отцу, если с тобой что-то случится?

Алиса смеется:

– Но вы же не высадите меня, правда? Во-первых, потому что мы уже не «в любой точке Галактики», а далеко за ее пределами. Я еле-еле дождалась, пока вы включите галактиевые двигатели. А во-вторых, – ну ведь вы же хороший! Плохой капитан так и сделал бы, а вы – хороший, правда? И ничего со мной не случится, абсолютно ничего. – Вздыхает: – Со мной почему-то никогда ничего не случается.

Четыре руки бессильно падают на подлокотники, две закрывают лицо:

– Знаю я это «ничего»! Но объясни мне во имя Вселенной – как ты сюда попала?

– Значит, остаюсь? Значит, летим вместе? Ураа-а-а! – девушка хлопает в ладоши, с детской непосредственностью подпрыгивает к Капитану, целует в щеку.

Капитан отстраняет ее, огромные глаза смотрят строго:

– Как. Ты. Сюда. Попала. Объясни.

– Я следовала за белым кроликом, как положено Алисе.

– Что?

– У нас со станции, а вы знаете, у нас такая биостанция в Москве, просто мини-научный центр уже, мы с детства там занимаемся, так вот у нас со станции сбежал кролик, мы его искали, искали, с ног сбились, – тараторит Алиса. – Так вот, он сбежал, и мне позвонили друзья из космопорта, сказали, что видели его на летном поле – а его тяжело не увидеть, это гигантский кролик, метр в холке, вот чтобы его поймать, мне и выписали полный пропуск – сами-то не могли, ему же страшно, он от незнакомцев убегает, может в беду попасть, или повредить что…

Тяжкий стон:

– Стоп. У нас еще и гигантский кролик здесь где-то?

– Нет-нет, я же говорю, мне пропуск выписали, кролика-то я сразу поймала – ну как поймала, он меня когда увидел, сам на руки прыгнул, еле удержала! Кролика-то я унесла, а пропуск остался, он на сутки был выписан. Вот я ночью и пробралась на космодром – а потом и к вам на корабль. И затаилась. Если б не он – ума не приложу, как бы я пробиралась.

– Алиса, посмотри мне в глаза. Скажи, тебе совсем не стыдно?

Девушка лукаво отводит взгляд, ковыряет покрытие рубки острым носком туфельки:

– Ну, так. Немного.

– Ясно. Тебе не стыдно, – резюмирует флисканец.

– А почему, в конце концов, мне должно быть стыдно? Мне Второй Капитан обещал? Обещал. А Первый Капитан говорил, что вы – одно целое, что говорит один – то же говорит и делает другой. Так ведь?

– Так. Хорошо. Что с тобой делать? Прилетаем. Выполняем минимальную программу исследований, собираем образцы – и сразу домой. У тебя же родители с ума сходят, поди. А мне даже радиограмму не дать – мы в межгалактическом пространстве, вернемся раньше, чем она придет.

– Вот и замечательно. А родители не волнуются, я папе записку оставила, там про все, про все написала: и про обещания, и что я с вами, и что ничего со мной не случится, и что на станции сделать надо, пока меня не будет, и как Питера кормить – это кролик тот самый, он морковное варенье любит, про все, про все. Папа не будет волноваться.

Алиса жмурится, ненадолго отворачивается:

– Ну, почти не будет. Я надеюсь.

Неделя прошла не так спокойно, как хотелось бы, но намного спокойнее, чем могла бы. Алиса слушала рассказы флисканца о странствиях Трех Капитанов, о его путешествии в соседнюю Галактику, учила – по два за день, чтобы не переутомляться, – основные языки, готовила для себя собственную программу биологических исследований. Когда корабль резко тряхнуло и в мутноватом иллюминаторном стекле вновь вместо ставшей привычной серой мути появился черный бархат открытого космоса, она как раз заканчивала набрасывать шаблон очередного отчета.

– Внимание, автопилот выполнил программу перехода в режим ручного управления и будет отключен, – сообщили динамики.

Девушка помчалась в рубку управления, где мигали красными лампочками индикаторы. Капитан озадаченно тер виски, крутил ручки настройки, сверялся с распечатками и снова брался за приборы. Шесть рук мелькали в воздухе – казалось, ловкий фокусник пытается вытащить из шляпы сразу пару дюжин кроликов.

– Прилетели?

– Подожди, Алиса. Не мешай.

Алиса надулась, тихонько села в уголке и стала наблюдать. Чем больше колдовал над приборами флисканец, там больше индикаторов меняли цвет с ровно-зеленого на тревожный красный. Наконец, последний зеленый огонек мигнул – и загорелся алым.

Капитан, как будто ждал этого, откинулся на спинку кресла, руки его бессильно повисли.

– Что-то не так, Капитан?

– Все не так. Да, мы прилетели. Но куда мы прилетели – я не знаю.

– Как это? – выдохнула Алиса.

– Вот так. Мы на краю Галактики. Спектральный анализ показывает, что это на девяносто восемь процентов та галактика, куда мы летели.

– А на два процента? – не поняла девушка.

– А на два процента – не та, – отрезал Капитан и схватился за голову. Потом потянулся к одному из подлокотников, открыл потайной ящик и бросил в рот горсть таблеток. – Расположение звезд не совпадает с моими картами абсолютно. Части звезд нет совсем, а часть имеющихся – отсутствует в базе. Видимо, это те самые два процента.

– То есть это не та галактика?

– Я не знаю. Но наш передатчик ловит какие-то упорядоченные излучения. То есть здесь есть достаточно разумная жизнь, и хотя бы это радует.

– Но как же могло так получиться? Автопилот дал сбой?

– Вряд ли. Скорее из-за ошибки в расчете массы корабля, – флисканец недобро посмотрел на Алису, – нас просто-напросто выбросило неизвестно где и неизвестно когда.

Алиса сразу поняла, в чей огород брошен камень:

– Ох, Капитан, ну что вы такое говорите. Как будто лишних сорок два килограмма могут так повлиять на курс стопятидесятитонного судна!

– Девочка, в таких делах мелочей не бывает. Твое счастье, что флисканцам чужды сильные эмоции. Будь я землянином – я бы рвал и метал.

– Ну Капитан, ну милый, ну это не может быть из-за меня, ну совсем не может, – Алиса умоляюще трясла его за руки, просительно заглядывала в огромные черные глаза. – Но ведь здесь есть люди, они помогут нам синтезировать галактий – и мы вернемся домой, правда? Ну останемся чуть подольше и вернемся? Правда?

Капитан обреченно махнул двумя руками:

– У нас в любом случае нет другого выхода. Садимся на ближайшей планете, а там действуем по обстоятельствам.

Алиса запрыгала, захлопала в ладоши.

– Не вижу поводов для радости.

– Ну как же, ведь люди, или кто тут есть, достаточно цивилизованны для того, чтобы вести межзвездные переговоры, – они должны быть развитыми, как мы, как та галактика, где вы были, сильными, справедливыми, добрыми. И они обязательно помогут, и мы открыли еще одну галактику, и когда вернемся, всем расскажем, вот удивлений-то будет.

Капитан отвернулся и совсем тихо, так, чтобы не услышала девушка, процедил:

– Если. Если вернемся.

Ближайшая планета – одинокий песчаный гигант, вращающийся около двойной звезды. Большой город с космопортом – и бескрайние песчаные пустыни с редкими скалами.

– Безрадостное место, – ворчит Капитан. – Надо бы тут поосторожнее.

– А я думаю – надо сразу садиться вот туда, где космопорт. И просить помощи.

– И попасть в лапы к местным негодяям? Уже забыла о пиратах?

– Ой, и правда. Если бы я была пиратом – обязательно выбрала бы себе эту планету как укрытие.

– То-то. К тому же здесь какая-то чертовщина происходит с приборами, видимо, под песком большие залежи металлов. Я приземлюсь где-нибудь в горах. Будем вести наблюдение, перехватывать их передачи – и когда дешифруем, тогда и выдвинемся в город. Поняла?

– Да, Капитан.

– И смотри, Алиса. Без глупостей. А то захочешь еще прогуляться.

– Да за кого вы меня принимаете! – обижается Алиса. – Не маленькая, понимаю.

– Тогда снижаемся. Вот площадка хорошая, большая, ровная. Готовься к посадке, и ни одного движения без моего приказа.

– Так точно!

Посадка оказалась жесткой. Облюбованная Капитаном площадка с грохотом провалилась – и почти полминуты они падали в полной темноте. Снова грохот, скрежет, лязг. Корабль лег на бок и замер. Флисканец в отчаянии бил себя кулаками по голове:

– Ну как? Как я мог попасть два раза в одну и ту же ловушку? Это недостойно. Это глупо. Я стал слишком стар для Космоса.

– Ну что вы, Капитан. Это не ловушка, просто под площадкой оказалась пещера. Так не бывает, чтобы два раза подряд, я-то знаю! – успокаивала Алиса. – Включите прожектор, давайте осмотримся.

Капитан тяжко вздохнул, бросил в рот еще горсть таблеток – и пробежал руками по пульту. В иллюминаторах стала видна огромная пещера, заваленная камнями.