Текст книги "Люди огня"

Легкие ладони отпустили плечи старика.

– Сделай мне еду из твоей тайны. Хотя в глазах у тебя тревога, Два Дыма, сердце твое готово разорваться от радости. Твое счастье сияет вокруг тебя, будто жаркий костер в холодную ночь.

Улыбка постепенно сошла с лица Маленького Танцора, и он стал смотреть вдаль, углубившись в себя.

– Что с тобой случилось? – спросил Два Дыма. – Ты не такой, как раньше. Это из-за Силы?

Маленький Танцор заколебался, подбирая слова:

– Я даже не знаю, как объяснить… Люди… Волшебная Лосиха… они не понимают… – Он развел руками, умоляюще глядя на старика. – Два Дыма, я Зрел Видение вместе с Первым Человеком. Я понял, как обманчиво все вокруг, понял, что все – иллюзия.

Он широким жестом обвел весь окружающий мир; потом поднял кверху руки, глядя на них с благоговением:

– Мы держались за руки – Он и я, – мы Танцевали, и Зрели Видения, и Пели. Мы вместе слились с Единым… с гармонией всего… что существует…

– Говори дальше.

Маленький Танцор упал на колени, не обращая внимания на острые камешки:

– Но я… Единство, это изумительная цельность… Твоя душа Поет, и Танцует, и… и… – Он запнулся, попытался продолжить и замолчал. – Это…

Старик наклонился, чтобы помочь молодому подняться.

– Рассказывай. Расскажи мне о Зрящем Видения Волка и о Едином. Расскажи.

В глазах Маленького Танцора снова отразилось беспокойство.

– Это было прекрасно, как движение звезд, как солнечный свет, как снежинка, как трепетание листьев… И душа пульсирует Силой, сливается с ней в Едином… – Его взор просветлел. – Ты понимаешь меня?

Два Дыма наморщил лоб, крепко сжимая руки своего воспитанника:

– Вроде бы. По крайней мере, мне кажется, что понимаю. Волчья Котомка некогда заставляла меня ощущать как бы отблеск того, о чем ты говоришь. Как будто я чувствовал огромное пустое пространство. А мои пальцы могли лишь прикоснуться к самому краю.

– А я упал в него, а потом вернулся – и все внутри меня озарилось… – Пальцы Маленького Танцора сжались, а потом выпрямились. – Но я… я…

– Говори!

– Я не могу тебе об этом рассказать. Всякие слова теряют смысл. Я не могу описать, что значит погрузиться в Великую Тайну, в Видение Творца. Слова бессильны это передать, – сказал он с отчаянным жестом. – Все равно что объяснять камню, что такое любовный восторг.

Два Дыма усмехнулся сравнению, а также испуганному выражению лица собеседника.

– Не смейся надо мной! – вскрикнул Маленький Танцор, вскочив на ноги и нервно переступая на месте. Выражение страха на его лице становилось все заметнее. – Как мне рассказать об этом людям? Как объяснить им? – Он завертелся на месте, стуча кулаками по голове. – Два Дыма, я больше не в состоянии полностью вписаться в эту жизнь. Я вышел за пределы этого мира, Зрел в Видении Единое, слышал пение звезд. Я чувствовал, ощущал высшую, божественную душу! Ты не понимаешь? Как же мне теперь сидеть и беседовать об охоте… или о том, как в этом году уродились коренья… смеяться ничего не значащей шутке… – Он отчаянно покачал головой. – Это все для меня уже не существует. Неужели не понятно? Я чувствую себя взрослым – а мир вокруг полон маленьких детей. То, что их заботит, не имеет никакого значения. – Он опустил голову. – То есть… имеет, конечно, но это лишь воображение, иллюзии. Существование здесь, на земле… где у каждого своя реальность… Мы все придумываем то, что видим. Но как объяснить это людям?

Два Дыма вздохнул и хлопнул себя по коленям:

– Я понимаю.

– Нет, ты не можешь понять. Если ты не Зрел Видение с Единым, не Танцевал с…

– Я имею в виду не твое Видение, а кое-что другое.

Маленький Танцор уставился на него лишенным всякого выражения взглядом.

Два Дыма наполнил легкие воздухом, радуясь жизни и впервые забрезжившему пониманию.

– Я никогда не мог понять, почему я был избран. Почему я, бердаче, был связан с твоей жизнью.

– Я не понимаю.

– Конечно не понимаешь. Для тебя это все слишком ново. Ты растерялся: тебя несет бурная река новых переживаний, да так быстро, что ты едва не тонешь. Но вот что… Среди Красной Руки к бердаче относятся с уважением. Нас называют посредниками – считается, что мы живем между мужским миром и женским. Но мы живем еще и в двух других мирах – мире Силы и мире земли. Чистая Вода сначала пришла ко мне именно потому, что я мог понимать ее Видения. Она мне их рассказывала, а я помогал ей понять их смысл. Я помню, как ее впервые стали преследовать Видения о Кровавом Медведе. Она не могла понять, какой смысл в том, чтобы позволить ему совокупляться с ней. Уже тогда он был неистов. Чтобы получить удовольствие от любви, он должен был причинять ей боль – иначе ему не удавалось извергнуть семя. Я тоже не понимал тогда, но так велела Сила, и мне и в голову не приходило насмехаться над ней. А потом, когда его семя оплодотворило ее, Видения изменились. Чистая Вода пришла ко мне и рассказала, что она должна украсть Волчью Котомку и что мы должны убежать вместе.

Два Дыма посмотрел на Маленького Танцора, улыбаясь своим воспоминаниям:

– Это действовала Сила – и вдобавок к тому времени я уже полюбил ее. Разумеется, я отправился с ней. Я ощущал край пустоты – как тебе сказал только что. Мы с ней шли в полном одиночестве – но мы были вместе, а вокруг нас колыхалась Сила. Волчья Котомка едва не гудела от переполнявшей ее Силы. Потом ты родился, и мы были так счастливы! Тогда я впервые воспользовался Волчьей Котомкой при родах. Я впервые ощутил, как она пульсирует у меня в руках, и я чувствовал, что великая пустота – Единое – простирается рядом – но чуть дальше, чем я могу дотянуться. Какое это было чудо! Поэтому можешь себе представить мой ужас, когда бизон убил твою мать, а меня искалечил. В чем был смысл этой трагедии? Зачем было вести меня так далеко – чтобы искалечить и причинить боль? Потом, когда Белая Телка спасла меня, я поклялся однажды ночью всегда заботиться о тебе – и по оплошности я произнес мою клятву над Волчьей Котомкой, а это связало меня навеки.

– И ты прекрасно обо мне заботился. Я даже и разу не поблагодарил тебя!

– Постой, это еще не все. Ведь теперь, под самый конец жизни, я наконец-то смогу приносить пользу.

Он улыбнулся, чувствуя, что все происходит, как должно. Внезапно его охватил благоговейный трепет: он ощутил Силу – огромную пустоту, до которой ему не дотянуться…

Маленький Танцор облизнул губы; в его глазах светился невысказанный вопрос.

– Бердаче живет между Кругами – между мужчинами и женщинами, между землей и Силой. Я был готов к этому. Ты заглянул дальше. Какой-то человек беспокоится о том, что его жена совокупляется с другим мужчиной, но тебя разве это может заботить? С твоей точки зрения, волноваться из-за этого просто глупо. Ты видишь одну лишь истину Единого. Ты был там, где исчезают различия между «я» и «ты», между земными «здесь» и «там». Сила хранила меня до сих пор ради этого дня. Я – твой мост, Маленький Танцор. Через меня ты сможешь соприкасаться с этим миром, который называешь иллюзией. Я могу облегчить тебе путь, на учить тебя, понять тебя, как я понимаю людей, что тебя окружают. Вот поэтому-то я и был избран. Только теперь я понял, зачем судьба привела меня к этому камню. Может быть, из-за этого и тайна трав мне до сих пор не давалась: нужно было, чтобы Круг замкнулся.

– И что же мне теперь делать?

– Зреть Видения, Маленький Танцор. Вот что ты должен делать. Ты Узришь в Видении настоящий новый путь для Племени. Видением ты выправишь Спираль Все остальное предоставь мне. Я был создан для этого, как умелец создает плошку из рога. Как я был глуп! Я буду служить тебе до конца, и таким образом исполнится мое желание. Я смогу соприкоснуться с Единым.

Он улыбнулся утреннему солнцу и воздел кверху руки:

– Благодарю тебя за этот день, Вышний Мудрец. Благодарю тебя за чудо. Благодарю тебя за свет разумения. Я, Два Дыма, благодарю тебя за то, что ты позволил мне наконец прозреть.

Волшебная Лосиха сидела у тропы, глядя на вершины скал, к которым ушел Маленький Танцор. Сколько времени он там пробудет? Раздумывая, она не переставала растирать мозолистыми ладонями длинные полоски коры можжевельника. Если сильно растрепать пушистую кору, получатся волоконца, которые можно скомкать и подкладывать их под ребенка. Младенцы изводят невероятное количество этого материала!

Она озабоченно закусила губу и бросила взгляд на спавшего рядом младенца. Мимо пролетела синица, села на пень и запела, оживляя теплый воздух утра.

Она сначала увидела Два Дыма, ковылявшего своей раскачивающейся походкой, и только потом разглядела Маленького Танцора и тощего волка, пробиравшегося сквозь шалфей. Походка Маленького Танцора, необычная рассредоточенность движений, столь мало ему свойственная, чем-то напоминали ей человека, оглушенного сильным ударом. Она вскочила на ноги и помчалась ему навстречу.

Два Дыма крикнул что-то, пытаясь привлечь ее внимание, но она уже заметила странную опустошенность в лице Маленького Танцора, стеклянный блеск в его глазах.

Она ускользнула от пальцев бердаче – тот попытался схватить ее за руку – и бросилась в объятия мужа. Он неловко прижал ее к себе, но в первом порыве волнения и беспокойства она не заметила в этом ничего необычного. Лишь когда он напрягся и медленно отстранился от нее, она заглянула ему в лицо, пытаясь понять, что случилось.

– Маленький Танцор! Тебе нехорошо?

– Со мной все в порядке, – смущенно произнес он. Привычный свет любви мешался в его взгляде с чем-то новым – сильным и пугающим. – Я Зрел Видение, вот в чем дело… соприкоснулся с Единым.

Два Дыма уверенно положил ей на плечо теплую ладонь:

– Он побывал в Мире Духа. Он Зрел Видение вместе с Первым Человеком.

Она всматривалась в его лицо, удивляясь его отсутствующей улыбке:

– Маленький Танцор!

Он обхватил ее щеки ладонями. В это мгновение он улыбался ей одной, и ее душа запела от счастья.

– Волшебная Лосиха, моя чудесная Волшебная Лосиха…

По его щекам потекли слезы; он крепко прижал ее к груди:

– Я понимаю тебя. Ты тоже научила меня многому. Вот зачем ты пришла ко мне. Без тебя я никогда бы не понял любовь до конца. Я не мог бы понимать людей, понимать, почему они чувствуют любовь и нежность…

Она растерянно покачала головой. Какое счастье, что он обнимает ее! Если бы только не ужасное чувство, что что-то бесконечно дорогое стало медленно уходить из ее жизни…

– Пойдем, – сказал Маленький Танцор, отстраняясь и взяв их обоих за руки. – Мне нужно приготовиться. Времени осталось немного.

– На что осталось немного времени? – спросила она.

Но Танцор уже зашагал вперед; он остановился на мгновение, чтобы погладить спящего младенца, а потом снова двинулся по тропе. Она отвязала колыбель от дерева и заметила, что Два Дыма внимательно смотрит на нее с выражением беспокойства и заботы в глазах.

– Пора, – сказал он мягко. – Ему пора идти.

Глава 23

Танагер радостно бежала, ровно и сильно дыша, размеренно работая сильными ногами. Ощущение необычайной силы, равновесия и неутомимости приводило ее в восторг. Впервые с тех пор, как себя помнила, она нашла свое место в жизни. То, за что ее раньше дразнили – ее необычное времяпрепровождение, любовь к охоте и к выслеживанию зверей, – теперь оказалось ценным и незаменимым даром.

Она ловко огибала деревья, перепрыгивала через валуны и стволы упавших деревьев, перегораживавшие тропу. Ей всегда нравилось бегать по лесу среди зеленой прохлады, увертываясь от назойливых веток. Она гордилась тем, что передвигается по лесу быстро и совершенно бесшумно, будто лосиха. Догнать Танагер, мчавшуюся меж деревьев со стремительностью летящего дротика, не мог никто, как никто не мог догнать ветер. Даже самые сильные мужчины не могли сравниться с ней в легкости бега, в ловкости, с которой она увертывалась от нависших веток, в умении бежать напролом, подобно потерявшему тропу бизону. Здесь, в самом сердце гор, Танагер была в своей родной стихии.

Дротики негромко постукивали в ее руке – дротики Белой Телки, завещавшей ей Силу и смелость.

– Значит, конец, – прошептала старуха, когда Танагер приподняла с земли ее голову.

Кожа Белой Телки сморщилась и посерела, подчеркивая форму черепа.

– Белая Телка!

– Тсс! – Старуха попыталась небрежно махнуть рукой. – Мне недолго осталось. Моя Сила будет с тобой, девочка. Воспользуйся ею правильно. Обещай мне, что пойдешь за Зрящим Видения. Он скоро придет. Я чувствую это краем сознания. Сила зовет.

– Я испугалась, когда увидела смерч.,

– Здорово вышло, правда? Хотелось бы мне знать, я это устроила… или просто случай помог. Хотелось бы мне посмотреть на их лица, когда этот глупый воин расскажет… расскажет…

– Не шевелись. Лежи спокойно, Белая Телка…

– Идет Зрящий Видения. Зрящий Видения…

В глазах старухи был теперь только неподвижный остекленевший взгляд смерти, а ее тело обмякло на руках Танагер.

И вот теперь она бежит, подстегиваемая гневом, гонимая желанием увидеть, как ее дротики проткнут столько воинов Низкого Племени Бизона, сколько ей удастся обнаружить. Она не успокоится, пока последний не захлебнется собственной кровью, пока горы не будут очищены от их грязных следов… Она и не улыбнется ни разу до тех пор, пока солнце не зайдет над последним из их трупов, растерзанных воронами и обглоданных койотами.

– Значит, идет Зрящий Видения? – Она свирепо посмотрела вперед. – Смерть тоже идет, Низкие Люди Бизона. И несу ее я.

Из-за деревьев чуть доносились крики. Танагер замедлила шаг, перевела дух и бесшумно, будто ночная тень, заскользила по глухой сосновой чаще. Вот крики стали слышны громче, значит, они там!

Она осторожно обошла луг, заметив в траве подкрадывающихся воинов. Впереди возвышалась небольшая скала, которую защищал немногочисленный отряд Красной Руки. А вокруг скалы бесновались воины: они выкрикивали угрозы, потрясая кулаками, Танцевали, обращаясь к своей Силе, а потом метали дротики высоко вверх.

В прозрачном воздухе далеко разнесся голос Не-Потеет, который с решительным видом стоял на вершине скалы:

– Забирайтесь сюда – и умрите, Низкие Люди Бизона! А если вы убьете нас, мы прогоним души ваших мертвецов со Звездной Паутины!

В ответ окружившие скалу воины разразились потоком бешеных ругательств и принялись обстреливать анит-а смертоносными дротиками.

Танагер больше не могла сдерживать свой гнев; она в безрассудном порыве выскочила из-за деревьев и помчалась по траве, держа наготове атлатл с дротиком. Казалось, душа Белой Телки дрожала и пела в оружии. Сила переполняла Танагер, вливая отвагу в сердце; оказавшись в самой гуще врагов, Танагер вонзила дротик в спину воина, собиравшегося метнуть свой в защитников скалы.

Из глубины разгневанной души Танагер вырвался истошный вопль; она резко обернулась – и как раз оказалась достаточно близко от другого воина, чтобы и без атлатла воткнуть дротик ему в живот. С ее губ сорвалась песня – голос гнева и Силы, переполнявших ее душу. Дух овладел ею и Танцевал вместе с ней меж вражеских дротиков. Она превратилась в гибельный смерч!

Она билась, лишь наполовину осознавая происходящее, – кружила, метала один за другим дротики, Пела их в тела врагов… Один из воинов бросился было на нее – но острие его дротика промелькнуло мимо, а Танагер выхватила из-за пояса тяжелый атлатл воина Низкого Племени Бизона и раздробила им череп врага. Остальные сгрудились вокруг нее; один из пущенных в Танагер дротиков пролетел на волос от ее головы – и вонзился в воина, подбегавшего к ней сзади!

Сила бурлила в ее жилах, придавая ей чудесную ловкость и увертливость: она Танцевала меж вражеских дротиков, окруженная врагами! Ее молниеносные удары обманывали бдительность противников, и их кровь лилась повсюду, где проносилась воительница. В бешенстве отчаяния они ринулись на нее все сразу – но при этом не могли метать дротики, чтобы не попасть в своих…

А Танагер все Танцевала, кружась, их гибель, и ее Песня звенела у них в ушах, перекрывая их беспорядочные вопли.

Наконец враги дрогнули и бросились бежать, рассыпаясь в разные стороны, стараясь скрыться от стремительной преследовательницы, а вслед за ней бежали Не-Потеет и остальные воины Красной Руки, подбирая с земли брошенные дротики и вонзая их в спины врагов…

Красная Рука неслась вперед, загоняя рассыпавшихся Низких Людей Бизона на узкие тропы и в чащу леса, где смерть настигала их одного за другим. Когда дротики кончились, воины Красной Руки стали разбивать черепа атлатлами.

Танагер остановилась, увидев, что последняя из ее жертв стонет у ее ног. Она перевела дух, вырвала из земли большой угловатый камень и с кряхтеньем подняла его над головой. Мужчина, лежавший на земле, повернулся, посмотрел на нее и, издав слабый стон, отрицательно замотал головой. В его глазах светилась мольба о пощаде. Она изо всех сил опустила камень на повернутое к ней лицо. Раздался хруст костей.

Наступила полная тишина. Даже лес молчал, как будто в нем не осталось ничего живого, только слабый ветерок вздыхал между деревьев. Танагер молча смотрела на мертвого воина.

Наконец она повернулась и пошла назад, тяжело дыша. На лугу принялась собирать дротики, вырывая их из рук мертвецов. Раненым, стонавшим и умолявшим о пощаде она решительно вонзала в сердце смертоносное острие.

Наконец она остановилась, глядя, как из леса один за другим с хохотом и радостными криками появляются воины из отряда He-Потеет. Приблизившись к ней, они притихли и, обведя недоумевающим взглядом усеянный мертвыми телами луг, боязливо уставились на Танагер.

Она наклонилась и окунула руку в кровь воина, лежавшего у ее ног. Затем выпрямилась и, заглянув по очереди в глаза каждому, высоко подняла кровавую ладонь к солнцу:

– Некогда нас называли Красная Рука. Под водительством Кровавого Медведя мы утратили право носить это имя.

С этими словами она плотно приложила окровавленную ладонь к груди, чтобы начавшая сворачиваться красная жидкость получше впиталась в хорошо выделанную кожу ее одежды.

– А отныне мы снова – Красная Рука!

Волшебная Лосиха с силой била по траве своей палкой-копалкой. Семена разлетались во все стороны, – правда, большая их часть летела мимо корзины. Голодный Бык заметил ее досаду и, выпрямившись, пошел к ней. Она опустилась на колени, свесив голову. Волосы, коротко остриженные в знак траура, щекотали ей затылок. В сердце была тоска, на душе – пусто и уныло. Она едва заметила, что Голодный Бык положил ей руку на плечо.

– Мы ведь всегда знали, что когда-нибудь это случится, – мягко произнес он.

Она покачала головой:

– Но не так же. Я никогда и подумать не могла, что это будет так.

В уголках ее глаз показались жгучие слезы обиды и разочарования; все вокруг расплылось неясными пятнами.

– Прошлой ночью. Между покрывал. Он ко мне даже прикоснуться не захотел. Оттолкнул меня. Сказал, что не может… из-за Видения. – Она жалобно шмыгнула носом. – Я его не узнаю. Он стал совершенно недоступен для меня. Он мне чужой.

Голодный Бык присел рядом с ней и крепко обнял:

– Он нашел свою Силу. Мы это постичь не способны. Два Дыма мне говорил…

– Два Дыма! Два Дыма! Только его имя я ото всех и слышу! Что, теперь только Два Дыма может с ним говорить? Я… я его ненавижу! Я все это ненавижу! Может, ему вообще лучше от нас уйти со своим бердаче! И с ним делить ложе!

– Тсс! Я знаю, ты на самом деле так не думаешь. – В голосе Голодного Быка зазвучало теперь его собственное беспокойство. – Ты просто рассержена. Злишься. Два Дыма всегда делал нам одно лишь добро. Он всех нас научил, как жить. Когда у тебя рождались дети, Два Дыма, а не кто другой, сидел рядом с тобой всю ночь, сочувствуя твоей боли. Два Дыма ухаживал за тобой, когда ты заболела после родов. Он всем сердцем любит тебя. А если бы он услышал, что ты сейчас сказала, это убило бы половину его души. Он ни в чем не виноват.

Она сердито посмотрела ему в лицо, еще сильнее мучаясь оттого, что понимала – он прав.

– Ну, ну, все это когда-нибудь да кончится.

Она покачала головой:

– Хорошо тебе, если ты так думаешь. Я чувствую, что он изменился. Насквозь. Как будто гной проник во все его существо.

Голодный Бык вздохнул:

– Может, и так. Но он был рожден для этого. Я, правда, никогда не думал, что оно так получится. Я всю жизнь старался держаться от Силы подальше. Никогда ее не понимал. Возможно, именно поэтому Белая Телка и принесла его мне. Может быть, именно такая жизнь ему и подходила.

Она взглянула на него, завидуя, что он провел с Маленьким Танцором больше времени, чем она. Эти воспоминания она даже разделить не может. Тут же ей стало стыдно за свои мысли, и она отвернула голову.

– Я все понимаю. Но ведь я тоже его люблю, – беспомощно развел руками Голодный Бык. – У меня тоже печаль лежит на сердце. Когда я должен был заботиться о нем, я весь погрузился в мое горе. Я слишком долго горевал после смерти Ветки Шалфея. Углубился в свое несчастье, вместо того чтобы присмотреться к его нуждам, помочь ему справиться с Видениями. А я вместо этого убежал и замкнулся в себе. – Он замолчал, а потом продолжил. – Знаешь, ведь это ты подарила ему величайшее счастье его жизни.

– А почему он сам так не считает?

– Потому что потрясение слишком свежо. А ты заранее мучаешься из-за того, что еще только может когда-то произойти!

– Я не вижу, чтобы что-нибудь к лучшему менялось Он сидит все время на вершине хребта с этим проклятым волком. Когда я пытаюсь с ним заговорить, он замыкается в своих мыслях… Зрит Видения даже днем. Почти ничего не ест. Единственный, с кем он разговаривает, – это Два Дыма. Я от этого всего с ума сойду!

– Два Дыма говорит, что они пойдут за Волчьей Котомкой.

– Я слышала.

– Такова Сила. Постичь ее нельзя. Мы не можем ею управлять. Если в лесу валится дерево, не в твоей власти заставить его снова расти прямо. Таково и воздействие Силы на Маленького Танцора. Сила – это часть мироздания, как ветер, что дует над верхушками деревьев. Ее невозможно изменить или прогнать.

– Когда дерево падает, это значит, что оно умерло.

– Значит, Сила не такая уж плохая штука – ведь он жив.

– Только как будто умер.

Голодный Бык приподнял ее подбородок мозолистым пальцем и посмотрел ей в глаза:

– Скажи-ка мне, если бы ты могла прогнать Силу, но знала бы при этом, что губишь всю его жизнь – как если бы ты ему ногу отрезала, – ты бы сделала это?

Она удивленно взглянула на него:

– Нет.

– Неужели ты не благодарна за то, что он счастлив? Разве не это цель истинной любви? Вдобавок, что бы там ни происходило, у тебя есть дочери. Тебе сияла его улыбка, тебе отдал он всю свою любовь. А теперь он должен служить всему миру и распространять открытое ему одному знание. Два Дыма говорит, что Маленький Танцор может изменить ход событий, прекратить войну, Разве это не стоит жертвы?

Она задумалась, прежде чем ответить, хотя и знала, что бессильна совладать с круговоротом, в который оказалась втянутой ее жизнь.

– Наверное, стоит.

«И я ведь знаю, что он непременно должен это сделать. Если его остановить, это убьет его. Но ведь я и не предполагала, что мне будет так больно».

Голодный Бык улыбнулся и подмигнул:

– Ну, тогда пошли. Давай наберем полные корзины и посмотрим, в самом ли деле можно делать еду из травы.

– Кто-то идет!

Крик отвлек Тяжкого Бобра от кусочков перьев и костей, которые он разложил перед собой на искусно выдубленной бизоньей шкуре. Сидевший напротив Семь Солнц с любопытством наблюдал за ним, поглаживая свои локоть, который начинал терять гибкость и болеть.

– Я думаю, что предзнаменование доброе. Анит-а уйдут и постараются скрыться в лесах.

Семь Солнц прищурил старые глаза:

– Мне кажется, это можно сообразить и не будучи Зрящим Видения. Достаточно поставить себя на место анит-а и задать себе вопрос: а что бы я сделал, если целое племя придет на мою землю?

Тяжкий Бобр позволил себе снисходительно улыбнуться. «Теперь ты уже не осмелишься оспаривать у меня власть, Семь Солнц. Дело зашло слишком далеко».

– Ты можешь поставить себя на любое место, на какое захочешь, мой старый друг. Но не забывай свое.

Он с удовольствием заметил, как напряглось морщинистое лицо собеседника. Оно как будто окаменело – лишь хитрые глаза по-прежнему блестели. Разумеется, Семь Солнц вполне понимал свое положение.

Снаружи раздался нестройный шум голосов.

– Может, стоит взглянуть, что там за беспорядок?

Тяжкий Бобр с усилием поднялся на ноги, с раздражением чувствуя, что еще потолстел. Зрящий Видения Духа должен выглядеть цветущим и здоровым – но, может быть, ему стоит побольше двигаться и не переедать. Чрезмерная полнота производит такое же неправильное впечатление, как и худоба.

Он откинул клапан вигвама, вышел и выпрямился. Закат заливал горы впереди кровавым светом. Хлопковые деревья шуршали и трещали на ветру, а густые заросли можжевельника и шалфея, казалось, зловеще перешептываются. Красная Стена горела алым пламенем – глазам почти больно делалось смотреть, – отражая закат. Необозримая долина Красной Стены простиралась на север и на юг роскошным изумрудным ковром пышной травы. Горы, закрывавшие весь западный горизонт, вздымались ввысь, как будто это вздыбилась вся земля. Сосны и можжевельник росли на склонах; можно было подумать, что сам Вышний Мудрец посеял их здесь причудливыми узорами. То, что казалось узкой трещиной в одном из склонов, был на самом деле каньон с отвесными стенами, по дну которого тек главный поток Чистой Реки.

Здесь, где некогда было селение анит-а, теперь торчали под бледно-голубым летним небом остроконечные вигвамы Племени. Кустарник за селением потрескивал тихонько, совершенно иссохнув от жары.

Шум голосов раздавался все громче и громче. Залаяли и завыли собаки, а вслед за ними неразбериху еще усилили высокие пронзительные женские голоса.

Тяжкий Бобр зашагал на крики. Обойдя чей-то вигвам, он наткнулся на толпу людей, несших какого-то воина. Да это Стройный Лес! Он почти сразу его узнал. Голова воина низко свесилась, а одна нога волочилась по земле.

– Что случилось? – Тяжкий Бобр остановился и слегка повел плечами, чтобы белый плащ из бизоньей кожи лучше облег его фигуру и еще больше подчеркнул ее величественность.

Стройный Лес с трудом поднял голову. Его бледное лицо было искажено от боли. Пот стекал по одежде и поблескивал на бледной коже. Приглядевшись, Тяжкий Бобр заметил пятна крови и на ногах. Хотя рядом шевелилось множество людей, мухи уверенно усаживались на рану.

– Зрящий Видения Духа, – пробормотал Стройный Лес пересохшим ртом и задрожал.

– Принесите ему воды. Положите его на шкуру, чтобы он мог отдохнуть. Принесите ему еды.

Тяжкий Бобр следил, как люди подвели Стройный Лес к вигваму и положили на торопливо расстеленное покрывало. После того как перед ним поставили воду и еду, люди Племени столпились во множестве вокруг, так что Тяжкий Бобр приказал им отодвинуться. Все это время слово «Зрящий Видения» эхом звучало у него в голове.

– Вот ты и вне опасности. Расскажи нам, что произошло.

Стройный Лес поднял голову, и в его глазах блеснул сумасшедший огонек.

– Мы поймали женщину анит-а. Она убежала от нас, убив Две Голубые Луны и Крошку Муравья. Мы пошли по ее следам и вышли к пещере, над которой нависает скала. Перед ней сидела старуха. Она сказала нам, чтобы мы уходили, а не то умрем. Левая Рука проткнул ее дротиком, а женщина, которую мы поймали, бросилась бежать. Я подошел к старухе. Она еще была жива. Это была…

– Ну, говори, говори.

– Это была старая ведьма… Белая Телка.

Вздох изумления и ужаса раздался в толпе.

Тяжкий Бобр состроил пренебрежительную гримасу и сделал успокаивающий жест рукой:

– Беды в этом нет никакой. Я Проклял ее давным-давно, и она должна была умереть. Она обладала Силой. Убить ее смогли только воины, которых я лично благословил. – Он обернулся к толпе с сонной улыбкой на лице: – Вы видите, люди Племени: даже Сильная ведьма не может противостоять Видениям Тяжкого Бобра.

– Тебе стоит поусерднее Зреть Видения, – прохрипел Стройный Лес.

– Она не умерла? – повернулся к нему Тяжкий Бобр, злобно сверкнув глазами.

Стройный Лес уставился на него не менее свирепо:

– Умерла… наверное.

– Наверное?

Стройный Лес с трудом сглотнул; потный кадык заходил вверх-вниз по шее.

– Я не стал там оставаться, чтобы точно выяснить. Женщина анит-а убила Левую Руку, Быстрое Падение, Прочный Дротик и всех остальных. Старуха сидела и улыбалась. Она сказала мне, что мы накликали гибель Племени. Она сказала: «Глупец, моя смерть – это ваш последний плевок в лицо Силы».

У людей снова вырвался вздох ужаса, а кое-кто даже отшатнулся, прикрыв рот рукой.

Тяжкий Бобр усмехнулся:

– Значит, ты хочешь нас убедить, что одна женщина убила всех этих храбрых воинов? – Он опять засмеялся, внимательно следя, какое впечатление производит на людей его презрительный смех. Да, ему удалось овладеть их вниманием. – «Глупец» – это она правильно сказала. – Он покачал головой. – Стройный Лес, расскажи нам теперь правду. Вы столкнулись с боевым отрядом анит-а? Ты испугался и убежал?

В глазах Стройного Леса загорелся свирепый огонь смертельной ненависти.

– Ты называешь меня трусом? Тогда послушай, Тяжкий Бобр. Слушайте все, да хорошенько!

– Ну, и так достаточно, – притворно зевнул Тяжкий Бобр. – Я думаю, мы уже поняли, как все было на самом деле.

– Слушай, Тяжкий Бобр! Слушай! – Стройный Лес из последних сил встал на ноги; из его ноги потекла свежая кровь.

Это уж было слишком! Тяжкий Бобр махнул рукой двум старикам:

– Уложите его отдыхать. У него жар.

– Белая Телка сказала мне: «Ты один остался. Теперь беги. Беги, парень, как еще никогда в жизни не бегал. Скажи Тяжкому Бобру, что среди анит-а появилась новая предводительница. Ее зовут Танагер. И скажи Тяжкому Бобру, что Зрящий Видения… и Волчья Котомка идут за ним. Скажи ему и всему Племени, что им придется Танцевать с Огнем!»

Тяжкий Бобр отошел шага на два, остановился и засмеялся:

– Это еще что? Женщина? Женщина? И ты надеешься, что я… и все Племя… что мы поверим, будто женщина сможет выгнать моих воинов из гор?

Стройный Лес протянул к нему дрожащие руки; в его глазах была мольба.

– Ты отказываешься меня выслушать. Ты меня обвиняешь в трусости. Так знай же: я убежал от Белой Телки. Но потом мне пришло в голову, что я, может быть, поступил глупо. Я отыскал Имеет-Силу, который запер отряд анит-а на скале. Тут я доказал свою храбрость. Я убил одного анит-а и готовился к атаке на их позицию, когда среди наших воинов снова появилась эта же самая женщина. Она убивала направо и налево. Дротики ее не брали. Она Танцевала и Пела со странной улыбкой, а мы…

– Довольно! – заревел Тяжкий Бобр, размахивая руками. – Остальное мы выслушаем, когда воины Имеет-Силу…