Текст книги "Путь воинов"

3

Тяжелая стальная пластина, может, и была толстой, но стонала по мере того, как атмосферное давление росло. Капрал Ганс Йегер поморщился и при помощи фонарика на своем костюме еще раз проверил защитную облицовку. Они уже однажды потеряли эту часть палубы, когда разошелся плохой шов. Разгерметизация выбросила Кича наружу, в вакуум, и он находился там, пока кто-то не вышел в открытый космос и не затащил его обратно.

Ганс проверил кабели от датчиков, подключенные к голографическому блоку. Все прочно. Изображение на маленьком экране зашевелилось, цвета обозначали возраставшую нагрузку на металл. Ганс посветил своим фонарем вдоль новой части корпуса корабля. Все выглядело отлично.

Сколько часов без сна?

Сначала он пережил невыносимое напряжение боя, ужас взрывающихся палуб там, где бластеры «Победы» прошивали их. Черт возьми, он был так близок к тому, чтобы погибнуть, когда прямое попадание разгерметизировало его отсек. Счастливый случай, и только он, спас ему жизнь, в то время как остальных засосала фиолетовая смерть. Затем стали приходить приказы о ликвидации повреждений. С тех самых пор и был аврал.

Ганс взглянул на монитор, считал с экрана данные о микроизменениях в стали, прислонился к временному креплению корпуса и завис. Им нужно было восстановить освещение, температурный режим и искусственную гравитацию, прежде чем кабельные бригады могли бы начать собирать по частям остальное. А их ждали еще три отсека на этой палубе. Он закрыл глаза в ожидании, костюм на нем поскрипывал, пока росло давление. Он глубоко дышал, вздыхал, парил…

– Проснись, – хмуро проворчал Бриз.

Ганс резко открыл глаза и тупо посмотрел сверху на свой прибор.

– Выдержит, – решил он, рассматривая линии напряжения на отремонтированной части корпуса. – Не очень хорошо, но держаться будет.

– Ну что же, с атмосферой внутри легче поставить заплату, – Бриз потянулся, чтобы отщелкнуть свой шлем, и сдвинул его назад на вспотевшие волосы. Облако пара поднялось в свете фонарей вокруг его головы. Дыхание конденсировалось перед ртом и носом.

– Черт, здесь стало холодно!

Ганс сдвинул назад свой шлем, наслаждаясь обжигавшим холодом. Он взглянул на свой портативный монитор, прежде чем перелезть через искореженное оборудование и подключить линию связи к системе. Иней от новой атмосферы покрыл все поверхности, когда более теплый воздух столкнулся со сверххолодной обшивкой и аппаратурой.

– Не должно уж очень беспокоить, – прокричал он. – Всего минус шестьдесят. – Его собственные мокрые от пота волосы уже заледенели. Нос начало щипать. – Этого достаточно, лучше застегнуться.

– Когда будет тепло? – роптал Бриз, сверкая огнями в темноте и натягивая шлем.

Ганс рассматривал свои приборы.

– Ага, вот оно. – Из набора инструментов он вытащил свои свинцовые трейсеры и отрезал часть расплавившейся переборки. Плазма от разряда бластера приварила металл и перерезала толстый кабель под ним. – Минут десять.

Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче – только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.

– Передохни, – приказал Бриз.

Ганс опустился на крышку конденсатора. Подошли еще несколько человек.

– Это все развалится, когда металл нагреется и расширится, – угрюмо прибавил он.

Бриз устало кивнул.

– Угу.

Двое романанов, неловко чувствуя себя в костюмах, пробирались с антигравом, нагруженным частями обшивки, мимо расплавленного оборудования. Они явно дожидались, пока починят свет, – но Ганс не хотел их винить. Пробираться ощупью в темноте, пытаясь справиться с такой инерцией антиграва, было бы убийственно.

– Романаны! Никогда бы не поверил, – Ганс покачал головой. – Пару месяцев назад мы стреляли в них, – он зевнул, с трудом удерживая голову.

– Ха! – проворчал Бриз. – Я думал, что ты там внизу приударил за одной из их женщин. Ведь они глупые и привыкли к коровам и хворостине, и даже не узнали бы, что ты…

– О, ЗАВЯЗЫВАЙ!

Бриз осклабился.

– Ну ладно, хорошо, может, они бы и не узнали, что ты стыдливый девственник! Могли бы подумать…

– Иди к черту, Бриз! – отмахнулся Ганс. – Со мной все в порядке!

– Ага, именно поэтому ты покраснел как свекла, когда мы свели тебя с Марлой? Думал, что ты…

– Заткнись, ты! Я… У меня просто… Ты знаешь. Это было неожиданно, вот и все. Просто… неожиданность, – Ганс сглотнул, поперхнувшись достаточно громко. Бриз закатился хохотом. – Хватит! Я буду работать.

Несмотря на усталость, он начал отслеживать кабели связи, восстанавливая канал передачи информации через разорванную бластером переборку.

ПОШЛИ ОНИ ВСЕ К ЧЕРТУ! БОЖЕ, Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ ПЕРЕЖИВУ. У ВСЕХ РЕБЯТ НА ОРУДИЙНОЙ ПАЛУБЕ, КРОМЕ МЕНЯ, ЕСТЬ ДЕВУШКИ. ЛАДНО, НИЧЕГО СТРАШНОГО. НАВЕРНОЕ, НЕ КАЖДЫЙ СОЗДАН ДЛЯ ЖЕНЩИН. ДОЛЖНА ЖЕ БЫТЬ ГДЕ-ТО ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С МУЖЧИНАМИ. КОТОРАЯ БУДЕТ БОЯТЬСЯ МЕНЯ ТАК ЖЕ, КАК Я ЕЕ!

Его будоражил вопрос адреналина, вызванный воспоминаниями о том, как они все смотрели, когда эта сладострастная десантница, Марла Сэш, забралась в ту ночь к нему на койку. И все были свидетелями этого. Ганса бросило в краску от воспоминаний о своем отчаянном, неловком отступлении. Черт! Как после этого смотреть в глаза людям? Он стал предметом насмешек всего корабля!

Одно точно, решил он, – проворно сращивая новую линию связи с заново спаянным куском – эти грубые ублюдки могли быть в постели молнии подобны, но никто из них в подметки не годился Гансу Йегеру, когда дело доходит до ремонта связи!

Вилли Красный Ястреб Конокрад явился с приветствиями, медвежьими объятиями и вульгарным смехом. Он душевно трепал дядю Рамона по плечу и игриво подзуживал тетю Марию. Продолговатое, с выступающими скулами лицо Конокрада вбирало в себя все вокруг, и глаза его блеснули, обнаружив в глубине помещения Сюзан.

Он был рослым и мускулистым, четыре трофея, снятых с сантос и других бандитов, болтались на куртке. Он выглядел воином во всем, начиная с широких плеч и заканчивая узкой талией и кривыми ногами всадника. Он двигался с какой-то кошачьей плавностью. Боевой нож на поясе мерцал в свете огня. В его глазах все еще было заметно затаенное коварство. Говоря с Рамоном, он насмешливо приподнимал уголок рта. С его вытянутого лица, казалось, не сходила ухмылка.

Я НЕ ДОВЕРЯЮ ЕМУ. ЕМУ НИЧЕГО НЕ СТОИТ РАЗДЕЛАТЬСЯ С РАМОНОМ. ОН НЕ СОВСЕМ ПАУК – ОН ДРУГОЙ, АЛЧНЫЙ, ЧЕЛОВЕК, СЛЕДУЮЩИЙ КОДЕКСУ ЧЕСТИ ТОЛЬКО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЕМУ ЭТО ВЫГОДНО. ОН ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕДАН ЛИШЬ ЖАЖДЕ НАЖИВЫ И ВЛАСТИ. ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ПОПАСТЬ К НЕМУ В РУКИ!

Рамон снял чехол с трубкой со стены. Осторожными пальцами он достал ее, длинную, резную, из мягкой кожи, и аккуратно набил табак в углубление. С серьезным лицом, Рамон начал обряд победной трапезы. Тихо напевая, он раскурил ее и передал Конокраду, после чего оба выпустили дым, поднимавшийся к Пауку.

После молитв и песен Конокрад любезно отведал мяса и зелени, поданных ему Марией. Сюзан наблюдала из потемок за исчезновением пищи. Наконец, Конокрад распрямился и вежливо рыгнул, улыбаясь Марии, которой принадлежали – конечно же – все заслуги.

– Так, значит, тебе пришлось непосредственно столкнуться с Рыжим, Великим Трофеями? – Конокрад задумчиво посмотрел на Рамона, прежде чем перевести взгляд туда, где в полумраке съежилась Сюзан, мечтавшая провалиться сквозь землю. – Она опозорила тебя, Рамон. Заставила отменить твои собственные слова…

– БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА! – плюнул Рамон, демонстрируя свое недовольство. – Женщине не годится обвешиваться трофеями. Что ей нужно, так это… хорошая взбучка, чтобы вправить ей мозги. Попадется ей какой-нибудь мужчина, вроде тебя, который выбьет из нее всю дурь, – он раздраженно добавил: – Но лучше расскажи нам о схватке в космосе!

Конокрад засмеялся.

– Я пытался задать ей трепку в «Пуповине». Она побила меня вчистую, старина. Не рассчитывай найти среди них таких воспитанных женщин, как наши. Это как… Ну, в общем, они там на корабле как мужчины. Некоторые – военные предводители, вроде Рыжего, Великого Трофеями. Они могут укокошить тебя с таким же успехом… и так же быстро, – пробормотал Конокрад прищурившись.

– Совсем как мужчины? – нахмурился Рамон, поглядывая в направлении Сюзан. Потом он хрипло засмеялся. – Они меняются местами? Просят руки у мужчин? Я не понимаю, как… Кто готовит пищу? Кто беременеет, а? Это неправильно, воин. Паук не предназначал женщинам быть такими же, как мужчины. Они существуют, чтобы служить нам! Согревать нашу постель…

– Возможно, Рамон. Но позволь сказать тебе, старина, – он помолчал, задумавшись. – Идут новые времена. Звезды будут нашими, если мы отправимся вместе с людьми «Пули» сражаться с какими-то бандитами, называемыми сирианами. Именно поэтому вчера прекратился бой.

– Поход? Далеко… к звездам? – в голос Рамона закралась робкая тоска. – Это сулит много трофеев? Если бы только я…

– Много трофеев, – Конокрад злорадно улыбнулся. – Не только трофеи, дружище, но нам были обещаны богатства, которые мы сможем увезти с собой. У нас тоже будут такие вещи, как у звездных людей. Кто знает, чем это закончится? Их Директорат ослабел. Им нужно много десантников и много кораблей. Теперь мы им нужны, хотя до этого они с радостью готовы были уничтожить нас и пророков. Речь идет об очень многом, и храбрый человек мог бы…

– Был бы я помоложе, – Рамон прикрыл глаза, огонь бросал причудливые отсветы на его голову в повязке. – Я бы удостоился чести на звездах.

– Вот почему все изменится, Рамон. Таков ход вещей. Наши люди…

– Паук ничего не меняет, – покачал головой Рамон. – Что бы он сделал? Внял жалким отговоркам девушки… – он указал на Сюзан… – и сделал из нее воина? А? Порази нас сантос! – он с отвращением хмыкнул и как бы стряхнул воду с пальцев.

Сюзан вытянулась. Она старалась опустить голову… не попадаться на глаза старику.

– Возможно, я обрету могущество среди… – Конокрад остановился, нахмурившись. – Грядут новые порядки. То, как мы всегда себя вели, во что всегда верили, будет…

– Чушь! – Рамон плюнул в огонь и улыбнулся, услышав, как он зашипел. – Так не будет. Паук не даст нам сойти с пути силы и свободы. Мы владеем… владеем истиной! – он хлопнул по костлявому колену узловатым кулаком.

– Уже сейчас есть такие, которые называют себя братьями сантос. Кто бы мог в это поверить? – настаивал Конокрад. – Говорю тебе…

– У нас есть звезды, – пожал плечами Рамон. – Может быть, мы можем получить это звездное оружие только для себя, а? Мы бы… Я хочу сказать, что сантос нам больше будут не нужны. Пауку не годится водить с ними дружбу.

– Паук получил один корабль, Рамон, – Конокрад откинулся назад, не обращая внимания на пронзительный взгляд старика, и взял чашку чая. – «Пуля» корабль не только Патруля. Теперь там есть люди, которые молятся Пауку и Хейсусу. Все смешалось. С нашим Миром это тоже произойдет. Перемены…

– Старые порядки вполне хороши! – возмутился Рамон. – В них наша сила…

– Так ли? – мягко возразил Конокрад, подняв бровь. – Среди звезд много удивительного. Я летел над Землей подобно ветру. Я видел звезды сверху… видел этот мир из космоса. Вещи, которые нельзя… Достаточно того, что там могущество и власть, старина. А туда, где есть власть, приходит человек, чтобы завладеть ею! – пальцы Конокрада плотно сжались в кулак.

Воцарилось молчание.

Старик выслушал все с вниманием, насупившись.

– Ты говорил с пророками? Они знают о твоих притязаниях?

Конокрад отмахнулся от этого.

– Пророки знают обо всем великом, что должно наступить. Они видят будущее. Почему, по-твоему, звездные люди хотели нас уничтожить?

– Ты отправишься вместе с сантос? – Рамон покачал головой. – В этом нет ничего хорошего. У них нет Бога. Я слышал, что пауки и сантос молились вместе. Это плохо…

– Сантос не так сильно держатся своих убеждений, – Конокрад злорадно засмеялся. – Большой Человек пытался продать нас кораблям Патруля. Сантос видят предательство в Хейсусе. Могущество у Паука. С Большим Человеком был пророк сантос. Для многих Хейсус сходит на нет. Уже есть воины сантос, которые теперь молятся только Пауку. Все меняется.

Рамон погладил свой морщинистый подбородок.

– А что с Большим Человеком? Он могущественный… Что сделают с ним?

Конокрад осклабился.

– Джон Смит Железный Глаз дал кровью обет смертельной мести. Он ненавидит Большого Человека. Послезавтра они будут сражаться на ножах в «Пуповине». И если Железный Глаз погибнет… – Конокрад улыбнулся какой-то своей затаенной мысли.

– Хотел бы я посмотреть, – Рамон отхлебнул чаю. – Величайший воин пауков и величайший воин сантос в смертельной схватке. Это будет дело чести. Да, чести…

Глаза Конокрада заблестели.

– Я не пропущу это. Мы с тобой должны поехать туда и увидеть это.

Мужчины помолчали несколько минут. Наконец Конокрад вздохнул.

– Что с этой девушкой, которая доставляет тебе так много хлопот? Что ты собираешься с ней делать?

Сюзан замерла. Рамон снова сплюнул в огонь.

– Сегодня утром я бы вышвырнул ее из моего дома. Я проклинаю Рыжего, Великого Трофеями за то, что она прислала ее обратно! Бери ее. Без всякого выкупа. Я делаю это ради нашей дружбы…

– Извини, Рамон, – Конокрад с сожалением поднял руку. – Она слишком много раз отвергала меня, чтобы это не повредило моей чести. Я сам больше не могу принять ее из твоих рук. Я возьму себе в дом женщину со звезд, – он лукаво взглянул на Сюзан, улыбаясь тайком. – Она самая красивая женщина в поселении. Я надеялся сломить ее гордыню – приручить ее. Думаю, она родит сильных сыновей – но после того, что было сегодня утром? – он покачал головой, добавив: – Может быть, ты сможешь отдать ее старику Уотти?

Сюзан непроизвольно ахнула.

Рамон услышал и поднял голову, едва придя в себя от смущения.

– Старик Уотти? Никто не отдаст женщину…

– Она прилюдно опозорила тебя сегодня, – заметил Вилли Красный Ястреб Конокрад. – Ты не получишь за нее лошадей. Возможно, тебе придется ОТДАТЬ лошадей, чтобы избавиться от нее, – он сложил свои мозолистые пальцы и, прищурившись, наблюдал за Рамоном. – Почему бы не отплатить ей? Почему бы не позволить старику Уотти взять ее к себе в постель? Она могла бы долго жить и помнить твою… хм, щедрость.

Рамон облизнул губы, его лицо просветлело.

– Так и сделаю. Я ОТДАМ ЕЕ СТАРИКУ УОТТИ. Попрошу за нее только плетку из конского волоса.

Сюзан пыталась сдержать слезы – не опозориться. У старика Уотти была только одна нога – другую он потерял в молодости, когда ревнивый муж женщины, которую он пытался изнасиловать, прострелил ее. Женщина выцарапала ему один глаз и чуть не лишила его жизни. Покрытый позором как трус, Уотти жил на краю поселений. Он побирался, питался отходами и плакался каждому встречному, что у него никогда не было жены. Шутники говорили, что женщина лучше отдастся сантос, чем ему.

Сюзан испуганно посмотрела на Рамона. Она встретилась с его сощуренными глазами, ужаснувшись их торжествующему блеску и ненависти. Она станет женой другого человека и не будет больше обременять клан – что бы ни говорила Рыжий, Великий Трофеями.

Рыдания разрывали ей грудь. Отвратительный образ старика Уотти завладел ее сознанием: его грязная ухмылочка при виде проходящих женщин, вонючий обрубок ноги, замотанный в тряпье, слюна, стекавшая по заросшему подбородку, когда он подмигивал единственным здоровым глазом.

Она не могла избавиться от вида его развратных, потрескавшихся рук. Она представила его возбужденным, когда он привлечет ее к себе, – чувствовала, как его руки задирают ей платье, добираясь до нежной кожи.

Не помня себя, она сорвалась с места и с проклятиями стремглав бросилась к выходу, туда, где сгущались закатные сумерки. За ее спиной пронзительно прозвучал торжествующий вопль Рамона.

Почти обезумев, она бежала, сверкая голыми пятками и размахивая руками, ее длинные волосы развевались сзади. Наступала ночь, но она все бежала, иногда переходя на шаг, заставляя себя работать ногами, несмотря на сбивавшееся дыхание. Она направлялась на восток, где простирались горы.

– Паук, – простонала она, – забери меня отсюда! Возьми меня, и я буду твоей на всю жизнь!

Большой костер высоко подбрасывал языки пламени, пока телята целиком жарились на вертелах над раскаленными углями, а бдительные женщины обливали их шипящим жиром. Люди толпились в темноте, некоторые пели, другие смеялись, и их смех выделялся из гула голосов. То тут, то там кувшин с местным перебродившим суслом переходил из рук в руки.

Счински Монтальдо, недавно еще работник Управления планетологических исследований Директората, добродушно улыбался, делясь своим ограниченным словарным запасом со старой женщиной из клана Желтой Ноги, которая иссохшими пальцами постукивала его по животу.

– Говорит, что рада тебе, – перевел Хосе Грита Белый Орел, – говорит, что вам, звездным людям, нужна пища романанов, чтобы поправиться.

– Угу, верно, – Монтальдо кивнул с натянутой профессиональной улыбкой на лице. Он не расслышал, что пробормотала старуха с распухшими от подагры ногами, уже растворившаяся в толпе.

– Обильное пиршество, – заметил Монтальдо, обращаясь к Белому Орлу.

Сантос одарил его кривой улыбкой.

– Не каждый день космическое сражение спасает Мир. Клан Желтой Ноги был представлен в сражении несколькими молодыми воинами. Пятница Гарсиа Желтая Нога был одним из тех, кто захватил реактор вместе с Ритой. Мало того, он спас многим жизнь, когда было попадание в орудийную палубу. Этот коротышка подполз к краю поврежденного отсека с веревкой из конского волоса – подумать только! – и заарканил группу десантников, которые были выброшены разгерметизацией.

Монтальдо кивнул, вспомнив свой собственный страх, охвативший в полевом лагере антропологов предыдущей ночью. Он знал, что, если «Пуля» потерпит поражение, очередь дойдет до них. Директорат не потерпит свидетелей геноцида.

– Но, кроме этого, – Хосе обвел рукой вокруг, – пиршество – это единственная форма общения, которая у них есть, помимо ежегодных ритуалов Паука. Разве только кто-нибудь женится и может позволить себе свадебный пир, или кто-нибудь погибает в бою и тогда устраиваются поминки. У нас, романанов, суровая жизнь.

Хосе покачал головой.

– Я хочу сказать, что, когда Рыжий, Великий Трофеями впервые показала нам записи… Трудно было поверить. Люди так ЖИЛИ? Когда ты раньше никогда не видел электричества, ничего летающего по воздуху или мотора, двигающего повозку, то все это кажется… волшебством.

С.Монтальдо улыбнулся и кивнул.

Грита махнул рукой.

– Старая Мама Желтая Нога, вон там, она всю свою жизнь работала по десять часов в день всю неделю. У нее не осталось ни одного зуба. Она ни разу в жизни не принимала лекарств. Видишь, как она согнута? Это от обработки шкур, убоя скота, рождения детей, собирания дров, приготовления пищи, ухода за лошадьми и смерти трех из каждых пяти младенцев. Она думает, что от «Пули» к каждому ШТ протянут трос. По ее представлениям, так они летают.

– Ты, похоже, многое узнал о кораблях и войне в космосе, – сменил тему Монтальдо.

Белый Орел пожал плечами.

– Многое из этого – результат обучения во сне. Я рано начал. Рыжий, Великий Трофеями, то есть Рита Сарса, испытала на мне первые гипностимуляторы, которые они установили в «Пуповине». Как официальный представитель сантос я должен притворяться, что знаю больше других.

Маленькая старушка протиснулась обратно, переваливаясь на распухших ногах. Беззубо улыбаясь, она кивнула Монтальдо и, непрерывно болтая как нищая попрошайка на Арктуре, протянула ему истекающую жиром ногу ягненка.

С.Монтальдо вежливо кивнул, сдерживая улыбку. Он чувствовал, как теплая жидкость стекает по рукам. Хосе Грита Белый Орел затараторил в ответ на языке романанов, а старушка хлопнула Монтальдо по спине – не обращая внимание не свои жирные руки – и заковыляла прочь, посмеиваясь про себя.

– ЭТО ЖЕ НОГА ЖИВОТНОГО! – вскричал Монтальдо.

– Конечно, съешь ее, – Белый Орел обменялся короткими приветствиями с проходившим воином паука. Паук закинул голову и громко рыгнул.

Монтальдо поморщился.

– Здесь это признак хороших манер, – объяснил Хосе. – Значит, пища хорошая – кстати, если ты не начнешь жевать это, Мама Желтая Нога вернется и будет обижена. Она почтила тебя этим мясом.

– А как насчет… Я ХОЧУ СКАЗАТЬ, ОНИ ЧТО НЕ СЛЫШАЛИ О ТАРЕЛКАХ? – удивился Монтальдо, – хм, или о вилках, или о чем-нибудь, чтобы управиться с этим жиром. О Хейсус! У меня даже нет с собой складного ножа!

– Именно поэтому Бог наделил тебя зубами, – усмехнулся Белый Орел. – Слушай, ты наверняка никогда не… Вот так, – Хосе взял мясо и оторвал зубами большой кусок, жуя с аппетитом. Он протянул увесистый кусок мяса Монтальдо и вытер рот рукавом. – Видел? Что-то вроде этого.

– Превращайтесь в варвара, доктор, – Белла Вола, еще одна из антропологов, появилась у него за плечом. – Это кайф. Бросайте к черту ваши манеры и наслаждайтесь. Черт возьми, прошлой ночью никто из нас не надеялся дожить до этого дня, – она с улыбкой перекинула через плечо свои черные волосы. – Кроме того, если вы собираетесь вести переговоры насчет торона на этой планете, то вам лучше привыкать к людям, которым она принадлежит.

С.Монтальдо вздохнул и откусил немного мяса. Он задумчиво жевал. Жидкость стекала по подбородку, заставляя его содрогаться. Проглотив, он посмотрел на мясо.

– Хм, необычный вкус. Знаете, более интенсивный. Больше аромата.

– Ага, – согласилась Белла, – не было выращено в невесомости или с помощью клонирования. Это настоящее, прямо от скотинки.

Монтальдо проглотил слюну.

– Прямо от… Мне сейчас будет плохо. «Конечно, мне придется жить здесь, – напомнил он себе. – Когда-то надо узнать побольше о туземцах. Директорат не будет особо снабжать продуктами. И вообще на самом деле неплохо».

Он откусил еще.

– Где Марта Брук? – спросил Хосе.

Белла повела плечом.

– Исчез куда-то с Пятницей.

– Ага, – вставил Монтальдо, – разве он не должен быть здесь? Я думал, что он герой этого бала.

Белый Орел стал раскачиваться, переступая с ноги на ногу. Кто-то начал бить в барабан.

– В этой толпе его можно не заметить. Пятница самый маленький взрослый мужчина, которого я видел. Но все же, если бы он был здесь, люди бы смеялись над его шутками. Или кто-нибудь визжал бы, потому что он незаметно подсунул ему в накидку дохлую скалистую пиявку.

– Хосе, – поинтересовалась Белла, – что ты чувствуешь, отправляясь на Сириус?

Сантос пожал плечами и улыбнулся.

– Полковник Ри говорит, что там будет много трофеев. Говорит, что там будут несметные богатства. Я готов стать богатым. А что ты чувствуешь оставаясь? Говорят, Чэма отправили скоростным транспортом на Арктур. Ты теперь за старшего, а?

– У меня смешанные чувства, Хосе. Без дока, что ни говори, трудно это вынести, – Белла в свою очередь пожала плечами. – У меня есть Марти, целая планета ваших чудных романанских типов для изучения и трансдуктор, чтобы отсылать результаты исследований. Мне это чертовски нравится. Если бы только док… – она закрыла глаза. – А, черт!

– Теперь есть Марти, – прибавил Монтальдо, поспешив сменить тему, и мотнул головой в сторону Брука, так как руки у него были заняты горячим бараньим окороком. Проклятье! Они все любили Литу. С ней было нелегко, но в душе С.Монтальдо образовалась пустота, когда он узнал о ее смерти.

Марти Брук – антрополог из команды Литы Добра – взобрался на воздухоплан, крича и размахивая руками. Люди притихли, подняв головы. Трещали только ветки в костре. В ночном воздухе кружились оранжевые искры. Монтальдо жевал баранью ногу. Он понял, что ему действительно нравится это мясо.

На безупречном языке романанов Марти выкрикнул:

– Воины! Пауки и сантос! Прошлой ночью звездный корабль «Пуля» своей отвагой принес нам победу – спас наши жизни! Сегодня мы празднуем то, что принесла нам эта победа, – он жестом остановил улюлюканья.

– Как вам известно, завтра Джон Смит Железный Глаз встретится в смертельной схватке на ножах с предателем Большим Человеком.

Монтальдо заметил, что кое-где воины сантос беспокойно зашевелились. Даже Хосе Грита Белый Орел напрягся. Не очень удачная тема, Брук.

Марти застыл с поднятыми руками, лицо его было серьезным.

– Так вот, мы все знаем, что Джон Смит Железный Глаз победит. Но я только что встречался с другим героем народа. Вы все его знаете. На самом деле, по его словам, он САМЫЙ ХРАБРЫЙ воин народа! Никто не сравнится с ним в храбрости!

Воины перешептывались, начиная хмуриться.

Марти снова успокоил их движением руки.

– О, я знаю. Сейчас вы насмехаетесь над ним! В то же время храбрейший воин романанов был в горах, искал исцеление, обретая силу! В результате он приобрел могущество, превосходящее его рост! Он поклялся встретиться с Большим Человеком, если Джон завтра не покончит с ним!

Гул голосов прокатился по толпе. С одной стороны приветственно закричали.

– Мало того, ХРАБРЕЙШИЙ воин романанов стал таким могущественным, что он теперь самый большой воин на Мире – больше даже, чем Большой Человек!

Ропот толпы стал беспокойным. Даже ограниченный словарный запас Монтальдо позволил ему понять, что прорычал один мощный воин:

– Никто не может быть таким большим! Кто этот храбрый воин?

Марти повернулся, указывая в темноту:

– Я представляю вам всем, от мала до велика, ПЯТНИЦУ ГАРСИА ЖЕЛТАЯ НОГА!

Грита поперхнулся:

– Пятница? Большой? Да его макушка едва достает мне до груди!

Монтальдо напряг глаза – за одной из хижин романанов двигалось что-то огромное, раскачивающееся при каждом гигантском шаге.

– САМЫЙ БОЛЬШОЙ романан! – раздался голос Пятницы. Он вошел в круг света, возвышаясь над головами смеющихся людей.

Мощный воин давился смехом и качал головой:

– Как это я не догадался!

– Где этот Большой Человек? – заревел Пятница со своих деревянных ходулей. – Я разорву его на части!

Он тяжело зашагал вокруг веселой толпы. Ходули были замаскированы какой-то легкой материей.

– Посмотрим, сможет ли он принизить МЕНЯ! – Пятница хлопнул сжатым кулаком по своей мускулистой груди.

– Эй, Пятница! – позвал Бок Быка Риш, поднимая над головой сосуд с виски. – Что ты делаешь там наверху?

– Надоело получать в глаз твоими наколенниками! – крикнул Пятница, вызвав в толпе взрыв хохота. – Нет уж! Теперь я побывал там наверху, на «Пуле», и смотрел в одно из этих самых окошек, знаете? Видел, как выглядит Мир. Пожалуй, я впервые поднялся выше кучи конского навоза – и, клянусь Пауком, мне это понравилось! – он сцепил руки над головой, потрясая ими в извечном знаке победы.

– Как ты собираешься спускаться? – выкрикнул Марта Брук, явно играя свою роль.

– Вот так! – завопил Пятница. Он наклонился и что-то сделал. Верхушки шестов взорвались вспышками света и дыма. Пятница камнем упал вниз, ловко сделав сальто и приземлившись под рев и аплодисменты толпы.

– Он всегда такой? – поинтересовался Монтальдо.

– Не-а, – с трудом смог выговорить Хосе. – Обычно он еще хуже.

– Похоже, у вас будет интересное путешествие на Сириус, – проворчал С. Он откусил еще один большой кусок мяса, вытирая рот рукавом и улыбаясь.