Текст книги "Люди Волка"

Старуха только бровью повела.

– Ну, от этого мне только лучше… У меня, по крайней мере, не бывает ложных Сновидений, от которых Народу один вред… И уж тем паче я не выдумываю Снов, чтобы держать Народ в повиновении, чтобы морочить его Силой, от которой давно уже ничего не осталось.

Некоторые из Народа, перешептываясь, отступили на шаг назад.

Пляшущая Лиса только вздохнула, увидев огонек ненависти в единственном черном глазу своего мужа. Второй, мертвый, глаз всегда напоминал ей только о смерти – как окоченелый труп, долго пролежавший в снегу.

– Ты что хочешь сказать – что я выдумываю Сны? – воскликнул шаман. – Да ты…

– Расскажи нам лучше про север, – выкрикнул Вороний Ловчий, презрительно сплюнув в сторону, где стояла старуха. – Зачем нам идти туда?

– Потому что это наша земля! – закричал шаман, заглушая причитания Ветряной Женщины. – Что же нам, забыть об этом, бросить на произвол судьбы останки наших предков только из-за этих Других, которые…

– Я не боюсь Других! – спокойно произнес Вороний Ловчий. – Подумайте-ка, люди, – продолжал он. – Что с нами приключилось? Другие поселились в наших лучших охотничьих угодьях, на тропе карибу. А чем дальше мы уходим к югу, тем суше становится, тем выше горы, тем ветреннее. Мы больше не можем во время Долгого Света переплывать озера, собирать мидий на берегу. Почему? Потому что Другие загнали нас сюда! Разве карибу заходят так далеко к югу? Или мамонты? Посмотрите на мох, на дерн, на полынные травы. Видите, какие они здесь чахлые? А вдруг, если мы двинемся дальше к югу, они и вовсе исчезнут? Не будет пищи карибу и мамонтам – не будет и нам. Я убил Дедушку

Белого Медведя, – закончил Вороний Ловчий, – справлюсь и с этими Другими!

– Ты молодой дурень, – брезгливо хмыкнула Обрубленная Ветвь. – Садись-ка себе в сторонке и не сбивай с толку добрых людей.

– Хватит, старуха! – гаркнул Кричащий Петухом. – Народу надоела твоя болтовня. Оставь нас! Обрубленная Ветвь покачала головой:

– Вот к чему пришли мы под твоим началом! Ссоримся между собой, когда надобно молиться об упокоении души этого младенца! – Она дала знак Смеющейся Заре:

– Иди!

Но та стояла неподвижно, глаза ее темные казались вырезанными из обсидиана. Старуха Кого-ток, стоявшая рядом с ней, кивнула в знак согласия.

Кричащий Петухом окинул взглядом озабоченные лица. Некоторые опустили глаза. Другие все еще смотрели на него с надеждой, помня о былом или веря его посулам и угрозам.

– Я хочу закончить о юге, куда зовет вас эта старуха. Мой дед и его люди охотились там, – сурово выкрикнул он. – Несколько дней они не видели ничего, кроме камней, гальки, холода и непроходимых болот. Они голодали, как мы. Много дней шли они вдоль этой ледяной стены, ели собственную кожаную одежду, чтобы сохранить хоть немного сил. Многие, очень многие погибли. А потом они повернули на север, надеясь встретить мамонта или хотя бы тюленей и лисиц.

Они шли, пока не достигли Соленых Вод. Но Ледник продолжался и здесь, он уходил далеко в море. В отчаянии они вернулись на запад, к Большой Реке. Они знали, что сыщут там пропитание. – Он возвысил голос, стараясь перекричать ветер. – Там они нашли тюленей, и раков с устрицами, и карибу. Они поселились там, и отец моего отца завещал моему отцу, а тот – мне: «Не ходи на юг! Там ледяная стена. Там смерть».

– Значит, надо идти на север, – согласился Издающий Клич. – Может, удастся пробраться на запад, а там идти вдоль гор к…

– Нас погубит Ветряная Женщина, – прошамкала Серая Глыба. – Не забывай, нынче середина Долгой

Тьмы. Ветряная Женщина засмеется и позовет Облачную Мать. Как мы тогда спасемся? А? Скажи-ка мне. Как мы выберемся из самого средоточия бури? Ветряная Женщина заморозит нас по пути. Наши кости будут…

– А здесь что нам делать? – спросил Кричащий Петухом. – Помнишь, как я гадал по внутренностям чайки? Приметы сказали мне, что надо идти на север. Я увидел…

– Ничего ты там не увидел! – саркастически закричала Обрубленная Ветвь, взмахнув в воздухе кулаком. – Ничего ты там не увидел, кроме темноты на годы вперед. А теперь тебе приходится врать, чтобы скрыть позор. Что ж, ври… и веди нас всех на гибель.

Уголком глаза Пляшущая Лиса заметила: Прыгающий Заяц внезапно сорвался с места и побежал, петляя среди лежащих на снегу мертвых тел. Наконец он упал на землю, широко раскрыв глаза.

– Смотрите! – закричал он. – Кровь. Здесь, у ног Летящей-как-Чайка.

Мужчины двинулись вперед. Пляшущая Лиса не обращала на них внимания. Она примостилась близ Смеющейся Зари, стараясь успокоить ее в этой суматохе.

– Идем, – с нежностью сказала она, – я спою с тобой. Мы с тобой сами посвятим твою девочку Звездному Народу.

Прекрасным и чистым голосом запела она древнюю погребальную песнь. Заря из последних сил чуть слышно повторяла ее слова.

– Волчий след, – громко произнес Издающий Клич, заглушая пение женщин. – Здесь ходит волк. – Он наклонился, разглядывая снег. – Здесь, видите? Пришел к нам, а потом опять убежал в лес. – Он пополз на четвереньках по оледенелому снежному насту. – Эй! И здесь кровь! Волк-то совсем плох!

Вороний Ловчий огляделся; на лице его было такое выражение, будто он что-то ищет.

– Где мой брат, Бегущий-в-Свете?

У Лисы прервалось дыхание, сердце ее вздрогнуло.

– Бегущий-в-Свете?

Сжав на прощание руку Зари, она опрометью побежала вниз по склону к чумам.

Лед угрожающе блестел под ее ногами. Она с трудом перевела дыхание, ноги ее подкашивались – слишком слаба была она, чтобы так мчаться. Добежав до чума Бегущего, она пролезла в отверстие и, широко раскрыв глаза, окинула взглядом темноту под мамонтовыми шкурами. Несколько стариков и беспомощных детей безразлично взглянули на нее. Плащ Бегущего-в-Свете лежал на земле, оружия его не было.

Она вылезла на свет и побежала обратно по склону, крича:

– Его нет. Он взял свое оружие и…

– Один волк, – сквозь зубы произнес Поющий Волк. Сняв рукавицу, он взял в горсть немного пропахшего мочой снега и понюхал его. – Голодный Волк. Как мы… совсем истощал.

– И Бегущий-в-Свете пристрелил его! – воскликнул Тот-кто-Плачет. – Может, Свет и не сильно ранил его, но зверь умер. Я чую в этой крови запашок выпотрошенных внутренностей.

Дух радости и спокойствия снизошел в этот миг на Народ, как Ветряная Женщина нисходит на ивовые ветви. Пляшущая Лиса улыбалась, мир воцарился в ее сердце. Бегущему-в-Свете под силу спасти их. Она им гордится…

Тяжелая рука легла ей на плечо: Кричащий Петухом, задрав ее голову, заглянул ей в глаза и тихо прошипел:

– Рада, а? Рада, что Бегущий-в-Свете убил волка? Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

– Конечно рада. Думаешь, мне жить не хочется?

– Один волк? На все эти голодные животы? Она содрогнулась, но хватка Кричащего стала еще крепче. Ей ничего больше не оставалось, кроме как смотреть прямо в его белый, мертвый глаз. Как всегда, она задрожала от ужаса.

– Другие… охотники… и того не приносят.

– Ты моя жена. А заглядываешься, я замечаю, на Бегущего-в-Свете. Я видал, как вы с ним улыбались друг Другу. Знаю, что у тебя на сердце, женщина. – Он так сжал ее плечо, что она вскрикнула. – И что у него на сердце – тоже знаю.

– Ну и что с того? – ответила она. – Я твоя жена. Я не могу…

– Помни это! – сказал он, отталкивая ее, и во весь голос добавил:

– Я ухожу отсюда на рассвете Отца Солнца. Я пойду на север… потом на запад вокруг гор. Это и есть нужный нам путь – путь мамонтов. Я видел это во Сне. – Он повернулся и заковылял в свой чум.

– Ну и кто пойдет? – крикнула ему вдогонку Обрубленная Ветвь. – Кто пойдет за человеком, который сочиняет ложные Сны?

Кричащий Петухом остановился, а потом пошел дальше, как будто ее слова были чем-то вроде бормотания Ветряной Женщины. Пляшущая Лиса пошла вслед за ним. Сердце ее билось неровно от испепеляющей ненависти.

– Оставь его, – прошептала ей на ухо Обрубленная Ветвь, – Можешь поселиться в моей норе.

– Тогда мы обе умрем с голоду, бабушка.

– Свет не даст тебе голодать, – прошептала она. – Он все так же любит тебя.

Лиса почувствовала комок в горле. Она тяжело вздохнула, чтобы не разрыдаться.

– Что с того? В руках у Кричащего Петухом моя душа. И твоя тоже.

– О чем ты? Да, он связывает в узелки наши волосы, колдует с кровью из наших месячных. Только все это без толку, если у человека больше нет Силы. А он сейчас не опаснее, чем выпотрошенный волк. Уж поверь мне.

– Пока он держит в своей власти Народ, бабушка, он опасен. Он может сделать со мной что ему вздумается, и никто за меня не заступится.

– Не давай ему совсем уж забить тебя, – прошептала Обрубленная Ветвь. – Лучше быть последней бобылкой.

Старуха повернулась к Смеющейся Заре, погладила ее склоненную голову и неверной походкой побрела к себе в чум. Старуха Кого-ток подошла, чтобы прошептать что-то Обрубленной Ветви на ухо. Но та лишь сердито кашлянула и отстранила свою сверстницу.

Кого-ток помедлила минуту, сделала шаг в сторону Лисы, но потом остановилась. Пошевелив губами, он пошла вслед за Обрубленной Ветвью к чумам.

А Лиса с каждым шагом ощущала все большее отчаяние. Никогда она не сможет уйти от Кричащего Петухом! Он убьет ее, и Народ ему в этом поможет. Она услышала, как хмыкнул у нее за спиной Вороний Ловчий, и резко оглянулась. Судя по выражению его лица, он слышал каждое слово Обрубленной Ветви.

– Будь осторожна, – прошептал он, нависая над ней. – Может, Сила твоего мужа и ушла, но никто, кроме Обрубленной Ветви, в это не поверит. Они разорвут тебя в клочки, если ты покроешь его позором.

– Я не нуждаюсь в твоих советах.

Он усмехнулся и смерил ее взглядом с головы до ног.

– Пока нет. Но потом – как знать…

– Никогда!

Улыбаясь, он ухватил пальцами ее колышущийся на ветру локон. Погладив его, он прошептал:

– Посмотрим.

Она в ярости отстранила его. Он внимательно поглядел ей в глаза – будто прямо в душу залез.

– Если попадешь в ловушку, – прошептал он заговорщическим голосом, – помни: я с тобой.

– Уходи-ка ты прочь, и побыстрее! Он покачал головой, улыбнулся на прощание и стал спускаться с пригорка. Она зажмурилась.

4

Пляшущая Лиса стояла в толпе Народа у большого чума. Она вглядывалась в бескрайнюю тундру сквозь белые вихри метели; сердце ее замерло, когда она увидела вдалеке три человеческие фигуры.

Бегущий-в-Свете шел первым. Пальцы Ветряной Женщины трепали его парку из шкур карибу, в складках белели полосы инея. Шепот благоговения прошел по рядам стоящих, когда луч света выхватил его лицо.

Лиса прижала одетую в кожаную варежку руку к губам. «Погляди-ка, как он раскрасил свое лицо!» Красные линии, начертанные кровью, спускались по щекам, кольцом окружая рот. Слева на лбу запекшейся кровью был нарисован какой-то зверь – не то медведь, не то волк.

Сердце Лисы вздрогнуло. «Погляди-ка, как сверкают его глаза – как светильник из китового жира! Он видел что-то необычное, что-то обладающее Силой. Неужто духи и впрямь существуют?»

– Ха… хи-хи! – взвизгнула Обрубленная Ветвь. Ветряная Женщина трепала ее седые космы. Она подняла костлявую руку и ткнула коричневым пальцем в оледенелый воздух:

– Вот… Вот Сновидец! Видите свет на его лице? Здесь был Дух! Дух отметил его знаком Силы! – И она возбужденно захлопала в ладоши.

Пляшущая Лиса со страхом посмотрела на Кричащего Петухом. Его фигура угрюмо темнела на фоне беснующихся белых струй. Видно было, как сжались его челюсти, как втянулись обвислые щеки.

– Мой брат – Сновидец, Собеседник Духов? – ухмыльнулся Вороний Ловчий. – Снег слишком ярко блеснул на солнце – вот ему и примерещилось невесть что!

Лиса поежилась, почувствовав на своем лице взгляд сверкающих черных глаз. Она обернулась, услышав шаги: Ловчий подошел и стал рядом с ней. Сжав зубы, она вновь устремила взор на Бегущего-в-Свете.

– Мой брат прост умом, женщина, – прошептал Вороний Ловчий. – Его мысли в ином мире, не там, где наши с тобой.

Она вздохнула и обернулась к нему:

– Откуда ты знаешь?

– У тебя на лице написано все, что ты думаешь, – ясно, как следы на свежем снегу, – сказал Вороний Ловчий. В глазах его читалась саркастическая усмешка и какое-то еще – неприятное, ранящее – выражение. – И не я один это вижу.

– Не знаю, о чем ты…

– Думаю, знаешь. – Улыбаясь, он отошел прочь, сильный, изящный, привлекательный, несмотря на истощение. Да пропади он пропадом, откуда у него такая самоуверенность? Как он осмеливается так смотреть на нее? Ведь Кричащий Петухом редко ошибается. Он знает, что творится в душе человека или животного, – в этом ему нет равных.

Двое детей, вырвавшись из толпы, с приветственными криками бросились навстречу Прыгающему Зайцу и

Тому-кто-Плачет: они несли волчьи кости, с которых свисали скудные куски промерзшего мяса. /

Сам Бегущий-в-Свете нес на плечах только серую волчью шкуру. На ней все еще болталась голова зверя с тускло блестящими заледеневшими глазами.

– Бегущий-в-Свете принес мясо! – воскликнул Прыгающий Заяц. Затем его голос возвысился и зазвучал мощнее:

– И он принес Сон!

Они напряженно ждали, глядя на красно-белые пласты мяса, свисающие с плеч охотников… Едва ли его хватит, чтобы спасти их жизнь. Сон? Вещий Сон?

Бегущий-в-Свете остановился, прежде чем войти в круг, и бросил взгляд на каждое из устремленных к нему лиц. Все затихли, кроме Ветряной Женщины, которая, играючи, потрепывала их одежды, хлестала их лица прядями развевающихся волос.

– Говори же! – прохрипела в тишине Обрубленная Ветвь.

– Волчий Сон, – тихо, не поведя бровью, произнес он. – Только не сейчас, не на холоде. Идем в чумы, пока Ветряная Женщина не отняла все наше тепло и не швырнула его в Долгую Тьму.

– Давай-ка руби мясо, – мрачно буркнул Кричащий Петухом. – Полно в игрушки играться, мальчишка! Люди голодны.

– Нет, – все так же спокойно покачал головой Бегущий-в-Свете. – Волк дал мне мясо, чтобы вести людей на юг. Он явился во Сне и указал мне путь. Его тело прокормит Народ в дороге. В жилах моих отважная кровь: это – путь.

– Ба! Ты? Да ты еще ребенок. Ты и знать не знаешь, что такое настоящий Сон, подаренный Духами…

– Замолчи-ка! Поглядите на него! Смотрите – вот Сила! Сон – у него в глазах! – взвизгнула Обрубленная Ветвь, гневно ткнув скрюченным пальцем прямо в лицо Кричащему Петухом.

Дыхание Лисы пресеклось: глаза Бегущего-в-Свете и впрямь страшно сверкали и ходили в орбитах – так волк в ночной тьме глядит в лицо охотникам.

– Мы пойдем на север. – Кричащий Петухом поднял руку, указывая туда, где над самым горизонтом мерцали лучи Отца Солнца. – Я тоже видел Сон… мальчик мой. Мамонт зовет нас туда, откуда мы пришли. Как я говорил вам прошлой Долгой Тьмой, помните? Так идем же обратно…

– Идем. – Бегущий-в-Свете поднял кулак. – Вещая Сила сама выбирает, к кому прийти. Человек ей не указчик. Волчий Сон позвал меня – и тех, кто пойдет за мной – на юг. Там, в Великом Леднике…

– Там Смерть! – срывающимся голосом воскликнул старый шаман.

Глаза Бегущего-в-Свете сверкнули, и старый шаман отступил, словно испугался юноши. Он выдохнул, и в неярком свете видно было, как воздух, замерзая на лету, белым облаком собрался у его рта. В лицо собравшимся ударил резкий порыв ветра, и люди стали отворачиваться, прячась от оледенелых рук Ветряной Женщины.

– Смерть! Слышишь, мальчишка? – Мертвый глаз Кричащего Петухом блестел ледяным белым блеском, но его черный глаз скользнул по Бегущему-в-Свете, как кремень по граниту. – Чудища живут во льду. Духи древних мертвецов поют оттуда. – Он обернулся, обращаясь к каждому из Народа:

– Когда вы приблизитесь к Великому Леднику, вы услышите, как они скрипят и бормочут, как трещат их кости под тяжестью льда. Они убьют вас! Надо идти на север!

– Мы пойдем на юг! – воскликнула Обрубленная Ветвь. – Может, ты и хочешь погибели от рук Других, да только больше никто…

Ковыляя, она подошла к Бегущему-в-Свете и коснулась морщинистыми пальцами его задубелой кожи.

– Видишь меня, мальчик мой? Посмотри на меня. Видишь… Видишь… Сон?

Она обхватила руками его лицо и приблизила к своему. Их дыхания слились в единое белое облако.

Мгновение она стояла неподвижно, сжав пальцы у него на шее. Затем она притянула его еще ближе к себе, так что их глаза почти коснулись друг друга.

– Ха-ха! – взвизгнула она, отпустив Бегущего-в-Свете, и отступила назад, разведя руки, чтобы не упасть. А потом она села на землю и стала что-то напевать себе под нос; Народ с испугом и удивлением смотрел на нее.

– Оба дурни – и тот и другой, – хмыкнул сзади Вороний Ловчий.

– Бабушка… – Смеющаяся Заря сжала высохшую ладонь старухи. – Что это такое у Света в глазах?

– Сон, – прошептала старуха. Она беззвучно пошамкала губами, глядя в пустоту, и добавила:

– Волк в его глазах… Волк.

Издающий Клич смущенно обернулся к Кричащему Петухом:

– Это правда? Ты долго был нашим вождем, в разные земли шли мы за тобою… когда мы болели, ты исцелял нас. А Бегущий-в-Свете говорит, что твой Сон – ложный. Откуда нам знать, кто прав?

– Он – мальчишка, – спокойно произнес Кричащий Петухом. – Он играет в детские игры, а речь-то идет о жизни и смерти Народа. Чтобы увидеть Сон, нужны пост и особый навык. Не след вам верить…

– Да он четыре дня не ел! – воскликнула Смеющаяся Заря. – Он отдавал еду мне… для ребенка.

– Ии-и! – Серая Глыба, морщинистая старуха, так и впилась в Бегущего-в-Свете своими черными глазками, свернув в трубочку тонкие губы. – Четыре дня, ага! Да это ж вещее число! Столько дней идет Отец Солнце над сердцем земли. То, что справа, и то, что слева, сходится воедино.

– Он же мальчишка! – взвизгнул, сжав кулаки, Кричащий Петухом.

Бегущий-в-Свете содрогнулся, как будто шаман схватил его своей задубевшей рукой.

– Волк приходил ко мне! Он спасет тех, кто пойдет к югу. Он указал мне разлом в Великом Леднике, где мы можем пройти. С той стороны есть мамонты. И бизоны тоже. И карибу гуляют по зеленой траве, отращивая новые рога.

Пляшущая Лиса приоткрыла рот от удивления, встретившись глазами с Бегущим-в-Свете.

– Я вижу Сон, – прошептала она. – Так все и есть… В глазах у него отражено…

– Ступай в чум! – приказал старый шаман. – Ступай и согрей мой плащ. Завтра идем на север. Надо как следует отдохнуть ночью.

– Нет! – ответила она. Она глядела на него невидящими глазами, словно удивляясь его гневу. Ярость исказила тощее лицо старика. Он замахнулся на Лису.

– Не тронь меня! – вскрикнула она, отклонившись назад и заслоняя лицо руками.

– Иди! – приказал Кричащий Петухом. Поспешая к чуму, она обернулась и увидела гневное лицо Бегущего-в-Свете. Он шагнул в середину круга;

Обрубленная Ветвь, пытаясь удержать его, положила ему руку на плечо.

Приподнимая полог чума, Лиса слышала громовый голос своего мужа:

– Не слушайте этого младенца! Мамонты ушли оттуда… на север! Я видел: наши охотники гонятся за ними, мечут копья в бегущих мамонтят… Матери кружатся рядом, задирают кверху хоботы, чтобы накликать на нас Ветряную Женщину. Но мы хитрее! Мамонтята увязают в снегу, их кровь – на наших копьях. Стадо бежит на север, а мы с добычей!

– Лжец! – визжала в ответ Обрубленная Ветвь. – Ничего ты не видел! Ты выдумал это только что. В твоих глазах нет Сна.

Лису передернуло: до нее донесся звук удара. Она с головой закуталась в плащи Кричащего Петухом, чтобы не слышать этих все продолжавшихся звуков – ударов плоти о плоть. Она забилась в угол: у нее живот заболел от переполнявшего ее страха.

Она боялась за старуху и за себя тоже – ведь она при всех пререкалась с мужем. Она унизила его днем – он может унизить ее ночью. Она свернулась в комок, стараясь не ослабеть и не впасть в агонию. Так бывает, она знала.

Кричащий Петухом опять замахнулся на Обрубленную Ветвь. Старуха попятилась, поскальзываясь на льду и бормоча что-то себе под нос.

– Оставь ее в покое, – сурово произнес Бегущий-в-Свете. Он вспомнил на мгновение испуганное лицо Пляшущей Лисы – мысль о ней обожгла его. Волчья кровь – могучая и густая – наполняла его жилы. Глубоко в душе его вспыхнула ненависть к этому старику, тиранящему его Народ.

– Что я слышу? Мой брат так расхрабрился? – произнес Вороний Ловчий, скрестив руки на груди.

– Ты хочешь нарушить мир среди Народа? – отозвался Кричащий Петухом. – Ты? Ты угрожаешь мне?

– Какой мир, когда бьют старух? Ты уже раз ее ударил…

– Не учи меня! – Кричащий Петухом выпрямился и сжал кулаки. – Кого хочу, того и наказываю.

– Никто не имеет права поднимать руку на старших. Даже…

– Я убью тебя, мальчишка! Моя Сила велика… – Старик побледнел и усмехнулся, обнажив желтые гнилые зубы. Он согнулся до самой земли и, выпростав из рукава костлявую ладонь, стал чертить в воздухе магические знаки.

Бегущий-в-Свете глубоко вздохнул и тревожно потрогал копье.

– Волк защитит меня. Я не боюсь.

Но на самом деле он боялся. Ему не раз доводилось видеть, как действует колдовство старого шамана. Сейчас он про себя просил Волка даровать ему храбрость.

– Четыре недели, – затянул на уже привычный мотив Кричащий Петухом, – твоя утроба не будет принимать пищу. – Затем он запел что-то незнакомое, воздев к небу руки и отплясывая прежде неизвестный танец.

Бегущий-в-Свете зажмурился. Он почувствовал, как Сила Кричащего Петухом подбирается к его душе.

– Волк хранит меня, – повторял он снова и снова. Сердце его колотилось что есть мочи. – Он не даст мне умереть, пока я не приду в землю, что лежит за Большим Ледником. – Он потрогал знак, начертанный волчьей кровью у него на лбу. – Волк ведет меня на юг, в страну Отца Солнце. Я иду за Волчьим Сном.

Сила Кричащего Петухом, кажется, отступила. Бегущий-в-Свете открыл глаза и с улыбкой облегчения посмотрел на пляшущего старика-шамана.

Он услышал восторженные крики у себя за спиной. Люди признали его, поверили в его Силу. Обрубленная Ветвь поднялась на ноги и встала во весь рост, отклонившись назад, – древняя и мудрая, как сам Дедушка Белый Медведь. Ее беззубый рот радостно улыбался.

– Волчий Сон! – крикнула она своим скрипучим старческим голосом. – Э-ге-ге! Я иду на юг с Бегущим-в-Свете! Я иду на юг с Волком!

Отец Солнце блеснул над горизонтом на юго-востоке. В лучах его еще более впалыми показались глазницы и щеки изможденных людей. Тьма стала рассеиваться, как пепельный дым. Извивающиеся радужные огни вспыхнули на небе: это Дети-Чудища проснулись и начали свою битву. Эти Двое, добрый и злой, борются с начала времен, и нет конца их схватке.

– Вы идете к югу на верную смерть! Слушай меня, Отец Солнце! Я, Кричащий Петухом, видел твой Сон. Чуешь ли ты мою Силу? Я проклинаю этих… этих предателей! Их души не достигнут Блаженного Звездного Народа. Смерть! – визжал шаман, размахивая руками перед Бегущим-в-Свете, как садящийся на землю орел – крыльями.

– Я иду за Волком. Все, кто отведает мяса Волка, пойдут за моим Сном, – ответил молодой охотник и двинулся сквозь возбужденную толпу к своему чуму.