Текст книги "Ловушка для адвоката"

Закрыв за ним входную дверь, я повернулся к Лорне.

– Странно, правда? – задумчиво произнесла она, протягивая мне бумажный пакет. – В смысле быть на чужой стороне – на стороне обвинения.

– Да, непривычно. А можно поинтересоваться, чей сэндвич ты ему предлагала, мой или свой?

Она взглянула на меня с недоумением, потом виновато улыбнулась:

– Я просто из вежливости. Думала, мы с тобой поделимся.

Я покачал головой, забирая пакет:

– Никогда никому не отдавай мой французский дип-сэндвич, особенно адвокату. – И добавил, изобразив как мог британский акцент: – Благодарю, моя любовь!

Лорна расхохоталась, и я скрылся с добычей в кабинете.

Глава 12

Четверг, 18 февраля, 15:31

Съехав в Порт-Таунсенде с парома, Босх и Макферсон двинулись по адресу из водительского удостоверения Сары Энн Глисон, следуя указаниям навигатора. Вскоре городская застройка в викторианском стиле сменилась сельскими пейзажами с обширными фермерскими хозяйствами. Домик Сары Глисон, обшитый вагонкой, никак не соответствовал общей викторианской теме. На стук в парадную дверь никто не ответил.

– Может, она на работе? – предположила Макферсон.

– Наверное.

– Тогда вернемся в город и устроимся в гостинице, а потом приедем после пяти.

Босх посмотрел на часы. Уроки только что закончились, Мэдди возвращается домой в сопровождении Сью Бамбро. Небось молчит и дуется всю дорогу.

Он спустился с крыльца и стал обходить дом.

– Ты куда?

– Гляну с той стороны, подожди.

Метрах в ста виднелось еще одно строение – сарай или гараж без окон. Над двумя черными трубами на крыше не было дыма, но воздух дрожал от жара. Перед закрытыми дверями стояли две машины и фургон. Босх невольно задержался, разглядывая все это. Подошла Макферсон.

– Ты куда…

Босх приложил палец к губам, потом показал на трубы.

– Что это? – шепотом спросила она.

Не успел он ответить, как гаражная дверь сдвинулась в сторону, и наружу вышел человек, по виду юноша или подросток, в длинном черном фартуке и перчатках до локтей, которые он снял, чтобы закурить.

– Черт! – бросила в сердцах Мэгги.

Босх потянул ее назад, прячась за угол дома.

– Опять метамфетамин? – хмыкнул он.

– Превосходно! Наш главный свидетель – производитель наркотиков.

Юный курильщик обернулся. Очевидно, его позвали. Он бросил сигарету, растоптал ее каблуком и исчез внутри, задвинув за собой дверь, но не до конца.

– Пошли посмотрим!

Босх шагнул вперед, но Мэгги схватила его за локоть:

– Погоди, ты что? Нельзя одним, надо вернуться в Порт-Таунсенд. Я видела по пути полицейский участок.

Он покачал головой:

– Во-первых, к нам едва ли хорошо отнесутся – мы даже не отметились там, когда приехали. А потом, ну арестуют ее, и что? Будем иметь свидетеля, ожидающего суда за наркотики. Что подумают присяжные?

Она промолчала.

– Знаешь что, – продолжил Босх, – ты постой здесь, а я схожу и проверю. Три машины – возможно, их всего трое. Если не справлюсь, тогда и поедем за помощью.

– Гарри, у них может быть оружие! Ты…

– А может и не быть, – спокойно сказал он. – Я выясню ситуацию, тогда и решим.

– Мне это не нравится.

– Наоборот, это может нам помочь.

– Что? Каким образом?

– А ты подумай… Короче, жди сигнала. Если что-то пойдет не так, садись в машину и уезжай.

Босх протянул ключи, и Макферсон нехотя взяла их. Похоже, она уже поняла, что он подразумевал. Иметь компромат на свидетеля всегда полезно.

Он не торопясь зашагал к гаражу, держа руки в карманах и беззаботно осматриваясь, словно заплутавший турист. Дорожка из битых ракушек не давала двигаться бесшумно, но громкая музыка, доносившаяся из-за двери, делала это ненужным. Какой-то рок-н-ролл, гитара и тяжелый ритм ударных – что-то очень старое, слышанное чуть ли еще не во Вьетнаме.

Когда до гаража оставалось шагов десять, дверь снова отодвинулась, и наружу вышел все тот же молодой человек. Вблизи ему можно было дать лет двадцать с небольшим. Босх с запозданием сообразил, что парень должен был выйти, чтобы докурить, но было уже поздно.

Однако, заметив незнакомца, молодой человек не выказал никакой настороженности, лишь взглянул с любопытством и вытянул из пачки новую сигарету. На лбу его блестели капли пота.

– Вы оставили машину у дома? – спросил он.

Босх остановился и вытащил руки из карманов.

– Да, а что?

Он не стал оглядываться на дом, предпочитая держать парня в поле зрения. Тот пожал плечами:

– Просто все обычно подъезжают сюда, Сара их предупреждает.

– О, я, наверное, не понял. Она сама здесь?

– Да, внутри. Заходите.

– А можно?

– Конечно, мы почти закончили на сегодня.

Что-то здесь было не так. Босх украдкой бросил взгляд через плечо – Мэгги все так же пряталась за углом дома. Собравшись с духом, он шагнул в открытую дверь.

Жара внутри стояла адская. Большую часть помещения занимала огромная печь, в которой плясало ярко-оранжевое пламя. В нескольких шагах от топки стоял еще один молодой парень и с ним женщина постарше, оба в таких же длинных фартуках и толстых перчатках до локтей. В руках у парня были клещи, которыми он удерживал массивную заготовку из расплавленного стекла на конце стальной трубки. Женщина придавала стеклу форму с помощью деревянного бруска и плоских щипцов.

Наркотиками здесь и не пахло. «Гараж» оказался мастерской стеклодувов. Женщина работала в маске сварщика, и лица ее не было видно, но Босх не сомневался, что перед ним Сара Энн Глисон.

Он вышел наружу и поднял большой палец кверху, показывая Мэгги, что все в порядке. Потом махнул рукой, подзывая ее, – на случай если не разглядела издалека.

Курильщик вопросительно взглянул на него. Босх кивнул на дверь:

– Там Сара Глисон?

– Да, это она.

– Я хотел бы с ней поговорить.

– Придется подождать – надо закончить со стеклом, пока оно не остыло. Часа четыре уже возимся.

– И сколько еще осталось?

– Думаю, около часа. Вы хотите сделать заказ? Может, она согласится поговорить и за работой.

– Ничего, мы подождем.

Макферсон подъехала к гаражу и вышла из машины. Босх открыл перед ней дверь, тихонько объясняя произошедшее недоразумение. Она рассмеялась:

– Представляю нас здесь с нарядом полиции.

– Да уж, немало побили бы стекла.

– И остались бы без свидетеля.

Достав из машины папку с материалами дела, Босх сунул ее себе под куртку и вошел вслед за Мэгги в мастерскую. Сара Глисон уже ждала, сняв перчатки и сдвинув маску на лоб. Очевидно, курильщик уже сказал ей, что приехали клиенты, и Босх не собирался раскрывать истинную цель своего визита, пока они не останутся наедине.

– Я Гарри, – представился он, – а это Мэгги. Извините, что врываемся без приглашения.

– Ничего страшного. Даже приятно, когда люди видят, что мы делаем. Вообще-то, нам сейчас надо закончить работу, но вы можете остаться и посмотреть, а я объясню, чтобы было понятно.

– О, с удовольствием!

– Только стойте в стороне, материал очень горячий.

– Да, конечно.

– Вы откуда, из Сиэтла?

– Нет, издалека, специально приехали из Калифорнии.

Если упоминание о родном штате и обеспокоило Сару Глисон, это никак не проявилось. Она снова надвинула маску на улыбающееся лицо, натянула перчатки и взялась за дело. В течение сорока минут Босх и Макферсон наблюдали, как кусок стекла принимал нужную форму, и слушали объяснения мастера. Один из молодых людей был выдувальщиком, другой – его помощником, а Сара Глисон руководила всей работой. Стеклянный виноградный лист почти полутора метров в поперечнике должен был стать частью большой композиции для главного офиса компании, связанной с виноделием.

Рассказала Сара и о себе. Как оказалось, она открыла собственную мастерскую всего два года назад, а до этого три года училась в Сиэтле у известного художника по стеклу. Слушая и наблюдая, Босх многое понял о ее характере. Не у каждого получится обрабатывать с помощью тяжелых инструментов что-то прекрасное, хрупкое и в то же время светящееся опасным огнем. Босх и Макферсон с трудом переносили жару, даже сняв куртки и стоя поодаль. Сара сказала, что температура печи доходила до двух с половиной тысяч градусов. Какой невероятной выносливостью надо было обладать, чтобы работать часами в таком соседстве! Пылающее окошко, куда время от времени стеклодувы помещали свое изделие, чтобы разогреть и наложить новые слои, наводило на мысль об адских вратах.

Наконец виноградный лист был готов и оставлен остывать. Сара велела помощникам прибраться в мастерской, а гостей попросила подождать в офисе, пока она приведет себя в порядок. Скудно обставленный офис – стол с четырьмя стульями, канцелярский шкаф, гардероб и угловая кухонька – служил одновременно и комнатой отдыха. На столе лежал пластиковый альбом с фотографиями готовых работ из стекла, созданных в мастерской. Мэгги Макферсон просмотрела их и пришла в полный восторг. Босх положил рядом свою папку.

– Как здорово! – продолжала восхищаться Мэгги. – Я бы тоже так хотела – уметь делать что-то из ничего.

Не успел он ответить, как в комнату вошла Сара Глисон. Без громоздкой маски, фартука и перчаток она оказалась миниатюрнее, чем он ожидал увидеть: рост едва ли метр пятьдесят, а вес – килограммов сорок. Босх вспомнил, что душевная травма, пережитая в детстве, иногда задерживает физическое развитие. Сара Глисон выглядела взрослой женщиной в детском теле.

Распущенные каштановые волосы, прежде собранные в узел, обрамляли осунувшееся лицо с темно-синими глазами. Джинсы, сабо на толстой подошве, черная фанатская футболка с эмблемой рок-группы. Сара направилась к холодильнику.

– Выпьете что-нибудь? – предложила она. – Спиртного ничего нет, но если хотите чего-то холодного…

Гости, поблагодарив, отказались. Из мастерской доносился шум уборки. Босх шагнул к двери и закрыл ее. Сара тут же обернулась с бутылкой воды в руке. На ее лице мелькнула настороженность. Он поднял руку в успокаивающем жесте и показал свой полицейский жетон.

– Не беспокойтесь, мисс Глисон. – Он раскрыл удостоверение и протянул ей. – Мы из Лос-Анджелеса, приехали поговорить с вами в неофициальном порядке.

– В чем дело?

– Меня зовут Гарри Босх, а это Мэгги Макферсон, она сотрудник окружной прокуратуры Лос-Анджелеса.

– Зачем было лгать? – возмутилась она. – Вы сказали, что хотите сделать заказ!

– Нет. Так подумал ваш помощник, а мы о цели своего приезда не сообщали.

Она все еще хмурилась – Босх уже совсем было решил, что разговор не получится, – но потом вдруг шагнула вперед, взяла удостоверение и принялась его изучать. Такое в многолетней практике Босха случалось всего несколько раз.

Сара Глисон подняла на него удивленный взгляд, и он невольно поморщился, уже зная, какой будет вопрос.

– Вы сказали – Гарри Босх?

– Можно просто Гарри.

– Иероним Босх… Вас назвали в честь художника?

Он кивнул:

– Моя мать любила его картины.

– Я тоже. Он многое знал о внутренних демонах в человеческой душе. Ваша мать за это его любила?

– Думаю, да.

Сара отдала удостоверение. Босх почувствовал, что настроение ее изменилось. Настороженность и раздражение прошли благодаря его знаменитому тезке.

– Ну и чем я обязана вашему визиту? – спросила она. – В Лос-Анджелесе я не бывала больше десяти лет.

Босх задумался. Если она говорила правду, значит не приезжала, даже когда отчим был при смерти.

– Мы просто хотим поговорить, – сказал он. – Может, присядем?

– О чем поговорить?

– О вашей сестре.

– О сестре? Но я… Послушайте, да в чем вообще дело?

– Значит, вы не в курсе?

– В курсе чего?

– Давайте все-таки присядем, и я расскажу.

Отодвинув стул, Сара Глисон опустилась на него и закурила сигарету из мягкой пачки.

– Прошу прощения, – сказала она. – Теперь это единственная моя вредная привычка. Вы нагрянули так внезапно, что без сигареты не обойдешься.

Босх и Макферсон вкратце обрисовали события, в результате которых Джейсон Джессап оказался на свободе. Сара слушала с непроницаемым лицом. Ни слез, ни возмущения, ни вопросов о подробностях дела. Объяснила только, что все последние годы не общалась ни с кем из Калифорнии, не смотрит телевизор и не читает газет, потому что все это отвлекает от работы и мешает программе реабилитации.

– Мы собираемся снова судить его, мисс Глисон, – сказала Макферсон, – и приехали к вам, чтобы попросить о помощи.

Она надолго задумалась, потом спросила:

– Разве нельзя просто использовать то, что я говорила тогда? Это было так давно…

Макферсон покачала головой:

– Нет, так нельзя. Теперешние присяжные не должны даже знать о том первом разбирательстве – это изменило бы в их глазах вес представленных доказательств и настроило не в пользу обвиняемого. Поэтому свидетельства тех, кто скончался или уже недееспособен, мы будем зачитывать на процессе, не указывая источник материалов. Однако, если свидетель жив и здоров, он должен предстать перед судом лично.

Сара словно не слышала. Она смотрела прямо перед собой, словно вглядываясь во что-то очень далекое. Выражение лица не изменилось, даже когда она наконец заговорила.

– Я всю свою жизнь пыталась забыть тот день, чего только не пробовала. Хотела окружить себя стеной… и наркотики, да… ладно, не важно. Короче, вряд ли от меня будет какая-то польза.

Макферсон хотела что-то сказать, но Босх перебил:

– Знаете что, давайте для начала просто обсудим, что вы все-таки можете вспомнить, хорошо? Ну не выйдет, так не выйдет. Вы много страдали, мисс Глисон, и мы не собираемся мучить вас снова.

Он ждал ответа, но она сидела так же неподвижно, устремив невидящий взгляд на бутылку с водой на столе.

Босх снова заговорил:

– Не будем пока вспоминать ужасный момент, когда вашу сестру увезли, а вот потом… Скажите, вы помните, как проходило опознание преступника?

Она медленно кивнула:

– Я помню, как смотрела из окна. Там, на верхнем этаже. Они слегка приоткрыли жалюзи, чтобы я могла выглянуть. Те, внизу, меня не видели… те мужчины. Он был в бейсболке, потом ее заставили снять, и тогда я увидела, что это он. Да, я помню.

В записях показаний Босх не встречал никаких упоминаний о головном уборе, не было бейсболки и на фотографиях. То, что Сара это вспомнила, было хорошим знаком.

– Какая была бейсболка? – спросил он.

– Не помню, вроде бы синяя.

– С эмблемой «Лос-Анджелес доджерс»?

– Не уверена… да я тогда и не разбиралась в таких вещах.

Босх кивнул и продолжил:

– Как вы думаете, если я покажу вам фотографии разных людей, вы сможете опознать того, кто увез вашу сестру?

– Вы имеете в виду – как он выглядит сейчас? Не думаю.

– Нет, – сказала Макферсон, – старые фотографии. Нам нужно, чтобы на суде вы подтвердили то, что сказали тогда.

Немного поколебавшись, Глисон кивнула:

– Да, конечно. Что бы я ни делала с собой все эти годы, лицо того человека не забылось.

– Ну давайте попробуем.

Босх открыл свою папку. Сара тем временем прикурила новую сигарету от окурка.

Подборка состояла из шести черно-белых фотографий мужчин примерно одного возраста, телосложения и цвета кожи. Фото Джейсона Джессапа 1986 года находилось в середине второго ряда, пятым по счету. Счастливое число для Босха.

– Не торопитесь, – сказал он.

Наступил один из решающих моментов в деле.

Сара Глисон сделала глоток воды и, отставив бутылку, склонилась над столом. Подумав немного, решительно ткнула пальцем в фото Джессапа:

– Вот он. Я так старалась забыть его лицо, но не смогла. До сих пор стоит перед глазами.

– Вы совершенно уверены? – спросил Босх.

Она снова вгляделась в фотографии, потом кивнула:

– Да, это тот самый.

Босх и Макферсон переглянулись. Опознание прошло удачно и по всем правилам. Не хватало лишь эмоциональной реакции со стороны свидетельницы. Очевидно, двадцать четыре года не прошли даром.

Гарри протянул Саре авторучку:

– Поставьте, пожалуйста, подпись и дату под тем снимком, что вы выбрали.

– Зачем?

– Чтобы подтвердить личность. Так положено для представления в суд.

Он отметил, что Сара даже не спросила, правильно ли она выбрала. Еще один хороший признак.

Убрав лист с фотографиями в папку, он неуверенно взглянул на Мэгги. Теперь самое трудное. Решится ли она сказать Саре о последних результатах теста или предпочтет ждать, пока та привыкнет к роли свидетеля?

Она решила не ждать:

– Сара, нам осталось обсудить еще один вопрос. Мы уже говорили об анализе ДНК, который позволил этому человеку потребовать нового суда и выйти на свободу – как мы надеемся, временно…

– Да.

– Мы сравнили результаты теста с банком данных Калифорнии и нашли совпадение. Семенная жидкость на платье вашей сестры принадлежала вашему отчиму.

Босх не сводил глаз с лица Сары. Никаких признаков удивления. Она знала.

– С две тысячи четвертого года, – продолжила Макферсон, – в Калифорнии берутся пробы ДНК у всех подозреваемых по уголовным делам. В том же году ваш отец был арестован за наезд с нанесением телесных повреждений и бегство с места происшествия. Он поехал на красный свет…

– Отчим.

– Что, простите?

– Вы сказали – отец. Он не был моим отцом.

– О, прошу прощения… Короче, суть в том, что параметры ДНК Кенсингтона Лэнди из базы данных совпали с образцом, взятым с платья. Однако возраст следов на платье теперь уже точно определить нельзя. Они могли остаться и в день убийства, и за месяц до него.

Сара отрешенно смотрела перед собой, никак не реагируя на слова. Мэгги продолжала:

– Мы попытались объяснить этот факт… Вскрытие не нашло никаких следов сексуального насилия над жертвой, однако известно, что в тот день она была не в своем платье, а в вашем – оно ей нравилось, и вы ей дали поносить…

Она сделала паузу, но Сара продолжала молчать.

– В ходе будущего судебного разбирательства нам придется объяснить происхождение следов спермы на платье, иначе доказать ничего не удастся, и преступник останется на свободе. Я уверена, что вам бы этого не хотелось, правда ведь, Сара? Кое-кто полагает, что двадцати четырех лет тюрьмы достаточно за убийство двенадцатилетней девочки, и осуждает нас, но мы придерживаемся другого мнения и хотим, чтобы вы об этом знали.

Сара Глисон молчала, сжав губы. Босх ожидал слез, но сумбурная жизнь и многочисленные душевные травмы, по-видимому, заставили ее сердце очерстветь – а может быть, она и всегда отличалась стойким характером, несмотря на субтильную внешность. Так или иначе, когда она наконец заговорила, голос ее звучал глухо и ровно:

– Знаете, что я всегда думала?

Мэгги подалась вперед:

– Что, Сара?

– Тот человек убил сразу троих: мою сестру, мою мать… и меня. Никто не уцелел.

Наступила долгая тишина. Макферсон ласково погладила руку Сары.

– Простите нас, – шепнула она.

Сара Глисон вздохнула:

– Хорошо, я все расскажу.

Глава 13

Четверг, 18 февраля, 20:15

Прошел всего день, а моей дочери уже не хватало материнской стряпни. Выбрасывая в помойку недоеденный сэндвич с сыром, я корил себя за то, что умудрился испортить даже такое простое блюдо. Печальные размышления прервало жужжание мобильного телефона. Звонила Мэгги.

– Скажи что-нибудь приятное, – буркнул я вместо приветствия.

– Тебе предстоит провести вечер с нашей прекрасной дочуркой.

– Что ж, уже неплохо. Вот только моя готовка ей что-то не по вкусу… Это все?

– Наш главный свидетель готов к бою. Сара даст показания.

– Она его опознала?

– Да.

– Она объяснила результаты по ДНК, и мы оказались правы?

– Да, прямо в точку.

– Значит, она приедет и расскажет об этом в суде?

– Именно так.

Меня охватило радостное возбуждение.

– Что ж, Мэгги, хорошего больше чем достаточно… А как насчет плохого?

– Ну…

По спине побежали мурашки. Неужели Сара так и осталась наркоманкой? Кто же тогда ей поверит?

– Так что? Продолжай!

– Показания Сары можно в принципе оспорить, но говорит она очень уверенно. Она победитель, и это чувствуется. Не хватает только одного – эмоций. Много всякого повидала в жизни, – похоже, душа перегорела. Ни слез, ни смеха, полная апатия.

– Ну, поработаем с ней, подготовим…

– Да, конечно, только осторожно. Нет, я не говорю, что все так уж плохо, она тебе понравится и, думаю, поможет нам засадить Джессапа.

– Отлично, Мэгги, просто здорово! Берешь ее на себя?

– Конечно.

– Ройс станет нажимать на метамфетамин – мол, потеря памяти и все такое. Потом ее образ жизни… короче, будь готова ко всему.

– Постараюсь. Значит, тебе достаются Босх и Джессап. Ты по-прежнему думаешь, что он даст показания?

– Джессап? Да, наверняка. Клайв знает, что иначе присяжные его не поймут. Да, я беру Джессапа и Босха тоже.

– По крайней мере, у Гарри никаких проблем с прошлым.

– Если только Клайв чего-нибудь не придумает…

– Ты что имеешь в виду? – подозрительно спросила она.

– То, что нельзя недооценивать Ловкача. Вы, обвинители, слишком самоуверенны, и этим можно воспользоваться.

– Спасибо, ваше адвокатское величество! Зарублю себе на носу.

– Как там Гарри себя проявил?

– Он верен себе. А что у вас творится?

Я заглянул на кухню. Хейли сидела на кушетке, разложив перед собой на кофейном столике школьные тетрадки.

– Ну, во-первых, у нас есть судья – Брайтман из сто двенадцатого отдела.

Она помолчала.

– Пожалуй, это никому не дает преимуществ. Она не обвинитель и не защитник, просто хороший юрист по гражданским делам.

– Ого, справедливый и беспристрастный судья – подумать только!

Мэгги промолчала.

– Назначила первое рабочее слушание по статусу дела у себя в кабинете, – продолжал я. – В среду в восемь утра до начала заседаний. Как бы ты это расценила?

– Пожалуй, это хорошо. Скорее всего, хочет установить правила общения с прессой и вообще дисциплину навести.

– Вот и я так думаю. Ты в среду свободна?

– Надо заглянуть в календарь, но думаю, получится. Если что, подчищу дела заранее.

– Сегодня я дал Ройсу первую порцию сведений – по большей части материалы с первого процесса.

– Вообще-то, можно было и подождать.

– Да, но зачем?

– Стратегия, Микки, стратегия. Чем раньше он их получит, тем лучше сможет подготовиться. Он же постарался прижать нас, требуя безотлагательного разбирательства. Ты мог бы отплатить той же монетой и не спешить открывать свои карты. Тридцать дней до суда, раньше необязательно.

– Лучше я потяну со следующей порцией, а пока там только известные факты.

– В списке свидетелей есть Сара Глисон?

– Да, но под фамилией Лэнди, как в восемьдесят шестом. Новый адрес я не указывал. Клайв не знает, что мы ее нашли.

– С этим будем тянуть до последнего. Нельзя, чтобы ее беспокоили.

– Что ты ей сказала насчет сроков и времени?

– Дня два на процессе плюс дорога.

– С работы ее отпустят?

– У нее свой бизнес, начат всего два года назад. Есть большой проект, но особой спешки не видно. Думаю, она сможет освободиться, когда понадобится.

– Вы еще в Порт-Таунсенде?

– Да, всего час как закончили беседу, потом перекусили и устроились в гостинице. Денек был еще тот.

– Завтра вернетесь?

– Собираемся. Рейс только в два, но нам еще нужно на пароме через залив перебраться, чтобы ехать в аэропорт.

– Хорошо, тогда позвони мне утром перед отъездом. Вдруг мне что-то еще придет в голову насчет свидетеля.

– Договорились.

– Кстати, вы там ничего не записывали?

– Нет, не хотели ее смущать.

– А на диктофон?

– Да нет, зачем.

– Ну и славно. Пусть это появится как можно позже. Ройсу можно дать те шесть фотографий с ее подписью, и хватит с него пока. И Гарри скажи, чтобы ничего не записывал.

– Скажу.

– Когда, ночью или утром?

– Как прикажешь тебя понимать?

– Ничего, это я так. Ну что, вроде все?

– Не совсем, – помолчав, сказала она. Я задержал дыхание, ощутив укол ревности. – Хочу пожелать спокойной ночи своей дочери.

– Да, конечно, – вздохнул я, расслабляясь. – Передаю трубку. Хейли! Поговори с мамой.