Текст книги "Последний срок"

7

Член муниципального совета открыл дверь дома сына, загородив собой проход. Он еще ничего не сказал, но стало ясно, что у него нет намерения пускать Босха и Чу внутрь.

– Господин член муниципального совета, – начал Гарри, – мы хотели бы задать вашей невестке несколько вопросов.

– Дебора очень страдает. Детектив, вам лучше приехать в другое время.

Босх оглядел вход в дом, обернулся к стоящему на нижней ступеньке Чу и ответил:

– Мы ведем расследование. Ее допрос – важная составляющая, откладывать его нельзя.

Они смотрели друг на друга, и ни один не отводил взгляда.

– Вы потребовали, чтобы делом занялся я, и просили меня приложить все усилия, – наконец заговорил Гарри. – Именно этим я и занимаюсь. Так вы позволите мне войти или нет?

Ирвинг сделал шаг назад и открыл дверь шире. Босх и Чу оказались в вестибюле со столиком для ключей и пакетов.

– Что удалось выяснить на месте происшествия? – спросил член муниципального совета.

Босх сомневался, стоит ли на этой стадии обсуждать с Ирвингом ход расследования.

– Пока немного. В таких делах полезные сведения дает вскрытие.

– Когда оно состоится?

Гарри посмотрел на часы.

– Еще не запланировано. Тело вашего сына перевезли в морг всего два часа назад.

– Надеюсь, вы потребовали, чтобы его провели как можно быстрее.

Босх развел руками.

– Так вы отведете нас к вашей невестке?

– Значит, не потребовали.

Гарри посмотрел поверх плеча Ирвинга и увидел комнату, которая выходила в следующую, большего размера, с винтовой лестницей. Ничто не говорило о том, что в доме есть кто-то еще.

– Господин член муниципального совета, не учите меня, как вести расследование. Если я не устраиваю вас, позвоните начальнику полиции и попросите, чтобы меня заменили. Но пока я в деле, буду вести расследование так, как считаю нужным.

– Разумеется. Сейчас схожу за Деборой. А вы с напарником пройдите в гостиную.

Он впустил их в дом, провел в гостиную, а сам исчез. Босх посмотрел на Чу и, поняв, что тот вот-вот задаст вопрос, почему Ирвинг так настойчиво вмешивается в расследование, покачал головой.

Напарник прикусил язык, и в тот же момент появился Ирвинг с необычайно привлекательной блондинкой. Гарри решил, что женщине лет сорок пять. Высокая и стройная, она не казалась ни слишком рослой, ни слишком худой. Женщина была убита горем, что, однако, не сказалось на ее благородной внешности. Ирвинг подвел невестку за руку к пуфу у журнального столика напротив дивана. Босх подошел, но не сел – ждал следующего хода члена муниципального совета. И когда стало ясно, что тот собирается присутствовать во время допроса, возразил:

– Мы приехали побеседовать с миссис Ирвинг и должны сделать это с глазу на глаз.

– Моя невестка хочет, чтобы в это время я был рядом, – ответил Ирвинг. – Я никуда не уйду.

– Прекрасно. Побудьте где-нибудь рядом в доме на случай, если ей понадобится ваша помощь. Но нам необходимо поговорить с ней наедине.

– Все в порядке, папа, – сказала Дебора, разряжая ситуацию. – Я справлюсь. А вы пока перекусите на кухне.

Ирвинг покосился на Босха, наверное, уже жалея, что расследованием занимается именно он.

– Позови меня, если понадоблюсь, – буркнул он и вышел.

Босх и Чу опустились на диван, и Гарри приступил к беседе:

– Миссис Ирвинг, я бы хотел…

– Называйте меня Деборой.

– Хорошо, Дебора. Я хотел бы выразить вам глубокие соболезнования по поводу утраты мужа. Мы ценим, что в это трудное для вас время вы согласились поговорить с нами.

– Спасибо, детектив. Я вполне готова говорить с вами. Боюсь только, что у меня нет ответов на ваши вопросы. И еще… это такое потрясение…

Она оглянулась, и Босх, поняв, что ей нужно, дал знак Чу. На ее глаза навернулись слезы.

– Найди где-нибудь платки. Сходи в ванную.

Напарник поднялся, а Гарри, внимательно всматриваясь в сидящую перед ним женщину, старался отыскать признаки неподдельного страдания и чувства утраты.

– Не представляю, почему он это сделал, – сказала она.

– Давайте начнем с более легких вопросов, – предложил Босх. – Таких, на которые есть ответы. Когда вы в последний раз видели мужа?

– Вчера вечером. Он уехал из дома после ужина и не вернулся.

– Он не сообщил, куда отправляется?

– Нет, сказал, что должен проветриться. Снять напряжение – прокатиться по Малхолланд. Предупредил, чтобы я не ждала его. Я так и поступила.

Босх предполагал, что Дебора продолжит, но она замолчала.

– Эта его поездка показалась вам необычной?

– В последнее время он так часто уезжал. Но думаю, не просто для того, чтобы проехаться.

– По-вашему, он занимался чем-то еще?

– Делайте сами выводы, лейтенант.

– Я не лейтенант, а детектив. И почему бы, Дебора, вам не помочь мне? Вы знаете, чем занимался ваш муж?

– Не знаю. Скажу одно: по-моему, он не просто разъезжал по Малхолланд-драйв. Мне кажется, он с кем-то встречался.

– Вы не спрашивали его?

– Нет. Собиралась, но все тянула.

Вернулся Чу с коробкой платков. Но кризис миновал, и теперь глаза миссис Ирвинг были холодны и тверды. Даже сейчас она казалась красивой, и Босху не верилось, что ее муж разгуливал где-то по ночам в то время, как дома его ждала такая женщина.

– Давайте на секунду вернемся к тому, о чем мы говорили. Вы сказали, что ужинали с мужем. Вы ели дома или куда-то выходили?

– Мы ужинали дома. Мы оба не были голодны. Перехватили сандвичей, и все.

– Можете вспомнить время?

– Около половины восьмого. А в восемь тридцать он уехал.

Босх достал блокнот и записал все, что услышал. Он вспомнил: Соломон и Глэнвилл сообщили, что некий человек, предположительно Джордж Ирвинг, забронировал номер в «Шато» в восемь пятьдесят, то есть через двадцать минут после того, как, по словам Деборы, он покинул дом.

– Единица, четыре, девять, два.

– Простите, не поняла.

– Эта цифра что-нибудь значит для вас? Тысяча четыреста девяносто два.

– Что вы имеете в виду?

Она была явно сбита с толку. Босх как раз и намеревался вывести ее из состояния равновесия, задав такой вопрос.

– Вещи вашего мужа: бумажник, телефон и обручальное кольцо – лежали в гостиничном сейфе. Именно эту комбинацию чисел ввели в замок. Значила ли что-нибудь эта цифра для вашего мужа или для вас?

– Нет, ничего не приходит на ум.

– Хорошо. Случалось ли, что ваш муж и прежде заглядывал в «Шато-Мармон»? Останавливался в этом отеле?

– Мы вместе с ним там бывали. Но я действительно не знаю, куда он ездил, говоря, что отправляется покататься. Не исключено, что туда.

Босх кивнул.

– В каком душевном состоянии был ваш муж, когда вы видели его в последний раз.

Дебора надолго задумалась, затем сказала, что, по ее мнению, он выглядел нормальным – не угнетенным и не расстроенным.

– Как бы вы охарактеризовали ваш брак?

Дебора на мгновение опустила голову, затем посмотрела на Босха.

– В январе со дня нашей свадьбы исполнилось бы двадцать лет. Двадцать лет – большой срок. Было много взлетов и падений. Но взлетов гораздо больше, чем падений.

Гарри отметил про себя, что она не ответила на его вопрос.

– А в настоящее время? Вы переживали взлет или падение?

Дебора снова помолчала.

– Наш сын, единственный ребенок, в августе уехал учиться в колледж. Трудно было приспособиться к этому.

– Синдром опустевшего гнезда, – вставил Чу.

И Босх, и миссис Ирвинг посмотрели на него, но Чу ничего не добавил и смутился.

– В какой день января вы вышли замуж? – спросил Босх.

– Четвертого.

– Таким образом ваша свадьба состоялась четвертого января тысяча девятьсот девяносто второго года?

– О Господи!

Дебора закрыла рот ладонью, смешавшись от того, что не узнала цифру, послужившую шифром для гостиничного сейфа. Из ее глаз покатились слезы, и она схватила платок из коробки.

– Как же я не догадалась? Вы решите, что я совершенная…

– Все в порядке, – успокоил Босх. – Я произнес цифру так, словно она сама по себе год, а не дата – число, месяц и год. Вы не помните, чтобы он и раньше использовал эту цифру как код?

Она покачала головой.

– Шифр для банкомата?

– Нет, мы условились, что это дата рождения нашего сына – пять, два, девять, три.

– А пинкод мобильного?

– Тоже день рождения Чэда. Я пользовалась телефоном Джорджа.

Гарри пометил новую дату в блокноте. Мобильный телефон погибшего, внесенный экспертами в число вещественных улик, теперь везли в управление. Там он откроет его и доберется до записи звонков. А пока следовало подумать о том, что значили полученные сведения. С одной стороны, то, что в замок сейфа был введен шифр, соответствующий дате бракосочетания Ирвингов, могло означать, что набрал его Джордж. С другой – эту дату легко найти в анналах архива при помощи компьютера. Новые данные не исключали обе версии: самоубийство и убийство.

Гарри решил снова изменить направление беседы.

– Дебора, чем зарабатывал на жизнь ваш муж?

Она ответила более обстоятельно, чем Ирвин Ирвинг. Джордж пошел по стопам отца, и в двадцать один год поступил на службу в полицейское управление Лос-Анджелеса. Пять лет работал патрульным, потом стал студентом юридического института. Получив степень доктора юриспруденции, устроился в договорный отдел службы городского прокурора и работал там до тех пор, пока его отец не вошел в состав городского совета. После чего Джордж оставил муниципальную службу и открыл контору, став консультантом по найму. При этом он использовал прежний опыт и связи с отцом и другими влиятельными лицами в местных органах управления, чтобы обеспечить своим клиентам вход в коридоры власти.

Среди множества клиентов были грузоперевозчики, фирмы такси, поставщики цемента, строители-подрядчики, уборщики офисов и стороны в судебных процессах. Он знал, кому и когда шепнуть на ухо просьбу. И если кто-то задумал вести дела с городом Лос-Анджелес, такой человек, как Джордж Ирвинг был ему необходим. Его контора располагалась под сенью городской ратуши, но дела он вел вовсе не в кабинете. Дела вершились в самой ратуше, где Джордж переходил из крыла в крыло и от кабинета к кабинету.

Вдова подтвердила, что работа мужа хорошо обеспечивала их. Дом, где они сейчас находились, даже учитывая экономический спад, стоил больше миллиона долларов. Но работа приносила не только хорошие доходы – он нажил немало врагов. Недовольные клиенты или люди, боровшиеся за те же контракты, что и подопечные Джорджа, злились на него – ведь он действовал в условиях жесткой конкуренции.

– Он не упоминал организацию или человека, которые были особенно недовольны или обижены им?

– При мне – нет. Но у него есть администратор. Полагаю, теперь я должна говорить «была»? Вероятно, она знает больше, чем я. Мне муж почти ничего не рассказывал. Не хотел тревожить меня.

– Как ее имя?

– Дана Розен. Она давно работала с Джорджем – еще со времен его службы в администрации городского прокурора.

– Вы говорили с ней сегодня?

– Да, но еще до того, как узнала…

– Вы говорили с ней до того, как узнали, что ваш муж умер?

– Да. Проснувшись, я поняла, что Джордж накануне вечером так и не вернулся домой. По мобильному он не отвечал. Поэтому в восемь я набрала номер его конторы и спросила Дану, не видела ли она его. Дана ответила, что не видела.

– Вы перезвонили ей, узнав, что ваш муж погиб?

– Нет.

Босх подумал, уж не ревновала ли миссис Ирвинг мужа к его помощнице? Не подозревала ли, что по вечерам он встречается с ней? Записав имя, Гарри закрыл блокнот. Решил, что для начала получил достаточно информации. В детали вдаваться не стал – не пришло время для долгого сеанса вопросов и ответов. Гарри не сомневался, что еще повидается с Деборой Ирвинг. Поэтому поднялся, и Чу последовал его примеру.

– На этом пока все. Мы понимаем, как вам теперь трудно. Вы, конечно, хотите побыть с родными. Вы уже сообщили сыну о трагедии?

– Папа звонил. Он прилетит вечером.

– Где учится ваш сын?

– В УСФ – Университете Сан-Франциско.

Босх кивнул. Он слышал об этом учебном заведении, поскольку его дочь, подумывая о следующем этапе образования, упоминала Университет Сан-Франциско как одну из возможностей. И еще он помнил, что там Билл Рассел играл в студенческий баскетбол.

Босх собирался поговорить с сыном Деборы, но не сообщил ей об этом. Ни к чему ей лишние волнения.

– Как насчет друзей? – спросил он. – Ваш муж был с кем-нибудь близок?

– По сути, нет. У него был один близкий приятель, но в последнее время они редко виделись.

– Кто такой?

– Его зовут Бобби Мейсон. Они знали друг друга с полицейской академии.

– Этот Бобби Мейсон все еще служит копом?

– Да.

– Почему в последнее время они редко встречались?

– Не знаю. Не встречались – и все. Думаю, это было временное охлаждение. Мужчины есть мужчины.

Босх не совсем понял, что она хотела сказать о мужчинах. Сам Гарри так и не нашел человека, которого мог бы назвать другом, но объяснял это тем, что он не такой, как другие. Ведь большинство мужчин дружат с собратьями по полу, и, случается, дружат крепко. Он записал фамилию Мейсона, протянул Деборе визитную карточку со своим мобильным номером и сказал, что она может звонить ему в любое время. Пообещал быть на связи по мере продвижения расследования.

Пожелал всего хорошего, и они с Чу откланялись. Но не успели дойти до машины, как в дверях появился Ирвин Ирвинг и окликнул их.

– Собираетесь уехать, не поговорив со мной?

Гарри отдал ключи напарнику, попросил его вывести машину с подъездной дорожки и, дождавшись, когда они остались с Ирвингом одни, начал:

– Господин член муниципального совета, нам необходимо кое-что прояснить. Я буду держать вас в курсе дел, но не отчитываться перед вами. Это разные вещи. Я веду полицейское расследование, а не расследование мэрии. Вы служили в полиции, но больше не коп. Обещаю сообщать вам новости по мере их появления.

Он повернулся и пошел в сторону улицы.

– Запомните, к концу дня я хочу получить новые сведения, – крикнул ему вдогонку Ирвинг.

Босх не ответил – продолжал идти, словно ничего не слышал.

8

Он велел Чу ехать на север, в сторону Панорама-Сити.

– Раз уж мы здесь, надо повидаться с Клейтоном Пеллом. Если он там, где ему положено находиться.

– Я считал, что дело Ирвинга приоритетное, – заметил напарник.

– Так и есть. – Босх не стал вдаваться в объяснения. Чу кивнул, но у него явно было что-то еще на уме.

– А как насчет того, чтобы поесть? – спросил он. – Мы заработались и пропустили ленч. Я умираю с голоду, Гарри.

Босх тоже проголодался. Посмотрел на часы – было почти три.

– В заведение, где проходит реабилитацию наш клиент, надо ехать по Вудман-авеню. Там на пересечении с Нордхофф-стрит останавливается грузовичок с совсем недурной мексиканской едой – маисовыми лепешками и прочим. Несколько лет назад мы с напарником, когда маялись в суде Сан-Фернандо, наведывались туда на ленч. Теперь уже много времени, но, если повезет, застанем его там.

Чу, отчасти вегетарианцу, как правило, нравилась мексиканская кухня.

– Думаешь, там найдутся буррито с жареными бобами?

– Очень может быть. А если нет, то уж точно получишь тако с креветками. Я всегда брал их.

– Хорошая мысль. – Чу придавил педаль газа и через некоторое время спросил: – Это был Игнасио? Я о твоем напарнике.

– Да, Игнасио. – Босх задумался над судьбой товарища, убитого два года назад на задворках пищевого рынка. Тогда они расследовали дело, благодаря которому Гарри познакомился с Чу. Остаток пути детективы не проронили ни слова.

Дом, куда поместили Клейтона Пелла, находился в Панорама-Сити – большом районе, представляющем собой географический центр Долины Сан-Фернандо. Появившись благодаря послевоенному процветанию и энтузиазму, он стал первым построенным по плану районом Лос-Анджелеса. Район вырос там, где до этого простирались мили апельсиновых рощ и пасся молочный скот. На смену всему этому пришли необозримые, беспорядочно расползающиеся застройки из недорогих сборных типовых домов и малоэтажных строений. Они и определили теперешний пейзаж Долины. Объединенные близостью автозавода «Дженерал моторс» и пивоваренного предприятия Шлица, улицы представляли собой отражение эпохи лос-анджелесской утопии, когда каждый имел работу и поблизости от нее жилье. При каждом доме гараж. Откуда ни посмотришь, панорама гор. Из людей – только белые урожденные американцы, других просили не беспокоиться.

По крайней мере так обстояли дела в 1947 году, когда все только начиналось и люди могли купить, что им хотелось. Но с тех пор как на открытии города будущего торжественно перерезали ленточки, автомобильный и пивоваренный заводы сильно разрослись и вид на горы заволокло смогом. На улицах стало многолюдно, машины торчали в заторах, неуклонно рос процент преступлений, в прежних гаражах появились жильцы. На окнах спален начали устанавливать решетки, и там, где до этого в коттеджи вел свободный, гостеприимный въезд, появились ворота. Граффити обозначали территорию банд. И наконец само название Панорама-Сити, предполагающее широкий, свободный обзор на все четыре стороны, превратилось в жестокую пародию. Имя больше не отражало того, что реально было в этом месте. Теперь жители некогда городской нирваны упорно стремились вырваться отсюда в соседние районы – Мишн-Хиллс, Норт-Хиллс и даже в Ван-Нуйс – только бы подальше от Панорама-Сити.

Босху и Чу повезло: грузовик с мексиканской едой еще не уехал с угла Вудман-авеню и Нордхофф-стрит. Чу припарковался у тротуара, на расстоянии двух машин от него. Работник убирал внутри и складывал товар, но дождался их. Буррито не оказалось, поэтому Чу взял тако с креветками, а Босх порадовал себя карне асада[2]2
  Жаренное по мексиканскому рецепту, предварительно замаринованное мясо.


[Закрыть]. Продавец подал им в окошко мягкую бутылку с соусом сальса. Чтобы запить еду, они взяли по бутылке ананасовой воды, и весь ленч на двоих обошелся им в восемь долларов. Босх дал десятку и сказал продавцу, чтобы тот оставил сдачу себе.

Других клиентов не было, поэтому Гарри взял бутылку с соусом к машине. Он не забыл: если берешь тако из этого фургона, весь вкус в сальса. Они поели, стоя по разные стороны капота и следя за тем, чтобы не закапать соусом или жиром одежду.

– Неплохо, Гарри, – похвалил Чу.

Босх кивнул. Его рот был набит лепешкой. Проглотив, он выдавил соус на второй тако и передал бутылку напарнику.

– Отличный соус, – заметил Гарри. – Ел когда-нибудь из фургона «Эль мататор» в Восточном Голливуде?

– Нет. Где это?

– На углу Западной и Лекс. Здесь все вкусно, но «Эль матадор» – самое лучшее место. Правда фургон приезжает туда только по вечерам, но по вечерам все кажется еще вкуснее.

– Странно звучит: Западная авеню в Восточном Голливуде.

– Никогда не задумывался об этом. Я о другом: как-нибудь окажешься там после работы, угостись в «Эль матадор», а потом скажи, что об этом думаешь.

Босх вспомнил, что не ел там с тех пор, как дочь переехала к нему. Считал, что ей не следует питаться в машине или около нее, покупая еду в таких местах. Но времена меняются, и он подумал, что ей может понравиться.

– Чем мы собираемся заниматься с этим Пеллом? – спросил Чу.

Гарри вернулся к реальности и ответил напарнику, что не намерен выдавать своего интереса к насильнику – уж слишком много в этом деле неизвестных. Следует сначала установить, что Пелл там, где ему положено находиться, приглядеться к нему и, если возможно, завязать разговор, но так, чтобы у него не возникло подозрений.

– Будет не просто, – заметил Чу.

– Есть идея.

Босх изложил план, затем, свернув фольгу и салфетки, бросил их в урну рядом с грузовичком. Отдал в окно бутылку с соусом и помахал продавцу.

– Muy sabroso[3]3
  Очень вкусно (исп.).


[Закрыть].

– Gracias[4]4
  Спасибо (исп.).


[Закрыть], – ответил тот.

Чу сел за руль. Они развернулись и покатили по Вудман-авеню. Раздался сигнал телефона Босха. Он посмотрел на экран, но не узнал номер коммутатора управления. Тем не менее принял звонок. Говорил Маршалл Коллинз, начальник отдела по связи с прессой.

– Детектив Босх, я пока сдерживаю журналистов, но до конца дня придется им что-то бросить по Ирвингу.

– Пока еще нечего бросать.

– Неужели ничего не можете дать? Мне уже позвонили двадцать шесть человек. Что им отвечать?

Гарри на мгновение задумался – нельзя ли воспользоваться прессой, чтобы помочь расследованию?

– Скажите им, что причина смерти изучается. Мистер Ирвинг упал с балкона номера на седьмом этаже отеля «Шато-Мармон». На данный момент неизвестно, что это: несчастный случай, самоубийство или убийство. Всех, кто что-либо знает о последних часах мистера Ирвинга, проведенных в отеле или раньше, просят связаться с отделом особо тяжких преступлений полицейского управления. И так далее и тому подобное, вы знаете, как это сформулировать.

– Значит, подозреваемого нет.

– Этого говорить не следует. Подумают, что я ищу подозреваемых, хотя к этому мы даже не приступали. Мы еще не знаем, что произошло. Необходимо дождаться результатов вскрытия и собрать дополнительную информацию.

– Хорошо, на этом и порешим.

Босх закрыл телефон и передал Чу детали разговора. Через пять минут они подъехали к дому на Буэна-Виста. Этот двухэтажный особняк за забором был возведен по высшим меркам безопасности. Таблички предупреждали граждан, у которых здесь не было официальных дел, чтобы они не пытались войти. В число нежеланных гостей входили не только адвокаты, но и дети. Объявление в пластиковой раме, висящее на воротах, уведомляло о том, что в доме проходят реабилитацию и лечение условно-освобожденные, осужденные за сексуальные преступления. Толстый пластик был со сколами и царапинами – его много раз пытались разбить и разрисовать граффити.

Чтобы нажать кнопку звонка, Босху пришлось поднять руку на уровень плеча и просунуть палец в небольшое отверстие в воротах. После недолгого ожидания он услышал женский голос.

– Кто там?

– Полицейское управление Лос-Анджелеса. Нам необходимо поговорить со старшим.

– Ее нет.

– Значит, мне надо поговорить с вами. Откройте.

За воротами, на таком расстоянии, чтобы до нее не дотянулись вандалы, висела камера. Босх снова просунул руку в отверстие и показал удостоверение. Прошло еще немного времени, замок зажужжал, и они вошли.

Проход за воротами, похожий на тоннель, привел их в центральный двор. Выйдя на свет, Босх увидел сидящих на стульях нескольких мужчин. Шел сеанс наставлений и реабилитации. Гарри никогда не верил в реабилитацию сексуальных насильников. Считал, что единственный способ их исправления – кастрация, причем оперативное вмешательство предпочитал химическому. Однако, проявляя осторожность, в соответствующем обществе держал эти мысли при себе.

Он окинул взглядом мужчин, надеясь определить, кто из них Клейтон Пелл, но напрасно. Одни сидели спиной ко входу, другие скрывали лица под козырьками бейсболок или закрывали ладонями рты, изображая глубокую задумчивость. Некоторые разглядывали Босха и Чу. Присутствующим здесь людям ничего не стоило узнать в гостях полицейских.

Через несколько секунд к детективам подошла женщина во врачебном халате с бейджиком на груди, сообщавшим, что перед ними доктор Анна Стоун. Этой привлекательной женщине, со светлыми, чуть рыжеватыми волосами, собранными на затылке в строгий пучок, было лет сорок пять. Босх заметил, что часы она носит на правой руке, и они частично закрывают татуировку на запястье.

– Я доктор Стоун, – произнесла женщина. – Можно посмотреть ваши документы, джентльмены?

Босх и Чу открыли бумажники. Документы проверили и вернули им.

– Пожалуйста, пройдите со мной. Лучше, чтобы эти люди не смотрели на вас.

– Не поздновато ли? – усмехнулся Босх.

Анна не ответила и провела их в помещение, расположенное со стороны фасада и перестроенное под кабинеты и отдельные процедурные. Она оказалась руководителем программы реабилитации. А ее шеф, устроитель дома и директор, уехала на весь день в город на совещание по бюджетным вопросам. Анна говорила коротко и конкретно.

– Чем могу помочь, детективы? – В ее голосе звучала настороженность. Женщина знала: полицейские не одобряют того, что происходит в этом доме, и собиралась отстаивать свои позиции. Она была не из тех, кто легко сдается.

– Мы расследуем преступление, – начал Босх. – Изнасилование и убийство. У нас есть описание подозреваемого, и мы не исключаем, что он здесь. Белый мужчина, двадцати девяти – тридцати двух лет. Волосы темные. Фамилия или имя могут начинаться с буквы К. Она вытатуирована у подозреваемого на шее.

До этого момента Гарри говорил только правду. Изнасилование и убийство совершились на самом деле. Он только не упомянул о том, что все это произошло двадцать два года назад. Его описание точь-в-точь совпадало с внешностью Клейтона Пелла, поскольку оно было в компьютерной базе данных комиссии по условно-досрочному освобождению. А совпадение данных анализа ДНК сделало Клейтона подозреваемым, как бы невероятно ни звучало, что преступление на пляже в Венис совершил он.

– Есть в этом доме человек, соответствующий этому описанию? – спросил он.

Стоун колебалась. Босх надеялся, что она не станет защищать участника своей программы. Какой бы успешной ни объявлялась реабилитация, процент рецидивов у совершивших преступления на сексуальной почве оставался высоким.

– Есть один человек, – наконец заговорила она. – Но в последние пять месяцев он делает колоссальные успехи. Трудно поверить…

– Как его фамилия? – прервал ее Гарри.

– Клейтон Пелл. Он один из тех, кто сидит сейчас в кружке.

– Часто ли ему позволено выходить из дома?

– На четыре часа в день. У него есть работа.

– Работа? – удивился Чу. – Вы так просто отпускаете этих людей?

– Детектив, у нас не тюрьма. Все, кто здесь живет, пришли сюда добровольно. Этих людей освободили досрочно из мест заключения, после чего они могли поселиться где угодно, если это не противоречит правилам в отношении людей, совершивших преступление на сексуальной почве. Мы заключили с округом договор, что будем в рамках этих требований предоставлять им жилье. Но никто оставаться здесь не обязан. Эти люди находятся с нами, потому что хотят ассимилироваться в обществе. Желают приносить пользу. Никому не причинять зла. Если к нам обращаются, мы консультируем и трудоустраиваем. Кормим, предоставляем ночлег. Но требуем, чтобы они неукоснительно следовали правилам, – только в этом случае эти люди могут здесь жить. Мы работаем в тесном контакте со службой пробации и надзора за условно-досрочно освобожденными, и наш процент рецидивов ниже, чем в целом по стране.

– Это означает, что он не идеален, – заметил Босх. – В отношении многих можно сказать: тот, кто совершил преступление на сексуальной почве, останется преступником на всю жизнь.

– Да, в отношении некоторых это справедливо. Но есть ли у нас альтернатива тому, чтобы попытаться исправить их? Когда у осужденных кончается срок заключения, их отпускают жить в обществе. Наша программа, наверное, одна из последних возможностей предотвратить будущие преступления.

Босх понял, что Стоун задели их вопросы. Это был их первый неверный шаг: Гарри не хотел, чтобы эта женщина действовала против них. Наоборот, ему необходимо, чтобы она сотрудничала с ними.

– Простите, – сказал он. – Не сомневаюсь, что ваша программа полезна. Просто думал о деталях преступления, которое мы расследуем. – Босх подошел к окну и посмотрел во двор. – Который из них Клейтон Пелл?

Стоун встала рядом.

– Мужчина справа с бритой головой. Это он.

– Когда он обрил голову?

– Несколько недель назад. А когда произошло нападение, которое вы расследуете?

Босх обернулся и взглянул на нее.

– Раньше.

Анна ответила ему взглядом и кивнула – она поняла, что подразумевалось: детектив пришел задавать вопросы, а не давать ответы.

– Вы сказали, у него есть работа. В чем она заключается?

– Его наняли в «Гранд меркадо», неподалеку от Сан-Вэлли, дежурить на автостоянке, собирать тележки покупателей, чистить урны с мусором и все такое. Ему платят двадцать пять долларов в день. Этого хватает на сигареты и картофельные чипсы. Он без них жить не может.

– В какие часы он работает?

– По-разному. Его график вывешен в супермаркете. Сегодня ушел рано и только недавно вернулся.

Босх обрадовался, узнав, что в супермаркете есть график работы Пелла. Полезная информация, если придется познакомиться с ним в другом месте, а не в этом доме «Буэна-Виста».

– Скажите, доктор Стоун, Пелл ваш пациент?

Анна кивнула.

– Я провожу с ним сеансы четыре раза в неделю. Другие врачи им тоже занимаются.

– Что вы можете о нем сказать?

– Я не могу ничего вам рассказывать о наших сеансах. Даже в такой ситуации отношения врача и пациента конфиденциальны.

– Понимаю. Но улики свидетельствуют о том, что он похитил, изнасиловал и задушил девятнадцатилетнюю девушку. Мне необходимо знать, что руководит этим мужчиной, который сейчас сидит в кружке других. Это очень важно…

– Подождите. – Анна предостерегающе подняла руку. – Вы сказали, девятнадцатилетнюю девушку?

– Именно так. На ней обнаружили его ДНК.

Босх опять не солгал, но и не сказал всей правды.

– Это невозможно.

– Не говорите так. Наука не ошибается.

– На сей раз ошиблась. Клейтон Пелл не насиловал девятнадцатилетнюю девушку. Во-первых, он гомосексуалист. И во-вторых, педофил, как большинство наших подопечных. Они насильники, осужденные за преступления против детей. И еще: два года назад несколько типов напали на него в тюрьме и кастрировали. Пелл не тот, кто вам нужен.

Босх услышал, как шумно вздохнул его партнер. Его, как и Чу, поразили слова доктора. И еще то, как ее слова были созвучны его мыслям, с которыми он входил в реабилитационный центр.

– Болезнь Клейтона в том, что он одержим мальчиками, не достигшими половой зрелости, – продолжила доктор Стоун. – Надеюсь, до того, как пожаловать сюда, вы проделали кое-какую домашнюю работу?

Босх, смущенно глядя на нее, покраснел. Не только с треском провалилась придуманная им хитрость – во всем деле Лили Прайс что-то явно не сходилось. Стараясь забыть о своем просчете, он задал новый вопрос:

– Не достигшие половой зрелости… это восемь лет? Десять лет? Почему этот возраст?

– Не могу вдаваться в подробности, – отозвалась Стоун. – Вы вступили на запретную территорию.

Гарри отошел к окну и посмотрел на Клейтона Пелла, сидящего в кружке других мужчин во время сеанса терапии. Его плечи были расправлены, казалось, он увлечен разговором, не прятал лицо и не производил впечатления человека, страдающего от душевной травмы.

– Все в этой компании о нем знают?

– Знаю одна я и, сказав вам, совершила серьезный проступок. Сеансы групповой терапии приносят много пользы большинству наших подопечных. Поэтому они приходят в наш дом и остаются тут.

Босх мог бы возразить, что они приходят и остаются в этом доме, поскольку находят здесь пищу и кров. Но лишь поднял руки в знак того, что сдается и приносит извинения.

– Доктор, – попросил он, – сделайте нам одолжение: не говорите Пеллу, что мы интересовались им.