Текст книги "Вдоводел воскрешенный"

Глава 11

Пятница ел насекомых. Предпочтительно в живом виде.

Найтхаук, который в прошлой жизни провел много лет во Внутреннем Пограничье, постоянно общаясь с инопланетянами, не обращал на это внимания. Но Киношита, который делил с Найтхауком рубку (каюту они отдали инопланетянам) находил подобную привычку отвратительной, о чем и сказал. Голубые Глазки трапеза Пятницы забавляла. Мелисенд попыталась прочитать эмоции Пятницы, с удивлением обнаружила, что это совсем несложно, и большую часть полета сидела в своей каюте, пытаясь отгородиться от эмоций команды.

– И сколько этих тварей ты захватил с собой? – спросил Найтхаук, когда Пятница выудил из мешка большого волосатого паука и начал одну за другой обкусывать ему лапки.

– Достаточно, – ответил инопланетянин.

– А что они едят, ожидая, пока их съешь ты? – продолжал Найтхаук.

– Друг друга.

– Какая мерзость! – в десятый раз пробормотал Киношита.

Пятница повернулся к нему.

– Вы едите рыбу, которую мой народ полагает священной.

– Это другое дело. По крайней мере все, что я ем, умирает прежде, чем я сажусь за стол.

– Да, конечно. Нормы морали требуют, чтобы животных убивали в доме, специально построенном для этой цели, а рыбам перед смертью дозволяли несколько часов хватать воздух ртом. И все для того, чтобы вам не приходилось убивать их.

– Ты меня достал, – процедил Киношита.

– Успокойся, – вмешался Найтхаук.

– Черт побери! – взорвался Киношита. – Разве ты не видишь, что он делает? Не слышишь, что говорит?

– Так уж он устроен. Постарайся относиться к нему, как к равному.

– Равные не откусывают лапки у насекомых и не едят их!

– Этот откусывает и ест, – ответил Пятница, отрывая очередную ножку.

– Зачем мы вообще его взяли? – не унимался Киношита.

– Он специалист по взрывам.

– А он нам понадобится?

– Не знаю, – пожал плечами Найтхаук. – Но если такая необходимость возникнет, я не хочу искать взрывника и брать первого попавшегося.

Киношита пронзил взглядом бесстрастного инопланетянина и замолчал. А поскольку Пятница невозмутимо продолжал закусывать пауком, он поднялся и покинул камбуз.

– Брезгливый, однако, у тебя друг, – заметил Голубые Глазки, который с интересом, но молча наблюдал за перепалкой.

– Он мне не друг.

– Совершенно верно… я забыл. Друзей у тебя нет, не так ли?

– Насколько мне известно нет, – согласился Найтхаук.

– Но по крайней мере у тебя есть дама, чего мы лишены.

– Она – член команды.

Голубые Глазки усмехнулся.

– Ты хочешь сказать, что ты не топчешь ее в грязи, а потом не стоишь на страже, пока она высиживает яйца?

– Так это делают синие драконы?

– Может, и нет, – ответил Голубые Глазки. – За давностью лет я уже и не припоминаю, как это у нас делается.

– Он здесь для того, чтобы развлекать тебя? – спросил Пятница, со скрежетом вгрызаясь в панцирь паука.

– Он здесь для того, что помочь мне найти Ибн-бен-Халида.

– Для этого здесь я. Найтхаук покачал головой.

– Ты понадобишься мне после того, как мы его найдем. – Он повернулся к Голубым Глазкам. – Лучше бы тебе не ошибиться насчет Селлестры IV.

– Я знаю, что там его видели неоднократно, – ответил Голубые Глазки. – Может, у него лагерь на этой планете, а может, нет… но появляется он там часто.

– На Селлестре мы будем через пять часов. Куда пойдем после посадки?

Голубые Глазки пожал плечами.

– Я никогда не бывал на Селлестре, не забывай об этом. Откуда мне знать, где обретается Ибн-бен-Халид?

– Что он делал, когда прилетал на Сайлен IV? – спросил Найтхаук.

– Брал из сейфа все деньги и уходил.

– Не напивался, не заходил в наркосалон, бордель, банк?

– Насколько мне известно, нет. Он входил в бар, заказывал выпивку, никогда не платил за нее, пару минут спустя уводил меня в кабинет, я открывал сейф, он перекладывал деньги в сумку и ретировался.

– Кто видел его на Селлестре?

– Разный народ. Старатели. Картежники. Охотники за головами. Кто их разберет? Те, кто приходит в мой бар, предпочитают не распространяться о том, чем они занимаются за его пределами. – Дракон помолчал, потом продолжил:

– Если ты думаешь обратиться к губернатору – забудь об этом. На Селлестре нет губернатора. Поэтому там так много охотников за головами.

– Но кто-то должен стоять на страже закона?

– Какого закона? – спросил Пятница. – Если нет государства, кто издает законы?

– Сильный аргумент, – кивнул Голубые Глазки. – На планете придерживаются основополагающих законов, придуманных человеком. Насколько я понимаю, они восходят к их святой книге. Не убий, не укради. Что-то насчет не возжелай жены друга своего, но на такие мелочи внимания, разумеется, никто не обращает.

– Похоже на те места, где мне доводилось работать, – прокомментировал Найтхаук.

– Это то самое место, где Ибн-бен-Халид может ходить по улицам с высоко поднятой головой, – уточнил Голубые Глазки. – Закона там нет.

– За его голову назначено вознаграждение в миллион кредиток. Если на той улице ему повстречается охотник за головами, он – покойник.

– Остальные охотники не столь оптимистичны, как ты.

– И что ты этим хочешь сказать?

– В Пограничье Халид – герой. Даже охотники за головами верят в его идеи.

– Скорее, причина в другом: они знают, что с ними случится до того, как они покинут планету, – вставил Пятница.

– Ты думаешь, Халид так популярен? – с любопытством спросил Найтхаук.

– Практический опыт показывает, что да.

– Практический опыт?

– Он до сих пор жив, – ответил Голубые Глазки.

– Может, ему просто везло.

– Ты веришь в везение? – спросил Пятница.

– Нет, – признался Найтхаук.

– Я тоже.

– А я вот верю, – не согласился Голубые Глазки. – Поэтому и не допускаю азартных игр в моем заведении. – Он откинул голову, заухал, а потом вновь стал серьезным. – И твоему другу Киношите пока очень везет.

– Правда?

– Да, – кивнул Голубые Глазки. – В том, что Пятница до сих пор не убил его.

– Почему он здесь? – спросил Пятница. – Я знаю, почему летим ты и я, женщина – эмпат, этот… – он пренебрежительно указал на дракона, – возможно, обладает какой-то информацией и хотя бы знает, как выглядит тот, кто нам нужен. Но почему в нашей команде оказался Киношита?

– Он – самое важное звено, – ответил Найтхаук.

– Не понимаю.

– Когда все закончится, при условии что я останусь в живых, назад я возвращаться не собираюсь. Киношита знает, как отреагируют мои создатели, к кому обратятся, где будут меня искать.

– Твои создатели?

Найтхаук не ответил, а инопланетянин не стал упорствовать.

Несколько минут спустя корабль изменил курс, чтобы разминуться с метеоритным роем, и Киношита показался из каюты узнать, что случилось. Пятница тут же полез в мешок и вытащил двух пауков. Одному откусил голову сам, второго, дрыгающего всеми лапками, протянул Киношите.

– Убери от меня эту дрянь! – отпрянул тот.

– Я просто хотел по-дружески разделить с тобой трапезу, – спокойно ответил инопланетянин, возвращая паука в мешок.

– Пятницы – они все такие верные друзья, – заухал Голубые Глазки.

– Занимайся своими делами, дракон, – холодно ответил Пятница.

– Кто выбрал тебя боссом? – пожелал знать Голубые Глазки. – Я буду говорить все, что мне захочется.

– А я его поддержу! – рявкнул Киношита. Внезапно из каюты появилась Мелисенд, бледная и нервная.

– Вы должны это прекратить!

– Прекратить что? – спросил Киношита.

– Вы знаете, что я эмпат. Я стараюсь не вмешиваться, но вашей основной эмоцией становится ненависть. Вы сведете меня с ума прежде, чем мы встретимся с Ибн-бен-Халидом.

– Я думал, ты не можешь считывать эмоции синих драконов, – заметил Найтхаук.

– Не могу. Но мне хватает этих двоих.

– Ты можешь читать мои эмоции? – с искренним любопытством спросил Пятница.

– Не все, и не очень четко, – ответила Мелисенд. – Но ты так ненавидишь Ито…

– Ах вот что! – прорычал Киношита и повернулся к Пятнице. – Разберемся сейчас или потом? Мне без разницы.

– Достаточно. – Найтхаук переводил взгляд с одного на другого. – Хотите вы этого или нет, но вы команда. Я вас выбрал, я вас собрал, и если кто-то может здесь убивать, так это я. Вы не обязаны любить друг друга. Вы не обязаны любить меня. Но вы должны помнить, что вы – команда. Первый, кто об этом забудет, ответит передо мной… и я обещаю, что удовольствия это вам не доставит. Ясно?

Киношита кивнул, что-то бурча себе под нос.

– Как насчет тебя? – спросил Найтхаук Пятницу.

– Я не ударю первым даже в злобе.

– Этого недостаточно. Если ты вообще ударишь, первым, вторым, трехтысячным, в злобе или по доброте душевной, ты горько пожалеешь об этом. Ты понял?

Пятница кивнул.

– Так не пойдет. Скажи, что понял.

– Я понял, – пробормотал инопланетянин.

Найтхаук повернулся к Голубым Глазкам.

– На меня не смотри. Я самый мирный из всех виденных тобой драконов. У меня даже нет оружия.

– С такой пастью ты без труда откусишь голову любому из них, – ответил Найтхаук.

– Если я это сделаю, тогда и будешь угрожать мне. Найтхаук смотрел в ясные, чистые голубые глазки дракона, пока тот не отвернулся.

– Суд будет скорый – у вас нет прав, которыми подсудимые обладают по закону, а у меня искать сострадания бесполезно, – подвел черту Найтхаук. – Постарайтесь не забывать об этом.

– Я могу возвращаться в каюту? – спросила Мелисенд. – Или ты хочешь предупредить и меня?

– Ты знаешь, что я говорю правду. Этого достаточно. Иди.

– Спасибо. – Она повернулась и зашагала к каюте. Найтхаук уже хотел заставить Пятницу и Киношиту пожать друг другу руки, но подумал, что для инопланетянина этот жест может иметь совсем другое значение. А в том, что Киношиту перекосит даже от мысли прикоснуться к Пятнице, он не сомневался.

Та еще команда, подумал Найтхаук. Остается только гадать, удастся ли нам не перебить друг друга, прежде чем мы найдем Ибн-бен-Халида.

Глава 12

Селлестра не выделялась богатством полезных ископаемых, но в ее атмосфере хватало кислорода, на земле – воды, а находилась она на пересечении звездных трасс, ведущих к ключевым планетам Пограничья, Палинаросу III и Новой Кении. Поэтому, когда выяснилось, что почва Селлестры недостаточно плодородна, чтобы кормить окрестные миры, планета обратилась к коммерции, став маленьким, но процветающим торговым центром.

Сюда поступали субпространственные сообщения из Олигархии, которые передавались дальше, в глубины Пограничья. Три экспортно-импортные компании ожесточенно конкурировали в стремлении выполнить любой заказ на покупку или продажу. Тысячи туш животных поступали к таксидермистам, по какой-то только им ведомой причине обосновавшимся на Селлестре. Банки вели расчеты в кредитках Олигархии, шиллингах Новой Кении, талерах Марии-Терезии, фунтах Далекого Лондона, рублях Нового Сталина, рупиях Пуккаха IV и в дюжине других валют. Новый обменный курс объявлялся каждые десять секунд.

Населяли Селлестру двадцать тысяч людей и почти три тысячи инопланетян, в основном канфориты, лодиниты и моллутеи. Почти все они так или иначе занимались межзвездной торговлей.

Когда корабль Найтхаука вышел на планетарную орбиту, ожило радио.

– Пожалуйста, назовитесь, – раздался холодный, чуть ли не металлический голос.

– Говорит «Олимп Шесть», зарегистрированный на Делуросе Восемь, командир корабля Джефферсон Найтхаук. Два стандартных дня тому назад вылетели с Сайлена Четыре.

– Цель визита?

– Торговля.

– Чем?

Киношита помахал рукой.

– Не ваше дело, – ответил Найтхаук.

– Посадочные координаты введены в бортовой компьютер, – бесстрастно продолжил голос. – Добро пожаловать на Селлестру.

Голубые Глазки заухал. Киношита улыбнулся.

– Ты же здесь не бывал, – заметила Мелисенд. – Как ты узнал, что сообщать о цели нашего визита не обязательно?

– Найтхаук объяснил, что прибыли мы по торговым делам, – ответил Киношита. – Тут Пограничье, не Олигархия. У него нет права спрашивать, чем конкретно мы собираемся заниматься.

– Глупость какая-то. В конце концов это его мир. Должны же тут быть какие-то законы.

– На любой торговой планете половина товаров – контрабанда. Едва ли деловые люди повалят сюда толпой, если узнают, что здесь задают лишние вопросы.

– Этот тип также не спросил, есть ли на борту инопланетяне, – добавил Пятница. – Еще одно отличие от процедур Олигархии.

– Там еще спрашивают об этом? – удивился Найтхаук.

– Последние четыре тысячелетия спрашивали, – ответил Пятница. – С чего им менять заведенный порядок?

Найтхаук пожал плечами.

– На каждого человека в галактике тысячи инопланетян. Вроде бы нам пора приспосабливаться.

– Прошлое человечества говорит о том, что оно приспосабливаться не способно. К счастью, у галактики долгая память. Сегодня у вас самые лучшие технологии, самое совершенное оружие, и человечество, наглое по натуре, становится еще наглее. Но не вы хозяйничали в галактике раньше, и в будущем наступит день, когда вы перестанете быть хозяевами. И тогда мне не хотелось бы оказаться на месте человека.

– Об этом можешь не волноваться, – ехидно ввернул Киношита.

– Я и не волнуюсь. Пока я могу убивать людей, на душе у меня спокойно.

– А как насчет тебя? – спросил Киношита, повернувшись к Голубым Глазкам. – Ты так же относишься к человеку?

– Ни в коем разе. – Дракон добродушно ухнул. – Люди – единственные обитатели галактики, которые могут отблагодарить за качественное обслуживание.

– Значит, Пятница хочет нашей смерти, потому что у нас лучшее оружие, а ты хочешь, чтобы мы жили, потому что наши чаевые самые щедрые, – улыбнулся Киношита. – Пожалуй, более честных ответов мне не услышать.

:

– Я мог бы солгать, сказав, что внешне вы очень красивы, – ответил Голубые Глазки. – Если этот ответ доставит тебе удовольствие, считай, что первый раз я солгал.

– Отнюдь. Но у меня складывается ощущение, что ложь доставляет тебе удовольствие.

– Правда – добродетель, значение которой сильно преувеличено, как говаривала ваша Джейн Остин, – согласился дракон.

– Наверное, говаривала, на твою память можно положиться… но я сомневаюсь, что она поощряла синих драконов лгать с утра до вечера на радость себе и другим.

Голубые Глазки пожал плечами.

– Вопрос лишь в толковании исходной фразы.

– Привяжитесь, – прервал филологический спор Найтхаук. – Заходим на посадку.

Несколько мгновений спустя они коснулись земли и вышли из корабля. Движущаяся дорожка доставила их на таможню. Формальности заняли считанные минуты.

– Что теперь? – спросила Мелисенд, когда они вышли из здания космопорта под теплое солнце Селлестры и широкая магистраль понесла их к центру города.

– Теперь побродим по улицам и постараемся узнать как можно больше.

– Я уже почувствовала, что у многих людей твое появление вызывает недоброе предчувствие, – предупредила Мелисенд.

– Они же не знают, кто я.

– Чтобы догадаться, кто ты, достаточно одного взгляда.

– Приятно об этом слышать, – вставил Киношита.

– Я так пугаю людей? – спросил Найтхаук. Киношита кивнул.

– Они не преступники. Обычные работники космопорта и бизнесмены. Так что у них нет оснований бояться киллера или охотника за головами…

– …если только они не опасаются за жизнь человека, которого им не хочется видеть мертвым, – закончил Найтхаук. – Такое возможно.

– И что теперь? – повторила Мелисенд, – Найдем отель Мы слишком долго сидели в маленьком корабле. Надо отдохнуть друг от друга и поразмяться. Тут не Олигархия, поэтому мы без труда найдем место, где нам всем сдадут номера. – Он помолчал. – А с наступлением темноты начнем искать Ибн-бен-Халида или хотя бы человека, который знает, где он находится.

– Впятером мы будем выглядеть несколько странно, – заметил Голубые Глазки.

– Поэтому мы разделимся. – Найтхаук посмотрел на Пятницу и дракона. – Вы двое пойдете туда, где кучкуются инопланетяне… даже в Пограничье они наверняка не любят отдыхать вместе с людьми. Ито и я осмотрим места, где собираются люди. Мелисенд пойдет со мной.

– Почему не с Киношитой? – спросила она.

– Если будет потасовка, я защищу тебя лучше, чем он. Пока Ибн-бен-Халид не найден, важнее тебя в нашей команде нет. О месте встречи договоримся позже.

Найтхаук перешел на более медленную дорожку, которая и доставила всех пятерых к маленькому отелю. Конечно, он знавал лучшие дни, но чистота и порядок поддерживались на должном уровне, а в ресторане обслуживали и людей, и инопланетян. Они сняли пять комнат на четвертом этаже, отдыхали до обеда, потом спустились в холл.

– Пятница, если здесь найдется что-нибудь из твоего рациона, будет лучше, если ты поешь отдельно от нас, – заявил Найтхаук, и Киношита одобрительно закивал.

– К кускам трупов, которые вы едите, я питаю не меньшее отвращение, чем вы – к моей пище, – ответил Пятница, не сводя взгляда с Киношиты. – Просто я лучше воспитан.

Инопланетянин ушел в дальний конец ресторана и занял свободный столик.

Найтхаук и остальные сели у двери, сделали заказ, нажимая кнопки на меню-автомате, и принялись за еду.

Мелисенд все время ерзала на стуле.

– То ли ты ешь какую-то гадость, то ли считываешь неприятные тебе эмоции, – заметил Найтхаук.

– Мне как-то не по себе среди перепуганных людей, – призналась Мелисенд.

– А можешь ты отключиться? Как закрывают глаза или затыкают уши?

– Как отключить мозг? – ответствовала балатаи.

– Должен быть какой-то способ, иначе ты давно бы сошла с ума. Не можешь же ты считывать мерзкие эмоции со всей планеты.

– С расстоянием их воздействие уменьшается.

– А как насчет стен?

– Практически не помогают. Только расстояние.

– Должно быть, ты действительно настрадалась на корабле.

– Приходится приспосабливаться. Пятница ненавидит всех людей, но ненависть свою держит под колпаком. Иной раз она выплескивается, но нечасто. И у Киношиты эмоции вспыхивают, лишь когда он сшибается с Пятницей.

– А как насчет меня? – спросил Голубые Глазки.

– Твои эмоции я читать не могу, – ответила Мелисенд. – Очень уж мы разные.

– А у босса? – Голубые Глазки указал на Найтхаука.

Балатаи долго смотрела на него.

– Я никогда не встречала такого человека. Эмоционального излучения почти нет. Ни дурного предчувствия, ни страха, ни ярости. Для него все это не более чем работа. Ничто его не расстраивает, ничто не возбуждает.

– Полагаю, потому-то он и Вдоводел, – кивнул Голубые Глазки. – Вероятно, единственное, что ты от него уловишь, так это чувство глубокого удовлетворения, обусловленное успешным выполнением задания. Оно наверняка проявится после того, как он вырежет пятьдесят или шестьдесят плохишей.

– Как же это ужасно! – прошептала Мелисенд.

– Однако это единственный способ выжить, если ты постоянно ставишь на +сон собственную жизнь, – ответил Найтхаук.

– Жизнь больше, чем выживание, – возразила она.

– Не для всех.

– Чем бы ты занимался, если б не стал Вдоводелом? – спросил Голубые Глазки. – Что бы ты мог делать? Чего бы хотел?

– Глупый вопрос. Я такой, какой есть.

– Но если бы, – настаивал дракон. Найтхаук пожал плечами.

– Наверное, что-нибудь выращивал бы.

– Выращивал?

– Цветы, растения, животных, – ответил Найтхаук. – За свою жизнь я слишком многих убил. Для разнообразия неплохо кого-то и вырастить.

– А что тебя останавливает? – не унимался Голубые Глазки. – От твоих создателей тебя отделяет полгалактики. Ты можешь раствориться в Пограничье, и они тебя никогда не найдут.

– У меня есть обязательство.

– Перед ними? – пренебрежительно бросил Голубые Глазки.

– Передо мной.

– Перед собой?

– Перед моим двойником, который лежит в морозильной камере на Делуросе VIII. Обеспечив его будущее, я займусь своим.

– Я знаю, что люди заботятся о родителях и детях, – продолжал Голубые Глазки. – Но какие чувства испытывает клон к своему… как бы его назвать… к своему оригиналу?

–» Он – не другой человек. Он – часть меня, точно так же, как я – часть его.

– Не понимаю.

– Я тоже, – признался Найтхаук. – Но знаю, что чувствую.

– Интересно, а почему клонирование столь сурово наказывается? – проворковал Голубые Глазки.

– Возникает слишком много юридических проблем, – ответил ему Киношита. – Несет ли человек ответственность за преступные действия его клона? Если на месте преступления найдена ДНК, чья она? Опять же вопросы наследования. Кто имеет больше прав – сын человека или его клон?

– Мне представляется, все это можно решить.

– Наверное, можно… но лучше, пожалуй, не стоит, – внесла свою лепту Мелисенд. – Каждому из нас нравится ощущать свою уникальность. Клоны все изменят.

– Ну, не знаю, – покачал головой Киношита. – Настоящего Вдоводела я не встречал, но провел достаточно времени с первым клоном, и он не имеет ничего общего с этим.

– Почему же он так отличался? – удивилась Мелисенд.

– Совсем молодой, импульсивный… да еще страстно влюбился в первую встреченную им женщину.

– Ему было всего два месяца, – напомнил Найтхаук. – Не только физиологически, но и во всем остальном. – Он помолчал. – Бедняге не дали ни единого шанса.

– Ты говоришь так, словно знал его, – вставил Голубые Глазки.

– Больше, чем знал. Я сам был таким же.

– Вот! – воскликнула Мелисенд. – Первая сильная эмоциональная реакция, которую я смогла уловить со дня нашей встречи.

– Эмоции только мешают делу. – На лице Найтхаука отразилось то ли раздражение, то ли недовольство.

– Я не согласен, – покачал головой Киношита. – Без сладострастия и алчности человек так бы и остался на Земле.

– Сладострастия, алчности и любопытства, – поправила его Мелисенд.

– Что ж, пора утолить наше любопытство. – Найтхаук оставил отпечаток большого пальца на счете, поднялся, знаком позвал за собой остальных и направился к двери.

Пятница присоединился к ним, и вскоре команда Найтхаука растворилась в прохладной ночи, отправившись на поиски информации о своей жертве.