Текст книги "Хищник"

Крис вышел из спальни Дункана и открыл дверь в гостиную. Там сидел Йен, читавший воскресный выпуск «Нью-Йорк таймс».

– Ну, что с ним случилось? – спросил Йен, поднимая глаза от газеты.

– Ленка его бросила – вот что.

– Я всегда говорил, что эта девочка не из его голубятни. – Йен помрачнел и отложил газету на край стола. – Теперь его стонам конца не будет. Боюсь, я этого не выдержу.

* * *

Дункан и впрямь сорвался с катушек. Он не мог ни спать, ни есть, ни нормально общаться с людьми. В отсутствие Йена он приходил в его комнату и лакал его виски. Когда виски Йена закончилось, Дункан отправился в магазин и сделал собственные запасы. При этом он непрестанно названивал Ленке, не оставляя ее в покое даже глубокой ночью. На занятиях он норовил усесться с ней рядом и молча гипнотизировал ее взглядом. Некоторые стажеры заметили странности в его поведении и стали спрашивать у Криса и Йена, что с ним происходит. Йен и Крис неизменно отвечали, что у Дункана все нормально. Надо сказать, в устах Йена вранье выглядело убедительно, да и давалось ему куда легче, чем Крису.

На первых порах Крис всячески помогал Дункану и демонстрировал ему свое сочувствие, но по прошествии некоторого времени понял, что это выше его сил. Во-первых, переносить Дункана в больших дозах стало просто невозможно, а во-вторых, учеба подходила к концу, и приближались выпускные экзамены. Особое беспокойство у Криса вызывал четырехчасовой экзамен по курсу «Рынки капиталов», которому Валдерн придавал большое значение. Все знали, что Валдерн придирается, как черт, и зубрили день и ночь, не переставая. Все, за исключением Дункана. Это беспокоило Криса, поскольку Дункан находился в разрядном списке только на сорок первом месте, и, чтобы оказаться за зловещей красной чертой, отсекавшей аутсайдеров от основной массы стажеров, ему оставалось спуститься всего на шесть позиций. В этом смысле все должен был решить экзамен по рынкам капиталов, а Дункан к нему совершенно не готовился. Даже если он находился у себя в комнате, то все больше лежал на кровати, потягивая виски и страдая по Ленке.

Компания по-прежнему занималась у Эрика и Алекса, но Дункан на этих встречах не показывался. Хотя всех членов маленького кружка беспокоило состояние Дункана, они, в общем, были даже рады, что он их избегает, поскольку его мрачные шуточки всех доставали. Ленка продолжала заниматься в компании, но выглядела чуть более озабоченной, чем обычно, хотя в целом оставалась прежней. Судя по всему, ей и без Дункана жилось неплохо.

Это произошло в четверг вечером. Крис уже собрался уходить домой, как вдруг в коридор выскочила Ленка и предложила ему прогуляться. Они под ручку двинулись вниз по проспекту Колумба.

– Как Дункан? – спросила Ленка.

– Плохо.

– О Господи!

Некоторое время они шли в полном молчании, потом Ленка сказала:

– Он мне нравится, ты ведь знаешь. И я за него беспокоюсь. Надеюсь, ты приглядываешь за ним?

– Пытаюсь, – сказал Крис. – Но это непросто.

– Проблема в том, что, если я стану относиться к нему мягче, он воспримет это как желание возобновить отношения. Я же хочу, чтобы он свыкся с мыслью, что между нами все кончено. Так будет лучше для всех, и в первую очередь для него. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да, – ровным голосом произнес Крис. В этом вопросе он старался придерживаться нейтралитета. Между тем слова Ленки показались ему вполне разумными: продолжать отношения с Дунканом из жалости не стоило.

– Я никаких надежд ему не подавала, – сказала Ленка. – Мы просто наслаждались жизнью. Я не воспринимала наши отношения слишком серьезно и искренне надеялась, что Дункан это понимает. Когда же он заявил, что готов ради меня бросить работу и повсюду ездить за мной, я поняла, что мы по-разному понимаем жизнь. Мне не следовало вступать с ним в отношения. Вообще. Это было моей ошибкой.

– Неужели ты не замечала, что он с каждым днем влюбляется в тебя все больше и больше? – спросил Крис.

Ленка вздохнула:

– Вечно у меня с мужчинами проблемы. Я предлагаю им дружбу, они же ни на что другое, кроме вечной любви, не согласны. Так было всегда, и Дункан в этом смысле не стал исключением.

– Но почему ты против серьезных отношений?

– Я познала, что такое любовь. Когда жила в Праге. Он был студентом-медиком, и я была от него без ума. Но после «бархатной революции», когда у нас появилась возможность посмотреть мир и узнать новых людей, выяснилось, что он против. Он не хотел, чтобы я уезжала.

– Не хотел? Но почему? Что плохого в том, чтобы повидать мир?

– Он получил диплом врача и хотел, чтобы я вышла за него замуж и последовала за ним в провинцию. Точно так же в свое время поступила моя мать. Кстати, ты знаешь, что отец у меня – врач?

– Нет, я этого не знал.

– Ну так вот. У меня был выбор. Или уехать на Запад, или прозябать в чешской провинции, стать в двадцать пять лет матерью и ничего не видеть, кроме пеленок и кастрюль.

Выбор дался мне нелегко: я любила Карела всем сердцем, но все же уехала в Штаты.

– И с тех пор ничего, никаких влюбленностей?

– Мой лозунг – никаких серьезных отношений. По крайней мере на настоящий момент.

– Но ведь многие женщины только об этом и мечтают, – с удивлением произнес Крис.

Прежде чем ответить, Ленка думала довольно долго.

– Дело в том, что я еще не знаю точно, кто я такая и чего хочу от этого мира. Американкой я все равно не стану, даже если проживу в Штатах много лет. Кто знает? Вдруг я вернусь в Чехию и использую накопленный на Западе опыт, чтобы работать на родине? Короче, я еще не определилась в жизни, поэтому к серьезным отношениям не готова.

– Я тебя понимаю, – произнес Крис.

– Правда? – спросила Ленка, заглянув ему в лицо.

– Во всяком случае, мне так кажется.

– Тогда попытайся передать то, что я тебе сказала, Дункану. Сможешь?

Крис помолчал.

– Если честно, не знаю. Дункан – человек не рациональный.

– Это правда. Он меня преследует. Ведет себя, как ревнивый муж. Это ужасно!

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо, – сказала Ленка. – Должен же кто-нибудь вразумить его. Я сама не в силах.

* * *

На следующий день Крис предпринял попытку поговорить с Дунканом. Они пообедали в кафе, после чего Дункан предложил пройтись немного по улице.

– Вчера я разговаривал с Ленкой, – сказал Крис немного погодя.

– Да? – загорелся Дункан.

– Она сказала, что не хочет серьезных отношений. Ни с тобой, ни с кем бы то ни было.

Проблеск надежды, появившийся было в глазах Дункана, мгновенно погас.

– Зачем в таком случае ты затеял этот разговор? Для того, чтобы сказать мне, что все бессмысленно? Это неправда. Я знаю, что она любит меня, и постараюсь доказать ей это.

– Слушай, она говорила тебе о парне, с которым была обручена? Представь только: ради возможности свободно ездить по миру она разорвала помолвку с любимым человеком! Чем ты лучше?

– Это другое дело, – сказал Дункан. – Он-то хотел, чтобы она все бросила ради него! У нас наоборот. Это я готов ради нее послать все к чертовой матери.

Неожиданно Крис увидел Ленку и Алекса, направлявшихся к ним со стороны военного мемориала. Крис понял, что Дункана надо срочно увести.

– Пойдем-ка домой, – сказал он Дункану, потянув его за рукав.

Но Дункан тоже успел их заметить.

– Ты только посмотри, что они делают!

– Да ничего они не делают. Просто разговаривают, – сказал Крис.

– Да, разговаривают, – сказал Дункан. – Но как!

Он высвободил рукав и быстрым шагом пошел через улицу.

Ленка увидела, что он к ним направляется, и замерла.

– Ты что это делаешь? – спросил Дункан.

– Разве не видишь? Разговариваю с Алексом, – тихо сказала Ленка.

– Но почему ты разговариваешь с ним, а не со мной?

В этот момент Крис догнал Дункана.

Ленка не выдержала и взорвалась.

– Я разговариваю, встречаюсь и сплю, с кем хочу. Когда-то ты мне нравился, Дункан, и мы неплохо проводили вместе время. Но теперь между нами все кончено. Кончено, Дункан! Все!

Дункан был настолько поражен этим выплеском негодования, что потерял дар речи. Крис схватил его за руку и попытался увести. Дункан обернулся и крикнул через плечо:

– Шлюха!

– Мерзавец! – отозвалась Ленка. Крис и Алекс обменялись многозначительными взглядами, после чего Крис изо всех сил обхватил Дункана за плечи и потащил прочь. На время инцидент был исчерпан.

В перерыве между лекциями Крис отвел Ленку в сторону.

– Нехорошо получилось, – сказал он.

– Ты с ним разговаривал? – спросила Ленка.

– Да.

– Ну и как? Он готов примириться с потерей?

– Нет.

Ленка вздохнула:

– Так я и думала. Он ведет себя так, будто я его собственность. Черт! Надо как-то ему доказать, что между нами все кончено. Должна тебе заметить, он все еще нравится мне, хотя мои слова, наверное, покажутся тебе странными. Жаль, что пришлось обозвать его мерзавцем, но, по-видимому, это единственный способ отвадить его.

– Он ревнует, – мягко сказал Крис. – Он думает, что у вас с Алексом что-то есть.

– Ну и пусть ревнует. Это даже к лучшему. По крайней мере он осознает, что между нами все кончено. – Тут она заметила в глазах Криса сомнение и спросила: – У тебя есть другие предложения?

С этими словами она оставила его и направилась в аудиторию.

6

Последняя неделя перед выпускными экзаменами была сущим адом. Стажеры знали, что Валдерн будет придираться и что четырехчасовая письменная работа, учитывая его спорадические появления на экзамене, будет настоящей пыткой. Чтобы не ударить лицом в грязь, все вкалывали как черти, повторяя курс с самого начала. Перед экзаменом по предмету «Рынки капиталов» разрядная таблица выглядела так: Руди Мосс по-прежнему занимал первую позицию, на втором месте находился Эрик. Латаша Джеймс была на третьем месте, а Ленка после провала на экзамене по этике откатилась на десятое место. Дункан располагался непосредственно над роковой красной чертой, Алекс же находился под ней. Крис, получивший двадцать шестой разряд, понимал тем не менее, что красная линия не так уж от него далека, и испытывал неприятное чувство незащищенности перед превратностями судьбы.

Крис и его приятели изо всех сил старались помочь Дункану, но видели, что парень находится в состоянии глубокой депрессии и спасти его может только чудо.

Экзамен оказался невероятно сложным. Слушателям предлагалось объяснить, как должна функционировать и выживать американская кабельная телевизионная компания в неблагоприятных условиях Франции, которая, как известно, всячески стремилась избавиться от присутствия иностранцев на своем информационном рынке. Одно только чтение многочисленных условий игры, предложенной Валдерном, отнимало у стажера три четверти часа.

Через три часа напряженных размышлений Крису показалось, что он наконец понял, как должен функционировать финансовый механизм подобной компании. Он возликовал и подумал, что оставшегося до конца экзамена часа ему хватит с лихвой, чтобы в деталях описать продуманные им операции. Облокотившись на спинку стула и потянувшись, он оглядел стажеров – они, уткнувшись в экзаменационные листы, не разгибаясь, скрипели ручками. Одна только Эбби Холлис остановившимся взглядом смотрела вдоль рядов, временами задерживая внимание на столе того или иного слушателя. Крис уже начал записывать на стандартных экзаменационных листах решение задачи, как вдруг сидевший рядом с ним Эрик собрал свои бумаги, поднялся с места и направился к Эбби Холлис. Крис удивился: неужели Эрик уже закончил работу? Когда Эрик шепотом заговорил с Эбби, выражение лица у нее было не менее удивленное, чем у Криса.

Неожиданно Крис услышал сзади шепот:

– Эй, Крис!

Это был Дункан, который сидел у него за спиной.

– Эй, Крис! Если ты меня слышишь, кивни!

Крис мельком посмотрел на занятую разговором с Эриком Эбби Холлис и кивнул.

– Покажи мне свои экзаменационные листы, – прошипел Дункан.

Крис сидел неподвижно, как статуя.

– Крис, помоги мне, очень тебя прошу.

Крис почувствовал, что начинает сердиться. Он долго и напряженно готовился к экзамену, почувствовал наконец, что может его сдать, и теперь не понимал, с какой это стати должен делиться плодами своего труда с Дунканом, который последние две недели пальцем не пошевелил. Если Дункан не в состоянии выполнить задание, никто, кроме него, в этом не виноват.

– Крис, сдвинь лист в сторону, чтобы я видел.

Крис взял ручку и начал писать. В конце концов, он Дункану не нянька. У него и так времени в обрез.

– Крис, скотина! Неужели ты мне не поможешь?

Эту фразу Дункан произнес чересчур уж громко. Эбби Холлис услышала его отчаянный хриплый шепот и подняла на него глаза. Крис сделал вид, что ушел с головой в работу и ничего не слышит.

– Сволочь! – прошипел Дункан, когда Эбби Холлис, окинув подозрительным взглядом аудиторию, вернулась к прерванной беседе с Эриком.

* * *

Когда усталые стажеры выходили после экзамена из аудитории, их ловил в коридоре Калхаун и говорил, что американским слушателям необходимо зайти в амбулаторию и сдать анализы крови и мочи, чтобы получить медицинскую страховку. Поскольку Йена, Криса и Дункана это не касалось, они торопливо пробежали к лифту, желая поскорее выбраться из здания «Блумфилд Вайса».

– В «Джерри» заглянем? – спросил Йен у Криса.

– Непременно, – ответил Крис, после чего обратился к Дункану: – Если хочешь, присоединяйся.

Дункан был бледен, и в глазах у него стояли слезы. Он ничего не сказал Крису и устремился к эскалатору.

– Что это с ним сегодня? – спросил Йен, удивленно выгнув бровь.

Крис тяжело вздохнул:

– Не обращай внимания. Пойдем лучше выпьем пивка.

Час был еще ранний, в баре «У Джерри» было непривычно пусто, и Крис с Йеном сразу заметили Эрика, сидевшего за столиком в полном одиночестве.

– Ты уже здесь? – с удивлением спросил Крис.

– Я сдал работу раньше всех и больше не мог там сидеть. Поэтому направился сюда.

– Как же тебе удалось так быстро ответить на все вопросы Валдерна? – продолжал наседать на Эрика Крис.

Эрик улыбнулся:

– Может, хватит говорить о Валдерне? Да и о курсах вообще? Все закончилось, Крис, это главное. Предлагаю хорошенько напиться по этому поводу.

Крис и Йен решили последовать совету Эрика, и в тот вечер все трое основательно набрались.

* * *

После экзамена по рынкам капиталов на курсах наступило затишье. Стажеры слушали преподавателей рассеянно и с нетерпением ждали того заветного часа, когда им объявят результаты экзамена. Ждать пришлось четыре дня. Учитывая огромное количество исписанной стажерами бумаги, Валдерн справился с проверкой экзаменационных работ на удивление быстро. По этому поводу Крис заметил, что профессор наверняка привлек к проверке своих ассистентов.

Дункан злился на Криса несколько дней, а потом великодушно его простил. Обдумав случившееся, он пришел к выводу, что провал на экзамене – исключительно его вина. Крис тем не менее никак не мог отделаться от глодавшего его чувства вины. И не потому, что не помог Дункану. В конце концов, Дункан был не вправе рассчитывать, что Крис пойдет ради него на риск. Криса заботило другое – мотивация его поступка. Выяснилось, что философия банка «Блумфилд Вайс», смысл которой заключался в том, что сотрудники банка должны заботиться только о себе, а на своих ближних поплевывать, основательно затронула его душу. Покопавшись в себе, Крис пришел к выводу, что бывали минуты, когда он совершенно сознательно желал своему другу провала, рассматривая его просто как очередного конкурента. Хотел он того или нет, но «Блумфилд Вайс» сильно его изменил, и Крису это не нравилось.

Алекс был сумрачен и тих. Он словно тень бродил по коридорам, ни с кем не заговаривал, а на обращенные к нему вопросы отвечал коротко, чуть ли не односложно. Его коллеги-стажеры решили, что это происходит из-за того, что с заданием на экзамене он не справился.

Через четыре дня результаты экзамена «Рынки капиталов» и других тестов были вывешены в коридоре на большом листе ватмана. Как только Эбби Холлис закончила прикреплять кнопками к стене этот лист, вокруг него сразу же собралась толпа слушателей. На первом месте в разрядном списке шел Эрик, на втором – Руди Мосс. Латаша Джеймс занимала третье место. К удовлетворению Криса, его имя входило в число первых полутора десятков слушателей – он обосновался на четырнадцатой позиции. Йен находился на тридцать девятом месте. Алекс, как ни странно, поднялся над алой чертой и занимал сорок вторую позицию. Дункан остался за роковой чертой, на сорок седьмом месте. Единственный человек, стоявший в списке ниже Дункана, был Фейсал, которому было совершенно на это наплевать.

Через час в коридоре вывесили еще один лист, имевший непосредственное отношение к американцам. Там шла речь о распределении на работу. Эрик получил место там, где хотел, – в одном из дочерних предприятий «Блумфилд Вайса». Хотя Алекс программу курсов выполнил и в число аутсайдеров вроде бы и не входил, места в «Блумфилд Вайсе» ему не нашлось. Алекс воспринял это известие тяжело. Кроме того, мысль о болезни матери также не прибавляла ему оптимизма. Руди Мосс получил место непосредственно в банке – в одном из его ведущих отделов, занимавшимся продвижением на рынке ценных бумаг. Латаша заняла важный пост в отделе финансов муниципалитета, в чем никто не сомневался с самого начала.

Иностранным стажерам предлагалось вернуться на родину и уже там дожидаться назначения или, как в случае с Дунканом и Карлой, которые оказались в числе аутсайдеров, официального уведомления об увольнении.

Стажеры разбились на группки и принялись оживленно обсуждать результаты экзаменов и новые назначения. Те же, кто оказался в числе аутсайдеров, или исходили злобой, как Дункан, или вели себя тихо, как Карла. Их приятели-стажеры старались не лезть к ним с вопросами и сочувственными словами: знали, что никакие слова не смогут их утешить. Руди Мосс и другие подхалимы вовсе не обращали на аутсайдеров никакого внимания. Для них они были обыкновенными неудачниками, а на неудачников, как учили в «Блумфилд Вайсе», тратить слова и время бессмысленно.

Чувство общности, возникшее у студентов за пять месяцев совместного обучения, рушилось на глазах. Большинство стажеров уже размышляли о полученных ими новых назначениях. Секретариат курсов прощального вечера не устраивал. Собравшиеся в коридоре американцы разбились на группы и группки, соответствовавшие их новым рабочим местам, и обменивались информацией о будущих должностях и окладах, иностранцы же договаривались о покупке авиабилетов и о том, кому каким рейсом лететь на родину.

Эрик и Алекс планировали устроить свою собственную вечеринку для стажеров, но, заметив, что маленькое сообщество, которое совсем еще недавно представляло собой единый спаянный коллектив, быстро распадается, мгновенно все переиграли. Они пригласили на прощальный вечер только трех британцев и Ленку, но устраивать это празднество решили не у себя дома, а на яхте отца Эрика, которая стояла в бухте на Северном побережье Лонг-Айленда. Британцы пришли от этого предложения в восторг – все, даже Дункан. Чтобы добраться до места, им надо было сесть на электричку и доехать до станции Устричная бухта.

В предвкушении интересного вечера британцы испытывали приятное возбуждение, не ведая того, что стоят на пороге событий, которые резко изменят их судьбы.

7

Яхта, ведомая опытной рукой Эрика, рассекала острым форштевнем воды залива. В сущности, это была не яхта, а предназначенное для занятий спортивной рыбалкой белоснежное парусное судно длиной в тридцать футов. Эрик правил на запад, оставив за кормой деревянную пристань Милл-Нек. Стоял чудесный прохладный вечер. Вчера над заливом пронесся небольшой шторм, который унес духоту и излишнюю влажность, оставив легкие облачка и освежающий бриз. Конец лета был уже не за горами: через неделю на календаре должно было появиться слово «сентябрь».

Напряжение, сковывавшее студентов в последние две недели, отпускало пропорционально убыванию алкоголя в бутылках, к которым бывшие стажеры неустанно прикладывались. Алекс с Ленкой приготовили себе коктейль «Маргарита». Гости Эрика скинули официальные костюмы и переоделись в джинсы и футболки. Все расслабились, даже Дункан держался неплохо. С Ленкой он, правда, не разговаривал, но смотрел на нее уже без прежней враждебности.

Крис взял в каюте три бутылки пива и понес их на мостик, где стоял за штурвалом Эрик. Меган устроилась на палубе у его ног, и эта сцена показалась Крису почти идиллической. Солнце садилось. Над серой с алыми и золотыми отблесками поверхностью воды с криками носились чайки. В отдалении были видны покрытые лесом берега с изредка открывавшимися взгляду белыми домиками. Вокруг яхты Эрика сновали парусные суда всех размеров – от больших морских яхт до крохотных рыбачьих яликов.

– Тебе пришла в голову отличная мысль, – сказал Крис.

– Надеюсь, – ответил Эрик. – Мне здесь всегда очень нравилось.

– Ты часто выходишь в залив вместе с отцом?

– Раньше мы с ним частенько поднимали паруса. Но в последнее время лишь от случая к случаю. То я занят, то он.

– Где живут твои родители? – спросил Крис. – Случайно, не в одном из этих домов? – Он ткнул пальцем в сторону роскошных особняков на берегу.

Эрик рассмеялся:

– Нет! Они живут в небольшой квартирке в городе. В Устричной бухте строят дома только очень богатые люди.

Крис удивился. Ему казалось, что родители Эрика были людьми состоятельными.

– Надеешься когда-нибудь здесь поселиться?

Эрик пожал плечами:

– Может быть, потом. Когда стану постарше.

– В одном из этих особняков?

– Сейчас мы сделаем поворот, и я покажу тебе дом, в котором мне действительно хотелось бы жить.

Эрик включил дизель, и они двинулись по направлению к берегу. Сразу же за мысом открывался великолепный вид. Посреди зеленой лужайки с облицованным мрамором бассейном стоял дом современной архитектуры с большими окнами и смелыми разлетами арок. Хотя этот дом, на вкус Криса, выглядел излишне вызывающе, он тем не менее был красив, и отрицать это было бы просто глупо.

– Слишком современный для тебя, да? – хмыкнул Эрик, от которого не укрылась реакция Криса.

– Я в архитектуре ничего не смыслю.

– Это работа Ричарда Мейера.

Эрик понял, что это имя ничего не говорит Крису.

– Впрочем, не так важно, кто его построил. Главное, он мне нравится, – сказал американец.

Крис окинул взглядом другие дома, стоявшие на мысу.

– Слушай, а кто здесь живет?

– Звезды поп-музыки, крестные отцы мафии и банкиры, занимающиеся операциями с ценными бумагами.

Крис впервые осознал, что работа в банке может сделать его весьма обеспеченным человеком. Он, правда, не верил, что сможет заработать столько, чтобы купить себе один из таких домов, но Эрику, на его взгляд, это было вполне по силам.

– Скажи, Эрик, ты и вправду серьезно интересуешься политикой?

Эрик мельком посмотрел на Криса и улыбнулся:

– Да, интересуюсь.

– Но ведь не можешь же ты быть банкиром и политиком одновременно?

– Верно, у нас в Штатах есть профессиональные политики, которых готовят к этой деятельности чуть ли не с колыбели. Сначала они посещают школы с юридическим уклоном, потом оканчивают юридические колледжи, потом – юридические факультеты университетов. Но у меня другие планы.

– Какие?

– В наше время, чтобы подняться на политический Олимп, нужны деньги, и немалые. Расходы на избирательные кампании всех уровней постоянно растут. Поэтому я пришел к выводу, что, прежде чем лезть в политику, надо заработать большие деньги. Мне кажется, «Блумфилд Вайс» как раз такое место, где можно неплохо заработать.

– Что ж, в этом есть смысл, – осторожно сказал Крис.

Он сразу понял, что у Эрика грандиозные планы. Сам он подобных планов не вынашивал, и пределом его мечтаний было стать чиновником среднего звена в лондонском отделении «Блумфилд Вайса» и по возможности сохранить за собой это место.

Эрик крутанул штурвал, развернул яхту, и они отправились в обратный путь. Из находившейся внизу каюты послышался громкий хрипловатый смех Ленки.

– Можешь взять управление на себя, Меган? – спросил Эрик. – Я хочу спуститься в каюту и посмотреть, что там происходит.

Меган кивнула и встала к штурвалу, Эрик же сбежал по ступеням на палубу, а потом спустился в кокпит, где расположилась основная часть компании.

– Ты умеешь управлять яхтой? – спросил Крис у Меган.

– Управлять не умею, но идти в заданном направлении могу, – улыбнулась Меган.

– Ты давно знаешь Эрика?

– Четыре года. Мы вместе учились в колледже в Амхерсте. – Заметив удивление на лице Криса, она сказала: – А ты, должно быть, принял меня за школьницу?

– Нет, что ты, – сказал Крис.

– Ты покраснел, – заметила Меган. – Следовательно, лжец из тебя никакой.

Меган сказала правду. Крис чувствовал, как жарко полыхнули у него щеки.

– Хорошо, признаю. Я и впрямь принял тебя за школьницу, – произнес он. – Ты не выглядишь на двадцать два года, Я дал бы тебе гораздо меньше – но ведь это даже хорошо, верно?

– В старости – может быть. Но пока что мой юный вид только мешает. Во-первых, никто не принимает меня всерьез, а во-вторых, Эрика все спрашивают, как он может встречаться со школьницей.

– Я вот хорошо понимаю, почему Эрик с тобой встречается, – сказал Крис.

Меган быстро посмотрела на него: уж не шутит ли? – но потом поняла, что он говорит от сердца, и улыбнулась.

– Ты опять покраснел.

Чтобы скрыть овладевшее им замешательство, Крис основательно приложился к бутылке с пивом, которую держал в руке. Он не врал: Меган казалась ему чрезвычайно привлекательной девушкой. В ней сочетались мягкость и неброская уверенность в себе и своих силах.

– Насколько я понимаю, Эрик строит грандиозные планы?

– Да, уж чего-чего, а планов у него хватает.

– Он блестяще окончил программу курсов – просто на лету схватывал материал. Думаю, он далеко пойдет.

– Не сомневаюсь, – сказала Меган.

– Эрик занимает первое место в разрядной таблице, но при этом продолжает оставаться отличным парнем – не то, что Руди Мосс, – сказал Крис. – Кроме того, Эрик помогал отстающим, хотя вовсе не обязан был этого делать.

– Но ведь его учебе это не повредило, – сказала Меган.

– А могло!

– Но не повредило же.

Меган посмотрела вперед по курсу судна и переложила штурвал, делая поправку на ветер.

– Ладно. Наверное, я к нему несправедлива. Эрик – очень добрый и щедрый. Но только к тем, кто не встает у него на пути к успеху.

Крис удивленно выгнул бровь.

– Он и вправду хочет заняться политикой?

– Разумеется, – сказала Меган, продолжая вести яхту в заданном направлении.

– Как по-твоему, преуспеет он на этом поприще или нет?

– Преуспеет, – сказала она.

Одна мысль совершенно поразила Криса.

– Но ведь не президентом же, в самом деле, собирается он стать?

Меган улыбнулась:

– Если Эрик берется за что-то, он всегда идет до конца. Так что не надо его недооценивать.

– Bay! – воскликнул Крис. Неужели Меган говорит это серьезно? С другой стороны, кто-то же становится президентом, а чем, спрашивается, Эрик хуже других?

– Только не говори ему о нашем разговоре, – попросила Меган.

– Да ничего такого в нашем разговоре не было, – буркнул Крис. – Хотя...

– Что?

– Ну, ты говорила таким тоном, словно тебя его планы не слишком радуют...

– Мне нравится Эрик. Очень нравится. В сущности, я... – Меган замолчала. «...люблю его», – мысленно договорил за нее Крис. Он понял, что она не хочет признаваться в этом незнакомому человеку, и терпеливо ждал, когда девушка заговорит снова. – Не обижайся, но все эти спекуляции с ценными бумагами меня мало интересуют, – продолжила Меган. – Эрик – очень талантливый человек, и я бы хотела, чтобы он тратил свои таланты на более достойное дело.

– Но политика – достойное дело. Особенно в том случае, если политик – человек честный, а Эрик честен.

– Может, ты и прав. Проблема, однако, в том, что Эрик – республиканец, а я – нет.

– Хм...

Меган вздохнула:

– Ладно, пока что у нас с Эриком все хорошо. Ему нравится то, чем занимается он, мне же нравится мое дело, и хотя мы видимся куда реже, чем нам того бы хотелось, быть может, именно по этой причине каждая наша встреча превращается в праздник.

В заливе стало заметно темнеть. В домиках на берегу одно за другим зажигались окна. Меган протянула руку к приборной доске и включила топовые огни на мачте.

– Мне кажется, ты слишком хороший человек, чтобы быть банкиром, – неожиданно сказала она.

– Быть банкиром не так уж плохо.

– А по мне, это ужасно. Эрик рассказывал, что администрация курсов решила выдать «волчий билет» стажерам, которые занимают в разрядном списке последние пятнадцать мест. Кроме того, я считаю, что «Блумфилд Вайс», делая ставку на отдельных людей и отрицая важность работы в группе, поступает глупо.

– "Блумфилд Вайс" – инвестиционный банк номер один, – сказал Крис. – И кое-какие методы его работы перенять стоит. Но у меня своя голова на плечах, и слепо следовать всем указаниям руководства банка я не собираюсь.

– Но разве не инвестиционные банки спекулируют средствами своих вкладчиков, покупая и продавая на рынке ценные бумаги и зарабатывая на этом бешеные деньги, что позволяет им платить своим сотрудникам огромные оклады?

– Ну, не все так просто... – протянул Крис.

Меган мельком на него посмотрела. Видно было, что она уже не раз слышала эти слова. От Эрика, разумеется, от кого же еще?

– Дело в том, – продолжал развивать свою мысль Крис, – что инвестиционные банки, продавая и покупая ценные бумаги, аккумулируют значительные капиталы, а капитал в мире необходим. Хотя бы для того, чтобы повышать благосостояние общества и создавать новые рабочие места.

– Стало быть, банкиры с Уолл-стрит трудятся денно и нощно только для того, чтобы избавить мир от бедности? – с иронией спросила Меган.

– Хм, не совсем... – Крис понимал, что Меган настроена критически по отношению к банковской деятельности. Его отец нашел бы с ней общий язык. Но если он, Крис, решил посвятить свою жизнь банковскому делу, ему ничего не оставалось, как игнорировать подобные взгляды. Он решил сменить тему. – А чем занимаешься ты? Ты ведь, кажется, живешь в Вашингтоне?

– Я окончила институт в Джорджтауне. Специализировалась по истории европейского средневековья. Соответственно изучала и всемирную историю. Поэтому могу с уверенностью сказать, что в планы инвестиционных банков не входит борьба с бедностью в странах третьего мира.

– Тем не менее деятельность этих банков тебя так или иначе занимает?

– Мне это любопытно. У меня складывается такое впечатление, что чем больше я узнаю об их деятельности, тем меньше что-либо в ней понимаю. Иногда мне кажется, что проще понять людей, живших тысячу лет назад, чем разобраться в махинациях инвестиционных банков.

Тут Меган пустилась в рассуждения о короле франков Карле Великом и об интригах, царивших при его дворе. Крис с интересом слушал ее. В свое время он и сам серьезно занимался историей, но историю средних веков не любил. Это был абсолютно чуждый, непонятный ему мир. В рассказах же Меган жизнь людей средневековья представала расцвеченной яркими красками и выглядела весьма занимательно. Крис вдруг осознал, что разговаривать с Меган ему очень нравится.