Текст книги "Хищник"

Крис был зол как черт. Сам он наркотиками не баловался и наивно полагал, что его друзья тоже их не употребляют, тем более Тамара. По его мнению, наркотики являлись уделом людей глупых и недалеких. Хотя Йена в конце концов понять можно. Он с юных лет привык шляться по привилегированным ночным клубам, где быть наркоманом считается хорошим тоном, но Тамара? Откуда у нее такие привычки?

«Возьми себя в руки и успокойся», – сказал он себе.

Сделав несколько глубоких вдохов, он отошел от окна и вышел из своей спальни в коридор. Из комнаты Йена выглянула Тамара. Увидев лицо Криса, она прыснула.

– У тебя сейчас такой глупый вид...

– Скорее удивленный. Я не знал, что ты употребляешь наркотики.

– Я их не употребляю. Так, балуюсь изредка, не более. Да ты посмотри на меня как следует, Крис! Неужели я похожа на наркоманку?

Крис неопределенно пожал плечами, но тем не менее внимательно всмотрелся в лицо девушки. Никаких изменений. Она выглядела точно так же, как несколько минут назад, когда входила к Йену. «Зря я на нее напустился, – подумал Крис. – Из-за шалости устроил ей сцену. Глупо».

– Ты – раб условностей, – сказала Тамара. – По-моему, хоть раз поторчать тебе не помешало бы, чтобы понять, что это такое.

Крис покачал головой.

Тамара притянула его к себе и крепко поцеловала в губы.

– Полегчало? – спросила она, заглядывая ему в глаза. – Послушай, я не стала бы этого делать, если бы знала, что ты так расстроишься. Но хватит об этом. Мне кажется, нам пора ехать. – Повернув голову к двери в комнату Йена, она крикнула: – Ты готов, Йен?

Они вышли из дома и взяли такси до Верхнего Вест-Сайда. Всю дорогу Крис молчал, Тамара же взахлеб болтала о всяких пустяках с Йеном. Когда они приехали к Алексу и Эрику, вечеринка была уже в полном разгаре. Дверь им открыл Эрик. Рядом с ним стояла девушка, которую звали Меган. Крис с любопытством на нее посмотрел. Он много слышал об этой юной особе из Вашингтона, но до сих пор ни разу ее не видел. Она была ничего себе, но не красавица; Крис же почему-то считал, что Эрик обязательно выберет себе в подруги очень красивую девушку. У нее были длинные черные волосы, бледное, с веснушками, интеллигентное лицо, вздернутый носик и яркие синие глаза. Она выглядела совсем юной, не старше восемнадцати лет, но Крис с первого взгляда понял, что эта девушка необыкновенно умна и проницательна. Она ему сразу понравилась.

Он представил Тамару, после чего Эрик, обменявшись с ними несколькими словами, провел их в комнату, предварительно сообщив, что пиво охлаждается в ванне.

– Приятный молодой человек, – сказала Тамара, когда они протискивались к ванной комнате, чтобы взять себе пива.

– Только не вздумай положить на него глаз, – предупредил Крис. – Он не свободен. Эта девушка, Меган, – его подруга.

– Правда? Я подумала, младшая сестра.

– Тебе показалось.

– Никак ты ревнуешь, Крис? – удивилась Тамара, многозначительно пожимая ему руку. – Зря. Меня вполне устраивает человек, который сейчас находится со мной рядом.

Крис ухмыльнулся: Тамара определенно пыталась замазать возникшую в их отношениях трещину и первая делала шаг к примирению. Крис решил, что пора мириться. Ему тоже не хотелось портить уик-энд своим кислым видом.

– Мне не слишком нравится развешанная здесь живопись. Эти картины свидетельствуют о дурном вкусе хозяев, – произнесла Тамара, бросая пренебрежительный взгляд на полотна с нефтеперегонными заводами.

– А мне эти картины нравятся, – заявил Крис.

– Ах, Крис, ты такой индустриальный.

Они добрались до ванной комнаты, где раздобыли себе пива. Бутылки лежали горой в наполненной льдом ванне.

– Забавно, – усмехнулась Тамара. – Вот как, оказывается, принято в Америке охлаждать пиво.

– Между прочим, это очень практично, – пояснил Алекс, выныривая из толпы гостей. – Правда, я слышал, что англичане предпочитают теплое пиво. Если хотите, я могу поставить вашу бутылку в духовку.

Тамара криво улыбнулась.

– Вообще-то я предпочла бы белое вино, – резко бросила она. Крис поморщился.

– Так в чем же дело? Отправляйтесь на кухню – там его сколько угодно. Меня, кстати, зовут Алекс Леброн.

– Рада знакомству, – сказала Тамара, глядя поверх его головы.

– Я много слышал о вас, – улыбнулся Алекс.

– Неужели? – ледяным тоном осведомилась Тамара.

Алекс пристально на нее посмотрел.

– Ладно, ребята. Не буду вам мешать. Развлекайтесь, – промолвил он и отвернулся поприветствовать Тецундо Сузуки, который в эту минуту входил в комнату. – Привет, Текс! Как дела? – воскликнул он, протягивая японцу пятерню.

– Кто этот коротышка? – скривившись, как от зубной боли, спросила Тамара.

– Мой друг Алекс, – ответил Крис. – Это он автор картин, которые тебе не понравились.

Тамара уловила в его голосе иронию.

– Послушай, мне жаль, что я с ним сцепилась. Но все эти намеки на то, что англичане любят теплое пиво, это так избито... С другой стороны, не станем же мы ссориться из-за этого типа? Знаешь что? Налей-ка мне вина, и давай выпьем.

Вечер складывался совсем не так, как того хотелось бы Крису. Он-то собирался показать Тамаре своих друзей с лучшей стороны, но все с самого начала пошло наперекосяк, и он уже начал сомневаться, стоит ли знакомить Тамару с остальными своими приятелями.

Прошло полчаса, Тамара под воздействием вина и принятого ею наркотика разомлела и уже не была столь критично настроена. Ему даже показалось, что она получает от вечера куда больше удовольствия, чем он сам. Как он ни старался, но забыть про кокаин, который она втирала себе в десны, не мог.

– Я тебя нашла, Крис! Вот ты где! – послышался веселый хрипловатый голос Ленки.

В обнимку с Дунканом она направлялась к ним с Тамарой. Оказавшись рядом, Ленка забросила руки Крису за шею и поцеловала его. Надо сказать, она была основательно навеселе.

– Это твоя Тамара? – спросила она, переводя взгляд на подругу Криса. – Привет, добро пожаловать в Нью-Йорк!

На Тамару она смотрела сверху вниз, поскольку была выше ее на целых девять дюймов.

– Здравствуйте, – холодно процедила Тамара.

– Тебе надо расслабиться, Крис. А то вид у тебя какой-то кислый, – продолжала тараторить Ленка, ущипнув его за щеку. – Он, знаете ли, очень много работает, – заметила она, обращаясь на этот раз к Тамаре.

– Я знаю, – сказала Тамара. – Вы, американцы, слишком серьезно относитесь к работе. Я предпочитаю британский подход к делу. Мы не пытаемся анализировать все подряд, но при этом неплохо преуспеваем.

– Программа усовершенствования, однако, вещь полезная, – вступил в разговор Дункан. – Полагаю, что и коммерческим банкам было бы неплохо обзавестись аналогичной программой. Не представляю, как они выживают в современном мире без четко определенной стратегии и тактики. Насколько я понимаю, их сотрудники больше полагаются не на знания, а на личные знакомства.

Щеки у Тамары порозовели. Крис сразу же распознал этот признак надвигающейся грозы и замигал.

– Это не совсем верно, Дункан, – сказала между тем Тамара. – В «Герни Крохейме» есть дельные сотрудники.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заявил Дункан. – Я просто думаю, что их деловые качества ценились бы еще выше, если бы они поучились на курсах усовершенствования.

– Что вы в данный момент и делаете, – с иронией произнесла Тамара, блеснув глазами.

– Ну да, – протянул Дункан, посмотрев на нее с подозрением.

– Стало быть, вам не кажется, что программа курсов в «Блумфилд Вайсе» слишком сложная?

– Да нет, пожалуй, – не совсем уверенно произнес Дункан. – То есть сложная, конечно, но я пока справляюсь.

– А я слышала совсем другое.

– Что вы хотите этим сказать? – Дункан окинул пристальным взглядом сначала Тамару, потом Криса, которому от этого взгляда стало не по себе.

– Я хочу сказать, что система, которая давит на стажеров с такой силой, что некоторые из них не выдерживают и ломаются, кажется мне далекой от совершенства. Но вам-то что до них, верно? Вы в любом случае преодолеете все трудности.

Дункан открыл было рот, чтобы ответить, но потом прикусил губу. Он знал, что Тамара его терпеть не может, но вступать с ней в перепалку не захотел – видно, был недостаточно пьян для этого. Зато Ленка как раз достигла нужной кондиции.

– Как вы смеете дерзить моему приятелю? – вскинулась она.

– Я не говорила ему дерзостей, – сказала Тамара. – И вообще этот разговор затеял Дункан, а я лишь поддерживала беседу.

Ленка, покачнувшись на нетвердых ногах, выпалила:

– Это ужасная женщина, Крис! Я и представить себе не могла, что у тебя такая дрянная подружка!

Крис, следивший в немом молчании за перепалкой, пришел к выводу, что ему настала пора вмешаться.

– Ленка, – твердо сказал он, – я знаю, ты сегодня много выпила. Но даже если это и так, тебе не следует говорить подобные вещи.

– Нет, следует! – воскликнула Ленка. – Потому что это правда. Ты очень хороший парень, Крис, и заслуживаешь лучшего.

– Крис! – взвизгнула Тамара. – Заставь ее извиниться. Немедленно!

Те из гостей, кто находился в эту минуту рядом с Тамарой и Ленкой, замерли, ожидая дальнейшего развития событий.

– Ленка, я уверен, что ты не хотела никого оскорблять. Извинись, прошу тебя.

– Ни за что, – сказала Ленка, глядя на Тамару в упор.

– Эй, – сказал Дункан, дергая Ленку за рукав – пойдем подышим воздухом.

Ленка некоторое время колебалась, но потом все-таки позволила себя увести. Гости в молчании проследили за тем, как она выходила из комнаты, а потом снова принялись болтать.

– Мы уходим, – твердо сказала Тамара.

– Хорошо, тогда пойдем попрощаемся с Эриком и Алексом.

– Нет, мы уходим сию же минуту.

Когда они выходили из подъезда, то увидели Ленку с Дунканом, которые в эту минуту сворачивали за угол. Крис вскинул руку, подозвал такси, и они в полном молчании поехали домой.

* * *

– До свидания, Крис. Все было просто отлично. Я буду по тебе скучать.

Они стояли в холле аэропорта Ньюарк. Был воскресный вечер, и уик-энд подходил к концу.

– Спасибо, что не побоялась проделать такой огромный путь, – сказал Крис.

– Встреча с тобой того стоила.

– Как думаешь, у тебя будет возможность прилететь в Нью-Йорк еще раз?

– Мне бы очень этого хотелось, – сказала Тамара. – В конце мая в банке будут каникулы, и мне, возможно, удастся выпросить у начальства льготный авиабилет.

– Очень может быть, что авиакомпании во время каникул повысят цены, чтобы заработать на таких, как мы.

– Как бы то ни было, я очень постараюсь, – сказала Тамара. Крис притянул ее к себе, они обнялись и поцеловались, после чего Тамара направилась к стеклянной раздвижной двери с алой надписью «Выход на посадку». Она прошла через арку детектора металла, потом повернулась, махнула Крису на прощание рукой и пошла по длинному коридору к самолету.

Крис вышел из здания аэровокзала, сел в автобус и поехал домой. В салоне было темновато, и Крис видел через окно, как рдели в небе над головой сигнальные огни на крыше небоскребов Центра международной торговли.

Хотя уик-энд начался со скандала, назвать его неудачным тоже было нельзя. Очень скоро Тамара поняла, что огорчила Криса, и до самого отлета в Лондон была паинькой. Субботу и воскресный день они с Крисом провели, гуляя по городу. Погода стояла замечательная, и они долго бродили по аллеям Центрального парка, а потом отправились в Музей современного искусства. Ночью у них тоже все получилось как надо. Однако привкус горечи, оставшийся после вечеринки, не проходил.

Тамара иногда бывала грубой. Об этом знали все, и Крис в том числе. Но при желании она могла быть милой и чрезвычайно забавной. Вспылив, она могла наговорить гадостей, о чем впоследствии жалела. Так по крайней мере думал Крис. Тем не менее он считал, что с его друзьями ей следовало вести себя полюбезнее – хотя бы ради него.

А ведь обиженные Тамарой люди и впрямь были его друзьями. Дункана, например, Крис очень любил. Ему очень нравились Алекс и Ленка, хотя он знал их всего несколько недель. Конечно, Тамару он знал куда дольше, чем Ленку, и понимал, что должен был защитить подругу от Ленкиных наскоков. Но Тамара поставила его перед выбором: или она, или его друзья, и он осуждал ее за это.

Крис вспомнил слова Ленки о том, что Тамара его не стоит, и ухмыльнулся. Что бы там Ленка ни говорила, с Тамарой ему повезло. Она была неглупой, очень привлекательной женщиной и полностью удовлетворяла его в постели. Он очень надеялся, что в мае она снова прилетит к нему в Нью-Йорк.

Когда он вернулся к себе на квартиру, выяснилось, что его дожидается Дункан. Они не виделись с ним с пятницы, и Крис вдруг подумал, что Дункан все это время весьма успешно избегал встреч с ним и с Тамарой.

– Пива выпьешь? – нервно спросил Дункан.

Крис усмехнулся:

– Почему нет?

Они отправились в ирландский бар за углом. Пока официант не принес им по большой кружке «Гиннесса», они перекидывались ничего не значащими фразами и к серьезному разговору не приступали.

Дункан сделал большой глоток, отставил кружку и сказал:

– Ты уж меня извини, ладно?

– Это ты меня извини, – сказал Крис.

– Нет, это я затеял разговор о британских коммерческих банках. И поступил глупо. Знал ведь, что Тамара может вспылить.

– Она и вспылила.

Дункан смущенно кашлянул и снова сделал большой глоток пива.

– Послушай, я знаю, что Тамара меня не любит, но ты-то всегда был мне хорошим другом. Мне бы не хотелось, чтобы эта ссора отразилась на наших отношениях.

Крис улыбнулся:

– Об этом не беспокойся, Дункан. Что и говорить, Тамара иногда бывает несносной. Мне очень жаль, что она на тебя накинулась. Но это моя вина – мне не следовало рассказывать ей об экзамене по матучету.

– Как это ни печально сознавать, но в том, что она говорила, было много правды, – сказал Дункан. – Я до сих пор не уверен, что смогу одолеть программу «Блумфилд Вайса».

– Хватит тебе заниматься самоуничижением. Скажи лучше, где ты пропадал все это время?

Дункан снова приложился к кружке. На этот раз для того, чтобы скрыть довольную ухмылку.

– Неужели тебе это удалось? Не верю, – сказал Крис.

– Это так.

– И когда же это случилось? После вечеринки?

– Да!

– Ну ты даешь!

– Сам не верю.

– Рассказывай скорее, как это было, – сказал Крис. – Мне нужны подробности. Все до единой.

– Ну, после того как мы ушли, у Ленки сразу же испортилось настроение. Мне, кстати, тоже было невесело. Поэтому мы шли с ней по улице и молчали. Потом стали говорить о тебе и о Тамаре. А потом и о других вещах. – Дункан сделал паузу, и на губах у него появилась смущенная улыбка – Так мы дошли до площади Колумба и стали ловить такси. Но никто не останавливался, и тогда я предложил прогуляться до ее дома пешком.

– Но она же живет бог знает где!

– Мне было все равно. Я готов идти рядом с ней целую вечность. Мы шли с ней пешком несколько часов, но нисколько не устали. Это было так романтично. Ну так вот... Когда мы добрались до ее квартиры, она предложила мне зайти. Она сказала, что к себе домой я пешком уже не дойду – сил не хватит.

– Что же случилось потом?

– Потом... – Тут Дункан позволил себе улыбнуться.

– Ты просто обязан мне об этом рассказать!

– Нет, не обязан.

– Ты прав. Но, насколько я понимаю, ты провел уик-энд у нее?

– Я подумал, что у нее мне будет куда безопаснее, чем у нас дома.

– Это верно.

– Неужели ты не заметил, что меня нет дома?

– То-то и оно. Не заметил. Думал, ты отсиживаешься у себя в комнате. – Крис глотнул пива. Черт! Дункан и Ленка – любовники! Эта мысль ему понравилась. – Мои поздравления, – сказал он.

– Спасибо. Правда, мы пока не хотим распространяться о наших отношениях. Неизвестно, как отреагирует на это Калхаун.

– Наплюй, – сказал Крис. – Впрочем, если ты настаиваешь, я буду молчать. Правда, кое-кто об этом догадается. Йен, к примеру. А еще – Эрик и Алекс.

– Что ж, если догадаются, значит, так тому и быть, – сказал Дункан. – Да, чуть не забыл. Ленка просила тебе передать, что жалеет о случившемся. О том, что она наговорила Тамаре.

– Все нормально. Я на нее не в обиде.

– А еще она просила передать, что своего мнения не изменила. Просто считает, что ей не следовало высказывать своих мыслей вслух.

Крис усмехнулся:

– Повторяю: я на нее не в обиде.

5

Настало лето. В июле и августе в Нью-Йорке стояла такая жара, что плавились тротуары и ходить по улицам было настоящей пыткой. Стоило кому-нибудь из британских стажеров пройти в своем добротном шерстяном костюме хотя бы один квартал, как он начинал буквально купаться в поту. В «Блумфилд Вайсе» благодаря кондиционерам царила благодатная прохлада, зато подземка в час пик превращалась в самый настоящий ад. Бывали случаи, когда Крис, Дункан и Йен, не выдержав царившей в метро жары и духоты, выбирались на поверхность, не доехав до дома, заходили в ближайший бар и долго подкрепляли свои силы холодным пивом, прежде чем продолжить путь. Ленка, облачавшаяся в невесомые, воздушные наряды, переносила жару прекрасно. Эбби Холлис посматривала на нее с неодобрением, но делать ей замечания больше не отваживалась.

Работы прибавилось. В дополнение к бесконечному, казалось, курсу Валдерна «Рынки капиталов» начальство ввело такие предметы, как финансирование корпораций, международная экономика, кредитование и этика.

Крис неожиданно осознал, что учиться на курсах усовершенствования ему нравится. По мере того как перед ним открывались все новые секреты стратегии и тактики банка «Блумфилд Вайс», его интерес возрастал.

Джордж Калхаун придерживался прежней политики выявления аутсайдеров, для чего старался подстегнуть стажеров, взбудоражить их чувства, заставить конкурировать между собой. По этой причине он ввел на курсах систему мест, или разрядов, – от первого до шестидесятого, вернее, пятьдесят восьмого, поскольку двух стажеров – Денни Энджела и Роджера Масдена – уже отчислили. Эти разряды стажеры получали в зависимости от того, как они проходили различные тесты и зачеты, которые преподаватели регулярно им устраивали. Чтобы придать своей системе еще больше значимости, Калхаун вывешивал в аудитории списки с разрядами учащихся, где места после сорок пятого отделялись от остальных толстой красной чертой. Кроме того, было объявлено, что стажеры, занимающие в списке первые три места, получат после окончания курсов денежную премию и значительные льготы при устройстве на работу.

На первом месте в списке значился Руди Мосс, на втором – Эрик Эстли. Третий разряд среди слушателей – к большому неудовольствию Калхауна – получила Ленка. Дункан находился на пятидесятом месте, другими словами, пребывал за очерченной красным карандашом Калхауна роковой чертой. Йен после экзамена по матучету, который ему удалось сдать лишь с большим трудом, занимал сорок второе место. Алекс сделался обладателем сорокового разряда, а Крис, к большому его удивлению, двадцать пятого. Несмотря на самые разные места, которые занимали в этом списке члены маленькой компании, а быть может, благодаря этому они продолжали заниматься вместе. Все радовались успехам Ленки и Эрика, которые, в свою очередь, прикладывали все силы для того, чтобы их приятели, оказавшиеся за алой роковой чертой или в опасном к ней приближении, поднялись в списке как можно выше.

Был, однако, в программе курс, который Крису очень не нравился, – этика. Крис обозвал ее этикой корпоративного лицемерия, и это название приклеилось к предмету до конца курсов. Курс этики был введен в программу после скандала с «Феникс просперити» в качестве ответной меры на массированные нападки журналистов, ставивших наличие профессиональной этики у сотрудников «Блумфилд Вайса» под сомнение. Контраст между лекциями Мартина Кроля, который вел этику, и выступлениями директоров различных подразделений «Блумфилд Вайса», учивших слушателей тому, как ловчее ощипать партнера или клиента, представлялся разительным и вызывал у слушателей смешанные чувства.

Йен сдал экзамен по этому предмету одним из первых в группе, что нисколько не удивило его приятелей, знавших о присущем ему цинизме. Зато Ленка, обладавшая честным и прямым характером, провалилась. На экзамене она заявила Кролю, что кое-какие термины и положения его курса кажутся ей сомнительными, поскольку их можно толковать как угодно. Кролю это не понравилось, и он влепил ей «неуд». Неожиданное возвышение Йена и Ленкин провал неприятно поразили Криса и Дункана, которые, сдав экзамен на «хорошо», не могли отделаться от чувства вины перед подругой.

Отношения Ленки и Дункана продолжались. Но на людях они вели себя очень сдержанно, и у большинства слушателей не возникало и тени подозрения, что эта пара состоит в любовной связи. Даже когда они находились в компании Эрика, Алекса, Криса и Йена, то вели себя скорее как добрые друзья, нежели любовники.

При всем том они постоянно встречались. Дункан часто задерживался у Ленки на квартире, а на уик-энды не приезжал домой вовсе. На праздники – в День поминовения – они вместе уехали отдыхать в Кейп-Код[1]1
  Модный летний курорт на юго-востоке штата Массачусетс.


[Закрыть]. Дункан был счастлив, и его вечное раздражающее нытье по поводу трудностей, связанных с овладением программой «Блумфилд Вайса», совершенно прекратилось. Ленка, казалось, тоже была счастлива и довольна жизнью, хотя это проявлялось не столь явно, поскольку она и раньше пребывала в прекрасном расположении духа. Йен неоднократно выражал свое недоумение относительно того, что такие разные люди, как Ленка и Дункан, сошлись вместе, но даже он не мог отрицать, что с тех пор, как кривая настроения Дункана резко пошла в гору, ладить с шотландцем стало гораздо легче.

Йен, впрочем, и сам наслаждался жизнью и частенько отправлялся в ночные прогулки по городу, и бывали случаи, когда Крис, войдя поутру в ванную комнату, заставал там совершенно незнакомых ему женщин.

Успех Йена у слабого пола нисколько не удивлял Криса – он прославился своими победами еще в колледже. Его удивляло другое – каким образом Йену удавалось заманить к себе в постель рассудочных американок, хотя было общеизвестно, что в Америке все безумно боятся СПИДа. Должно быть, решил Крис, этому в немалой степени способствовали английский акцент и аристократические манеры Йена, а также его уверения, что СПИДом куда чаще заражаются в результате гомосексуальных связей.

Алекс переживал трудные времена. Его мать болела лейкемией, и когда ее состояние из стабильного перешло в разряд стабильно тяжелого, ему приходилось проводить с ней все больше и больше времени. Госпиталь, в котором лежала его мать, находился в Нью-Брансуике[2]2
  Юго-западный пригород Нью-Йорка.


[Закрыть], и он ездил туда каждый уик-энд, а иногда и после рабочего дня. Алекс пропускал занятия и несколько раз обращался в секретариат курсов с просьбой предоставить ему свободный день, что Калхауну, естественно, не понравилось, и он стал угрожать ему отчислением.

Отец Алекса умер несколько лет назад, а его брат отправился странствовать по миру, добрался в своих странствиях до Австралии, где и занимался теперь торговлей парусными лодками и яхтами. На просьбы Алекса вернуться в Штаты и помочь ему ухаживать за матерью брат ответил категорическим отказом, что до глубины души возмутило и оскорбило Алекса. Короче говоря, обстоятельства сложились таким образом, что Алекс остался единственным человеком в семье, который нес на себе бремя забот по уходу за больной женщиной, что, несомненно, наложило свой отпечаток на его душевное состояние. Он видел страдания матери, которую из-за непереносимых болей пичкали наркотиками, наблюдал ее товарищей по несчастью, находившихся в последней стадии заболевания, и с каждым днем становился все более угрюмым и замкнутым. Пару раз Ленка изъявляла желание его сопровождать, что несколько его подбодрило. Частые отлучки, однако, не могли не сказаться на его учебе, и Алекс скатывался в разрядном списке все ниже и ниже и скоро занял место Дункана, находившееся за очерченной Калхауном красной чертой.

Тамара побывала в Америке еще раз, но не в мае, как обещала, а в начале июля. На этот раз, правда, она вылетела не в Нью-Йорк, а в Вашингтон, и Крису, чтобы ее встретить, пришлось добираться до столицы на поезде. Они отлично провели уик-энд. Был День независимости Америки, и они видели салют над Капитолием, ходили на симфонический концерт и посетили несколько известных столичных ресторанов. В Вашингтоне Крис чувствовал себя более раскованно: здесь Тамара могла сколько душе угодно издеваться над американцами, не обижая при этом его новых друзей.

Счастье Дункана долго не продлилось. Оно закончилось душной августовской ночью за две недели до окончания курсов. Крис, завернувшись в простыню, спал у себя в комнате, как вдруг его разбудил звук захлопнувшейся двери. Часы показывали час пятнадцать ночи. Крис услышал, как в коридоре кто-то громко чертыхнулся, и понял, что вернулся Дункан. «Странно, – подумал Крис. – На уик-энд Дункан обычно остается у Ленки».

Послышались грохот опрокидываемого стула, громкая ругань Дункана, а потом протяжный болезненный стон. Крис понял, что дело плохо. Он выскользнул из постели, накинул на себя халат, открыл дверь спальни и выглянул в коридор. В коридоре, покачиваясь, стоял Дункан. В ярком свете горевшей под потолком лампочки его лицо казалось белым, как известка.

– Что с тобой, Дункан?

Дункан прищурился, стараясь сфокусировать взгляд на приятеле.

– Я сегодня основательно выпил, – произнес он, тщательно выговаривая каждое слово. – Поэтому чувствую себя неважно и сейчас же иду спать.

Вид у приятеля был ужасный. Казалось, его снедала какая-то тяжелая болезнь или тяготило страшное горе.

– Давай-ка сначала сходим в ванную, – сказал Крис, подхватывая Дункана за руку.

– Нет. В постель, – пробормотал Дункан, но, когда Крис повел его в ванную, сопротивляться не стал. Стоило ему только увидеть унитаз, как он упал рядом с ним на колени и его стошнило. Все время пока у Дункана продолжалась рвота, Крис заботливо его поддерживал.

В дверном проеме за спиной у Криса возник Йен.

– Вот болван-то, а? – сказал он, увидев, в каком состоянии находится Дункан. – Надеюсь, он после себя уберет?

– Вряд ли это ему сейчас по силам, – сказал Крис.

– Я, во всяком случае, прибирать за ним не намерен, – произнес Йен, вернулся к себе в спальню и с силой захлопнул за собой дверь.

Убираться в ванной пришлось Крису. Покончив с этим делом, он помог Дункану раздеться и уложил его в постель. Шотландец уснул почти мгновенно.

На следующее утро Крис заглянул в его комнату. Дункан лежал в постели на спине и разглядывал потолок у себя над головой. В комнате сильно пахло перегаром.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Крис.

– Ужасно, – произнес Дункан надтреснутым голосом. – Принеси мне воды, Крис, ладно?

Крис принес Дункану большой стакан с водой, которую тот с жадностью выпил.

– У меня сердце болит, Крис, – пробормотал шотландец.

– Я тебя таким пьяным еще не видел, – сказал Крис.

Дункан сокрушенно покачал головой:

– Я даже не помню, как сюда дошел. Это ты помог мне лечь в постель?

Крис кивнул.

– Спасибо тебе, – сказал Дункан и провел языком по сухим, шершавым губам. – Кажется, меня вчера рвало, это верно?

– Еще как! Так что же все-таки случилось?

– Мы поругались.

– С Ленкой?

– Да.

Крис ждал. Знал, что Дункан сам все ему расскажет.

Дункан вздохнул и болезненно поморщился:

– Голова чертовски болит... Да, хочу поставить тебя в известность, что у нас с Ленкой все кончено.

– Не может быть! Ты это точно знаешь?

– Я? Точнее не бывает.

– Но почему? Что у вас случилось?

Помолчав, Дункан сказал:

– Это моя вина. Я ее достал.

– Это чем же?

Шотландец вздохнул:

– Я предложил ей жить вместе. Программа заканчивается через две недели, и мысль о том, что я уеду в Лондон, а она останется здесь, сводила меня с ума. Я понял, что Ленка – это лучший подарок, который преподносила мне судьба. Карьера моя в «Блумфилд Вайсе» загублена, это очевидно. Ну, я сообщил ей, что собираюсь уволиться из лондонского отделения банка и буду жить с ней здесь, в Нью-Йорке. Сказал, что подыскать себе какую-нибудь работенку на Уолл-стрит мне не составит труда. А еще я сказал, что если ей не хочется жить в Нью-Йорке, мы можем перебраться в Лондон или даже в Чехословакию. Мне наплевать, где жить, главное – быть с ней.

– И что же она на это сказала?

– Поначалу ничего. Надолго замолчала – вроде как стала обдумывать мое предложение. Но я сразу понял, что она мне откажет. – Дункан сделал паузу и снова поморщился – то ли от головной боли, то ли от того, что ему довелось вчера пережить. – Ну, она мне сказала, что тоже думала о том, как жить дальше после окончания курсов. Сказала также, что я ей нравлюсь, но она не хочет брать на себя обязательства, которые появляются, когда живешь с другим человеком. И под конец заявила, что нам лучше всего расстаться.

– Вот ужас-то, а?

– Это ты мне говоришь? Короче, после этих ее слов я совершенно расклеился и признался ей в любви. Сказал, что не мыслю без нее жизни. Это и в самом деле так, Крис, я люблю ее, честно. Но она, выслушав мои пылкие признания, не сказала, как ко мне относится, а помолчав, резко так заявила, что нам с этой минуты лучше не видеться.

Дункан торопливо допил остававшуюся на дне стакана воду.

– Я не мог с этим смириться. Сказал, что согласен забыть о будущем и готов встречаться с ней, как прежде, хотя бы оставшиеся две недели. Но она уже приняла решение. Все, что я ей говорил, она пропускала мимо ушей и отделывалась молчанием. Ну а потом выразила желание остаться в одиночестве. Другими словами, выгнала меня из дома.

– И ты, значит, отправился пьянствовать?

– Я был не в силах осознать того, что произошло. Я и сейчас не могу в это поверить. У нас с ней были какие-то особенные отношения, каких и на свете-то не бывает. Такую женщину, как Ленка, я уже никогда не встречу. Правда же не встречу? – В глазах Дункана застыл вопрос, который требовал немедленного ответа.

– Ленка – женщина особенная, – осторожно сказал Крис.

– Да разве в этом могут быть сомнения? – закручинился Дункан. – И самое главное, был ведь момент, когда я думал, что мы с ней сможем провести бок о бок всю жизнь... А потом... а потом все рухнуло.

– Что и говорить, тебе пришлось нелегко.

– Ох, как нелегко! И сейчас в груди саднит так, что просто ужас. – Тут из глаз Дункана потекли слезы, что совершенно выбило Криса из колеи. Он не знал, что говорить и что делать. Одно, правда, он знал точно: Ленка была женщиной твердой, и уж если что забирала в голову, то решения своего никогда не меняла. Дункану не оставалось ничего другого, как примириться с разрывом. Крис, однако, не сомневался, что Дункану будет непросто это сделать.

– Если хочешь, можем сходить в парк и прогуляться, – предложил Крис. – Поговорим обо всем как следует.

– Это ты хорошо придумал, – сказал Дункан. – Подожди немного, я сию минуту буду готов.