Текст книги "Полый мир"

Глава шестая. Время решает все

Строго говоря, Эллис путешествовал через портал во второй раз, хотя первого он толком не помнил. Напросился за компанию с Паксом: притворился, что ему скучно и не хочется оставаться с Вином один на один. Да и неплохо было бы посмотреть на новый мир и разузнать, что скрывало за собой загадочное сообщение. Пожалуй, все эти причины сыграли равную роль – и Эллис бы перечислил их всякому, кто проявит интерес. Но настоящий мотив казался странным и неожиданным даже для него самого, особенно в текущих обстоятельствах. История с сообщением выглядела весьма опасной, а Пакс мало походил на супергероя. Себя Эллис тоже не считал храбрецом, но зато у него был пистолет и Y-хромосома.

Пару мгновений Пакс колебался, потом кивнул и достал из кармана небольшое устройство. Эллис сначала решил, что это золотые часы на цепочке, но хозяин пояснил ему: «Айпорт». Пакс поколдовал над приборчиком, и в воздухе открылась мерцающая дыра.

Альва напутствовала:

– Пакс, осторожнее там!

Путешествие было очень коротким, словно они просто шагнули из комнаты в комнату. Обернувшись, Эллис увидел луг под голубыми небесами и стол, на котором все еще стояли тарелки. Спустя секунду портал закрылся, мигнув напоследок, как старый лучевой телевизор.

Эллис и Пакс очутились в квадратной гостиной, стилизованной под сад камней. Пол устилал белый ковер, а вдоль стен стояли два одинаковых белых дивана. Ровно посередине располагался белый квадратный столик, украшенный пирамидкой из трех булыжников. Комнату освещали узкие неоновые лампы – одна вдоль плинтуса, друга у потолка, но большая часть света попадала снаружи, через решетчатые стеклянные двери, за которыми находился настоящий восточный сад. Единственным пятном цвета служил маленький бонсай на журнальном столе. Здесь было холоднее, чем у Пакса в столовой, и Эллис почувствовал, как к горлу подступает кашель.

– Кто вы такие и что вы здесь делаете? Как умудрились пробраться в мой дом? – Со стороны террасы в комнату вошел человек. За исключением небольшого кулона, болтавшегося на шее, он был совершено голый – как те, самые первые. Но в отличие от них, у этого клона был шрам на левом плече, а на правой руке не хватало двух пальцев.

– Я Пакс-43246018, посредник из сектора Тринджент. А вы кто такой?

Пакс стоял там же, где открылся портал, и Эллис тоже не трогался с места. В гостиной было тесно, особенно по сравнению с просторным салоном в доме Пакса и Вина. Судя по всему, геоманты жили куда скромнее, чем художники и посредники.

– Я Гео-24. Кого вы еще хотели увидеть? Это мой дом!

– Это убийца, – произнес Эллис, глядя на трехпалую ладонь. – Тот самый, из Гринфилд-Виллидж.

Грудь сжалась. Дышать становилось труднее.

Пакс напрягся.

– Не понимаю, о чем вы. И кто это с вами? Что еще за тварь? – спросил трехпалый у Пакса.

– Это Эллис Роджерс, – ответил Пакс, не отводя взгляда. – Он помогает мне расследовать убийство, которое произошло вчера на Североамериканской плите. Вернемся к моему вопросу. Я знаю, что вы не Гео-24. Кто вы такой?

– Что за наглость!

– Посмотрите на его правую руку, – сказал Эллис, медленно выдыхая через нос в попытке подавить кашель. – Три пальца. Этот малый изрезал жертву у меня на глазах.

– Вокс Гео-24, ты меня слышишь? – спросил Пакс.

– Разумеется, – раздалось в ответ. Голос был однозначно мужской – глубокий баритон с густым британским акцентом, точь-в-точь Кристофер Ли. Звук шел одновременно со всех сторон, как у Пакса дома.

– Можешь опознать этого человека?

– Нет. Именно поэтому я и связался с вами. Согласно распоряжениям Гео-24 я не должен обращать внимания на идентификационный чип. Вместо этого нужно задать три вопроса, ответить на которые сможет только мой хозяин. Когда в дом вошел человек с идентификатором Гео-24, я задал ему вопросы. Ответы оказались неверными. И тогда я отправил вам сообщение в соответствии с дальнейшими инструкциями Гео-24.

– Какая нелепость! – сказал чужак. – У моего вокса какие-то неполадки в системе. Вокс, ты уже весь Полый мир оповестил о том, что я самозванец?

– Пакс-43246018, обратите внимание, у Гео-24 были целы пальцы на обеих руках. А этот человек даже не знает моего имени.

Слева, в дальнем углу, стоял еще один квадратный столик, на котором лежал какой-то круглый предмет. В любой другой обстановке Эллис бы его не заметил, но в спартанских условиях каждая мелочь притягивала взгляд. Тем более что предмет на столе был не таким уж мелким. Строительная каска.

– Я не желаю называть тебя по имени. Ты меня расстроил, – откликнулся трехпалый. – А теперь отвечай на мой вопрос!

– Поскольку вы не Гео-24, я не обязан подчиняться вашим указаниям. Следуя полученным инструкциям, я оповестил только Пакса-43246018.

– Ясно! – прорычал самозванец. – Ну, хоть так…

Эллис прижал руку ко рту, вдыхая и выдыхая сквозь пальцы, сделал три шага в сторону и взял каску со стола. Под ней лежали защитные очки и перчатки.

– Пакс, – выдавил он и поднял очки, – смотрите…

Тот кивнул, готовый разрыдаться.

– Вы убили Гео-24? – слабо произнес Пакс. В дрогнувшем голосе прозвучали неверие, укор и потерянность. Эллис прекрасно знал это выражение лица, он прожил с ним почти двадцать лет. Так выглядела Пегги с тех пор, как Айсли не стало. – Так и не скажете, кто вы такой?

– Я не обязан…

Не дав ему договорить, Пакс метнулся вперед и сорвал с чужака кулон.

– Я не могу позволить вам уйти, – произнес Пакс.

Несколько долгих секунд самозванец смотрел на него с едва сдерживаемой яростью, потом медленно втянул воздух и вышел из комнаты. Эллис шагнул было следом, но…

– Не надо! – выдохнул Пакс.

– Он ведь сбежит. Там наверняка есть выход или какой-нибудь айпорт.

Лампы, освещавшие комнату, внезапно погасли. Остался лишь ложный свет, попадавший сквозь панорамное окно.

– Пакс? Пакс, что происходит?

– Кажется, влипли, – выдавил Пакс. – Не думаю, что…

Шаги, приглушенные ковролином, сделались громче, и убийца снова вошел в комнату, крепко сжимая в руке разделочный нож.

В то же мгновенье Эллис закашлялся. Кашель раздирал грудь, прорывался вверх к горлу, больно царапая нутро. Согнувшись пополам, Эллис зашелся в судорожном хрипе.

Никто не обратил на него внимания.

– Нет! Не надо! – крикнул Пакс. Трехпалый шагнул в его сторону. – Вот, заберите! – Отшатнувшись, он кинул айпорт самозванцу, но приборчик отскочил от его груди и упал на пол.

– Поздно… – сказал трехпалый.

Эллис стиснул зубы, но глаза слезились, и тело не желало повиноваться, будто в груди сидел демон, рвущийся на свободу. Рухнув на колени, Эллис беспомощно следил, как трехпалый приближается к Паксу.

У этих двоих был одинаковый набор генов, но Эллис видел перед собой совершенно разных людей. На лице трехпалого играла злорадная ухмылка, и он стремительно двигался к жертве, как акула к тонущему пловцу.

«Никакой агрессии… Ага, как же».

Словно в нелепой пародии на фильм ужасов, Пакс попятился к столику, пытаясь достать «карманные часы», но зацепился за угол и упал навзничь.

Трехпалый обогнул стол. Навис над Паксом.

Кашель наконец-то притих, и Эллис вытащил пистолет.

– Стоять! – прохрипел он. Перехватил оружие поудобнее, упираясь большими пальцами в рукоятку, выпрямил и расслабил руки. Все, как учили. – Только дернись, скотина!

Слева от Эллиса открылся портал.

– Уходи, Эллис Роджерс! Давай!

Трехпалый на секунду остановился, но вид Эллиса его не впечатлил.

«Черт. Они же в глаза не видели пистолетов!»

Времени не было. Эллис задержал дыхание, как советовал инструктор – не кашлять, только не кашлять! – и плавно нажал на спусковой крючок.

«Твою ж мать! Предохранитель…»

Пакс вскрикнул, загораживаясь от ножа руками.

Эллис перевел рычаг предохранителя и спустил курок. С такого расстояния было невозможно промахнуться.

Без защитных наушников выстрел прозвучал слишком громко, и несколько секунд Эллис вообще ничего не слышал. Запах дыма и пороха был таким сильным, что он снова закашлялся. В ушах звенело, пальцы подрагивали. От выстрела дуло пистолета резко ушло вверх, и по рукам ударило отдачей. Крепко зажмурившись, Эллис пытался перевести дух. Во рту появился привкус крови. И она была повсюду, стоило Эллису открыть глаза.

Белую стену и стеклянную дверь покрывали красные брызги.

Пакс, свернувшись калачиком, рыдал на полу. В двух шагах от него неподвижно лежал трехпалый. Темная лужа крови увеличивалась, разрасталась и впитывалась в белый ковер, как в гигантскую губку. Трехпалый не шевелился.

Эллис подполз к Паксу.

– Ты не ранен? Все хорошо?

В ответ раздались только судорожные всхлипы. Не в силах выдавить из себя ни слова, Пакс помотал головой. Сначала Эллис не понял, на какой из вопросов тот отвечает, но потом решил, что на оба. Он все еще сжимал в руке пистолет. Снова покосился на трехпалого – что ж, угроза устранена. Но засунуть пистолет в кобуру удалось только с третьей попытки. Потом Эллис вспомнил, что забыл поставить его на предохранитель. Бросив взгляд на покрытую кровавыми дорожками стену, он достал оружие, осторожно щелкнул предохранителем и убрал его снова.

– Это ружье, да? – спросил Пакс, глядя на кобуру.

– Да… Пистолет.

Пакс молчал и смотрел на металлическую штуковину, как на живую опасную тварь.

– Ты цел? – снова спросил Эллис.

Щеки у Пакса были мокрые, руки тряслись.

– Я чуть не умер.

Пакс окинул взглядом неподвижное тело и брызги крови. Даже потолок был покрыт красными каплями. Они изредка срывались вниз, оставляя мелкие точки на белом журнальном столе и каменной пирамиде. На смену буддистскому спокойствию, царившему в комнате, пришел яростный хаос с картин Джексона Поллока.

Шумно вздохнув, Пакс вцепился в Эллиса, уткнулся лицом ему в грудь и заплакал. Эллис крепко обнял Пакса в ответ, чувствуя, как в бока впиваются чужие пальцы. Обоих потряхивало.

Эллис не умел открыто проявлять свои чувства. Его воспитывали совсем по-другому. Старое доброе протестантское семейство. Когда ему исполнилось девять, обниматься с мамой стало совсем неловко. Они бы с радостью стукались кулаками вместо приветствия, но в те времена этот жест еще не изобрели. Да и потом, с женой, он не выказывал особых нежностей, даже в начале супружеской жизни, а уж после… Проявление чувств было неприятной обязанностью, а не естественной человеческой потребностью.

Но Эллис еще никогда в жизни никого не убивал.

Если бы рядом не оказалось Пакса, ей-богу, он бы пошел обниматься с диваном – просто надо было за что-нибудь ухватиться…

Пакс ревел ему в рубашку. Эллис чувствовал, как намокает ткань, и понимал, что тоже вот-вот расплачется. Но от объятий становилось легче. Эллис поддерживал Пакса, и от этого становилось легче. Только непонятно было, кто кому помогает на самом деле.

Пакс перестал рыдать и отстранился, все еще слегка подрагивая.

– Прости. Кажется, я промочил тебе рубашку.

– Ты молодец. Не грохнулся в обморок от этого запаха, – сказал Эллис, зачем-то пытаясь изобразить из себя сурового парня.

Пакс поднялся и вышел из комнаты, Эллис отправился следом. Они проскользнули в коридор, который был таким же безликим и белым, как гостиная. Пакс плюхнулся на пол, привалившись спиной к стене.

– Наверное, надо сообщить об этом… кому-нибудь, – неуверенно предложил Эллис.

– Сообщим, – ответил Пакс, запинаясь и глотая слова, – торопиться некуда… Я еще не… никак не могу отдышаться. Прости, пожалуйста… Непрофессионально с моей стороны. Настоящие «копы» вряд ли плачут и сбегают при виде крови.

– Не знаю. – Эллис сел рядом с Паксом. – Может, какие-нибудь и сбегали.

Пакс стиснул зубы, стараясь взять себя в руки. Было видно, что это стоило ему огромных усилий.

– Ты же не сбежал.

Эллис вымученно улыбнулся.

– В детстве я очень любил вестерны. А Джон Уэйн никогда не плакал.

Пакс кивнул, будто понял, о чем речь. Эллис в этом сильно сомневался.

Через некоторое время Пакс заговорил снова:

– Мы ведь даже не знаем, кто это. У единого образца ДНК есть свои недостатки.

В саду постепенно начинало темнеть. Интересно, ложный свет совпадает с тем, как меняется освещение на поверхности? Хотя, может, они и сейчас на поверхности. Эллис все равно не знал, куда их перенес портал, и не видел разницы между ложным светом и солнечным.

– Убийцу мы нашли, – произнес он. – И что теперь? Что будем делать?

Хотелось поскорее убраться отсюда. Эллиса опять начинало мутить, но он не подавал виду. Это недомогание было не похоже на вчерашнюю дурноту. Чудилось, будто кровью пахнет даже здесь, в коридоре, а запах пороха успел пропитать весь дом. Он только что убил человека. Невнятная мысль о содеянном, трепыхавшаяся у него в голове, с каждой минутой обретала все большую четкость. Эллис не дал трехпалому зарезать Пакса, но они оба – преступник и его потенциальная жертва – носили одно и то же лицо. Картина была абсурдной, словно наркотический бред.

Руки дрожали. «Они ведь не тряслись, когда я спускал курок?» Нет, вряд ли. Эллис не помнил самого выстрела, не помнил, куда целился и целился ли вообще. Наверное, все из-за адреналина. Может, именно поэтому ему хотелось поскорее уйти. Реакция на стресс, «бей или беги» – вот он и бежал, подальше от крови и мертвого тела.

– Не знаю, – ответил Пакс, утирая слезы. – Таких прецедентов еще не было. – Пакс поднялся, поправил сюртук и жилет, а потом позвал: – Вокс?

Ответа не было.

Пакс прошел по коридору и заглянул за какую-то дверь.

Эллис тоже встал и хотел было пойти следом, но из-за двери донеслась какая-то возня, потом раздался щелчок.

– Вокс! – снова позвал Пакс, возвращаясь.

В коридоре включились неоновые лампы. Ложного света уже не хватало, и на этот раз они горели ярче.

– Вокс?

– Да?

– Прости, как тебя зовут?

– Абернати. Я… Ох, что случилось?

– Тебя выключили, потом на меня напали. Эллис Роджерс спас мою жизнь и застрелил убийцу Гео-24.

– Вы не пострадали?

– Нет, мы оба в порядке. – Пакс помотал головой, и Эллис опять задумался: воксы умели считывать визуальную информацию или Пакс мотает головой по привычке?

– Абернати, зачем тебе велели проверить личность назвавшегося Гео-24?

– Причины мне неизвестны.

– Гео-24 попросил отправить сообщение лично мне или просто любому посреднику?

– Лично вам.

– Вы с Гео-24 не были знакомы? – спросил Эллис у Пакса.

– Нет, конечно, – удивился Пакс. – Что бы ты себе ни воображал, я не такой счастливчик и не общаюсь с геомантами… Абернати, ты знаешь, куда отправился Гео-24?

– Согласно моим записям, Гео-24 выходил на траву. На Североамериканской плите.

– В последнее время Гео-24 не совершал никаких странных поступков?

– Что значит «странных»?

– Необычных, непривычных, не таких, как всегда?

– Гео-24 перестал трудиться над своим садом. Но это не столько поступок, сколько его отсутствие. Еще он собирал сведения о Поле-789.

– Собирал сведения?

– Гео-24 просматривал инфограммы о Поле-789. Я счел это необычным, поскольку Гео-24 всегда больше интересовали камни, а не люди. Правда, у этого правила было еще одно исключение. Гео-24 собирал информацию о вас.

– Обо мне? Когда?

– Около года назад.

Пакс задумался.

– Кто такой Пол? – спросил Эллис.

– Пол-789 – это глава Верховного совета.

– Высокая должность? – спросил Эллис, глядя на Пакса. Он не совсем понимал, как работают воксы, но, наверное, они все-таки умели «видеть» и считывать жесты, потому что Абернати сохранял молчание.

– В ваше время Пол был бы кем-то вроде премьер-министра или президента, – пояснил Пакс. – Только правительство у нас совсем другое. Всего пятьдесят два человека.

– И они управляют целым миром? – уточнил Эллис, но вопрос был, скорее, риторическим. Во всех антиутопиях – и в книжках, и в фильмах – власть сосредотачивалась в руках маленькой группы людей, контролировавших самые важные технологии.

– Правительство принимает решения от лица всех остальных. Чтобы сделать правильный выбор в какой-либо ситуации, нужно тщательно изучить детали. Никто не хочет тратить время на такую работу, поэтому для решения глобальных задач назначают Совет. Обязанность весьма неприятная, и каждые два года проводится новая жеребьевка.

– Жеребьевка? Чтобы выбрать членов правительства?

Пакс кивнул, скорчив унылую гримасу.

– Каждый гражданин обязан отправить свою биографию и заполнить анкету. Но почему Пол-789 вызвал такой интерес? – Пакс посмотрел наверх. Он всегда так делал, когда обращался к воксам, неожиданно понял Эллис. Будто они жили на потолке.

– Месяц назад Пол-789 связался с Гео-24. Они общались несколько раз. Смею отметить, что я весьма неплохо поладил с Балмор, воксом Пола-789.

– Ты знаешь, что они обсуждали?

– Нет.

– Ясно. Что ж, больше нам тут делать нечего… – Пакс вздохнул и пожал плечами. – Абернати, пожалуйста, сообщи о случившемся в Дексвортский офис ИСВ. Пусть пришлют кого-нибудь, чтобы убрали тело. Им уже не впервой.

– А ковер они почистят?

– Можешь спросить.

«Столько крови на белом ковре. Как такое отмыть?» – подумал Эллис.

– Тебе нужно отчитаться перед начальством?

– Перед кем? Что, еще одно словечко из прошлого?

– Начальник – это руководитель, – объяснил Эллис. – Человек, который говорит тебе, что нужно делать. Тот, кто нанимает работников.

Пакс наградил его пристальным взглядом и медленно покачал головой.

– Никто не говорит мне, что делать.

– А как ты стал посредником?

– Просто понял, что могу помогать людям. Хотя… это, скорее исключение. Обычно все проходят тест на определение природных способностей.

– То есть ты ни на кого не работаешь?

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под «работой», Эллис Роджерс. В наши дни это слово означает трудную задачу или какую-нибудь неприятную обязанность.

– Ну, так оно и есть.

– Но ты говоришь так, будто людям постоянно приходится работать, – озадачился Пакс.

Эллис кивнул.

– Большинство людей, точнее, большинство взрослых работали по восемь часов в день, а то и больше. По пять, шесть, а иногда и по семь дней в неделю. Так что да, работать приходилось много. И обычно у каждого был начальник, который указывал, что нужно сделать. За работу люди получали деньги.

Пакс бросил на Эллиса печальный взгляд, словно на жертву какого-то чудовищного преступления.

– Здесь никто никем не командует. Человек может заниматься чем угодно, если дело ему по душе. А если надоест, можно переключиться на что-нибудь другое.

– Ничего не понимаю. А как же производство? Как же продукты, мебель? Кто все это делает? Кто создает портальные штуковины?

– А, вот ты о чем, – отмахнулся Пакс. – Для этого есть созидатели.

Созидатели? Слово пришлось Эллису не по душе. Он тут же вообразил себе мир, где все материальные блага исходили от каких-то неведомых существ, которые требовали человеческих жертвоприношений.

– Кто такие созидатели?

Пакс слабо улыбнулся. В другое время и в другом месте Эллис наверняка услышал бы его смех.

– Созидатель – это не человек, а устройство. Одно из трех Чудес. Я покажу тебе, когда вернемся домой. У нас их целых пять штук, хотя три из них технически принадлежат Вину.

– Дексворт направил к нам своих людей, – объявил Абернати.

Пакс побрел обратно в забрызганную кровью гостиную. Мертвец лежал на спине, глаза неподвижно смотрели в потолок.

На груди осталось только крохотное отверстие. С таким количеством крови рана на спине должна быть гораздо шире, но ее не было видно, и Эллис не горел желанием переворачивать труп.

Пакс поднял брошенный на пол кулон. На цепочке болтался небольшой приборчик, вроде айпода.

– Он принадлежал Гео-24. Зачем кому-то понадобилось убивать геоманта?

– Чтобы присвоить его… ее… в общем, личность? – предположил Эллис.

Пакс улыбнулся над его замешательством.

– В общем, без разницы. – Оказавшись в одной комнате с человеком, которого он убил, Эллис занервничал. А Пакс, наоборот, слегка успокоился. – Я имею в виду, что преступник хотел выдать себя за геоманта.

Пакс задумчиво разглядывал портальный прибор.

– Допустим. Но зачем?

– А чем занимаются геоманты? Живут эти ребята небогато, но ты говоришь о них как о рок-звездах.

– О рок-звездах?

– Ну… им многие завидуют?

– Геомантов любят и уважают. Это очень образованные люди, которые столетиями постигают науку и бескорыстно трудятся в ужасных условиях, чтобы защитить Полый мир.

Эллис незаметно пятился к панорамному окну, подальше от крови. Снаружи начинало смеркаться, вечер постепенно перетекал в ночь.

– От чего защитить? Что они делают?

– В ваше время были такие особые люди… метеорологи?

– Ну да, вели прогноз погоды по телевизору.

– По телевизору? – не понял Пакс.

– Не обращай внимания. К чему ты клонишь?

Пакс пожал плечами:

– Геомантов в наши дни почитают так же высоко, как вы почитали метеорологов.

– Метеорологов никто не почитал.

– А мне казалось, что они спасали человечество от катаклизмов.

– Каких катаклизмов?

– Погодных. Ты ведь жил в эпоху Великой бури?

– Не слышал ни о чем подобном.

Пакс смутился.

– Ой, точно… Это случилось только в две тысячи трехсотых. Но я думал, климат начал меняться уже в двадцатом веке…

– Хм-м. Ученые вели дебаты о глобальном потеплении, но катаклизмов я не помню.

– Значит, в твое время они только начинали зарождаться.

– Кто «они»?

– Бури.

– И при чем тут геоманты?

– Можно сказать, что они вроде современных метеорологов, только предсказывают не атмосферные, а геологические явления. В Полом мире не бывает дождя и снега, здесь не случаются торнадо и ураганы, но если астеносфера начинает капризничать, людям угрожает опасность.

В комнате с тихим хлопком открылся портал – как раз между окровавленным диваном и столиком, на котором лежала каска. Из портала вышли пять человек, все на одно лицо с Паксом. Правда, в отличие от него эти пятеро были одеты в белые комбинезоны и перчатки.

– Что, Пакс, очередной труп?

– Этот человек убил Гео-24 – того, кого мы нашли вчера. Больше я ничего о нем не знаю.

– Убил геоманта? – удивился клон.

– Да. И подумать о таком страшно…

– А его кто прикончил?

– Эллис Роджерс, – сказал Пакс, махнув рукой на Эллиса.

Все пятеро дружно уставились на него.

– Меня арестуют? – спросил Эллис.

– Арестуют? – озадачился Пакс. – Опять слово из древнего мира?

– Эти ребята, – Эллис кивнул в сторону комбинезонов, – увезут меня куда-нибудь подальше и запрут понадежнее? Чтобы наказать за убийство?

– Нет, Эллис Роджерс. Никто не станет тебя наказывать. – Пакс говорил так, будто сама идея показалась ему дикой. – В ваши дни все было совсем по-другому, да?

Эллиса охватило такое облегчение, что он даже не стал ничего уточнять. Просто стоял и смотрел, как команда двигает мебель, чтобы подтащить тело к порталу.

Прежде чем уйти, один из пятерки обернулся к Паксу и спросил:

– Значит, больше трупов не будет?

Пакс кивнул:

– Будем надеяться.

* * *

К тому времени как Пакс и Эллис вернулись домой, столовая опять превратилась в мрачный готический собор. Темноту разгоняли только свечи, стоявшие на столе, и едва заметная подсветка высоких сводов. Портал, сквозь который они вышли, открылся на прежнем месте – значит, подумал Эллис, координаты выбираются не произвольно. А что случится, если портал возникнет где-нибудь посреди дивана? А если на пути портала окажется человек? Пакс говорил, что несчастных случаев у них почти не бывает, так что тут наверняка есть какая-то система безопасности.

В комнате играла оглушительная музыка, басы накатывали от стен и эхом отдавались в грудной клетке, будто кто-то от души хлопал Эллиса по спине. У песни был четкий ритм и бодренькая мелодия, но как только они с Паксом вошли в столовую, все тут же смолкло.

– Вы целы! – завопила Альва, не уступая музыке в громкости.

После ее возгласа включилась подсветка пола, и заиграла какая-то другая музыка. Что-то классическое, решил Эллис. Во всяком случае, похоже на оркестр.

– Вин куда-то ушел? – поинтересовался Пакс.

– У Вина совещание.

– Точно. – Пакс повернулся к Эллису. – Художники одного сектора каждый месяц проводят совещания, чтобы общая работа оставалась гармоничной.

– А мне кажется, это просто повод похвастаться своими шедеврами. Они только этим и занимались, когда совещание было у нас дома, – раздраженно сказала Альва.

– Знаешь, тебе не надо выключать свою музыку, когда я прихожу домой. Только громкость убавь, и все.

– Вин терпеть не может мои песни.

– А мне нравится.

Оркестр сменился на бодренькую мелодию.

Войдя в салон, Эллис снова поразился фантастическому виду. Перед ним переливалась огнями ночь. Будто панорама Нью-Йорка или Парижа – того, настоящего. Горели соседские окна, фонари выхватывали из темноты отдельные участки скал и парка, раскинувшегося у их подножия. А сверху – звезды и восходящий над горизонтом полумесяц. Глядя в эту прекрасную беспредельность, Эллис размышлял о Полом мире. Он жил внутри произведения искусства, где учитывалась красота каждой мелочи, каждого отдельного штриха… Искусственный. Раньше это слово означало что-то низкопробное. Но, кажется, все изменилось.

Глядя на мерцающие ночные огни и прислушиваясь к шелесту листьев, Эллис чувствовал себя Джеймсом Бондом, которого отправили на задание в какую-то экзотическую страну.

– А туда можно спуститься? – спросил Эллис, указывая на парк.

Пакс мягко фыркнул и посмотрел на него, как на сообразительного ребенка.

– Конечно. Это общий парк. Каждые три дня мы устраиваем там утренние чаепития, каждые три месяца – соревнования по поиску сокровищ. А уж что там творится в день трех Чудес, ты бы видел! Бег в мешках, скибы, лодочные гонки. Всем достается одинаковый набор материалов, и за месяц нужно смастерить лодку, а потом выиграть на ней заплыв через пруд. И никаких созидателей, работать можно только руками. У некоторых получается очень здорово. Людям нравится творчество, они всегда ищут возможность для самовыражения.

Повисло молчание. Они вместе любовались ночной панорамой.

– Тебе повезло куда больше, чем нам, – проронил Пакс.

– В каком смысле?

Руки Пакса взметнулись вверх, потом опустились в безмолвном удивлении. В конце концов, он просто рассмеялся.

– Ты не такой, как все. Уникальный.

– Ну, наверное… – отмахнулся Эллис. – Чего тут особенного.

– Неужели ты не понимаешь, какой это удивительный дар?

– Да какой уж тут дар…

Большинство людей в жизни Эллиса изо всех сил старались быть как все. Умение сливаться с толпой служило для человека главным навыком выживания, как для зебры – умение раствориться в стаде. Белым воронам всегда приходилось туго, и процесс уравнивания начинался еще в школе. Там детей учили адаптироваться, прогибаться и приспосабливаться, а потом то же самое продолжалось на рабочем месте. Только психи хотели, чтобы их заметили, только художники и безумцы. Когда Эллис был подростком, отец устроил традиционный разговор по душам и поделился с сыном житейской мудростью: никогда не высовывайся. Отец осознал эту простую истину, пока служил во Франции, в четвертой бронетанковой дивизии под командованием генерала Паттона. Те, кто выступали добровольцами, никогда не возвращались домой…

– Каждый из нас хотел бы оказаться на твоем месте. Наверное, именно поэтому Вин повел себя так грубо. Гении могут быть очень тщеславными и завистливыми. Как и все остальные, пожалуй. – Пакс коснулся ладонью своего сюртука. – Мы пытаемся выразить свою индивидуальность, хотим отличаться от других, но… – Он снял шляпу, обнажая лысую макушку. – Но под этими нарядами мы все совершенно одинаковы.

Сжимая шляпу в руках, Пакс облокотился о балконные перила и устремил взгляд вниз, на сияющие огни, с выражением какой-то странной тоски и безнадежности. Эллис удивился.

– Вот уж не думаю, – сказал он. – Ты совсем не похож на других.

Пакс посмотрел на Эллиса. Казалось, эти слова его рассердили.

– Зачем ты врешь?

– Я не вру. Я мало кого здесь видел, но ты не такой, как все. Ты… даже не знаю. Добрее, что ли. Восприимчивей и гораздо, гораздо храбрее.

Пакс не отводил взгляда. Не верит, понял Эллис.

– Когда меня нашли, Ча испугался. Все испугались, а ты смело подошел поближе. Притащил к себе домой, хотя вообще ничего про меня не знал… и даже не спросил разрешения у Вина. И потом… в гостиной у геоманта… ты открыл портал, чтобы я мог спастись. Про себя даже не вспомнил. – Эллис покачал головой. – Нет, на других ты не похож. Во всяком случае, на тех, кто мне здесь попадался. И на моих прежних знакомых тоже. Так что ты вполне себе уникален.

У Пакса задрожали губы.

– Почему ты говоришь такое?

Эллис пожал плечами.

– Это правда. Зачем мне врать?

Пакс сморгнул слезы.

– И шляпа у тебя неплохая, – улыбнулся Эллис, пытаясь разрядить обстановку. Он не понял, почему Пакс расплакался. – Очень стильная.

– Спасибо. Это тоже копия, образец был в музее. Я не художник, как Вин… Не могу придумать ничего нового. – Пакс говорил торопливо, желая скрыть смущение. – Слепил себе наряд из одежды, которую носили в прошлом. У нас любят такие шляпы. Раньше их называли «котелками». Одно время я носил другой старинный головной убор, цилиндр, но котелок мне нравится больше. Его не сдувает ветром, а я сейчас часто выхожу наверх, на траву.

Пакс снова отвернулся и вытер слезы. Но плакать не перестал.

Эллис решил проявить великодушие: отвел глаза и притворился, что ничего не видит. Если бы рядом плакала женщина, Эллис бы попытался обнять ее или еще как-нибудь успокоить. Но Пакс не был женщиной. А если плачет мужчина, то лучше всего притвориться, будто ничего не заметил. Однако мужчиной Пакс тоже не был.

Эллис совсем запутался.

Пакс ему нравился. Рядом с этим лысоголовым посредником он чувствовал себя куда спокойнее и уютнее, чем в обществе собственной жены, матери и даже Уоррена.

Они постояли еще немного, пока Пакс боролся со слезами, то пряча лицо в сгибе локтя, то прикрываясь шляпой. Эллис протянул руку и бережно сжал его плечо. Спустя минуту Пакс выпрямился и снова водрузил котелок на голову.

– В день трех Чудес у нас здесь устраивают фейерверки. – Слова прозвучали почти совсем спокойно. Пакс откашлялся и шмыгнул носом. – Лучше фейерверка может быть только день дождя.

– А что это?

Пакс обернулся. Глаза у него были красные, но на губах играла радостная улыбка.

– День дождя – это здорово! Когда там, на траве, над каким-нибудь из парков собираются облака, я беру порт-колл и отправляюсь наверх… Просто стою под дождем. То есть сначала стою, а потом не выдерживаю и пускаюсь в пляс. Люблю такие дни. У нас здесь погода никогда не меняется. Иногда художники устраивают метеошоу, но настоящий дождь все равно лучше.

– А снег?

– Снег – это красиво, но все равно не то. Как ты, наверно, заметил, здесь многие не носят одежду. Она им не нужна, потому что климат в Полом мире очень ровный и теплый, и его поддерживают, чтобы всем можно было ходить голышом. В костюме бывает жарко, но зато люди всегда меня узнают.