Текст книги "Крепость Дракона"

Первое приключение Уилла Ловчилы?

— Я поеду на лошади?

– На нескольких лошадях.

Уилл кивнул и поскреб ложкой пустую миску. Ему припомнились рассказы о детях, которых похищали на улицах. С тех пор о них никто уже не слышал, но опасения, вызванные этими рассказами, быстро растаяли. Добрый голос Ворона, настойчивость Резолюта, тепло прижатого к груди бархатного кошелька – все вместе убеждало, что путешествие вряд ли будет безопасным, однако попутчиков ему опасаться не стоит.

Поняв, что путешествие будет опасным (парнишка уловил это по многим признакам, не последним оказалось и то, что Резолют не сказал Амендсу о листе), он только обрадовался этому. Ведь он вырос в самом неблагополучном районе Ислина, так что страха у него не было.

– Хорошо, – сказал Уилл. – Отправляемся в горы.

ГЛАВА 3

Резолют и Ворон повели Уилла сначала вверх по лестнице, а потом по длинному коридору в отведенную им комнату. Мерный стук дождя по черепичной крыше не удивлял подростка, а вот то, что крыша эта не протекала, показалось ему необычным, как, впрочем, и размер комнаты. В ней стояли большая кровать, комод, маленький стол и несколько стульев. Когда Резолют сел, расшатанный стул жалобно заскрипел.

Ворон повесил мокрую одежду на крючки и кивнул в сторону кровати.

– Давай, Уилл. Снимай мокрую одежду и завернись пока в простыню, а то неровен час подхватишь кашель.

Взращенный среди уличных мальчишек, Уилл стыдливостью не отличался. Мокрая одежда полетела по всей комнате, и он остался совершенно голым. В этот момент в дверь тихо постучали. Ворон откликнулся, и Уилл улыбнулся Черити, появившейся на пороге. Воркэльфийка покраснела и, отвернувшись, подала Ворону аккуратно сложенную одежду. Ворон поблагодарил ее и закрыл дверь.

Затем кинул одежду на кровать.

– Ну давай. Одевайся.

Уилл, не выпуская из ладоней бархатный кошелек, недоуменно заморгал и поднял на них глаза.

– Но ведь сейчас нужно ложиться спать.

Резолют раздраженно фыркнул:

– На сон особо не рассчитывай, мальчик. Одевайся.

Ворон подошел к окну.

– Похоже, налаживается.

Сев на постель, Уилл натянул несколько длинные ему брюки.

– Не пойму. Вы сказали Амендсу…

Ворон потянулся.

– Амендс нас еще не знает, Уилл. Он считает, что если у меня седые волосы, то мне давно пора в могилу. Пусть он и другие думают, что я мало на что способен.

– Мы сказали Амендсу то, что было нужно, мой мальчик. – Воркэльф кинул Ворону плащ. – Сейчас всем уже известно, что мы тебя нашли и утром уезжаем. К рассвету здесь будет полно народу. Они захотят тебя увидеть. Большинство искренно желает тебе успеха. Меньшая часть этого ни в коем случае не хочет. А двое-трое предпочитают увидеть тебя мертвым.

Ворон надел плащ.

– Насчет последнего я не слишком уверен, Резолют.

Воркэльф почесал шею большой, покрытой шрамами рукой.

– Ты же знаешь, есть те, кто считает нас обоих дураками. Они думают, что мы можем разозлить противника, и хотят умилостивить ее, донеся на нас, а она за это вернет им Воркеллин.

Уилл надел сухую шерстяную тунику.

– О чем это вы толкуете?

Верхняя губа воркэльфа хищно вздернулась.

– Что ты знаешь о жизни, мальчик?

– Много чего.

– Выкладывай.

Уилл на мгновение задумался и взглянул на Ворона. Тот одобрительно кивнул ему.

– Ну… я знаю, что Август – это король, потому что много лет назад он разбил армию Кайтрин. Тогда он и нашел королеву Елену. Знаю, что у ворков нет дома, потому что Кайтрин вышвырнула их из Воркеллина. Знаю все об Азуре Пауке, о том, как он украл сердце королевы пиратов – Вионны. По правде сказать, о нем я знаю больше всего, потому что о Пауке сложены самые лучшие рассказы. И… еще я знаю, что кузнец с Саут-стрит ходит к жене булочника на Спарроу-роуд.

Резолют поднял голову.

– И это все, что ты знаешь? – Он взмахнул левым кулаком и ударил им в стену. Посыпалась штукатурка. – Невероятно, Ворон. Если он тот самый…

– Успокойся, дружище. Ведь ни ты, ни я не знали, что Азур Паук был на Вруоне. – Ворон положил руку на плечо Резолюта и улыбнулся. – Если Уилл тот самый, нам нужно его научить.

– Будь у меня вторая жизнь, и то не успел бы это сделать.

– Не так уж все страшно, Резолют. – Ворон обратился к Уиллу: – Ты знаешь что-нибудь о сулланкири?

Подросток вздрогнул.

– О них все знают. Раньше все думали, что они герои, но это оказалось неправдой. Они хотели, чтобы король Август со своей армией завоевал весь мир, а он выгнал их, всех десятерых предателей. Они тут же отправились к Кайтрин и отдали ей свои души. Она научила их колдовству. Возглавляют их Норрингтоны, отец и сын, как и во время войны. Они там сейчас все, за исключением одного, того, кто их предал.

Воркэльф кивнул:

– Ты знаешь их имена?

– Два имени слышал. Ганагрей, Нефри-кеш – он у них предводителем. – Уилл возмущенно фыркнул. – Предатель – его имя Хокинс, подговорил их покинуть Августа. Он их всех одурачил. Заманил на север, а потом встретил Кайтрин и струсил. Она же хотела его за такую работу вознаградить. Он сбежал, пытался оправдаться. Когда-то король Август называл его своим другом, а потом объявил вне закона. Я слышал, что, пока его ловили, он взял да и утопился в Лунном море. Говорят, что служит теперь Таготче, пускает в корабли колдовские гарпуны и уволакивает их на дно.

Тут парень хитро улыбнулся.

– Готов биться об заклад: он покончил с собой, потому что вы двое за ним охотились. Он знал, что от правосудия ему не уйти. Верно?

Ворон принял непроницаемый вид, а Резолют опять наказал стену, на этот раз не так сильно. И все же маленькие куски штукатурки упали на пол. Подростку показалось, что его спутники как-то отупели от того, что он им только что сообщил. Куда-то исчезла ярость, с которой они расправились с Хищником, да и дружеское участие, проявленное ими в беседе с Амендсом, тоже растаяло. Ворон вдруг и в самом деле показался стариком, огонь в глазах потух.

– Я что-то не то сказал?

Глаза Резолюта расширились, словно у разуверившегося в волшебстве ребенка. Уилл вздрогнул.

– Ну что вы в самом деле? Сами же меня просили, я вам и ответил.

Ворон первым пришел в себя и кивнул. Он старался говорить ч по-прежнему ровно и дружелюбно, хотя некоторое напряжение ему скрыть не удалось.

– Ты должен бы понять, Уилл, что мы с Резолютом были свидетелями последней войны с Кайтрин. То, что ты сейчас нам сказал, не соответствует нашим воспоминаниям. Последнюю четверть столетия мы старались найти способ осуществления пророчества, чтобы одолеть Кайтрин. Должно быть, мы так увлеклись тем, что делали, что и не заметили, как изменилась с тех пор история.

– Что вы имеете в виду? Что же тут изменилось? Кайтрин – злая женщина, которая хочет все себе забрать. – Подросток сдвинул брови. – У нее все чудовища на посылках, и, конечно же, сулланкири, да и оружие – такое, как драгонель. Другие армии не уничтожили ее, потому что она убежала от короля Августа, и с тех самых пор она хочет отомстить за поражение. Да что я говорю? Вы и сами все это знаете. Вы же герои. Вы двое остановите ее. Я слышал песни, которые слагают о вас менестрели.

Резолют сощурил глаза и прорычал:

– Песня, мальчик, – это всего лишь развлечение, а не изложение фактов. Может, здесь, в Низине, нас и можно считать героями, но в другой части Ислина, не говоря уже об остальном мире, на эти песни плевать хотели.

– Так то, что я вам сказал, неправда?

– История, мальчик, – это мозаика. Частицы правды здесь перемешаны с ложью. Люди нуждаются во лжи, чтобы избавиться от страха. – Резолют потер кулак, стряхивая пыль от штукатурки. – Август выиграл сражение и завоевал королеву. Это правда. Все остальное… досужие измышления.

Уилл взял бархатный кошелек и погладил его.

– Какое отношение все это имеет ко мне? Почему кому-то хочется убить меня?

Ворон поднял руку, не давая Резолюту высказаться.

– Есть кое-какие вещи, о которых мы не можем тебе пока рассказать, Уилл. Пока не будем уверены, что тебе необходимо это услышать. Вполне может быть, что ты всего лишь обыкновенный аферист, укравший лист…

Подросток улыбнулся:

– «Обыкновенный аферист, укравший лист» – мне нравится такая рифма.

Ворон чуть-чуть улыбнулся:

– И удивляться тут нечему. Если ты тот самый человек, который нам нужен, то в свое время мы тебе все объясним. Если же нет, ложные слухи могут навредить нужному нам человеку. Понимаешь?

– Вроде бы понимаю, – кивнул Уилл, сунув ноги в мокрые ботинки. – Это все похоже на историю о близнецах принцах. Там еще не хотели, чтобы один из них, тот, кто рос вдали от дворца, узнал бы, кто он такой, потому что люди хотели его убить. – Он поднял на них глаза. – Уж не хотите ли вы сказать, что я принц или что-то в этом роде?

Резолют недобро расхохотался:

– Нет, мальчик, ну какой из тебя принц!

– Гм. – Уилл не слишком им поверил, но решил не показывать своих сомнений. Он пожал плечами и встал, сморщившись, оттого что в ботинках хлюпало. – Это даже лучше, потому что принц может промокнуть под дождем не хуже вора, а вот вор все это вытерпит.

Они вылезли из окна и пошли по крышам. Передвигались они хорошо, хотя один из них был стариком, а другой – громоздким ворком. Уилл шел за ними след в след, потому лишь, что у него болело колено, а то он предпочел бы идти по-своему. Боялся парень не за себя, а главным образом за лист: лишь бы не повредить его. И такое трепетное отношение к драгоценности его самого удивляло.

Они спустились с крыши на улицу и подошли к конюшне, где стояли три оседланные лошади. Зерно и другие припасы были погружены на шесть других лошадей, которые одна за другой вышли вслед за лошадью Резолюта. Уилл на гнедом мерине замыкал процессию. Мерин был смирный, и Уилла это устраивало, потому что последний раз, когда он пытался проехаться на лошади, нежданно-негаданно явился ее владелец. Проклятый конь встал на дыбы и сбросил Уилла. Когда, хромая, он явился к Маркусу, то немедленно уяснил разницу между цветочками и ягодками.

Ворон взял лошадь Уилла под уздцы и повел через город. Моросило, по улицам пополз туман. Обогнув южную оконечность Низины, они покинули город через западные ворота. Стражники легко пропустили их. Резолют усыпил их бдительность золотыми монетами, с тем чтобы, проснувшись, они и не вспомнили о проехавшем мимо них трио.

Какое-то время они ехали в западном направлении. Черные и тяжелые тучи полностью закрывали луну, поэтому Уилл не мог определить время. Когда они свернули на северо-запад и поехали мимо гор по дороге, окаймленной большими пнями, Уилл понял, что они проделали большой путь. Остановились путники в заброшенной хижине лесника, в небольшой долине, а лошадей поставили в пещере, выдолбленной в горном склоне.

Попутчики его занялись лошадьми, а Уилл, войдя в хижину, нашел на полу сухое место и свернулся калачиком. Поначалу ему было немного страшно, но тепло, исходящее из бархатного кошелька, его успокоило. Полный желудок и усталость быстро сделали свое дело, и он крепко уснул. Снились ему удивительные приключения, которые, едва он проснулся, тут же улетучились из памяти.

Утро выдалось ясное, и Уилл проснулся вместе с солнцем. Протер заспанные глаза, перешагнул через спящего Ворона и вышел из хижины. Резолют, скорчившись неподалеку от хижины, шептал эльфийские ругательства. В поле между пнями резвились кролики.

Они шевелили ушами, морщили носы и щипали траву в десяти ярдах от дома и в одном ярде от капкана. Уилл сдвинул брови:

– Что это за штука?

езолют тоже нахмурился:

– Это ловушка, которая поможет нам поймать завтрак.

– Кроликов? Вы что же, их едите?

Воркэльф поднял бровь:

– А ты разве нет?.. Уилл покачал головой.

– Должно быть, на вкус они вроде кошек. – Он присел и потрогал камни, что лежали на сухой земле у входа в хижину. – Почему вы просто их не убьете?

– Для этого существует капкан, мальчик. Говори потише. Иначе ты их распугаешь.

Подросток фыркнул, потом прошептал:

– Пугает их не мой голос, а эта штуковина. – Он поднял темный камень. – Да лучше брошу в них камень.

– Вот как? Тогда выбери цель полегче. – Резолют указал на толстого кролика. – Вон тот, белый и пушистый…

Не успел воркэльф закончить фразу, как Уилл поменял позу и припал на правое колено, быстрее, чем это бы следовало. Размахнулся правой рукой и швырнул камень. Камень просвистел в воздухе и ударил кролика в голову. Зверек хлопнулся набок и несколько раз дернулся. Резолют рванулся вперед, схватил животное и свернул ему шею.

Уилл сжал зубы: боль обожгла колено, однако показывать свою слабость Резолюту он был не намерен. То, что произошло, он рассматривал как расплату за молодечество. Хорошо еще, что удар его оказался точным. Если бы я промазал…

Воркэльф взглянул на него и кивнул.

– Хороший бросок.

Уилл пожал плечами и медленно поднялся.

– Во всяком случае, он побольше, чем крысы. Надеюсь, что и на вкус будет получше.

– Это уж наверняка. – Резолют указал большим пальцем в поле. – Давай-ка собери хвороста, и мы его зажарим

– Но ведь это я добыл кролика.

– Верно, но завтрак-то готовить будешь не ты. Твое дело – найти растопку.

– Вы мне об этом не говорили.

– А ты и не спрашивал. – Резолют наклонился и вынул нож из-за голенища сапога. – Учти, я быстро его освежую. А ты давай собери хворост и принеси воду, чтобы все было готово к завтраку.

Уилл нахмурился.

– А почему это я?..

– Пошевеливайся, мальчик. Я могу делать вещи, которые ты делать не умеешь. Если я стану исполнять твои обязанности, то не смогу сделать свое дело. – Резолют бросил ему бурдюк. – Ты же не хочешь делать за меня мою работу? Иди за хворостом, да смотри не попадись темериксам.

– Темериксам? – Уилл прищурился. – Здесь никогда не было темериксов. Они водятся на севере. Зачем вы меня пугаете, словно ребенка?

– Не было? Иди-ка сюда, малыш. – Резолют повел его вокруг хижины в сторону пещеры, где стояли лошади. Присел и воткнул кончик ножа в землю. – Видишь этот след?

Мальчик подошел к нему и опустился на левое колено. Воркэльф указывал ему на три параллельные линии. Средняя линия была длиннее и толще других. След был неясный, просто неглубокие следы в грязной земле.

– И это след темерикса? Что-то не впечатляет.

– Ты всю свою жизнь прожил на булыжных мостовых, и теперь пришла пора кое-чему научиться. – Воркэльф махнул рукой назад. – Видишь следы, оставленные твоими ботинками? Каблук особенно четко выделяется, да? Земля все еще мокрая от дождя. А когда она высохнет, края твоих следов осядут, да и ветер их обработает. Если дождь пойдет снова, земля по краям расплавится и след от твоего каблука превратится в плоский овал. Именно это и произошло со следами темерикса. Им, должно быть, не менее недели.

– Но… темериксы, как они могли здесь оказаться? Король Август сделал все, чтобы они больше не появились. – Уилл вздрогнул и только сейчас осознал, как далеко он находится от города, в котором вырос. Он здесь совершенно незащищен. Он не желает иметь дела с ужасными созданиями, которые шастают по этим местам.

– Мальчик, я ведь тебе уже говорил: мир – это мозаика, состоящая из правды и лжи. Август обезопасил мир на время. Он заставил Кайтрин отступить, но тоже на время. За эти годы она стала сильнее и храбрее. Она посылает темериксов, вилейнов и бормокинов далеко на юг, пока на разведку. Так что она придет, причем скоро.

Резолют поднялся и быстрым движением ножа вспорол кролику брюшко.

– Август вырастил поколение, которое должно подготовиться к ее приходу. Если рассматривать тебя как одного из представителей этого поколения, то свое время ты растратил попусту.

ГЛАВА 4

Сначала Уилл услышал резкий хлопок и только потом ощутил боль в бедре. Глаза его широко открылись. Он схватился одной рукой за седло, а другой крепче сжал веревку, к которой были привязаны запасные лошади. Выпрямился и поднял голову, по позвоночнику побежали мурашки.

– Лошади при мне. – Он поднял руку и показал намотанную на запястье веревку. – Я их держу.

На фоне темнеющего неба четко выделялся каменный профиль Резолюта.

– Я беспокоюсь не о лошадях, мальчик. Ночь на подходе. Темериксы того и гляди объявятся.

Уилл помотал головой, чтобы мысли прояснились. Удар Резолюта вывел его из дремоты. И то, что воркэльф замолчал, означало, что он чего-то ожидал от Уилла, каких-то умозаключений. За прошедшие три дня кроме обычных обязанностей – заготовки топлива, хождения за водой и ухода за лошадьми – подросток должен был еще запомнить пение каждой обитающей в этих местах птицы, научиться различать крики животных, разбираться в оставленных на дороге следах и, конечно, в растениях.

Растения! Он должен был различать их по листьям, плодам, корням, запаху, вкусу и лечебным свойствам. Уилл возненавидел цветы и деревья. Ему страстно хотелось вернуться в цивилизованное место, где растения росли в парках и садах. Много раз Резолют будил его и совал под нос какое-то растение, требуя, чтобы Уилл немедленно опознал его.

По правде сказать, не все было так плохо. Резолют разрешал ему пожевать листья метоланта, чтобы облегчить боль, хотя запасов его всегда было недостаточно, а может, растение не могло справиться с его болячками. Каждую ночь Уилл падал в изнеможении. Утром просыпался одервеневший и больной и двигался медленнее, чем Ворон.

Чего же ворку нужно от меня сейчас? Уилл проморгался и посмотрел по сторонам. Ночь приближается, стало быть, нужно подыскать место для ночлега. Обычно в такое время они сворачивали с главной дороги к какой-нибудь лачуге или пещере, о которой попутчики его знали заранее. Ехали они по большей части через лес, сейчас же по обе стороны от них раскинулись травянистые поля.

Дорога расширилась, а травы были не луговые. Какие-то другие, которых Уилл еще не встречал, однако он обратил внимание, что росли они правильными рядами. Парень не совсем понимал, что бы это значило, но чувствовал, что это как-то неестественно. А раз неестественно, то…

Подросток улыбнулся и почувствовал, что даже улыбаться ему больно.

– Кто-то эти растения посадил. Выходит, рядом живут люди. Возможно, поблизости есть деревня.

Резолют вздернул подбородок:

– Дальше?

– Дальше? – Уилл пожал плечами. – Ну…

– Думай, мальчик. Думай.

– Мы можем у них остановиться?

– Нет, нет, нет!

– Не можем?

Резолют повернулся в седле и отмахнулся от его вопроса.

– Это безнадежно, Ворон. Я раньше думал, что мы можем обучить его. Но к учебе он неспособен.

Ворон усмехнулся и, пустив свою лошадь вперед, поравнялся с ними. Уилл ехал посередине.

– Тебе, приятель, пришлось выучиться этому в детстве. Да и вырос ты не в Низине. Он парень неглупый, просто устал.

– Я уже устал быть усталым. Ворон похлопал его по плечу:

– Ты думаешь о будущем, Уилл. И это хорошо. Но надо думать и о том, что было раньше. О чем говорят тебе эти поля?

– О том, что мне придется долго рыскать, чтобы найти для костра топливо. – Уилл покачал головой. В мозгу что-то свербило.

– Вот видишь, Ворон. Мысли у него только о собственной персоне.

– Успокойся, Резолют. А почему, Уилл? Почему тебе труднее будет найти топливо?

– Нет деревьев. – Парнишка тяжело вздохнул. И тут его осенило. Он поднял голову. – Раз нет деревьев, то, стало быть, нет и леса. А раз нет леса, то и темериксов здесь быть не может. Ведь они лес не любят. – Уилл посмотрел на Резолюта. – Вы пытались меня обмануть, когда говорили, что сюда могут забрести темериксы.

– А почему ты так уверен, что они не объявятся? Мальчик нахмурился, глядя на поля, а потом огрызнулся:

– Я не знаю, просто логика подсказывает. Разве я не прав? Они могут сюда прийти?

Резолют пожал плечами:

– Некоторые – да, могут. Раз деревня, то должны быть овцы, козы, коровы, куры, лошади. Вот за этим они сюда и придут.

– Выходит, я был не прав?

– Не совсем, но до тебя это слишком долго доходило. – Воркэльф постучал пальцем себе по лбу. – Ты всегда должен думать, постоянно быть настороже. Мир предпочтет увидеть тебя мертвым, и очень многие с удовольствием с тобой расправятся.

Воркэльф пришпорил лошадь и поскакал вперед. Дорога перед ним извивалась между двумя невысокими горами, а потом спускалась в долину. Ветерок оттуда принес запах дыма, подтвердив тем самым, что деревня действительно близко.

Подросток посмотрел на Ворона:

– Почему он всегда так суров со мной? Я ему ничего плохого не сделал. Я и лист ему добыл. Он должен быть мне благодарен.

В глазах Ворона отражались лучи уходящего дня.

– Помнишь, он сказал, что жизнь – это мозаика?

– Еще бы я забыл, ведь он повторяет это постоянно. «Вот и еще один кусочек к твоей мозаике, мальчик».

– Ты здорово его копируешь. – Ворон поскреб бородатый подбородок. – Ты сам для Резолюта – кусочек мозаики, но его мозаика – дорога к цели. Он хочет быть уверенным, что ты в эту мозаику вписываешься. Он надеется на это, потому что, если ты ему подойдешь, он будет ближе к осуществлению своей цели.

– Ладно, это я понимаю, но разве трудно вести себя со мной повежливей, не быть таким уж… – Уилл хотел сказать «жестоким», но потом вспомнил, как Маркус лупил его за куда более невинные проступки. – Я хочу сказать, что он очень уж суров.

Ворон задумчиво кивнул:

– Он всегда был таким. Когда я встретился с ним впервые, он был со мной не менее суров. В мозгу Резолюта мозаика уже оформилась. Он мысленно нашел в ней для тебя место и хочет, чтобы ты идеально подошел. Ты оказался не совсем тем, на кого он рассчитывал, поэтому он делает все, чтобы обтесать тебя по своему разумению.

– А если я этого не хочу? Ворон расхохотался:

– Получал ли ты когда-нибудь то, что хотел: Уилл? Да знаешь ли ты вообще, чего хочешь, кроме кровати да полного желудка, ну, может, еще листа метоланта да кружки разведенного вина?

– Да, но… – Вопрос Ворона словно бы прострелил его и отозвался внутри эхом. Уилл ощутил, что внутри он совсем пустой. И вдруг тепло от листа медленно влилось в него и заполнило эту пустоту. – Мне нужен лист.

Ворон перегнулся к нему и понизил голос до шепота.

– То, как бережно ты обращаешься с листом, как и то, что Хищник не увидел его у тебя на поясе, возможно, и стало причиной, по которой Резолют не скормил тебя темериксу в качестве приманки. Тебе нужен этот лист, потому что лист и сам нуждается в тебе.

Ворон распрямился и задал ему сразу несколько вопросов. Видимо, не хотел, чтобы Уилл начал расспрашивать его самого.

– Подумай-ка, то, чему ты научился, навредило тебе или помогло? В самом ли деле учение далось тебе столь тяжело, или просто все было не похоже на то, к чему ты привык? А разве Резолют относится к тебе хуже, чем твой бывший хозяин?

Уилл мысленно ответил себе на все эти вопросы, и собственные ответы ему не понравились. Итак, что он узнал… сведения о метоланте оказались весьма кстати, да и то, что стало ему известно о других растениях, впоследствии тоже пригодится: теперь он легко разберется, что нужно украсть у торговца лекарственными травами. То, что он таскал воду и добывал топливо, чистил лошадей, – не так уж и тяжело по сравнению с теми работами, которые он выполнял в доме Маркуса. Ну а что касается самого Маркуса и его к нему отношения…

Уилл фыркнул и решил промолчать: пусть уж Ворон не знает, что оказался прав. Вот что больше всего раздражало Уилла в обоих его попутчиках. Когда Резолют бывал прав, он бил его фактами, словно молотом, снова и снова. А Ворон всаживал в него свою правду, словно кинжал. Поначалу ты вроде бы и не чувствуешь, как клинок входит в твое тело, но начинаешь двигаться и сразу ощущаешь, как глубоко он там застрял.

Они ехали молча, лишь поскрипывала кожа, цокали подковы да звякала упряжь. Повернули, дорога пошла под уклон. Резолют ехал впереди. Потом воркэльф осадил коня посреди дороги. Примерно в ста ярдах от него горел костер. Пламя огня осветило троих мужчин, сидевших лицом к воркэльфу. Уилл насчитал еще пятерых, стоявших по другую сторону костра.

Деревня раскинулась по обеим сторонам дороги. На дальнем ее конце горел еще один костер. Костры эти перегораживали дорогу. Деревня к тому же была окружена по всему периметру каменными и деревянными заборами. По сравнению со стенами Ислина все это выглядело несерьезно. Дома были в основном низенькие, из дерна, с соломенными крышами. Самое высокое строение – двухэтажный дом с черепичной крышей. Сквозь криво повешенные ставни пробивался свет.

Резолют подождал, пока его спутники приблизятся, и они вместе направились к костру. Уилл быстро припомнил один из уроков Резолюта и посмотрел вниз, в сторону от языков пламени. Люди, стоявшие там, вряд ли обладали умением видеть в темноте, так что если они объедут костер, их и не заметят. А вот те трое, что сидят к ним лицом, увидят. У одного из этой троицы был меч, у двух других – вилы.

Человек с мечом поднял руку:

– Стойте, чужаки!

Ворон медленно подъехал и остановился на расстоянии пяти ярдов.

– Чужаки? А я полагал, что люди из Альциды приветствуют путешественников как друзей.

– То было в другие времена. Кто вы такие и что вам нужно в Стеллине?

– Мы обычные путешественники. Мой друг, племянник и я. Мы едем в горы. – Ворон старался говорить непринужденно. – Надеялись найти здесь ночлег и пищу.

Крестьянин кивнул головой в сторону Резолюта.

– Он воркэльф?

Резолют откинул полы плаща, выставив напоказ мускулистые руки, покрытые темной татуировкой.

– Конечно.

– Мы не хотим иметь с вами ничего общего. – Крестьянин опустил руку на рукоятку меча. – Ступайте-ка своей дорогой и скажите вашей госпоже, что мы не хотим, чтобы нас перерезали как баранов. Нас тут немного, но…

Вперед вышел другой мужчина, прищурился и положил руку на плечо односельчанина.

– Я помню вот этого. Встречал его лет двадцать назад. С ним были женщина и молодой парень. Я правильно говорю?

Ворон кивнул.

– Тогда мы тоже ехали в горы. Неужели с тех пор прошло уже двадцать лет?

– Да, это было как раз перед тем, как на монетах появилось лицо короля Августа. – Пожилой человек улыбнулся. – Квинтус, их можно не бояться.

Квинтус нахмурился:

– С чего это ты так уверен? Старик постучал себе пальцем по носу.

– От них нет запаха, который исходит от бандитов. Не все воркэльфы служат у Кайтрин. Этот точно не из их числа.

– Если будут неприятности, пусть они падут на твою голову.

Загрубевшей рукой старик потер лысину.

– Неприятностей будет меньше, чем здесь осталось волос. Квинтус хохотнул и указал пальцем на двухэтажный дом.

– Это наша таверна. Называется «Кролик и Клетка». При ней имеется конюшня. Сейчас там остановились на постой и другие путешественники, и может случиться, что в конюшне не будет места. Скажи мальчику, чтобы отвел лошадей в мой хлев. Уезжаете утром?

Ворон кивнул:

– На рассвете.

– К тому времени я сменюсь с дежурства и провожу вас. – Он кивнул. – Мир в Стеллине зависит от вас, нарушите его – пусть вас покарают боги!