Текст книги "Темная комната"

Глава шестая

24 июня, пятница.

Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.

11 часов утра.

Из окон своего кабинета преподобный Чарльз Харрис наблюдал, как белый «роллс-ройс» – регистрационный номер KIN6 – медленно въезжает в ворота и останавливается прямо у входной двери его дома. Номер машины говорил сам за себя, так как золотистый правый винт, крепящий его, превращал цифру "6" в букву "G", и все получившееся слово KING, то есть «король», как бы подчеркивало исключительное положение хозяина авто.

Чарльз всегда удивлялся, как это Джинкс умудрилась не попасть под влияние такого претенциозного до вульгарности семейства. Его отвращение еще больше возросло, когда шофер, предупредительно распахнув заднюю дверцу, помог выйти Бетти Кингсли. С Адамом Чарльз еще мог как-то общаться, но Бетти – совсем другое дело. Особенно сейчас, когда по ней было видно, что она всю дорогу усердно прикладывалась к бутылке. Вздохнув, преподобный Чарльз Харрис открыл дверь своего кабинета и позвал жену:

– Кэролайн, у нас гостья. Только что приехала Бетти Кингсли.

Миссис Харрис появилась в дверях кухни. Ее худое лицо выражало самые мрачные предчувствия:

– Я не хочу с ней встречаться, – сходу заявила супруга Чарльза. – Я этого не выдержу. С ней и по телефону невозможно нормально разговаривать. Вот увидишь, она сразу же начнет орать на меня еще с порога.

– Похоже, у нас нет никакого выбора.

– Есть! – огрызнулась миссис Харрис, не в силах больше сдерживать себя. – Не существует пока такого закона, который предписывал бы нам открывать дверь всем подряд. Вряд ли мы виноваты в том, что Лео предпочел именно нашу дочь. – В прихожей прозвенел звонок. – Не обращай внимания, – зашипела миссис Харрис на мужа. – Я не собираюсь выслушивать разглагольствования этой визгливой вульгарной женщины в своем собственном доме.

Но Чарльз был старомодным мужчиной с такими же старомодными манерами. Он только покачал головой, как бы порицая свою не на шутку разошедшуюся супругу, и поплелся через холл открывать дверь.

– Здравствуйте, Бетти, – поприветствовал он гостью. От миссис Кингсли сильно пахло джином, и помада на ее губах была с одной стороны смазана почти до подбородка. «Все же есть что-то грустное в постаревшем лице, покрытом толстым слоем косметики, – размышлял священник, – как и в расползшейся фигуре, втиснутой в молодежный наряд. Для нее процесс старения становится ужасным, поскольку алкоголь лишил эту женщину остатков мудрости, и теперь в ней не осталось ничего, что можно было бы назвать привлекательным».

Бетти воинственно оттолкнула Чарльза в сторону, намереваясь сразу же наброситься на Кэролайн. При этом она умудрилась боком удариться о журнальный столик орехового дерева, стоявший у входа, и расплескать воду из вазы с цветами.

– Это ваша дочь-проститутка довела Джинкс до самоубийства, а не я и не ее папочка! – зарычала Бетти, тыча пальцем в сторону миссис Харрис. – Ей и в голову бы не пришло лишать себя жизни из-за нас. Я просто возмущена, миссис Чистенькая-и-Всемогущая! Вы можете говорить, что угодно, если речь идет обо мне, и ругать меня, но правда заключается в том, что винить во всем следует вашу драгоценнейшую Мег!

Кэролайн бросила беспомощный взгляд в сторону мужа. «Это ты виноват, – говорили ее глаза, – поэтому сделай же что-нибудь». Но он только неопределенно пожал плечами и удалился, оставив женщин сражаться наедине друг с другом.

– Я не понимаю, почему должна все это обсуждать с вами! – взвизгнула миссис Харрис. – На нас и без того уже вылили достаточно грязи!

– Да, Мег всегда говорила, что ее мать – порядочная сучка, которая предпочитает заметать весь мусор под ковер, но только не выносить свои грязные тайны на суд общественности. – Бетти положила на столик свой мясистый кулак и заговорила тоненьким голоском, изображая Кэролайн: – «Почему я должна все это обсуждать с вами». – Она перевела дыхание и продолжала, кипя от возмущения и злобы. – Когда это вас устраивало, вы прекрасно обсуждали со мной любую тему. «Что вы, Бетти, не надо обвинять Мег, может быть, вы тоже где-то промахнулись. Джинкс нужна настоящая мать, с которой она могла бы поговорить по душам». – При этом она так шарахнула по столику кулаком, что ваза с цветами угрожающе закачалась. – У нее есть мать, черт возьми! И эта мать – я!

– Возможно, она мечтала совсем не о такой, – ледяным тоном заметила Кэролайн. – Вы вели себя возмутительно, беседуя со мной по телефону, Бетти. Вы назвали нас убийцами, еще не зная, жива Джинкс или нет. И чего вы сейчас от меня добиваетесь? Чтобы я согласилась с вами? Мы с Чарльзом еще не оправились после новостей о том, что Лео бросил Джинкс и увлекся Мег, как тут вы начинаете названивать и сыпать оскорблениями. Для нас это было настоящим потрясением.

– Так где же ваши извинения? Извинения, вот что мне нужно от вас! Или вы настолько возвысились, что до этого никак не можете уже снизойти? – На ее сильно подведенных глазах заблестели слезы. – Вы знаете, какие сплетни сейчас ходят? Свадьбу отменили из-за того, что сэр Энтони Уолладер не позволил своему сыну жениться на дочери Кингсли. А почему? Потому что мы, видите ли, простолюдины! – Она сглотнула, чтобы слезы не давили ей горло. – Но во всей бочке меда есть только одна поганая ложка дегтя, и я собираюсь сделать это достоянием общественности. Это ваша Мег, которая снимает трусики каждый раз, как только ей за это заплатят!

Кэролайн сжала губы, которые теперь стали напоминать уродливую лошадиную подкову, но прежде чем она смогла подыскать достойный ответ, в прихожей возник преподобный Харрис. Он ухватился рукой за плечо Бетти и развернул женщину лицом к себе.

– Неужели это правда, Бетти? – Он извиняюще улыбался. – Мы почти ничего не знаем. Только то, что смогла сказать нам Мег по телефону, да и этого, по правде, очень мало. Получилось, что Лео предпочел ее, и они уезжают во Францию.

Миссис Кингсли нервно задергала толстыми губами:

– Только почему я и мои мальчики должны страдать из-за того, что ваша дочь трахается с кем не попадя? – пьяным голосом пробурчала она. – Адам без конца твердит, что это мы своим поведением испортили будущее Джинкс, но я не понимаю, при чем тут мы. Лео – настоящий подлец, как, впрочем, и его папочка, но мы-то сами ничего плохого не сделали. – Она глубоко вздохнула. – Нашей вины нет, – повторила она через несколько секунд. – Мег просто обзавидовалась. Она всегда была такой. Она ведь затаскивает в кровать всех, кто нравится Джинкс. По-моему, это знает уже каждый. Кстати, с Расселом она тоже спала, если вдруг для вас это будет откровением.

Сраженный таким известием, Чарльз повернулся к супруге, но миссис Харрис не стала встречаться с ним взглядом, и ему оставалось только тихо пробормотать:

– Простите, я действительно не знал этого…

24 июня, пятница.

Лаборатория судебной медицины

Министерства внутренних дел, Гемпшир.

11 часов 30 минут утра.

Доктор Роберт Кларк, патологоанатом Министерства внутренних дел, с искренним сочувствием посмотрел на троих полицейских и, на ходу снимая маску и перчатки, вывел их из лаборатории в свой кабинет.

– Да, зрелище не слишком приятное, – согласился он, открывая окно и впуская в комнату такой приятный уличный воздух, – но поймите сами: чтобы уничтожить личинок и привести останки в надлежащий вид для дальнейшего их исследования, единственное, что можно сделать – это упаковать все хозяйство в мешки для трупов и обработать их специальным аэрозолем. Не желаете кофе? – тут же вежливо предложил он.

Все трое полицейских нервно сглотнули и одновременно подумали о том, как можно даже говорить о еде после того, что им сейчас пришлось увидеть внутри этих самых мешков. Зловоние до сих пор словно липло к их гортаням. Точно так же они чувствовали себя вчера, стоя у канавы и наблюдая шевелящуюся беловатую массу личинок, которые, извиваясь, пробирались между лохмотьями одежды и человеческой плоти. Сейчас стражи порядка, как по команде, отрицательно замотали головами.

– Нет, Боб, спасибо, – выдавил старший детектив Фрэнк Чивер, вытирая губы носовым платком. Он был главным в этой троице: худощавый мужчина с седыми волосами, производивший впечатление образцового полицейского. Сейчас он не сводил своих голубых глаз с патологоанатома.

Чивер считался своего рода франтом, и в отделении частенько подшучивали над его неестественным пристрастием к шелку. Он любил шелковые галстуки и при этом обязательно из кармана его пиджака виднелся уголок такого же носового платка. Более того, он постоянно носил безупречно разглаженные шелковые носки, используя при этом специальные подтяжки. Ходили слухи, что у него даже нижнее белье из шелка. – Не обращайте внимания на нас, – добавил он, с отвращением глядя на пустой кофейник. – Пейте на здоровье.

– С удовольствием. – Доктор взял посудину и, высунув голову в коридор, позвал секретаря, попросив принести ему черного кофе. – Кстати, помогает отбить неприятный привкус во рту, – как бы между прочим сообщил он, усаживаясь за стол и жестом приглашая остальных занять кресла. – Ну, а теперь давайте посмотрим, что мы имеем. – Он погрузился в изучение каких-то бумаг, лежавших на столе. – Я не буду утомлять вас подробностями жизнеописания тех, кого называют по латыни Calliphora erithrocephalus, а попросту говоря, мясными мухами, с которыми нам приходится сейчас иметь дело. Но суть в том, что промежуток времени в условиях теплой погоды между откладыванием яиц и коконовой стадией составляет от десяти до одиннадцати дней. Мы не нашли оболочек коконов, но личинки ко времени обнаружения трупов находились уже на третьей стадии развития до взрослой особи. Отсюда следует, что яйца были отложены восемь-девять дней назад. – Он постучал пальцем по настенному календарю. – Вчера у нас было двадцать третье, значит, скорее всего, яйца появились четырнадцатого или пятнадцатого. Добавим сюда денек-другой на то, чтобы мухи отыскали эти тела и, по моим подсчетам выходит: смерть наступила двенадцатого, тринадцатого или четырнадцатого. Больше всего мне нравится понедельник, тринадцатое июня. – Его лицо просияло при виде секретарши, которая принесла в кабинет кофе и целую тарелку шоколадного печенья. – Вы уверены, что не хотите составить мне компанию, джентльмены?

Полицейские заметно побледнели. Инспектор Мэддокс, высокий плотный мужчина сорока с небольшим лет и вечно хмурым выражением лица, почему-то подумал, что Боб Кларк делает это нарочно, как бы испытывая, кто же все-таки круче: ребята из лаборатории судебной медицины или ребята из отдела уголовного розыска. Мэддокс всегда подозревал, что этот маленький педераст – а Кларк был всего пяти футов и шести дюймов роста – постоянно держался вызывающе и искал повода к ссоре. Теперь он в этом даже не сомневался. Кроме того, имелось чудовищное сходство между этим нахальным миниатюрным ученым и тем самым проклятым учителем математики, из-за которого у Мэддокса назревал уже третий развод. Господи, как же он ненавидел маленьких заносчивых людишек!

– Спасибо, Дженни, – поблагодарил Кларк секретаршу и, обмакнув печенье в кофе, принялся с удовольствием жевать. – Руки и ноги их были связаны, как это вам уже известно, поэтому мы имеем двух людей, совершенно лишенных возможности обороняться. Причиной смерти явились удары тупым предметом. – Он ткнул пальцем в кнопку, и на экране появилось несколько рентгеновских снимков. – Вот это мы получили еще до того, как уложили тела в мешки. Как видите, оба черепа повреждены сразу в нескольких местах. Вот здесь, в частности, хорошо просматривается закругленное углубление в теменной кости черепа женщины. Я бы придерживался мнения, что тупым предметом была дубина или кувалда. В любом случае, это что-то достаточно увесистое. А вот здесь, на скелете мужчины, хорошо виден перелом правой ключицы, доказывающий то, что удар по голове пришелся вскользь, – при этом Кларк демонстративно махнул рукой и покачал головой. – Картина, по всей видимости, была такая. Мужчина и женщина, со связанными за спиной руками, стояли на коленях, а какой-то маньяк упражнялся в силе нанесения удара, используя их в качестве тренажера. Первые удары, очевидно, наносились сзади, о чем свидетельствуют следы травм. Челюсти же и скулы были переломаны, когда тела уже лежали на земле. Представьте себе маньяка, держащего молоток или дубину, словно клюшку для гольфа, и наносящего удары по лицам, как по мячам. Возможно, это даст вам представление о картине происшедшего.

Чивер снова вытер губы платком, внимательно изучая снимки:

– А где, как вы считаете, это происходило: в канаве или же наверху, на насыпи?

– Я думаю, что наверху. Судя по силе ударов, их нельзя было нанести в ограниченном пространстве кювета. Скорее всего их убили наверху, а тела затем столкнули вниз. Неприятно об этом говорить, – патологоанатом взялся за следующее печенье, – но такой удар обладает достаточной силой, чтобы тело покатилось под откос. Но для этого нашему маньяку пришлось бы немного потрудиться, – задумчиво добавил он. – Сначала уложить тела ровно, чуть приподняв их посредине. Вот лишь тогда они и покатятся, куда надо.

– А что это там были за странные следы пятью ярдами ниже?

Боб Кларк отыскал нужную фотографию.

– Очень интересно. Похоже на отпечатки острых тонких каблуков. Будто кто-то спускался вниз, и каблуки глубоко погружались в землю. Поскольку ширина следов около дюйма, можно предположить, что это была женщина.

– Но на трупе женщины спортивные туфли, – напомнил Чивер.

– Да. Так что следы вряд ли принадлежат ей, как, впрочем, и мужчине. Каблуки его ботинок имеют в ширину четыре дюйма. Заметьте, что следы уже начали порастать травой, так что оставлены они достаточно давно. Следовательно, либо кто-то присутствовал при убийстве, либо обнаружил тела раньше, чем наша старушка, но не сообщил нам.

– Если это так, – задумчиво произнес Чивер, – то становится понятным исчезновение бумажников. Вполне логично, что вещи мог забрать и сам убийца, хотя это мог быть и совершенно посторонний человек. – Он оглядел своих коллег. – А вы как считаете?

Гэрет Мэддокс неопределенно пожал плечами. Его прищуренные, утонувшие в складках век глаза, с отвращением наблюдали за купанием в кофе следующего печенья.

– Вернемся к тому, что при убийстве присутствовала женщина, – начал он. – Могла ли дама нанести удары такой силы или же являлась пассивным наблюдателем, а убивал кто-то другой?

Не обращая внимания на то, какое омерзительное впечатление производят на Мэддокса его действия, Кларк отряхнул с пальцев крошки печенья и принялся за кофе:

– Если учесть, что эти двое не могли оказывать сопротивления и стояли на коленях, и предположить, что кувалда или дубина была достаточно длинная, то женщина, несколько раз крутанув такую штуку, могла нанести подобные удары. Однако образ действия не похож на женский. Во всяком случае, женщина, если и присутствовала там, была, как мне кажется, не одна.

– Но исключить такое мы тоже не можем, верно?

– Нет ничего невозможного. Правда, и статистика и психология против такой теории. В нашем случае требовалась и большая сила, и энергия, и состояние неистовой ярости. Ни один из этих пунктов не свойственен женщине-убийце. Конечно, это вовсе не означает, что не существует жестоких и опасных женщин. Но, как следует из статистики, они предпочитают совершать преступления в пределах дома, используя, например, подушку для удушения, яд, огнестрельное оружие и даже ножи. Я бы на вашем месте придерживался версии о мужчине или нескольких мужчинах. Ну, и на возможном присутствии женщины на месте убийства. Как жаль, что в последнее время почти нет дождей. Будь в лесу сырая почва, я бы вам точно сказал, сколько людей там побывало, сколько каждый из них весил, и даже какого роста они были. – Он на секунду замолчал, а потом продолжил: – Вы, конечно, понимаете, сколько там было крови и как трудно уничтожить все ее следы. Почти обязательно у убийцы должны были остаться следы крови в машине, на которой он уезжал с места преступления. Вот на этом, пожалуй, вам тоже следовало бы заострить свое внимание.

– Расскажите нам еще что-нибудь о жертвах, – попросил Фрэнк Чивер. Нам известен их рост, телосложение и цвет волос. Что можно заключить по их одежде?

– Сейчас с ней как раз работает Джерри. – Кларк достал еще какие-то бумаги. – Ему надо предоставить побольше времени, чтобы получить точный анализ, но вот что мы имеем на настоящий момент. Этих двоих никак нельзя отнести к бедной прослойке. Джерри считает, что они принадлежат кругу людей очень состоятельных. Сначала о женщине. Джинсы мало о чем говорят: это стандартная «501-я» модель Ливайс. Но вот рубашка – американская, производится фирмой «Аризона» и импортируется к нам компанией «Бирмингем-бейзд Интервеар». По данным, полученным от нее, такие рубашки продаются в розницу по пятьдесят пять фунтов за штуку лишь в десяти магазинах страны, находящихся в Лондоне, Бирмингеме и Глазго. Днем мы ожидаем факс со списком магазинов. Как только он поступит, Джерри перешлет его вам с подробным указанием размера, цвета и кода. – Кларк провел пальцем по списку. – Далее, ее спортивная обувь фирмы «Найк». Продается по восемьдесят пять фунтов за пару. Нижнее белье производства компании «Маркс и Спенсер». Суть в том, что одежда, на первый взгляд кажущаяся самой обыкновенной, на самом деле по карману только состоятельному человеку.

Теперь о мужчине. Здесь положение получше. Темно-зеленый джемпер армейского стиля с кожаными налокотниками, выпускаемый фирмой «Кэпэбилити Браун», продается в розницу только через «Хэрродс» по цене сто три фунта. – Он улыбнулся, заметив, как Чивер восхищенно хрюкнул. – И это только начало, мой друг. Его рубашка в зелено-коричневую клетку стоит восемьдесят пять фунтов и выпускается компанией «Хилдич энд Киз» на Джермин-стрит. Брюки той же фирмы, что и джемпер, стопроцентного хлопка, со стрелкой, на пуговицах, продаются лишь через «Хэрродз» и стоят двести пятьдесят фунтов. Носки – «Маркс и Спенсер». Ботинки, скорее всего, куплены в Италии: Джерри не смог найти импортеров такой обуви в нашу страну, хотя продолжает трудиться над этим. По его мнению, у этого парня наверняка имеются счета как в «Хэрродз», так и у «Хилдич энд Киз». Джерри обнаружил на одежде обоих одинаковые волокна. Скорее всего, они от белого ковра китайского производства. Он нашел и несколько шерстинок, предположительно кошачьих. Дайте ему еще пару дней, и, как утверждает Джерри, он сможет описать вам комнату, где эти двое находились перед тем, как их увезли в лес.

– Что-нибудь еще? – осведомился Чивер.

Кларк усмехнулся:

– А что, для начала этого недостаточно? Не прошло и двадцати четырех часов с момента их обнаружения. Так чего же вы хотите еще?

– Какие-нибудь четкие отпечатки пальцев, по которым, если, конечно, кто-то из них состоял на учете, можно будет определить личность. Вчера вы в этом сомневались, а как насчет сегодня?

– Об этом я скажу вам, только когда мы извлечем тела из мешков.

– А что нам дает нейлоновая зеленая веревка, которой они были связаны?

– Практически ничего. Она продается во всех специализированных магазинах и супермаркетах. Ее невозможно разорвать, и она не подвержена времени. Узлы самые обыкновенные, наложенные один на другой, чтобы веревка не скользила. По тому как они затянуты видно, что жертвы долгое время пытались освободиться. Об этом, кстати, следует подумать. Как в одиночку можно связать двух вполне здоровых взрослых людей? И когда это было сделано: перед тем как привезти их на место убийства, или уже там? Если до того, то как их потом вытаскивать из машины? Если в лесу – почему второй не убежал, пока связывали первого? По моему мнению, вы должны искать двух, а то и более преступников.

Мэддокс в задумчивости потер подбородок:

– А вы уверены, что их убили именно кувалдой, а не тяжелым суком, например? Если предположить, что это был сук, то сценарий мог быть следующим. Наш маньяк, я намеренно употребляю это слово, наталкивается в лесу на отдыхающую парочку. Оглушает их тем, что попалось под руку, связывает, забивает насмерть и скрывается с их деньгами. Могло все происходить таким образом?

– Только не суком, – снисходительно улыбнулся Кларк. – То, что оставило аккуратную вмятину на черепе женщины, было достаточно тяжелым и имело идеальную геометрическую форму. При этом предмет располагался на рукояти под прямым углом. Именно поэтому вмятина так симметрична и глубока. Я, конечно, не поставил бы свою жизнь на то, что это была именно кувалда, но деньгами охотно бы рискнул.

Третий полицейский, сержант Шон Фрэйзер, до сих пор безучастно стоявший у открытого окна, оживился:

– Шеф, – обратился он к Мэддоксу, – если считать, что убийство было спонтанным, то мы наверняка обнаружили бы где-нибудь оставленную машину. Парень в шмотках от «Хэрродз» не будет голосовать на шоссе, чтобы уединиться в лесу со своей пташкой. – Шон скрестил руки, барабаня пальцами по рукавам кожаной куртки. – Мне интересно, как трактовал происшедшее доктор. Все мы смотрели фильмы о войне. Помните, там жертвы стоят на коленях со связанными руками у вырытой могилы. Потом следует выстрел в затылок, и тело валится в яму. Могу поспорить, что эти двое были казнены.

Некоторое время остальные переваривали услышанное.

– О какой казни идет речь? – наконец нарушил молчание старший детектив Чивер. – Если имеется в виду профессиональное заказное убийство, то на рентгене мы увидели бы отверстия от пуль. Ты же сам сказал о выстреле в затылок. Я что-то не могу представить себе профессионального убийцу с кувалдой в руках.

– Я знаю не одну банду, члены которой разбираются друг с другом при помощи бейсбольных бит, – возразил Фрэйзер. – Учитывая возраст жертв, от тридцати до сорока лет, можно предположить, что здесь не обошлось без ревнивого мужа. Казнь на почве страсти, я бы сказал.

Чивер некоторое время это обдумывал и, наконец, вымолвил:

– Все же я не понимаю, почему до сих пор никто не заявил об их исчезновении. Хорошо одетые люди, как правило, не пропадают на две недели так, чтобы этого не заметили окружающие.

– Если только это не сама семья решила их убрать, – предположил Мэддокс. – Может быть, мы имеем дело со случаем, аналогичным семейству Менендез. – Помните, сыновья-подростки из-за денег убивают своих богатых родителей, или из чувства мести за свое испорченное детство. Это смотря какая теория вам больше по душе. Такое, к сожалению, случается нередко. Или небезызвестный вам Джереми Бамбер. Тот вообще вырезал всю семью, чтобы заполучить и дом, и деньги, а потом попытался обвинить в своих преступлениях убитую им же самим сестру. Что ж тогда удивляться, что многие теперь просто боятся общения с подрастающим поколением.

Доктор Кларк посмотрел на часы и поднялся из-за стола:

– Ну, в отличие от вас, ребята, я пока что не зарабатываю столько, чтобы бояться собственных детей. Мне иногда перепадает маленький кусочек славы и популярности, и этого вполне достаточно, чтобы проводить время на работе. Как, например, сегодня с вами. Ищите следы крови. У вашего неизвестного, а может быть дуэта или даже трио, вся одежда должна быть перемазана гемоглобином. Наверняка, кто-то где-то увидел нечто подобное и в изумлении воскликнул: «Ой!»

– Это только в том случае, если Госпожа Толпа замечает еще что-то, кроме своего живота и гениталий, – горько усмехнулся Мэддокс.

– Ну, если все сложится хорошо, – продолжал Кларк, открывая дверь кабинета, – то уже в конце дня я смогу вам дать их точный возраст, надеюсь получить отпечатки пальцев и, кроме того, сообщу, рожала ли когда-нибудь наша женщина. – Он вывел всю троицу в коридор. – Но прежде всего мне придется раскрыть эти великолепные мешки. Может быть, кто-то согласится мне помочь? – Сдавленно хихикнув, доктор направился в сторону лаборатории.

– Ах ты, старый мошенник! – крикнул ему тихонько вслед Чивер и повернулся к своим коллегам. – Да он зарабатывает вдвое больше меня за половину рабочего дня.

Дверь лаборатории открылась и захлопнулась за Кларком, но и этого короткого мгновения хватило, чтобы полицейские успели учуять запах смерти.

– Надеюсь, вы обратили внимание, – оскалился Мэддокс, поглядывая на босса и кивая в сторону молодого сержанта, лицо которого тут же приняло нездоровый оттенок, – что наш милый доктор поедал печенье, не вымыв перед этим руки…

Клиника Найтингейл, Солсбери.

Полдень.

Джинкс стояла в эркере, опираясь на спинку кресла. Она краем глаза уже заметила, что рыжеволосая голова несколько раз появлялась и исчезала в дверях.

– Почему бы вам не зайти сюда? – обратилась она к оконной раме.

– Вы со мной разговариваете?

– А больше здесь никого нет.

Мэтью проскользнул в комнату и присоединился к Джинкс, созерцавшей сад за окном. Однако ему скоро стало утомительно находиться без движения, и женщина, едва сдерживая улыбку, так же незаметно наблюдала, как он начинает переминаться с ноги на ногу. Господи, какой же несимпатичный тип!

– А вы религиозны? – неожиданно выпалил он.

– Почему это вас так интересует?

– К вам вчера приходил священник. Я и подумал, что вы, может быть, тоже принадлежите к слугам Господа.

Джинкс искоса поглядела на гостя, нервно щипавшего теперь свой подбородок, и продолжала как ни в чем не бывало разглядывать залитую солнечным светом лужайку и людей, неспешно прохаживающихся по ней:

– Это брат моей подруги. Он приходил проведать меня, так что ничего страшного в его визите нет.

Мэтью указал на одного из мужчин в саду:

– Видите вон того парня в клетчатой рубашке и синих брюках? Узнали его? Это солист группы «Блэк Найт». Он раньше принимал дозу каждые два часа. А теперь только взгляните на него. А тот, что рядом с ним – владелец компании по перевозкам грузов. Раньше он не мог начать работу, если не выпьет пару бутылок виски. Теперь все, у него сухой закон.

– Откуда вам все это известно?

– Мы вместе посещали группу психотерапии.

– Так это доктор Протероу прислал вас ко мне? – в упор спросила Джинкс и цинично усмехнулась. – Вот, оказывается, как действует подпольная групповая терапия.

– Да вы что! Доктор вообще никого ни о чем не просит. Он просто сидит всегда на заднем плане и занимается своими делами. – Мэтью обиженно ткнул носком ботинка ковер. – И вообще мое мнение таково, что чем меньше он нами занимается, тем дольше мы здесь торчим. А ему это выгодно. Ему же наши денежки капают, вот он и приспособился.

– Значит, он поступает правильно, – заметила Джинкс, – иначе ни один из его пациентов не пошел бы на поправку.

Трясущейся рукой Мэтью погладил свою отросшую на подбородке щетину:

– Он просто пытается удержать нас от соблазна. Здесь нет ни выпивки, ни наркоты, но мне кажется, что все только и мечтают о дозе и ждут не дождутся, когда их выпустят на свободу. Я, например, сразу возьмусь за прежнее, даже не сомневайтесь. Господи, это не клиника, а морг какой-то. Ни развлечений, ни веселья, да здесь сдохнуть от тоски недолго. Будь у меня возможность какое-нибудь зелье достать, я бы прямо сейчас вмазал.

Неожиданно Джинкс поняла, что уже устала от этого зануды:

– Ну, так за чем же дело стало?

– Я же говорю, нет тут ни алкоголя, ни наркотиков.

– Должны быть. Вот мне прошлой ночью предлагали таблетку снотворного. Раствори несколько штук и уколись, – равнодушным тоном предложила она. – Все-таки что-то похожее. Разве нет?

– Не совсем так. Да и где шприц достать?

Она презрительно посмотрела на гостя:

– Тогда выберись в город. Или мы здесь, как заключенные в тюрьме?

– Нет, – пробормотал Мэтью, растирая руки, словно ему было холодно, – но меня могут засечь. Здесь куча охранников. Это на тот случай, если пролетариат полезет на богатых и знаменитых. Да и зачем мне выбираться в город, если они при поступлении отбирают все деньги до последнего пенса.

Вот, наверное, почему она не обнаружила в комнате своей сумочки. В шкафу Джинкс нашла свою одежду, но сумочки не было, и поначалу она подумала, что потеряла ее в аварии.

– Ну, что ж, – саркастически усмехнулась Джинкс, – если бы я находилась в таком безвыходном положении, как вы, я бы, наверное, ограбила какую-нибудь старушку, чтобы раздобыть немного денег. Другого способа помочь вам я не вижу, да и остановить вас, наверное, невозможно.

– Да вы ничуть не лучше всех остальных, – начал сердиться Мэтью. – Иди и ограбь старушку, избей банковского служащего, отними у ребенка свинью-копилку… Господи, как будто я преступник. Мне нужен-то всего один-единственный укольчик! Надо было прислушаться к доктору. Мэтью, говорит, что ты так мучаешься? Тебе уже есть двадцать один год, значит, ты соображаешь, что делаешь. Звякни своему поставщику, и пусть он привезет то, что тебе требуется. Я тут же бросился звонить отцу и сказал ему, что этот врач ни черта не лечит меня, а, наоборот, подстрекает на употребление наркотиков. И добавил еще: вот, мол, кому ты такие деньжищи платишь!

– И что ответил ваш отец?

– Он сказал: «Мэтью, ты взрослый человек. Никто тебя, дескать, останавливать не будет, поэтому можешь поступить так, как тебе посоветовал доктор…» Ничего не понимаю. Что тут вообще происходит? Послушайте, а что вы думаете насчет прогулки? Вы не хотели бы со мной пройтись?

– Не могу, – вежливо отказалась Джинкс. – Мои ноги еще не настолько окрепли, чтобы выходить в сад.

– Ах, да, я совсем забыл. Вы же кончали жизнь самоубийством. Ну, ладно, тогда я достану кресло-каталку, идет?

– Наверное, это доктор Протероу рассказал вам про самоубийство? – с горечью произнесла женщина.

– Черт, нет же! Я говорил, что он тут ничегошеньки не делает. Про вас уже все давно знают. Газеты много писали. Вы – дочь миллионера, которая пыталась покончить с собой.

– Но я не пыталась. Это неправда.

– Откуда вы знаете? Там еще было написано, что вы ничего не помните.

– Послушайте вы, юный негодяй! – повернулась Джинкс к рыжеволосому нахалу. – Откуда вам вообще может быть хоть что-то известно, чтоб вас!

Он удивительно нежно коснулся ее щеки, по которой потекла слеза, и чуть слышно произнес:

– Со мной когда-то произошло нечто подобное.

* * *

Она так и продолжала стоять в эркере, опираясь о кресло, когда через двадцать минут в комнату вошел Протероу.

– У меня есть для вас сообщение от Мэтью, – начал он. – Звучит примерно так: передайте пташке из двенадцатой палаты, что я отыскал кресло-каталку. Правда, оно настолько грязное, что мне сначала придется им хорошенько заняться. Возможно, она не откажется перекусить со мной на свежем воздухе, поэтому я приглашаю ее под развесистый бук. – Дружелюбная улыбка доктора стала похожей на усмешку. – Ну, как, Джинкс, вам приятно получить такое приглашение? Или я просто скажу ему, что снова назначил вам постельный режим? Кстати, он опять нарушил запрет и ввалился к вам, несмотря на табличку «Не входить». Поэтому, как мне кажется, он не заслужил вашего общества, и к тому же наверняка замучил вас своими бесконечными разговорами по поводу того, как ему хочется ширнуться хоть какой-нибудь гадостью. Впрочем, выбор в любом случае остается за вами.