Текст книги "«Сглотнула рыба их…» Беседы о счастье"

Больше всего на свете девочка Ника любила читать, глотала книжку за книжкой, забывая о пище и сне. Родители, как могли, пытались противостоять дочкиной одержимости, но добились лишь того, что от чтения под одеялом с фонариком Нике пришлось выписать очки.

Однажды любимая Никина подружка с дачи, Полина, совсем не такая любительница чтения, принесла ей старую пыльную книгу с оторванной обложкой. «Ты вроде такое любишь». Книжку Полина нашла среди полешек, Полинина бабушка собирались растапливать ею печку.

Книжка оказалась про Ассоль и Грэя. Много сказок и волшебных историй прочитала Ника и до того, но отчего-то именно эта пленила ее воображение. Ника читала ветхую книгу снова и снова, из нее уже стали выпадать страницы, а Ника все перечитывала, все мечтала, как однажды к ней тоже приплывет спокойный и широкоплечий человек под алыми парусами. Мужественный и благородный капитан. Ее не смущало, что жила она в центре большого и совсем не морского города под названием Москва, а на даче до ближайшего пруда нужно было ехать на велосипеде минут сорок. Целые дни Ника рисовала корабли и лодочки под ярко-красными, а когда красный ломался – розовыми парусами. В конце концов она совершенно убедила себя, что так всё и будет: приплывет, восхитится, похитит.

Ника выросла, по настоянию родителей стала экономистом, складывала, делила и подсчитывала проценты, вставляя в таблицы циферки, – о своих детских фантазиях давно позабыла.

Всё переменил случай. Ей срочно понадобилось попасть в Питер, на свадьбу к Полине, той самой, дачной, причем прямо завтра днем. Ника в ужасе поняла это накануне вечером. Ей запомнилась совсем другая дата, но Полина неожиданно прислала эсэмэску: «до завтрашней встречи». Ника проглядела в почте старые письма – боги! Свадьба была не 17-го, как ей запомнилось, а 15 октября! Полина – подруга детства, полжизни не разлей вода – не поехать было нельзя!

Ранним утром Ника бросилась на вокзал.

Билетов на «Сапсан» уже не было, проводницы сурово качали головами, Ника обреченно шагала от вагона к вагону и спрашивала каждую – без толку, пока не добрела до кабины машиниста. Машинист как раз вышел выкурить перед стартом сигаретку. В синей форме, фуражке он поглядывал на утреннее октябрьское небо, размытую по небу розовую дымку, скопище крыш, пока взгляд его не уткнулся в Нику.

Ника произнесла несколько жалобных слов, всхлипнула, и машинист растаял – ему понравилась ее робкая и отчаянная интонация, выражение глаз, слезы и вообще она сама – симпатичная! несчастная! ситуация же и в самом деле складывалась не очень…

В Питер Ника ехала в кабине машиниста по имени Гриша, всю дорогу они болтали без умолку, пожилой и усталый помощник им почти не мешал.

Ну что, сказать, что в этой истории было самое удивительное?

Нет, вовсе не то, что Ника с Гришей через три месяца поженились, подумаешь, дело молодое. Удивительно, что в кабине Гриши висел календарь одной известной строительной фирмы с ее же логотипом во всю ширь – парусником под когда-то красными, но сильно выгоревшими на солнце за длинный год нежно-розовыми парусами.

Глава вторая
Неразделенная любовь

1. В поисках утраченного рая

М. К. Самое время, преодолев все тревоги и страхи, поговорить о чувстве. Влюбившись, человек словно пробуждается от долгого сна – и вот уже девушка, которую он встречал каждый день, но не замечал, или этот молодой человек, который несколько раз мелькал в большой компании, оказываются необыкновенными. Может, он и не красавец, но зато какой взгляд, а тембр голоса! И вот уже всё тебе в нем мило, даже оттопыренные уши, даже руки-клешни, всё кажется совершенным. Ни единого недостатка! Крыша полностью снесена и унесена ураганом прочь. Влюбленность как исток отношений, как бурное, но неизбежное их начало – правильно я ее описываю, так все и бывает? Озарение, взрыв, тяга.

Т. Б. Возможно, вас удивит утверждение, что силой, притягивающей друг к другу влюбленных, является не столько стремление к продолжению рода, сколько желание – каждым из них – симбиотического единства, пережитого когда-то в полноте с собственной матерью.

Эмоциональная связь с матерью оставляет в душе ребенка неизгладимый след. Для младенца мать олицетворяет весь мир. Она – источник жизни. Не только в том смысле, что в ее теле зародилась его жизнь, что она питала его своими соками, пока он был в утробе. Но родив его, мать и дальше обеспечивает младенцу выживание, удовлетворяя его жизненные потребности. От любви и заботы матери в буквальном смысле зависит жизнь ребенка. Никакие другие отношения никогда не будут такими тотально значимыми для нас, как отношения с матерью в первые дни, недели и месяцы нашей жизни.

И этот первый – бессознательный – опыт любви, хранящийся в нашей памяти на самой ее глубине, будет оказывать на нас влияние всю нашу жизнь. Абсолютное, безусловное приятие, которое давала нам мать, когда мы были еще ее частью и в первые, самые важные недели нашей жизни, – вот образец любви, к которой мы будем стремиться. Всю жизнь будем искать в отношениях ту полноту слияния с другим, которую когда-то уже испытали. Будем надеяться, что это возможно. А несбыточность этой надежды будет порождать разочарование в том, кто не смог нам такую любовь дать…

Воспоминания об этом райском периоде жизни хранятся в нашей памяти не в словах, а в ощущениях, поэтому так трудно до них добраться и тем более изменить их власть над нами.

М. К. Может, и так, но как это проверить? Наверняка про это существуют исследования, но с колоколенки полного профана замечу: если влюбленность – это тайная мечта о симбиотическом единстве с матерью, мы должны бы влюбляться в женщин, годящихся нам в матери? С подростками, кстати, это постоянно случается – и школьники, и школьницы влюбляются в своих учителей. Но с годами ситуация меняется. Есть, конечно, тип мужчин, которые предпочитают женщин старше себя, и тут можно разглядеть что-то похожее на то, о чем вы говорите. Есть и женщины, любящие молодых людей, которые их заметно младше, хотя этот механизм, пожалуй, сложнее. Но чаще в семью соединяются женщина и мужчина старше ее. В основе таких отношений, думаю, как раз инстинкт продолжения рода, а вместе с тем желание обрести друга, помощницу, вторую половину, что там еще нам подсказывает язык, которая хорошо бы любила нас, как мать, но желательно лучше, чем мать. Материнская любовь часто слепа, не так уж много матерей мудрых, помогающих своим детям расти, раскрыться, а не душащих их своей заботой. Но правильная жена должна помогать мужу расцвести. Как и хороший муж должен помочь жене расцвести, достичь полноты – человеческой, социальной, карьерной, всякой.

Т. Б. Влюбляться в женщин, годящихся нам в матери, означает стремление найти замену первичному объекту. И такое тоже бывает. Но все же в норме человек стремится не вернуть объект, а воспроизвести образец любви. И человек противоположного пола в каком-то смысле более пригоден для полного слияния, по крайней мере, в моменты физической близости. Поэтому, наверное, мужчина и женщина и могут – в перспективе – стать той самой одной плотью, о которой говорил апостол Павел.

Что касается материнской любви, то ни одна на свете мать не может дать растущему ребенку той любви, того слияния, которое было у них в первые недели жизни. И чувства по отношению к матери дети в процессе взросления испытывает разные, иногда даже ненавидят ее. Но их бессознательное хранит образец любви, который они получили в первые дни своей жизни. Это импринтинг.

В своих попытках обрести этот недостижимый идеал любви человек неизбежно проходит то, что называется влюбленность безответная.

2. Как в капле воды

М. К. Предположу: одна из самых частых причин обращения к психологу – безответное чувство.

Т. Б. И не ошибетесь! И вот одна из таких историй.

Диана – худенькая, миловидная девушка лет двадцати, – влюблена в парня, который ей давно нравился, но никогда не обращал на нее внимания. Она проявила инициативу в знакомстве, завязав переписку по интернету. Какое-то время они общались в виртуальном пространстве, затем встретились, но после нескольких встреч парень оборвал отношения и стал избегать любого контакта с ней. Диана караулила его у подъезда, но он проходил мимо, даже не взглянув на нее. Звонила по телефону, но он не брал трубку. Писала душераздирающие эсэмэски – всё безуспешно. Тогда Диана вступила с ним в интернет-связь под каким-то выдуманным ником, «втемную».

История повторилась – вначале они переписывались недолго, потом стали говорить по телефону, причем голоса Дианы парень не узнал. Однажды Диана прочла ему по телефону написанный ею рассказ. Он слушал. Долго. И ей показалось, что этот рассказ стал ниточкой, протянувшейся между ними. Теперь парень уже хотел, чтобы «Гюльчатай показала личико». Но Диана боялась открыться и, сколько могла, тянула время. Парень настаивал, и, не зная, как быть, Диана пришла к психологу.

М. К. Двойная жизнь Вероники – да и только. Вообще у виртуального пространства столько возможностей, в нем спрятано столько сюжетных ходов, впрочем, использованных во многих фильмах. А может быть, эта Диана – просто писательница, не осознавшая своего призвания? Придумала персонаж, да еще и убедительный, парень вон сразу поверил, потом и рассказ сочинила, видимо, тоже цепляющий – парень сразу захотел увидеть автора. Точно писательница. Я бы пригласила ее на литературные курсы. Во всяком случае она явно с творческим началом. Но что же вы ей ответили?

Т. Б. Эту историю рассказал мне мой друг и коллега. Хотя я и сама могла бы рассказать таких десятки. Если не больше. Историй под названием «безответная любовь». Вернее, влюбленность, которая не может перерасти в любовь.

М. К. Любопытно, что вы рассматриваете любовь как неизбежное продолжение влюбленности. Хотя часто влюбленность ни во что не перерастает: совместный взлет – и… обрыв отношений без продолжения. Сплошь и рядом такое случается. Но в данном случае, почему у Дианы нет шансов от влюбленности перейти к любви?

Т. Б. Нет-нет, влюбленность не перерастает в любовь с неизбежностью. Она представляет собой зародыш любви, шанс любовью стать. А почему в случае с Дианой этого не происходит, попробуем не спеша разобраться.

Итак, она влюблена и хочет взаимности – того самого симбиотического единства, всепоглощающей любви. Но парень не хочет. Ему такая степень близости, такое слияние – по крайней мере с Дианой – не нужны. Девушку это не останавливает. Ее выгоняют в дверь, она – в окно. Притворилась другой, назвалась чужим именем и вступила в отношения под маской. И на вопрос психолога: «Чего же вы от него хотите?», Диана отвечает вполне хрестоматийно: «Хочу быть нужной». И сама в это верит. Но быть нужной – значит удовлетворять какую-то нужду, отвечать какой-то потребности. Парню же от нее ничего не нужно. Но девушка настаивает: «А я хочу, чтобы было нужно!»

Фактически, пытаясь заставить парня принять то, чего он не хочет, Диана насилует его.

М. К. Как-то безжалостно. Страсти – они ж такие. Не мытьем, так катаньем, не прямым нападением, так осадой. Да может быть, если цель все же будет достигнута, она и в самом деле составит счастье этого парня? Во всяком случае, ей же удавалось его развлечь, рассказом вот на ночь… И «хочу быть нужной» – естественно, всякий влюбленный этого хочет.

Т. Б. Но здесь все наоборот, это он ей нужен. Его внимание, его любовь. Хорошо бы, чтобы девушка это в себе увидела, но говорить с ней об этом еще рано. И «принимая на веру» убежденность Дианы, что движет ею только желание давать, психолог спрашивает: «Действительно хочешь? А можешь ли? Ну вот, например, твои рассказы – единственная ниточка, протянувшаяся между вами, – похоже, они ему могли бы быть нужны. Можешь ли – как Шахерезада – развлекать его 1001 ночь?» И девушка вынуждена признать: «Хотела бы, но не готова». И это – хочу, но не могу давать – первое, лежащее практически на поверхности, противоречие, которое всегда имеет место в сложно сплетенной паутине безответной влюбленности.

М. К. Да почему «не могу давать»? Не могу в таком масштабе, 1001 ночь – нет, но сто-то – запросто. У каждого своя мера. Возможно, этому парню хватило б и десяти ночей. Психолог назвал заведомо неисполнимую задачу, она честно ответила. Но мы и не в сказке – за ночь строить дворцы.

Т. Б. Соглашусь – психолог допустил преувеличение, потому что некоторые вещи на полутонах незаметны. Прием этот помогает Диане взвесить, оценить способность осуществить декларируемую ею готовность быть нужной. Причем именно этому человеку, чтобы в иллюзиях на свой и его счет не пребывать. Это необходимо, но не достаточно, ведь остается то, что может быть еще важнее для незрелой личности – потребность получать. И тут второй внутренний конфликт из той же серии – хочу, но не могу получить, не могу добиться.

Но принять свою неспособность давать легче, чем согласиться с тем, что тот, от кого ты ждешь любви, тебе ее дать не может. Или, что еще хуже, не хочет.

М. К. Это и в самом деле обидно, когда тебя не любят, не хотят. Так и хочется надуться, как в детстве, крикнуть «я так не играю!» и обидеться на весь мир. Может, хоть тогда этот мир опомнится и полюбит меня обратно?

Т. Б. Идея добиться любви, то есть получить то, чего тебе не дают добровольно, действительно уходит корнями в детство. Ведь в детстве мы иногда получали внимание, ласку, утешение – как результат наших действий. И мы понимали: «Вот, не зря я старался! Любви можно добиться!»

Почему же поведение, построенное на основе сделанного в детстве умозаключения, не меняется, когда человек взрослеет?

Дело в том, что у безответной любви есть и свои преимущества, свои «выгоды».

3. Выгоды безответной любви

М. К. Как безответное чувство может быть выгодно?

Т. Б. Безответная влюбленность – по-своему гениальное бессознательное решение, найденное человеком в попытке обеспечить удовлетворение одновременно всех его противоречивых потребностей, осознаваемых им и неосознаваемых. Найденный им компромисс.

Безответная влюбленность соответствует точке в центре «паутины» потребностей, и некоторые люди застревают в ней на всю жизнь – раз за разом они будут выбирать для своих романтических чувств объект, который их никогда не полюбит.

М. К. В этой логике получается, что человек, который всегда ищет неразделенной любви, боится, что его полюбят. Не могу себе вообразить, существуют люди, которые не хотят быть любимыми?

Т. Б. Хотят. Но боятся.

Существует, как это ни странно, и страх любви. Ведь любить – значит открыться. Не только всему положительному в этом мире, но и всему отрицательному, что в результате этой открытости может произойти и принести нам боль, страдание и печаль. И в глубине души прячется ужасный неотвязный вопрос: не уничтожат ли нас эти новые отношения? Любовь несет с собой обостренное понимание того, что у нас уже не может быть никаких гарантий безопасности. Ведь любить безоглядно – значить рисковать потерять всё.

Головокружительные перепады страха, тревоги и радости являются неотъемлемым свойством любви. А пронизанная тревогой радость не сводится к вопросу о том, ответят нам взаимностью или нет. Парадоксально, но бывает так, что тревога влюбленного усиливается как раз тогда, когда ему отвечают взаимностью, а не тогда, когда его чувства остаются без ответа. Потому что настоящий спор – идти вперед навстречу любви или остановиться – идет внутри самого человека.

М. К. Еще один страх, не позволяющий распахнуть ворота крепости, наверное, страх, что он умрет? И этого я уж точно не переживу.

Т. Б. Как ни странно, да, страх смерти. Связь между любовью и смертью становится наиболее явной, пожалуй, когда у человека появляются дети.

М. К. У меня есть про это любимая цитата из Толстого – о любви Лёвина к его ребенку, младенцу, вот собственно: «Что он испытывал к этому маленькому существу, было совсем не то, что он ожидал. Ничего веселого и радостного не было в этом чувстве; напротив, это был новый мучительный страх. Это было сознание новой области уязвимости. И это сознание было так мучительно первое время, страх за то, чтобы не пострадало это беспомощное существо, был так силен, что из-за него и незаметно было странное чувство бессмысленной радости и даже гордости, которое он испытал, когда ребенок чихнул».

Т. Б. Страх перед смертью испытывали люди всегда. Мы, люди XXI века, меньше защищены от этого всеобщего страха, поскольку утратили веру в бессмертие, которой были вооружены наши предки. Соответственно, мысли о смерти в наше время усиленно подавляются. Но человек не может заблокировать ни один важный аспект своего существования, не заплатив за это эквивалентным количеством внутреннего беспокойства. И если имеет место одержимость человека чем бы то ни было, то мы можем обнаружить за этим какое-то подавление. Куда направляется энергия, порожденная подавлением страха смерти? В нашу неотвязную зацикленность – на сексе, на деньгах, на здоровье, на чистоте, на порядке и… на объекте неразделенной любви.

Неотвязная зацикленность отвлекает человека от факта, что с каждой секундой своей жизни он приближается к смерти и что смерть – единственная неизбежность в нашей жизни – может случиться в любой момент.

М. К. В слове «зацикленность» мне слышится осуждение. Зацикленным быть плохо! Ну да. Но как еще-то от нее, от женщины в белом и с длинной косой, оборониться? Может, конечно, и не надо. Помня о том, что она неизбежна, жить себе спокойно, глотая черешню и поплевывая косточки прямо под дулом пистолета, как один известный персонаж на дуэли. Но это все же трудно. Вера в бессмертие, конечно, несколько облегчает дело. И влюбленность, пожалуй. Хотя любовь еще больше.

Т. Б. Влюбленность взаимная и безответная защищают человека от страха смерти, страха небытия по-разному. При взаимной влюбленности тот, в кого мы влюблены, стоит между нами и пропастью. Мы знаем, что бездна есть, но не видим ее, пока любимый заслоняет ее собой. Но как только он делает шаг в сторону, бездна открывается, и мы в панике требуем, чтобы он стоял там неотлучно. А вдруг любимый сам упадет в пропасть, если двинется с места? Женщины, которые беспрестанно звонят мужу, спрашивая, где он, с кем, что делает, на самом деле проверяют – на месте ли их любимый или его уже поглотила пропасть. При влюбленности безответной мы стоим на краю обрыва, спиной к пропасти, а возлюбленный перед нами. Мы знаем, что пропасть за нами, поэтому не можем сделать назад ни шага. Мы пошли бы вперед – от пропасти, но тот, в кого мы влюбились, не подпускает. Нам страшно, больно и обидно одновременно. Но тем не менее мы переживаем нашу привязанность как спасительную. Мы «зацепились» за возлюбленного взглядом и не можем отвести его ни на минуту, чтобы поискать более подходящую «зацепку», из страха свалиться в пропасть.

Безответная влюбленность содержит в себе все проблемы и все страхи, свойственные человеку вообще, так же как в капле воды проявляются все присущие ей свойства.

М. К. Получается, не так уж это тяжко любить безответно. Безответная любовь не так безнадежна, как это кажется на первый взгляд. По крайней мере, вовсе не бессмысленна.

Т. Б. Конечно. Безответная любовь позволяет человеку не делать то, что ему не под силу, на что у него нет внутренних ресурсов. В детстве, подростковом возрасте и юности безответная любовь – норма. Это «детская болезнь», которой все должны в свое время переболеть. Но если, становясь старше, человек не взрослеет, эта «болезнь» может стать хронической, принять злокачественное течение. И вот вам история про это.

Лиде – шестьдесят. Никогда не была замужем. Детей нет. Всю жизнь, как она утверждает, мужчины не отвечали ей взаимностью. А в тех немногих случаях, когда любовные отношения все же были, мужчины бросали ее.

Впервые Лида влюбилась на первом курсе. В актера театра. Конечно, он был хорош собой и популярен. Лида ходила на все его спектакли. И мечтала о нем по ночам. За все годы учебы в МГУ Лида не пропустила ни одного спектакля своего кумира, но ни разу не решилась подойти к нему, даже с букетом цветов. Он так и остался в ее жизни недостижимым объектом безответной любви.

Однажды, еще молодым специалистом, Лида оказалась в командировке в городе, который был крупным культурным центром за Уральским хребтом, и по рабочей надобности пришла в театр. На прогон спектакля перед премьерой. А там увидела его – артистичного, с библейской внешностью молодого режиссера – и поняла, что пропала.

И начался сумасшедший – с ее стороны – роман с режиссером. Она летела к нему с апельсинами, когда он лежал с депрессией в больнице, мчалась по первому его зову, когда он хандрил и нуждался в очередной инъекции восхищения, которым Лида щедро его одаряла. Она дошла до Министерства культуры, устраивая его на работу, когда его выгнали из театра. Она подружилась с его мамой и даже женой, старалась стать для него незаменимой.

Их отношения долго были платоническими. Близость однажды случилась, но Лида была неопытна и зажата, и их отношения вновь стали бесплотными. Но не прекратились – неизменное восхищение, преданность и бескорыстность Лиды были для режиссера важнее, чем ее женские прелести, – так его никто никогда не любил. Даже мать.

Виделись они редко. Летать за Урал было накладно, а в Москве режиссер бывал три-четыре раза в году. Но Лиде этого было почти достаточно. Она любила необыкновенного человека!

Отношения оборвались резко и очень болезненно для Лиды. Как-то режиссер прилетел по делам театра в Москву, и они встретились. Лида шла, держа режиссера за руку, не чувствуя под собой земли. Ей казалось, что никогда еще она не была так счастлива. Но тут выяснилось, что ее надежды провести вместе ночь напрасны. Долгие месяцы ожидания встречи и вот – облом. И Лида, не в силах сдерживать себя, впервые – за все годы их знакомства – обрушила на любимого всю свою накопленную годами обиду. И тогда режиссер тоже закричал, и крик его показался Лиде ударом плети по лицу: «Я тебе что-нибудь обещал?! Я не люблю тебя!!! Я тебя не хо-чу!!!»

Выйдя из Соловьевки, Лида пыталась по совету врачей наладить «для здоровья» сексуальную жизнь, но это не получалось.

Ее следующий роман был тоже с режиссером. И тоже из Сибири. Режиссер был женат, и долгое время их отношения также были платоническими. Но все же переросли в настоящий роман, в котором Лида не сразу, но все же испытала взаимную страсть. Это были самые яркие и самые важные, длиною почти в десять лет, отношения в ее жизни. Режиссер расходился и сходился с женой, вступал в новый брак, а Лида оставалась преданной и верной, любящей и ничего не требующей, готовой примчаться по первому его зову, чтобы провести с ним хотя бы одну ночь. Она была согласна на всё, только бы режиссер ее не бросил, позволял ей себя любить.

Но наступила перестройка, и режиссер уехал за кордон. Так закончилась и эта история Лидиной любви.

Были еще и другие романы. Мельче. Пошлее. Скоротечней. Сердце ее уже никто не смог завоевать. Все попытки выйти замуж и как-то устроить свою жизнь были безуспешны.

И вот Лида сидит передо мной в кресле и спрашивает: «Почему? Почему мне так не везло с мужчинами? Мне что, не положено счастья? Чем я хуже других? Я хочу понять – надо ли мне смириться с такой судьбой и уже ни о чем не мечтать или еще можно попытаться судьбу изменить».

М. К. Вы остановили этот рассказ, хотя конец его тоже интересен. Знаете, писателей часто спрашивают о его героях как о живых людях: а что с ними случилось потом? Как там у Петруши Гринева и Маши Мироновой – много было детей? Как, Майя, сложились судьбы ваших героев из романа «Бог дождя»? Обрела ли счастье тетя Мотя? Я обычно отвечаю: плотный занавес падает на сцену действий одновременно с поставленной в конце романа точкой. Герои навсегда исчезают из поля зрения автора, и вместе с читателями ему тоже остается только гадать, куда они двинулись дальше. Но тут другой случай. Что с Лидой произошло потом?

Т. Б. Знаете, она смогла переписать свой сценарий, и в ее жизни случилось много перемен. Она похудела. Научилась плавать, преодолев панический страх воды. И замуж вышла. За итальянца. Удачно.

4. Быть нелюбимой – не несчастье

М. К. Переписать свой сценарий. Эта Лида – явно героическая женщина, ей удалось! О том, как переписать свой сценарий, я еще вас спрошу. А пока продолжаю тему: безответная любовь бывает просто служением, чистой и желанной для любящего жертвой, а значит, подлинной любовью без примесей. В вашей копилке есть такие истории? Или их героини к психологам не обращаются, они же почти идеальны?

Т. Б. Обращаются. Но не в связи с безответной любовью. Светлана, например, пришла потому, что панически боялась публичных выступлений, а ей предстояло выступить с защитной речью в суде.

Светлана вышла замуж на третьем курсе. Не так чтобы по большой любви, уж очень он ее добивался. После института их с мужем распределили на режимное предприятие довольно далеко от Москвы. Когда родился сын, Светлана уехала жить к родителям, а муж поступил в очную аспирантуру МГУ. Спустя год Светлана узнала, что муж изменил ей с какой-то аспиранткой. И хотя он утверждал, что любит только ее, что связь с этой девушкой случайная – от одиночества, бесприютности и тоски, – Светлана его не простила.

После развода Светлана приехала в Москву с маленьким сынишкой. Замуж она не торопилась, увлеченно работала, заслужив репутацию «отраслевого гения». Начальником ее был яркий, харизматичный, как теперь говорят, человек – всегда окруженный людьми, полный идей и прогрессивных начинаний. Начальник был разведен, и между ними завязалось что-то вроде романтических отношений, но Светлана была девушкой с принципами, и начальник предпочел ей девушку попроще. Светлана, задетая за живое, пыталась вернуть его внимание и даже – прямо как пушкинская Татьяна – объяснилась ему в любви. Но было поздно. Начальник женился. Светлана не показала виду, как ее это ранило. И с большим, чем прежде, рвением отдалась работе, втайне надеясь, что отвергнувший ее мужчина оценит ее интеллект и прочие достоинства и пожалеет о своем выборе. Но начальник не оценил.

В канун перестройки, когда стали появляться как грибы после дождя всякие кооперативы, а граждане получили, наконец, возможность проявлять коммерческую и предпринимательскую инициативу, начальник Светланы тоже инициативу проявил. И, будучи человеком с размахом, задумал закупить за рубежом очень крупную партию компьютеров. Чтобы осуществить покупку, пришлось организовать цепочку из нескольких юридических лиц. И когда предоплата за компьютеры уже была перечислена, сделку неожиданно приостановили, и компьютеры в Россию не пришли.

Деньги были государственными, и всех участников сделки арестовали, обвинив в хищении в особо крупном размере. В те времена по такой статье могли дать и «вышку».

Светлане и всем, кто знал начальника, было очевидно, что он не преступник. И Светлана развернула бурную деятельность. Она организовала сбор средств в созданный ею фонд, нашла толкового адвоката, получила статус общественного защитника, что дало ей право стать официальным участником судебного процесса наравне с адвокатом, поддерживала морально и финансово свою удачливую соперницу – жену начальника, которая в это время запила.

Следствие длилось восемь месяцев. Светлана была поглощена делом спасения начальника. Работу она забросила и потому зарплату не получала, а сбережения таяли. Сынишку пришлось отправить к маме, потому что на него сил уже не хватало.

Когда начался суд, длившийся полгода, Светлана не пропустила ни одного заседания. Ее речь общественного защитника была блистательной и почти целиком вошла в определение суда. Начальника освободили из-под стражи прямо в зале суда. Светлана была на седьмом небе от счастья. Это был ее триумф, ее победа!

Выйдя на свободу, начальник попросил Светлану помочь ему вернуть должность, которую он раньше занимал. Но это было уже слишком даже для Светланы. А спустя два года после окончания суда начальник погиб. Разбился на машине…

А Светлана? Она получила еще одно высшее образование, преподает в вузе, занимается переводами, воспитывает внуков. И вспоминает эту историю как одну из самых ярких страниц своей жизни…

М. К. Образцовая русская женщина: коня на скаку остановила, в горящую избу – наш суд – входила. Случай классический. Непонятно одно – откуда у нее столько сил?

Т. Б. Да от любви! Когда человек любит, он горы может своротить. Если употребит эту атомную энергию любви в мирных целях. Светлана не растрачивала силы, стараясь добиться во что бы то ни стало ответного чувства. Не давила в себе любовь. Не пыталась отвлечься, переключиться на другой объект. Весь жар своей любви она направила на спасение того, кого любила. Любила настоящей любовью, которая «не ищет своего» (апостол Павел), деятельной и жертвенной. Наверное, это имел в виду Евгений Евтушенко, когда писал: «…в ком дара нет любви неразделенной, в том нету дара божьего любви».

Но есть еще одна вещь, которую необходимо подчеркнуть особо. Страдание в неразделенной любви приносит страстное желание ответного чувства. Добровольный отказ от получения своей «доли» любви страдание уменьшает, а иногда и вовсе прекращает. Никто ведь не обделил, человек сам отказался.

Конечно, чтобы добровольно от чего-либо отказаться, нужно быть личностно зрелым человеком. И ощущать свою жизнь как достаточно наполненную. Ну, не будет этого – пусть и очень важного – аспекта жизни, в ней все равно есть много хорошего и интересного. Добровольный отказ – и показатель зрелости, и способ ее обретения.

М. К. Да, только в сказках и только, по-видимому, девушки из благодарности выходят замуж за своих спасителей. Освободивших их от Змея Горыныча, Кощея Бессмертного или просто от тоскливой жизни в родительском доме. Благодарность – вообще тяжелая ноша, и под силу она, кажется, одним женщинам. Шутка! Но я и в самом деле чаще встречалась с проявлением этого чувства у женщин, чем у мужчин, которым, видимо, трудно благодарить, особенно вслух.

5. Татьяна и Онегин

Т. Б. Вообще, мне думается, что у девушек, выросших в русской культуре, есть какая-то предрасположенность к любви неразделенной, безответной. И особую роль в этом, как мне кажется, сыграла пушкинская Татьяна.

Сцена из Евгения Онегина, увиденная Мариной Цветаевой в шесть лет, повлияла на всю ее жизнь. Вот как описывает это она в своей Автобиографической прозе:

«Скамейка. На скамейке – Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а она встает. Оба стоят. И говорит только он, все время, долго, а она не говорит ни слова. И тут я понимаю… что это – любовь: когда скамейка, на скамейке – она, потом приходит он и все время говорит, а она не говорит ни слова.