Текст книги "Захват. Байкеры против инопланетян"

– Ужас просто! – пожаловался он. – Чихаю как из пулемета! Да и мужики – тоже!

– Апчхи! – подтвердил от дверей кто-то.

Я обернулся.

Ирландец!

– О! Живой! – обрадовался он, увидев меня, и тут же снова чихнул. Изящным жестом достал из кармана новой брезентовой куртки обширный платок, утерся, тихонько бормоча ругательства. – Чтоб тебя!

– Жрать хочу! – вдруг заявил я. – Есть че пожрать?

– Тушенка, хлеб, огурцы с огорода.

– С огорода? А где мы? – я приподнялся с кровати.

– Да кто его знает! – пожал плечами Ирландец. – В деревне какой-то. Нашли дом почище, да и заселились! С тобой таскаться по темноте несподручно было. Лекарства у тебя в сумке нашли. Хорошо, ты чувак запасливый! И хорошо, что у нас Славка, оказывается, медбратом был на «скорой»!

Я с благодарностью посмотрел на питерца.

– Спасибо!

– Тебе спасибо! Что не помер.

Вот не думал, что меня когда-нибудь за такое благодарить будут! В последние годы почти все вокруг очень хотели, чтоб я сдох побыстрее.

– Мужики! А что там за стенка над лесом была? Ну не стенка… Пелена. Вроде купола какого электромагнитного! Кто-нибудь ее видел? Близко?

– Ни фига там не видно. Темно везде!

Кроха нарезал огурцы, открыл тушенку, но быстрее, чем он приготовил на стол, я перевернулся на другой бок и заснул. Я чувствовал себя обессилевшим.

Мне снилась Ирка. В первый раз за долгое-долгое время. Раньше она мне тоже снилась, но все больше – авария на Кутузовском: удар этого чертового «БМВ», и ее сбитый мотоцикл отлетает в сторону. А потом – как она на асфальте лежит, и голова неестественно повернута, словно сбитый прутиком одуванчик. И шлем – желтый. Под цвет мотоцикла. Не мог этот дьявол не увидеть ее! Не мог!

После таких снов мне всегда плохо было, аж невмоготу. То ли кого убить, то ли самому убиться хотелось. И я всегда потом гонял на мотоцикле, как сумасшедший.

А тут приснилось мне, как будто вернулась она ко мне живая и здоровая. Врачи сделали невозможное, вернули к жизни. А я удивляюсь, мол, как так, Ирка? Ты же умерла! А она только смеется в ответ и говорит, что я ничего не понимаю. Обнял я ее, и так мне хорошо стало, как будто не было этого времени в СИЗО, и ДТП тоже не было, и вообще все по-прежнему. Я даже запах ее духов успел ощутить. Весенние такие духи были, резкие. Ее любимые.

А потом я проснулся и долго лежал, обнимая подушку, все еще вдыхая знакомый запах… Рядом громко храпел Кроха. Ему подсвистывал Карабас. Ирландец спал тихо, точно девушка. За окном светало.

– У меня такое ощущение, что я поехал в дальняк, а теперь никак не могу домой вернуться! – так сформулировал свои ощущения за завтраком Ирландец. – Ну что? Все садимся в «Тундру» и веселой компанией снова чешем вперед?

– Вперед и с песней! – ответил Кроха, но энтузиазма в голосе не было. – Все сдохнем, как Леха, только вытаскивать будет некому.

– Что предлагаешь? – угрюмо спросил Карабас.

Выглядел он нехорошо. Бледный, как будто это у него, а не у меня приступ астмы был, и в глазах тоска. Да и не ел он почти ничего.

– Я думаю, надо делать, как Леха сказал, – Кроха вздохнул. – Съездим, посмотрим, где это мы так неудачно заночевали.

– Почему неудачно! – Карабас неестественно хохотнул. – Очень даже удачно! А то бы мы с Серегой давно бы с апостолом Петром общались!

– А мы бы ехали сейчас где-нибудь в Амурском крае, и не догадывались бы, что за катавасия тут происходит!

– Думаешь, что в Амурском крае этой катавасии нет?

Кроха отставил кружку с чаем, на мгновение задумался.

– Под тем, что я думаю, нет никаких оснований. Но рискну предположить, что накрыло нас тут на Байкале, как медным тазом. Ни мы – отсюда туда! Ни наши оттуда – сюда! И «стенка» эта в небе не зря висит! Но очень хочется верить, что не всю Землю накрыло. Знать бы, как выбраться – свалил бы сразу. Но, видать, не судьба. Зачем-то мы тут застряли. Не просто так. Вот я и хочу выяснить – зачем.

– В предопределение, что ли, веришь?

– В предопределение – нет, а вот в то, что у каждого из нас должна быть в жизни цель, и что каждый из нас родился не просто так, а для чего-то конкретного, для какого-то свершения – верю. Иначе давно бы чокнулся.

– Ну-ну, – буркнул Карабас.

– Баранки гну! – рявкнул Кроха. – Короче, едем на заброшку, а там видно будет, что дальше делать. А то, может, в другую сторону рванем.

– На Читу, что ли?

– Да хоть на Читу, хоть на БАМ. Может, где-то, по каким-то мелким тропкам можно вылезти из этой ловушки? Эх, взлететь бы да посмотреть, что там, выше этих дьявольских туч?

– Взлететь не проблема! – подал голос Ирландец. Он сидел в углу и чистил автомат. К счастью, ребята на посту ГИБДД нашли запасную обойму к нему. – Надо только самолет найти!

– Ты у нас что, летчик? – оживился Кроха.

– Ну, летчик, не летчик, но с аэродромом знаком и курсы пилотов окончил. Сорок два часа налета. Легкая авиация. Летал на «Цесне».

– А вертолет не подойдет? – съехидничал Кроха.

– Нет, вертолет не подойдет! А что, здесь есть аэродром? По-моему, ближайший аэродром, где точно есть «Цесна», в Иркутске! Есть на Белой, но там, вроде, только военные самолеты. Мне такой не потянуть. Хотя заехать можно.

– В Братске есть! – подал голос я. – Что-то такое читал, когда собирался в путешествие. – Но что-то меня туда не тянет.

– Если понадобится, мы к черту на рога уедем! – отрезал Кроха.

Через час мы снова были на дороге.

….Отворот на заброшенную часть мы нашли сразу. И как я его не заметил, когда мы на запад ехали? Не понятно. Свернули, и проехав по знакомой дорожке, оказались снова перед снесенным шлагбаумом.

Мы остановились, чтобы посовещаться. В луже, растекшейся между уцелевших столбиков шлагбаума, виднелись многочисленные следы от автомобильных колес.

После нашего посещения здесь явно шла активная жизнь!

– Да пусть я в ад попаду, если это инопланетяне тут на внедорожниках ездили! – воскликнул Карабас.

Тут Кроха глянул на него так, что бородач прикусил язык.

– Я Лехе верю, – буркнул Кроха. – Да и сам видел одного. Может, и не человек это…

– Вернее сказать, прибил одного, – почему-то шепотом сказал я.

– Давайте, оставим машину здесь, а сами туда на мотиках проедем, – тоже понизив голос, предложил Кроха.

– Айн момент! – взял под козырек Карабас.

Он отогнал внедорожник назад и спрятал его за кустами. Во всяком случае, с дороги черную «Тундру» в темном лесу заметить было трудно. Бархана было решено оставить в машине. Мы потихоньку проехали на двух мотоциклах дальше.

Я предложил было разделиться, чтобы быстрее обыскать обширную территорию заброшки, но Кроха только рыкнул в ответ.

– Ага! Сейчас!.. Держимся вместе! Для особо одаренных поясняю: вчетвером отбиться легче.

– Да и сдохнуть сразу всем не обидно! – согласился я.

Кроха показал мне кулак.

Мы проехали в ворота, и я сразу же направил мотоцикл к взорванному капониру, туда, где по моим предположениям Кроха прибил инопланетянина. Ну или какого-то мутанта, кто их там разберет!

Каково же было мое удивление, когда я увидел, что тело в серой форме по-прежнему лежит на том самом месте, куда оно упало после удара Крохи.

– Что за!..

Кроха подошел, присел на корточки над трупом и брезгливо, не снимая перчаток, потянул раструб противогаза вверх, стараясь стащить его с лица убитого. Голова неизвестного мотнулась с неприятным хлюпаньем. Из-под маски потекла синяя жижа.

Кроха ругнулся, скривившись от отвращения, ногой перевернул серого на спину, придержал его мотоботом и все-таки стянул противогаз.

На поляне повисло молчание. Оно было такое же густое, как тот черный кисель, через который мы пытались вырваться отсюда.

Лицо существа, лежавшего перед нами, только отдаленно напоминало человеческое. В воздухе медленно разливался смрад разложения.

– Фу, блин! – Ирландец первым подал голос, сплюнул. – Бывают же такие образины! Киношный «Хищник» – просто красава по сравнению с этой свиномордией!

– И не говори! – покачал головой Кроха.

Морда пришельца, уже тронутая тлением, была неправдоподобно широкой, с высоким, покатым лбом, за которым виднелось подобие волос, выпуклые, рыбьи глаза затянуты серой пленкой, центр морды был стянут в хоботок, заканчивающийся подобием пятачка, распахнутая пасть открывала мелкие зубы. Подбородка почти не было. Кожа была покрыта волдырями и пятнами. Трава вокруг тела завяла.

– Выродок какой-то! – прокомментировал Карабас. – Мутант!

– А почему они его здесь оставили? – спроси я. – Вроде бы обычное дело – труп убрать с глаз подальше, похоронить где-нибудь.

– Ну это люди своих хоронят. А это – нелюди какие-то, – ответил Кроха.

– Поехали дальше! – предложил я. – Посмотрим, что в казармах!

Мы покатили в объезд сначала по дороге, потом по аллее с тополями, приблизились к трехэтажным зданиям казарм и остановились возле той самой, в которую заходил я. Кругом было тихо. Слишком тихо. Даже птицы молчали.

– Оружие держим наготове! – скомандовал Кроха. – Алексей! Ты у нас не служивший, потому лучше дай «Калаш» сюда! В умелых руках он многого стоит! А ты и кулаком убить можешь!

Карабас усмехнулся, искоса взглянув на меня. Я разозлился. Да из-за этого Калаша мы с Ирландцем едва на тот свет не отправились!

– Попробуй, отними! – я снизу вверх посмотрел в глаза Крохе. Потом перевел взгляд на остальных. Резких движений не делал, «Калашников» мирно висел за спиной, но видимо, слава сидельца4343
  Сиделец – человек, отбывающий или отбывавший срок в тюрьме


[Закрыть] сделала свое дело: никто не шевельнулся.

– Вот и ладушки! – сказал я, снял автомат, и взяв его за ремень, протянул Крохе. – Я пошутил, держи!

Кроха заколебался. Я поставил автомат к колесу его мотоцикла и повернулся к рыжему иркутянину.

– Ппошли, глянем, что там и как!

– Ты бы полегче на поворотах, Славка дело говорит, – сделал мне внушение Ирландец, когда мы зашли в сырой, темный подъезд. Наши друзья немного отстали и не слышали нас.

– Да я все понимаю, Серый! Ну просто зачем он так: я служил, а ты, мол, не был в армии. Получается, я – никто? Я б, может, и рад! Да кто же меня с астмой туда возьмет? Да еще и судимого?

Ирландец успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Не кипятись, он же как лучше хочет. Без обид, но ты один раз на спуск нажмешь, и весь магазин в белый свет, как в копеечку, высадишь! Тут привычка нужна.

– Все, забыли!..

….Мы поднялись на второй этаж, зашли в ту самую комнату, где я увидел ящики с аптечками. Ящиков не было, как я и ожидал. Я сразу же выглянул в окно, но конечно, внизу никого не оказалось. По коридору затопали Кроха с Карабасом. Мы вышли навстречу.

– Тут ничего нет! – сказал Ирландец. – Поперли дальше!

Мы прошли через все здание и по другой лестнице поднялись на третий этаж. Я ожидал найти там что-нибудь интересное, но там ничего стоящего не оказалось. В некоторых комнатах на полу виднелись следы от ящиков или каких-то шкафов, но больше мы ничего не нашли.

Мы заглянули на чердак, сбив тяжелый замок, потом спустились по другой лестнице. Ирландец свернул было на втором этаже в коридор, но я остановил его.

– Давай посмотрим здесь!– и спустился ниже.

Двери второго подъезда оказались закрытыми, но оказалось, что под лестницей скрывается небольшая дверь в подвал.

Она была заперта. Я какое-то время смотрел, как байкеры беспомощно топчутся возле двери, потом вздохнул.

Аккуратно отодвинул друзей, из потайного кармана мотокуртки извлек набор отмычек, за который меня могли бы вздрючить в любом полицейском участке, и через пару минут замок послушно щелкнул в руках. Я отступил в сторону.

– Да ты опасный человек, Леха! – пошутил Карабас.

– Конечно, опасный, автомат мне доверять нельзя! – буркнул я, пряча отмычки. – Поубиваю всех на хрен!

– Обиделся! Чудак-человек, мы же как лучше хотим! На вот возьми «Вепря».

Я взял. Осмотрел. Здоровенная такая штука для охоты! Не для ближнего боя. Но лучше, чем ничего.

Мы гуськом стали спускаться в подвал. Глухо звучали шаги, лучи фонарей метались по темным стенам. Внизу нас ждала приоткрытая дверь гермозатвора.

Кроха с Ирландцем навалились на нее, сдвигая в сторону. Я посветил внутрь и присвистнул. Перед нами оказалось огромное пустое пространство подземного бункера. Потолок был низкий, вдаль уходили пустые деревянные стеллажи, на которых наверняка недавно размещалось что-то важное. Стеллажи были довольно свежие, некрашеное дерево еще не успело потемнеть или покрыться грибком от сырости. Было довольно жарко.

Я нащупал на стене рубильник, нажал на рычаг и – о чудо! – под потолком с легким гудением зажглись лампы дневного света еще советского, наверное, производства.

Под лампами была устроена система полива из новеньких пластиковых труб. Кое-где из распылителей на стеллажи капала вода. На бетонном полу растекались лужи.

– Третий клапан на цилиндр! – пробасил Кроха. – Что это за инкубатор?

Он буквально сорвал слова у меня с языка. Мы переглянулись, и навострив уши и держа наготове стволы, пошли вглубь бункера между стеллажей.

Бункер представлял собой несколько прямоугольных помещений, шириной метров по двадцать, а в длину, наверное, около сотни метров. Возможно, когда-то здесь были коридоры и комнаты, а потом внутренние перегородки снесли, оставив только несущие колонны. Местами вода на полу доходила до щиколоток. Ирландец, который был в берцах, отчаянно ругался шепотом и то и дело скакал через лужи, обходя их по сухому полу.

Наконец мы вышли к коридору, который шел поперек всех помещений. Повинуясь жесту Крохи, мы с Ирландцем пошли направо, Кроха с Карабасом свернули налево.

Мы прошли через крайний зал и оказались в тупике, в котором было несколько дверей. За одной из них мы обнаружили небольшую комнату: стол, шкаф и агитационные плакаты о поражении радиацией. За второй находилась система принудительной вентиляции, а за третьей мы увидели скважину и автоматическую систему подогрева воды. Система подогрева воды была установлена недавно. На боку насоса была табличка с характеристиками и название немецкой фирмы: «Wunderbare Welt» и логотип – две переплетенные буквы «W». Я на всякий случай сфотографировал все на телефон. Ирландец подсвечивал фонарем.

Закончив осмотр, мы отправились на поиски друзей. Но стоило нам свернуть обратно в коридор, как мы остановились и замерли. В центральном проходе стояла точно такая же тварь, как та, которую мы грохнули в Тулуне!

В руках-лапах она держала здоровенный металлический контейнер. Увидев нас, тварь удивленно моргнула всеми своими четырьмя глазами. С противоположного конца коридора донеслись изумленные возгласы. Это Кроха с Карабасом тоже увидели тварюгу!

Тварь на мгновение обернулась на возгласы, а потом, не теряя времени, метнулась между стеллажами к выходу!

Я бросился следом, вылетел в центральный проход, вскинул карабин, вспомнил о предохранителе, теряя секунды, осмотрел оружие, щелкнул флажком, снова вскинул «Вепрь» на уровне глаз, прицелился.

Грохнул выстрел, в плечо ударило отдачей. Тварь взвизгнула.

Я выстрелил еще раз и бросился вперед. Я не думал о том, что тварь гораздо сильнее и больше меня, я был готов стрелять или орудовать карабином, как дубиной. Тварь была уже перед гермозатвором.

– Леха, стой! – крикнул сзади Ирландец.

Кажется, кто-то из друзей бежал параллельно мне по соседнему помещению: я слышал тяжелые шаги.

– Ле-еха! – снова заорал иркутянин.

Тварь на мгновение приостановилась, обернулась ко мне, присела, словно в прощальном реверансе, и я отчетливо увидел, как с ее ладони на пол скатился очередной «шарик». Потом она перешагнула через порог и без видимых усилий затворила тяжеленную дверь гермозатвора. По проходу прокатилось гулкое эхо от удара двери о косяк.

– Назад! – заорали сзади.

Шар прокатился по проходу несколько метров и замерцал. Свет исходящий от него, был яркий, бело-голубой, и каждая последующая вспышка была ярче предыдущей. Раздался пронзительный свист.

– Леха, сюда! Сюда, Леха! – надрывался сзади Ирландец.

Я повернулся и бросился наутек. Взрыва я не слышал. Просто сзади ударило в спину, меня подняло в воздух и перевернуло. Перед глазами оказались трубки системы полива и все еще горящая лампа дневного света, а потом она погасла, и все погрузилось во тьму…

….Очнулся я от того, что меня тянули за ногу. Отчего-то было очень тесно, пахло каменной пылью и сыростью: я лежал в луже. Лицо нестерпимо горело. Первое, что я сделал, еще не до конца придя в себя, это взбрыкнул и пнул в темноту. В ответ раздались ругательства.

– Блин, ты его спасаешь, а он еще и дерется! – завопил где-то рядом Ирландец, и я, испугавшись, замер. Еще не хватало Серегу покалечить!

Я попробовал пошевелиться, но не смог. Кажется, меня прижало к полу упавшим стеллажом.

«Ситуация!..»

А на этом стеллаже наверняка лежал еще один стеллаж, а потом еще один и еще один… А сверху все это придавлено грудой камней, бетона и земли!

Карабина нигде не было.

Мелькнул луч света, на мгновение осветил доски у моего лица. Это Ирландец светил фонарем, оценивал мое положение.

– Щас приду! – крикнул он и куда-то пропал.

Ждать пришлось долго. Где-то далеко слышались его шаги, потом шум, рядом загремело: это Ирландец просовывал ко мне какую-то железяку.

– Щас я на лом налягу, а ты попробуй назад выползти! – скомандовал он. – Раз, два, три! Давай!

Легко сказать давай, у меня руки оказались зажаты вдоль тела, и отталкиваться было попросту не чем! Я извивался, как червяк, стараясь освободиться, но «черепаха», вшитая в мотокуртку, уперлась во что-то твердое, задиралась наверх и не давала мне отползти вниз. Наверное, уперлась в доску стеллажа. Мы пыхтели с Ирландцем довольно долго, пока не выбились из сил.

– Ну не могу я на лом давить и еще одновременно тебя тащить! – отдуваясь, сказал Ирландец, когда мы устроили передышку.

Я постарался сдвинуться вперед, но уперся макушкой в твердое. Фигу! Наконец, я сумел протиснуть ладонь назад, кончиками пальцев нащупал последнее звено «черепахи», потянул, стараясь сдвинуть ее вниз. Ирландец снова налег на лом, мне все же удалось сдвинуть черепаху, и я освободился из ловушки. Отполз подальше. Ирландец со стоном выпустил лом, присел на корточки рядом, потрепал по плечу.

– Ну как ты?

– Нормально! – прохрипел я.

Нащупал в кармане баллончик, потряс, вдохнул лекарство. Хорошо, что Ирландец в темноте не видел моего лица. Наверное, оно было напуганным.

– Выход завалило? – спросил я первым делом.

– Не знаю. Нас точно завалило, а что там с выходом, только твари эти знают.

– А что там наши карабасы? – спросил я.

Ирландец вздохнул.

– Не слышно их че-то. Жаль будет, если завалило. Хорошие ребята. Но пока о себе подумать надо!

Я обшарил карманы. Фонарик не работал. Я нашел немного всякой мелочи, которая обычно бывает в карманах. В боковом кармане оказалась половина шоколадки.

– Ништяк!.. Что делать будем? – спросил я Ирландца.

– Ну ты спросил! – иркутянин хохотнул. – Можем танец маленьких лебедей станцевать! Или стойку на голове сделать!

Он посветил на меня.

– Ты знаешь, что у тебя морда красная? – спросил он. – Как вареная!

– Конечно, знаю! Видишь, зеркала кругом! – ответил я.

До лица было на самом деле не дотронуться, но это ерунда по сравнению с ситуацией, в которую мы попали. Я снял шлем, встал, опираясь на стену, переждал приступ головокружения.

– Надо посмотреть, что там дальше по коридорам! Там же еще проходы есть! Должны быть запасные выходы! На случай, если главный завалит!

– Потопали.

Мы двинулись вперед по единственному уцелевшему проходу. Ирландец шел рядом и светил фонарем по стенам, чтобы не пропустить дверь или сворот.

Наконец, справа показался гермозатвор, точно такой же, как тот, через который мы вошли.

Мы с Ирландцем налегли на колесо. Ржавый механизм глухо застонал, когда колесо сдвинулось с места. По коридору разнеслось зловещее эхо. Ирландец потянул тяжелую дверь на себя, я ему помог. Сразу же в подземелье проник яркий свет. Я зажмурился и прикрыл глаза рукой.

И почти сразу же услышал возглас. Нечеловеческий возглас. Так могла бы вскрикнуть какая-нибудь экзотическая обезьяна. А еще я сразу почуял запах – пахло как будто дорогими французскими духами. Я сразу же убрал руку от лица, но все равно несколько мгновений почти ничего не видел: все застилала белая пелена.

А когда я стал хоть что-то различать, то с изумлением обнаружил, что мы стоим на пороге ослепительно-белой лаборатории. С двух сторон находились стерильно-белоснежные стеллажи, а между ними стояли и с изумлением глядели на нас три уже знакомые четырехглазые твари. На каждой тварине была белоснежная хламидка. У той особи, что была в центре, надо лбом торчал клок серой шерсти, а в один глаз был вставлен огромный, смешной монокль. Монстр был чем-то неуловимо похож на большого, забавного Хемуля в длинной юбке из детской сказки. Вот только мне почему-то не было весело…

В следующий момент монстры шагнули к нам, и мы с Ирландцем снова навалились на дверь, на этот раз чтобы закрыть ее.

– Быстрее!

– Давай!

– Крути!

Ржавое колесо скрипело, но исправно завращалось, отсекая нас от врагов. Дух мы перевели только тогда, когда штурвал гермозавтора был надежно закручен до упора. Мы снова были в подземелье, в темноте, и только слабый луч фонаря, который Ирландец выронил, освещал кусок бетонного пола. Я слышал тяжелое дыхание Ирландца.

– Что это было, Леха? – потрясенно спросил иркутянин.

– Да хрен его знает! – я остро почувствовал, что мне снова не хватает воздуха. Я несколько раз глубоко вздохнул, постарался успокоиться, стало легче. В висках все еще стучало. – Лаборатория какая-то… И даже медсестры есть! – я заржал.

Смех был исключительно нервным. Ирландец меня не поддержал, и я быстро замолк.

– Ладно, – серьезно произнес Ирландец. – Пошли, еще посмотрим.

Мы пошли дальше.

Вскоре мы уперлись в кирпичную стену. Выхода не было. Ирландец долго стоял молча перед стеной, потом повернулся, и ни слова не говоря, ушел обратно. Я сел на корточки и стал ждать. Вернулся он с ломом. Всучил мне фонарик, чтобы я светил, и так же молча стал добить стену.

Потом его сменил я.

За первым слоем кирпича оказался второй. Мы не знали, что там, за стеной. Там могла оказаться еще одна непонятная лаборатория, еще один склад, а быть может, там вообще ничего не было…

Первым сдался Ирландец. Он заявил, что надо отдохнуть и опустился на каменный пол. Я сел рядом. Иркутянин закурил.

– Леха, можно вопрос?

– Валяй!

– У тебя же астма, вон, вчера чуть душу Богу не отдал! А сейчас ломом машешь как заведенный! Да и мускулистый, я же видел. Без спорта таких мышц не накачаешь! Чем-то занимался?

– Занимался.

– Нельзя же!

– А я через силу. С детства. Бегал, закаливался. А потом у нас во дворе мужик один был, он в подвале качалку устроил. Аликом его звали. Альбертом. Наркоманов с подвала выгнал и мальчишек тренировал. У него своих было трое, ну и дворовые там же занимались. Он и единоборствами занимался, нам кое-какие приемы показывал. Меня же в секции не брали, так я к нему ходил.

– А астма?

–А что астма? Как начнешь задыхаться, сразу лекарством подышишь – и дальше можно качаться. Я же не всегда задыхаюсь. Временами. А потом у меня все друзья в армию ушли. Ну а меня с самого начала негодным признали, еще до института. Правильно признали, кросс на сорок километров с полной выкладкой я вряд ли пробегу.

– И как же тебя угораздило мужика того грохнуть?

– А ты не читал дело? – удивился я.

– Нет. Я только статью знаю да помню, что шумихи вокруг тебя много было.

Я помолчал.

В темноте вспыхивала и гасла сигарета Ирландца. Запах табака был удушающим. Никогда я не понимал, почему люди добровольно вдыхают эту дрянь.

– Ты можешь не курить?

– Извини, – Ирландец сразу же погасил сигарету, но тяжелый смрад табака никуда не делся, по-прежнему висел в воздухе.

– Он убил мою жену, – сказал я после долгого молчания. – Сбил на перекрестке. Мы с ней вдвоем на мотоциклах ехали. Я впереди, она чуть сзади. А он гнал на красный. Остановился, вышел из машины, посмотрел на нее, как она лежит, уже мертвая, а потом сплюнул на асфальт и повернулся, чтобы уйти. Не знаю, может, в машину хотел сесть. Если бы он стал звонить в «скорую» или там еще что-то сделал, там помощь оказывать начал или в истерике биться, чтобы сразу стало ясно, что он не специально, то может, ничего бы и не было. А тут этот плевок! Я догнал и врезал ему. Сзади. На перчатке была кевларовая накладка, знаешь, такая здоровая, черная! Кто же знал, что мозги у этого гада окажутся такими жидкими! Он помер, не сразу, правда, по дороге в больницу, а меня задержали. Иру без меня хоронили. Ей было двадцать всего.

Ирландец присвистнул.

Помолчали. А что тут скажешь?

– Не жалеешь? – спросил Ирландец.

– Нет, – ответил я. – Я бы и двадцать лет отсидел, если б дали!

Я встал, взял лом, и стал долбить стену дальше.

Через десять минут мы услышали, что с другой стороны стены тоже долбят. Удары были сильными и ровными. Через десять минут в стене появилась первая дыра. Еще полчаса ушло на то, чтобы расширить проход. Я полез первым. Сильные руки карабасов втянули меня внутрь, следом в дыру пролез Ирландец. Меня хлопали по спине, сунули в руки флягу с коньяком.

– Пацаны! Живые! Главное, живые!

Оказывается, Кроха с Карабасом сделали что-то вроде тарана из старой чугунной трубы. Ей-то они и продолбили проклятую стену!

– Все отлично! Но я спрошу о главном: с вашей стороны есть выход? – воскликнул я

– Есть! – ответил Кроха. – То есть нет, но откопаемся!

– Не понял.

– Да чего непонятного-то? – удивился Карабас. – Выход есть, засыпан только сверху хламом. Часа два понадобиться, чтобы разгрести. Теперь понял?

….Нам понадобилось восемь часов.

Наружу мы выбрались уже поздней ночью за зданием старой, одноэтажной, почти совсем разрушенной казармы. Было темно, хоть глаз выколи, и под ногами хрустели сухие ветки тополей.

– Тихо вы! – то и дело шипел на нас Ирландец.

– Двигаем до моциков! – скомандовал Кроха.

– Вы топаете, как стадо слонов! – рассердился Ирландец. – Давайте так: чешите до машины, а мы с Лехой мотики заберем. А то, ежели че, вчетвером на мотоциклах не уйти! А вы подождете. Если заваруха начнется, прикроете!

– Лады! – кивнул Кроха. В темноте было слышно, как звякнули ключи от мотоцикла. – Держи! Но если что с «Абрикосом» случится, я тебе голову оторву!

– Не боись! – усмехнулся Ирландец, дотронулся до моего плеча. – Давай за мной!

….Мы вместе вышли на дорогу, потом разделились: «карабасы» рысью понеслись по ней дальше – к машине, а мы свернули в кусты и пошли к трехэтажкам. Как Ирландец ориентировался в темноте, не понятно, но вывел он меня точно на нужный дом, только с другой стороны. Здесь Ирландец остановился, шепнул мне:

– Давай ползком!

И змеей скользнул в мокрую траву. Я последовал за ним, не понимая, зачем это нужно. Но вскоре рядом услышал шаги. Человеческие шаги. Я посмотрел туда, откуда они доносились, и на фоне более светлого неба очень близко увидел силуэт здоровяка в каске и с оружием наперевес.

Значит, что? Значит, служат им какие-то люди! Не люди – людишки. Пусть и двухметровые! Выгоды ищут. Это и плохо, и хорошо. Плохо, потому что знают, как мы мыслим, как рассуждаем. А хорошо, потому что нам с ними драться легче!

Я носом уткнулся в мокрую траву. От ее прохлады лицу стало легче.

Здоровяк начал поворачиваться к нам, но вдруг схватился за горло и беззвучно осел на землю. Это Ирландец с точностью ниндзи метнул ему в горло нож!

Мы поползли вокруг казармы. Теперь стало ясно, что вторая половина здания обрушилась от взрыва. Но мотоциклы были целы! Я увидел впереди возле подъезда поблескивание металла и обрадовался. Еще несколько минут – и до свиданья, заброшка!

В разбитых окнах соседней трехэтажки замелькали лучи фонарей. Если там у кого-нибудь есть ПНВ4444
  Прибор ночного видения


[Закрыть], то один взгляд в нашу сторону – и прощай жизнь!

В последний рывок мы вложили все оставшиеся силы!

Мой «Сузуки» сорвался с места первым, Ирландец замешкался: все-таки мотоцикл был незнакомый. Я вылетел на аллею, добавил газу и вдруг увидел, что аллея впереди перекопана! Что за на фиг? Этого не было днем!

Тормозить было поздно, я переключил скорость на четвертую и разогнался. Кучи земли возле траншеи послужили трамплином, и я без труда перемахнул через канаву. Главное – не упасть при приземлении!

Я приподнялся на подножках, спружинил ногами, когда мотоцикл коснулся земли. Заднее колесо сразу же пошло в занос – виновата была велосипедная сумка, свесившаяся на одну сторону. Я что есть силы вцепился в руль, и мотоцикл, казалось, сам собой выровнялся.

Слава Богу!

Притормозил, поджидая Ирландца. Все-таки КТМ был гораздо тяжелее «японца»! И не зря: тяжелый мотоцикл занесло еще на бруствере и прыгнуть правильно шансов у Ирландца не было. Он упал. Я лихорадочно выставил подножку мотоцикла, метнулся к другу, вдвоем мы подняли оранжевого монстра.

Впереди послышался шум машины. На миг мне почудилось, что это Кроха и Карабас спешат к нам на помощь, но это было не так. Они, наверное, до машины и дойти-то не успели!

Сзади ударили очередью из автомата. Я, пригнувшись, метнулся к «Сузуки», прыгнул в седло, нажал на стартер, ударом убрал подножку, открутил ручку газа. Мотоцикл скакнул вперед в тот самый момент, когда прямо перед нами на дорогу откуда-то сбоку выехала машина. Нас ослепило мощными фарами.

– Расходимся! – заорал я, съехал с дороги, повернул налево между тополями и погнал прямо по бурьяну параллельно аллее.

Ирландец рванул с дороги в другую сторону.

Над головой свистнули пули.

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась и стала разворачиваться.

Фара моего мотоцикла осветила ряд разросшихся, густых кустов впереди.

– Чтоб тебя!

Объезжая кусты, я с юзом свернул между тополями, вылетел обратно на аллею, объехал препятствие и почти сразу же юркнул обратно под защиту деревьев. Вслед ударила очередь, заставив еще больше пригнуться к рулю. Впереди показалась насыпь – здесь дорога поворачивала налево. Я сбросил скорость, аккуратно заехал на насыпь по скользкой траве и сразу же дал по тормозам. Справа наперерез мне промчался КТМ. Это Ирландец, ехавший справа от дороги, решил во что бы то ни стало обогнать автомобиль преследователей!

Хорошо, хоть не столкнулись!

Я одним движением повернул «Сузуки» налево и помчался следом за Ирландцем, виляя по дороге, как заяц. Вездеход, идущий следом, то и дело подбрасывало на ухабах, и прицелиться как следует они не могли. Пули то и дело свистели рядом.

С заброшки мы с Ирландцем вылетели почти одновременно.

Не доезжая до шлагбаума, Ирландец стал сигналить, как сумасшедший, предупреждая о нашем приближении. Как будто нас и так не было видно за версту! Ночью с фарами да при таком сопровождении!

Мы пролетели мимо столбиков шлагбаума, в свете фар мелькнули белые полоски. Ветка сосны хлестанула меня по лицу. Машина преследователей настигала нас, и я не понимал, чем сейчас могут помочь Карабас и Кроха.