Текст книги "Пограничник. Книга первая. Кругом была тьма"

И не дернешься теперь! Потому что система безопасности БНБ решила, что лучше всего его направить именно сюда. С БНБ не поспоришь, а то тебя самого… Превентивно…. Направят, куда надо. Чтоб другим неповадно было!

Теперь он знал, что финансовую мощь нового Евразийского Союза производили рабы. Обычные рабы. Конви. Те, кто не хотел быть в системе и отказывался от обязательных для каждого, кто проживал на территории Евразийсикх штатов, курсов по совершенствованию личности.

Что-то там их не устраивало, в этом совершенствовании!

Впрочем, и самому Ивану это не особо нравилось. Никогда и ничего он не чувствовал ни под строгим оком государственных пасторов, ни при «погружениях» в «нирвану» – он просто засыпал и просыпался, когда занятия подходили к концу. Ничего не чувствовал он при «подключении» его «чакр» к Великому Космосу – это наводило на него тоску.

Налысо бритые сухонькие пасторы, одетые в яркие сутаны, разглагольствовали о потоках энергии, о Космосе, дающем каждому жизнь, о «подключениях» и «отключениях» к чудесным энергетическим потокам, но Ивану все это казалось полной чушью, призванной на законных основаниях выманивать деньги. А деньги были кровью, текущей по финансовым жилам империи. На них строилось все!

Но тут Иван был согласен с отцом: раз закон один для всех, значит, закон надо выполнять. А что у тебя в душе на самом деле – дело твое и только твое. И никакими тестами это оттуда не выудишь. Главное, чтобы к личной биографии вопросов ни у кого не возникало. А к его биографии не придерешься!

Резкий звук вернул поднимающегося по лестнице Ивана к реальности.

Откуда-то снизу, быть может, с того этажа, на котором он недавно был, донесся тонкий, нечеловеческий, жалобный голос. Иван прислушался, замерев на месте. Он думал, что звук прекратится, но вместо этого тот начал нарастать, явно приближаясь.

– Что за беда?..

Иван вдруг понял, что слышит не только нарастающее стенание какого-то животного, но и звуки чьих-то мощных, быстрых лап!

Стон быстро приближался, и было в нем такое неподдельное горе, что у Ивана вдруг перехватило дыхание, и во рту появился кислый привкус.

Ноги сами собой понесли его наверх через две, а то и через три ступеньки, но прежде, чем он успел достичь следующего этажа, Иван понял, что убежать не успеет, – так стремительно приближался этот некто, у кого были такие легкие ноги и такая нечеловеческая тоска в голосе!

Но не стук когтей и не частое дыхание неведомого зверя заставило Ивана бежать еще быстрее, а голос. Голос действовал на нервы на животном уровне. Голова Ивана еще ничего не успела сообразить, а ноги уже несли и несли по лестнице вверх, в тщетной надежде укрыться хоть где-нибудь от настигающего воя.

Двери на этажах были закрыты, и по сути, бежать было некуда.

Почему-то не удавалось и сосредоточиться.

Не то, чтобы ему вдруг стало нехорошо, нехорошо ему было с того самого момента, когда Ирвин сказал: «Ну, все! Приехали!», но он же не пенсионерка-сердечница, чтобы от волнения падать в обморок, и не в таких переделках бывали, а тут реально оценить ситуацию он вдруг не смог!

И когда этот странный стон уже почти настиг его, заставляя кровь в жилах застыть, и оставляя в голове только звенящую пустоту без единой мысли, Иван, словно ребенок, бросился у в угол, вжался в него, выставив перед собой огнетушитель, словно щит, и уткнулся в рукав кителя, не в силах сдержать вскрик: он ожидал чего угодно: жадных острых зубов, длинных, сильных когтей, боли, ужаса, предсмертных судорог!

Но в следующий момент не было ничего. Вой вихрем пронесся мимо, мимо пронеслись и чьи-то легкие лапы, и все это стало удаляться вверх по лестнице, стремительно уходя прочь от Ивана.

Краем Глаза Логинов постарался глянуть на лестницу, но в темноте не увидел ничего. То есть совсем ничего, словно это таинственное нечто, только что вогнавшее его в унизительную дрожь, было только плодом его воображения. Или привидением. Или баньши – таинственным злым духом, свидание с которым предвещало скорую смерть.

– Этого мне еще не хватало… – прошептал Иван, осознавая всю глубину своей неожиданной трусости. От осознания того, что страху на него нагнало нечто такое, чего еще никто не видел, легче не становилось.

– Ну, ты, Логинов даешь! – сказал он вслух, желая хоть как-то подбодрить себя, но бодрость не возвращалась.

Он посмотрел на руки – пальцы чуть подрагивали. Он ясно понимал, что поведение его было обусловлено не обычным страхом, а, может быть, воздействием ультразвука или еще какими-то аномальными вещами. Например, электромагнитным полем. Но легче от этого не стало. Зато вдруг стало стыдно – перед самим собой.

Иван посидел в углу, сжимая и разжимая кулаки, потом встал на ноги, снова поднял и сунул подмышку огнетушитель и еще более осторожно и осмотрительно стал подниматься вверх. Сначала он ждал, что непонятное повториться снова, но на лестнице было тихо. Неизвестно было, куда убежало это невидимое и странное существо, если оно вообще было, но оно явно куда-то убралось с дороги Ивана.

На будущее Иван решил считать, что ему все привиделось.

«Вот если такое повториться еще раз, значит, точно – что-то есть, – решил он, приближаясь к двери, ведущей на последний этаж, – а до тех пор будем считать, что…»

Закончить мысль ему не удалось.

Дверь резко распахнулась, и Ивана спасла только быстрота реакции. Он отшатнулся назад. Хорошо, что после армии не бросил тренировки!

На площадку, хрипя и задыхаясь, вывалился рослый человек, на спине которого был огромный рюкзак. Рюкзак шевелился. Именно так показалось Ивану в первый момент, но он понял, что ошибается: на спине у человека, вцепившись зубами ему в голову, сидела какая-то тварь.

Человек взмахнул руками, и упал бы вниз через перила, но Иван одной рукой успел остановить его, а второй, моментально выхватив из кобуры пистолет, приставил к уху твари и выстрелил. Звякнул огнетушитель, упавший на бетонный пол лестничной клетки.

В следующую секунду сбоку на Логинова налетело что-то горячее, меховое. Оно больно ударило чем-то в плечо и сбило с ног.

Фонарик погас. Снова загремел отлетевший в сторону огнетушитель.

В обнимку с кем-то неведомым Иван покатился по ступеням вниз. На площадке, куда они упали, он, к сожалению, не оказался наверху, но и снизу тоже не был! Логинов несколько раз с силой двинул в лохматого противника пистолетом. Враг отшатнулся, Иван добавил локтем, выхватил скальпель и воткнул его куда-то в темноту.

Хватка ослабла.

Иван отбросил животное прочь, вскочил на ноги, вглядываясь во тьму, готовый к новой схватке.

Но на него никто не нападал.

Иван осторожно постучал по фонарику на каске, подвигал туда-сюда скручивающийся ободок. Оказалось, отошел контакт.

В свете снова вспыхнувшего фонарика Иван увидел, что выбежавший ему навстречу человек по-прежнему стоял на верхней площадке, опираясь на перила. Наверное, он не падал только поэтому. Лицо и лысый череп были залиты кровью. Тварь, которая так и не отпустила его, была мертва.

– Дверь! Дверь! – прохрипел человек.

За дверью мелькнуло светлое, и Иван, в несколько прыжков оказавшись на этаже, успел захлопнуть дверь, изо всей силы ударив ею неизвестного противника. Щелкнул замок. В дверь ударило, Иван услышал близкое рычание.

Противник оказался за запертой дверью, но и Иван, в свою очередь, остался на лестнице!

А между тем, идти ему было надо именно туда, вперед! Теперь путь был отрезан.

Неожиданно тварь на спине у человека зашевелилась, и Иван, еще не отойдя от адреналина, едва не заехал по ней пистолетом, но вдруг понял, что это шевелится не мертвая бестия, а человек. Он покачнулся и опустился на колени.

– Стой, не дергайся! – привычно скомандовал Иван, думая, что перед ним штатский, но человек поднял голову, и Иван, несмотря на кровь, узнал своего начальника.

Перед ним был полковник в отставке Александр Мигай собственной персоной.

Полковник покачнулся, и всей тяжестью своего крупного, хорошо кормленого тела рухнул к ногам Ивана. Мертвая тварь упала на каменный пол рядом, как будто испустив, наконец, свой последний вздох.

…Новые животные, которых Иван рассматривал с любопытством юного биолога, были размером пуму. У них были мощные челюсти на длинных собачьих мордах, гривы из множества тонких костяных пластинок, которые хорошо защищали горло, и мощные, толстые лапы. Тело было покрыто плотным, пятнистым мехом. Эдакая помесь кошки с гиеной. Шеликуды – так назвал их полковник.

Ивану повезло, что скальпель вошел точно между пластинками твари и попал в артерию, иначе бы ему не сдобровать!

Переступая тяжелыми армейскими ботинками через черные лужи натекшей крови, Иван подошел к полковнику, который сидел с перевязанной головой этажом ниже.

Сел рядом, вздохнул.

– Ну как, герр менеджер? Плохи наши дела?

Полковник разлепил опухшие веки, глянул на Ивана из-под бинтов. Наверное, в другой ситуации от Ивана осталась бы кучка пепла, но сейчас ему было как-то не до этого.

– Закурить есть? – хрипло спросил полковник.

– Не курю, – чуточку даже наставительно сказал Иван, – и вам не советую! Во-первых, здоровью вредит, во-вторых, демаскирует! Или, если следовать логике, сначала демаскирует, а уж потом… – он подумал и махнул рукой, давая понять, что отдаленный вред здоровью в этой ситуации не самое важное.

– Дела наши плохи! – с неожиданной убежденностью сказал полковник. – Хуже некуда! Но давай уберемся, пока снизу местный зоопарк сюда не пожаловал. Там этажом ниже проход сквозной… Ключи есть!

Только заперев за собой дверь, Иван вздохнул с некоторым облегчением.

Посветил вокруг фонариком: они оказались в помещении с высоким потолком, звуки здесь раздавались громко, словно в амфитеатре.

Прямо перед ними начинался ряд офисных перегородок, за которыми были оборудованы места для клерков.

– Здесь не должно быть никого, – сказал Мигай. – Хотя… Я теперь ни в чем не уверен. На вот держи!

Иван бережно принял из рук полковника обойму, зарядил пистолет, передернул затвор, и осторожно пошел вперед. Он обшарил первую кабинку, вторую…

В третьей на столе стояла бутылка с минеральной водой и пакет с завтраком. Иван сгреб в сторону какие-то папки, футляр с очками и бесполезную канцелярию. Катанул в сторону полковника кресло.

– Герр менеджер!

– Я т-те щас дам герра! – сказал полковник, тяжело втискиваясь в кресло. – Тресну вот пистолем этим южноафриканским по харе! Надо же страны – нет, а пистоли еще остались! – удивился он, глядя на пистолет в своей руке.

– Сколько тут еще этих тварей? – спросил Иван.

Половник задумался на мгновение. Потом уверенно заявил:

– Много!

– М-да… – покачал головой Иван. – А кто-нибудь еще живой остался?

– Никого! – и снова Ивана поразила странная убежденность, прозвучавшая в словах полковника. – Ни души. Ты-то как выжил?

Иван пожал печами. Если бы он знал, как!

Они находились в самом низу, в тоннеле, где конви долбили очередные комнаты для офисов «Нового Авалона» отбойными молотками. Они крошили породу, складывали ее в вагонетки, а вагонетки укатывал куда-то в тоннель обычный рабочий на мотодрезине. Наверное, за минуту до того, как это произошло, каменный пол под ногами вдруг заходил ходуном, стало слышно, как где-то в тоннелях посыпалась порода.

– Эй, нас тут не завалит? – Дэн испуганно посмотрел вверх.

Конви прекратили работу, испуганно переговариваясь.

Потом они бросили инструменты, враз опустились на колени, производя в воздухе какие-то жесты, начали по-своему медитировать, шепча незнакомые Ивану мантры. Впрочем, мантры он вообще с трудом запоминал.

– Аминь!.. – вдруг сказал кто-то сильным, страшным басом над ухом Ивана.

И звук этот словно бы никуда не делся. Он остался под сводами тоннеля, вибрируя едва уловимой нотой. Ивану вдруг показалось, что он разбудил нечто в самой породе, в ее толще, словно сам камень и сама земля вдруг откликнулись на это слово.

Иван даже удивился, потому что сначала решил, что это сказал кто-то из конви. Но звук неожиданно стал нарастать, превращаясь из низкой басовой ноты в величавый рокот. И Иван вдруг физически ощутил этот рев. Звук не бил по ушам, он просто вошел в тело Ивана, и каждая клетка этого тела, тренированного, физически сильного, красивого и выносливого, способного противостоять, казалось бы, чему угодно и кому угодно, вдруг вошла в резонанс с этим торжествующим подземным орга́ном.

Словно земля вдруг запела!

Вот тут-то Ирвин и сказал: «Ну, все, приехали!» – и голос у него был какой-то тихий, как бы пришибленный.

А дальше – ничего… Пустота.

Хуже было, когда очнулся. Кругом была абсолютная тьма. Неизвестно, сколько времени Иван просидел на камнях, приходя в себя, уверенный, что их завалило, и что от любого движения его может завалить окончательно, а потом начал потихоньку шарить вокруг себя руками. Нашел чей-то фонарик, наверное, Ирвина – тот всегда игрался, подкидывая его на широкой ладони.

Включил. Оказалось, все на месте – и тоннель, и стены, и рельсы с вагонетками. Вот только людей не было. Инструменты, отброшенные в сторону, – были, каски – тоже. Были даже чьи-то очки, на которые Иван наступил в темноте. Иванов пистолет был на месте – на поясе в кобуре, а вот оружия Ирвина и Дэна не было. Поэтому единственное, что могло придти в голову – это то, что они ушли.

Или их утащили эти странные конви!

Лифт не работал, и Ивану пришлось подниматься по довольно хлипкой металлической лестнице все десять этажей. Особого желания лезть в шахту лифта у него не было, но еще меньше охоты было блуждать по неизвестным лабиринтам тоннелей. Говорили, что тут целый город, и что где-то местами тоннели выходят ближе к поверхности – в метро. Но проверять этот слух Иван не хотел. Налазился по тоннелям в свое время. Хватит с него!

…В пакете оказалось три бутерброда. Иван понюхал их, но запаха не было. То есть совсем не было, словно перед ним были не истекающие жиром мясные колечки на хлебе, а муляж. Впрочем, мяса-то в них, наверное, не было вовсе, но пахнуть мясом и чесноком они были просто обязаны!

Но не пахли.

Но и тухлятиной не воняло, пропасть бутерброды не успели, и Иван, не раздумывая, чуть ли не целиком отправил в рот один из них и быстро заработал челюстями, оборачиваясь к полковнику и протягивая второй.

Но полковник отказался, зато изрядно опустошил бутылку с водой.

Бутерброды оказались безвкусными, но Иван все равно прикончил два, надеясь, что это поможет восстановить силы. В последний раз он ел уже больше суток назад. Утром есть обычно не хотелось, и он с трудом вливал в себя крепкий чафе – эту синтетическую бурду с кофеином, – просто, чтобы проснуться.

– Можно попробовать включить запасной генератор, – сказал полковник. – Тогда мы хотя бы сможем видеть этих тварей. Загнать их обратно, наверное, не получиться, но мы сможем найти безопасное место.

– А что наверху? – спросил Иван, перехватив у полковника бутылку, с которой тот неохотно расстался.

– Наверху все. Амба наверху! – снова жестко заявил полковник.

Иван решил больше не расспрашивать, в конце-концов, придет время, и он сам все увидит. Для себя он решил, что, скорее всего, здания «Авалон-Компани» больше нет, скорее всего, от ядерного удара по столице, вот полковник и не хочет подниматься наверх – радиация.

Об отце думать не хотелось. Укрепленный подвал в доме был, но ведь предупреждения не было. Значит…. Значит, ничего хорошего его дома не ждало!

– А еще кто-нибудь здесь, внизу, есть? – спросил Иван, хотя и предвидел ответ.

– Ни души… – повторил полковник. – Иначе бы кто-нибудь уже давно включил свет.

Об этом Иван успел подумать сам.

– Итак, слушай команду, сержант. Надо подняться до блока D-8. Это двадцать два… нет, двадцать четыре этажа наверх. Подняться можно несколькими способами – по лестнице, по лифтовой шахте, по запасной лестнице, – полковник достал персональный лаймер, попытался его включить, но махнул рукой, – не работает! – и бросил на стол.

– Лестница и лифт впереди, на той стороне блока, запасная лестница, которая идет через все блоки вон там, направо. Есть еще шахта вентиляции… Она проходит справа, возле служебных помещений, но попасть в нее можно только с каждого второго этажа. Чтоб их… скупердяев. Все бы им экономить! Так… – полковник еще раз с недоумением посмотрел на лаймер. – В блоке D четыре лестницы рядом со служебными помещениями. Нам надо попасть на лестницу с литерой С, поднимемся на два этажа вверх, слева будет дверь, а там прямо. Там везде указатели. Если не сможем включить генератор, будем отсюда уходить. Куда, я скажу. Ясно?

– Так точно, ясно. Один вопрос: где можно раздобыть оружие? А то мне не нравятся эти пукалки. Тут такие твари шастают, – Ивана передернуло от воспоминания о «мышке».

Он в двух словах рассказал полковнику о своей встрече с мутантом.

– Это сабардык, – сказал полковник, кивнув.– Крайне живучие твари. Целься в горло, тогда есть шанс убить эту гадину. Они тупые, но очень прожорливые и очень сильные. По идее – им через эти перегородки пройти – раз плюнуть. Просто они еще не догадались об этом.

Распространятся по поводу того, откуда они здесь, в здании «Авалона», полковник не стал. А Иван, которому пока не приходилось выбирать, куда идти, промолчал.

Он, конечно, точно помнил, как выйти на поверхность, но в остальном почти не ориентировался в здании. Да у него и рабочих дней-то было всего… – Иван прикинул в уме, – шесть! Этот седьмой. И все шесть дней он караулил работающих внизу конви.

Полковник шел наверх, и это вполне устраивало Ивана.

а поверхности, если «Нового Авалона» больше нет, он вправе поступать по своему усмотрению. Если город стерт с лица земли, надо выбираться из него и искать пункты приема беженцев. Там определят, куда ему дальше – не исключено, что он снова вернется в армию. Кто может знать наперед, что будет?

Из рядов офисных перегородок до них вдруг донесся звук, словно кто-то шел-шел, споткнулся о стеклянную бутылку, и она отлетела в сторону. Стеклянные бутылки давно не выпускали, считая, что это слишком дорого, но Иван помнил этот звук еще с детства. Впрочем, стеклянная тара все еще была в ходу у богатых.

В этот же миг и полковник, и Иван направили фонари вперед. Посреди прохода на пластиковом покрытии пола все медленнее и медленнее вращалась, уже замирая, зеленая, стеклянная бутылка. Откуда она тут могла появиться, Иван даже представить себе не мог. Наверное, кто-то из руководства был здесь, когда все случилось.

– В соседний проход, быстро! – скомандовал Мигай. – И ходу, ходу!

Но дать ходу не получилось.

Сначала Иван, привычно подчинившись командирскому голосу, перемахнул через перегородку. Мигай, подсвечивая себе фонариком, обошел столы вокруг. Они оказались возле капитальной стены, в которой через равные промежутки виднелись двери. Некоторые из них были открыты.

Сейчас Иван явственно различил, как все темное пространство перед ними пришло в движение. Было слышно какое-то легкое потрескивание, шелест, словно вдруг целый класс школьников одновременно начал шуршать конфетными фантиками.

Иван не выдержал.

– Зажигалку! – прошептал он полковнику.

Полковник сунул ему зажигалку. Обрывая шнур и выдирая штатив из гнезда, Иван схватил с ближайшего стола лампу, нащупал какую-то легкую, явно женскую, синтетику, висевшую на плечиках стула, быстро обмотал ей абажур лампы и щелкнул зажигалкой. Потом бросил вспыхнувший неожиданно ярким пламенем импровизированный снаряд в проход между столами.

Десятки блестящих, черных тел метнулись, скрываясь от света, в тень столов и перегородок. Они сливались с тьмой – такие аспидно-черные, невидимые. И только синие отблески синтетического пламени на панцирях выдавали их присутствие.

Половник выругался сквозь зубы.

– Что это еще за твари? Такого тут точно не было.

Иван тщетно оглядывался, ища выход из ситуации. Шелест и потрескивание теперь доносились и от двери, через которую они вошли. Их окружали.

Полковник, почти не целясь, выстрелил в скопление черных тел, которое еще угадывалось в свете затухающего факела. Пуля, неожиданно, срикошетив, с визгом ушла вверх и впилась в навесной потолок.

– Святые патриархи! – с благоговейном трепетом сказал полковник, и выстрелил еще два раза с тем же результатом.

– Не берет их, мать твою! – вдруг завопил он Ивану. – Давай вон туда, в двери! Сожрут на хрен!

И они побежали к дверям.

Одна из тварей оказалась на пути Ивана. Она подняла навстречу ему клешни и зашипела.

Все что Логинов успел рассмотреть – это ряд больших фасеточных глаз и зубы. Зубы снова были большими, словно все, что сегодня встречалось на пути Ивана, было нацелено – на уничтожение оставшихся в живых людей.

Тварь была небольшой, и Иван сходу пнул ее армейским ботинком, надеясь откинуть в сторону. Но тварь оказалась тяжелой, – обычное животное такого размера не могло столько весить! Даже с панцирем. Даже с пуленепробиваемой броней!

Иван запнулся, едва не упал, услышал щелканье клешней. Существо схватило его за ногу, и Иван понял, что конечность попала в железные тиски.

Понимая, что медлить нельзя, он в упор выстрелил несколько раз по глазам твари. Одна из пуль все-таки срикошетила, но и тварь в ответ дернулась, завизжала совершенно человеческим, девчоночьим визгом, вызвав в Иване оторопь, и отпустила ногу!

Иван, хромая, подбежал к полковнику, который стоял в дверном проеме и целился в темноту из пистолета.

– Сюда! – крикнул Мигай.

Мешая друг другу, они ввалились в какое-то помещение, Полковник захлопнул дверь, барабанный бой по которой ясно дал понять, что еще чуть-чуть, и им пришлось бы плохо. Комнатка оказалась крохотной. Полковник посветил вокруг фонариком и вдруг захохотал:

– Ну бля! Всю жизнь мечтал с мужиком в сортире оказаться!

Иван глянул на безупречно белый унитаз, отдраенный каким-нибудь рабом-конви, на раковину, на крышку мусоросборинка, и, несмотря на боль, тоже засмеялся. Они хохотали и хохотали… А потом вдруг разом замолчали. Прислушались.

– Слышишь? – спросил полковник.

Иван ничего не слышал, но на всякий случай кивнул.

– Ушли. Сволочи! Видать, на движение реагируют или на тепло. Нет раздражителя – нечего и ждать. Хотя, кто знает на что они реагируют… Что будем делать, сержант?

Иван пожал плечами. Наклонился, пощупал ногу, гача военных брюк быстро потемнела от крови, в ботинок стекало горячее…

– Ждать, пока я остыну, и они на меня перестанут реагировать, точно не буду, – сюморил он. – Может, перебежками? Там, вроде бы, еще есть комнаты.

– Сильно? – спросил полковник, кивая на ногу.

– Да вроде нет… – пожал плечами Иван. – И не болит почти. Сосуд, наверное, задело…

Полковник посторонился.

Ивану пришлось сесть на стульчак, расстегнуть клипоны ботинка, задрать штанину. Рана была неглубокой, но обильно кровоточила… Иван нерешительно потыкал пальцем вокруг.

– Не больно совсем. Даже странно.

Он передвинул сумку вперед, расстегнул ее, вытащил из кармана флягу со спиртом, быстро обработал рану, забинтовал, на всякий случай вколол в бедро укол антибиотика.

Полковник терпеливо стоял над ним, уперевшись мощным ботинком в противоположную стену.

– Да, брат, попали мы с тобой, – наблюдая за Иваном, говорил Мигай, – И главное, че делать – непонятно.

– Так что там, наверху? – спросил Иван, опуская гачу и застегивая клипоны.

– Ничего, – сказал полковник. – Нет там ничего! Читал когда-нибудь вот это: «Пятый ангел вострубил, и я увидел звезду, упавшую с неба на землю, и дан был ей ключ от бездны. И она отворила бездну, и вышел дым, и солнце помрачилось от дыма. И вышла из дыма саранча, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала никакого вреда траве и дереву, а только людям, которые не имеют печати Божьей на челах своих. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них», – полковник цитировал эти слова, прикрыв глаза.

– Что это? – спросил Иван.

– Книга такая…. Была раньше. Читал?

– Нет.

– Умный мальчик. За чтение запрещенной литературы – сразу в конви. С конфискацией и с десятилетней отработкой на рудниках Урала. И без восстановления прав. Но, видишь ли… книги существуют независимо от решения правительства. Или решения БНБ, или, – полковник перешел на шепот и наклонился к Ивану, – независимо от Патриархов и Самого…

– Самого? – тупо повторил Иван. – Ага! А вы-то откуда читали?

– А мне положено знать такие вещи, – полковник выпрямился. – Врага надо знать в лицо. Если, конечно, он враг, – последние слова полковник снова прошептал.

Иван посмотрел на него с удивлением.

Заговаривается старик, решил он. Мигаю, наверное, уже под полтинник, а с такой нагрузкой, как у нынешних военных, на пенсию надо выходить в тридцать пять – в сорок, но приходится еще служить и служить….

Впрочем, это не о нем. Полковник Мигай явно работал потому, что ему это нравилось. Да и о годах говорить не приходилось: «Золото нации» пользовалось особыми технологиями продления молодости, и полковнику могло быть и 60, и 70, и даже 90… Кто их сейчас разберет? В паспорт к такому не заглянешь…

– А печать? – спросил Иван, что-то начиная понимать, – Вот эта, да? – он хотел было ткнуть в лоб полковника, но вовремя остановился и дотронулся до своей брови.

Над правой бровью у полковника была татуировка БНБ – всевидящее око в магическом круге-солнцевороте.

– Да, – полковник ронял слова, как тяжелые гири, – только это другая печать. Она мне не поможет.

– Да ладно, – сказал Иван, – у меня никакой печати нет, а вон, чуть мне полноги не оттяпала!

Полковник посмотрел на Ивана тяжелым взглядом.

– Кто знает, может, и у тебя эта печать есть, только ты о ней не знаешь! А они ее чуют! А может, они нападают на тебя потому, что ты рядом со мной? – он тяжело вздохнул. – Слушай, Логинов, скажи мне честно – за что тебе дали Звезду? Сколько не рылся в личных делах ваших байкалитов, так и не нашел никакой информации. Что я должен о тебе думать? Диверсант? Самозванец? Вроде, не похож, да и документы – не придерешься. И БНБ к нам нелоялов не присылает. Давай колись, коль мы в такой интимной обстановке.!

– Не хочу, – сказал Иван. – Давно было, не интересно.

Полковник вдруг мгновенно преобразился. Иван даже не заметил, как в руках Мигая снова появился пистолет.

– Не можешь – поможем, не хочешь – заставим! – он приставил пистолет ко лбу Ивана, надавил до боли.

Каска Ивана стала сползать на затылок, свет от фонарика теперь бил в потолок, лицо полковника было совсем близко, Иван почувствовал несвежее дыхание.

«Да он боится! – вдруг понял он, – боится меня! Почему?»

…Перед мысленным взором Ивана вдруг мелькнуло широкое, добродушное лицо сослуживца Васьки Поплавского, Узкие глаза Цырена, одинокая застава между сопок, сугробы по обе стороны дороги в два метра высотой – не свернешь, даже если очень захочешь, рев «шатуна» за спиной, и этот страшный булькающий звук, словно из кого-то вытягивают последние соки.

Они с Цыреном тогда еще не знали, что им придется встретиться с этой зверюгой лицом к лицу, или вернее, лицами к морде. Васька тогда не выжил, многие не выжили, если быть точным. Ивану просто повезло.

– Ты меня, полковник, не пугай, – с оттяжечкой, словно разговаривая с курсантом-первогодком, сказал Иван, еле заметными движениями пальцев нащупывая скальпель, – не боюсь! Я тебя полчаса назад с того света вытащил на этот. Теперь вот думаю: я правильно сделал? Или неправильно? Или надо было позволить шеликудам сожрать тебя? Глядишь, пока бы они тебя доедали, я бы и прошел… Хочешь нажать на курок, нажимай! Минутой раньше, минутой позже – большой разницы нет. Жизнь моя как с самого начала службы не стоила ни копейки, так и сейчас ничего не стоит. И печать мне ваша не нужна! Хочешь вызвать БНБ? Вызывай, если сможешь. Но, похоже, что вызывать тебе больше некого! Так что или нажми на курок, или вали на хрен!

Секунды тянулись мучительно медленно, и Иван уже устал ждать, находясь в напряжении. Ударить можно было только один раз, второго шанса не было. Но убивать он не хотел. Он не был убийцей. Убивать его научили в армии, но это не доставляло ему никакого удовольствия. Он отнимал жизнь у других живых существ, каждый раз отчетливо понимая, что именно он делает. Для него это не было продолжением тренировки на виртуальном тренажере. Он знал – у каждого существа есть сердце. Горячее, живое сердце. И если ему и приходилось убивать, делал он это только по необходимости – как вот этих монстров. Или по приказу – на поле боя. Убивал, по возможности, быстро, чтобы жертва не испытывала мучений. Незачем. Да и небезопасно.

И ни разу у него не было того яростного красного тумана перед глазами, который хотя бы однажды накатывал на каждого, кто служил рядом – это происходило в бою, на тренировке или в спарринге, но рано или поздно происходило почти со всеми. После этого тумана бойцы не помнили ничего, а противники… Противников уже просто не было. Поговаривали, что все дело в добавках, которые подмешивали солдатам в еду.

С Иваном такого не было ни в годы службы, ни потом.

– Холодная голова!.. – как-то сказал ротный уважительно.

– К этой холодной голове еще бы горячее сердце! – пафосно воскликнул тогда проходивший мимо строя комиссар по пропаганде.

Взводный, лейтенант Барков тогда недовольно промолчал, отвернувшись.

Полковник ослабил хватку, зашевелился, убрал пистолет. Иван не спешил расслабляться, поудобнее устраивая в ладони небольшой, тонкий, но такой острый скальпель. В следующий момент Логинов услышал всхлип.

– А хотел до воскресения дослужиться… Не судьба!

Мигай приставил пистолет себе к виску и нажал на курок, но Иван оказался быстрее.

Он успел перехватить руку полковника и увести вверх.

Выстрел на мгновение оглушил обоих, но Иван крепко держал Мигая за руки. Полковник обмяк.

– Дура! – заорал Иван ему в лицо, – Подлая дура! Хочешь смыться, значит? Наделали делов, настрогали мутантов, закидали пол-Земли ядерными фугасами, а теперь думаешь свалить в свою гребаную нирвану? Мантры читать? Ага, сейчас!

Иван хотел дать полковнику в зубы – для острастки и чтобы выбить дурь из головы. Но вдруг понял, что лупить кулаками человека, на котором только что оттачивали свое мастерство убийц шеликуды, не самое лучшее. Да и драться в тесной каморке было несподручно. Но Иван все-таки отобрал пистолет и встряхнул полковника за грудки, чтобы тот хоть как-то пришел в себя, отпустил.

Полковник безвольно съехал по стене вниз.

Иван поправил каску и вдруг увидел место на стене, куда вошла пуля. Покосился на полковника, отдышался, потом деловито сунул в отверстие палец, и палец провалился в мягкое.

Стена состояла из пластика и, видимо, какого-то шумопоглотителя. Иван, уже не обращая внимания на полковника, без труда отодрал кусок панели, сунул туда уже руку.