Текст книги "Осколки Нашей Реальности"

– Саша не считает его врагом и доверяет ему, – предположил Дирк. – Но раз Александр выдал его, вряд ли будет доверять вновь.

– Видите ли, мы нашли бабушку Саши…

– Аврору?

– Да. И мы собираемся ее допросить. Она настолько слаба, что даже если услышит нас, не сможет ответить, поэтому мы разработали специальное устройство, которое будет считывать ее ответы. – Делинда недолго помолчала, нервно улыбаясь и глядя в стол. – Но, по правде говоря, излучения устройства могут ее убить.

– Мне плевать на Аврору. – Дирк выдохнул дым. Его зоркий осуждающий взгляд пригвоздил Делинду к месту. – Вы взяли на работу настоящее чудовище и натравили его на Сашу. А если бы она убила его?

– Мы бы успели ее остановить с помощью шокера.

– А если бы не успели? – чуть повысил голос Марголис. – Достаточно одного удара в грудь. Крайне сомневаюсь, что вы успели бы его предотвратить.

Делинда не знала, что ответить. Но одно ей было известно точно: любой ее ответ или оправдание будут встречены так же холодно.

– Я напоминаю тебе: все, что сейчас происходит, стало возможным только благодаря мне. Потому что я по большей части финансирую это. Потому что мне стало интересно, осуществишь ли ты свою мечту. А не потому что ты умный и влиятельный диктатор. Может, ты и запугала солдат, подкупила их, контролируешь внутренние интернет-сети на предмет упоминаний о себе, дабы никто не рассказал, что ты жива. Но я могу раскрыть ширму людских заблуждений в любой момент и показать, кто стоит за безвольным королем.

Он покинул свое место и с минуту постоял в задумчивости.

– Эти варварские пытки одного из умнейших людей на планете, который мог бы изменить жизни миллионов только в лучшую сторону, показали мне, что тебе свойственно действовать безрассудно. Ты поддаешься эмоциям и совсем не думаешь о последствиях своих опрометчивых решений. Мне такое не нравится.

Делинда втянула голову в плечи, не смея поднять взгляд.

– Но я дам тебе второй шанс. Саша не тот человек, над которым можно так люто издеваться. Запомни это. Быть может, ты не заметила, но с тех пор как он вышел в свет, стало ясно, кто стоит за десятками анонимно оформленных патентов. Саша представляет огромную ценность для научного сообщества, хоть оно этого никогда не признает. И я не позволю над ним так измываться.

– Да, мистер Марголис. – Делинда была так напугана его твердым голосом, что злость на этого человека, иногда переходившая то в уважение и восхищение, то в страх, пришлось приберечь до того времени, когда он уйдет.

Никто не смел перечить Дирку. Смельчаки же кормили червей или, что хуже, лишались всего: денег, авторитета, возможностей.

О полном познании силы денег Делинда могла лишь мечтать. С трудом и чувством глубокого унижения она призналась себе, что власть, коей она годами гордилась, все это время принадлежала ей, потому что он так хотел. Потому что он был в этом заинтересован. Делинда прикусила губу.

– Отпусти его. Сегодня же.

– Сегодня? – Делинда вскочила с места и встала перед Дирком. – Мистер Марголис, прошу, не сочтите за грубость и проявление неуважения к вашей доброте, но позвольте оставить его до наступления в Куксхафен. Клянусь, он будет содержаться в лучших условиях!

Дирк смерил ее надменным взглядом. Как мечтала Делинда однажды сбить с него эту спесь!

– Боишься, что он помешает вам?

Делинда не видела смысла во вранье:

– Германская империя слабее нас, в этом сомнений нет. Но вы, безусловно, правы.

Хохот заполнил ее кабинет.

– До чего же ты, на самом деле, боишься этого мальчишку! – Марголис стряхнул пепел на персидский ковер. – Ладно. Пусть так и будет. Но в первый же день атаки отпусти его. И пальцем его до тех пор трогать не смей. Надеюсь, ты не затянешь с освобождением.

– Все пройдет быстро. Германская империя и не догадывается о дате наступления. В неожиданности еще одно наше преимущество.

Дирк в последний раз хохотнул, прежде чем выйти из кабинета.

– А ты очень подлый человек, Делинда. Даже хуже меня. Увидимся на собрании Creatio Azazel.

* * *

Рейн успела отбежать от двери и скрыться на лестничной площадке прежде, чем вышел Дирк. Она спустилась в казармы с опустевшим из-за приближающегося времени отбоя двориком и зашла в белое здание у лифта – лазарет. Когда Рейн впервые увидела и посчитала койки – всего триста! – она в полной мере поняла, насколько уверена Делинда в себе, горгонах и армии.

Все койки сейчас пустовали.

Тогда Рейн зашла к Саше и нашла его в кровати. Левая рука была зашита и перебинтована. На прикроватной тумбе стояли включенная лампа, графин с водой, стакан и кнопка для вызова врача. Постельное белье ему сменили на новое и белое, а самого Сашу, вытащив из-под тонкого одеяла поврежденную руку, укрыли до груди.

Даже под теплым светом лампы его лицо казалось мертвенно-бледным, и на долю секунды Рейн решила, что он мертв. Медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь Саши стала тому опровержением.

Она села у его ног. Кровать скрипнула. Саша вздрогнул и медленно раскрыл больные от бессилия глаза. Даже бросить на Рейн взгляд ему было больно.

– Саша, простите, что не вмешалась.

– Ничего, – тихонько ответил он. Пережитое каких-то полчаса назад всплыло в его помутневшем сознании, но казалось кошмарным сном, который не мог и не должен был воплотиться в реальность. И все же это случилось. И боль в руке напоминала об этом.

– Что с Александром?

– Не знаю. Но Дирк говорил с Делиндой. Вас должны отпустить сразу после захвата Куксхафена – первой на пути в Берлин точки. Солдатам уже сообщили, что там будет установлена база. Наступление было перенесено с понедельника на вторник.

Саша уставился в потолок, с трудом переваривая услышанное.

– Я должен выбраться отсюда до наступления, – медленно, потухшим голосом говорил он. – В мое отсутствие власть должна была полностью перейти к Бундестагу. Но они, как я понял, вряд ли знают о наступлении во вторник. А завтра уже воскресенье. Даже если узнают, не успеют подготовиться к защите Куксхафена.

– После объявления войны они наверняка перебросили больше сил на границу между Германской империей и Великобританией.

– Да, но они проиграют.

– В этом случае Делинда установит там свою базу…

– И на этих адских машинах будет вытаптывать целые города по дороге к Берлину. Мне больше нельзя здесь оставаться. Я должен вернуться в страну.

Рейн встала с кровати.

– Признаться, услышав о том, что вас освободят, я обрадовалась, что не придется прибегать к моему корявому плану.

– К какому плану? – Саша чуть приподнял голову, чтобы увидеть ее.

Рейн часто дышала, словно готовилась к прыжку в неизвестность. Она никогда не славилась как стратег и больше ценилась как просто послушная наемница, способная на выполнение базовых команд, умелая притворщица и юркая воровка. Простой в глазах других солдат – вот какой она была. Тенью Одри. Худее ее в два раза и ниже чуть больше чем на двадцать сантиметров. Думая об этом, Рейн терзалась в сомнениях. Для нее важнейшим достижением стало проникновение во дворец для встречи с Александром – и то неидеальное и бесполезное, – а побег самого ценного заключенного мог ей слишком дорого обойтись. Она успокоила дыхание, выпрямилась и почти уверенно посмотрела на Сашу. Она была готова к прыжку в неизвестность.

– Набирайтесь сил. Завтра ближе к ночи вы сбежите отсюда прямиком в Берлин.

10
Прощение и прощание

Уже было за полночь, когда Каспар получил сообщение от Робин:

«Наступление на Германскую империю откладывается до вторника. В понедельник Делинда и Александр отправятся на собрание Creatio Azazel в Делиуаре. Не знаю, где именно оно будет проходить.

Меня очень беспокоит Александр. Он сам не свой с тех пор, как вы ушли. Он чего-то очень сильно боится. Вероятно, только этот страх держит его рядом с Делиндой».

– И всему виной я, – прошептал Каспар, откладывая телефон. Он только вышел из душа, и уставшее от волнений и хлопот с переездом тело требовало сна. Но после такого сообщения едва ли он задремлет в ближайший час.

– Что вы говорите? – Анджеллина заглянула в его комнату со стаканом воды: она как раз направлялась в свою спальню.

– В понедельник у ордена собрание. – Каспар хорошенько вытер волосы полотенцем и повесил его на напольную вешалку. – Александр с Делиндой будут там.

– У какого-какого ордена?

– Creatio Azazel.

– Я слышала о нем от своих звездных знакомых. Некоторые из них в нем даже состоят. – Анджеллина отпила воды. – Вроде как Дирк Марголис наполовину владеет им.

– Не удивлен. Орден наверняка приносит ему неплохую прибыль.

Анджеллина прошла в спальню и босыми ногами, постукивая пальцами по стакану и задумчиво смотря вниз, ступила на бежевый ковер.

– Так вы хотите проникнуть туда? – спросила она как ни в чем не бывало.

Каспар вскинул брови.

– Я этого…

– Не говорили, но точно об этом думали. – Анджеллина махнула на него рукой. – Мы уже пытались попасть во дворец, но Александр сейчас не принимает гостей. Перехватить его тоже не выйдет: как вы и говорили, его машина всегда заезжает во внутренний двор к посольскому входу… А значит, единственный способ встретиться с ним – проникнуть на собрание, – с улыбкой заключила принцесса.

– Вряд ли они пускают туда кого попало.

Анджеллина крепче сжала стакан, выпрямилась и вытянула шею.

– Уж простите, что напоминаю, и не сочтите за грубость в ваш адрес, но я точно не кто попало. Меня в орден должны принять.

В Каспаре загорелась надежда. Рискованная вылазка в логово зажравшихся аристократов и богатеев с целью встретиться с Александром, которая наверняка провалится? Он был готов рискнуть своей безопасностью хотя бы ради минуты разговора с ним.

– Остался всего один полный день, – пришлось напомнить ему.

– Я сейчас же позвоню одной из своих хороших знакомых, состоящей в ордене. – Анджеллина вытащила телефон из кармана брюк, нашла нужный номер и, не успел Каспар возразить, вышла из комнаты и спустилась вниз на кухню, откуда доносился ее воодушевленный и явно наигранно радостный звонкий голосок.

– Привет! Надеюсь, ты еще не спишь… Ой, тогда прости…

Каспар сел на кровать и уперся локтями в колени.

По ее виду и по тому, как легко она говорила об ордене, Каспар предположил: Анджеллина даже не знает, чем на самом деле занимаются те, к кому она собиралась попасть. Орден посвящал в свои обряды не всех членов. Лишь тех, вероятно, в ком видел одержимость и неподдельный восторг от принадлежности к нему. Он слышал от королевы, что все начинается с радушных приемов новичков, бокалов диковинных редких напитков, сладких речей и представлений. Запудривания мозгов, как выразился бы Каспар, отвлечения от главной миссии ордена – получения наживы на искуплении грехов за счет страданий детей и обрядов очищения, за каждый из которых, он был уверен, легковерные эгоистичные родители отваливали большие деньги.

Голос Анджеллины стих. По лестнице затопали ее босые ножки. Она встала в дверях и объявила:

– Готовим одежду и маскарадные маски, Каспар! В понедельник мы с тобой отправимся на собрание. Но нам придется прийти на часик раньше, чтобы пройти собеседование.

* * *

Понедельник. Ровно пять часов дня. Вечереет.

До запланированного Рейн побега осталось всего полчаса.

Саша сидел на кровати, перевязывая зашитую руку, и в уме перебирал каждую деталь рассказанного днем ранее плана. У него было хорошее предчувствие, но покоя не давала несчастная бабушка. По словам Рейн, пару часов назад ее подключили к компьютеру, способному считать ее ответы и передать вопросы. Но приготовления к полноценному допросу были не завершены, да и Делинда желала присутствовать лично. Только поэтому процесс перенесли на вторник – день наступления.

Рейн зашла в его комнату со стуком и закрыла за собой дверь на щеколду. Повседневная темно-зеленая форма солдат шла ей, только куртка была великовата.

– Есть ли хоть какой-то шанс вынести ее отсюда? – Саша даже не поднял голову. Взгляд его обычно живых алых глаз был пустым.

Рейн тяжело вздохнула.

– Понятно. – Он встал, собрал волосы в высокий хвост, стянул куртку со спинки стула рядом и вдруг застыл. – Они будут ее мучить, верно?

Рейн сжала губы, вложив в свой взгляд сочувствие.

– Они будут выжимать из нее ответы, пока она не испустит дух. Мучить? Разумеется. Они особо не надеются на то, что вытянут из нее что-то путное, так что… жалости от них ждать не стоит.

Саша ждал именно такого ответа, и все же на вдохе сердце защемило от тяжести осознания: кроме бабушки у него никого больше не осталось. Он не знал, какой она была, пока не слегла, а его воспоминания о ней начинались с первой встречи после взрыва ЗНР в бункере. От бессилия она даже не смогла его обнять, и ему, тогда смутно припоминающему, что за старушка лежит перед ним, пришлось подойти и обнять ее, вдыхая тошнотворный резкий запах лекарств. По ее стеклянным мокрым глазам в оправе морщинистых полуопущенных век невозможно было определить, о чем она думает. Сейчас, с некоторым осуждением, Саша вспоминал свое отвращение и злость по отношению к последнему неминуемому этапу жизни на пути к смерти – беспомощной старости, уродующей даже самых выдающихся людей и самые красивые воспоминания о них. Саша помнил, как ненавидел недолговечность жизни. Осознание человеческой ничтожности в масштабах вселенной. Свое желание зацепиться за лучший момент жизни и на нем остановить течение времени. Но человеку это было неподвластно. А искусственному интеллекту – вполне.

«Интересно, как там Анко и Астра?»

– Я бы хотел увидеть Аврору напоследок. Вряд ли мы встретимся вновь.

Хьюз закачала головой.

– Это идет вразрез с нашим планом.

– Технически – исключительно твоим. Но я прошу тебя.

Она сомневалась, но по ее глазам Клюдер понял, что Рейн согласна рискнуть.

– Осталось пять минут. – Она протянула ему рюкзак. – Держите. Помимо маски тут вода, нож, пистолет и пара бумажек.

– Полагаешь, мне придется убивать? – Саша надел рюкзак.

Рейн предпочла промолчать.

Саша грустно ухмыльнулся, надел противогаз и настроил на нем функцию ночного видения.

– Хотя, по сравнению с тем, что мне предстоит сделать, это сущие пустяки.

– О чем вы?

Внезапно свет за окном комнаты погас, и вся казарма погрузилась во тьму.

– Началось. – Рейн надела противогаз. – Им потребуется не больше двух минут для включения аварийного генератора. Однако…

– Генератор не включается! – услышали они за окном.

– Черт, ни черта не увидеть!

– Без паники. Мне сейчас сообщили, что во всем районе вырубили свет.

– Пусть включают генератор вручную.

– Уже работают над этим.

Рейн положила руку на дверь. Саша наблюдал за блуждающим светом фонариков.

«Какими бы сильными они ни были, в темноте ничего не смогут сделать. Мозг начинает работать иначе, активность и скорость моментально снижаются, а внезапность от погружения во тьму лишь усиливает эти эффекты».

Не все детали плана сработали. Пока что. Саша застыл, прислушиваясь к каждому слову проходящих мимо солдат, пока Рейн, снизив яркость на экране часов, просматривала на них сообщения из чата отряда. Прошло три минуты, когда внизу послышался приглушенный взрыв: попытка включить генератор вручную обернулась для работников базы провалом. Насколько роковым – они еще не успели понять.

Часы Рейн тихонько пискнули, оповещая о новом сообщении, тут же открытом ею.

«При попытке включения генератора сработала бомба, распылившая вокруг пока неизвестное вещество, из-за которого некоторые уже потеряли сознание. Немедленно наденьте противогазовые маски или покиньте здание: дым распространяется по вентиляционной шахте. Мы вызвали специалистов для выяснения причин взрыва».

В качестве «неизвестного вещества» Рейн использовала простое снотворное, но действие его было настолько сильным, что достаточно было взорвать всего одну шашку. Один вдох – и человек повалится с ног в объятия сна.

– Вы это прочитали? Всем надеть противогазовые маски! – скомандовал кто-то за окном.

Кровати каждого солдата были оснащены так, что в них можно было найти все необходимое для жизни: от противогаза до батончиков, заменяющих полноценный прием пищи. Сами же кровати можно было легко трансформировать в мини-бункеры, в которые можно было спрятаться в случае взрыва и, пока не придет помощь, питаться сухпайком.

Саша и Рейн выждали минуту, прежде чем выйти из комнаты. В противогазовых масках и форме они легко затерялись среди солдат, следовавших к пожарной лестнице на первый этаж. Внезапно они услышали рядом:

– Что насчет Саши Клюдера?

– Небось остался в комнате, – усмехнулся кто-то. – У него ведь нет противогаза?

– Даже если б и был, он бы вряд ли понял, что тот ему нужен.

– Нет, я не об этом, – вновь заговорил первый голос. – Что, если кто-то решил устроить ему побег?

Около пяти секунд все слышали только топот десятков тяжелых армейских сапог. До первого этажа остался всего один пролет.

– Он бы в любом случае уснул, – наконец ответил кто-то. – И никто не сообщал о проникновении.

– Электричества нет. Если бы кто-то и проник, камеры бы ничего не засняли.

– Охрана молчала.

– Охрана могла упустить врагов из виду в темноте.

Первый этаж. От выхода их отделял длинный коридор.

– Нужно, чтобы кто-нибудь сходил и проверил, что там с ним, – сказала Рейн. – Я схожу.

– Я – это кто?

– Рейн Хьюз. Разрешите взять напарницу Меган Юнас.

– Хорошо. Мы тут все, как я поняла, одного ранга. Идите.

Рейн и Саша и не собирались возвращаться в самую глубь. Они развернулись в обратную сторону и спустились на этаж ниже. Саша едва сдерживался от комментария: «Бедняжка Меган. Как она там, без сознания в собственной комнате?»

– Ты очень рискуешь, – отметил он.

– Я все продумала. – Рейн оглядывалась в поисках нужного кабинета, пока не остановилась у одной из многочисленных белых дверей. – Кажется, здесь.

Она открыла дверь. В середине почти пустого кабинета стоял стеклянный «гроб», озаренный изнутри голубым светом. Освещение в нем работало на отдельной батарее. Укрытая белым легким одеялом, Аврора лежала неподвижно, словно труп. Голубое освещение в сочетании с густой тьмой вокруг лишь больше уродовали ее, делая похожей на утопленницу.

– У нас мало времени, – напомнила Рейн, пропуская Сашу вперед.

Клюдер держал это в голове, но в те секунды, когда он приближался к стеклянному «гробу», время словно начало замедляться, и все происходящее вокруг вдруг исчезло в тумане безразличия.

Он положил руку на стекло «гроба», и на нем всплыло голубое окошко с меню действий. Саша остановил палец в сантиметре от кнопки «Ответить», как вдруг услышал:

– Скорее.

Кнопка «Ответить» была активирована. Возник значок с микрофоном.

– Здравствуй, бабушка. Это Саша, – произнес он почти шепотом.

Аврора вздрогнула. Она медленно открыла глаза.

На экране появился ответ: «Здравствуй, дорогой».

Саша почувствовал, как в груди разлилось болезненное тепло – смесь мимолетной радости и горя от осознания предстоящей утраты.

Он только подобрал правильные слова, как вдруг на экране появился новый ответ:

«Прости меня за то, что я не остановила твою мать. За то, что не спасла тебя от этих монстров из ордена».

– Я не в обиде.

Она вновь вздрогнула и зажмурилась.

– Они… хотят узнать от тебя все о ЗНР. Они будут мучить тебя, и я… должен… Прости за это.

«Это лучшее, что могло со мной произойти. Я рада, что вижу тебя, пусть и за маской. Ты меня, наверное, толком не помнишь. Я очень сожалею о том, что не была рядом с тобой как можно дольше. Меня интересовала только эта адская машина, которая чуть не убила тебя».

– Она сделала из меня гения. Эти знания мне очень помогли.

«Вовсе нет. Она не сделала тебя гением. Она лишь вернула тебе то, что отняла у тебя травма во время обряда очищения».

Сашу охватила мелкая дрожь.

– О чем ты?

«С рождения ты был здоровым и очень умным мальчиком. Вероятно, в нас с дедушкой. Затем эта травма… После нее ты и стал таким… немощным. И травмы, и взрыва можно было бы избежать, если бы только я была рядом. Я кругом виновата».

Только знание ограниченности времени не позволило Саше окунуться в свои смешанные чувства. На общем фоне выделялись особенно явно два – ощущение бессилия и разочарование.

Он собрался с мыслями и озвучил главный вопрос:

– Ядро впиталось в мою знакомую. Скажи, как вытащить его?

Ответа все не было. Саша уже было решил, что его вопрос стал последним для Авроры, когда вдруг на экране слово за словом появился ответ:

«Никак. Мне очень жаль».

– Жаль?

«Ни человеческое тело, ни человеческий разум долго не выдержат мощи ядра».

– Почему оно впиталось именно в нее? Меня оно обжигало.

«Тебя оно, к счастью, не принимало. Ядро – скопление душ невинных детей, а именно девочек. Оно живое. Устроено так, что полностью принимает только женщин. Поэтому ядро сделало ее своим живым сосудом. Оно не отпустит ее и умрет вместе с ней. Но не сам мир».

Саша все больше убеждался в том, сколь сладко, хоть и порой мучительно неведение по сравнению с тяжелой правдой. Он оглянулся на Рейн, и та указала на выход. Счет шел на секунды.

Когда он обернулся к бабушке вновь, на экране его уже ждал новый текст.

«Я должна просить прощения за многое, но чувствую, что мое время подходит к концу. Я скажу то, что поможет тебе лучше понять себя. Возможно, то, что ты узнаешь, причинит тебе боль, но ты должен об этом знать. Наш замок. Кабинет твоей матери. Дно ее шкатулки с драгоценностями.

Всегда знай, что я любила тебя. Кажется, даже больше собственной дочери. Я знаю, что вряд ли заслуживаю этого… И все же прошу… Помни меня».

Аврора лежала неподвижно, как и тогда, когда он зашел. Но теперь что-то в ней изменилось. С тяжелым сердцем Саша закрыл вкладку с текстом, и перед ним открылось окошко с красным оповещением: «Объект не подает признаков жизни».

– Как же грубо это звучит. – На секунду его лицо содрогнулось в грустной улыбке. Он ударил по стеклу, и окошко исчезло.

* * *

На лестничной площадке каждого этажа находилась небольшая дверь к подземным туннелям, которые, согласно старым схемам здания, использовались в безвыходных ситуациях и вели за пределы научного городка – к главной трассе. Рейн и Саша остановились возле одной из таких дверей. Благодаря отключенному электричеству она оказалась открыта.

– Дальше вам придется самому. – Рейн хлопнула Сашу по плечу. – Вас встретят.

– Идем со мной. Твои знания о враге пригодились бы нам.

Он услышал смешок.

– Все, чем я могла бы вам помочь, находится в рюкзаке. Поверьте, мне лучше остаться по эту сторону баррикад.

Саша кивнул.

– Ты очень помогла мне.

– Нужно же как-то исправлять ошибки наших предков.

– Все равно спасибо.

– Отставить сантименты, Ваше Высочество.

– Я и не собирался до них опускаться. – Он открыл дверь и, прежде чем шагнуть в кромешную темноту, оглянулся. – Еще увидимся.

– Непременно.

* * *

Прошла, казалось, вечность, прежде чем Саша прошагал весь выложенный кирпичом туннель и поднялся по железной лестнице к заросшему травой люку, который, на удивление, поддался без особых усилий. Он вышел наружу, стянул маску, впервые за два месяца вдохнул свежий воздух и почувствовал, как ветер ласкает его лицо. Саша никогда не подумал бы, что однажды так соскучится по, казалось бы, таким естественным вещам. Но времени наслаждаться природой у него не было.

Вдалеке его ждал небольшой светлый фургон. Дверца открылась, и из машины вышла девушка. Она махнула Саше и дважды мигнула фонариком.

Да, это за ним.

Когда он подошел ближе, то смог лучше разглядеть встретившую его девушку: высокая, с русыми, как Саша предположил, волосами, собранными в пучок, и волнистыми прядками, выглядывающими из-за уха.

– Ваше Высочество, – кивнула она ему.

– Можно просто Саша.

– Я Ксара Бэлл…

– А я Лаура Свон, – помахала ему блондинка на переднем сиденье.

– Нам лучше поторопиться. – Ксара провела его к задним дверцам фургона. Внутри были лишь жесткие боковые сиденья и маленькая дверца с окошком в сетку, через которую можно было попасть к водителю.

Машина тронулась.

– Ехать до площадки всего сорок минут, но по дороге нужно забрать кое-кого. – Ксара не спускала сосредоточенного взгляда с дороги. – Вы ведь уже летали на частных самолетах?

– Да.

– Этот тоже частный, но по роскоши сильно уступает самолетам для монархов, так что будьте готовы.

Саша вымученно улыбнулся.

– После двух месяцев заточения я готов улететь отсюда на ржавой рухляди с заплесневелым салоном, если сойду с нее до того, как она развалится.

Лаура повернулась лицом к окошку. До чего же она была похожа на Анджеллину! Только глаза цвета золотистого меда, волосы прямые, чуть ниже плеч, а взгляд такой нежный, добрый, заботливый и в то же время любопытный, что Саша вдруг понял, что еще никто и никогда не смотрел на него так.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она высоким, почти детским голоском.

– Все в порядке.

– По прибытии в Берлин вам бы к врачу обратиться.

– Для начала нужно кое-куда наведаться, но об этом позже.

– Поспите пока.

Он улыбнулся ей.

– Боюсь, я не смогу уснуть с чистой совестью, пока мы не пересечем границу.

– Все-таки попробуйте.

Сашу не пришлось долго уговаривать. Несмотря на ранний час, веки его были тяжелыми от усталости, а ум измучен правдой и утратой, которую он пока не осознал в полной мере. В глубине души он радовался, что не был сильно привязан к бабушке. Саша никогда не видел истинной любви, не знал, на что она способна во всех своих проявлениях, и не желал это испытать так же, как люди не желают проникать в чужие беды, в мнительном страхе допуская, что такая же беда может поразить их самих.

Он отбросил чувство вины, позорную жалость к себе и перед сном решил обдумать слова бабушки.

«Что может быть под первым дном шкатулки?» – любопытство и предвкушение от раскрытия этой тайны притупило противоречивые чувства от правды о его способностях. Он был горд тем, что гениальный острый ум был дан ему с рождения, но дико удручен тем, что это у него отняла родная семья, а вернуло отравляющее кровь Сердце ЗНР.

«Даже если я смогу излечиться, вновь стану таким, каким был до взрыва, – совершенно бесполезным в нынешних обстоятельствах. А слабоумие, хоть и приобретенное, не лечится даже в наше время… Замкнутый круг».

Ему потребовалась всего минута, чтобы уснуть на неудобной скамейке. Последними чувствами, которые он испытал перед отдыхом, были облегчение и вместе с тем глубокая тоска с примесью разочарования. Он раздражал своих мучителей поразительным спокойствием и насмешками, в то время как чувствовал себя сломленным, но был слишком гордым, чтобы это показать. Саша больше боялся даже не подарить другим удовольствие лицезрения его слабости. Он боялся, что, показав эту слабость, лишь сильнее разочаруется в самом себе.