Текст книги "Безрассудное сердце"

ГЛАВА 25

Конец 1878-весна 1879 года

Утром мы собрали наши пожитки и отправились в Мексику. Опять мы ехали рядом, как прежде, то и дело касаясь друг друга коленями. Тень время от времени гладил мне руку, словно никак не мог поверить в то, что я рядом. Честно говоря, со мной было то же самое. Мы так долго прожили в разлуке, что мне казалось, вот открою глаза, а его нет.

Несмотря на обуревавшую нас радость от встречи, ехали мы осторожно, внимательно следя, как бы не налететь на один из патрулей из того форта, в котором служил Джошуа, или какого-нибудь другого. Я знала, что, если Тень поймают, его повесят без разговоров, и это омрачало мою радость, потому что потерять его во второй раз было бы мне не по силам.

Солнце жгло вовсю. Земля стала сухой и неприветливой, когда мы оказались в пустыне. На многие мили вокруг были только солнце, небо да кактусы. Вода стала редкостью, и мы берегли ее как зеницу ока. Тем не менее без воды мы не оставались, потому что Тень знал здесь каждый колодец и даже каждую лужицу.

Хича оказался отличным путешественником. Он почти все время спал, укачиваемый равномерной поступью Солнышка. Тени нравилось смотреть, как я кормлю сына, а я знала, что он любит нас, потому что читала это в его глазах.

Чем дальше мы продвигались на юг, тем сильнее было у меня ощущение, что нас осталось всего двое на земле, потому что мы не видели ни одного человека – ни белого, ни индейца. Собственно, единственное живое существо, встретившееся нам на пути, был дикий кабан. Когда я сказала, что была бы не прочь поесть свинины, Тень направил своего коня вдогонку за кабаном – и охота началась. Я со смехом наблюдала, как испуганное животное мечется из стороны в сторону, пытаясь удрать от человека, но как ни петляло, как ни бежало во весь дух, от коня ему было не уйти.

Тень издал боевой клич и взял в руки лук. Мне было приятно, что он наконец-то получил возможность повеселить себя, ведь, если честно, то не так уж часто он был счастлив и беззаботен. Вечно его отягощала ответственность за свой народ и за меня тоже. Потом у него был свой отряд, о котором тоже надо было заботиться. А теперь еще появился малыш.

Наконец и конь и кабан подустали, и Тень выпустил стрелу. Второй ему не понадобилось. Победно улыбаясь, он остановил коня и легко спрыгнул на землю рядом со мной.

– Я свое дело сделал, – сказал он, подавая мне нож. – Теперь твоя очередь поработать.

– Да, мой господин и повелитель, – с шутливой покорностью проговорила я. – Как скажешь, мой повелитель.

– Не шути, женщина, – произнес он с важностью. – Не то мне придется показать тебе, каким я могу быть господином.

– О, прошу прощения, господин, – сказала я, крепко прижимаясь к нему. – Я все сделаю, чтобы заслужить твою милость.

– Все? – спросил Тень.

– Все. Но только разреши мне не свежевать эту тушу. Сделай это за меня, пожалуйста.

Тень рассмеялся и, забрав у меня нож, занялся кабаном, пока я меняла пеленки Хиче и кормила его. Вскоре вкусно запахло жареной свининой. А еще через некоторое время я резала мясо, глотая слюнки в предвкушении великолепного обеда.

День за днем мы продолжали наш путь на юг. Постепенно мой первоначальный энтузиазм сменялся тревогой.

Имя Джеронимо внушало ужас любому белому, будь то мужчина или женщина. Он родился в 1829 году в племени апачей, и мать назвала его Гойант-лэй, что значит Тот, Который Зевает. Став воином, он женился и жил в мире двенадцать лет, пока мексиканские солдаты не вырезали его семью. Тогда он стал мстителем. Мексиканцы назвали его Джеронимо. В 1860 году он снова женился на женщине из другого племени и жил на ее земле по обычаю апачей. Когда Кочайс решил идти мирным путем, Джеронимо уехал и стал наводить ужас на дорогах Мексики и Аризоны.

Не исключено, что с нашей стороны было глупостью ехать в военный лагерь в самом сердце Мексики. Вполне вероятно, что он никогда не слышал о воине по имени Два Летящих Ястреба. Шайены и апачи никогда не были союзниками, так что у нас была реальная возможность оказаться убитыми первыми же встреченными нами индейцами.

Я покрепче прижала к себе Хичу. Во что же я нас втравила?

Начинался довольно прохладный вечер, когда мы переехали Рио Гранде и оказались в Мексике. Мне стало страшно, и я заметила, что Тень тоже не в своей тарелке. Он внимательно прислушивался и присматривался ко всему, что нас окружало, чтобы не попасть неожиданно в беду.

В тот вечер мы не разжигали костер. Ночью я все-таки неплохо выспалась, но Тень даже не ложился.

Мы были в трех днях пути от границы, когда Джеронимо нашел нас. Как из-под земли выросли двадцать воинов-апачей, вооруженных и в боевой раскраске. Я искала на их лицах хотя бы намек на доброжелательность и не находила. Увы, среди них не было наших знакомых.

Джеронимо был крепким воином с типичным для индейца лицом: большой рот, высокий лоб и настороженный взгляд черных глаз.

– Что ты здесь делаешь, шайен? – спросил он, и я обратила внимание на его красивый голос.

– Я пришел сражаться вместе с Джеронимо и его воинами.

Джеронимо недоверчиво посмотрел на него:

– Твоя женщина тоже будет сражаться?

– Она была со мной рядом во время прошлых боев, – с гордостью объявил Тень. – Если понадобится, она и теперь будет со мной.

На лице старого воина промелькнуло подобие улыбки.

– И малыш?

– Он тоже научится.

– Бегущий Теленок часто рассказывал мне о Двух Летящих Ястребах и его женщине. Поедем с нами. Лагерь недалеко отсюда.

Апачи устроили лагерь в каньоне, в который вел всего одни узкий проход. Я сразу поняла, что здесь умеют отражать нападения. Всего дюжина воинов, если их умело спрятать в скалах, могла легко одолеть сколько угодно солдат.

В лагере было немного воинов. Остальные, так же как большинство женщин, жили в другом месте в горах. Женщины все оказались молодыми и крепкими, и они с любопытством разглядывали меня, пока я спрыгивала с лошади. Одна из них пристально посмотрела на Тень, и по выражению ее лица я поняла, что он ей понравился.

Высоко подняв голову, я по-хозяйски положила руку ему на плечо. Мой жест ясно говорил всем: «Он мой». Женщина это поняла и, дружески улыбнувшись мне, пожала плечами.

Когда я увидела Бегущего Теленка, слезы навернулись мне на глаза. Левая рука у него бездействовала, поврежденная солдатской пулей во время одной из стычек с мексиканцами.

– Не горюй, Анна, – сказал он. – Рука – это совсем недорогая цена за свободу.

Несколько дней были очень напряженными. Женщины помогали мне устроиться, и я была от души благодарна им, потому что мне совсем не хотелось день и ночь проводить под открытым небом, наподобие некоторых воинов. К тому же ни к чему было кормить сына у всех на виду. Я знала, что многие индианки относились к этому безразлично, а я стеснялась чужих людей.

Через неделю у меня уже было такое чувство, будто мы всю жизнь прожили среди апачей. Женщины приняли меня по-доброму и очень любили возиться с Хичей, который был единственным малышом в лагере.

Много вечеров мы провели с Бегущим Теленком и его женой, вспоминая о прошлом. Бегущий Теленок рассказал нам, как в 1877 году Джеронимо и его воины были арестованы американскими стражами порядка и отправлены в резервацию в Сан-Карлос, которую за невыносимые условия жизни прозвали Сорок Акров Ада. Они попытались фермерствовать, но апачи всегда были воинами, а не фермерами, поэтому они убежали, и с тех пор их преследовали американские и мексиканские власти.

Два месяца мы прожили с апачами. Тень участвовал во множестве вылазок по обе стороны границы, и каждый раз я дрожала от страха за него. Однажды они напали на мексиканское ранчо и возвратились с драгоценным грузом одежды, одеял, сахара, кофе, соли, молока и еще с полудюжиной мулов. Мне очень редко доводилось теперь пить кофе, добавляя в него вволю молока и сахара, но я все равно испытывала чувство вины, когда пила его, потому что ради этого убивали людей.

Я была занята круглый день. Тень убил большого бизона, и я занималась шкурой, чтобы сшить новую одежду для нас троих.

Хича рос не по дням, а по часам. Я любила его так, что не могла бы выразить это словами. Он был здоровый, красивый и счастливый ребенок, и я день и ночь благодарила Бога за то, что у меня такой сын.

Однако в конце года наше мирное существование было потревожено мексиканцами, обнаружившими наше укрытие. Произошла короткая стычка, в которой были убиты четыре солдата и семь апачей, после чего солдаты отошли и больше не нападали на нас. Они просто-напросто перекрыли выход из каньона и стали ждать.

Шли дни. Еды оставалось все меньше и меньше. Примерно за неделю до этого к нам пришли апачи Джеронимо, которые жили в горах, поэтому едоков оказалось намного больше обычного. За месяц мы съели почти все запасы.

Тень голодал, настаивая на том, чтобы я съедала все, что нам полагалось. Правда, я не особенно спорила с ним, потому что мне надо было кормить Хичу. И я бывала тронута до слез, когда женщины приносили мне то немногое, что у них было. «Для маленького», – говорили они.

С приходом зимы стало совсем плохо. Уже зарезали всех мулов и лошадей, оставив только боевых коней. Я плакала, когда уводили Солнышко, но ничего не сказала в ее защиту, потому что люди голодали. Наверное, покажется странным, что боевых коней все-таки пожалели, но они пригодились бы нам, если бы мы сделали попытку прорвать осаду. Будь у нас хоть один шанс выжить, молодые не упустили бы его, а старики, как это ни жестоко, остались бы в лагере. Когда уже все думали, что мы погибнем, солдаты таинственно исчезли.

Зима не лучшее время для охоты и набегов на фермы, поэтому Джеронимо и его люди решили вернуться до весны в резервацию. Так поступали и многие индейцы. Весной и летом они сражались, а на зиму шли в резервацию, где все-таки была какая-никакая еда, да и одеял хватало.

Естественно, Тень отказался идти со всеми. Бегущий Теленок и его жена Цветок тоже решили остаться на свободе.

– Больше я сражаться не буду, – сказал Тень, глядя, как апачи покидают каньон. – Жизнь слишком хороша, чтобы рисковать ею ни за что, ни про что. Нам все равно не победить. В четырех днях езды отсюда есть маленькая долина. По ней протекает река, и растет много травы для лошадей. Можно ловить рыбу и охотиться. Думаю, пять человек прекрасно проживут там в мире и согласии. Что скажете?

Бегущий Теленок и Цветок обрадовались его словам, и Тень посмотрел на меня.

– А там найдется место для шестого? – спросила я.

Сначала Тень ничего не понял, потом быстро перевел взгляд с моего лица на живот и обратно. Я кивнула, не зная, насколько он обрадуется еще одному ребенку.

– Найдется, найдется! И для других тоже найдется! – радостно крикнул Тень и, схватив меня за руки, стал кружить, пока мы все досыта не насмеялись.

Маленькая долина оказалась на диво красивой. В ней росло много деревьев, а вода в реке была чистая и прозрачная. Рыбы, действительно, ловилось много. А еще было много кустов со сладкими ягодами и высокой густой травы, которая уже пожухла, но весной обещала опять вырасти зеленой и сочной. Когда мы поставили вигвам, мне показалось, что я снова дома.

Видно было, что в долину давно никто не заглядывал, и она как будто соскучилась по людям. Зима в том году была мягкой и недолгой. А когда у человека вдоволь еды и воды, то и хозяйственные заботы ничуть не в тягость. Цветок и я быстро подружились, и когда она объявила, что тоже беременна, наша жизнь стала совершенной во всех отношениях. Потом наступила весна. Заблагоухали цветы. Земля покрылась зеленым ковром. На деревьях появились листья. Иногда по вечерам к реке приходила олениха с маленьким олененком.

Мы жили в мире и согласии. Прошлое, полное горя и разочарований, осталось далеко позади. А ночи… Ах, наши ночи были прекрасны как никогда, потому что Тень всегда лежал рядом и в его глазах я читала любовь и желание.

Сегодня все было как вчера. Он шептал мое имя, и я млела от блаженства. С радостью я прижималась к нему и принимала его поцелуи, которые воспламеняли меня. И мы соединялись в любви.

Я закрыла глаза, когда он крепко обнял меня, и забыла о прошлом и о будущем в волшебном настоящем. В колдовском любовном безвременье.