Текст книги "Дело не в размере"

5

Бедное сердце – вдребезги,

Воздуха мне немножко!

Дыханья нет, кашель.

Вызвать скорей «неотложку»!

Кто из вас знает, как выключить

Мне беговую дорожку?

«В тренажерном зале». Автор Хизер Уэллс

Не могу сказать, что остаток дня пролетел, как одно мгновение. Забавно, как медленно тянется время, когда единственное, чего ты хочешь, это попасть домой.

По крайней мере, когда я вернулась из госпиталя в Фишер-холл, дело было сделано – семье Линдси уже сообщили о ее смерти… и это означало, что теперь мы могли рассказать персоналу и студентам, что произошло на самом деле.

Но это, как я и подозревала, не улучшило обстановку. Реакция на правду – мол, в столовой обнаружена отрубленная голова лидера группы поддержки и дело вовсе не в утечке газа – была самой разной: от полнейшего ступора до хихиканья, плача и даже рвоты.

Но мы все равно не могли бы скрыть правду, особенно после того, как об этом стала говорить местная новостная станция, первый канал нью-йоркского телевидения. Тина, студентка, работающая у нас в приемной, прибежала и сказала, что видела репортаж по телевизору, потом, когда мы все спустились вниз, она до отказа повернула ручку громкости.

«Общежитие Нью-Йорк-колледжа было потрясено сегодня кошмарной находкой в одном из жилых корпусов Фишер-холла», – тревожным голосом сообщил ведущий.

За его спиной виднелся фасад Фишер-холла с развевающимися флагами Нью-Йорк-колледжа по обеим сторонам парадного входа. Охрану у входа мы усилили, чтобы не допустить внутрь зевак и прессу, но они столпились неподалеку и срывали раздражение на закаленных шахматистах, которые отважились в такой собачий холод выйти на улицу и играть.

«Многие из вас помнят, что именно в этом корпусе недавно были убиты две девушки, – тщательно интонируя фразы, продолжил ведущий. – После той трагедии некоторые стали называть злополучное здание «Общагой смерти».

Я посмотрела на Тома. Он сжал губы, но ничего не сказал. Бедняга, Первый опыт профессиональной деятельности после института, и именно в «Общаге смерти».

«Сегодня утром в начале рабочего дня сотрудников Фишер – холла ожидала еще одна страшная находка – человеческая голова в кастрюле на плите».

Это сообщение было встречено дружным «Не может быть!», которое вырвалось у Тины и нескольких собравшихся в холле студентов. Том застонал и в полном отчаянии уронил голову на руки. Пит, начальник службы безопасности, тоже не выглядел счастливым.

«Голова была опознана скорбящими родственниками. Она принадлежит студентке второго курса, лидеру группы поддержки баскетбольной команды, Линдси Комбс», – продолжил репортер, и на экране появилась большая фотография Линдси, сделанная в тот вечер, когда ее выбрали королевой бала. Улыбка Линдси была такой же сверкающей, как и корона в волосах цвета меда. Она была в белом сатиновом платье и держала в руках большой букет красных роз. Кто-то, сидящий за кадром, обнимал ее за плечи, корона лихо съехала набок, почти закрыв неестественно зеленый глаз Линдси. Мне правда непонятно, почему она считала такой цвет красивым.

По словам свидетелей, в последний раз Линдси видели вечером. Она вышла из своей комнаты примерно в семь вечера, сказав соседке по комнате, что идет на вечер. Обратно она уже никогда не вернется. Все это мы уже знали, Шерил прибежала к нам вся в слезах. Она даже не успела похихикать со своей новой соседкой. Линдси была убита до того, как Шерил к ней переселилась.

Бывшая соседка Линдси, Энн, восприняла новость менее истерично и нашла в себе силы ответить на единственный вопрос, который по-настоящему интересовал полицейских, – о вечеринке. Но отношения между Линдси и Энн нельзя было назвать теплыми, и Энн не смогла сказать детективу Канавану, на какую именно вечеринку отправилась Линдси. Шерил захлебывалась от рыданий. Том был вынужден попросить одного из студентов проводить Шерил в кабинет психологической помощи, там ей помогут справиться с горем… и с тем, что она обречена жить в полном одиночестве до конца учебного года.

Кстати, Шерил была единственной во всей общаге, кто не хотел жить один.

«Как могло случиться, что Линдси нашла свою смерть на кухне Фишер-холла, остается тайной. Руководство Нью-Йорк-колледжа пребывает в растерянности», – продолжал репортер. На экране мелькали кадры, запечатлевшие президента колледжа Филиппа Эллингтона, стоящего рядом со взъерошенным и хмурым детективом Канаваном перед входом в библиотеку, тренера Эндрюса, который почему-то тоже оказался рядом с президентом и выглядел почти спокойным и очень озабоченным. Камера, остановившаяся на тренере, Дрогнула. Насколько я поняла, корреспондент тоже был сражен его атлетической статью.

Голос за кадром продолжал: «Пресс-секретарь департамента полиции Нью-Йорка заявил: «Хотя по этому делу не произведено ни одного ареста, полиция уже выявила ряд подозреваемых в совершении данного преступления. Есть несколько версий преступления». На пресс-конференции, состоявшейся сегодня днем, президент Эллингтон заверил академическую общественность, что поводов для тревоги нет».

Далее по телевизору показали репортаж с этой пресс-конференции.

«Нам бы хотелось воспользоваться возможностью, – деревянным голосом прочитал президент Эллингтон по бумажке, которую кто-то написал специально для него, – и еще раз заверить наших студентов и общественность, что стражи закона, не жалея сил, делают все возможное для поимки виновного. В то же время я призываю всех наших студентов проявлять максимальную осторожность, пока убийца Линдси не будет пойман. Несмотря на то, что девизом нашей резиденции является укрепление чувства товарищества и взаимопомощи – именно поэтому мы называем ее резиденцией, а не общежитием, – в эти тяжелые времена студенты должны запирать на замки двери своих комнат. Не позволяйте посторонним входить в ваши комнаты и вообще в здание резиденции. Хотя полиция считает это бессмысленное убийство единичным актом патологической жестокости, мы не можем не предпринимать никаких мер безопасности, пока виновный не будет отдан в руки правосудия…»

Как только слова «запирать двери комнат на замки» прозвучали из уст президента Эллингтона, почти половина студентов мгновенно исчезла из холла. Все они с безумными лицами бросились к лифтам. В таких резиденциях, как Фишер-холл, многие студенты имеют привычку оставлять двери комнат открытыми, чтобы свободно ходить друг к другу в гости.

Теперь все изменилось.

Никому и в голову не пришло, что Линдси была убита со всем не в своей комнате, и что вовсе не случайная жестокость прервала ее жизнь. Убийца отлично знал Линдси, и столовая Фишер-холла тоже была ему знакома. Он там явно бывал.

В мозгах студентов этот факт явно не отложился, зато намертво впечатался в головы персонала столовой, который распустили по домам после целого дня изнурительных допросов. Меня потрясло, с какой скоростью они вылетели из обеденного зала сразу же после пресс-конференции, а с ними и те, кто обычно остается в вечернюю смену и готовит завтраки. Как будто детектив Канаван с коллегами поджарил их на сковородке… простите за это сравнение.

И все-таки смертельно уставшая Магда, заметив меня, попыталась улыбнуться, тщательно вытирая пальцы влажными салфетками. Когда она подошла ближе, я увидела, что ее пальцы испачканы черными чернилами.

У Магды взяли отпечатки пальцев.

– О, Магда! – Я обняла ее за плечи и повела в наш кабинет, где было намного спокойней.

– Все в порядке, – проговорила Магда, всхлипнув.

Глаза ее покраснели, тушь размазалась по щекам.

– Они просто выполняют свою работу. Не их вина, что одна из моих кинозвездочек…

Магда разрыдалась. Я затолкнула ее в приемную, чтобы спрятать от любопытных глаз обитателей общежития, стол пившихся перед лифтом и обсуждавших, где теперь ужинать.

Магда плюхнулась на оранжевый казенный диван напротив моего стола и зарыдала, обхватив голову руками. Я с силой хлопнула наружной дверью, которая вообще-то закрывалась автоматически. Том вышел из своего закутка, встал в дверях и воззрился на Магду, испытывая неловкость от слов «маленькая кинозвездочка» и «прелестный ребеночек», которые бурным потоком изливались из ее уст.

Том посмотрел на меня.

– Что еще за маленькие кинозвездочки? – прошептал он.

– Я тебе рассказывала, – прошептала я в ответ.

Том иногда удивительно несообразителен.

– Здесь, в Фишер-холле, снимали сцену из «Черепашек-ниндзя – мутантов-подростков». Как раз во время смены Магды.

Том еще несколько минут постоял и посмотрел как она плачет.

– И на, нее это произвело впечатление? Этот фильм я не видел.

– Люди его смотрели, – сказала я ему довольно агрессивно, – У тебя есть какие-нибудь дела?

Он кивнул.

– Я жду человека из кризисного центра, С пяти до семи в нашем офисе будет принимать психолог, чтобы помочь студентам в кризисной ситуации. – Я промолчала.

– Я говорил им, что никто не придет, – сказал он, нарушая корпоративные правила, – кроме Шерил Хебиг и первокурсников, но распоряжение поступило из секретариата президента. Администрация хочет, чтобы все видели, как мы заботимся о студентах.

– Отлично. – Я кивнула в сторону рыдающей Магды. – Здесь есть человек, которому действительно нужна психологическая помощь.

Услышав это, Том побледнел.

– Она твоя подруга, – сказал он осуждающе.

– Но у тебя есть полномочия.

– Только в отношении студентов! Вынужден тебе это на помнить, Хизер. – Он явно испугался. – Кошмар какой-то! Я и понятия не имел, что так бывает. У нас в Техасе все было намного проще.

Мой взгляд стал еще тяжелее.

– Ну, уж нет. Ты не посмеешь уйти и оставить все на меня из-за какого-то там убийства.

– Какого-то убийства?! – Лицо Тома все еще оставалось пепельным. – Знаешь, Хизер, после того, как тебе отрежут голову и оставят ее в кастрюле на плите, домой вернуться уже не удастся. По статистике каждый год в результате несчастных случаев погибает пара детишек. Но убийство? Честно, Хизер, сейчас мне кажется, что дома намного лучше.

– Прекрасно, – заметила я с сарказмом, – если тебе было там так хорошо, что же ты притащился сюда?

Том сглотнул.

– Ну…

– Давай поговорим о твоем уходе позже. – Я с размаху села на диван рядом с Магдой. – Сейчас у меня есть дела поважнее.

Том бросил на Магду панический взгляд и пробормотал:

– Ну, ладно, мне нужно, хм… доделать кое-какие бумажные дела. – И скрылся в своем кабинете.

Я положила руку на вздрагивающую от рыданий спину Магды. Я знаю, что так полагается вести себя друзьям… но как человек, обязанный по работе помогать людям, я не знала, правильно ли это. Как мог доктор Джессап взять меня на работу? С ума сойти… Я, конечно, понимаю, что других претендентов не было. Но я же катастрофически не гожусь для такой работы. Я понятия не имею, что делать, когда у людей большое горе. Куда подевался этот психолог?

– Магда, – сказала я, похлопав ее по розовой форменной куртке. – Послушай, я уверена, они и не думали тебя подозревать. Все знают, что ты не можешь быть причастна к убийству. Не стоит из-за этого расстраиваться. Никто не думает, что ты убийца. Полиция просто делает свою работу.

Магда подняла залитое слезами лицо и в изумлении уставилась на меня.

– Я… я совсем не из-за этого вышла из строя, – сказала она, встряхнув головой.

Ее локоны, выкрашенные на этой неделе в тигровый окрас, взметнулись вверх.

– Они всего лишь выполняют свою работу. Все правильно. Никто из нас не виноват. Никто из нас просто не мог бы этого сделать.

– Я знаю, – поспешно заверила я, все еще похлопывая Магду по спине. – Это ужасно, что они тебя подозревают. Но, видишь ли…

– Это справедливо, – продолжала Магда, как будто не слыша меня. – Мне сказали… сказали, что это была Линдси. Как такое может быть? Только не Линдси с ее прелестными глазками и волосиками. Только не лидер группы поддержки!

Я молчала. Не может быть, чтобы она не узнала Линдси, когда смотрела в кастрюлю. Правда, я видела Линдси гораздо чаще, чем Магда, учитывая привязанность девушки к моей вазочке с презервативами. Ничего удивительного в том, что я ее узнала, не было. Правда?

Или я просто подхожу именно для такой работы? Опознавать головы, сваренные в кастрюле? К какой работе я пригодна? На подобные навыки не может быть спроса, разве что в немногочисленных племенах, где до сих пор практикуется каннибализм. Если такие еще существуют.

– Да, – ответила я на вопрос Магды. – Да, мне очень жаль, но это была Линдси.

Лицо Магды вновь скривилось.

– О, нет! – сказала она с надрывом. – Хизер, нет!

– Магда, – проговорила я, обеспокоенная реакцией, которая, если задуматься, была более естественной, чем моя собственная – я предпочла бы сбежать отсюда в тепло отделения неотложной помощи больницы Святого Винсента.

Или, Сары, которая отпускала такие нехорошие шуточки!

– Мне жаль. Вряд ли это утешит тебя, но Купер сказал, что уже установлено – ее сначала задушили. Она умерла не из-за… не из-за того, что ей отрубили голову. Это произошло позже.

Эти слова немного успокоили Магду. Я и правда оказала ей что-то вроде психологической помощи. Может, мне еще за это заплатят?

– Просто это… – всхлипнула Магда. – Просто я не понимаю, почему именно Линдси, ведь она была такой милой? Ей так нравилось здесь! Она всегда надевала форму в дни игр. Она никогда никому не сделала ничего плохого. Она не заслужила такую смерть, Хизер. Кто угодно, только не Линдси!

– О, Магда… – Я похлопала ее по руке.

Что еще я могла сделать? Я заметила, что каждый ноготок Магды был покрашен в цвета баскетбольной команды Нью-Йорк-колледжа – золотой и белый. Магда, как самый активный баскетбольный болельщик, не пропускала ни одной игры.

– Ты права, Линдси не заслужила такой страшной кончины. Насколько нам, конечно, известно.

Вот видите? Опять двадцать пять! Откуда во мне этот прожженный цинизм? Неужели только из-за того, что я – отмытая поп-звезда, которая пытается наладить свою жизнь и сдать, наконец, этот проклятый вступительный экзамен по математике.

Или именно из-за этого?

– Люди все перевернут с ног на голову. – Взгляд Магды стал пронзительным. – Ты же знаешь людей, Хизер. Они наверняка скажут: «Ей не следовало крутить романы с таким количеством мальчиков» или что-то в этом роде, но ведь Линдси не виновата, что была такой красивой и популярной. Она не виновата, что мальчики крутились вокруг нее, как пчелы вокруг меда.

Или мухи вокруг конского навоза.

Боже, что со мной? Почему я осуждаю жертву? Сара, будь она здесь, объяснила бы мне. Я, сама того не желая, пытаюсь дистанцироваться от того, что случилось с Линдси. Может, мне кажется, что со мной такого никогда не случится, потому что мальчики не слетаются на меня как пчелы на мед? И никто не задушит меня, никто не станет отрубать мне голову?

Или есть другая причина, которую я никак не могу выбросить из головы? А вдруг смерть Линдси произошла не в результате единичного акта чьей-то немыслимой жестокости? Действительно ли она была такой лучезарной и исполненной духа коллективизма? Или на самом деле ее ярко-зеленые линзы что-то скрывали?

Магда подвинулась ко мне и так сильно сжала мою руку, что мне стало немного больно. Ее глаза, все еще залитые слезами, сверкали, как стразы, которые она иногда приклеивала на кончики ногтей.

– Слушай, Хизер. – Ее тщательно подведенные карандашом губы дрожали. – Ты должна найти того, кто это сделал. Обязана найти его и отдать в руки правосудия.

Я попыталась вскочить на ноги, но не смогла: Магда держала меня мертвой хваткой.

– Мэгс, мне приятно, что ты высоко оцениваешь мои розыскные способности, но тебе следует помнить, что я всего лишь помощница директора общежития…

– Но ты – единственная, кто понял в прошлом семестре, что тех девочек убили! И оказалась права! Детектив Канаван, будь он тысячу раз умным, никогда бы не поймал убийцу, ведь он даже не думал, что их убили. Но ты, Хизер… это знала. Ты разбираешься в людях.

– Ну, да, конечно. – Я закатила глаза.

– Возможно, ты сама так не считаешь, но это правда. Вот почему у тебя все получается. Ты сама не знаешь, на что способна. Говорю тебе, Хизер, ты – единственная, кто может поймать убийцу Линдси, кто может доказать, что она действительно была милой девочкой. Умоляю тебя, хотя бы попытайся…

– Магда! – Моя ладонь в ее руке стала влажной. – Я не полицейский. Я не могу вмешиваться в расследование. Я обещала, что не буду…

Разве она не понимает, что этот парень не сталкивает людей в шахту лифта? Он душит, отрубает им головы и прячет тела. Эй, Магда, это совсем другое дело. Тут пахнет смертельной опасностью.

– Магда… – Мне стало неловко.

Интересно, что бы ответил психолог, если бы пациент попросил его расследовать жестокое убийство человека, от которого тот находился в психологической зависимости?

– По-моему, ты переборщила с просмотром сериала «Неразгаданные тайны».

Очевидно, я выбрала не самый правильный способ ответа, так как Магда еще крепче сжала мою руку и сказала:

– Подумай об этом, Хизер. Просто немного подумай.

Однажды Магда рассказала мне, что в юности была королевой красоты и два раза подряд претенденткой на титул «Мисс Доминиканская Республика». Сейчас, когда она смотрела на меня своими огромными глазами, в это несложно было поверить. Вся эта косметика от Дианы Рид, густая подводка на бровях, полуметровый начес не могли скрыть ее подлинного очарования.

Я кивнула. Я всегда была падка на симпатичные мордашки. Именно поэтому Люси и села мне на шею.

– Я подумаю, – сказала я, и почувствовала, что Магда ослабила хватку. – Но ничего не обещаю. Ты должна понять, Магда, я совсем не хочу, чтобы и мне тоже отрубили голову.

– Спасибо, Хизер, – проговорила Магда со счастливой, несмотря на смазанную помаду, улыбкой. – Спасибо, мне кажется, что душа Линдси успокоится, если она будет знать, что Хизер Уэллс не оставит ее в беде.

Я снова похлопала Магду по плечу, и она с легкой улыбкой отправилась через вестибюль к столовой, где располагалась раздевалка для сотрудников. Я смотрела ей вслед и чувствовала себя немного странно. Впрочем, как может чувствовать себя человек, который за целый день съел только один сандвич с копченой моцареллой, жареным перцем и вялеными на солнце помидорами, и выпил только один большой стакан кофе-мокко.

Кажется, я помогла Магде почувствовать себя намного лучше. Сама не верю. Неужели она думает, что я брошусь проводить расследование убийства Линдси? Если так, то она, похоже, чересчур надышалась лаком для ногтей. Мне что, теперь нужно идти, искать парня с топором и раскапывать свежую могилу у него на заднем дворе? Ну что ж, все верно. И заодно подставить под топор собственную голову. Все это смешно. Детектив Канаван не дурак. Он быстро найдет убийцу. Каким образом кто-то может спрятать тело без головы? Его обязательно найдут.

И когда это произойдет, я надеюсь, что буду где-то далеко, очень далеко.

6

Ты меня совсем не знаешь,

Раз по-прежнему считаешь,

Стоит только поманить —

Буду за тобой ходить.

«Брошенная». Автор Хизер Уэллс

Когда я выходила с работы, снегопад еще так и не начался, но, несмотря на раннее время, тьма стояла кромешная. Вдоль парка Вашингтон-сквер до самого Фишер-холла до сих пор стояли автомобили прессы, их было даже больше, чем раньше, к ним присоединились машины самых крупных медиакомпаний, включая CNN… как и предсказывал президент Эллингтон.

Присутствие прессы никак не повлияло на торговлю наркотиками в парке. Зайдя за угол на улицу, ведущую к дому Купера, я буквально врезалась в Реджи. Он начал по привычке шипеть: «Кокс, кокс», – но, узнав меня, посерьезнел.

– Хизер, – сказал он, – я очень сожалею о трагедии, которая произошла в вашем здании.

– Спасибо, Реджи. – В розоватом свете уличных фонарей он выглядел непривычно безобидным, хотя, как поведал мне Купер, носил в ножной кобуре пистолет двадцать второго калибра и всегда готов был использовать его в случае необходимости.

– Хм… ты случайно не знаешь, кого там убили? И кто это сделал?

Реджи ухмыльнулся.

– Хизер, – сказал он почти восхищенно, – ты хочешь знать, что говорят об этом на улице?

Я смутилась. Такая формулировка показалась мне чересчур прямолинейной.

– В общем, да.

– Я ничего не слышал. – Улыбка Реджи увяла, более того, он смотрел мне прямо в глаза – значит, говорил правду. – Но если я что-то узнаю, ты будешь первой, кому я скажу.

– Спасибо, Реджи, – сказала я и повернулась, чтобы уйти.

Но Реджи окликнул меня, и я остановилась.

– Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в то, что случилось с той девочкой, Хизер? – проговорил он.

Теперь уже без улыбки.

– Она наверняка во что-то вляпалась… за это ее и убили. Мне бы не хотелось, чтобы подобное случилось с такой симпатичной девушкой, как ты.

– Спасибо, Реджи, – ответила я, хотя на языке вертелось совсем другое.

Как бы мне хотелось, чтобы люди в меня верили. Я вовсе не такая дура. Все просто хотят быть вежливыми.

– Не беспокойся. На этот раз пусть поработают профессионалы. Все, что ты мне расскажешь, я передам им.

– Это правильно, – сказал Реджи и, завидев вдали группку потенциальных клиентов из Вест-Виллидас, бросился к ним, бормоча: «Травка, травка, кокс, кокс».

Я улыбнулась – как приятно смотреть на человека, столь преданного своему делу.

Я долго отпирала многочисленные замки входной двери Купера, но едва смогла открыть ее из-за горы писем, сваленной на коврике. Включив свет (Купер, должно быть, все еще на работе), я разобрала внушительную груду бумаг, комкая и отбрасывая в сторону купоны на скидки в магазинах и рекламные проспекты. Интересно, почему мы никогда не получаем настоящей почты, а только счета и рекламу? Услышав, что я пришла, по лестнице кубарем скатилась Люси. Она держала в зубах каталог «Виктория сикрет». Значит, весь вечер она провела за превращением его в слюнявую бесформенную массу.

Люси – потрясающее животное, она всегда выбирает единственный каталог, который заставляет учащенно биться мое сердце, и уничтожает его, прежде чем мне удается открыть первую страницу.

Я бросилась вырывать каталог из пасти Люси, спасая от расчленения торс Хайди Клам, но тут в холле раздался телефонный звонок. Я схватила трубку, не удосужившись посмотреть на определитель номера.

– Алло? – рассеянно проговорила я, глядя на свои испачканные собачьей слюной пальцы.

– Хизер? Это я, – зазвучал у меня в ухе встревоженный голос моего бывшего. – Где тебя носит? Я весь день пытаюсь тебя разыскать. Мне очень нужно поговорить с тобой о серьезном деле.

– Что случилось, Джордан? – нетерпеливо спросила я. – Я занята. – Чем именно я уточнять не стала.

Ему совсем необязательно знать, что я пытаюсь помешать своей собаке сожрать каталог нижнего белья. Пусть думает, что я занимаюсь любовью с его братом.

Ха-ха, хотелось бы, чтобы это было так.

– Я на секунду, – сказал Джордан. – Таня пожаловалась мне, что ты отказалась от нашего приглашения на свадьбу.

– Совершенно верно. – Я, наконец, стала понимать, что к чему. – В субботу я занята.

Хизер… – В голосе Джордана зазвучала обида.

– Серьезно, – настаивала я. – Мне нужно на работу. Суббота – день выписки уезжающих студентов.

Совершеннейшая ложь. День выписки студентов и правда пришелся на субботу. Только не на эту, а на прошлую. Впрочем, откуда Джордану это знать.

– Хизер, свадьба назначена на пять часов. Ты хочешь сказать, что будешь работать после пяти?

Черт!

– Хизер, я не понимаю, почему ты не хочешь прийти на мою свадьбу. Да, конечно, между нами были кое-какие недоразумения, но…

– Джордан, я тебя застукала с твоей невестой, хотя тогда думала, что невестой являюсь как раз я, а не она. Мне кажется, мое возмущение этим фактом вполне объяснимо.

– Понимаю, – сказал Джордан. – Тебе… неудобно появляться на свадьбе. Именно поэтому я и звоню, Хизер. Я хочу, чтобы ты знала, как много для меня значишь и как мне важно, чтобы ты пришла на свадьбу. И для Тани тоже это важно. Она до сих пор чувствует себя ужасно из-за того, что случилось. Нам хотелось показать тебе, как искренне…

– Джордан. – Я вышла с трубкой на кухню, впереди, высунув от восторга язык, бежала Люси.

Отшвырнув несчастный каталог «Виктория сикрет», я повернула выключатель и взялась за ручку холодильника.

– Я не приду на твою свадьбу.

– Послушай! – Джордан расстроился. – Я знаю, что ты скажешь. Именно поэтому и звоню. Хизер, я уверен, что нам удастся все исправить. Свадьба – важное событие в моей жизни. Мне просто необходимо, чтобы люди, которые мне небезразличны, были в этот день рядом. Все, без исключения.

Там, за пакетом молока (вчера, услышав о надвигающейся буре, я сходила в магазин) стояла нетронутая белая картонная коробка с жареной курицей. Другими словами, коробка, наполненная радостью.

– Джордан, я не пойду на твою свадьбу.

– Потому что я не пригласил Купера? – поинтересовался Джордан. – Если так, если это имеет для тебя такое значение, я и его приглашаю. Пусть он тебя сопровождает. Не понимаю, что ты в нем нашла, но, раз вы живете вместе и тебе так хочется взять его с собой…

– Я не приведу твоего брата на твою свадьбу, Джордан, – сказала я, доставая из холодильника белую картонную коробку, кусок козьего сыра из сырной лавки Мюррея, крепкое красное яблоко и молоко.

Люси ходила за мной по пятам. Она обожает жареную курочку (без костей), как никто другой.

– Потому что я не пойду на твою свадьбу. И не делай вид, что приглашаешь меня потому, что я тебе небезразлична, Джордан. Я прекрасно понимаю, это будет выглядеть так, будто я простила тебя за то, что ты наплевал мне в душу, и что мы снова дружим.

– Неправда! – оскорбился Джордан. – Хизер, как ты можешь так говорить? Это просто смешно.

– Вот как? – Я свалила все, что вытащила их холодильника, на разделочный стол, достала тарелку, стакан и села. – И что же тогда случилось с твоим последним сольным альбомом, почему он застопорился? Не потому ли, что образ пай-мальчика был подпорчен статьями, в которых описывалось, что ты променял меня, Принцессу Рока, на последнее приобретение твоего папочки?

– Хизер, – прервал меня Джордан, – не обижайся, но память американской публики не столь длинна, как тебе хотелось бы. К тому времени, как мы расстались, ты же несколько лет не выпускала альбомов. Ты нравилась какой-то части слушателей, это правда, но эта часть давно отвернулась от тебя…

– Да, – ответила я и почувствовала, что это меня задело, – она отвернулась от нас обоих. Просто ты вовремя присоседился к нашей восходящей звезде Тане. И не проси, чтобы я наслаждалась этим зрелищем.

– Хизер! – Теперь голос Джордана звучал так, будто он долго мучился. – Почему ты так относишься ко мне? Я думал, ты простила мой уход к Тане. Я был уверен в этом с того самого вечера, когда ты у Купера в прихожей…

Я побледнела. Не могла поверить, что он осмелится такое вспомнить.

– Джордан… – Мои губы онемели. – По-моему, мы договорились не вспоминать тот вечер. – Никогда не вспоминать и никогда-никогда не повторять.

– Конечно. – Джордан попытался меня успокоить. – Но ты не можешь заставить меня вести себя так, будто этого не было. Я знаю, ты любишь меня, и поэтому хочу, чтобы ты была на свадьбе…

– Я кладу трубку, Джордан.

– Нет, Хизер, подожди. А что там с головой девочки, о которой говорили сегодня в новостях? Ее нашли в твоем общежитии? Что, черт возьми, за работу ты себе выбрала? Что за Общага смерти?

– Пока, Джордан, – сказала я и нажала кнопку.

Положив трубку на стол, я потянулась к курочке. Люси встала наизготовку, чтобы не пропустить ни одного кусочка, который по случайности не попадет в мой рот и упадет на иол. В таких случаях мы работаем, как одна команда.

Я знаю, что есть люди, которые предпочитают есть курочку горячей. Но они наверняка не пробовали курочки из винного погребка или, как мы с Купером его обзываем, «куриного погребка». Эта курочка не предназначена для ежедневного потребления. Она кардинально отличается от любой жареной курочки или «чикен-макнагетсов». Я специально купила вчера девять кусочков, зная, что сегодня будет ужасный день, первый учебный день нового семестра.

Я понятия не имела, что он будет настолько ужасным и я смогу съесть за раз все девять кусочков. Вот Купер помучается! Немного подсолю и…

О! Ода! Не гастрономический оргазм, конечно, но очень близко.

Я потянулась за второй ножкой. Люси, увидев, что я так ничего и не уронила, начала поскуливать. Телефон зазвонил снова. На этот раз я, вытерев руки бумажным полотенцем, посмотрела на определитель и с облегчением увидела, что это моя лучшая подружка Пэтти.

– Я ем жареную курочку из погребка, – сообщила я.

– Если бы я была тобой, то поступила бы так же. – Как всегда, голос Пэтти был мягким и бархатистым, как каше мир. – Бедняжка, что ты сегодня пережила!

– Видела новости?

– Девочка, я видела все новости и читала все утренние газеты. И ты не поверишь, кто мне только что звонил.

– О господи, он и тебя доставал? – застонала я.

– Что значит и тебя? Он с тобой говорил?

– Да! Он даже предложил мне взять с собой Купера.

– Боже! – Вот что я люблю в Пэтти.

Она умеет отвечать прямо в точку.

– Это его пресс-секретарь придумал.

– Или Таня, – сказала я, приканчивая ножку и протягивая руку за крылышком.

Знаю, мне следовало бы вместо этого съесть яблоко. Но, к сожалению, яблоко бесполезно. После такого-то дня.

– Если я покажусь на свадьбе, она не будет выглядеть такой стервой. Все решат, что я не держу на нее зла за то, что она разлучила меня с Джорданом.

– Что в действительности не так?

– Мы были уже близки к разрыву, Таня лишь ускорила процесс. И все-таки я не пойду. Как бы неделикатно эти ни выглядело. Здорово придумано – пригласить свою бывшую невесту на свадьбу с другой. Все увидят, что ничего страшного не произошло. Но бывшая невеста не желает там светиться.

– Не знаю, – сказала Пэтти. – Теперь эго модно, судя по тому, что пишут в колонке сплетен «Тайме».

– Плевать, – ответила я. – Я вышла из моды еще в девяностых. Зачем снова начинать? Кстати, а ты сама пойдешь?

– С ума сошла? Конечно, нет. Хизер, скажи бога ради, что случилось у тебя в общежитии? То есть в резиденции. Ты знала эту бедную девочку?

– Да, – сказала я, выковыривая кусочек курицы, застрявший в зубах.

Какое счастье, что подруга меня сейчас не видит.

– Знала. Она была милой девочкой.

– Боже, кто мог сотворить с ней такое? И почему?

– Не знаю. – Я отломила кусочек курочки и, убедившись, что в нем нет ни косточек, ни жил, дала его Люси.

Она мигом сглотнула и посмотрела на меня с грустью, словно вопрошая, куда это он подевался.

– Пусть этим занимается полиция.

– Погоди, – не поверила Пэтти, – что ты только что сказала?

– Ты слышала. Не хочу в это вмешиваться.

– Умница! – Пэтти отодвинула трубку ото рта и сказала кому-то в сторону. – Все в порядке. На этот раз она не будет вмешиваться.