Текст книги "Грязная любовь"

Я добросовестно, но далеко не честно ответила на все вопросы, хотя хозяйка и призывала нас отвечать искренне. Разбежалась – сейчас вот прямо возьму и выложу о себе всю подноготную в присутствии незнакомых мне женщин. И меня не подвигнут к этому даже бесплатные наручники, отороченные мехом.

После представления всех товаров и белья хозяйка села за кухонный стол Марси, чтобы принять заказы, пока остальные, включая меня, заново наполняли бокалы вином и хихикали над розовыми пластиковыми фаллосами. Марси загнала меня в угол, когда обе мои руки были заняты сырными кубиками и бокалом вина.

– Ну, что будешь покупать?

Я показала ей свои бланки заказа, аккуратно заполненные карандашом с венчавшим его пенисом. Она просмотрела бланк, взяла мой карандаш и что-то еще дописала, отдернула от меня бумагу, когда я попыталась запротестовать. При занятых руках я не смогла как следует побороться и взмолилась:

– Марси, не надо!

Она хихикнула:

– Да ладно тебе, Элли. Ты заказала всего лишь какой-то пеньюарчик, и то белый! Может, хотя бы красный, а?

– Никакого красного! – Я запихнула последний кусочек сыра в рот и выхватила у нее бланк. – Нет, Марси.

– Я получу роскошного кролика Родни, – хмыкнула Марси. – Я внесла тебя в список на получение «Игривого Бобрика».

Я взглянула на бумагу.

– Марси…

– Да ладно тебе, – продолжала она поддразнивать. – У каждой женщины должен быть хороший вибратор. Если тебе жалко на него денег, я заплачу. С удовольствием. Считай это моим вкладом в поддержание твоего здоровья в тонусе.

Я совсем не хотела смеяться, правда, но Марси удалось рассмешить меня, и уже не в первый раз.

– Я как-нибудь сама попробую поддержать мое здоровье в тонусе. И уж точно без «Игривого Бобрика». Делать мне больше нечего, как тащить в постель дикого зверя!

– Значит, животных ты не жалуешь. – Она схватила лежавший позади меня каталог. – А как насчет «Серебряной пули»?

Вино развязало мне язык.

– Тогда я могу начать опасаться вервольфов.

– А как насчет русалки? Они непотопляемы.

Я взглянула на картинку.

– Еще и с лицом! Нет уж.

С гладким хвостом и развевающимися волосами, русалка была очень даже ничего, но Марси уже перелистнула страницу и издала торжествующий вопль.

– Вот этот как раз для тебя, – объявила она, тыча пальцем в картинку.

– «Черный Джек»?

– «Я уже слышу ваши стоны – еще, еще!» Изготовленный из гладкого упругого силикона по нашей запатентованной виброрукавной технологии, пират затронет все зоны, которые нужно. Не создающий шума, не привлекающий к себе внимания «Джек» расширит возможности сольных занятий любовью». – Марси дочитывала рекламу со смехом.

– Уже уровень, – сказала я, глядя на картинку. В отличие от остальных размалеванных вибраторов, «Черный Джек» был выполнен в форме сигары и выкрашен в черный цвет. – И главное, практично.

Марси толкнула меня в бок и вскинула на меня сияющие глаза.

– Ну так заведи себе одного!

Я заколебалась:

– Марси, я просто…

– Элли, – перебила она, – да просто ради смеха. Ну же, давай!

Я огляделась. Другие дамы, смеясь, прикладывали к себе прозрачные сорочки с леопардовым рисунком и доставали чековые книжки. Я снова опустила глаза на «Черного Джека». Взглянула на Марси.

– Если только в офисе об этом узнают…

– Не узнают. Руку даю на отсечение.

Я вздохнула, признавая свое поражение, – «Черный Джек» меня соблазнил. Марси, не скрывая ликования, сжала меня в объятиях, отчего вино выплеснулось мне на блузку.

– Только ради своего здоровья, – сказала я подпрыгивающей на месте Марси.

Прозвенел мой мобильный. Обняв меня еще раз, она отошла, давая мне возможность поговорить.

– Каванаг.

– Каванаг, это Стюарт.

Дэн. Я тут же смяла бланк заказа, словно он мог его увидеть, и сдавленно хихикнула.

– Элли, с тобой все в порядке?

– У меня все отлично. – Я снова разгладила бумагу.

– Я позвонил тебе домой, но ты не брала трубку, поэтому решил звякнуть тебе на мобильный. Чем занята?

Две женщины схватились за гигантский двойной фаллоимитатор и пытаясь исполнить с ним лимбо.[7]7
  Лимбо – популярный в Вест-Индии танец. Танцующие должны выгибаться назад все ниже и ниже.


[Закрыть] Начало моей фразы тут же поглотил взрыв чуть нервного смеха, и я вышла в небольшой коридорчик, который вел к спальне Марси, прислонилась к стене и прижила трубку к уху. Бланк заказа вдруг стал невероятно тяжелым в моей руке и почему-то заставил меня почувствовать себя виноватой.

– Марси пригласила меня на домашнюю промакцию.

– Да ну? – Судя по голосу, он был чрезвычайно доволен моим ответом. – И что рекламируют? Товары от «Пампушечки шефа»?

– Э-э-э нет.

– Жаль. Мне как раз очень пригодился бы кулинарный камешек.

Неужели я уже окосела от вина и именно оно повинно в возникновении у меня чувства нереальности происходящего?

– Ты пользуешься кулинарными камнями?

Он засмеялся, но уклонился от ответа.

– И сколько ты там еще пробудешь? Сможешь после прийти ко мне?

– Мне завтра работать, Дэн.

– Элли, сейчас только восемь часов.

– Ты уже начинаешь требовать, – засмеялась я.

– Знаю. – Мне послышалась гордость в его голосе. – Приходи после ко мне. Ты хочешь. Я знаю, что ты хочешь сама.

Он так это произнес, что внутри меня что-то подпрыгнуло. Я на миг закрыла глаза, чувствуя щекой прохладу стены, поигрывая пальцами бланком для заказа.

В конце концов я согласилась, потому что он был прав. Я хотела пойти. И это только на пользу моему здоровью.

Глава 9

Когда я сказала, где была, Дэн засмеялся. Его сияющие глаза цвета морской воды подбадривали меня описать все как было.

Вообще-то я считала себя посредственным рассказчиком, но, видимо, Дэн был настолько хороший слушатель, что я обнаружила, что болтаю о секс-игрушках и трусиках с разрезом спереди уже двадцать минут. Я тут же прикусила язык.

– Судя по всему, время ты провела неплохо, – сказал он. – Двадцать сексокаверзных вопросов.

Вино у Дэна было получше. Уже чувствуя себя немного раскрепощенной, я сделала еще один глоток и откинулась на подушки, прежде чем ответить.

– Думаю, общество настолько помешалось на сексе и люди делают все, чтобы выглядеть сексуальными, что это превращается в соревнование «Бег по кругу». Все бегут, стараясь кого-нибудь нагнать, и, когда соревнование закончено, все уверены, что заслужили награду.

Дэн засмеялся.

– Ты надо мной смеешься? – нахмурилась я.

Он качнул головой.

– Нет. Ты ведешь себя так естественно, что я не могу не улыбаться, глядя на тебя.

Я поставила вино на стол.

– Нет, ты смеешься надо мной.

– Да нет же! – Дэн подался вперед и положил руки мне на предплечья. – Ты немножко пьяна. Забавно тебя слушать.

Да, вино ударило мне в голову, но меня еще переполняло возмущение.

– Забавно, что я немножко пьяна?

Он провел ладонями вверх-вниз.

– Нет. То, что ты так близко к сердцу принимаешь, что секс превращается в повальную манию. Забавно. Как и то, что ты при этом проводишь параллель с «Алисой в Стране чудес».

Я попыталась было продолжать возмущаться, но это было сложно, когда Дэн сидел ко мне так близко.

– Ты читал «Алису»?

– Да, читал. – Он придвинулся еще ближе. – Тебя это удивляет?

Если я скажу «да», то он может оскорбиться. Я оглядела его гостиную, остановив взгляд на полках с книгами.

– Ты любишь читать?

Я встала до того, как он успел ответить, и подошла ближе к полкам, чтобы ознакомиться с его домашней библиотекой. Даже пробегать глазами по корешкам чьих-либо книг – почти не менее интимно, чем разглядывать, как кто-либо устроен изнутри.

Несколько верхних полок Дэна занимала юридическая литература и подобная ей скукотища в кожаных переплетах, но полки пониже были отведены под триллеры в бумажных обложках, а также классику в красивых переплетах – романы мне были знакомы. Усмехаясь, я бросила на Дэна взгляд через плечо.

– Ты состоишь в клубе «Классика месяца»?

У него был виноватый вид.

– Ну да.

– Ты эти читал?

«Сердце – одинокий охотник». «Джен Эйр». «Грозовой перевал». «Дракула». «И солнце взойдет».

Я пробежала по корешкам пальцами и вытащила одну из книг. Понюхала. В запахе хорошей книги есть что-то неповторимое.

– Да, читал. – Он подошел и остановился за мной, обхватив меня руками за талию.

Я продолжала знакомство с его книгами. Мои пальцы перебегали от одной к другой, пока снова не остановились на первой. Я повернула голову, чтобы взглянуть на Дэна.

– У тебя есть «Маленький принц»?

Он сдавленно кашлянул.

– Как видишь.

Я вытащила его книгу. Она была выпущена позже моей, обложка была не потрепанной, края листов не загнуты. Внутри книги неразборчивым почерком была сделана надпись: «Дэну. С любовью». Я показала надпись Дэну.

Он пожал плечами:

– От одной прежней подружки.

Я перевела взгляд обратно на книгу.

– Ты ее читал.

Он покачал головой:

– Нет. А что, надо?

– Далека от того, чтобы указывать тебе, что делать, а что не делать, – ловко уклонилась я от ответа, возвращая книгу на полку.

– Ты-то ее читала.

Я улыбнулась. Его руки легко легли на мои бедра, и я, повернувшись, высвободилась из его рук и прислонилась к полкам.

– Читала. Это одно из моих любимых произведений.

– Да? – Он посмотрел на книгу за моей спиной, затем перевел взгляд на меня. – Тогда, может, мне лучше ее прочитать.

– Если ты хочешь прочесть только ради меня, то не стоит.

Мне стало немножко неловко. «Маленький принц» – детская книжка. Не совсем, конечно, но все-таки. Сказав Дэну, что она относится к числу моих любимых, я тем самым поделилась с ним чем-то личным.

– А что, если я хочу? – Он сократил расстояние между нами.

Я нырнула под его рукой и направилась к дивану.

– Тебе она может не понравиться.

– И такое может быть. – Он последовал за мной. – Хочешь еще немного вина?

Я собиралась бросить на него сердитый взгляд, но по тому, как приподнялись уголки его губ, поняла, что мне это не удалось.

– Думаю, ты хочешь меня элементарно споить.

– Само собой.

– Думаешь, так ты получишь надо мной преимущество?

– Ты меня поймала.

Я сжала губы, чтобы удержаться от улыбки, но уголки все же дрогнули.

– Так, чтобы ты мог заняться со мной сексокаверзными вещами.

Дэн засмеялся:

– Ты прочитала мои мысли.

Он сел рядом со мной. Я посмотрела ему в глаза.

– Кстати говоря, я получила наименьшее количество баллов. Мне стало даже как-то стыдно.

Он придал лицу сочувствующее выражение.

– Так поэтому ты была так говорлива?

Я кивнула. Дэн ласково что-то проворковал и погладил меня по голове. Мы оба засмеялись.

– Бедная девочка, – сказал он. – Чего же ты была лишена, когда все остальные это испробовали?

– Всего.

Хотя я занималась сексом со многими мужчинами, чаще всего они не доставляли мне того удовольствия, которое могли бы доставить. В основном все сводилось к десятиминутному разогреву, после чего следовала ударная часть, занимающая полторы минуты максимум. И это доказало мне на практике, что люди в общей массе отнюдь не отличаются богатым воображением, как следует из фильмов. Может быть, мне везло, что в своих поисках я не столкнулась с каким-нибудь фетишистом или маньяком. А может быть, я сознательно выбирала тех мужчин, которые отнюдь не потрясали своим воображением. До того, как я встретила Дэна, не чуждого эксцентричности.

– Элли, – сказал он, поднимая бровь, – я уверен, что все-таки ты не такая отсталая.

– Не в случае с сексокаверзными вещами. – Я позволила ему притянуть себя ближе к нему, подпадая в полукруг его объятий.

– Ты так думаешь? – Он нагнулся и стал водить губами по моему уху. – А как же быть с тем, что ты позволила мне себя трахнуть в туалетной кабинке? Или ты не относишь это к сексуально вызывающему поведению?

– Но такого вопроса не было. – В любом случае в том опроснике я солгала. Прикосновения его губ заставили меня ненадолго забыться. Дрожа от наплыва ощущений, я наклонилась к стоящей возле моих ног сумке, достала оттуда розовый листок и протянула ему. – Ну вот эти самые каверзные вопросы. Можешь узнать секреты моего унылого сексуально прошлого.

Дэн развернул лист, и мы оба склонились над ним. Он быстро пробежал по строчкам взглядом, а затем изучающе посмотрел мне в лицо. Подняв руку, он потер большим пальцем сначала мою щеку, затем губы.

– Ты потеряла девственность в пятнадцать лет?

Ну хоть в этом я не солгала.

– А сколько было тебе?

– Я был старше. – Он снова опустил глаза на лист бумаги. – Ты дружила только с одним парнем?

– Да. – Я пыталась понять, о чем он думает в эту минуту, но не могла даже предположить. – Со сколькими дружил ты?

– Меньше чем с одним.

– Ну тогда со сколькими девчонками? – Я легонько ткнула его в бок.

– Четыре или пять раз было достаточно серьезно. – Он рассмеялся и отстранился, избегая щекотки. – Ладно, ладно, забудь, что я сказал.

Мы откинулись на спинку и прижались друг к другу. Дэн положил лист на кофейный столик и повернулся ко мне. Увидев серьезное выражение его лица, я тут же напряглась.

– Ты была с семьюдесятью восемью мужчинами, и у тебя был только один парень.

– Да, – кивнула я и стала ждать, спросит ли Дэн почему.

Он не спросил. Вместо этого молча прислонился головой к моей голове. Так мы и сидели в тишине, которая совсем не вызывала неловкости. Рука, лежащая на моем плече, очерчивала маленькие круги.

– Ты когда-нибудь пробовала одновременно с двумя мужчинами?

– А ты когда-нибудь пробовал одновременно с двумя женщинами?

– Да. Ты бы могла возбудиться? – спросил он таким голосом, словно речь шла о погоде. – Если бы была еще одна девушка?

– Не знаю. Я никогда не пробовала.

– Но ты бы хотела попробовать с двумя парнями.

Я кивнула, увлажняя губы кончиком языка.

– Думаю, да.

Он ничего не сказал, ожидая, что я продолжу. Я сделала глубокий вдох.

– Секса у меня было достаточно, а вот разнообразия…

– Разнообразие может быть довольно-таки забавно, Элли.

– Тогда забав у меня было не так уж много.

Он взглянул на меня, наклонив голову, и коротко кивнул.

– Я бы хотел это изменить.

Я покусала нижнюю губу.

– Даже не знаю…

– А если бы ты не знала, а просто сделала? – мягко перебил он. – Тебе было бы проще?

Ну откуда я могла это знать, если не делала того, о чем он спрашивал? И вообще, сюрпризы – не моя ипостась. Моя жизнь подчинена планам, правилам, порядку – то, что я люблю в работе с цифрами: ясность и точность.

Так было до Дэна.

– Ты меня слегка насторожил, – призналась я. – Вообще-то не слегка, а здорово насторожил. У меня есть пунктик насчет контроля.

Для меня это было очевидно, но вот Дэн качнул головой:

– Что-то я этого в тебе совсем не замечаю.

– Чего? – Я отодвинулась от него. Алкоголь постепенно выветривался. – Скажи мне, Дэн, а что ты тогда во мне замечаешь?

Он с улыбкой оглядел меня с ног до головы.

– Я вижу перед собой чертовски умную и сексуальную женщину.

Я ответила не сразу.

– Ты когда-нибудь прислушивался к звукам так долго, что просто забывал об этом и вспоминал лишь тогда, когда звук прекращался?

– Да. – Рука, лежащая на моей, чуть напряглась. – Цикады. Как-то от них стоял такой шум, как если бы приземлялся космический корабль. Постепенно шум стал стихать и к ночи прекратился. Только когда наступила тишина, я понял, что больше не слышу их стрекота.

– Белый шум, – кивнула я. – И он в моей голове. Постоянно. Я никогда не могу полностью ни на что отвлечься. Как заводная игрушка, чей завод никогда не кончается.

Я попыталась понять, какую реакцию вызвали у Дэна мои слова, но казалось, я его совсем не отпугнула, поведав о своем легком бзике. Я поправилась:

– Почти никогда не кончается.

Он коснулся моей щеки:

– Что заставляет этот шум утихнуть?

– Выпивка.

– Это известное средство ненадолго отключить голову, чтобы избавиться от мыслей.

Я посмотрела на его руку, лежащую поверх моей.

– Секс.

– Секс так хорошо помогает тебе заглушить мысли? И еще работа с цифрами, подумала я, но не произнесла этого вслух, а просто кивнула.

– Ведь должна же быть причина, почему у меня было семьдесят восемь мужиков, как ты считаешь?

Он молчал, а я изучала наши руки. Из страха поднять голову и прочесть в его взгляде презрение, как до этого я читала в них интерес, подстегивающий мою болтливость.

– Пойдем со мной, – вдруг сказал он, вставая с дивана и потянув меня за собой.

Мое сердце заколотилось, но я пошла за ним в спальню.

– Сядь на кровать.

Я села.

Он подошел к комоду и вытащил бандану. Сложив ее несколько раз, он закрыл ею мне глаза и завязал сзади. Перед глазами тут же стало темно, я видела лишь тоненькую полоску света. У меня вырвался чуть нервный смех, но Дэн меня не поддержал.

Затем я стала ждать. Ничего не происходило. Я слышала только, как он перемещается по спальне, тихое шуршание, как если бы он снимал с себя одежду. Впрочем, необязательно. С приглушенным стуком закрылся ящик. Дэн продолжал молчать.

Я присела на край кровати, чувствуя, как мои губы пересыхают от тревожного ожидания. Я не шевелилась. Всю мою сознательную жизнь можно было считать одой, посвященной контролю, за исключением того, что происходило сейчас. Здесь. С этим мужчиной.

Я почувствовала его руки на подоле своей юбки, которую он задрал выше бедер. Когда он сел рядом со мной, кровать прогнулась под его весом. Я выпрямилась. Он положил руку мне на плечо, заставляя сидеть смирно. Его рука достигла треугольника между бедер. Коснувшись трусиков, он снова замер.

Временная неспособность видеть обострила другие чувства. Я вдыхала запах его одеколона и вина. Слышала, как он дышит, чувствуя его дыхание на своей шее. Я сидела прямо и неподвижно, хотя все мышцы моего тела напряглись от ожидания того, что последует дальше.

– Дэн?

– Тихо.

Я сглотнула. Той рукой, что до этого лежала между моих бедер, он расстегнул пуговицы моей блузки и спустил ее с плеч. Я почувствовала на коже прохладный воздух. Соски сразу затвердели. Он снял мой бюстгальтер, обхватил груди ладонями и стал круговыми движениями ласкать твердые бутончики сосков, а еще через мгновение я вскрикнула, почувствовав тепло и влагу на коже.

Его рот. Держа одну грудь в руке, он сосал другой сосок. Я смогла вздохнуть только со второй попытки. Его мягкие губы прошлись по окружности другой груди, после чего он пососал сосок.

Его руки блуждали по моему телу. Добравшись до юбки, он расстегнул пуговицу и спустил молнию. Приподняв меня немного, стянул ее с меня. Затем я снова почувствовала его у себя между ног, на бедрах, когда его губы повторно обхватили сосок и втянули его в рот. Он шире раздвинул мне ноги, и я напряглась.

– Пока еще думаем?

– Да, – учащенно дыша, произнесла я чуть охрипшим голосом.

– Тогда приступаю к более радикальным методам.

Шутка Дэна помогла мне немного расслабиться. Его пальцы забегали по внутренней стороне моих бедер. Нырнув во впадинки, он стал меня дразнить, и я задрожала. С повязкой на закрытых глазах, я запрокинула голову, удерживая себя в сидячем положении с помощью рук.

Когда Дэн наконец коснулся там, где я уже жаждала ощутить его прикосновение, я подпрыгнула. Погладив меня сквозь кружево, он стянул с меня трусики. Его шелковое покрывало было прохладным и гладким.

– Не замерзла?

Я покачала головой. Дэн снова продолжил исследовать мое тело: бедра, живот, груди, плечи. Остановившись на горле, он слегка на него надавил.

– Ты дрожишь, – снова заметил он.

Я облизнула губы, прежде чем ответить:

– Это потому, что ты меня касаешься.

Его дыхание ласкало мою кожу, а спустя еще мгновение его рот остановился на моей шее, чуть выше, где бился пульс. Я еще больше запрокинула голову. Он снова опустил руку к бедрам, покусывая и пощипывая мою шею. Его пальцы вдруг оказались внутри меня, и я застонала.

– Обожаю звуки, которые ты издаешь, когда возбуждаешься, – прошептал Дэн мне прямо в ухо, движением пальцев вырывая еще один стон из моего горла. – Люблю, как ты становишься влажной для меня – как сейчас. У меня еще никогда не было женщины, которая отвечала бы мне так, как ты.

Несколько секунд я ощущала его пальцы – и вот уже дрожу, чувствуя, как оргазм сотрясает мое тело. Дэн продолжал дразнить меня, подводя к грани медленными ласками, выводя губами влажные узоры на моей коже. Когда он вытащил пальцы, я чуть не задохнулась. Он снова коснулся меня – легкое прикосновение подушечкой пальца, сменившиеся более энергичными круговыми движениями. Моя спина изогнулась дугой.

Дэн ненадолго меня оставил, затем вернулся. Он еще шире раздвинул мне ноги, и я почувствовала его дыхание, в этот раз не на шее, а на животе.

Мышцы напряглись помимо воли, и я выпрямилась.

– Нет.

Он погладил меня по ногам.

– Расслабься. Все в порядке.

– Нет, Дэн. Мне нужно, чтобы ты остановился, когда я скажу «нет». Мне нужно знать, что ты это сделаешь.

Я отодвинулась от него и подняла руку, чтобы сдернуть бандану с глаз, но Дэн меня остановил. Несколько секунд мы так и сидели, пока я, дрожа, не опустила руку. Его тень упала мне на лицо, на миг поглощая тоненькую полоску света.

– Элли, я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь, обещаю.

Я кивнула. Прошло еще мгновение, после чего он вернулся к тому, чем занимался до этой паузы, но мне потребовалось время, прежде чем я снова смогла расслабиться под его прикосновениями. Он не спешил, делал все медленно, позволяя мне привыкнуть к нему заново. Он ласкал мое тело руками, шепча мне в ухо ласковые слова и слегка покусывая мне кожу зубами. Я снова почувствовала, что возбуждаюсь. Он что-то рисовал языком на моей ключице до тех пор, пока я наконец не сделала прерывистый вздох.

Все куда-то отступило, остался только он. И он означал ликование, радость, удовольствие, забытье, вечность. Это был секс, но в нем было чувство близости – опасное чувство, от которого я пыталась отгородиться, но отказать себе испытать его не могла.

Когда наступил оргазм, я произнесла его имя. Всхлипнув, я вздохнула и на выдохе снова произнесла его имя. Он прижал руку к пульсирующему от оргазма треугольнику между бедер и держал ее так, пока удовольствие заполняло мое тело, подобно водному потоку.

– Что в тебе есть такого? – прошептал он мне на ухо, пока мое тело продолжало сотрясаться. – Я никак не могу тобой насытиться.

Дыхание словно застряло у меня в горле. Слов не было. Как и ответа на его вопрос. Я сама этого не понимала. Это вызывало страх. Впрочем, я ведь боюсь кататься на американских горках, но это меня не останавливает.

Новые привычки приобретаются так же легко, как тяжело расстаются со старыми. Дэн понемногу становился привычкой. Образно выражаясь, сантиметр за сантиметром. Если мы не встречались, то общались по телефону. Он слал мне днем смешные эсэмэски и электронные письма, а поздней ночью присылал мгновенные сообщения похотливого, но не обидного содержания, читая которые я и смеялась, и вздыхала.

Секс был фантастический – разнообразный, необузданный. Неторопливый и волнующий – я одновременно его и ждала, и боялась. Я сказала ему, что готова зайти далеко, пока он будет со мной, но, наверное, это была бравада. Но Дэн и правда открыл для меня нечто новое, то, чего раньше я себе не позволяла. Так произошло просто потому, что он сумел заставить меня захотеть это новое испытать. Я сказала ему мое настоящее имя. Я отдала ему свое тело. Но я не могла отдать ему всю себя. Кое-что я продолжала держать при себе, и, если он и чувствовал мою сдержанность, как и то, что я продолжала от него что-то утаивать, он не настаивал на том, чтобы я это раскрыла.

Я всегда ездила к нему и никогда не приглашала к себе. Мне не хотелось объяснять, почему у меня такая простая мебель, почему в моем доме все отделано в скучной цветовой гамме или почему у меня нет семейных фотографий. Мне не хотелось рисковать и позволить ему услышать сообщения матери. Мне не хотелось впускать его в свой внутренний мир больше, чем я уже это сделала.

Пока Дэн не настаивал, я его не чуждалась. Так мы и продолжали общаться, наслаждаясь царившей между нами приятной атмосферой, и я стала притворяться, что на самом деле все не так уж и важно, как можно подумать. Так прошли три недели или около того, в течение которых он столь ненавязчиво вошел в мою жизнь, что я даже стала жалеть о том, что не могу забыть своей прежней жизни.

Я все помнила. Бывали дни, когда я думала, что так лучше, но бывали дни, когда я думала наоборот, но каждый раз, когда я решала просто перестать отвечать на его звонки, он что-нибудь говорил или делал, что-то доказывающее мне глупость подобного поведения.

Весну сменило лето, и теперь я возвращалась домой, когда на улице все еще было светло, поэтому в один из дней я заметила мусорные мешки, разбросанные у дома Гевина. Когда я вставила ключ в замок, дверь Осли распахнулась, и из нее вывалился Гевин.

На нем были все те же черные великоватые джинсы, серая рубашка поло, в которых я привыкла его видеть, но уже без просторного свитера с капюшоном. Он использовал один мешок в качестве прикрытия, присев рядом с ним.

Я совсем не хотела глазеть. Какая бы семейная драма ни разворачивалась по соседству, я к ней не имела никакого отношения. Семейные дела – внутренние дела. Однако и мой взгляд, и мой упрямый замок воспротивились подобному равнодушию.

– Я тебе уже говорила! Либо убирай за собой свои вещи, либо все выброшу в мусор! – В дверях возникла миссис Осли. – Черт возьми, Гевин, я вкалываю целый день. Неужели лишь для того, чтобы вернуться в свинарник?

– Тебя никто не просит заходить ко мне в комнату!

С другой стороны от моего дома жила миссис Пиз – наши дома разделял небольшой промежуток. Я видела, как ее дверь приоткрылась и она выглянула наружу.

Миссис Пиз жила здесь уже сорок лет. Она поддерживала дом в относительно хорошем состоянии и содержала его в чистоте. Мусор она выносила к тротуару в дни, когда его увозили. А иногда в окне ее дома я видела кошку. Сама она мне никогда не докучала. Наши глаза встретились в щелке ее приоткрытой двери.

Миссис Осли увидела меня. Затем она снова взглянула на Гевина. Я подумала, что, может быть, ей неловко оттого, что я стала свидетельницей того, как она потеряла терпение, но, когда она подняла бокал ко рту, я поняла, почему она продолжила, словно меня не было вовсе.

– Сегодня к нам придет Дэннис, и я не хочу, чтобы он видел этот бардак. Наведи у себя порядок.

Я не была пьяна, как миссис Осли, и потому почувствовала себя неловко. Гевин встал и убрал упавшую на глаза прядь волос.

– Но никто не просит вас соваться ко мне в комнату! – дрожащим голосом выкрикнул он.

– Но твоя комната находится в моем доме!

Наконец ключ согласился войти в скважину, а я поклялась себе смазать замок маслом, чтобы не допустить повторения сцены, подобной этой. Когда я закрыла дверь, мой желудок вдруг взбунтовался, хотя на это не было никаких объективных причин. Порядок в комнате – причина вечных распрей между родителями и их детьми-подростками. Насколько я могла судить, она не приложила к Гевину руку в качестве более весомого аргумента, чем слова. Не было никаких причин, чтобы от произошедшей на моих глазах сцены у меня задрожали руки. За исключением бокала в ее руках и чуть заплетающегося языка. Или того, как повел себя Гевин. Как он съежился, а затем и присел, словно защищая раздутый пластиковый мешок для мусора.

Не все, кто пьет, алкоголики. И даже не все алкоголики, кто, напиваясь, вопит и отвратительно обращается со своими детьми. Кому-то даже не нужен алкоголь, чтобы дать волю своему поганому языку. Может быть, миссис Осли принадлежала как раз к последнему типу людей.

В любом случае это было не мое дело. У нее было право требовать от сына, чтобы считался с ее порядками в доме, тем более что многих подростков действительно можно назвать безалаберными. Она имела право требовать от своего сына подчинения.

Несмотря на эти уговоры, мои мысли упорно продолжали возвращаться к бокалу в ее руке и тому, как Гевин ссутулился, хотя и был на добрых три дюйма выше ее ростом.

Это не мое дело, меня это не касается. Насколько я могла судить, она его не била. И даже если про царапины кота на руке Гевин солгал, вряд ли их нанесла ему его мать. Матери, может, и выпивают, но что-то мне не верится, что они хватают бритвенные лезвия и наносят на руки сыновей ровные, почти параллельные порезы. Дети наносят их себе сами. Вопрос в том, почему они это делают.

Но это меня не касается.

Гевин, конечно, хороший мальчик, готовый прийти на помощь. Но он не мой ребенок.

Я поднялась на второй этаж, стянула с себя одежду и бросила ее в корзину для грязного белья, только тогда заметив, что она уже переполнена. Как же сильно изменился распорядок моей жизни. Прошло уже несколько дней, прежде чем я подумала о необходимости стирки. Да и про пылесос забыла. Посудомоечная машина также стояла полной. Если мне было необходимо напоминание о том, что Дэн стал отнимать у меня значительную часть времени, то ничто не могло сделать это лучше, чем заброшенные домашние дела.

Думая о Дэне, я долго стояла под горячим душем. Наслаждаясь паром с запахом лавандового мыла, я вымыла им волосы. Чувствуя, как влажные пряди липнут к спине, подумала, что впервые позволила волосам так сильно отрасти. К тому же я нечасто распускаю волосы, поэтому ощущение их влажной тяжести на плечах и спине меня удивило.

Было ощущение, словно я проснулась после долгой спячки. Или наоборот, погрузилась в восхитительно сюрреалистичный сон. Вода, стекающая по моей коже, тепло, запах мыла, ощущение собственных рук на теле – все это было как прежде и в то же время воспринималось совершенно по-новому. Словно я сама стала другой.

Я никогда не страдала излишней романтичностью. Факты и цифры всегда имели для меня больше смысла, чем цветы и фантазии. Я люблю сказки не потому, что верю, будто такое может быть на самом деле, а потому, что нереальность происходящих в них событий только доказывает мне, что я права, подвергая сомнению их достоверность. Принцесса, запертая в Хрустальной башне, ожидающая принца? Но что это за принцесса такая, которая только сидит и ждет, когда ее освободит какой-нибудь принц? Неумная и недалекая. Принцесса-бродяжка никогда не ждала, что ее освободит мужчина. Она все брала в свои руки.

Но пусть я и лишена романтизма, это не значит, что он не таит для меня привлекательности. Только то, что я не могу поверить в романтические бредни, не значит, что не хочу верить, и нереальное все-таки может стать реальным.

Я не знаю ответов на вопросы, почему Дэн, почему я хочу именно этого мужчину после долгого периода, когда ни один мужчина не вызывал у меня желания. Некоторые люди верят в судьбу или в карму. Кто-то верит в вожделение с первого взгляда. Есть и те, кто уверен, что во всем мире для каждого существует только одна-единственная настоящая любовь, которую мы узнаем сразу, как только встречаем.

Я верю в цифры и логику, в то, что можно доказать математически, в результаты, основанные на фактах, но не в судьбу. Я верю в то, что природа не терпит пустоты, а потому мы изначально пусты и только ждем, когда нас что-нибудь наполнит.