Текст книги "Неидеальная пара"

Глава 9
Келси

Подкаст «Идеальная пара»

Роуэн и Бонни

Келси: Дорогие слушатели, добро пожаловать на подкаст «Идеальная пара», где влюбленные рассказывают о том, как они познакомились. Роуэн и Бонни, большое вам спасибо, что присоединились ко мне сегодня. Пожалуйста, расскажите нам, как вы познакомились.

Бонни: Я была в одном полотенце, а он стоял на кухне и подглядывал, надеясь что-нибудь увидеть.

Роуэн: Господи! Все было не так!

Бонни: Разве ты не вломился на кухню без приглашения?

Роуэн: Я находился в доме собственной матери. Она не сообщила, что сдала коттедж двум девушкам.

Бонни: Тем не менее ты стоял там, а на мне было лишь полотенце. Я пыталась прогнать его метлой, но он не уходил.

Келси: Метла – хорошее оружие.

Бонни: Не для упрямого шотландца.

Роуэн: Хочешь поговорить об упрямстве? Может, озвучим список вопросов, в которых ты любишь проявлять упорство?

Бонни: Это ни к чему, дорогой. Возвращаясь к рассказу – конечно, я подумала, что он привлекательный, в смысле, посмотри на него, разве не видно? Но черт возьми, он постоянно ворчал.

Келси: Что ты делала в Шотландии?

Бонни: О, мы с подругой устроились на работу к маме Роуэна. Им нужен был кто-то, кто присматривал бы за их кофейней, и они предоставляли жилье. Мы обе хотели сменить обстановку, поэтому сразу же ухватились за эту идею. Нас наняли. Но я не была готова к тому, что получу. Кофейня нуждалась в ремонте, а Роуэн постоянно глазел на меня.

Келси: Значит, вы двое сначала терпеть не могли друг друга, а потом влюбились.

Роуэн: Да, терпеть не могли, это еще мягко сказано.

Бонни: Потом я утомила его своим американским акцентом, а он покорил меня тортом.

Роуэн: Да, именно так все и было.

* * *

Лотти всегда восторгалась полетами на частном самолете Хаксли. Она рассказывала о чудесах отсутствия необходимости проходить через ту же рутину, что и при коммерческих полетах, и иметь дело с толпами людей. Говорила об обслуживании… о спальне в задней части салона, но ничто из ее слов не смогло подготовить меня к этому полету.

Потому что, друзья мои, это высший класс. Пожалуй, самое фантастическое событие за всю мою жизнь.

Фамилия Кейн везде. На сиденьях, канцелярии… салфетках, даже на фартуке стюардессы.

И эти сиденья… Боже, я могла бы навсегда остаться в одном из них. Продала бы все, что есть в моей крошечной квартире, и купила бы такое кресло, чтобы жить в нем. Я бы делала в нем все. Спала, ела, даже мылась.

Я уже отправила Лотти сообщение: «Стюардессе придется силой выпроваживать меня из этого самолета».

Да, еще персонал. Они называют меня мисс Гарднер, и у них под рукой была моя любимая сельтерская вода, от которой я, конечно, не отказалась. А также свежее печенье из чертовой духовки самолета. Я съела три. ТРИ! И каждое размер с мой кулак. Три больших шоколадных печенья, совершенно божественных на вкус.

Излишне говорить, что я получаю удовольствие, несмотря на мрачного и вечно чем-то раздраженного Джей Пи.

Он не заговорил со мной, когда мы прибыли в ангар. Ничего не сказал, когда мы оба сели, а когда стюардесса спросила его, не хочет ли он печенья, он отказался, но долил себе еще виски.

Ну что ж, он многое потерял, потому что печенье феноменальное.

– Могу я предложить вам что-нибудь еще, мистер Кейн? – спрашивает Ронда, очаровательная стюардесса.

– У меня все есть, – отвечает он, глядя в окно.

Затем она поворачивается ко мне.

– Мисс Гарднер, не хотите ли еще одно печенье? – А потом подмигивает, как будто мы обе знаем, что я в самом деле не против.

Так и есть, но даже три это перебор. А четыре так вообще переходит все границы.

Прижимаю ладонь к животу и говорю:

– Думаю, не стоит.

Она аккуратно касается моего плеча и говорит:

– Давайте я положу несколько штук в пакет, чтобы вы смогли взять его с собой?

Кто я такая, чтобы возражать.

– Ронда, ты просто ангел.

Она похлопывает меня по плечу и уходит в хвост самолета.

Бросаю взгляд на Джей Пи и наблюдаю, как он подносит бокал к губам. Несмотря на то, что здесь есть место прямо напротив меня, он предпочел сесть на другой стороне самолета. Если его возмущение в конференц-зале не навело меня на мысль о том, что он не рад необходимости отправляться в это путешествие, благодаря его выбору места я точно знаю, что не ошиблась.

– Знаешь… мог бы весть себя немного повежливее с Рондой, – говорю я, решая позлить зверя.

– Я очень мил с ней, – говорит он, продолжая смотреть в окно.

– Не слышала от тебя ни «пожалуйста», ни «спасибо». Джей Пи, вежливость не пустой звук.

– А ты у нас теперь что, борец за вежливость?

– Нет, но я считаю, что мы несем ответственность за свои действия, и, честно говоря, сейчас ты тоже не очень вежлив.

Он медленно поворачивает голову и смотрит на меня сквозь очки-авиаторы в темной оправе.

– Разве я сказал ей отвалить? Или специально подставил подножку? Ударил ее? – Когда я не отвечаю, он продолжает: – Так и думал. А теперь оставь меня в покое.

Боже, он такой… злобный. Да что с ним такое?

– Вообще-то ты уж точно мог бы вести себя повежливее со мной. Знаешь, нам предстоит провести вместе две недели.

– Я осведомлен о своем наказании.

– Наказании? – ахаю я. – Вот что это поездка значит для тебя? Наказание? Потому что для меня это потрясающая возможность, которая обычно выпадает раз в жизни, – помочь вернуть зданию былую славу, сделав его современным и экологически устойчивым.

Джей Пи проводит рукой по подбородку и заявляет:

– Ты как всегда выдумала себе какую-то сказку.

– При чем здесь сказка? Это отличный шанс.

– Давай-ка я расскажу тебе, Келси, какой будет эта поездка. Нам придется две недели делить пентхаус, который, я знаю, не настолько велик, чтобы не мешать друг другу. Ты будешь ходить со мной на разные встречи, я буду постоянно слышать от тебя одно и то же о том, что шкафы из бамбука гораздо полезнее для планеты, чем пластиковые, ты будешь восхищаться тем, чем восхищаются все остальные. А я тем временем буду считать минуты до того момента, когда смогу вернуться к своей обычной жизни в Лос-Анджелесе.

Когда он снова отворачивается к окну, я предлагаю:

– Или ты можешь использовать эту поездку как шанс узнать меня получше. Знаешь, мы все еще можем быть друзьями.

– Какого хрена ты хочешь быть моим другом? – интересуется он.

– А почему бы и нет? – внезапно чувствую себя униженной.

– По твоему мнению, я несносный засранец. Ты считаешь меня подхалимом, который охотится за женщинами, когда они переживают не лучшие времена. Зачем тебе дружить со мной?

– Это когда я такое говорила?

– Я все понял и без слов, – отвечает он.

– О чем ты вообще твердишь?

Джей Пи смотрит мне в глаза:

– Званый вечер. Ты решила, что я пытаюсь затащить тебя в постель. Предположение было крайне далеко от истины.

Молчу и пытаюсь вспомнить тот вечер. Мы хорошо провели время во время танцев, Эдвин ушел с Дженезис, а я чувствовала себя не в своей тарелке, как будто была недостаточно хороша. Джей Пи отвез меня к себе домой… и сказал столько добрых слов, что я тут же забыла их.

До этого момента.

«Эдвин идиот, потому что он не оценил ничего, кроме цвета твоего платья. В ту же секунду, как он увидел тебя, ему бы следовало сказать, что ты выглядишь изумительно. Стоило поднять твою руку и оставить легчайший поцелуй на костяшках, только так он мог дать понять окружающим, что ты принадлежишь ему. А, опустив руку, должен был шагнуть еще ближе, наклониться и в нескольких сантиметрах от твоего уха сообщить, насколько опьяняюще ты пахнешь».

Поскольку они казались очень нехарактерными для Джей Пи, я попросту проигнорировала свою реакцию. А что прекрасно помнила, так это то, куда он велел водителю отвезти нас.

– Но ты отвез меня к себе. Если ты не пытался затащить меня в постель, тогда зачем мы оказались там?

– Потому что я хотел быть милым! – рявкает он. – Несомненно, ты считаешь, мне такое недоступно. Ты настолько низкого обо мне мнения, что предполагаешь лишь самое худшее.

– Но… – прикусываю нижнюю губу, пытаясь разобраться.

– Келси, просто забудь.

– Нет, Джей Пи, давай поговорим об этом.

– Я не хочу находиться в этом самолете, и ты правда считаешь, мне хочется обсуждать тот вечер? Ответ нет. Так что, черт подери, забудь об этом.

А потом он отворачивается, отгораживаясь от меня.

Остальная часть поездки проходит в тишине. Не уверена, о чем он думает, но я постоянно прокручиваю его слова.

«Ты настолько низкого обо мне мнения, что предполагаешь лишь самое худшее».

Но я бы не сказала, что он плохой человек. Он достаточно импульсивен, не всегда умеет вести диалог и любит сводить людей с ума, и все же я не считаю его настолько ужасным.

Я вижу в нем и хорошее. Вижу, как он помогает другим.

Он знает по имени каждого в офисе и здоровается с ними, а еще просто по доброте душевной угощает людей кофе. Я замечаю, что он не скупится на комплименты, поддерживает добродушную атмосферу, и благодаря ему люди часто улыбаются.

Вижу, с какой любовью и уважением он относится к своим братьям, даже когда они ссорятся. Так почему же я не вспомнила об этом в тот вечер? Бросаю на него взгляд.

Неужели из-за меня он и правда почувствовал себя ничтожеством? Но затем вспоминаю его комментарии, сделанные несколько часов назад, когда я предположила, что могла бы выполнить эту работу самостоятельно. В его голосе слышалось… презрение.

«Хрена с два у тебя получится. Тебя ждет нечто большее, чем просто прогулка по офису. Неприятно это говорить, но у тебя недостаточно опыта, чтобы справиться со всем самостоятельно».

Что-то подсказывает мне, что его реакция была связана не столько с моими профессиональными навыками, сколько с его чувствами ко мне.

Как получилось, что всё пошло совсем не так?

* * *

– Какую комнату предпочитаешь? – спрашивает Джей Пи, когда мы закончили осматривать пентхаус. И я использую слово «осматривать» в широком смысле. Джей Пи обвел пространство рукой, указывая мне, где находится «все», пока я разглядывала роскошный номер, в котором мне предстояло жить следующие две недели.

Наружные стены полностью состоят из панорамных окон, из которых открывается захватывающий вид на залив Сан-Франциско и мост Золотые ворота. Красивые деревянные полы окрашены в серый, застелены плюшевыми коврами и безупречной белой мебелью. На стенах висят фотографии зданий, и я узнаю некоторые из них, которые посещала в Лос-Анджелесе. Должно быть, они все принадлежат «Кейн Риал Эстейт». А кухня… о, она прекрасна, ультрасовременная бытовая техника, мраморные столешницы и кухонный остров, который по размеру больше, чем вся моя квартира вместе взятая.

Я с радостью проведу здесь две недели. Вот только жаль, что у меня не самая приятная компания.

– Мне все равно. Любая подойдет, – говорю я, тем более что, судя по словам Джей Пи, комнаты одинаковые. Если бы одна была побольше, я бы, конечно, могла занять комнату поменьше.

– Просто выберите одну, – недовольно велит он.

– Хорошо, та, что справа.

– Отлично. – Джей Пи катит свою сумку по деревянному полу и кричит: – Ронда заказала нам ужин! Должен быть здесь с минуты на минуту. Начинай есть когда захочешь. – А потом отправляется дальше по коридору и скрывается из виду.

Что ж, видимо, это все. Я качу свой чемодан в противоположном направлении, твердо намереваясь не позволить его скверному характеру испортить мне настроение.

Добравшись до своей комнаты, кладу чемодан на пол и плюхаюсь на кровать королевских размеров, застеленную белым постельным бельем и мягкими серыми подушками. Девушка может легко привыкнуть к такому. Теперь я отчасти понимаю, каково было Лотти, когда она впервые переехала к Хаксли. Жаль, что мне подобная роскошь доступна лишь на две недели.

Тянусь к своей сумочке и достаю телефон. Нахожу имя Лотти, нажимаю на него и включаю громкую связь.

– Ох! Ты уже в Сан-Франциско? – отвечает на звонок Лотти.

– Да, и боже, Лотти, очень красивое место. Не могу налюбоваться.

– Очень завидую тебе. Даже сказала Хаксу, что, когда вы двое закончите, нам нужно съездить хотя бы на выходные, он показывал мне фотографии пентхауса, и пентхаус похож на место мечты.

– Так и есть. Жду не дождусь, когда увижу все при свете дня.

– Полет прошел хорошо?

– Могло быть и лучше.

– Турбулентность? – спрашивает она.

– Только не с самолетом, скорее с Джей Пи. Он правда не рад быть здесь со мной.

– Это я заметила. Он сказал почему?

«Ты настолько низкого обо мне мнения, что предполагаешь лишь самое худшее».

– Да, и честно говоря, Лотти, из-за этого мне не по себе.

– Что случилось?

– Ты помнишь, как Эдвин ушел с Дженезис с того благотворительного вечера?

– Ага, и с тех пор ты о нем ничего не слышала. Просто красавчик, а не парень.

– Угу, но на самом деле я не рассказывала тебе, что было после.

– В смысле ты не рассказывала мне… Боже, Келси, ты что, переспала с Джей Пи?

– Нет! – практически кричу я, но потом понимаю, что говорю слишком громко. Встаю с кровати, принимаясь распаковывать и развешивать вещи. – Мы не переспали, но он отвез меня к себе, и когда я говорю «к себе», имею в виду подъездную дорожку его дома. А потом я сказала ему, что не буду с ним спать.

– Он приглашал тебя домой?

– Нет, я вроде как… знаешь… предположила, что он хотел переспать со мной. Но он просто был вежлив. Я непреднамеренно оскорбила его, и теперь он практически ненавидит меня. Почти не разговаривал со мной в самолете и удалился в свою комнату, где, я уверена, и пробудет весь вечер.

– И теперь ты чувствуешь себя не в своей тарелке, да?

– Правильно. – Несу свои туалетные принадлежности в ванную и раскладываю все в порядке очередности использования. – Я очень хочу насладиться этой поездкой. Нам редко удавалось путешествовать, не говоря уже о том, чтобы жить в роскоши, но между нами с Джей Пи все странно, и я не знаю, как это исправить.

– Джей Пи – эксцентричная личность. Он любит язвить, и иногда кажется, что он не воспринимает происходящее всерьез, но у него есть и темная сторона, о которой он мало говорит. Даже Хаксли согласен с тем, что Джей Пи может быть очень замкнутым. Я думаю, ты задела эту темную сторону, и, возможно, единственный способ все исправить – искренне извиниться.

Вздыхаю и прислоняюсь к стене ванной, плитка на которой напоминает пчелиные соты.

– Думаю, ты права.

– Знаю, что так и есть. О, и кстати, я поговорила с Элли. Дерек рад встретиться, пока ты будешь в Сан-Франциско. Он проверит свое расписание и даст знать, когда у него есть время.

– Хорошо, класс. – У меня сводит живот, и я не знаю, то ли из-за того, что мне нужно поужинать, то ли причина кроется в предстоящем разговоре с Джей Пи. В любом случае чувство не очень приятное. – Мне нужно идти. Скоро принесут ужин.

– Ты справишься, сестренка. Покажи им, на что способны сестры Гарднер.

* * *

Все будет хорошо. Всего-навсего осторожно постучи в его дверь, и если он вдруг наорет на тебя, знай: причина в твоих словах, а не в нем самом…

Сделав глубокий вдох, поднимаю руку и быстро стучу в дверь Джей Пи.

Прикусываю губу в ожидании его ответа, но когда ничего не слышу, снова стучу и спрашиваю:

– Джей Пи, ты там? Принесли ужин.

Жду дальше, и потом он наконец кричит:

– Ешь без меня!

Я боялась этого ответа. Вот почему придумала план, как вытащить его из комнаты.

– Хорошо, но, м-м-м, кажется, я сломала духовку, и там вроде как пахнет газом, так что, может, поможешь мне? И потом я оставлю тебя в покое.

Скажу по секрету, я даже не притрагивалась к духовке, но решила, что вымышленная утечка газа заставит его пошевелиться.

И, к счастью для меня, я оказываюсь права. Дверная ручка двигается вниз, а затем дверь распахивается, открывая взгляду обнаженного по пояс Джей Пи, одетого в одни лишь шорты.

Однако вы только посмотрите на него! Широкая грудь с мощными грудными мышцами, ярко выраженные ключицы, и мускулистые руки, усеянные татуировками. А ниже находится то, что я могу описать лишь как идеальный пресс, переходящий в косые мышцы, которые хорошо видны благодаря опасно сидящим на бедрах шортам.

Я не… э-э-э… я не ожидала, что он вот так откроет дверь, поэтому молчу. А может оттого, что не могу подобрать слова.

– Келси… духовка.

– Точно, – говорю я, отступая в сторону. – Духовка. Газ. Пахнет газом. – Джей Пи проходит мимо, и я любуюсь его спиной.

Я не из тех, кто отрицает правду, даже неприятную. И правда в том, что Джей Пи великолепен, особенно без рубашки. Он из тех мужчин, увидев которого на улице, вам не остается ничего другого, кроме как остановиться и пялиться, чтобы как следует рассмотреть все в подробностях. Когда на Джей Пи нет рубашки, можно не только мельком увидеть татуировки, но и получить настоящее шоу.

Я мысленно плачу. Боже, какой же он сексуальный! Ой, откуда у меня такие мысли? Нет, он не сексуальный. Просто… на него приятно смотреть, да.

Ничего сексуального. Нет. Всего-навсего… привлекательный мужчина. И все. Ладно, двигаемся дальше.

– Что ты сделала с духовкой? – кричит он мне.

Так, сейчас будет нелегко, потому что стоит ему понять, что я соврала, как он убежит в свою комнату и мне придется остановить его. Я подготовилась к такому повороту, закатала рукава и сняла носки, чтобы ноги не скользили по полу. Мои ступни уже немного потные, но, полагаю, я готова.

Захожу в гостиную, держась поближе к выходу, чтобы заблокировать путь к отступлению, и очень драматичным голосом сообщаю:

– Я соврала.

Джей Пи резко поворачивает голову, глаза встречаются с моими.

– Соврала? – спрашивает он, приподняв бровь.

– Именно. – Еще выше вздергиваю подбородок. – История с духовкой – фарс. Я даже не прикасалась к ней.

– Господи, – вздыхает Джей Пи и, как я и предсказывала, начинает двигаться в моем направлении.

Держать оборону!

Чуть отступаю в начало коридора и вытягиваю руки вверх, создавая некое подобие преграды. Если он хочет попасть в свою комнату, сначала должен пройти через меня.

Я в курсе, что он сильнее и мускулистее меня, но я крайне навязчивая и знаю, как вцепиться в человека, словно паукообразная обезьяна.

– Что ты делаешь? – спрашивает он, останавливаясь в метре от меня, видимо понимая, что я – сила, с которой нужно считаться.

– Мешаю тебе вернуться в свою комнату. А на что похоже?

– Выглядит как жалкая попытка встать у меня на пути. Да стоит мне тронуть тебя хоть мизинцем, как ты тут же шлепнешься на задницу.

– Я гораздо сильнее, чем кажется. Испытай меня. – Он ни за что не прикоснется ко мне.

Боже, как же я ошибаюсь.

Джей Пи подходит ко мне, прижимает мизинец к моей груди и толкает меня ровно с такой силой, чтобы я потеряла равновесие.

БЕРЕГИСЬ!

Поскольку мои руки вытянуты вверх, а ноги широко расставлены, мне не за что ухватиться, и, даже не успевая подумать о контратаке, я с грохотом падаю на задницу.

У нас потери.

Жар заливает мои щеки, когда я поднимаю голову и смотрю на Джей Пи как раз в тот момент, когда он начинает переступать через меня. Возможно, мне стыдно за свою жалкую попытку остановить его, но я не сдаюсь. О-о-о, нет. Ни за что не сдамся без боя. Я заставлю его поговорить со мной, даже ценой собственной жизни.

Переворачиваюсь на живот, вытягиваю руки, хватаюсь за его ногу и подтягиваюсь ближе, цепляясь изо всех сил.

– Какого хрена? – Джей Пи смотрит на меня сверху вниз. Он трясет ногой, пытаясь избавиться от меня – как будто я дурацкий кусок туалетной бумаги, прилипший к его ботинку. Не повезло ему, у меня крепкая хватка. – Келси, какого черта ты творишь?

Прижимаюсь щекой к его ноге, нижняя часть шорт щекочет мой нос:

– Вы не уйдете от меня, сэр. Ни за что. Тебе придется поговорить со мной.

– Отпусти. – Для равновесия упирается рукой в стену и трясет сильнее.

– Ни за что! – кричу я. – Если хочешь свободы, придется убрать меня силой.

Неудачный выбор слов, потому что следующее, что я вижу, – он наклоняется и дергает мои пальцы.

Я шлепаю его по руке. Он шлепает в ответ. Я отвечаю тем же. И он опять хлопает по руке.

Открываю рот и в попытке отпугнуть делаю вид, что хочу укусить его за руку. Моя задумка удается, потому что он перестает драться, и я снова что есть силы вцепляюсь в него.

– Келси, я на хрен серьезно, отпусти меня.

– Ты не представляешь, с кем имеешь дело. Я не сдамся, у меня вся ночь впереди. Малыш, мы здесь вдвоем, так что выбор за тобой. Ты либо соглашаешься поговорить, либо проводишь вечер со мной на буксире.

Он смотрит на меня сверху вниз, окидывает взглядом комнату, а затем, к моему огорчению, начинает тащить меня по полу. Да он шутит!

– Джей Пи, я требую, чтобы ты немедленно прекратил.

Он не останавливается. Просто продолжает идти, волоча меня за собой.

– Прекрати это безумие! – кричу я. – Просто поговори со мной.

Но он продолжает идти. Я ощущаю разочарование, уши горят, и чувствую, как гнев начинает брать верх. Я пыталась по-хорошему. Старалась завязать беседу. Да, мне пришлось стать настоящей обузой, но теперь… о, теперь я начинаю расстраиваться.

Держась за его ногу, тянусь к другой, но существенно промахиваюсь. Я не желаю упускать свою жертву, которая отчаянно пытается вырваться из моей хватки, поэтому в попытке ухватиться за что-нибудь мои пальцы цепляются за ткань его шорт.

На самом деле я не замечаю, что у меня в руке. Лишь знаю, что ухватилась за что-то, что можно потянуть на себя. Поэтому так и делаю.

Дергаю за шорты Джей Пи с такой силой, что он спотыкается и падает вперед, а поскольку я вцепилась и в другую его ногу, ему не удается удержать равновесие. Дамы и господа, вот теперь все идет по совершенно ужасному сценарию.

Дальше все словно в замедленной съемке. Я не в состоянии полностью осознать, что именно происходит, поскольку перед глазами темнеет, и единственное, что я слышу: долгий, протяжный стон Джей Пи, а потом слова:

– Что… за… херня-я-я?

В мои намерения никогда не входило еще сильнее разозлить его, равно как и заставлять его падать. Но я добилась и того, и другого… а еще стянула с него шорты.

Ага, именно так, с легким рывком его шорты с эластичной резинкой соскальзывают с узких бедер вниз, из-за чего Джей Пи спотыкается.

Я вскрикиваю от ужаса, потому что, боже милостивый, у меня в руке шорты. А это значит…

Пожалуйста, пусть на нем будет белье. Умоляю, хоть что-то. Джей Пи двигается надо мной, пытаясь сохранить равновесие. Из элементарного чувства самосохранения я зажмуриваюсь. И поворачиваюсь. Он тоже поворачивается. Подпрыгивает. И я все продолжаю держаться за него.

А затем, падая на пол, он летит на меня сверху, и в этот момент к моему лицу прижимается нечто, что, я предполагаю, является его животом.

– Вашу мать! – ругается он.

Открываю глаза и вижу перед собой мужскую мошонку. Чертову мужскую мошонку!

– А-а-а! – кричу я и бью его по ноге. – Твой пенис у меня на лице. Твой член прямо у меня на лице.

– Я знаю! Черт! – орет он, пытаясь слезть с меня.

– Где твое нижнее белье? – спрашиваю я.

– Я не надеваю его на ночь.

– Божечки! Он у меня на носу! Твои гениталии на моем чертовом носу!

– Я, на хрен, знаю! – кричит он в ответ. – Но я не могу встать, потому что ты все еще держишь мою ногу.

– Твои причиндалы у моих губ! – в ужасе кричу я, его член все еще у моего носа.

– Келси, сколько, мать твою, повторять? Отпусти.

И будто наконец понимая, что происходит, я убираю руки, и Джей Пи слезает с меня. Прижимаюсь к стене и рукой, в которой по-прежнему сжимаю его шорты, закрываю лицо.

– Чувствую себя униженной.

– Это ты-то чувствуешь себя униженной? – отрезает он. – Это меня тут раздели. – Он вырывает у меня шорты, и я слышу, как надевает их. Решая, что путь свободен, разжимаю пальцы, чтобы посмотреть, прикрылся ли он.

И вот тогда встречаюсь с очень сердитым взглядом. А точнее угрожающим. Кто-то даже мог бы сказать – зловещим.

Я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не выходит. Поднимаю палец, намереваясь заговорить, но Джей Пи перебивает меня:

– Келси, уясни раз и навсегда. Я здесь не для того, чтобы дружить с тобой, и не для того, чтобы избавлять тебя от каких-то комплексов по поводу неуверенности или чего там еще. Я здесь для того, чтобы выполнять свою работу, и предпочитаю, чтобы ты просто оставила меня в покое. – Он отворачивается, проводит рукой по волосам и бормочет: – Господи. – А затем громко хлопает дверью.

Что ж… все пошло не по плану.

* * *

Лотти: Как дела? Все уладили?

Келси: Я обманом выманила его из комнаты, соврав, что пахнет газом, а затем вцепилась ему в ногу, пытаясь не дать уйти. Он протащил меня через весь пентхаус, и в попытке остановить его я стянула с него шорты, подставила ему подножку, в итоге его член приземлился мне на лицо. Подводя итог, я бы сказала, что дела идут не очень хорошо.

Лотти: Его член был у тебя на лице? Звучит безумно, но похоже на типичный вечер пятницы для нас с Хаксом. Судя по всему, все идет как по маслу.

Келси: Ненавижу тебя.