Текст книги "Турция. Полная история страны"

Сухопутная угроза исчезла, но венецианцы и присоединившиеся к ним генуэзцы поддерживали Мануила Второго, поставляя ему морем зерно и прочие необходимые товары. Некоторое время венецианская флотилия защищала морской путь до Константинополя, обеспечивая связь византийской столицы с Западной Европой. Но после разгрома крестоносцев под Никополем ряды сторонников Мануила Второго начали таять. Даже венецианцы утратили свой былой энтузиазм и начали тайные переговоры с Баязидом. Что им, что генуэзцам по большому счету было безразлично, кто владеет Константинополем. Важны были торговые связи и привилегии, не более того. Баязид, который, подобно всем османским правителям, придавал большое значение торговле, мог стать не менее выгодным партнером, чем византийский император. На море сложилась ситуация, которую шахматисты назвали бы патовой. У Баязида не было флота, способного соперничать с объединенными силами Венеции и Генуи, а у венецианцев с генуэзцами не было возможности (и желания) обеспечивать снабжение Константинополя, поскольку было ясно, что дни Византии сочтены.

Баязид не спешил. Он ждал, что Константинополь сам упадет в его руки подобно тому, как созревший плод падает с дерева. У Баязида была козырная карта – Иоанн Седьмой Палеолог, сын мятежного Андроника, который некогда поддерживал шехзаде Савджи, брата султана Баязида. Мануилу Второму Иоанн приходился племянником. Баязид планировал заменить Мануила на Иоанна, однако Иоанн в очередной раз подтвердил, что рассчитывать на верность византийских правителей было нельзя. В конечном итоге Иоанн и Мануил начали действовать сообща против Баязида. Пока Мануил совершал поездку по европейским странам в надежде обзавестись союзниками, Иоанн пытался заключить союз с Тамерланом.

Нашествие Тамерлана

Основатель империи Тимуридов Тимур, более известный под прозвищем Тамерлан («Тимур Хромой»), родился в 1336 году в городе Кеше (ныне это узбекский город Шахрисабз). Тимур был незаурядным человеком. Арабский историк Ибн Арабшах, лично знакомый с Тимуром, писал о нем следующее: «Тимур отличался хорошим сложением и высоким ростом… и сила его не уступала его храбрости… правая рука и нога его были изувечены… Он не боялся смерти и был неустрашимым… Преисполненный мужества, он внушал уважение и люди охотно повиновались ему».

Тамерлан

Отец Тимура, Мухаммад Тургай, был воином из отуреченной ветви монгольского рода Барласов, переселившейся в Среднюю Азию и принявшей ислам.

В 1370 году Тимур был избран верховным эмиром созданного им государством Туран. Он придерживался той же завоевательной политики, что и Османы, пытаясь утвердить свою власть повсюду, где это было возможно.

В 1399 году Тимур начал кампанию против Османской империи. Отношения между двумя правителями были натянутыми после того, как в 1395 году Баязид отказался поддержать Тамерлана в походе против хана Золотой Орды[70]70
  Золотая Орда (Страна Джучи) – средневековое государство в центральной Евразии, управляемое династией Джучидов, ведущей свое начало от старшего сына Чингис-хана Джучи. В 1207–1266 годах находилось в составе Монгольской империи, затем обрело самостоятельность и просуществовало до 1483 года.


[Закрыть] Тохтамыша. Баязид прекрасно понимал, что от союза с Тамерланом ему не будет никаких выгод. Но он недооценивал Тамерлана и степень исходящей от него угрозы и потому не предпринял никаких мер предосторожности. Возможно, Баязид считал, что Тамерлану есть что завоевывать, помимо сильной в военном отношении Османской империи.

Еще сильнее Баязид восстановил Тамерлана против себя, предоставив убежище Абу Насру Кара Юсуфу ибн Мухаммеду, правителю огузского государства Кара-Коюнлу, разгромленного Тамерланом. Это государство, центром которого был город Ван[71]71
  Ван – город на востоке современной Турции, близ восточного берега одноименного озера.


[Закрыть], являлось своеобразным буфером между расширявшимся государством Тамерлана и Османской империей.

Последние письма правителей друг другу свидетельствуют о том, что и Тамерлан, и Баязид сознавали неизбежность грядущей войны. Послания Тамерлана Баязиду составлены в увещевательном ключе. «В чем кроется причина твоего высокомерия и безрассудства? – спрашивает Тимур. – Ты одержал несколько побед над христианами в Европе, твой меч был благословлен Аллахом и твое следование заповедям Корана в войне против неверных является единственной причиной, удерживающей нас от разрушения твоей страны, ставшей передовым авангардом и оплотом мусульманского мира… Прояви мудрость, пока еще не поздно, одумайся, раскайся, и ты сможешь избежать громового удара нашего возмездия, которое нависло над твоей головой. Ты не больше муравья, так зачем же ты дразнишь слонов? Они растопчут тебя своими ногами и этому невозможно будет противостоять».

Передвижение войска Тамерлана по Анатолии

Баязид отвечал Тамерлану грубо и с презрением: «Пусть твои войска и неисчислимы, но разве могут стрелы твоих быстрых татар противостоять ятаганам и боевым топорам моих стойких и непобедимых янычар?.. Если побегу от твоего натиска, то пусть мои жены будут трижды отторгнуты от меня; но если у тебя не хватает мужества встретиться со мной на бранном поле, то тебе придется принять своих жен после того, как они трижды окажутся в чужих объятиях». В довершение всего Баязид велел писать свое имя крупными золотыми буквами, а имя Тамерлана – мелкими черными. К дипломатическому оскорблению добавилось еще и личное. После таких писем в ход пускались мечи.

Правители покорённых османами малых бейликов симпатизировали Тамерлану, надеясь, что он вернет им утраченные владения (так оно и произошло). Можно предположить, что они информировали Тамерлана о состоянии дел в Османском государстве и о намерениях султана. Иначе как объяснить то, что, подтвердив свои враждебные намерения захватом крепости Сивас в 1400 году, Тамерлан не пошел в глубь Анатолии, а отправился завоевывать Дамаск и Багдад? Видимо, Тамерлан знал, что приоритетным делом для Баязида в то время была осада Константинополя, и не боялся удара в спину. Сивас был укреплен не очень-то хорошо, но Баязид не пытался вернуть его, пока Тамерлан был далеко. Лишь наступление Тамерлана летом 1402 года вынудило Баязида перебросить свое войско от Константинополя на восток.

Каким бы крепким ни был бы бурдюк, но рано или поздно он прохудится. Действуя против Тамерлана, Баязид совершал одну ошибку за другой. Сначала пренебрег дипломатией и вел себя вызывающе, потом не воспользовался предоставленной ему отсрочкой для того, чтобы вернуть Сивас и укрепить восточные рубежи государства, а когда дело дошло до столкновения, проявил легкомысленную самонадеянность, которой нельзя было ожидать от столь опытного полководца. Переброска войск на восток была быстрой, в стиле Баязида, но жара и нехватка воды изнуряли воинов, а невыплата жалованья (осада Константинополя истощила султанскую казну) плохо сказывалась на их боевом духе. Кроме того, в армии Баязида не было единства. Примерно четвертую часть ее составляли татары, жившие в Анатолии со времен нашествия монголов, а также было много христиан, в первую очередь – сербов.

Средневековый арабский историк Ибн Арабшах в своем трактате «Чудеса предопределения в превратностях судьбы Тамерлана» приводит послание, которое Тимур отправил татарским эмирам, служившим Баязиду.

«Ваше происхождение и мое происхождение родственны, – писал Тамерлан, – все мы притоки одной реки и ветви одного дерева… Если другим приходится завоевывать право на правление, то вы получаете это по наследству, так как с древних времен ваши отцы и деды были падишахами туранских земель… Раз вы великие среди великих, то как же вы стали маленькими среди маленьких?.. Как же вы стали рабами потомков рабов?..» Послание завершалось повелением: «Открыто пока будьте на стороне Османа (ибн Усмана), а тайно будьте с нами, когда же мы встретимся, вы отделитесь от них и присоединитесь к нам».

Дальновидный политик должен был предусмотреть возможность заигрывания Тамерлана с родственными ему татарами и не стал бы рассчитывать на их лояльность, но Баязид снова проявил легкомыслие. А еще он не подумал о том, что часть воинов из покоренных бейликов может перейти на сторону Тамерлана вместе со своими беями.

Ангорская битва 20 июля 1402 г.

Хитроумным маневром Тамерлан отвлек Баязида, вставшего лагерем у стен Анкары, и едва не захватил оставшийся без защиты город, но Баязид успел вернуться и помешать этому. Однако османский лагерь с запасами провианта и воды оказался в руках противника.

Утром 20 (возможно – 28) июля 1402 года началось сражение. Численность армий Баязида и Тамерлана сильно преувеличивалась средневековыми историками. Точно нельзя сказать, но скорее всего у Баязида было около пятидесяти-шестидесяти тысяч воинов, а у Тамерлана – вдвое больше. А еще в войске Тамерлана было 32 боевых слона – грозная, устрашающая сила.

Войска Баязида встали тылом к горам и перекрыли своим левым флангом дорогу, ведущую из Анкары на северо-восток. На правом фланге стояли татары и отряды анатолийских беев под командой сына Баязида, Сулеймана. Это был ненадежный фланг. В центре, на возвышенности, стояли янычары, а за ними в низине были спрятаны сипахи. На левом фланге стояли христианские отряды – сербы, греки, валахи.

Баязид делал ставку на разгромный центральный удар, а Тамерлан – на окружение и методичное истребление противника. Он выстроил свои войска на равнине в три линии – авангард, основные силы, резерв (боевые слоны находились в авангарде). Тамерлан ударил с флангов. Татары и бывшие правители бейликов сразу же перешли на его сторону, а сербов, несмотря на их ожесточенное сопротивление, удалось оттеснить к центру. Окружив противника, воины Тамерлана начали уничтожать его. В самом конце сражения Баязиду с небольшим отрядом воинов удалось вырваться из окружения, но его настигли и пленили. Вместе с отцом попал в плен сын Баязида, Муса.

Вскоре вся Малая Азия была захвачена Тамерланом. В исконных османских владениях захватчики вели себя крайне жестоко – поселения разорялись, мирных жителей истребляли или угоняли на восток в качестве рабов.

Султан Баязид умер в плену при неизвестных обстоятельствах. Легенды об издевательствах над пленным султаном не имеют объективного подтверждения, однако можно предположить, что особых почестей Баязиду, нанесшему Тимуру личное оскорбление, не воздавали.

В сражении у Анкары участвовали пятеро сыновей Баязида – Сулейман, Иса, Мехмед, Муса и Мустафа. Мустафа во время сражения пропал без вести. Тело его не было найдено, что впоследствии привело к появлению самозванцев, выдававших себя за Мустафу.

Многим бейликам (таким, например, как Айдын, Гермиян, Караман) Тамерлан вернул независимость, а остатки османских владений были поделены между сыновьями Баязида. Сулейман обосновался в Эдирне и стал править Румелией, Иса утвердился в Бурсе, а Мехмед – в Амасье. Плененный Муса был освобожден после смерти Баязида в 1403 году и вернулся на родину.

Тамерлан в 1403 году вернулся в Самарканд и продолжил готовиться к походу на Китай, которым в то время правила династия Мин. Однако смерть, наступившая в феврале 1405 года, помешала осуществлению этих планов.

Глава третья
Объединение Османского государства под властью султана Мехмеда Первого

Раздел Османского государства между сыновьями Баязида

В свое время султан Баязид Первый назначил наставником-лала своего сына Мехмеда Баязид-пашу Амасийского, одаренного представителя знатного анатолийского рода, ведущего свое происхождение от эмира Сейфеддина Сунгура, правившего Амасьей в конце XIII – начале XIV века. После поражения при Анкаре Баязид-паша помог Мехмеду укрепиться в Амасии, беем которой Мехмед был при жизни отца, и продолжил свою наставническую миссию. Грек Дукас, автор «Византийской истории», описывает, как Баязид-паша нёс ослабевшего шехзаде на спине с поля битвы и просил милостыню для того, чтобы его прокормить. В это верится с трудом, но детали не имеют большого значения. Важно то, что Мехмед благополучно добрался до Амасии и стал там править. Тамерлан этому не препятствовал, потому что его полностью устраивало разделение оставшихся османских владений на три части, ведь нет лучшего способа ослабить врага, как посеять семена раздора в его стане. Там, где было возможно (там, где было кого поставить во главе), Тамерлан возрождал исчезнувшие бейлики, а те земли, которые невозможно было отдать кому-то другому, разделил между сыновьями Баязида и спокойно вернулся в Самарканд, понимая, что три шехзаде затеют длительную вражду друг с другом. В старых хрониках можно встретить упоминание о том, будто Тамерлан намеревался вернуть урезанные османские владения султану Баязиду Первому, но в таком случае он вряд ли стал делить эту территорию на три части.

Но намерения намерениями, предположения предположениями, а реальность реальностью. Мехмед продолжил править в Амасии, где все было знакомо и где он был всем знаком. Сулейман сначала попытался закрепиться в Бурсе, но отряды Тамерлана вынудили его бежать дальше – в Эдирне, где он и осел в качестве правителя Румелии. С политической и стратегической точки зрения, отчасти враждебная, но не разоренная тамерлановским войском Румелия представляла собой наиболее выгодное владение из всего османского наследства даже с учетом того, что византийцы воспользовались моментом и вернули себе часть утраченных ранее земель. Другие земли – Салоники и часть территории Фракии – Сулейман возвратил Мануилу Второму вроде бы как добровольно, ради налаживания союзнических отношений. Времена изменились – теперь османский султан (а Сулейман поспешил провозгласить себя султаном и наследником отца) нуждался в поддержке византийского императора. Окончательно союз двух правителей был скреплен женитьбой Сулеймана на племяннице Мануила и передачей Мануилу в качестве заложника одного из своих сыновей. На первый взгляд Мануил Второй поступал правильно, заключая союз с Сулейманом, ведь их владения не только граничили, но и пересекались друг с другом, и вообще Сулейман казался наиболее перспективным союзником.

Шехзаде Иса первоначально осел в Балыкесире[72]72
  Город на северо-западе современной Турции, близ Мраморного моря.


[Закрыть], а его брат Муса в начале 1403 года, после того как Тамерлан со своим войском ушел в Самарканд, закрепился в Бурсе. Но Исе вскоре удалось выбить Мусу из Бурсы и захватить старую столицу османского государства. Муса бежал в бейлик Гермиян (мать его была из рода Гермиянидов), а в 1406 году заключил союз с Мехмедом против Сулеймана. С Исой Мехмед к тому времени уже «разобрался». Изначально Мехмед был настроен мирно. В 1403 году вскоре после того, как Иса осел в Бурсе, Мехмед предложил ему разделить с ним анатолийскую часть османских владений. Но Иса, успевший к тому времени заключить союз с императором Мануилом Вторым, тоже мнил себя султаном и наследником отца. Он отказался от предложения Мехмеда, ответив, что вся Анатолия должна принадлежать ему как старшему брату. Мехмед перешел от дипломатии к войне и весной 1403 года разбил войска Исы в битве при Улубаде[73]73
  Поселение на северо-западе современной Турции, недалеко от города Каракабей.


[Закрыть]. Иса бежал в Румелию к Сулейману, получил от того войско, вернулся в Анатолию, где заручился поддержкой нескольких беев (Айдынидов, Ментеше, Саруханидов, Исфендияров) и попытался отбить Бурсу. Потерпев несколько поражений подряд и растеряв своих союзников, Иса попытался скрыться (возможно, для того чтобы подготовить новое выступление против брата), но был выслежен людьми Мехмеда и убит.

Заключив союз с Мехмедом, Муса отправился в европейские владения османов и сумел уговорить господаря Валахии Мирчу Первого выступить против Сулеймана. Для этого Мусе пришлось жениться на дочери Мирчи. В результате Сулейману пришлось воевать на два фронта – против Мусы с валахами на севере и против Мехмеда на востоке. Дипломатические способности и репутация мудрого правителя помогли Мехмеду перетянуть на свою сторону всех правителей анатолийских бейликов. Сулейман же не был одарен ни большим умом, ни дипломатическими способностями и вдобавок страдал запоями. Все это отталкивало от него людей. Военачальники Сулеймана переходили вместе со своими отрядами к Мусе или к Мехмеду. В феврале 1411 года Муса взял Эдирне. Сулейман попытался бежать в Константинополь, но был убит.

Обосновавшись в Эдирне, Муса провозгласил себя султаном и вознамерился самостоятельно править Румелией и прочими европейскими владениями османов. Это было нарушением его договора с Мехмедом, согласно которому Муса считался вассалом брата. Не дожидаясь, пока чорба остынет[74]74
  Турецкое выражение «чорбу (суп) надо есть, пока она не остыла» аналогично русскому «куй железо, пока горячо».


[Закрыть], Муса осадил Константинополь, желая наказать Мануила Второго за поддержку Сулеймана и Исы. Мануилу пришлось обратиться за поддержкой к Мехмеду, который охотно заключил с ним союз против непокорного брата, нарушившего уговор.

На протяжении двух лет (в 1411–1412 годах) военная удача была на стороне Мусы, который наносил Мехмеду одно поражение за другим. Но Мехмед был не из тех, кто легко сдается. Щедрыми обещаниями он переменил на свою сторону некоторых военачальников, служивших Мусе, а также заключил союзы с сербским правителем Стефаном Лазаревичем и с отцом своей старшей жены Мехмед-беем Дулкадиридом, которому была обещана неприкосновенность его владений. Также в войске Мехмеда были византийцы, присланные Мануилом Вторым. В середине 1413 года Мехмед разбил Мусу в сражении при Чамурлу (это место находилось близ современного города Самоков на юго-западе Болгарии). Раненый Муса попытался бежать, но был схвачен и убит. В Османском государстве остался один султан – Мехмед Первый.

Между Мехмедом и Мусой было одно принципиальное различие. Главную опору своей власти Муса видел в племенной знати и ее отрядах, а Мехмед опирался на армию и заигрывал с беями только в тех случаях, когда без этого никак нельзя было обойтись. События прошлого, а в особенности – нашествие Тамерлана, явственно показали, что анатолийские беи не могут служить надежной опорой султанской власти.

В наследство Мехмеду досталась только часть империи, которой правил его отец, и эта часть была разорена войнами, тянувшимися более десяти лет. Казалось, что былого величия уже не восстановить. Но Мехмед справился с этой трудной задачей, и потому его называют «вторым основателем Османского султаната» и чтят наряду с Османом Гази.

Правление султана Мехмеда Первого

Джюлюс[75]75
  Джюлюс – тронная церемония в Османской империи, знаменующая приход к власти нового султана. Суть этой церемонии заключался в принесении присяги султану представителями законоведов-богословов (улемов), военных и чиновников.


[Закрыть] Мехмеда состоялся в Эдирне вскоре после победы над Мусой. С первых дней правления новый султан взял курс на создание сильного централизованного государства, в котором вся власть принадлежала султану. По свидетельству современников, Мехмед Первый был добросердечным и миролюбивым правителем, который охотнее брался за калям[76]76
  Калям (калам) – тростниковый стержень с косым заострённым концом, который используется для письма.


[Закрыть], нежели за меч. Но там, где нужно было проявлять строгость и властность, Мехмед проявлял ее, не задумываясь.

Судьба послала второму основателю Османской империи два тяжелых испытания – народное восстание, организованное шейхом Бедреддином, и появление самозванца, выдававшего себя за султанского брата Мустафу.

Султан Мехмед Первый

Шейх Бедреддин Махмуд был суфием[77]77
  Суфизм – аскетически-мистическое направление в исламе, а также одно из основных направлений классической мусульманской философии. Суфию положено вести аскетический образ жизни и постоянно совершенствовать свои духовные качества. Шейх – почётное название видного исламского богослова.


[Закрыть]. Благодаря своим проповедям, в которых, помимо прочего, порицалось социальное и имущественное неравенство, шейх приобрел большую популярность, которая побудила шехзаде Мусу назначить шейха своим кадиаскером[78]78
  Кадиаскер (казаскер) – в то время верховный судья по военным и религиозным делам. С XV века кадиаскеры стали заниматься только военными делами, а религиозные перешли в ведение шейх-уль-исламов.


[Закрыть]. На этой должности шейх занимался распределением тимаров, что способствовало установлению хороших отношений с многими беями.

После разгрома Мусы Мехмед сослал шейха в Изник и назначил ему щедрое ежемесячное содержание в тысячу акче, но деньги не могли обеспечить лояльность шейха, вынашивающего мысль о народном восстании как единственной возможности установления справедливого мироустройства (надо сказать, что взгляды Бедреддина во многом совпадали с коммунистическими идеями, появившимися спустя пять столетий).

Обнищавшие за годы войн крестьяне были недовольны налогами и повинностями, которые установил новый султан. Налоги и впрямь были высоки, потому что восстановление государства – дело весьма затратное, а привлечение крестьян к общественным работам наносило ущерб их хозяйствам. Перейдя от кочевой жизни к оседлой, турки сохранили вольный дух своих предков-туркмен и очень болезненно реагировали на перманентно возраставшую зависимость от центральной власти. Вдобавок ко всему, далеко не все подданные султана Мехмеда признавали его право на власть. Людям казалось, что при Мусе или, скажем, Исе им жилось бы легче (то, чего нет, всегда кажется лучше того, что есть). Знати тоже не пришлась по душе нарастающая централизация власти, которая лишала беев влияния и самостоятельности. Кроме того, султан Мурад отобрал у многих беев земли, пожалованные его братьями, поскольку дар самозванца считался незаконным Короче говоря, обстановка сложилась критическая и крайне благоприятная для восстаний.

В начале 1415 года шейх Бедреддин разослал своих учеников-мюридов по Западной Анатолии, в которой недовольство султанской властью было выражено сильнее, чем в других местах. Двоим мюридам – Мустафе Бёрклюдже и Торлаку Кемалю удалось поднять восстание в Измире и Манисе. Восстание в Манисе, возглавленное Торлаком Кемалем, не получило большого развития, но, тем не менее, послужило примером для жителей других мест. А вот измирское восстание Мустафы Бёрклюдже вылилось в настоящую гражданскую войну. Точная численность мятежников неизвестна, но можно предположить, что их было около десяти тысяч. Увидев, что местные санджак-беи не могут справиться с восставшими, Мехмед вызвал великого визиря Баязида-пашу, который в то время находился в Добрудже[79]79
  Добруджа – историческая область на севере Балканского полуострова, на территории современных Румынии и Болгарии.


[Закрыть]. Баязид-паше удалось подавить все очаги восстания, но этот процесс затянулся до 1419 года.

В разгар восстания шейх Бедреддин бежал из Изника в Синоп к своему почитателю Исфендияр-бею Джандариду. Исфендияр-бей предоставил в распоряжение шейха два корабля, на которых тот уплыл в Валахию, к Мирче Первому. Мирча тепло встретил шейха, ссудил его деньгами и дал небольшой отряд для охраны. С этим отрядом, а также со своими сторонниками, приплывшими вместе с ним из Синопа, шейх Бедреддин перешел Дунай и основал лагерь поблизости, в лесах области Делиорман[80]80
  Делиорман – это турецкое название Лудогории, области, расположенной на северо-востоке современной Болгарии.


[Закрыть]. Оставив шейха у себя, Мирча рисковал навлечь на свою голову султанский гнев. К тому же шейху, который поспешил объявить себя Махди[81]81
  Махди – последний преемник пророка Мухаммеда, мессия, который появится перед концом света.


[Закрыть], несообразно было находиться во владениях христианского правителя. Но в случае опасности из Делиормана можно было быстро добраться до Валахии.

Мирча Первый поддержал Бедреддина не только потому, что приветствовал любое ослабление султанской власти, но и из-за того, что ему импонировали взгляды Бедреддина, провозглашавшего равенство всех религий. Идеальный мир в представлении мятежного шейха выглядел следующим образом – государств не существует, люди молятся единому Богу, сообща владеют всем имуществом и больше думают о духовном, нежели о мирском. Пока мюриды внушали эти мысли бесправному простому народу, шейх обращался к знати, стараясь привлечь на свою сторону каждого, кто имел хотя бы малейшую причину для недовольства султаном Мурадом.

Наведя в 1419 году порядок в Анатолии, великий визирь Баязид-паша сразу же поспешил на север для того, чтобы покончить с Бедреддином. Надо было успеть сделать это до того, как шейху удастся поднять новое восстание. Баязид-паша справился и с этой задачей. Сторонники мятежного шейха были разгромлены, а самого Бедреддина в 1420 году по приказу султана Мехмеда повесили на базаре в городе Серозе[82]82
  Ныне это греческий горд Сере, находящийся недалеко от Салоник.


[Закрыть]. Согласно другой версии, казнь имела место то ли в 1417-м, то ли в 1418 году, пока Баязид-паша воевал с мятежниками в Анатолии. Шейха выдали люди из его окружения, подкупленные султаном. Также существует версия, полностью отрицающая какую-либо причастность шейха Бедреддина к восстанию. Шейх якобы был ни при чем, просто предводители восстания использовали его имя и его идеи для того, чтобы поднять народ. А бегство шейха из Изника объясняется страхом за свою жизнь. Но так или иначе, восстание 1416–1419 годов получило у историков название «восстания шейха Бедреддина».

Еще до начала этого восстания, в 1415 году, в Румелии появился шехзаде Мустафа, пропавший во время сражения при Анкаре. О том, был ли Мустафа тем, за кого он себя выдавал, споры ведутся по сей день, но большинство историков сходится на том, что человек, называвший себя Мустафой, был самозванцем, осведомленным о многих деталях, могущих быть известными настоящему шехзаде. Сторонники версии об истинном шехзаде ссылаются на то, что Мануил Второй и Мирча Первый признали Мустафу и оказали ему определенную поддержку (первый дал денег, а второй – воинов). Однако это «доказательство» не вызывает доверия, поскольку оба правителя использовали любую возможность для ослабления Османского государства. Если бы сам Иблис[83]83
  Иблис – низверженный ангел, враг людей и повелитель злых духов.


[Закрыть] явился к ним, назвавшись Мустафой, то они бы признали и его.

На сторону Мустафы встал санджак-бей Никопола Джунейд-бей Измироглу, ставший визирем при самозванце. Джунейд-бей тоже был самозванцем. В смутное время он объявил о своей принадлежности к роду Айдынидов, убил двух представителей этого рода и захватил власть в бейлике Айдын. Положение Джунейд-бея было шатким, поэтому он часто менял покровителей, переходя от одного шехзаде к другому. Никопольское санджакбейство его совершенно не радовало – должность эта была малозначительной, к тому же Никополь находился очень далеко от Айдына.

Во главе отряда валахов, предоставленного Мирчей, Мустафа вторгся во Фракию и начал призывать османов под свои знамена. Призыв не был подхвачен. После нескольких стычек с османскими отрядами Мустафа бежал в Константинополь. Весной 1416 года он снова появился в Румелии и даже сумел ненадолго захватить город Сероз, но был разгромлен султанским войском. Мустафа с Джунейд-беем бежали в Салоники, которые тогда находились в руках византийцев. Мехмед заключил с Мануилом соглашение, согласно которому в обмен на ежегодную плату в триста тысяч акче византийский император обязывался держать Мустафу и Джунейда-бея в заключении. По сути, султан платил Мануилу за то, чтобы тот не использовал самозванца против него.

В середине 1421 года Мустафа и Джунейд-бей получили свободу после того, как обострились отношения между сыном и преемником Мехмеда султаном Мурадом Вторым и все тем же византийским императором Мануилом. Дело было так. Султане Мурад (возможно, по совету Баязид-паши, сохранившим должность великого визиря и при преемнике Мехмеда) отказался отправлять в Константинополь в качестве заложников двух младших братьев султана. В ответ на это выражение непокорности в августе 1421 года у города Галлиполи высадилось войско Мустафы, прибывшее туда из Константинополя на византийских кораблях. Заняв окрестности города, Мустафа с основными силами пошел на Эдирне, а часть его войск осталась на месте для осады крепости Галлиполи, защитники которой не пожелали сдаться самозванцу.

Раздавая налево и направо щедрые обещания, Мустафа привлекал под свои знамена и беев, которые видели в нем более сильного и надёжного правителя, чем юный султан Мурад, и простолюдинов, надеявшихся на улучшение своего положения. Мустафа легко захватил Эдирне и бо́льшую часть Македонии. Он уже видел себя победителем и даже начал чеканить собственную монету. Особой нужды в этом не было, но свои деньги являлись одним из главных атрибутов верховной власти.

Император Мануил Второй рассчитывал не на триумфальное возвращение Мустафы, а на то, что тот увязнет в сражениях на Галлипольском полуострове и станет занозой в пятке султана Мурада. Менять семнадцатилетнего Мурада на опытного интригана Мустафу Мануилу совершенно не хотелось. К тому же произошел конфликт между Мустафой и византийскими воинами, оставленными для осады крепости Галлиполи. Незадолго до падения крепости сюда вернулся Мустафа и заявил, что оборонявшие крепость османы могут сдаться только своим единоверцам. По сути, Мустафа указал византийцам на дверь и отказался считать Мануила своим сюзереном, хотя и давал такое обещание ранее.

Надо сказать, что у Мустафы были основания для подобного поведения. Будучи в Эдирне, он смог отразить натиск непобедимого Баязид-паши, который явился для того, чтобы покарать самозванца. Встретив войско Баязида-паши в окрестностях Эдирне, Мустафа обратился к султанским воинам, подтвердил свое происхождение шрамами, якобы полученными в сражении при Анкаре, и призвал их переходить на его сторону. Большинство воинов последовало призыву. Баязид-паша попал в плен и был казнен.

Мануил предложил Мураду помощь – он был готов предоставить византийские корабли для доставки османских войск на Галлипольский полуостров, если после разгрома войск Мустафы этот полуостров будет передан Византии. Заодно Мурад должен был отправить в Константинополь двух братьев, из-за которых и разгорелся этот конфликт. Мурад отказался от столь невыгодного предложения и решил проблему при помощи генуэзского подесты[84]84
  Подеста – глава администрации (подестата) в средневековых итальянских городах-государствах.


[Закрыть] Новой Фокеи[85]85
  Город Новая Фокея был основан в 1304 году генуэзцами, получившими эту землю от византийского императора Михаила Восьмого Палеолога.


[Закрыть] Джованни Адорно. В придачу к кораблям султан Мурад получил от Адорно двухтысячный отряд. В обмен на помощь Адорно просил финансовые льготы, которые Мурад охотно ему предоставил.

По совету Джунейд-бея Мустафа решил опередить Мурада и высадиться в Анатолии раньше, чем султанские войска прибудут в Галлиполи. В январе 1422 года семнадцатитысячная армия Мустафы переправилась в Анатолию. Султан Мурад решил использовать против Мустафы его излюбленное оружие. Он пообещал беям, вставшим под знамена самозванца, полное прощение и щедрые награды. Мурад был готов простить даже Джунейд-бея Измироглу, который за свое предательство и верное служение Мустафе не заслуживал никакой милости, кроме веревки. Привычные к предательству беи охотно переметнулись на сторону султана Мурада. Мустафа бежал в Румелию, где был схвачен и повешен в городе Эдирне.

Нам пришлось немного забежать вперед, чтобы не прерывать рассказ о самозванце, досаждавшем двум султанам. А теперь мы возвращаемся к султану Мехмеду Первому.

Одновременно с подавлением смуты султан Мехмед продолжал восстанавливать государство. Он отстраивал заново поселения и дороги, развивал управленческий аппарат и всячески способствовал развитию торговли, в которой видел основу экономической стабильности государства. Если обложенные высокими налогами крестьяне имели основания для того, чтобы быть недовольными султанской властью, то торговцы и ремесленники были ею очень довольны, потому что им приходилось отдавать в султанскую казну лишь небольшую часть своих доходов. Отношение Мехмеда к торговле и ремеслам было похоже на посадку орехового дерева, за которым приходится заботливо ухаживать около десяти лет, прежде чем получишь первые плоды, но зато потом орехами будут кормиться семь поколений.

Правление Мехмеда Первого было недолгим. В 1421 году он скончался после падения с лошади во время охоты. Новым султаном стал Мурад, сын Мехмеда Первого и дочери правителя бейлика Зулькадар Эмине-хатун.

Существует версия, согласно которой смерть Мехмеда была подстроена верховным визирем Баязид-пашой. То ли он хотел править государством, прикрываясь, как ширмой, юным султаном Мурадом, то ли планировал впоследствии избавиться и от Мурада и провозгласить султаном себя… Но это всего лишь предположения, которые ничем не подкреплены.