Текст книги "Офелия и янтарные хроники"

– О, я… э… – заикаясь, проговорила я. То, что я сделала на крыше «Отеля Пендулетт», вероятно, не особенно поразит Дария. – На самом деле…

– Ладно, ладно, хорошо. – Он поднял руки, как будто сдаваясь. – Понимаю. Хочешь сохранить это в тайне. В конце концов, тебя здесь никто толком не знает, и это твоё большое преимущество. Притворяешься наивной и неопытной? Умный ход. В конце концов, я не раскрываю свои трюки. – Он подмигнул мне.

Трюки? Нет, у меня не было ни малейших шансов в этом конкурсе. В любом случае победа меня не интересует. И я попыталась улыбнуться непринуждённо и загадочно.

– Тогда сохраним наши тайны, – сказала я.

Дарий рассмеялся, а я поймала взгляд дяди Жака. Похоже, он услышал последнюю часть нашего разговора, но я не была уверена, беспокоит ли его это или просто раздражают сплетни Греты.

Рядом с фонтаном было небольшое кафе-мороженое, и нам повезло занять свободное место за столиком на улице. Странно всё-таки, что мы занимались чем-то таким банальным – отправились за мороженым, как обычные люди. Нормальная жизнь поразила меня с неожиданной силой. Но в то же время привычные занятия успокаивали, и мне почему-то казалось, что именно так и задумал дядя Жак. К тому же он явно наслаждался видом фонтана…

– Первый тур конкурса пройдёт здесь, в Риме, – объяснил он после того, как мы сделали заказ. – Вам предстоит пройти несколько испытаний перед избранной аудиторией, состоящей из неподвластных времени, и получить от них оценки. Баллы начисляются не только за умение справляться с течениями времени, но и за наиболее незаметное поведение. В конце концов, мы не хотим, чтобы обычные люди что-то заподозрили. Здесь вы покажете своё умение, прежде чем вас отправят наводить порядок во времени.

– А второй тур? – поинтересовалась Грета. – Для чего тогда нужны заработанные баллы?

– Об этом вы узнаете в своё время. Второй раунд, конечно, будет полностью отличаться от первого. Как и третий, кстати. Президент вам обо всём сообщит, – сказал дядя Жак.

– У нас уже есть какой-то план? Точнее, есть ли у нас какие-нибудь подсказки, намёки, что именно не так с потоками времени? – спросила я, переводя пристальный взгляд с одного кандидата на другого.

– Вообще-то да, – сказала Грета. – Нам известно, что уже несколько раз были затронуты крупные временны́е петли.

– Крупные – что?

– В остальном, однако, аномалии не следуют какой-либо закономерности, – добавил Дарий.

– В последнее время, как вы знаете, лодки тоже подверглись нападениям, – пробормотал Леандр.

– Понятно. – Дядя Жак прочистил горло. – В любом случае первый тур пройдёт ровно через неделю. Готовиться начинаем сегодня, и вы, конечно, можете связаться со мной в любое время, если захотите…

Официантка пришла с нашим мороженым, но возле самого стола споткнулась о скейтборд Леандра. Она потеряла равновесие, поднос накренился, начал опрокидываться, а потом всё разом замерло в воздухе. Как и все вокруг нас. Как будто кто-то нажал на кнопку паузы. Ложки застыли в воздухе на пути к ртам, женщина в деловом костюме нависла над стулом, полусидя, полустоя. И ещё: вдруг стало тихо, как в мышиной норке.

Дарий подхватил обеими руками падающий поднос, а дядя Жак сказал:

– Молодец, Грета.

Грета? Как ей это удалось? Я нахмурилась.

Она ведь даже не шевельнулась? Моя сестра моргнула и позволила времени идти дальше, как будто это было проще простого. Дама в деловом костюме села, другие гости продолжали облизывать мороженое, а официантка, принёсшая нам мороженое, решила, что у Дария отличная реакция.

– Ой, спасибо… – заикаясь, пролепетала девушка. – Чуть не уронила.

– Ничего страшного. – Дарий улыбнулся, и официантка покраснела.

Я взяла свою пиалу с клубничным мороженым. В ней лежали тяжёлые шарики мороженого и кусочки фруктов – фантастическое угощение. Такое вкусное, что я почти смирилась с тем, что мои способности так далеки от искусства Греты. К сожалению, мои конкуренты, похоже, были чертовски заинтересованы в том, чтобы вернуться к этой теме.

– В чём вы рекомендуете нам потренироваться? – поинтересовался Дарий. – И когда мы узнаем конкретные задачи?

– Можно ли включать двойные повторы в цикл? – спросила Грета. – А как насчёт турбостопов? Кто-нибудь пробовал делать обратное сальто на турнире?

Дядя Жак терпеливо отвечал на вопросы, а я даже отдалённо не представляла, о чём он говорит.

Леандр тем временем ковырялся в своём ванильном мороженом и кормил вафлей Джека, который сидел у него на плече. Он крошил вафлю на мелкие кусочки и по одному скармливал их крысе. Татуировка на его предплечье выделялась на бледной коже. Это были лианы? Или паутина потоков? И что должны означать маленькие символы между ними? Леандр, заметив мой взгляд, отвернулся. Ну и пусть, я всё равно решила завязать разговор. Если он опять не ответит, всё будет кончено.

– Хочешь дать ему и мою? – спросила я и протянула Леандру вафлю от своего мороженого.

– Ей, – сказал он. – Скарлетт – девочка. Точнее, американка. И иногда с ней хлопотно. – Но вафлю взял. – Спасибо.

– Ты назвал её в честь Скарлетт О’Хара из «Унесённых ветром»?

Он кивнул.

– Не классическая красавица, но ей всегда удаётся обвести меня вокруг пальца.

– Мне кажется, она всё же чем-то похожа на Джека. Посмотри, какая улыбка.

Уголки губ Леандра дрогнули.

– Ну раз ты так считаешь…

– Не хватает только золотых зубов и дредов!

– М-м-м. – Он усмехнулся, и мы вернулись к мороженому.

Кстати, Леандр до сих пор ни разу не взглянул на меня, и я медленно, но верно задавалась вопросом: что именно его так во мне отталкивает? Но поговорить нам всё же удалось. Может быть, он просто застенчивый?

Однако примерно через полчаса это объяснение уже не казалось мне самым вероятным. Дядя Жак хотел получить представление о наших навыках и повёл на тренировку в Колизей. Грета с Дарием продолжали донимать его по дороге туда сложными вопросами. Я плелась позади, не обращая внимания на их разговор. Скоро Дарий узнает, какая я неумёха… Но после неминуемого провала меня ждала библиотека, и, может быть, сегодня я даже выясню, где хранятся секретные документы!

Сначала Леандр снова выехал вперёд, но потом вдруг передумал и притормозил. Оказавшись рядом со мной, он резко подбросил скейтборд и зажал его под мышкой.

– Слушай!

Я повернула голову и чуть было не отвернулась в испуге. Его серые глаза буравили меня так настойчиво, что, казалось, он вот-вот проткнёт меня взглядом насквозь.

– Офелия. – Он смотрел на меня так странно, будто пытался скрыть боль. И не моргал. – Я просто хотел… Если хочешь знать моё мнение, я бы посоветовал тебе сбежать, – наконец произнёс он медленно, тщательно взвешивая каждое слово.

Я подняла брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто послушай меня. – Его взгляд по-прежнему пронзал меня, и я с усилием не отводила глаз.

Очевидно, для Леандра не существовало полутонов. Либо он вообще не смотрел на собеседника, либо смотрел, проникая взглядом до самого дна души. А жаль, потому что у него были очень красивые глаза, как я теперь некстати поняла. Жаль, что большую часть времени он их прятал.

– Значит, ты думаешь, что мне лучше уйти отсюда, но…

– …но это ничего не изменит, – закончил он за меня.

– О… ну, это отличный совет. Очень, очень полезный.

Он фыркнул.

– Сам знаю, что совет – полный отстой. Но… мы со Скарлетт решили, что тебе следует хотя бы знать об этом.

– Что? О чём?

– Что ты… – И он опять отвернулся. – Неважно, забудь, – проворчал он и хлопнул доской по асфальту с такой силой, что я вздрогнула. И на бешеной скорости помчался туда, откуда мы пришли.

Я задумчиво посмотрела ему вслед. В его взгляде не было ни робости, ни высокомерия. Скорее смесь беспокойства и… гнева?

Что было не так с этим парнем?

– Не бери в голову, – сказал Дарий, который, очевидно, снова угадал мои мысли. Я даже не заметила, как он подошёл. – Леандр всегда был чудаком, возможно, из-за своего дара. Это, наверное, очень неловко, когда видишь, сколько кому осталось жить. А к нему ещё и все лезут и спрашивают… – Он пожал плечами. И снова посмотрел на меня. – Интересно, что он сам заговорил с тобой об этом. Полагаю, ты ещё преподнесёшь нам сюрприз-другой, малышка Офелия, верно? – Он усмехнулся.

– Леандр видит, кому когда предстоит умереть? – недоверчиво переспросила я.

Ухмылка Дария стала ещё шире.

– Ну да, – сказал он и почесал затылок. – Что-то в этом роде.

Глава 9

День первого тура наступил слишком быстро. Я всю неделю тренировалась с дядей Жаком каждое утро и ещё по вечерам. Мы занимались до изнеможения, но похвастаться успехами я не могла. В архиве я наконец-то разобралась в системе хранения документов и вчера обнаружила папку P17/03 с данными о папе, но и это меня не утешало.

В папке было вклеено его семейное древо, а также прослежена его жизнь – от школьных лет до путешествий, учёбы и работы в международной правозащитной организации. В архиве Вневременны́х даже хранилась свадебная фотография моих родителей. Но ничего нового я не узнала. И так и не выяснила, где хранятся секретные документы. Когда Пиппа разбудила меня в то утро, я бы предпочла остаться в постели. Демонстрировать свои недостатки на глазах у всех мне не очень-то хотелось. Но раз уж я согласилась участвовать в этом турнире, пришлось спустить ноги с дивана-кровати и отправиться навстречу судьбе.

Во дворце царило волнение. За завтраком нас встретили плакатами и транспарантами, которые смотрели на нас из каждого угла огромного зрительного зала. Только Июльские злились, что ни одному из их кандидатов не позволили вступить в гонку, и старательно делали вид, что ничего особенного не происходит. От Сибиллы Чо не было ни слуху ни духу.

Я так и не привыкла есть в президентской ложе. Приходилось сидеть на виду, а разговаривать с соседями по столу было совершенно невозможно. Леандр, рядом с которым меня посадили, молча смотрел в свою тарелку. В последние дни мне не раз хотелось помахать рукой перед его лицом, как делала Сибилла.

В то утро, однако, я порадовалась тишине и покою – по крайней мере, не пришлось выслушивать замечания родственников из-за того, что мне кусок в горло не лез. Я могла спокойно паниковать и готовиться к неизбежному проигрышу.

Грета, Дарий и Леандр, конечно, уже давно поняли, как трудно даётся мне всё, связанное с потоками времени. Пока они втроём под руководством дяди Жака завязывали на тонких потоках времени сложнейшие узлы – Грета, например, вообще могла разделить небо над Колизеем на дневное и ночное и перепрыгивать с одной половины на другую, – мне не удавались самые простые задания. Чтобы остановить время всего на несколько минут, мне требовалось сосредоточиться изо всех сил.

Не помогло и то, что перед самым отъездом в город целая толпа Январских налетела на меня с объятиями и пожеланиями удачи.

Делегация Вневременны́х, которая должна была сопровождать нас в первом туре, состояла примерно из сорока человек: представителей четырёх семей и гвардейцев, сменивших военную форму на более неприметную одежду, напоминавшую деловые костюмы.

Замаскировавшись под экскурсионную группу, мы наконец покинули Колизей и отправились в путь по переулкам Рима. Ни Грета, ни Дарий, ни Леандр, судя по виду, особенно не волновались. Я же, напротив, предпочла засунуть руки в карманы брюк, чтобы никто не видел, как они дрожат.

Дядя Жак, который шёл первым, провёл нас по городу, который сегодня, как всегда, был наводнён туристами. Вскоре мы вышли на площадь с огромным фонтаном в центре. Это был один из типичных уголков старого города, где можно полакомиться мороженым или выпить кофе. Дядя Жак подмигнул мне.

Вневременны́е незаметно разошлись по кафе, некоторые начали фотографировать окружающие здания или делать селфи перед фонтаном, в центре которого каменные львы сидели на корточках, выплёвывая во все стороны воду. Дарий, Грета, Леандр и я подошли к краю бассейна, где дядя Жак должен был объяснить нам первое задание. К сожалению, я отвлеклась, потому что случайно услышала несколько фраз, которыми обменивались прохожие неподалёку, и обернулась. Делая вид, что восхищается архитектурой старинного дома, Пиппа говорила рыжеволосой женщине, которую я узнала – она стояла в очереди за едой в самый первый вечер во дворце:

– Нет, нет, они сёстры. Дочери моего правнука.

И её подруга ответила:

– О, это девочки Симона? Правда? Говорите что хотите о Симоне Пендулетте, но я по нему скучаю. Жаль, что он оказался не из наших. С ним всегда было весело, когда он приезжал в гости. Вот только его повсюду преследовали странные аномалии, куда бы он ни пошёл.

– Тсс, – шикнула Пиппа. Но было уже слишком поздно, я всё услышала и от неожиданности застыла на месте.

– Всё понятно? – спросил дядя Жак.

Я сглотнула.

– Простите, но… – заикаясь, пролепетала я.

– Мы должны остановить время и пройти под струями фонтана, не промокнув. И, конечно, чтобы никто ничего не заметил, – подытожила за него Грета, закатив глаза.

Наверное, её раздражало, что я не только бездарность, когда дело касается петель времени, но даже не умею нормально слушать.

– Всё ясно, – пробормотала я. – Кто начнёт?

– Я, – сказала Грета, внезапно оказавшись слева от меня, а не справа.

– Ты… – начала я.

Она улыбнулась.

– Это было очень просто.

Дарий тоже чудесным образом переместился, пока я моргнула только один раз – если вообще моргнула.

Дядя Жак кивнул:

– Замечательно. Леандр? Ты следующий.

Леандр взобрался на край каменного бассейна, на мгновение закрыл глаза, а потом очень медленно поднял руки над головой. И вдруг время остановилось: люди на площади замерли, и даже потоки воды из фонтанов остались висеть в воздухе, и струи, вырывавшиеся из морд львов, тоже застыли в воздухе. Воцарилась зловещая тишина. Тонкие ленточки пыли обмотали запястья Леандра и скользнули между пальцами.

– Никто не говорил о том, что можно брать с собой других, – тихо пожаловался Дарий дяде Жаку, но тот пожал плечами.

– За это не полагается ни дополнительных очков, ни вычета, – добавил он.

Грета недовольно фыркнула и скрестила руки на груди. Леандр, казалось, не замечал происходящего вокруг. Он балансировал на краю бассейна и покачивался, чтобы не столкнуться с острыми каплями. Неподвижная поверхность воды без труда выдержала его вес. Вода будто превратилась в лёд, должно быть, Леандр остановил время до мельчайшей молекулы. Ему осталось сделать всего несколько шагов, а я лихорадочно пыталась вспомнить всё, чему учил меня дядя Жак. Интересно, смогу ли я сегодня остановить время? У меня получалось на крыше отеля и на тренировках, поэтому, когда я…

Леандр спрыгнул с бортика бассейна. Словно в замедленной съёмке, он опустил руки, и вдруг что-то в этом жесте показалось странно знакомым. Как будто я уже видела именно такое движение, очень давно. Не в последние дни, а раньше, в детстве.

Пыльные ручьи бесшумно вернулись на свои обычные пути, по воде побежала рябь, а люди вокруг продолжали двигаться как ни в чём не бывало. Я же встряхнула головой, чтобы прогнать из неё посторонние мысли и сосредоточиться на главном.

Дядя Жак ободряюще похлопал меня по плечу. Я шагнула к фонтану и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Поскольку я не знала, сколько времени мне понадобится, то не стала сразу забираться на бортик. Я вовсе не хотела создавать лишнюю суету. Вместо этого я сосредоточилась на тонких прожилках пыли под подошвами ботинок. По крайней мере, за две недели вне времени мне стало легче чувствовать потоки времени, их мягкое течение, едва слышный перестук мелких зёрен, скользящих по булыжникам. И где-то глубоко я слышала грохот Реки времени, вгрызающейся в толщу землю под городом. Да, время теперь окружало меня, обволакивало, как мерцающий кокон. Я вытянула руки и посмотрела на кончики пальцев, между которыми тянулись серебристые паутинки.

Отчего это мгновение стало таким особенным?

Из-за гомона туристической группы, которая только что высыпала на площадь? От страха потерпеть неудачу? Я взглянула на Грету. Как и все остальные, она заворожённо смотрела на меня. Но в её лице было что-то ещё, кроме любопытства. К моему удивлению, я не увидела ни высокомерия, ни надежды на то, что я провалюсь или, по крайней мере, получу меньше баллов, чем она. Её взгляд сиял добротой, чего я никак не ожидала. Она как будто по-сестрински переживала за меня. В груди у меня потеплело.

Не думая ни о чём, я подняла руки над головой, чувствуя, как натягиваю ткань времени, и потоки внезапно ослабли и закрутились вокруг меня, ожидая моих приказов. И снова мир замер в одно мгновение.

Я осторожно поставила ногу на замёрзшую поверхность бассейна и пошла, ступая будто по стеклу.

Пригибаясь, чтобы не задеть висящие в воздухе капли, я пробиралась вперёд, пролезая под львиными пастями, извергающими воду. Дарий был прав, ничего сложного! Для любого, кто успел потренироваться чуть дольше, чем я, эта задача была просто смехотворной.

Я уже прошла половину бассейна!

Чтобы наградить себя за успех, я позволила себе ещё раз взглянуть на застывшее, но всё ещё необычайно дружелюбное выражение лица Греты, и вдруг…

Потоки времени внезапно стали рыхлыми, неощутимыми, стали ускользать из рук, и я ничего не могла с этим поделать. Всё больше пыли поднималось к моим щиколоткам, проносясь через бассейн, и вот что-то схватило меня за левую ногу. Или всё это мне только показалось? Я сделала шаг назад, споткнулась о каменную лапу хищника, зашаталась.

По всему бассейну струйки пыли теперь поднялись, вздыбились и хлестали по воздуху, словно невидимая буря гнала их вперёд.

Снова что-то вцепилось мне в ноги. Я бросилась к краю бассейна и вылезла, натолкнувшись на несколько замёрзших капель воды, которые разбились о мои плечи. Но мне было почти всё равно, потому что смотрела я только на фигуру в тюрбане, которая отделилась от застывшей толпы и низко склонилась над краем бассейна.

– Т… тётя Бланш? – заикаясь, пролепетала я. – Как вы можете двигаться? Что я сделала не так?

За последнюю неделю я совершила почти все мыслимые ошибки в управлении временем, но никогда ещё я не делала ничего столь вопиющего.

– Ты случайно прихватила меня с собой, – вздохнула тётя Бланш. – И к счастью, хочется мне добавить. – К этому времени её руки по плечи утонули в массе пыли, собравшейся под фонтанами, и она наклонилась ещё немного. – Но ты ни в чём не виновата.

– Нет?

Двоюродная бабушка не ответила. Она что-то делала со временем, и, очевидно, это отнимало много сил: по её вискам струились бисеринки пота, а щёки раскраснелись, как спелые помидоры.

– Можно мне… – пробормотала я, – помочь?

– Всё в порядке, – вздохнула тётя Бланш. Она с трудом поднялась, буря утихала с каждой секундой. Тётя вытерла лоб тыльной стороной ладони, снова легонько подтолкнув потоки. Время потекло своим чередом.

– Ой, ты поймала несколько капель, – сказал Дарий и указал на мои плечи. – Но в остальном, похоже, всё получилось, да? – Он снова ухмыльнулся мне. Несколько Январских осторожно мне аплодировали.

– Ну да, но вот… – начала я.

– Прекрасно выполнено, – подтвердила тётя Бланш со своим «королевским» видом.

– Хорошо, значит, мы можем продолжать, – сказал дядя Жак.

– Э-э…

Вневременны́е допивали эспрессо, убирали фотоаппараты и готовились уходить. Очевидно, нам следовало поторопиться, чтобы успеть выполнить второе задание.

Кстати, к моему удивлению, спустя полчаса мне в некоторой степени удалось и это: пришлось в нужный момент немного перевести назад стрелки на часах собора Святого Петра и снова запустить их, добавив тем самым лишний удар к звону колоколов.

Поскольку вблизи старых церквей время течёт довольно вяло, это задание оказалось легче, чем я ожидала. Мой дополнительный удар колокола получился не так элегантно, как у Греты или Леандра, но Дарий увлёкся и случайно добавил три удара колокола, так что я, должно быть, сделала всё сравнительно хорошо. Никаких других странных происшествий, вроде того, у фонтана, не случилось, и я окончательно успокоилась.

Конечно, на обратном пути я попыталась подойти к тёте Бланш, чтобы ещё раз расспросить её о случившемся, но она куда-то пропала.

Когда мы шли от площади Святого Петра через великолепные музеи Ватикана к Сикстинской капелле, где нас ждало третье и последнее задание дня, мне удалось протиснуться на лестничную площадку рядом с Пиппой и её подругой.

– Привет, – сказала я. – Я подслушала сегодня утром…

– Да, – сказала рыжеволосая женщина, глядя на меня. – Это я. – Она откинула назад кудрявые волосы. – Хочешь меня сфотографировать?

Я моргнула.

– В… вас? – переспросила я. – Сейчас?

– Можем сфотографироваться вместе, если хочешь. Я подпишу тебе снимок.

– Вообще-то…

– Элизабет, мне кажется, её не интересуют твои кинематографические успехи, – вмешалась Пиппа. – В чём дело, Офелия?

– Вы знали моего отца, – сказала я Элизабет. – Вы сказали, что будете скучать по нему, что он приезжал погостить и…

– То есть ты не смотрела мои фильмы? – Она поджала губы. – Какая жалость! Потому что так уж вышло, что я стала первой из Вневременны́х, сыгравшей саму себя в киноверсии своей жизни. Голливуд был у моих ног!

Я пожала плечами.

– Извините.

– Ну, я могу одолжить тебе диск с записью.

– Элизабет. – Пиппа положила руку женщине на плечо. – Офелия, я уже несколько раз объясняла тебе, что твой отец не был Вневременны́м, – она снова повернулась ко мне. – Он даже не должен был знать о нашем существовании.

– Но он всё равно знал, – сказала я, и Элизабет кивнула.

– Да, – подтвердила она. – Кроме того: он знал мои фильмы наизусть. И ценил мой титул. Мои заслуги перед Англией. – Она потянула за жёсткий воротник платья.

– Я обязательно посмотрю, – пообещала я, что, похоже, немного её успокоило. – Значит, мой отец даже бывал в Янтарном дворце?

– Нет, он не мог остановить время. Но он писал нам, договаривался о встрече со мной и моими друзьями за пределами безвременья и интересовался самыми разными вещами. Потоками пыли и Концом времён. Какой замечательный человек был твой отец, и такой красивый! Вообще, он очень интересовался легендами о наших предках. Если бы только вокруг него не происходило столько странных аномалий…

Пиппа резко вдохнула.

– Давай не будем о прошлом, Элизабет. Ты тогда рассказала ему то, что не предназначалось для его ушей, и тем самым подвергла всех опасности, – назидательно напомнила она, и, к моему разочарованию, Элизабет виновато кивнула.

– Да, ты права, конечно, – пробормотала она. – Хотя твои сеансы с мадам Розе́ в семидесятые годы не раз приводили нас в интересные ситуации, дорогая Пиппа.

– Ну, это совершенно другое дело.

– В любом случае тогда аномалии были гораздо слабее, чем сейчас, – размышляла Элизабет. – И в какой-то момент они прекратились. Сейчас мне кажется, что это было как раз перед тем, как с бедным Симоном произошёл несчастный случай…

– Элизабет, прошу тебя! – крикнула Пиппа и схватила подругу за руку так грубо, что та потрясённо распахнула глаза.

Я к тому времени уже была сыта по горло их тайнами.

– Почему всё это такой большой секрет? – фыркнула я. – Почему никто не говорит о папе? Вы что, все чего-то боитесь?

– Чепуха! – поспешно воскликнула Пиппа.

Элизабет поджала губы.

И прапрабабушка вдруг толкнула меня с такой силой, что я чуть ли не кувырком пролетела через следующую арку. И оказалась в Сикстинской капелле!

В обычный день, конечно, это место должно было кишеть посетителями. Но каким-то образом Вневременны́е устроили так, что мы чудом остались одни. Наши шаги эхом отражались от пёстрого узорчатого мраморного пола, полукруглый свод над нашими головами простирался гораздо выше, чем я ожидала, и здесь пахло памятью веков и давно ушедшими благовониями.

Но больше всего меня поразили яркие краски полотен, которые внезапно засияли со всех сторон. Я никогда не видела картин прекраснее. От этого великолепия у меня на мгновение закружилась голова, прежде чем я вспомнила, что только что хотела сказать.

– О каких легендах расспрашивал мой отец? Разве нельзя рассказать мне хотя бы об этом, – прошептала я. Дядя Жак тем временем размахивал руками, приглашая меня присоединиться к нему и другим кандидатам в центре длинного зала. Но я сделала вид, что не замечаю его. – Конечно, мне ведь можно об этом знать? – продолжала допытываться я. – В конце концов, я, как и вы, Вневременная.

– Конечно, – сказала Элизабет, и даже Пиппа теперь неохотно кивнула. – Согласно легенде, Янтарные семьи происходят от бога Хроноса. Ты о нём слышала?

– Из греческой мифологии? – предположила я, вспоминая свиток, который попался мне в первый день в архиве.

– Именно, – сказала Элизабет. – Хронос был богом времени, и говорят, что, помимо детей от богов, он завёл и потомство от человеческой женщины. Точнее, у него родились на земле два сына и две дочери, обладавшие способностью останавливать и направлять течение времени. Эти четверо, чьи имена не сохранились в истории, нам известны лишь месяцы их рождения, были родоначальниками Янтарных линий. Но ни одного из них сегодня нет в живых. Однажды дети Хроноса исчезли, хотя… Некоторые из наших придерживаются невероятной версии, что президент Пан – последний из них. Однако боюсь, что даже он недостаточно пожил для этого.

– Офелия! – Дядя Жак потерял терпение. – Иди сюда, пора начинать.

Остальные Вневременны́е тоже выжидательно смотрели на меня.

– Чёрт! Я… мы поговорим позже, да? – пробормотала я. Элизабет кивнула, и я оставила их, чтобы принять участие в следующем конкурсе.

В передней части часовни находилась гигантская картина – обнажённые люди на ярко-синем фоне. В центре был изображён Иисус, который, похоже, судил людей, отправляя одних в рай, а других – в ад. Этот образ произвёл на меня такое сильное впечатление, что мне было трудно оторвать от него взгляд.

Но дядя Жак указал на другую фреску на потолке, прямо над нашими головами.

– Сотворение Адама, – сказал он. – Вы стоите под одной из самых известных работ Микеланджело. Видите, как он освещён днём?

Свет проникал через окна, расположенные чуть ниже потолка. Он освещал и эту картину, на которой был изображён мужчина на лугу, протягивающий указательный палец, почти касающийся пальца второго, пожилого мужчины, полулежащего в чём-то вроде чаши. Я видела эту картину на открытках и кружках, которые продавали по всему городу.

– На самом деле окна затемнены, чтобы не портить краски, и теперь потолок освещают специальные лампы, имитирующие солнечный свет, – пояснил дядя Жак. – Но, конечно, в какой-то момент ближе к вечеру они выключаются, и я хочу, чтобы вы показали нам, как это выглядит. – Он покашлял. – Ваша третья задача – наложить потоки времени так, чтобы Адам был окутан тьмой. Понятно? Тогда за дело!

Отлично! Петли времени мне пока толком не давались. И сейчас именно я должна была первой выполнить задание. Ничего не поделаешь, придётся начинать.

Я встала прямо под центром фрески. Взглянула на обнажённого Адама, который, похоже, заскучал, ожидая, когда Всевышний вдохнёт в него жизнь. Ммм… Ночью капелла будет в полной темноте, не так ли? Здесь будет так тёмно, что и руки своей не разглядеть.

Темнота. Чернота. Ночь.

Я закрыла глаза, снова потянулась кончиками пальцев к ручьям времени, почувствовала, как они текут вокруг меня, и осторожно пощипала их пыльные прожилки. Да, теперь я чувствовала, что подтягиваю тьму ближе. Я потянула её к себе за длинные нити, пока она не коснулась моей кожи.

Грета неподалёку осторожно хихикнула.

Я моргнула и… ничего не увидела. Так, петля получилась слишком большой. Во всей капелле воцарилась кромешная тьма. Что ж, я заработала хотя бы полбалла, потому что Адама не видно, как и просили, верно?

Вздохнув, я приготовилась отпустить потоки, но они каким-то образом завязались узлами вокруг моих запястий и не желали уходить. Пожалуйста, только не это!

Чёрт, чёрт, тысяча чертей!

Я отчаянно пыталась освободиться, но ленточки пыли лишь плотно обвивали мои запястья, стискивая со странной силой. Наконец, я почувствовала, что вмешались чужие руки, которые отработанными движениями освободили меня от потоков времени. Вокруг снова стало светло.

Дядя Жак стоял передо мной и ободряюще улыбался, несмотря ни на что.

– Ты научишься, – сказал он.

Когда мы вернулись во дворец, президент Пан уже ждал нас. Пока делегация Вневременны́х, сопровождавшая нас по городу и игравшая роль жюри, расходилась, дядя Жак провёл Леандра, Дария, Грету и меня в комнату под названием «Зал зеркал». Пан, которому приходилось проводить почти всё время под защитой дворца, прислонился к открытому камину в конце зала. Его фигура и пламя стократно отразились в зеркалах на стенах и потолке. Президент стоял спиной к нам и смотрел на потрескивающие поленья, но когда мы подошли ближе, повернулся.

– Молодцы, – сказал он. – Вы все справились.

Я почувствовала, что краснею. Ошибка в Сикстинской капелле стоила мне целой кучи баллов, так что сейчас я была на последнем месте после Дария. Наверняка именно в эти минуты сплетни о наших успехах распространялись по коридорам замка, как лесной пожар.

– Мы лишь выполняем свой долг, – ответила Грета.

Президент кивнул.

– Я знаю, и очень вами горжусь. – Он снял ворсинку со своего безупречного мундира. – Первый раунд был важен для того, чтобы показать Янтарным линиям, насколько вы преданы нашему делу и как искусно вы готовы бороться с потоками времени.

Я покраснела ещё сильнее, если это вообще возможно. О да, очень искусно. Господи, как бы мне выбраться отсюда поскорее, и не только затем, чтобы отыскать Пиппу с рыжей кинозвездой и подонимать её вопросами о старинных легендах…

– Однако сегодняшние задания были всего лишь разминкой, по результатам которой невозможно выбрать кого-то для выполнения очень ответственной задачи – управления временем. Я уверен, что вы всё понимаете, – продолжал Пан. – Поэтому второй раунд соревнований гораздо важнее. Дело не только в том, что претенденты выполняют традиционное задание, но и в том, что они делают нечто полезное для нашего общества. – Пан посмотрел каждому из нас в глаза, а потом добавил, заговорщически понизив голос: – На этот раз задание будет важное, и я прошу вас приступить к его выполнению сегодня вечером.

– Мы готовы, – объявил Дарий.

Леандр испустил тихий вздох, а Грета с готовностью кивнула.

Президент Пан вдруг улыбнулся, что странно исказило его исхудалые черты. «Может быть, его лицо просто не создано для счастья», – подумала я. Он проводил много времени во дворце, управляя безвременьем, командовал гвардией и потоками времени. Я поняла, что президент привык принимать решения, а не радоваться жизни. Даже за этой редкой улыбкой он не мог скрыть своего беспокойства.