Текст книги "Как выжить в старшей школе"

СМЕНА КАДРА: Сегодня понедельник, утро.

– Леле!!! – Мамин крик похож на вой сирены пожарной машины.

Я в полусонном состоянии чищу зубы.

– Что-о-о?! – с полным зубной пасты ртом кричу я в ответ.

– Ты опаздываешь в школу!!!

– А-а-а-а-а-а!!!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

И тут она открывает дверь в ванную и швыряет рюкзак мне в голову. Я мгновенно затыкаюсь.

Ой, да подумаешь, день начался с того, что меня сшибло с ног рюкзаком. Подумаешь, Алексей до сих пор еще не поцеловал меня. Подумаешь, мой враг Иветт Ампаро одета в суперстильные джинсы «Рэг энд Боун», в руках у нее сумочка «Проэнза Скулер», а я все равно что мешок из-под картошки на себя нацепила. Все это не важно, потому что я Леле Понс, и меня ничем не сломить. Я непобедима! Непобедимка-невидимка, вот я кто.

На первый урок, английский, я вхожу чуть ли не подпрыгивая и улыбаясь, как светильник Джека на Хеллоуин. Если хотите добиться успеха, нужно создать себе образ успеха! Я это где-то прочитала. Или видела в кино. Или сама придумала. Какая разница, важно лишь, что сегодня я собираюсь уделать всех! Я королева сегодняшнего дня! Я Повелительница понедельника, владычица Майами-Хай! Хм, а не переборщила ли я часом с кофе? Может, чуточку.

Как оказывается, моему хорошему настроению никто не рад. Зависть, вот что это – они завидуют, что не могут быть со мной на равных. Даже мистер Контрерас смотрит на меня так, будто я Антихрист. Что, никто не слышал про такое место, как «Старбакс»? Погуглите, что ли. Я стараюсь сбавить обороты, но не могу! Я неудержимый вихрь бодрости и кофеина!

– Не обращайте на меня внимания, – говорю я одноклассникам. – Сейчас я сяду на свое место и буду заниматься вместе со всеми. Не на что тут смотреть. Простите, что во мне столько энергии. По-моему, я выпила четыре с половиной чашки кофе. Венесуэльцы любят кофе. Я родом оттуда, вообще-то. Никто не спрашивал меня об этом в мой первый день, хотя у Алексея вы спросили, а ведь он пришел в школу на день позже. Ну да ладно, все нормально, я уже не обижаюсь, я всех прощаю. – Ничего себе, Леле. Иногда я просто начинаю болтать и не могу остановиться. Ну вот, теперь на меня пялится весь класс. И Алексей в частности. Ой-ой.

– Кгхм, что ж, продолжим, – говорит мистер Контрерас. – Все достаем «Великого Гэтсби» и открываем на второй главе.

Вокруг меня раздается шорох рюкзаков и книг. «Великий Гэтсби»?! С каких пор мы читаем «Великого Гэтсби»? И почему никто мне не сказал? В смысле, да, это было в списке домашних заданий и учебных материалов, но, кажется, я забыла. Возможно, я слишком часто витаю в облаках. И пью многовато кофе. Но я ведь уже исправляюсь, да? Вдруг меня окружает море «Великих Гэтсби» – где вообще в наши дни покупают книги? Я закрываю глаза и представляю, как мистер Контрерас велит всем швырять книги мне в голову. Я в осаде, меня атакуют уголки твердых обложек и огромные очки доктора Т. Дж. Эклберга (да, все верно, я уже прочитала это произведение, выкусите!).

Взять на заметку: снять вайн, в котором учитель велит классу швыряться в меня учебниками в наказание за мою чрезмерную активность.

Взять на заметку: нет ничего страшного в том, чтобы немного повитать в облаках.

После урока я стараюсь ускользнуть незаметно, дабы избежать атаки разъяренных читателей, но у дверей меня ловит Алексей.

– Где ты была все выходные? – спрашивает он. – Я надеялся, что мы потусуемся вместе.

Гр-р-р. «Ты забыл представить меня как свою девушку, и теперь ты мертв в моих глазах! Я весьма темпераментная венесуэлка!» – вот что я хочу сказать ему, но говорю только:

– О, а ты мне писал?

– Да. – И правда писал. Я просто проигнорировала его, чтобы казаться круче. И это сработало! Бугага.

– Прости, не видела, наверное. Потусуемся на следующих выходных! – Я сама невозмутимость.

– Здорово, – отвечает он. – Кстати, я посмотрел твои вайны. Офигенно!

– Правда?

– Ага, и похоже, так думает куча людей, потому что они становятся все популярнее и популярнее.

– Ну может. – Я скромно пожимаю плечами. (ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ПРОСМОТРОВ, ПРИВЕТ!)

– Я тут подумал, а можно в следующий раз я снимусь вместе с тобой? В Бельгии я немного работал моделью, а сейчас вроде как пытаюсь начать актерскую карьеру. Завел собственный аккаунт в Вайн, но, наверное, вместе будет веселее. – Актерскую карьеру? Пару секунд я мысленно смеюсь над ним, но тут же оставляю прошлое позади, потому что я безумно польщена и безумно рада.

– Да, конечно! – Я могу простить Алексею, что он забыл обо мне на вечеринке Иветт, тем более что потом он за меня заступился. Что было, то прошло, разве не так?

– Да?

– Будет очень весело.

– Круто, я боялся, ты не согласишься. Тогда увидимся позже, составим план.

– Хорошо. Увидимся позже. – Тьфу, глупо звучит. Ну и ладно, он первый это сказал. Забудь, Леле, парень, в которого ты влюбилась, хочет с тобой сотрудничать, сегодня наш день.

Здорово, конечно, что Алексей хочет поработать со мной, но, видимо, я не так уж сильно ему нравлюсь, иначе он уже пригласил бы меня на свидание. Пожалуй, это лишь доказывает то, что я всегда и подозревала: я просто недостаточно красивая.

Без сомнений, я симпатичная, но НЕДОСТАТОЧНО. Если вы не живете в девчачьем мире, то вряд ли поймете, о чем я. Скажете, наверное: «Недостаточно красивая? Если ты блондинка с большими сиськами, ты красивая. Хватит усложнять, женщина!» На что я скажу: «Умолкните, свиньи вы сексистские, и дайте мне сказать». А потом: «Вот, слушайте».

Что значит быть недостаточно красивой. Объясняет единственная и неповторимая Леле Понс

Если ты девчонка, то тебя постоянно окружают другие девчонки, и в них ты обязательно заметишь все те прелестные черты, которых у тебя просто нет. Мальчишки никогда не сравнивают себя с другими мальчишками, так уж они устроены. Как я уже упоминала, мальчишки запрограммированы на то, чтобы решать, кто прав, при помощи кулаков, и не заморачиваются. Парень видит другого парня с классной прической или, например, мышцами побольше и думает: «А я бы его отделал, если б захотел». И все, идет дальше. Какие бы то ни было эмоции вроде чувства неполноценности аккуратно и надежно запрятаны поглубже.

У девочек все иначе. Мы видим другую девчонку, у которой есть что-то красивее или лучше, чем у нас, и тут же воспринимаем это как свидетельство собственной ущербности. Вот я сейчас пишу и начинаю понимать, какая это на самом деле чушь: у той девочки улыбка красивее, а значит, меня меньше ценят как человека и никакой парень не захочет со мной встречаться. Это же нелогично. Но тем не менее, даже если ты симпатичная, вокруг всегда найдутся девушки красивее (по крайней мере, так будет казаться тебе), и ты будешь сравнивать себя с ними снова и снова, пока не убедишь себя в том, что совершенно точно проигрываешь им по красоте.

Вот что значит быть девушкой, по крайней мере так кажется мне, хотя, возможно, это всего лишь значит быть Леле.

Я считаю, что быть недостаточно красивой – это когда у тебя чудесные волосы, большая грудь, пухлые губы, но при этом твой нос не сочетается со всем остальным лицом, а кожа так вообще всю жизнь портит. А надо сказать, на тот случай, если вы не в курсе, – если у вас что-то не так с носом и кожей – это катастрофа для вашего лица. Например, если самая большая ваша проблема – это уши, вам еще повезло. С такой же легкостью можно пережить проблемы с формой подбородка: у множества девушек подбородок похож на задницу, но они все равно остаются идеально красивыми. Действительно важную роль играют черты средней зоны лица, и самую важную – те, что располагаются по центру, то есть нос. Я придумала эту теорию буквально только что, и, по-моему, она весьма неплоха.

Ну а кожа? Это же фон вашего лица, и если она не мягкая, чистая и шелковистая, то как все остальное может выглядеть хорошо?! На ум приходит сравнение с картиной… ведь если холст неровный, с покраснениями, то о красоте всего, что на нем написано, можно забыть. Господи, если уж проводить аналогии, то мое лицо – это практически работа Пикассо. Еще и с брекетами. Фу, мерзость.

Я уже давно чувствую себя неуверенной (ух ты, сейчас это как никогда по-настоящему), хотя когда-то была мегауверенным в себе ребенком. До двенадцати лет, до того, как поехала в летний лагерь, где мое тело решило перестать сжигать калории со скоростью молнии. Я уверенно придерживалась диеты «нет родителей, нет правил» и поглощала шоколадные батончики, лакричные конфеты и «Спрайт», не понимая, что теперь еда не пройдет бесследно. В то лето я набрала килограмм одиннадцать и, кажется, до сих пор не отошла от того, что увидела в зеркале, когда вернулась домой. Я занималась спортом, подросла и вернула свою стройную фигуру, но было слишком поздно: включились гормоны, и во мне плотно укоренилось постоянное чувство недовольства собой. (Добро пожаловать в девчачий мир, эх.)

Итак, во вторник после занятий мне наконец-то удается встретиться с подругами из старой школы – Люси, Арианной и Марой. В последнее время все трое очень заняты, к тому же их дурацкая школа находится аж на другом конце города, а мне очень лениво после уроков тащиться в такую даль.

Мы дружим уже почти пять лет, и я обожаю их, но без сомнения могу сказать, что в нашей компании я самая страшная. Люси вся такая спортивная и загорелая, Арианна – книжный червь, но сексуальный книжный червь, а Мара… ох, она самая красивая из всех, кого вам доводилось встречать. Красивая, но дружелюбная, свойская девчонка, так всякий скажет. К тому же она невероятно милая, да еще и чудесная подруга, так что я не могу ее ненавидеть, и от этого только хуже.

– Леле, – говорит Люси, – ты должна рассказать нам о своей новой школе! Мы будто сто лет тебя не видели!

Мы едим замороженный йогурт на веранде кафе, рядом с которым тусуются скейтеры в ремнях с клепками и перевернутых козырьками назад бейсболках. Ну, вы знаете.

– Ой, да просто я была жутко занята – перед всеми позорилась, вот на друзей времени и не осталось.

– Все так плохо? – спрашивает Люси. – Тебя обижают, Леле? Ты же знаешь, я могу отбить у них… охоту.

– Спасибо, Люс. Просто меня приняли… немного недоброжелательно. У учеников общественных школ проблемы с контролем гнева. Особенно у одной девицы, Иветт.

– Какая у нее фамилия? – Арианна уже открывает Фейсбук у себя на новеньком айфоне.

– Ампаро.

– Это она?

– Ух ты, как быстро. – Я смотрю на страничку, где на фото Иветт, волосы которой чернильным водопадом спадают на плечи, позирует на том самом балконе над бассейном. Моем балконе позора и ненависти к самой себе. – Ага, она.

– Да ты гораздо красивее, – заглянув в телефон, говорит Мара. Я так не считаю, и сама Мара, наверное, тоже, но для того и нужны лучшие подруги: чтобы врать друг другу, какие мы красивые.

– Ты просто ангел небесный. – Я целую ее в щеку. – И почему вы не можете учиться в Майами-Хай вместе со мной? Я так сильно по вам скучаю!

– Мы тоже по тебе скучаем! С тех пор как ты ушла, стало так уныло, – говорит Люси.

– Очень, – соглашаются остальные.

Вот они, мои девчонки, по-настоящему ценят меня.

Хочется уменьшить их до карманных размеров и повсюду таскать с собой, чтобы никогда не быть одной. #ДружбаМечты. Я уже собираюсь рассказать им о своей идее, но вдруг понимаю, что прозвучать это может жутковато.

– Вы лучшие в мире друзья и люди, – говорю я и ухожу, чтобы попросить добавить в мой йогурт еще немного карамельной крошки.

У прилавка я наблюдаю, как мальчишки-скейтеры заценивают моих подружек.

– Эй, девчонки! – Один из них приветственно поднимает руку.

Мара машет ему в ответ и тут же, будучи мастером флирта, продолжает лакомиться йогуртом. Правильно, детка, потоми их. Такое безразличное отношение заставляет парней пялиться на моих подружек еще больше. Им нравится то, что они видят, и они хотят добиться внимания этих девушек, до которых уровнем явно не дотягивают.

– Привет! – плюхаясь рядом с подругами, говорю я. – Как дела?

Скейтеры чуть ли не отпрыгивают назад от отвращения. Они неловко переглядываются, и один, очевидно, лидер, их собственная Мара, отвечает:

– Э-э-э, мы уже уходим. Пока.

На их лицах брезгливость и подлинный ужас.

Видите? Я самая страшная. К тому же никому не нравятся девушки с брекетами.

– О, Леле, не расстраивайся, – говорит Мара. – Просто парней пугает уверенность в себе.

Я? Уверенная в себе? Нет-нет. Это лишь иной способ сказать, что парни предпочитают симпатичных скромных леди, которые будут готовить им еду и завязывать шнурки. Не бывать этому! Я ведь могу оставаться самой собой и при этом быть желанной, разве нет? Чуть-чуть усилий, и я смогу стать королевой красоты и разбивать мужские сердца, а другие девушки будут уважать, почитать и даже побаиваться меня. Другими словами, я могу стать популярной, не принося в жертву собственную индивидуальность, – я знаю, что могу, мне лишь нужно сказать миру (то есть Майами-Хай), что я здесь и беру власть в свои руки, что больше никогда не буду мисс Паинькой и мишенью для насмешек!

Может, пусть я не самая красивая девушка в Майами-Хай, но стоит мне всерьез взяться за какое-нибудь дело, и я получаю все, что хочу.

Вот это, друзья мои, и называется уверенностью в себе.

Дома я достаю из холодильника упаковку шоколадных конфет (конфеты всегда вкуснее есть холодными, понятное дело) и, усевшись за компьютер, принимаюсь поглощать их, загружая видео под названием «Когда ты самая страшная из подружек», потом наблюдаю, как начинают набираться лайки. Ох, сколько успокоения всегда дарит людское признание. Затем мне приходится потратить двадцать минут на очистку брекетов от шоколада. Взять на заметку: избавиться от этих штуковин. НЕМЕДЛЕННО.

Дом Дарси – мой новый любимый дом. Очаровательный и теплый, он несет в себе нотку старомодных пляжных домов – ракушки, которыми он украшен, похоже, действительно достали из океана, а не купили в магазине. Я в восторге от его естественности, Дарси и ее семье такой дом очень подходит. Я даже спросила ее маму, можно ли мне переселиться к ним, но она не разрешила. Кто бы сомневался.

– Я решила начать все с чистого листа, – говорю я Дарси. Мы лежим на ее кровати и листаем «Севентин», а на потолке крутится вентилятор.

– Да? И что это значит?

– Я решила, что перестану стесняться самой себя. Я собираюсь преобразиться и доказать всем, что могу быть крутой. Но при этом я останусь собой.

– Но выглядеть будешь по-другому.

– Нет, просто теперь это будет улучшенная версия меня. Леле 2.0, так сказать.

– Ладно, а что тогда поменяется?

– Ну, я начну с того, что на следующей неделе сниму брекеты!

– О боже, без них ты станешь гораздо счастливее. Когда я сняла свои, то будто заново родилась, серьезно. – Она сверкает улыбкой с идеальными зубами, словно в рекламе чертовой жвачки.

– Да, Дарси, ты прекрасна. Но давай вернемся ко мне, все-таки это я собираюсь менять свою жизнь. – Она закатывает глаза, но жестом призывает продолжать. У Дарси есть недостатки, как и у всех нас, но она замечательная подруга. Мне кажется, она по-настоящему понимает меня. Понимает, что у меня золотое сердце, хоть мне и приходится трудно с людьми. – Наверное, сделаю стрижку, ну, поменяю форму, может, добавлю немного светлых прядей.

– Каких таких светлых? Твои волосы и так уже светлые до невозможности.

– Чуточку платинового блонда не помешает, это придаст моему образу утонченной изысканности.

– Звучит так, будто ты и впрямь понимаешь, о чем говоришь.

– Это хорошо, конечно, но вот только я пока не понимаю. Придумываю на ходу.

– Леле, ты просто нечто, честное слово.

– Merci, mon ami[8]8
  Спасибо, дружище (фр.).


[Закрыть], – отвечаю я, решив, что в Леле 2.0 не помешает добавить немного французского. – А еще из-за беспокойства насчет того, что я оказалась недостойным любви социальным изгоем, я сбросила два кило, что очень актуально для моего нового образа.

– Ты, конечно, со странностями, но заслуживаешь любви. Примерь-ка свои сегодняшние покупки.

– О, да! Показ мод!

Я отыскиваю пакет и достаю из него черный укороченный топ и серые шорты с принтом под змеиную кожу. Да! Утонченная изысканность, именно об этом я и говорила. Мигом переодевшись, я смотрюсь в зеркало в полный рост. Не буду врать, вид у меня просто потрясный.

– О-о-очень красиво, Леле, – улыбается Дарси. – Ты выглядишь изумительно.

– Спасибо! Я тоже так думаю.

– Хм, а можно я примерю?

– Конечно, почему нет? – Я пожимаю плечами, раздеваюсь и отдаю наряд Дарси, а затем облачаюсь в свои заурядные, ничем не примечательные шмотки. Совсем не утонченные и не изысканные.

Дарси надевает топ и шорты, и я прямо-таки слышу, как Шон Пол поет «Get Busy» и просит потрясти задницей мисс Кана-Кана и мисс Аннабеллу. А-а-а, посттравматический стресс времен седьмого класса повторяется! Я к тому, что выглядит она шика-а-а-арно. Гораздо лучше меня. Я понятия не имела, что Дарси в такой хорошей форме – у нее стройные ноги и отличный пресс, а кожа цвета мокко гладкая и ровная. Недавно высушенные волосы блестящим водопадом ниспадают на плечи. Она похожа на русалку, изысканную и утонченную русалку. Проклятье. По-моему, я сижу с открытым ртом.

– Тебе нравится? – спрашивает она.

– Нет. – Я качаю головой и быстро утыкаюсь в журнал. Супер, и здесь тонны горячих цыпочек – они просто везде, куда ни глянь!

– Ну хватит, Леле, перестань, – говорит Дарси. – На тебе это тоже классно смотрелось.

– Ты даже не представляешь, как классно все это смотрится на тебе. Ты должна носить эти вещи. И я не знала, что ты занимаешься спортом!

– Я не занимаюсь.

Гр-р-р.

– Ты злая, сексуальная колдунья и промышляешь черной магией!

– Расистка, – смеется Дарси.

Я заталкиваю ее в шкаф.

– Убирайся отсюда.

– Слушай, Леле. Ты почти достигла цели, еще немного стараний и ты станешь самой горячей девчонкой в школе, если это для тебя так важно. Ну, вернее, одной из самых горячих девчонок. – Она перебрасывает волосы через плечо и подмигивает мне.

Я пытаюсь подмигнуть в ответ, но мне это катастрофически не удается. Наверное, больше похоже, что у меня припадок.

Возможно, Дарси права. Возможно, я в шаге от того, чтобы стать самой сексуальной и популярной, возможно, конец моего изгойства уже совсем рядом. Это что же, мне теперь краситься придется? И спортом заниматься? О боже, и шоколадом больше объедаться нельзя?! Да я же умру, я просто умру. Соберись, Леле, чтобы завоевать мир, нужно идти на жертвы. Звучит злодейский хохот.

Мама разрешает мне сделать новую стрижку, потому что она самая лучшая в мире мама. И, наверное, еще потому что я пригрозила ей, что если она не даст мне благословления и парочку Бенджаминов[9]9
  Разговорное название стодолларовых купюр, от имени президента Бенджамина Франклина, изображенного на них.


[Закрыть], то я буду вынуждена взять дело (и ножницы) в свои руки.

– Детка, но у тебя ведь такие красивые волосы. – Она морщится, а потом сжимает мои щеки в ладонях.

– Спокойно, спокойно. – Мне удается вывернуться из ее тисков. – Это всего лишь небольшая стрижка и немного светлых прядей. Клянусь, ничего особо не изменится.

– Ох, ну ладно, тогда я отведу тебя к Хуану.

– Что за Хуан?

– Мой стилист. Я хожу к нему уже много лет.

– Но ты никогда ничего не делала со своими волосами.

Она чуть ли не хрюкает от смеха. Очаровашка.

– Если бы я ничего не делала с волосами, они были бы серыми, как летучая мышь, – говорит мама.

– Это такое выражение, что ли? Разве летучие мыши не черные?

– Понятия не имею. – Она пожимает плечами и проводит рукой по своим смоляным локонам. И как так получилось, что я блондинка? Может, меня удочерили?

Она везет меня в «Джанини», парикмахерскую на Эспаньола-Вей. Поверить не могу, что мама бывала здесь годами, но ни разу не взяла меня с собой! Во вселенной парикмахерских это просто рай. Большие фарфоровые ванны и блестящие полы из гранита, в воздухе витают успокаивающие ароматы лаванды и жимолости, на тумбах возлегают белые ангелочки. Я могла бы здесь жить.

– Hola, hola[10]10
  Привет, привет! (исп.).


[Закрыть]! – Из-за черной занавески появляется высокий женоподобный мужчина с идеально зачесанными назад волосами. Он одет в фартук, где нашлось место всем парикмахерским инструментам, какие только можно вообразить, блестящим и серебристым. Должно быть, это и есть Хуан.

– Хуан, дорогой! – восклицает мама, когда он притягивает ее к себе, чтобы поцеловать в щеку.

– Как же я рад тебя видеть, Анна. А это кто?

– Это моя дочь, Леле. Она хочет новую модную прическу. Конечно, я посоветовала ей обратиться к Хуану.

– Ну а к кому же еще? – Они смеются, как старые друзья. – Леле, скажи мне, что у тебя на уме? Какой образ хочешь?

– Изысканный и утонченный, – бормочу я.

Он ахает и хлопает в ладоши.

– Ни слова больше! Я все понял!

Хуан одним движением усаживает меня в кресло и приступает к работе. Пока он моет, режет, накручивает фольгу, я расслабляюсь под его умелыми руками и медленно погружаюсь в транс, зная, что скоро стану Леле 2.0.

– Ну, что скажешь? – спрашивает Хуан, казалось бы, всего через несколько секунд. Он разворачивает меня лицом к зеркалу, и к своему бесконечному, леденящему кровь ужасу я вижу, что стала лысой.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Я просыпаюсь с криком и вся в поту, сердце колотится со скоростью бегущих в паническом страхе диких животных.

О боже, это был всего лишь сон. Я касаюсь лица, шарю руками по одеялу, хватаю свои длинные, прекрасные волосы. Это по-настоящему? Да, теперь я не сплю; нам ничто не грозит. Ну и кошмар!

– Бедняжки мои! – восклицаю я и подношу пряди волос к губам, чтобы поцеловать.

Хм, может, мне и не нужна стрижка. Совсем не хочется рискнуть и вдруг стать лысой! Но я собираюсь измениться, показать всем, что могу быть очаровательной, привлекательной, популярной. Я человек, мне нужна любовь, как и всем остальным. Верно, Моррисси[11]11
  Моррисси, Стивен (р. 1959) – британский музыкант и поэт, основатель и вокалист популярной рок-группы The Smiths. Леле ссылается на слова в его песне «How Soon Is Now».


[Закрыть]?

На часах на прикроватной тумбочке светятся неоновым зеленым три ноль-ноль. Как обычно! Ненавижу три ночи, мое самое нелюбимое время. Из всех двадцати четырех часов это, несомненно, худший час, хотя обычно в нем нет ничего особенного, потому что в это время вы спите. Но сегодня мне не повезло. В девятом классе мы читали роман Рэя Брэдбери «Надвигается беда», и там были строчки о том, что три часа ночи – это время, когда наше сердце бьется настолько медленно, что мы ближе к смерти, нежели к жизни. Наверное, я тут сильно переврала, но суть в том, что эти слова очень травмировали мою психику. Теперь три ночи кажутся мне эдаким зловещим часом, который лучше всего переспать. Все эти тени и полнейшая тишина – от них прямо мороз по коже.

Взять на заметку: больше никогда не просыпаться в три ночи.

Чтобы отвлечься от страха из-за трех часов и панической боязни облысеть, я вылезаю из постели и начинаю делать приседания. Боже, если мне удастся стать обладательницей такого же пресса, как у Дарси, я стану очень счастливой Леле 2.0. Ладно, начнем с базовых скручиваний. Раз, два, три, четыре, пять, о господи, жжется как, шесть, семь, восемь, господи, я горю, девять, и десять… а-а-а-а-а, никогда больше не буду так делать, никогда. Слишком. Тяжело. Слишком. Устала. Чтобы. Продолжать. Дальше. Я поднимаю футболку, чтобы проверить, есть ли какой-то прогресс.

Нет, никакого.

Ладно, значит, это надолго, я поняла.

Я заставляю себя сделать еще два подхода, а следующие два часа провожу в интернете в поисках нового макияжа. Оказывается, на Ютьюбе полно роликов, в которых девушки показывают – Бетани Мота и Ингрид Нильсен особенно помогают – как правильно следует пользоваться косметикой.

Как раз то, что мне нужно! Следующий час я учусь, как делать «кошачьи глаза», «смоки», как сделать губы более пухлыми и как создать иллюзию высоких скул, а потом ввожу цифры с маминой кредитки (заучены наизусть) и заказываю в интернет-магазине все, что нужно мне для операции «Макияж». Не пытайтесь повторить это дома.

Когда встает солнце, мои веки тяжелеют, как у зомби, и я снова и снова бормочу «Может, это Мейбеллин», не в силах остановиться. Короче говоря, я в бреду.

– Ого, неважная выдалась ночка? – спрашивает Алексей, увидев меня утром на уроке английского. Я смотрюсь в зеркальце: огромные темные круги под глазами, опухшее лицо. Выпуск версии Леле 2.0 придется отложить до тех пор, пока я хорошенько не высплюсь.

– Мне приснился кошмар.

– Ничего себе! Ненавижу их.

– Мхм, – это единственное, что мне удается выдавить. Я хочу положить голову на парту и отрешиться от всего мира. Я слишком устала, и мне плевать, что Алексей смотрит на меня с беспокойством и даже как-то с опаской.

– Ладно, – говорит он, – а ты видела, что твой последний вайн набрал двадцать тысяч просмотров?

– Двадцать тысяч? – Я мгновенно просыпаюсь.

– Ага. «Когда твоя одежда больше идет твоей подруге, чем тебе». Двадцать тысяч просмотров.

– Что-о? – У меня нет слов. Я пялюсь в пустоту куда-то рядом с красивой светловолосой головой Алексея, слишком усталая, а теперь еще и шокированная, чтобы нормально соображать.

Алексей смеется.

– Выглядишь так, словно тебя удар хватил.

– Да, – отвечаю я. – Для меня это в порядке вещей.

– И я говорил совершенно серьезно – я хочу сделать это с тобой.

– Что-что сделать? – Он только что сказал «сделать это с тобой», да?! Ух ты, а европейские парни, оказывается, кота за хвост не тянут!

– Сняться в вайне вместе с тобой? Помнишь? – отвечает он, да еще так невинно.

Все правильно. Вайн. Не «это». Ну и ладно! Запросто!

– О-о-о, точно. Да, я помню. Придумаю что-нибудь и тебе скажу.

– Отлично! Спасибо, Леле, так круто, что ты согласилась.

Я лишь киваю в ответ и лениво улыбаюсь. А после первого урока ухожу на стадион и засыпаю под деревом. Ах, жизнь прекрасна.