Текст книги "Крестики и нолики"

Глава 33
× Сеффи

– Минни, можно к тебе?

– Входи, раз приспичило, – угрюмо отозвалась сестра.

Я шагнула к ней в комнату – и замерла, увидев лицо сестры. Она плакала. Я еще не видела, чтобы моя сестра плакала. Никогда.

– Минни, ты что?..

Я не договорила. Ответ был известен заранее, к тому же мои расспросы только разозлят ее.

– Сколько раз я просила тебя: не называй меня Минни! – рявкнула сестра. – Меня зовут Минерва. Ми-нер-ва! Минерва!

– Да, Минни, – выдавила я.

Минни посмотрела на меня и невольно улыбнулась.

– Чего тебе, Пучеглазка?

Я села в кресло перед ее туалетным столиком.

– По-моему, мама с папой хотят развестись.

– Этого не будет, – сказала Минни.

– Почему ты так уверена?

– Просто папа грозит маме разводом уже сто лет, а они все еще женаты. – Минни пожала плечами.

Я немного подумала.

– На этот раз мама грозила разводом, а не папа.

Тут Минни вскинулась. И поглядела на меня.

– Что, думаешь, разведутся? – прошептала я.

Минни снова пожала плечами и отвернулась.

– А что скажешь про нашего брата? – спросила я.

– Он не наш брат. Просто сын нашего папы. – Минни встала и подошла к окну. – А что он?

– Как нам его найти?

– Никак. – Минни посмотрела на меня словно на чокнутую.

– Неужели тебе не интересно, кто он? Как он выглядит? Тебе совсем не любопытно?

– Нет, конечно. Мне и три года назад не было интересно, когда я про него узнала, чего сейчас-то интересоваться?

– Три года назад?! – Я оторопела. – Ты уже три года знаешь, что у нас есть брат? Почему ты мне не сказала?

– С какой стати? – Минни нахмурилась. – Что толку? У папы еще до знакомства с мамой был роман и родился сын. Больше я ничего не знаю и не желаю знать.

Я вытаращилась на сестру. Мы с ней в принципе говорили о разном. Она не могла понять, что я имею в виду, а я совершенно точно не понимала ее.

– Минни, ты даже не хочешь узнать, как зовут нашего брата?

– Перестань называть его нашим братом. Нет, не хочу.

– Ну, а я хочу. Спрошу папу и…

Минни в две секунды перескочила через комнату и выдернула меня из кресла.

– Не смей, ясно тебе?!

– Минни, но почему?..

– Как по-твоему, каково будет маме, если ты начнешь расспрашивать про папиного сына? Ей и так несладко, а тут еще ты!..

– Ладно, ладно!

Минни выпустила мои плечи. Я принялась тереть их, чтобы восстановить кровообращение.

– Так она поэтому так несчастна? Из-за… из-за папиного сына? – спросила я.

Минни уставилась на меня и ответила не сразу, тщательно подыскивая слова:

– Отчасти поэтому.

– А еще?

– Давным-давно у нее был любовник, и…

– У мамы?! – Я так вытаращила глаза, что они едва не вывалились из глазниц на щеки. – У мамы был любовник?

– А чему ты удивляешься? – Выражение моего лица насмешило Минни. – По-моему, она просто хотела, чтобы папа опомнился и обратил на нее чуточку внимания.

– Помогло?

– А как ты сама думаешь? – Минни презрительно скривилась. – Наоборот, это еще больше отдалило их друг от друга. И после этого мама стала еще более одинокой. Ты же знаешь, у нее нет друзей.

– Да ты что?! У нее подружки из каждого шкафа сыплются! – Я хихикнула.

– А близких нет. Нет настоящих друзей, которым она могла бы рассказать о чем угодно, обо всем.

– Наверное, она всех распугала своими перепадами настроения. – Я фыркнула. – Она и со мной так: то отталкивает и притворяется, будто меня нет, то требует поминутного отчета, чем я занималась. Я бы и сама с ней не ладила, если б не приходилось жить с ней под одной крышей.

– Ей одиноко, – сказала Минни.

– Так пусть заведет себе новых друзей, – отозвалась я.

Минни улыбнулась той улыбкой умудренной жизнью солидной дамы, от которой у меня тут же побежали мурашки.

– Сеффи, ты еще маленькая.

– Хватит поучать меня! – вскипела я.

– Я не поучаю. Я просто констатирую факт. Знаешь, чего бы я тебе пожелала?

– Чего? – спросила я, ожидая подвоха.

– Так и не повзрослеть.

Глава 34
• Каллум

Ну, вперед, Каллум, этот миг настал. Ты решишься или нет? Сможешь ли постоять за себя? Ты терпел это… это дерьмовое обращение больше чем полсеместра. Говори. Скажи что-нибудь. Не будь тряпкой. ВПЕРЕД!

– Извините, мистер Джейсон, можно вас на пару слов?

– Только на пару очень коротких слов, – ответил мистер Джейсон, даже не взглянув на меня: он застегивал сумку.

Я огляделся, дожидаясь, когда все выйдут в коридор и мы останемся одни.

– Ну что? – рявкнул мистер Джейсон и направился к двери.

– Почему… почему у меня «С» с минусом за промежуточную аттестацию в середине семестра, хотя я написал последнюю контрольную на двадцать семь из тридцати, лучше всех в классе?

– Ваша оценка отражает не только то, как вы написали контрольную, но и все остальное.

– Что именно?

– Например, оценки за курсовую работу, за домашние задания, не говоря уже об отношении к обучению.

– За все домашние работы у меня не меньше девяти из десяти.

Мистер Джейсон остановился как вкопанный у самой двери. Наконец-то мне удалось завладеть его вниманием.

– Вы сомневаетесь в моей объективности? Именно это я и имею в виду, когда говорю, что ваше отношение к обучению оставляет желать лучшего.

– Мне просто хочется узнать, чем вы руководствовались.

– Я поставил вам заслуженную оценку, не выше и не ниже.

– Адоти получил «В», хотя у меня до сих пор все оценки были выше, чем у него, а за контрольную я получил на пять баллов больше.

– Если вас не устраивает моя оценка, можете подать на апелляцию, – грозно заметил мистер Джейсон.

К этому я был готов.

– Хорошо, так и поступлю.

Я хотел пройти мимо него, но он захлопнул дверь у меня перед носом и не выпустил из класса.

– Вижу, Макгрегор, вы решили именно сейчас публично сесть в галошу. Оценку вам не изменят, это я обещаю.

Я пристально поглядел на него. В ушах гремели слова миссис Пакстон.

– За что вы меня так ненавидите? – Я не мог сдержать злости и досады. – Уж вы-то должны были быть на моей стороне.

Мистер Джейсон выпрямился во весь рост, от его взгляда у меня мурашки побежали по спине.

– Мальчик мой, что вы такое говорите?

– Вы наполовину нуль, поэтому я не понимаю…

Сумка мистера Джейсона упала на пол, но он даже не заметил этого. Схватил меня за плечи и встряхнул.

– Кто вам сказал? Это… это ложь!

– Мне… никто. Я просто подумал… вы светлее миссис Пакстон и прочих, вот я и решил…

Мистер Джейсон отпустил меня так же внезапно, как схватил.

– Как вы смеете? Как вы смеете? Кому еще вы это рассказали?

– Никому.

– Никому?

– Честное слово.

– Каждый раз, когда я смотрю на вас, я благодарю Господа, что не родился одним из вас. Слышите? Я благодарю Господа!

– Д-да, сэр…

Мистер Джейсон подхватил сумку и выскочил из класса. Пока он скрылся, я не замечал, что дрожу, а теперь заметил. Я весь дрожал – по-настоящему, физически.

Зато я получил ответ на свой вопрос.

Глава 35
× Сеффи

Мистер Джейсон размашисто шагал по коридору, и лицо у него было как холодный рисовый пудинг. Похоже, кто-то его взбесил, и не на шутку. Я это заметила только потому, что всматривалась во всех проходивших мимо мальчиков и мужчин, думая о том, похож ли этот человек на моего брата, и вдруг у него такие же глаза, нос или рот, как у моего брата. Я занималась этим с самого утра. И даже раньше – с тех самых пор, как услышала, что у меня есть брат. Мой брат.

Я свернула за угол и увидела, что перед дверью в наш класс стоит Каллум. Я уже была готова вывалить на него свои новости. Быстренько огляделась, проверила, что в коридоре, кроме нас, никого нет, и выпалила:

– Каллум, ты себе не представляешь! Не поверишь, что я узнала, когда подслушивала маму с папой…

– Сеффи, потом поговорим.

– Каллум, это важно!

– Сеффи, я же тебе сказал: потом поговорим. Подумай для разнообразия о других, а не о себе! – огрызнулся Каллум.

И он зашагал в противоположную от мистера Джейсона сторону. Но я успела понять, что гримаса на его лице была зеркальным отражением лица мистера Джейсона. Точь-в-точь.

Глава 36
• Каллум

Ужинали мы в молчании. Нечего было сказать. Линни низко склонила голову и сосредоточилась на сосисках с картошкой в тарелке. Джуд сидел с тем же надутым кислым видом, что и всегда с тех пор, как они с Линни поругались. Папа грустил. Мама с размаху уронила на стол вилку и нож, и от звона мы все подскочили.

– Боже милостивый! Что с вами?!

– Мэгги!..

– А что Мэгги? – Мама сердито поглядела на папу. – В этом доме уже некоторое время царит нездоровая атмосфера. Что происходит?

– Пойду прогуляюсь. – Линни вскочила со стула.

– Линни!

Мама была потрясена, и не она одна. Я и не помнил, когда Линни в последний раз выражала хотя бы малейший интерес к тому, чтобы самостоятельно выйти за порог.

– Не волнуйся, мама. Я совсем ненадолго.

– Куда ты собралась? – спросила мама.

Линни ласково поглядела на нее.

– Мама, я уже большая. Не беспокойся.

– Хочешь, я с тобой? – предложил я.

Линни мотнула головой. Развернулась и побежала наверх.

– Ты же вроде бы собиралась гулять! – окликнула ее мама.

– Сначала надо кое-что сделать, – отозвалась Линни.

Я продолжил есть, раз уж ничего лучше не мог придумать.

– Ну, я пошла. До скорого, – сказала Линни, снова спустившись.

Схватила теплую куртку и двинулась к двери, пока мы смотрели ей вслед. Линни обернулась. Мама привстала, потом снова села, не спуская взгляда с сестры.

– Пока-пока, – нежно улыбнулась Линни – и я в жизни не видел такой одинокой, несчастной улыбки. А потом закрыла дверь и исчезла.

– Райан, я хочу знать, что происходит, и не вздумай утверждать, что ничего. На сей раз такой ответ не принимается. Кому-то из вас придется заговорить, и немедленно.

Джуд опустил голову. Я посмотрел на него. Папа посмотрел на маму.

– Мэгги, кое-что случилось, когда ты в последний раз уезжала к сестре, – проговорил наконец папа.

– Я тебя внимательно слушаю, – мрачно откликнулась мама.

И тогда папа рассказал ей, что произошло, во всех подробностях, и мы замерли в ожидании бури.

Мама сидела и свирепо глядела на каждого из нас по очереди. Я это чувствовал, хотя взглянуть в ответ боялся. Сначала она орала на всех, а потом, уже, наверное, битых три часа, обжигала и буравила нас этими своими взглядами, пока… за остальных не ручаюсь, но я-то точно почувствовал себя полураздавленным червем, который корчится, чтобы она могла презрительно проинспектировать его со всех сторон.

– Райан, где моя дочь? – в сто пятидесятый раз спросила мама.

Папа не ответил. Не мог. Только сидел, понурив голову, и все.

– Джуд и Линетт подрались… Райан, поверить не могу, что ты допустил такое. Ты самый бестолковый и ни на что не годный человек, с каким только мне выпало несчастье встретиться. – Мама говорила искренне.

– Мама, папа не виноват, – отважился Джуд.

– А тебе лучше помолчать! – Мама развернулась к нему, словно к крысе, загнанной в угол. – Меня с души воротит от этого твоего убеждения, что ты всегда во всем прав и твое мнение всегда верное, а остальные ошибаются. Ты месяцами шпынял сестру, вот и довел ее!

– Знаешь, ты поступала со мной точно так же, так что мы, пожалуй, квиты! – оскорбился Джуд.

– Я тебя шпыняла – называй как хочешь, – потому что ты не собираешься найти себе дело в жизни. Мог бы помогать папе на складе пиломатериалов, мог бы наняться в ученики к старику Тони, но ведь…

– Старик Тони пьет не просыхая! Поднеси ему ко рту спичку – и вся улица полыхнет! И я не желаю работать в его треклятой пекарне! – заорал Джуд. – Стоит в это вляпаться – и я уже не выберусь! Так и буду до гробовой доски печь хлеб, весь в муке.

– Это честный труд.

– Не нужен мне честный труд!

– Ты сам не знаешь, что тебе нужно. – Мама хмыкнула и отмахнулась.

– Нет, знаю. Я хочу пойти в школу! – не подумав, выпалил Джуд.

Я вытаращился на него. С каких это пор он хочет вернуться в школу? Меня он вечно высмеивает за то, что я сижу носом в книжку. Когда я готовился к вступительному экзамену в Хиткрофт, каждое его слово, каждый слог, обращенный ко мне, были пропитаны ехидством и презрением.

– Джуд, мы это уже много раз обсуждали, – нетерпеливо оборвала его мама. – У нас не было денег, чтобы оставить тебя в школе. Я потеряла работу, помнишь?

– А чтобы отправить в школу Каллума, деньги нашлись! – возразил Джуд. – В этом доме все внимание и забота достаются только Каллуму и Линетт. А когда моя очередь?

– Юноша, прекратите пороть чепуху! – рявкнула мама. – Ты наш сын, мы тебя любим, точно так же, как остальных, но в данный конкретный момент вы все мне не особенно по душе.

– Тогда не стану больше навязывать тебе свое общество! – Джуд вскочил на ноги и направился к входной двери.

– Джуд! – Мама тоже вскочила и шагнула следом.

Джуд распахнул входную дверь, но тут же застыл на месте: за ней оказались двое полицейских на фоне темноты снаружи. Один из них как раз поднял руку, чтобы постучать. Похоже, они опешили не меньше, чем мы. Тот, что стоял впереди, был, очевидно, главный. По-моему, сержант. Тощий, хилый – форма была ему велика на размер, а то и больше. Констебль был его полной противоположностью. Телосложение как у кирпичного флигеля. Где не хватало в высоту, он добирал шириной. Оба, естественно, были Кресты. Полицейских-нулей днем с огнем не сыщешь.

– Мистер Макгрегор?

Старший полицейский оглядел комнату. Папа медленно поднялся.

– Линетт… – прошептала мама. Слепо нащупала дрожащей рукой спинку дивана, не спуская взгляда с полицейских.

– Можно войти?

Папа коротко кивнул:

– Прошу вас.

Они шагнули в нашу гостиную и тщательно закрыли дверь за собой.

– Меня зовут сержант Коллинз, а это констебль Даркигл, – сказал старший полицейский.

– Офицеры?.. – подал голос папа, поскольку все замолчали. Мы до того разнервничались, что избитые фразы были нам мучительны.

– Сэр, мадам, позвольте выразить глубокое сочувствие. К сожалению, у меня для вас дурные новости.

Офицеры смотрели на нас с жалостью и смущением. Папа с трудом сглотнул, лицо у него будто окаменело.

– Что произошло? – тихо спросил он.

Мама еще крепче вцепилась в диван, костяшки у нее побелели. Я смотрел на офицеров и думал: что бы они ни сказали, это не будет – просто не может быть – хуже всего, что промелькнуло сейчас у меня в голове.

Но оказалось, что может.

– У вас есть дочь по имени Линетт Макгрегор?

Папа кивнул.

– Увы, сэр, произошел несчастный случай… произошла трагедия. К сожалению, она вышла на проезжую часть прямо перед автобусом. Кхм… свидетели сказали, она словно бы замечталась. Возможно, она и раньше погружалась в свои мысли?

Никто не ответил на его вопрос. По-моему, он и не ожидал ответа, поскольку почти сразу же продолжил:

– Никто не виноват. Если вас это немного утешит, она погибла мгновенно. Ей не пришлось страдать. Я вам очень соболезную.

Никто ничего не сказал. Я не сводил глаз с полицейского, с гонца, принесшего дурные вести. Сейчас я не мог бы смотреть ни на кого из домашних даже под страхом смерти.

Это я во всем виноват.

Вот что я чувствовал. Я помнил, как она смотрела на себя в треснутое зеркало в гостиной, и руки у нее были в крови там, где она порезалась об острые края. Всего несколько дней назад. Всего вечность назад. Линетт…

– Ваша дочь сейчас в морге нашей больницы, и если вы хотите увидеть ее…

– Не-е-ет!

Мама внезапно завыла, как раненый зверь, и упала на колени.

Папа бросился к ней. Джуд шагнул вперед, но остановился. Полицейские отвернулись – не хотели глазеть на мамино горе. Я застыл как статуя, немой и неподвижный. Бежали секунды. Папа прижал маму к себе, укачивал ее. Мама ничего не говорила, не плакала. Не издавала больше ни звука. Глаза у нее были закрыты, и она безвольно повисла на руках у папы.

Сержант Коллинз двинулся к ним с визитной карточкой в руке:

– Тут мой номер. Если вам что-то понадобится, что угодно, сразу звоните мне. На обороте я написал телефон похоронного бюро, вдруг решите воспользоваться.

Папа взял карточку и сказал дрогнувшим голосом:

– Вы очень добры к нам, офицер. Спасибо.

– Соболезную, – повторил сержант Коллинз и подтолкнул констебля к двери.

Когда замок защелкнулся, я рухнул на диван. Линетт была у меня в голове, заполнила все мысли, кружилась и плясала во мне, пока не показалось, что сейчас она меня проглотит. Джуд стоял совершенно неподвижно, и вид у него был совсем потерянный. Мама медленно открыла глаза. Оторвалась от папы, который неохотно выпустил ее, и повернулась к нам. По щеке у нее поползла одинокая слеза.

– Можете гордиться собой, – проговорила мама. – Надеюсь, теперь вы довольны.

– Мэгги, так нельзя, – начал папа. – Полицейский сказал, это был несчастный случай.

Мама обвела нас взглядом.

– Правда? А может, она просто обдумала все, что вы тут ей наговорили? – И мама закрыла лицо руками, шепча: – Детка моя… детка моя…

А мы ничего не могли поделать, только стояли и смотрели – мы были все вместе, но каждый бесконечно одинок.

Глава 37
× Сеффи

Я щелкала, щелкала, щелкала пультом от телевизора, искала хоть что-нибудь посмотреть. Хоть чем-то занять время. По этому каналу ничего. По этому тоже.

– Да сколько можно! – Минни выхватила у меня пульт и зашвырнула в дальний угол.

– Какая муха тебя укусила?

– Тебе что, на все на свете плевать? – Минни покачала головой.

– Мне много на что не плевать, – удивилась я.

– Но ничего такого, от чего теряешь сон и аппетит, да?

– Что ты имеешь в виду?

– Мама с папой разводятся. Теперь точно. Неужели это для тебя ничего не значит?

– Еще как значит! – возмутилась я. – Папа встретил другую женщину. Мама хуже прежнего топит горе в вине, а ты постоянно бросаешься на меня, потому что я легкая мишень. Но со всем этим я ничегошеньки не могу поделать, согласись.

Минни наградила меня взглядом, способным повалить секвойю, и выскочила за дверь. Я встала и пошла искать пульт. Нет, серьезно! Я что, виновата, что ли? Чего она хочет от меня, в самом деле? Если бы я могла что-нибудь сделать с родительским разводом, я бы сделала. Но когда все так паршиво, один в поле не воин, особенно я. Наконец я разыскала пульт, села обратно на диван – и с каждой минутой злилась все сильнее. Минни уже достала своими перепадами настроения и постоянными придирками. Вообще-то, если бы она немножко подумала…

– Сеффи! Звони в скорую! Быстро!

Я в жизни не бегала с такой скоростью. Слетела вниз по лестнице через три ступеньки, помчалась на голос Минни. Вбежала в ее комнату – никого. Бросилась в мамину спальню через лестничную площадку – и остановилась, будто ударилась о невидимую кирпичную стену. Мама лежала на полу, а рядом валялся пузырек из-под таблеток, и таблетки рассыпались по полу. Совсем немного. Минни положила мамину голову себе на колени, лихорадочно гладила ее по волосам, звала: «Мама, мама!»

– Скорую, сейчас же! – завизжала она на меня.

Я побежала обратно через площадку к телефону, выпучив глаза, от потрясения даже не в состоянии моргнуть. Мама пыталась покончить с собой.

Мама пыталась покончить с собой…

Глава 38
• Каллум

Что-то со мной не так. Я не плакал. Не мог. Сел на кровати и вытаращился в пустоту. Потом лег, закинул руки за голову – ничего. Лег на живот, зарылся лицом в подушку, стал ждать, когда хлынут слезы. А они не хлынули.

У меня погибла сестра, а я ничего не чувствую. По-прежнему уткнувшись в подушку, я сжал кулаки и сунул их под нее, чтобы не вести себя глупо: хотелось ударить в стену или в спинку кровати. Пальцы коснулись чего-то гладкого и прохладного. Я сел и поднял подушку. Там лежал конверт, а на нем аккуратным бисерным почерком сестры было написано «Каллуму». Меня словно обожгло ударом тока. Я схватил конверт. Уронил на пол. И смотрел на него, не веря своим глазам.

– Линни? – прошептал я растерянно.

Обернулся, словно ожидал, что она стоит на пороге и широко улыбается мне: «Ага, попался!» Но в комнате было пусто. Что мне делать? Я нагнулся и двумя дрожащими пальцами подобрал письмо. Мне отчаянно хотелось поскорее узнать, что там, но вместе с тем я был в ужасе. Сосчитай до трех и бери. Я дошел до двух, потом вскрыл конверт. И стал читать с колотящимся сердцем.

Дорогой Каллум!

Писать такое письмо очень трудно, но я хочу, чтобы именно ты знал правду. Если мне очень повезет, а Бог будет очень добр ко мне, к тому времени, когда ты прочитаешь эти строки, меня уже не будет на свете. Все проще простого: я устала и хочу уйти. Я давно думала, как лучше всего это сделать, и решила, что самый легкий способ – броситься под автобус, трамвай или поезд. Машинки маленькие, могут и промахнуться. Видишь? Вместе с рассудком ко мне вернулось и чувство юмора. Возвращение рассудка я бы еще пережила. Но возвращение к реальности мне не по силам.

Я постараюсь обставить все как несчастный случай, чтобы избавить маму с папой от позора, но ты должен знать правду. Мне больше не стыдно за то, кто я есть, но я не хочу жить в мире, где я недостаточно хороша и все, что бы я ни делала, будет недостаточно хорошо, потому что я нуль, всегда буду нулем, и это невозможно изменить. Надеюсь, вам с Сеффи повезет больше, чем нам с Джедом, если ты к этому стремишься. Береги себя. И будь сильным, что бы ни обрушила на тебя жизнь. Будь сильным за двоих, за нас с тобой.

С нежной любовью,

Линетт

Линни…

Я смотрел на письмо в руке. Слова расплывались и колыхались перед глазами. Мне не нужно было читать его во второй или в третий раз. Одного хватило с лихвой. Я скомкал письмо в руке, стиснул его, чтобы сделать как можно меньше. Сжал, как сжималось мое сердце. Просидел совершенно неподвижно то ли минуту, то ли час – сам не знаю сколько. Столько, чтобы боль в горле успела отступить. Столько, чтобы в глазах перестало жечь. И только тогда понадеялся, что будет не так больно, только тогда решился пошевелиться. Разорвал письмо на мельчайшие клочки, и они посыпались на пол, словно бумажный дождь.

Я впервые в жизни ненавидел сестру. Ненавидел. Она дезертировала. Дезертировала из жизни, а меня оставила жить за двоих. С нежной любовью… Чем она помогла тебе, эта нежная любовь? Заставила сдаться и дезертировать? Сделала беззащитной перед болью и обидой? Если так, клянусь, что ничто на свете не заставит меня поступить как Линетт.

Ничто.