Текст книги "Дамский справочник пакостей"

Глава 6

Кейт увидела мистера Эвершема лишь следующим вечером, когда все собрались для аперитива перед ужином.

– Я попросил инспектора Эвершема приехать к нам в Торнхилл, – сообщил Вэл, принимая у лакея стакан хереса. – Расследование, очевидно, должно начаться здесь, в этих стенах, и я прошу всех вас быть готовыми ответить на любые вопросы, которые инспектор может задать вам в ходе расследования.

Стоявший рядом с ним Эвершем – в вечернем костюме он выглядел раздражающе красивым – казался мрачным.

– Я поблагодарил его светлость за гостеприимство, но не забуду причину своего визита. Человека лишили жизни, и, хотя некоторым нравится видеть в таких вещах развлечение…

Кейт прищурилась.

– …Уверяю вас, я отношусь к этому со всей серьезностью. Если вы располагаете какими-либо сведениями, которые, по вашему мнению, способны пролить свет на случившееся с мистером Джонсом, я настоятельно прошу вас сообщить их мне как можно скорее. Даже мельчайшая деталь может стать подсказкой, которая приведет меня к преступнику.

После его слов среди гостей пробежал тихий ропот.

– Вы и вправду думаете, что я могу помочь вам раскрыть это убийство, мистер Эвершем? – Графиня Эгглстон буквально впилась в детектива взглядом, и от Кейт не скрылось, как нахмурился ее муж. Она была моложе его на несколько лет, и Кейт задалась вопросом, ревнив ли Эгглстон и не давала ли графиня ему поводов усомниться в ее верности.

В любом случае Кейт тоже не слишком понравилось, как графиня посмотрела на Эвершема.

– Любой из вас может помочь нам найти преступника, леди Эгглстон, – сдержанно произнес Эвершем. – Я призываю всех вас отвечать на мои вопросы открыто и честно, чтобы мы смогли как можно быстрее задержать убийцу мистера Джонса.

Хотя Эвершему претило отношение к убийству как к салонной игре, Кейт не могла не заметить, что его просьба поделиться с ним сведениями заставила других гостей воспринимать происходящее именно как игру.

– Бедняга Джонс, – сказал Вэл, подойдя к ней. – Если найти убийцу поможет лишь подсказка леди Эгглстон, боюсь, его убийство навсегда останется нераскрытым.

– Эвершем только что прибыл. Дай ему время все как следует изучить, Валентин.

Вэл наклонил голову и в упор посмотрел на нее.

– Мне казалось, ты была убеждена, что Эвершем не способен найти дорогу с площади даже с картой.

Кейт почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Я никогда не говорила ничего подобного.

– Твое мнение о том, как он вел расследование по делу Блюстителя заповедей, вряд ли можно было назвать лестным, моя дорогая. – Он сделал глоток хереса. – На мой взгляд, он кажется более серьезным, нежели твой обычный типаж.

– У меня нет никакого типажа, – сердито прошипела она. – И я бы попросила тебя не произносить подобные вещи в комнате, полной людей.

– После смерти старого Баскома на различные общественные мероприятия тебя сопровождают джентльмены, коих я для себя называю полком титулованных вертопрахов, Кейт.

– Это несправедливо, – нахмурилась Кейт. Хотя и была доля правды в том, что джентльмены, которым она разрешала сопровождать ее на прогулках по городу, не блистали интеллектом, но все же их едва ли хватило бы на целый полк.

Кроме того, когда-то она решила, что, избегая умных любовников, она обезопасит себя от тех манипуляций и уловок, которые использовал ее муж. Увы, потребовалось не так уж много времени, чтобы понять: ужасным ее мужа делал вовсе не интеллект. Просто он был дурной человек.

– Лорд Челмсли – весьма славный малый, Кейт, но не будь у него камердинера, не думаю, что он смог бы сам зашнуровать собственные башмаки.

И пускай она никогда не призналась бы в этом Вэлу, хотя она искренне любила своих поклонников, он был отчасти прав. Порой она задавалась вопросом, знает ли Челмсли какое-либо прилагательное, помимо «грандиозный», потому что им он описывал все на свете.

Тем не менее она не позволит Вэлу высмеивать ее вкус в отношении кавалеров.

– Раз уж мы ступили на этот путь, давай поговорим о череде балерин, с которыми у тебя была связь за последние годы, согласен?

В эту игру могли играть двое.

– Ты не вынудишь меня покраснеть, – парировал Вэл, чем весьма ловко обезоружил ее. – Я прекрасно осведомлен о талантах моих любовниц, и более того, я без угрызений совести признаюсь в этом. Но не думаю, что бы ни говорили сплетники, будто ты пользуешься теми же талантами своих друзей-джентльменов.

Именно такое положение вещей ей и хотелось сохранить, подумала Кейт. Сколько бы раз ни говорили, что вдовам дозволено заводить любовников, не опасаясь порицания со стороны общества, кому, как не ей, было знать, что к женщинам применяются двойные стандарты. За выбор любовницы Валентин мог бы даже удостоиться похвалы, но стоит разнестись славе о ее подвигах на амурном поприще, как от нее шарахались бы как от прокаженной.

– В чем смысл этого допроса? – Кейт сумела сохранять невозмутимое лицо, но внутренне поморщилась от того, сколь многое она была вынуждена скрывать от старого друга.

– Смысл в том, что ты смотришь на инспектора так, будто хочешь, чтобы он изучил и расследовал тебя, и меня это удивляет. Вот и все. Я не думал, что тебя заинтересует полицейский, независимо от того, насколько тебя завораживает убийство.

Если бы не их давняя дружба, за такие дерзкие вопросы она надрала бы ему уши. Но он знал ее с детства и после смерти Баскома был ей хорошим другом. Правда, внезапно она задумалась: а не скрывается ли за его поддразниваниями некий намек?

– Ты точно не ревнуешь?

Он ошарашенно посмотрел на нее, а затем от души рассмеялся.

– Это не так уж и смешно, – сердито сказала она.

– По-твоему я столь же привлекателен, как насморк посреди лета? – Он покачал головой. – При всем уважении к тебе и твоей, по общему признанию, прекрасной внешности, я отношусь к тебе так же.

Была также маленькая деталь: она подозревала, что между ним и Каро что-то есть, хотя у нее не было ничего, чем можно было бы обосновать свои подозрения, кроме реакции Каро на тот факт, что Кейт приглашена к нему в гости. Ей нужно увидеть их вместе, чтобы убедиться в обоснованности ее подозрений.

– В таком случае, полагаю, мы обречены на дружбу, – сказала она. – Если, конечно, ты и дальше не будешь утверждать, что я питаю к инспектору Эвершему нечто большее, нежели уважение исключительно платонического свойства.

– Во время вчерашней беседы вы довольно долго были наедине. – Вэл пожал плечами. – А ты все украдкой посматриваешь на него из-под ресниц, как будто боишься, что он застукает тебя за этим занятием.

– Я нашла бедного мистера Джонса. Так что он, безусловно, потратил немало времени, расспрашивая меня о том, что я видела.

При упоминании Джонса лицо Вэла посерьезнело.

– Бедный старина Джонс. Я не очень хорошо знал этого человека, но он был хорошим стюардом. И он заботился о поместье. Он не заслужил такого конца.

– Если тебя это утешит, я думаю, что мистер Эвершем сделает все возможное, чтобы найти убийцу. – Она взглянула туда, где инспектор оживленно беседовал с Джентльменом Джимом. Возможно, она была отчасти заинтригована Эвершемом, но лишь потому, что потратила слишком много времени, пытаясь понять его действия и решения в деле Блюстителя заповедей. Он был совсем не таким, каким она его себе представляла.

В тот день в Лондоне она толком его не рассмотрела, поскольку была слишком подавлена чувством вины перед Кларком и желанием защититься от его обвинений. Но когда он вчера вошел в гостиную, на нее нахлынули воспоминания. Ей вспомнилась и сильная рука, обнимавшая ее за талию, и прикосновение крепкой груди к ее спине, когда он благополучно вывел ее из буйной толпы.

Нельзя сказать, что она была очарована потому, что следила за ним в газетах. Тот Эвершем казался ей туповатым занудой. Было не похоже, что он даже за миллион лет раскроет это дело.

Настоящий Эвершем был трезвомыслящий, сообразительный и, к ее удивлению, обладал голосом, который действовал на нее, как камертон.

– Нет, я не боюсь, что он не проявит должного усердия, – покачал головой Вэл. – Я просто не могу понять, зачем кому-то понадобилось желать Джонсу смерти. А так как это убийство имеет все признаки типичных действий Блюстителя заповедей, то я вдвойне сбит с толку. Какого дьявола кто-то вроде него пожаловал в наш маленький уголок Камбрии и пошел на преступление?

– Почему любой убийца решает отнять у другого человека жизнь? – Кейт только что начала писать об убийствах в общей с Каро колонке, но уже многие годы она следила за подобными случаями в газетах. И хотя многие, похоже, были вызваны конкретными причинами, такими как зависть или корысть, были и такие, которым не находилось никакого рационального объяснения. – Возможно, Джонс мешал кому-то, но столь же вероятно, что он просто оказался не в том месте и не в то время.

Вэл кивнул, но ничего не сказал.

– Так уж получилось, что мы с мистером Эвершемом пришли к своего рода соглашению.

Ее спутник фыркнул.

– Я это знал!

– Ты ничего не знаешь, Валентин, – тут же нахмурилась Кейт. – Как я уже говорила, мистер Эвершем любезно позволил мне понаблюдать за его методами. Конечно, он профессиональный сыщик, но есть определенные пути, по которым даме двигаться легче, нежели полицейскому. И я ожидаю, что когда такие навыки понадобятся, я непременно ими воспользуюсь.

– Как, черт возьми, тебе это удалось? – Вэл посмотрел на инспектора с чем-то вроде разочарования.

– По обоюдному согласию, – ответила Кейт и вздернула подбородок. – Если ты низкого мнения о моих журналистских талантах, это не означает, что все его придерживаются.

– Ты знаешь, как высоко я ценю твои журналистские способности, моя дорогая. Но этот человек вошел сегодня в этот дом с видимым пренебрежением к тебе и твоей газетной колонке.

– Он сам тебе это сказал? – Кейт была слегка задета тем, что Эвершем сказал такое вслух хозяину дома.

– В этом не было необходимости, Кейт. Я видел его, когда он заметил тебя в гостиной. Ты была довольно далеко, чтобы это услышать, но он выругался себе под нос.

– Что ж, надеюсь, я сумела убедить его, что он был неправ. – Ей это удалось, не так ли? Она вспомнила свой разговор с Эвершемом. Что, если ее предположение о том, на какой ноте они завершили его, было ошибочным? Кейт не привыкла чувствовать себя неуверенно. Она вела дом, управляла своими финансами и даже – подумать только! – держала в руках бразды правления газетой. Она была состоятельной зрелой женщиной.

– Если он согласился позволить тебе понаблюдать за ним, – сказал Вэл с усмешкой, – то я бы предположил, что да. Тем более то, как ты выглядишь, наверняка ему не помешало.

– Вот уж не ожидала услышать от тебя такое, – сказала она с тревогой.

– Нет, но у меня есть глаза. На тебя приятно смотреть, и ты достойный собеседник. В противном случае я бы бросил твою мерзкую газетенку много лет назад.

Он не бросил ее мерзкую газетенку, как он ее называл, лишь потому, что ему нравилось писать о спортивных событиях. Вэл рассматривал как плюс то, что его работа в газете вынуждала его семью сгорать от стыда в связи с тем, что один из ее представителей не только занимается чем-то профессионально, но и проводит дни в обществе персонажей, подобных Джентльмену Джиму, родившемуся в Бауэри и заработавшему свое состояние кулаками. Пока ему есть что доказывать своему отцу, герцогу Торнфилдскому, он сохранит свое место в газете, и пусть репутация семьи идет к черту!

В этот момент вошел дворецкий и объявил, что ужин подан, и Вэл удалился, чтобы проводить графиню в столовую.

Позволив мистеру Бартону взять ее под руку, Кейт не могла не почувствовать на себе взгляд голубых глаз Эвершема, когда тот вел следом за ними мисс Бартон.

Возможно, разрешив ей сотрудничать с ним, сыщик преследовал некие собственные цели, но это не отменяло тот факт, что она будет с ним работать. Его предубеждения против нее не играли никакой роли. Она проследит, чтобы справедливость восторжествовала – как в отношении мистера Джонса, так и мистера Кларка.

А справедливость была единственным, что имело для нее значение.

* * *

Увидев, что его посадили между леди Эгглстон и сестрой хозяина, леди Женевьевой Торн, Эвершем испытал одновременно и облегчение, и разочарование. Но, напомнил себе детектив, он здесь для того, чтобы вести расследование, а не обмениваться колкостями с леди Кэтрин.

– Вы были хорошо знакомы с мистером Джонсом, леди Женевьева? – поинтересовался он у рыжеволосой дамы в очках, когда мисс Бартон остановилась, чтобы перевести дух.

– Если честно, я не уверена, что кто-то был хорошо с ним знаком. – Она взяла ложку превосходного первого блюда, ароматного супа из лука-порея. – Он был довольно замкнутой личностью и не тратил много времени на разговоры с другими членами семьи.

Она умолкла, чтобы вытереть салфеткой рот, и у Эвершема возникло ощущение, что она тщательно взвешивает слова.

– Управляющий – одна из самых неудобных должностей в домашнем хозяйстве, как говорится, ни рыба, ни птица. Это все равно как быть гувернанткой у дамы. Стюард часто человек благородного происхождения и может даже быть членом семьи, которая его нанимает. Джонс, конечно, не был нашим родственником, но он был не простолюдин. Однажды он сказал мне, что его отец – богатый землевладелец из Уэльса. Но не стал ничего уточнять.

Эвершем невольно подумал о своем положении в доме. Хотя его отец и был сыном баронета, он вряд ли был воспитан как представитель этого класса. И все же здесь он сидел за одним столом с гостями, чье воспитание затмевало его собственное – сына священника из сельского Сассекса. За исключением, пожалуй, Бартонов, которые, несомненно, были богаты, но вряд ли отличались такой же социальной утонченностью, как другие. И, конечно Джим Хайд, боксер и простолюдин. Но и Бартон, и Хайд могли похвастаться и богатством, и славой.

Увидев, как леди Кэтрин оживленно беседует с лордом Эгглстоном, он исправил свое мнение. Благодаря роду занятий у него имелся определенный уровень известности. Но, подобно гувернантке или покойному мистеру Джонсу, он принимал участие в этой трапезе вместе с людьми высшего круга лишь по приглашению хозяина дома, а не потому, что ему здесь место.

Он непременно будет помнить об этом, когда станет общаться с этими людьми из высшего общества, и не забудет о своем происхождении. И о том, где он сейчас находится.

Вслух же он сказал:

– Не кажется ли вам, что Джонса раздражало его положение в доме? Полагаю, что человеку, выросшему в роскоши, было неприятно, что его низвели до роли главного слуги.

Леди Женевьева, похоже, задумалась над его словами.

– Не знаю, был ли он на что-то обижен. Джонс был не слишком общительным, но и сердитым он не был. Он выполнял свою работу, заботился о поместье и обычно держался особняком.

Эвершем подумал, что его работа существенно облегчилась бы, будь у Джонса целая деревня врагов, которых можно было бы заподозрить в его убийстве. Это сделало бы более правдоподобной версию о том, что преступление было нарочно инсценировано, чтобы напомнить почерк Блюстителя заповедей. Хотя он все еще считал, что за преступления был арестован не тот человек, перемещение настоящего убийцы из Лондона в Озерный край было отнюдь не тем, чего он желал. Это поможет убедить Дэрроу, что Кларк не тот человек, но это будет означать, что у преступника появилось новое охотничье угодье.

Каков бы ни был его ответ на слова леди Женевьевы касательно Джонса, его предвосхитил один из приглашенных джентльменов, некий мистер Томпсон.

– Мы не можем говорить ни о чем, кроме очевидных параллелей с делом Блюстителя заповедей, мистер Эвершем. Наверняка у вас имеются мысли по этому поводу. Редко выпадает возможность разговаривать с главным сыщиком, которому поручено расследование одного из таких убийств.

Эвершем переключил внимание на молодого человека, который даже в его глазах был ангельски красив. Отметил он и то, что его костюм, наверное, стоил больше, чем сам Эвершем зарабатывал за год службы в столичной полиции. Что по какой-то причине заставило его проникнуться недоверием к молодому красавчику. Несправедливо, но что поделать?

– Я уверена, мистер Эвершем не может обсуждать детали проводимого им расследования, мистер Томпсон. – Леди Кэтрин пристально посмотрела на молодого человека. Может, детектив и был бы благодарен за ее поддержку, но ее следующая реплика поставила на всем крест. – Виновник ведь еще не осужден, не так ли?

Да, ей палец в рот не клади, с усмешкой подумал Эвершем.

– Да, леди Кэтрин, как вы любезно заметили, человек, арестованный за эти убийства, еще не осужден. Хотя могу заверить вас, – он обратился ко всем присутствующим, – я приложу все усилия к тому, чтобы убийца мистера Джонса был пойман.

– Но разве убийство мистера Джонса не имеет поразительного сходства с преступлениями Блюстителя заповедей? – не унимался Томпсон. – В конце концов, там была записка. И Джонса зарезали ножом. Лично мне это кажется очень похожим.

– Томпсон, следите за своими словами! – резко осадил его лорд Эгглстон. – Здесь присутствуют дамы.

Молодой человек на мгновение вызывающе вскинул подбородок, но затем пожал плечами и извинился:

– Я забылся. Прошу прощения, если кого-нибудь обидел. Но, возможно, я все же задам мистеру Эвершему менее неприятный вопрос. Почему вы говорите, что одних убийц легко поймать, а другие остаются на свободе?

Эвершем задумался над этим вопросом. После ареста Джона Кларка ему пришлось скорректировать свое мнение, но вряд ли он собирался делиться с этим изысканным обществом своими новыми сомнениями по поводу руководства Скотленд-Ярда.

– К сожалению, правда заключается в том, – начал он, – что существуют люди, чье нежелание быть честным с нами делает поимку убийц практически невозможной.

– Это просто удивительно, инспектор. – Томпсон покачал головой. – Вы говорите, что кто-то знает правду о личности убийцы, но предпочитает ее не говорить? Кто бы мог так поступать?

– Не думаю, что это желание со стороны свидетеля позволить убийце уйти безнаказанным, – сказала леди Кэтрин, прежде чем Эвершем успел ответить. – Полагаю, есть множество причин, по которым свидетель может не сказать всей правды. Родитель может пожелать оградить своего ребенка от подозрений, не зная, что ребенок виновен, заметьте, но желая полностью убрать его из поля зрения. Или же во время убийства человек был случайно вовлечен в какую-то неловкую ситуацию, из-за которой он не хочет обсуждать то, что увидел. Я знаю, что у некоторых людей, допрошенных в связи с убийствами, совершенными Блюстителем заповедей, была, скажем так, далеко не самая чистая репутация.

– Вы хотите сказать, что они были проститутками и сутенерами? – бросил вызов Томпсон, чем заставил леди Кэтрин сердито поджать губы.

– Я больше не буду вас предупреждать, Томпсон. – Сам лорд Валентин не отличался чувством приличия, но, видимо, счел невозможным оставить такое неуважение без комментариев.

– Прошу прощения, лорд Валентин, – сказал молодой человек с выражением искреннего раскаяния. – Я на мгновение забылся.

– Между прочим, – сказал Эвершем, – я обнаружил, что вне круга, в котором такие люди вращаются, представители вышеупомянутых профессий могут быть весьма честны и открыты. По собственному опыту знаю, именно те, кто боится нанести ущерб своей репутации, становятся наименее надежными свидетелями. Тем, кому почти нечего терять, нечего и хранить в тайне.

– Вы намекаете, что мы будем плохими свидетелями, мистер Эвершем? – Леди Эгглстон прижала руку к груди. – Какая абсурдная идея. Всем известно, что низшие классы имеют природную склонность к совершению преступлений. Достаточно взглянуть на биографию тех, кто сидит в тюрьмах нашей страны, чтобы доказать мою точку зрения.

– Моя дорогая леди Эгглстон. – Голос леди Кэтрин был обманчиво вкрадчив. – Я прошу вас проявлять осторожность, делая столь необдуманные заявления. Тем более что не всем за этим столом посчастливилось родиться в высших слоях общества. И все же, по-моему, я могу с уверенностью сказать, что никто из них не был виновен ни в каких преступлениях.

Леди Эгглстон хватило совести покраснеть за свою бестактность. Но Эвершем слышал ее бормотание о том, что происходит, когда смешиваются высшие и низшие классы.

Что побудило лорда Валентина пригласить людей с такими взглядами в дом, где присутствовали гости из столь разных слоев общества? – задумался Эвершем.

– Прошу прощения, – сказала графиня, поджав губы. – Я не собиралась оскорблять других гостей.

– Очень красиво сказано, леди Эгглстон, – сказал американец Бартон. – Конечно, в Штатах мы имеем более свободное смешение классов, нежели у вас здесь. Например, нередко можно увидеть шахтера, сидящего за одним столом с владельцем шахты, где он работает.

– Я не припомню, чтобы кто-нибудь из твоих шахтеров сидел за нашим столом в Нью-Йорке, папа, – сказала мисс Бартон с бесхитростным выражением лица, за которым, несомненно, скрывался озорной природный ум. – Более того, я помню, как ты однажды сказал, что…

– Неважно, что я сказал, дочка. – Промышленник нахмурился. – Я просто указал, что дома в Америке у нас все по-другому.

Эвершем воспользовался случаем, чтобы спросить:

– Вы сейчас очень далеко от дома, мистер Бартон. Что привело вас к нашим прекрасным берегам?

– Он хочет найти мне благородного мужа, – бесхитростно призналась мисс Бартон.

– Дела, мистер Эвершем, – одновременно с ней сказал ее отец.

– Разумеется, – продолжил Эвершем, не показывая, что слышал мисс Бартон. – Дела. И в Озерном крае у вас тоже много дел?

Возможно, пожалев отца и дочь, заговорила леди Кэтрин.

– Поездка в эти места обязательна для любого гостя Англии, мистер Эвершем. Если вы еще не бывали здесь раньше, вы просто обязаны выделить несколько дней, чтобы исследовать местные красоты.

– Я непременно это сделаю, миледи. – Он склонил голову. – Насколько понимаю, когда нашли мистера Джонса, вы все прогуливались по одной из местных троп?

Разговор тотчас переместился к основной причине его присутствия здесь, в Торнфилде.

Но он не мог не задуматься над заявлением леди Эгглстон о преступных наклонностях низших классов. Он знал, что такие представления ошибочны, однако не сомневался, что классовые различия могут стать причиной конфликта. Особенно если человек опустился сразу на несколько ступенек социальной лестницы, служа тем, с кем он когда-то общался на равных.

В записке на теле Джонса говорилось, что он «лжесвидетельствовал». Мог ли управляющий настроить против себя кого-то, солгав об обстоятельствах, приведших к некой перемене в его судьбе? Или, возможно, проявлял заносчивость, хотя больше не имел на то оснований?

Завтра, решил Эвершем, первым делом нужно будет поговорить со слугами, чтобы это выяснить.