Текст книги "Серьга всего одна"

Отделение древностей

Сидя у окна, Аня задумалась и не заметила, как автобус подъехал к нужной ей остановке. В толпе спешащих на работу людей она вышла из автобуса и пошла по тротуару. Солнце уже стояло высоко, и становилось жарко. Через десять минут она войдёт в отделение древностей, примется за работу и не заметит, как пройдёт день, наступит вечер, и так каждый день в течение многих лет. Знакомая дверь, пропуск, часы, показывающие восемь пятнадцать, пройдя по коридору, она удивилась, увидев, что её кабинет открыт.

Обычно Света, её сотрудница, каждое утро отвозила детей в школу и приходила на работу только после девяти, а кроме неё дверь было некому открыть. Когда она подошла, то всё стало понятно. Ицик и Дов – сотрудники хранилища – принесли ей пять ящиков.

– Анна, это материал Элиэзера Эдри, он просил передать тебе вот это. – И в её руках вместе с накладной о получении материала оказалась записка с просьбами и подробными инструкциями, которыми просто осыпал её Эли, узнав, что подошла очередь для его находок на химический анализ, реставрацию, фотографию и рисунок. С энтузиазмом новичка он писал размашистым и неразборчивым почерком то, что Аня давно знала: о том, чтобы не соскабливать, о том, чтобы не выбрасывать… Таких записок у неё лежало уже несколько штук, разобрать которые было так же невозможно, как для большинства людей прочитать египетские иероглифы.

Когда Ицик и Дов ушли, она облачилась в свой белый халат, подхватила чашку и направилась к кухне. Там собрались сотрудники: Рон и Лёня – реставраторы – в полголоса разговаривали об отпусках, забежала Лена – художница, чирикнула «Доброе утро», намешала себе чёрного кофе и упорхнула. Аня сделала себе растворимый с молоком, половину выпила ещё в коридоре, а остальное у себя в кабинете. Надев перчатки, она, наконец принялась за работу. Горшки и кувшины были полны земли. На раскопках их не вытряхивали специально, чтобы химический анализ был более точным. Однажды в таком вот кувшине она нашла два выбитых зуба. Археолог потом написал много всего об этом: что в то время бережно относились к телу и не только зубы, но и срезанные волосы хоронили в земле. Но такие находки были редкостью. Обычно в откопанных кувшинах не было ничего, кроме камешков и пыли. Работая, Аня вспомнила, как Игорь сказал этим утром что-то про «барахло», пролежавшее сотни лет в земле, и усмехнулась. Эти кувшины лежали в земле около трёх тысяч лет, а потом ещё три года – на складе, ожидая своей очереди быть доставленными в лабораторию. Все сосуды, которые принёс ей Эли, были одного типа и похожей формы, кроме одного. Был там маленький кувшинчик, она взяла его в руки и осмотрела. Он был сделан из лучшего материала и похоже расписан красноватым узором по бокам и на ручке. Этот сосуд явно не принадлежал к той простой кухонной утвари, которую чаще всего находили, раскапывая жилища того периода. Аня взяла металлическую палочку и осторожно потыкала ею засохшую грязь, которой до краёв был наполнен кувшинчик. Она старалась раскрошить её для того, чтобы высвободить комья земли и камни. Необходимо было вытряхнуть всё это из сосуда, для того чтобы можно было соскоблить немного материала со стенки или донышка кувшина и произвести экспертизу. Наконец, перевернув его, Аня осторожно стала вытряхивать на стол, покрытый листом толстого целлофана, содержимое. Комья грязи, выпавшие на стол, были очень тяжёлыми и, почему то, поблёскивали жёлтым. С изумлением Аня поняла, что видит перед собой ювелирные украшения, облепленные комьями земли. Тут были ожерелье, браслеты, кольца. Она взяла в руки один из комков, потёрла его пальцами и очистила кольцо, потом другое. Спрашивая себя, не сон ли это, смотрела Аня на всё это, лежавшее перед ней на столе: ожерелье, браслеты, кольца, серьги. Золото, настоящее, без сомнения, потому что не окислилось, не потемнело, а, как новенькое, лежало перед ней после тысяч лет, проведённых в земле. Она наклонилась, рассматривая свою находку. Особенно привлекла её внимание пара серёжек. Литые, тяжёлые, с каким-то замысловатым рисунком. Одну из них она взяла и протёрла мягкой тряпочкой. Это было удивительное произведение искусства. Аня мысленно делала замеры: примерно два на два с половиной сантиметра, округлое, с выпуклыми фигурками, а по краям – что-то вроде косичек. Она присмотрелась – что это за фигурки? Похоже на изображение коз. «Странно, – подумала она, – почему именно козы?» Не цветы или колосья, не какой-нибудь орнамент, на которые были так горазды древние, а козы. Она хотела рассмотреть эту серьгу получше, там было так много всего накручено, но в это время в коридоре послышались шаги и дверь открылась.

– Анна! – Конечно же, это был Эли. – Анна, ты уже начала работать над моим материалом?

Он подошёл поближе и молча уставился на стол, где среди комков сухой земли лежал бесценный царский клад.

– Откуда это? – прошептал он.

– Из этого кувшина, – ответила Аня. – Твоя раскопка.

Потом набежали люди, восклицали, поздравляли.

Особенно восхитила всех серьга с козами.

– Странно, что только одна, – сказал кто-то.

Аня стояла, смутившись, зажав в кулаке вторую серьгу. Поначалу она забыла, что эта вещь находится у неё в руке, а когда вспомнила, в лаборатории уже были люди, и ей почему-то было неловко вдруг разжать кулак и показать, что одна из драгоценностей у неё в руке. Улыбаясь, она односложно отвечала на вопросы, а Эли говорил за всех.

– Это египетское золото! – провозгласил он и продолжал в том же торжественном тоне о том, какая это прекрасная работа и качество золота, какое в то время могло быть только в Египте.

Потом, оккупировав Анин стол, молодой археолог сделал список с аккуратным описанием всех находок и, наконец, попросил положить их в сейф. Через несколько часов приехали люди с телевиденья. Они всех обо всём расспрашивали, повсюду совали носы, человек с огромной видеокамерой потребовал, чтобы египетское золото вынули из сейфа и положили среди комков грязи на стол. Он снимал их долго и с разных ракурсов. Репортёр попросил Аню рассказать, как она нашла эти сокровища и что при этом почувствовала. Она волновалась, стоя перед телекамерой, и её рассказ получился довольно сбивчивым. День прошёл как в тумане, и, наконец, можно было собираться домой. Все разошлись, лаборатория опустела. Аня, устало сняв с себя халат, помыла руки, взяла сумку, выключила свет и закрыла дверь на ключ.

– До свидания, – чирикнула на бегу Лена-художница.

Бородатый реставратор Рон уже отбил свою карточку. «Ну и денёк», – пробубнил он вместо прощания. Аня молча кивнула, отметила свой уход в 17:15 и быстрым шагом отправилась на остановку автобуса.

После целого дня, проведённого под кондиционером, влажная жара, окутавшая её со всех сторон, была приятна. Она даже не успела согреться, когда подошёл автобус – и опять кондиционер. Аня уселась на свободное сиденье и поёжилась, откуда-то с потолка на неё сильно дуло. Автобус ехал медленно, останавливаясь на каждом перекрёстке, на каждой остановке взбирались толпы людей, но она не замечала этого. Серёжка лежала у неё в сумке, завёрнутая в носовой платочек, и она, не переставая, думала о ней. Зачем она взяла её? Что она будет с ней делать? Опять и опять ей вспоминалась та минута, когда она вытряхнула из кувшина эту бесценную находку, лица сотрудников, восторженные голоса. Какое-то неприятное чувство царапало её, как кусочек стекла, попавший под кожу. Чуть не пропустила свою остановку, с трудом пробралась к выходу, а второго автобуса ждать не стала, пошла пешком. Было после семи, когда женщина подошла к своему дому и посмотрела наверх, на второй этаж. Во многих окнах горел свет, но окна её квартиры были тёмными. Игорь задерживался часто, а Сашенька уже второй год служил в армии и приходил домой на выходные только два раза в месяц. Аня поднялась по лестнице, на ходу вынимая ключи из сумки. Открыла дверь, сразу прошла в спальню, сбросила туфли и со вздохом опустилась на стул. Ноги болели, она слишком много прошла пешком в обуви, не приспособленной для этого. Зажгла яркий свет над зеркалом и, порывшись в сумке, нашла носовой платок, в который была завёрнута серьга. Вытащила, развернула и положила её на полированную поверхность туалетного столика. Под ярким светом, отражаясь в полировке, эта вещь казалась ещё прекраснее, и Аню перестал мучить вопрос: почему она взяла её и что она будет с этой серьгой делать. Всё было предельно ясно: она будет на неё смотреть. Долго-долго, без помех, она будет любоваться этими замысловатыми фигурками, этим витиеватым узором из косичек. Аня взяла серьгу в руки и с наслаждением почувствовала, какая она тяжёлая. Для сравнения она приложила к серьге своё обручальное кольцо. Оно показалось ей таким бледным и незначительным рядом с этим древним золотом. Ане хотелось посмотреть, как будет такая вещь смотреться в её шкатулке. Она вытащила из выдвижного ящика старую инкрустированную коробочку. Там у неё хранились все её драгоценности: нитка жемчуга, две золотые цепочки: одна с кулоном в виде розы (Игорь подарил), другая – очень тонкая, простая, с поломанной застёжкой, поэтому Аня её не носила, серёжки с крошечными рубинами, ещё бабушкины, и брошь с маленькими разноцветными камушками. Сверху на всё это Аня положила серьгу и опять не смогла отвести от неё глаз. Этот размер, щедрый вес, а главное – цвет притягивали взгляд. Казалось, что эта вещь вобрала в себя весь солнечный свет во время заката. «Вот какое должно быть настоящее золото», – подумала она и снова взяла серьгу в руки. Эта тяжесть, округлость, замысловатый узор и полированные выпуклости заставили её сердце биться чаще. «Как должна была себя чувствовать женщина, носящая на себе подобную красоту?» – подумала Аня, взглянув на себя в зеркало. Она носила маленькие серебряные серёжки с бирюзой, которые не мешали (в этом, наверное, было их главное достоинство). Расстегнув правой рукой серебряную серёжку, она вынула её из уха и медленно, почти торжественно, вдела вместо неё свою находку. Придерживая волосы левой рукой, она повернула голову так, чтобы получше видеть своё отражение, но не успела полюбоваться собой в зеркале. Яркая лампочка над туалетным столиком замигала и погасла, так же как и свет над кроватью. Почти на ощупь пришлось Ане пробираться к двери в гостиную, долго искать и наконец нащупать выключатель. Но и здесь свет не зажегся.

«Неужели пробки вырубило?» – возмущённая своим невезением, шептала Аня, направляясь к входной двери маленькими шагами, чтобы ни на что не наткнуться в потёмках. Она уже была недалеко, когда повернулся ключ в замке, дверь распахнулась, и вместе с ярким светом на пороге появился Игорь. Он вздрогнул от неожиданности, увидев её совсем близко в тёмной прихожей с вытянутыми вперёд руками.

– Ой, Игорь! У меня, кажется, пробки вырубило… – сказала она.

– Тьфу ты! Напугала, блин! – Он повернулся назад на лестничную клетку, распахнул железный шкафчик.

– Так и есть. Все предохранители упали, – пробурчал он. Пощёлкал рычажками, и в квартире зажегся свет.

– Опять своим феном замыкание сделала?! – спросил он, захлопнув дверь. Аня поднесла руку к уху, волосы прикрыли серёжку, но она ощущала её тяжесть при каждом шаге, и это почему-то придало ей чувство значимости и достоинства. Игорь сразу направился на кухню, и оттуда донёсся его недовольный голос: – Ты что, в магазин не ходила?! И на ужин ничего не приготовила?. – Он опять появился в дверях гостиной. – Ты когда домой-то пришла?

– Я?.. – Она вдруг растерялась. – Я не помню… Часов в семь, кажется.

– Так поздно?

– Да. Второго автобуса не было. Я пешком шла.

– А чего в супер не зашла?

– Забыла. Просто вылетело из головы.

– Это потому, что в голове у тебя ничего нет, – с досадой процедил он и отправился в душ.

Стараясь не думать об обидных словах, которые сказал ей муж, Аня вернулась в спальню, отодвинула волосы так, чтобы снова увидеть старинную серьгу, висящую в правом ухе. Лампочка над туалетным столиком снова замигала, словно напоминая о том, что сейчас не время сидеть у зеркала. Понимая, что надо приготовить что-нибудь поесть, Аня вынула серьгу из уха, положила её на туалетный столик и пошла на кухню.

В холодильнике лежала одинокая упаковка размороженного фарша, из которого она со вчерашнего вечера намеревалась сделать котлеты. Но сейчас уже было поздно, и настроения не было. Аня включила электрический чайник, достала кастрюлю и сковородку. Пока чайник закипал, она нарезала луковицу, бросила её на сковороду, туда же – фарш. Накрыла крышкой и вытащила из шкафчика пачку с макаронами. Чтобы было быстрей, она вылила кипяток из чайника в кастрюлю и бросила туда макароны. Когда Аня перемешивала почти готовый фарш с луком, Игорь появился в дверях кухни в тренировочных штанах и домашней футболке, редеющие волосы, мокрые, зачёсанные назад, пахнущие шампунем, на ногах – домашние тапочки.

– Смотри, что я у тебя на зеркале нашёл, – сказал он, держа в руке серёжку.

Аня убавила огонь, накрыла мясо крышкой и повернулась к нему, собираясь поделиться тем, что сегодня произошло, но муж её не слушал.

– Покупаешь всякую бижутерию, а в супермаркет тебе сходить некогда…

Игорь положил серёжку на стол. Услышав слово «бижутерия», Аня улыбнулась.

– Ты думаешь, я это купила? Такую вещь нигде не купишь. Это удивительная находка!

– А… – протянул он. – Ты это нашла.

И подошёл к плите.

– Что варится?

– Макароны по-флотски.

Он поднял крышку, взял кусочек мяса и положил себе в рот.

– Когда будет готово?

– Сейчас, – ответила Аня.

– Сейчас… Уже поздно ужинать! Ты что, раньше не могла сварить?

– Игорь, это удивительная находка, – попыталась она его отвлечь. – Посмотри! Это настоящее золото.

– Золото? – Игорь смотрел на неё так, как будто она лишилась рассудка.

– Посмотри, какая работа! – продолжала она с воодушевлением. – Я принесла эту серьгу, чтобы дома в тишине насмотреться на неё.

Он подхватил серёжку со стола, молча подошёл к жене и, взяв её за руку, поднёс находку к пальцу, на котором поблёскивало обручальное кольцо.

– Смотри. Твоё кольцо золотое, а это… Оно же совершенно другого цвета! Анька, это не только не золото, это даже не позолота!

Она хотела возразить, но он перебил её:

– Пойду посмотрю новости. Устал я… Позови меня, когда макароны будут готовы. Ладно? – с этими словами он вышел в гостиную, и вскоре Аня услышала, как включился телевизор.

Бессильно она опустилась на кухонный стул. Были же у них когда-то интересные поездки, весёлые пикники с друзьями, шашлыки, смех. Что случилось с её миром? Он как будто уменьшился, сел, как шагреневая кожа, и превратился во что-то серое и безликое. Игорь обычно разговаривал с ней в снисходительном тоне. Наверное, потому что у них так распределились роли. Он считался человеком практичным, умеющим жить, а она – нет, но в последнее время он говорил с ней так, что у неё оставалось чувство, как будто она полная дура. Здесь уже не было снисходительности, здесь было почти что презрение. Нет, наверное, это слишком сильно сказано. Аня отогнала от себя эти мысли. Он просто устал, много работает, и они уже давно вместе никуда не ездили. Надо что-нибудь придумать.

– Анька! – Игорь закричал из гостиной. – Тебя по телевизору показывают! Ань, иди сюда.

Она поднялась со стула и пошла к телевизору. Там, на большом плоском экране, крупным планом показывали счастливое лицо Эли. Он взахлёб рассказывал о своей бесценной находке. На заднем плане она увидела себя. Камера плавно перешла на золотые вещи, сложенные аккуратно на столе, потом – на кувшин и кусочки грязи, среди которых это всё было найдено. Потом она услышала свой голос, отвечающий на вопросы журналиста, и поморщилась. К счастью, при монтаже её выступление было укорочено в три раза.

– Анька! – Игоря вдруг осенило. – Это же серёжка из того кувшина… Ты её украла!

Аня опять поморщилась.

– Я не украла, я просто взяла…

– Взяла то, что плохо лежало, – закончил он фразу за неё и выключил телевизор. – Где серёжка?

Серёжка была опять у Ани в руке. Он взял её, покрутил в пальцах, подбросил пару раз.

– Тяжёлая! Литое золото? Такие серёжки носить – мочки ушей до пояса оттянет.

Игорь схватил её за руку и, притянув к себе, усадил на диван.

– Слушай, как ты думаешь, за сколько её можно продать?

– Продать?! – переспросила она удивлённо. – Где?

– В Америке! – Игорь всё больше воодушевлялся – Правда! Почему бы нам не поехать в Штаты? Лёньку повидаем, съездим в Нью-Йорк и найдём там какой-нибудь аукцион, чтобы загнать нашу серёжку.

– Игорь, о чём ты говоришь?!

Но он не слушал её.

– Серёжка из Древнего Египта! За неё какой-нибудь коллекционер может много дать. Жалко, что только одна… Чего ты обе не взяла?

– Я эту-то взяла случайно… – пролепетала Аня.

Игорь ещё какое-то время походил по комнате, сходил на кухню, положил себе в тарелку макароны по-флотски, вернулся и, усевшись на диван, опять включил телевизор. Показывали фильм «Мумия 2». Жуя макароны, он с удовольствием смотрел, как в историческом музее вернулись к жизни погребённые тысячи лет назад древние египтяне. Как песок во время песчаной бури, они проникали в помещения через щели и замочные скважины. Пара красивых, вечно молодых и баснословно богатых археологов успешно боролась с ними при помощи своих знаний и завидного мужества. Там ещё был брат главной героини. В общем-то, человек неплохой, но слабак и к тому же ужасно алчный. Этот персонаж опять навёл Игоря на мысль об Анином брате.

– Ань, как там Лёнька в Америке, не женился ещё? – крикнул он ей.

Она прибирала на кухне.

– Если бы он женился, я думаю, нас бы пригласили на свадьбу, – крикнула она в ответ.

– Давай позвоним ему? Может быть, он найдёт для нас любителя древностей, кому можно продать эту серьгу.

– Как будто ему больше нечем заниматься, – вздохнула Аня.

Она вдруг почувствовала себя очень усталой, настолько, что простые приготовления ко сну показались ей тягостно долгими. Наспех приняв душ и почистив зубы, она свалилась в кровать и в ту же минуту заснула.

К середине ночи Аня внезапно проснулась. Игорь спал на спине, слегка похрапывая, на стене тикали часы, а темнота давила на неё со всех сторон. К тому же ей показалось, что рядом с изголовьем кровати кто-то стоит. От страха она не могла пошевелиться, но её сердце колотилось так, что невозможно было оставаться без движения. Она резко села и повернулась назад. В комнате никого не было. Сейчас бы с облегчением вздохнуть, улечься и снова заснуть, но Аню сильно знобило. «Я всё-таки простыла в автобусе под кондиционером», – подумала она с досадой. С трудом встав с кровати и натянув на себя халат, она пошла на кухню, дрожащими руками приготовила себе чай с мёдом и взяла таблетку парацетамола. Ей удалось заснуть только под утро, после того как она закуталась в два зимних одеяла.

– Анька, ты что, сегодня на работу не пойдёшь? – Игорь стоял возле кровати одетый, с ключами в руке. – Ты что, заболела, что ли?

– Да, я, кажется, простыла, – прохрипела она в ответ.

– Принести тебе таблетку? Стакан воды? – спросил он.

– Нет, не надо. Я сейчас встану.

– Ну ладно, поправляйся.

Он вышел из комнаты, и через минуту за ним захлопнулась дверь.

Счастливый кувшинчик

С трудом Аня поднялась с кровати. Озноб прошёл, и она в общем чувствовала себя получше. Только… Поморщившись, она приложила руку к голове. На макушке у неё болело так, как будто она набила себе шишку. Где она могла так удариться? С удивлением приложила руку к другой стороне макушки. Там тоже у неё была шишка. Ладно, надо принять таблетку и поторопиться. Если она хочет вернуть серёжку, не вызывая ничьих подозрений, ей надо это сделать сегодня, и чем раньше, тем лучше.

Взглянув на себя в зеркало, Аня ужаснулась. Как она осунулась за эту ночь, как постарела! Будучи тоненькой и миниатюрной, она всегда выглядела молодо, но этим утром ей, наверное, будут уступать место в автобусе. Наспех одевшись, подкрасившись особенно тщательно, она вышла из дома. Автобус скоро подошёл, и народу в этот час было уже меньше. Сидя у окна, Аня вытащила из сумки серёжку, чтобы в последний раз на неё полюбоваться. С грустью она провела пальцем по выпуклой поверхности, на солнце узор из косичек и изображение козы были хорошо видны. Автобус тряхнуло так, что Анина голова слегка ударилась об окно. Со стоном она приложила руку к шишке и подумала: как странно, что у неё две шишки симметрично расположены по обеим сторонам головы, как рога у козы. Аня вспомнила, как погас свет в то время, когда она примерила серьгу, и её пробрала дрожь, и суеверный страх зашевелился в её сердце.

Надо поскорее её вернуть. Скорей бы доехать до работы!

Отбив карточку, Аня быстро прошла по коридору мимо дверей, за которыми работали её сотрудники, и зашла в свой кабинет. Света уже была на месте. У неё, как у средневекового алхимика, стояли на плите несколько стеклянных сосудов, в которых что-то булькало, а сама она сидела за столом и под увеличительным стеклом вычищала крохотную монету.

– Я уже думала, что ты сегодня не придёшь, – улыбнулась она, увидев Аню.

– Я сегодня с трудом поднялась, – ответила та, надевая халат.

– Я тоже, не могу дождаться выходных, – покачала головой Света, уткнувшись носом в увеличительное стекло.

Серёжка между тем перекочевала из Аниной сумки в карман её халата, а потом и на стол. Взяв в руки тот кувшин, в котором она вчера нашла «царский клад», и почистив его внутри металлической палочкой, Аня вытряхнула на стол оставшиеся кусочки глины.

– Чудеса! – сказала она громко. – Из этого кувшина золото так и сыплется.

Света подняла голову и с изумлением смотрела на Аню, как та, подойдя к телефону, набрала номер.

– Да, Анна! – ответил Эли.

В трубке был слышен гул голосов и всплески весёлого смеха.

– Эли, я нашла ещё одну, – сказала ему Аня.

– Что, что нашла? – переспросил он. Гул весёлых голосов сразу же умолк.

– Вторую серёжку.

– Не может быть! – выдохнул он.

– У нас тут может быть всё что угодно, – заверила она его и положила трубку.

Через минуту дверь открылась, и в комнату ввалился запыхавшийся Эли, а за ним – кучка других археологов. Они все говорили враз. Счастью Эли не было конца. Открыли сейф и вторую серёжку присоединили к остальным драгоценностям.

Тяжело было работать в тот день. Каждый раз кто-нибудь приходил, интересовался, расспрашивал. Новость о второй серёжке облетела всех, и все, кому только было не лень, приходили, поздравляли, рассматривали «счастливый кувшинчик». Были даже такие, которые просили открыть сейф и показать найденное золото, но Аня решительно затрясла головой. На это у неё нет разрешения. На самом деле никакого разрешения и не требовалось, но так было легче отказать не оставлявшим её в покое сотрудникам.

– Для того, чтобы открыть сейф, – говорила она, – надо разрешение Амоса, а Амос на раскопках.

Но после обеда Амос неожиданно прибыл. Он появился в сопровождении высокой красивой девушки, которую он представил как свою студентку, приехавшую по академическому обмену из Сорбоннского университета.

На кухне сотрудники обменивались мнениями:

– Видели? По академическому обмену…

– Интересно, у них там в Сорбонне все такие?

– Красотка!

– Да ну-у. Скелет скелетом. На какой только раскопке он её откапал?

– У археологов странные вкусы.

После обеденного перерыва дверь в лабораторию открылась, и на пороге появился Амос. С ним рядом была та самая студентка из Сорбоннского университета.

Амос Алаз был известным человеком в академических кругах. У него было несколько опубликованных книг, изданных не так, как издаются обычные труды археологов. То были книги с глянцевыми суперобложками, со множеством цветных иллюстраций и фотографией автора на последней странице. Его жену Линду тоже все знали. Она была профессором Тель-Авивского университета, но это был самый маленький из её титулов. Ещё в восьмидесятых годах она нашла Хеттейское поселение и доказала, что эта древняя империя простиралась до самой Палестины. Линда Бадер – редкий специалист по анатолийским иероглифам – делала одно открытие за другим, провоцируя критику, дискуссии и дебаты. Её часто приглашали читать лекции за рубежом. Она преподавала археологию и историю Древнего мира в Боннском университете и у себя на родине, в Вене. Как её занесло в Израиль? Как она умудрилась выйти замуж за Амоса? Многие задавались этим вопросом. Но, скорее всего, самая простая и очевидная разгадка была в том, что она просто полюбила неукротимого галантного археолога, который и сейчас, в свои пятьдесят с лишним лет, был очень интересным мужчиной, а тогда, в молодости, наверное, был неотразим.

Несмотря на то, что Амос был Аниным непосредственным начальником, она мало его знала, слышала только, что он любил появляться в обществе различных красоток, и чем старше он становился, тем моложе были его подруги. Девушка, появившаяся с ним сегодня, была поистине экзотическим существом. Высокая и худая настолько, что под её загорелой кожей отчётливо были видны кости и мышцы. На небольшом узком лице сразу бросался в глаза полный, красиво очерченный рот, который она держала полуоткрытым, казалось, из-за чрезмерной выпуклости белоснежных зубов.

Войдя в лабораторию, Амос приветливо поздоровался, поздравил Аню с находкой, в шутку пригрозил брать её с собой на раскопки, раз она такая удачливая, и попросил открыть сейф.

Как только древние драгоценности оказались на столе, у молоденькой спутницы Амоса зубы стали видны ещё лучше. В то время как Амос разговаривал с Аней, девушка перебирала золото своими тонкими пальцами. Почищенные и уложенные на кусок тёмного велюра, эти вещи представляли собой завораживающее зрелище, к тому же ещё и оттого, что их было так много. Аня знала, как тяжело отвести от них взгляд. Наконец, пришло время прятать всё это обратно в сейф. Пока Аня возилась, аккуратно укладывая вещи в коробку, перекрывая каждую куском материи, девушка притянула Амоса к себе за рукав и, подняв голову к его плечу, зашептала что-то ему в ухо. Он нахмурился и покачал головой. Тогда она надула губы, посмотрев на него исподлобья, и опять потянула рукав его рубашки. Как бы случайно она коснулась грудью его руки (она была без лифчика) и снова что-то шепнула. Амос взглянул на неё, немного зардевшись, и наконец кивнул в знак согласия. Попрощавшись, они ушли. День шёл своим чередом, и наконец пришло время собираться домой.

В тот вечер Аня спешила. Четверг – конец недели. Завтра должен приехать Сашенька. Надо успеть зайти в супермаркет и сделать доставку на дом целой кучи продуктов. По дороге домой она улыбалась, думая о том, приедет ли он в этот раз один или с приятелем. Саша часто приезжал на выходные с одним или двумя солдатиками. Тогда он просил её, чтобы она называла его Алексом, а не Сашей и тем более не Сашенькой. Но его друзьям было всё равно, как она его называет. Они были так рады побыть в домашней обстановке, отоспаться в тишине, поесть домашней еды. Это были солдаты-одиночки, которым некуда было пойти на выходные. В большинстве случаев их семьи жили за рубежом, а они приехали в Израиль для того, чтобы отслужить. Но были и такие, кто не хотел возвращаться домой из-за плохих отношений с родителями. Например, Реувен был из очень религиозной семьи. Когда его отец узнал, что тот идёт в армию, он указал ему на дверь.

В супермаркете Аня толкала впереди себя коляску и сосредоточенно накладывала в прозрачные пакетики овощи. С первых же недель в армии Саша приучил её набирать в магазине кучу овощей и зелени. Листья салата, огурцы, помидоры, редиска, петрушка – всё это шло в салаты, которые молодые солдатики поглощали в неимоверных количествах. Они объяснили ей, что в армейской столовой свежих овощей не увидишь. Всё больше мясо, макароны, курица, хлеб… Молочные продукты взяла, пакет муки – ей пришла в голову идея напечь пирожков. Для Игоря колбасы копчёной, его любимой, не забыла. Стоя в очереди к кассе, Аня улыбалась, представляя, как ребятки рассядутся вокруг стола, наполнят квартиру звучными голосами и смехом. Кто-то из них повернётся к Саше и скажет: «Твоя мама так вкусно готовит».

– С доставкой, пожалуйста, – сказала она кассирше.

Продукты плавно ехали по резиновой ленте, работник магазина помогал заворачивать и паковал в большие красные ящики. Аня написала адрес, расплатилась и, засовывая длинный чек в сумку, направилась к выходу. В кармашке сумки зазвонил мобильник, она взглянула на экран – Саша.

– Сыночка! – Ответила она звонким голосом.

– Мама, – Сашин голос звучал так, как будто он был совсем рядом, – я не приеду на этой неделе.

– Как? – Аня выдохнула всё своё хорошее настроение. – Неужели опять получил двадцать один?

Она вспомнила, как в прошлом году ему присудили за какую-то провинность три недели на базе без права на поездки домой.

– Нет-нет! – Саша засмеялся. – Всё нормально. Меня Итамар пригласил к себе на выходные, Итамар из Бейт-Шеана. Помнишь, я тебе рассказывал? У него дом с бассейном, вернее, у его родителей.

– Ну помню.

– Так мы в этот раз все к нему поедем.

– Кто все? – спросила она для проформы, ей было всё равно, кто ещё едет к Итамару.

– Ну я, Реувен, Арье и ещё пара парней, ты их не знаешь. Мам, ты что, расстроилась?

– Нет, что ты! – ответила она поспешно. – Здорово, что ты идёшь к этому… как его… Итамару. И бассейн – это просто замечательно!

– Точно. Я его сразу предупредил, что двое суток из воды вылезать не буду.

Стараясь звучать весело и оживлённо, Аня попрощалась и, когда Саша отключился, бросила мобильник в сумку и медленно поплелась домой. Её опять стало знобить, и сильно ныли суставы. С трудом дойдя до дома, она поднялась наверх, открыла ключом дверь, Игорь был дома, уже помылся и переоделся в тренировочные штаны и тапочки.

– Сашка завтра один приезжает или с друзьями? – спросил он.

– Он не приезжает завтра, – ответила она каким-то сиплым голосом. – К товарищу едет на выходные.

– Ясно. – Он зашёл за ней в кухню.

– А я уже продуктов накупила. – Она бросила на стол длинный чек из супермаркета.

Посмотрев на сумму, Игорь тихо присвистнул.

– Ладно, чего расстраиваться, в заморозку положишь.

– Я и не расстраиваюсь.

Аня нехотя взялась за холодильник. Его надо было разгрузить, кое-что выбросить, помыть полки, приготовить место в морозилке. Привезли продукты из магазина, их надо было разложить по местам. Так она крутилась, превозмогая боль в пальцах, локтях и коленях. Взяла таблетку, запила водой. Наконец, с кухней было покончено, хорошо, что Игорь уже поужинал, можно было просто погасить свет и пойти спать.