Текст книги "Немного скандальный"

Глава четвертая

Ужин, который собиралась устроить леди Потфорд, грозил перерасти в грандиозное событие по мере того, как список гостей пополнялся все новыми и новыми именами.

– Прошло уже более полугода, как ты получил титул маркиза, Джошуа, – пояснила она, когда он невинным тоном поинтересовался, не поставить ли в столовой еще один стол и не снести ли в ней стену, чтобы сделать ее чуточку просторнее. – Пора тебе занять подобающее место в обществе, а не мотаться по стране в поисках приключений вместе с сомнительными личностями, которых ты выбрал себе в друзья.

– Но это так приятно, бабушка, – ответил внук, театрально вздохнув. Он не стал говорить, что среди «сомнительных личностей» есть и аристократы, и сыновья аристократов.

– И вообще, пора тебе возвращаться в Пенхоллоу, – продолжала бабушка, оседлав своего излюбленного конька. – Он теперь твой, и ты несешь за него ответственность.

– Но ведь там живут моя тетушка, – напомнил ей Джошуа, – и мои кузины. Им было бы не слишком приятно, поселись я вместе с ними, да и мне тоже. И потом, всеми делами в Пенхоллоу, как вам хорошо известно, заправляла тетушка, даже когда дядя был еще жив. Он не возражал. А мне это вряд ли понравится.

– И очень хорошо, – ответила бабушка. С явным облегчением вздохнув, она запечатала последнее приглашение, позвонила в колокольчик, а когда явился слуга, приказала ему доставить его по назначению и лишь после этого продолжала:

– Ты должен поехать туда, Джошуа, посмотреть, как там идут дела, и отдать распоряжение относительно маркизы и ее дочерей. В Пенхоллоу есть дом, где они могут, жить. Надеюсь, ты этого не забыл. Когда умер твой дедушка и Грегори стал маркизом Потфордом, мне и в голову не приходило оставаться в Гримпи-Хаусе. Глэдис бы это не понравилось, а уж мне тем более.

Вытянув ноги почти до конца ковра, лежавшего на полу в гостиной, Джошуа скрестил их и, ухмыльнувшись, бросил:

– Заняться делами? Звучит невероятно скучно, бабушка.

– Джошуа! – незамедлительно воскликнула она и, повернувшись на стуле, стоявшем перед секретером, за которым сидела, строгим голосом продолжала:

– Мне всегда приятно было думать, что последние пять лет ты провел во Франции и других странах Европы с риском для жизни только ради того, чтобы пощекотать себе нервы. Но в глубине души я понимала, что дело не только в приключениях, и это меня тревожило. Так что не пытайся убедить меня в том, будто ты просто праздный бездельник.

Джошуа удивленно вскинул брови и поджал губы. Он и в самом деле являлся шпионом британского правительства, и в его задачу входила слежка за передвижениями военных сил Наполеона Бонапарта, но никакого воинского звания не имел и никаким дипломатическим статусом не обладал. Правда, ему и в голову не могло прийти, что бабушка об этом догадывается.

– Но я и в самом деле находился там, чтобы пощекотать себе нервы, бабушка. Это так забавно, – возразил он.

Вздохнув, бабушка встала.

– Знаешь, что тебе сейчас нужно? Найти себе подходящую жену, привезти ее в Пенхоллоу и начать новую жизнь, которая, впрочем, уже началась, хочешь ты этого или нет.

– Не хочу и никогда не хотел, – решительно заявил Джошуа. – Наследником был Алберт, и я никогда не завидовал будущему, которое ему уготовано.

– Но твой кузен умер пять лет назад, – напомнила бабушка. – И для тебя не явилось неожиданностью, что после смерти дядюшки ты стал маркизом.

– Не считая того, что, когда я уезжал, дядюшка находился в добром здравии и умер гораздо раньше, чем я ожидал.

– Конечно, разыгравшаяся в бювете сцена была не слишком красивой, – продолжала бабушка, подходя к внуку и садясь с ним рядом, – но я не могу не восхищаться решительностью леди Фреи Бедвин и ее прямотой. Большинство дам сделали бы вид, что смотрят сквозь пальцы на твои шалости, а сами сплетничали бы о тебе по углам и чернили твое имя, не дав тебе возможности защитить себя.

– Большинство дам не разгуливали бы по парку в одиночестве и не помчались на женский крик, горя желанием защитить бедняжку, – хмыкнул Джошуа.

– Она сестра Бьюкасла, – продолжала бабушка, – а герцог слывет самым яростным защитником обиженных, и в этом вопросе для него никто не указ, разве что члены королевской фамилии.

Джошуа пристально взглянул на бабушку, и внезапно его осенило:

– Следует ли понимать, что вы прочите мне в невесты леди Фрею Бедвин?

– Джошуа. – Бабушка слегка наклонилась к нему. – Ты теперь маркиз Холлмер. Она для тебя весьма неплохая партия. Равно как и ты для нее.

– Ради этого вы и затеяли сегодняшний грандиозный ужин?

– Вовсе нет, – ответила бабушка. – Этот ужин я устраиваю для того, чтобы те, кто еще сомневается в вашем примирении, воочию убедились в собственной не правоте. Сцена между вами и в самом деле произошла пренеприятнейшая, но должна признать, что при воспоминании о ней я не могу сдержать улыбки.

– Эта особа – самая настоящая драчунья. Она меня уже дважды стукнула по носу. И тем не менее высчитаете ее подходящей для меня невестой?

– Дважды? – Бабушка пристально взглянула на внука.

– О первом инциденте не стоит упоминать, – смущенно улыбнулся Джошуа. – Простите, но вынужден разочаровать вас, бабушка. Я слишком дорожу своим здоровьем, чтобы начать ухаживать за леди Фреей Бедвин. Впрочем, как и за любой другой девицей. Я еще не созрел для женитьбы.

– Интересно, почему мужчина, произносящий эти слова, совершенно искренне в них верит? – заметила леди Потфорд, снова вставая. – И почему считает, что он первый их произносит? А сейчас я должна идти на кухню. Нужно посмотреть, как идут приготовления к ужину.

А почему все женщины считают, с некоторым беспокойством подумал Джошуа, что как только мужчина приобретает титул и состояние, у него тотчас же возникает страстное желание поделиться ими с какой-нибудь женщиной?

Леди Фрея Бедвин!

Он громко хмыкнул, вспомнив, как она сидела накануне в гостиной леди Холт-Бэррон, преисполненная достоинства, горя едва сдерживаемым возмущением и враждебностью, потому что не сомневалась в том, что он хотел поцеловать девчонку-служанку.

Интересно, как бы она отреагировала на нелепое предложение бабушки их поженить? Нужно будет ей об этом рассказать, подумал Джошуа и снова хмыкнул. Как бы только снова не схлопотать по носу.

* * *

На ужине, который устраивала леди Потфорд, не было ни одного человека, кого бы Фрея не знала. Так что она чувствовала себя вполне комфортно. А собравшиеся, как она вскоре заметила, держались настороженно. «Должно быть, ждут, что вновь выкину какой-нибудь номер», – подумала Фрея.

Странные люди! Неужели не понимают, что хорошее воспитание у нее в крови? С легкостью, приобретенной в течение многих лет, она вела непринужденную беседу с соседями по столу, намеренно избегая смотреть на маркиза Холлмера, который восседал во главе стола, красивый, словно греческий бог, в темно-сером костюме и белоснежной рубашке. Он тоже ее игнорировал, если не считать одного раза, когда их глаза случайно встретились. Фрее показалось, что он ей подмигнул, однако она не была в этом уверена, вполне возможно, виной тому свет свечи, отразившийся в глазах маркиза.

Что ж, каждый день приносит с собой что-то новенькое, подумала Фрея, возобновляя попытку продолжить светскую беседу с глуховатым сэром Роландом Уитерсом, сидевшим от нее по правую руку. Раньше ей никто никогда не подмигивал, разве что кто-нибудь из братьев.

Однако вечер устраивался вовсе не для того, чтобы они с маркизом игнорировали друг друга, и вскоре Фрее представилась возможность в этом убедиться. Как только джентльмены после ужина присоединились к дамам в гостиной, настала пора развлечений, и мисс Фэрфакс любезно согласилась сесть за фортепьяно и с заслуживающей восхищение легкостью и ловкостью сыграла пару фуг Баха.

– Леди Фрея, – обратилась к Фрее леди Потфорд, после того как были сыграны последние аккорды, – сыграйте нам что-нибудь или спойте?

О Господи! Близкие знакомые Фреи уже давно знали, что в отличие от большинства молодых девушек леди Фрея Бедвин никогда не горела желанием хвастаться на великосветских сборищах своими талантами, которыми, по правде говоря, не обладала. Поразмыслив несколько секунд, она решила ответить, как всегда, откровенно, это легче, чем кокетничать.

– Знаете, в детстве после нескольких уроков фортепьяно учитель музыки попросил меня поднять руки, после чего заявил, что искренне удивлен тем, что у меня нормальные пальцы, – принялась рассказывать она собравшимся. – К моему счастью, его слова услышали двое моих братьев и с восторгом передали их нашему отцу, после чего учителя музыки уволили, а другого никогда больше не брали.

Ее слова были встречены дружным хохотом, хотя леди Холт-Бэррон выглядела явно смущенной.

– Тогда, может быть, споете? – не унималась леди Потфорд.

– Только не соло, мадам, – решительно заявила Фрея. – Лучше, чтобы мой голос не слышен был среди других, а еще лучше вообще не петь.

– Ну хоть какую-нибудь маленькую песенку, леди Фрея, – поспешил на помощь бабушке маркиз. – Мы могли бы спеть дуэтом. На фортепьяно лежит стопка нот. Может быть, выберем какую-нибудь песенку?

– Вот и отлично, – проговорила леди Потфорд.

Нужно было сказать, что ничего хорошего из пения дуэтом не выйдет, подумала Фрея, и никакого удовольствия гости не получат. Это все равно что слушать кошачьи вопли. Впрочем, ей неизвестно, на что способен маркиз Холлмер. Что, если у него неплохой голос? Пока она размышляла, Холлмер смотрел на нее с любопытством, весело поблескивая глазами. Да и всем остальным было интересно, как поведут себя леди Фрея и маркиз Холлмер после вчерашней бурной стычки.

Фрея подошла к фортепьяно, где уже стоял маркиз.

– Мисс Холт-Бэррон, может, сыграете нам что-нибудь? – вежливо обратилась леди Потфорд к Шарлотте. Та, ни слова не возразив, с готовностью подошла к инструменту и блестяще исполнила сонату Моцарта.

Маркиз взял стопку нот, отнес к широкой, обитой бархатом банкетке, стоявшей у окна, и уселся на одном ее конце. Фрея примостилась на другом.

– Разрешите сказать вам, леди Фрея, – проговорил он, – что вы выглядите просто обворожительно в этом платье цвета морской волны. Он изумительно оттеняет ваши глаза. Я не поверил, когда вы сказали, что являетесь сестрой герцога, и прошу простить меня за это великодушно. Впрочем, меня можно понять. Видите ли, ни одна из сестер герцога не стала бы спать в незапертой комнате постоялого двора одна, без служанки, и разгуливать по парку без сопровождения. И уж тем более бить мужчин по носу, когда они говорят то, что ей не нравится.

– И вы по-прежнему станете отрицать, что собирались сорвать с губ бедной девушки поцелуй? – спросила Фрея, беря ноты песни на два голоса, однако заметив, что самая верхняя нота в партитуре – «соль», поспешно сунула их в самый низ.

– Естественно, – произнес маркиз.

– В таком случае вы лжете! – выпалила Фрея, гневно взглянув на него. – Я не настолько глупа, хотя накануне утром вы намекали на обратное.

– Ну что вы! – воскликнул маркиз, даже не глядя на ноты. – С чего вы взяли? Разве мог я поступить совершенно не по-джентльменски при таком скоплении народа? А ведь свидетелей нашей ссоры было более чем достаточно, не так ли?

Фрея больше не сомневалась, что встретила вполне достойного противника, а это случалось крайне редко за пределами ее семьи. Промолчав, она взглянула на другие ноты. Песня была про кукушку. И не на два голоса, а на четыре. Композитор, видимо, намеревался представить слушателям стаю птиц, пребывавших в крайнем смятении, которые не способны произнести ни единого звука, кроме дурацкого «ку-ку». Наверняка собравшиеся встретили бы эту песенку с восторгом и наградили исполнителей криками «бис». Однако доставить им такого удовольствия Фрея не собиралась и поспешно убрала ноты подальше.

– Я снова вынужден защищать свою честь, – продолжал маркиз. – Я вовсе не собирался, как вы выразились, леди Фрея, «срывать» поцелуй. Я намеревался «дать» его и охотно получить столь же страстный в ответ. Вы и представить себе не можете, как не вовремя появились. У этой девицы губы были словно вишни, и через секунду я собирался насладиться их сладким нектаром. Не знаю, правда, есть ли у вишни нектар, но вы, надеюсь, меня поняли.

Глаза маркиза искрились смехом, и пахло от него духами. Фрея презирала мужчин, которые душатся, однако этот запах был тонким, мускусным и кружил ей голову. Она взглянула на его губы, которые собирались прильнуть к губам служанки в парке. Они были так же красивы, как и все остальное в маркизе, и Фрея поспешно опустила глаза, сделав вид, будто рассматривает ноты. Ей вдруг вспомнилось, что своими прекрасными губами маркиз целовал ее и, следует сказать, преуспел в этом…

– По-моему, вы собирались помочь мне выбрать песню для дуэта, – напомнила она.

– Предоставляю вам самой сделать выбор, – ответил маркиз. – Вдруг вам не понравится песня, выбранная мною, вы затеете со мной спор и изыщете предлог, чтобы стукнуть меня по носу на глазах у изумленной публики. А мне, признаться, не хотелось бы этого. Но почему вы хмуритесь?

– Нимфы и пастушки, и снова пастушки, и опять пастушки, – пробормотала Фрея, с отвращением глядя на ноты. – О Господи! А последняя была про кукушек. – Она сунула их под уже просмотренные и взяла следующие.

– Вы всегда такая сердитая? – поинтересовался маркиз.

– Только когда нахожусь в неприятном обществе, – ответила Фрея, холодно глядя на него.

Маркиз ухмыльнулся.

– Вы когда-нибудь улыбаетесь?

– Я весь вечер улыбалась, – буркнула она., – До тех пор пока меня не вынудили вести разговор с вами.

– По-моему, леди Фрея, вы так и ищете причину снова со мной поссориться.

– По-моему, лорд Холлмер, вы не лишены наблюдательности, – отрезала Фрея.

Маркиз тихонько хмыкнул. В этот момент собравшиеся аплодировали Шарлотте, которая закончила играть. Больше к инструменту никто не подошел. Расставили столы для игры в карты, и гости стали занимать места. Однако маркиза с Фреей, продолжавших сидеть на банкетке, никто не удосужился позвать.

– Сегодня вы все время улыбались вежливой улыбкой, которую, похоже, приберегаете для членов великосветского общества, давая им понять, что вы – важная персона и вас m мякине не проведешь. А мне бы хотелось взглянуть на улыбку, которую вы приберегаете для друзей, если, конечно, таковая имеется.

Не многие мужчины осмеливались флиртовать с Фреей. маркиз определенно флиртовал. Правда, в его флирте присутствовала насмешка. Это видно было по глазам.

– Хотите покажу вам свою коронную, как ее называют юн братья, «коварную ухмылку»? – предложила Фрея.

Не отвечая, маркиз снова хмыкнул и взял ноты у Фреи из рук.

– «Никогда не приближайся к обители серебристой сирены». Что ж, неплохо. А вот еще лучше: «Той, которой природа щедро отпустила красоты». С ума сойти можно, верно?

– Похоже, вы уже сошли, – отрезала Фрея.

И в этот момент маркиз сделал то, что заставило Фрею жать руки в кулаки. Он медленно обвел взглядом всю ее фигуру, начиная с груди, большая часть которой была выловлена на всеобщее обозрение благодаря глубокому модному декольте, потом взгляд его скользнул ниже, добрался завышенной талии, от которой ниспадала до пола пышная юбка. Казалось, он видит ее насквозь. Он вновь ухмыльнулся и прошептал:

– «Той, которой природа щедро отпустила красоты». – Он вновь улыбнулся, однако на сей раз не насмешливой, а полной очарования улыбкой, призванной вскружить женщине голову, сделать так, чтобы у нее задрожали колени. – Ну что, пойдем к фортепьяно, леди Фрея, и попробуем спеть эту песню?

Он своего добился, сердито подумала Фрея, у нее и в самом деле задрожали колени. Она сделала шаг и в этот момент почувствовала на своей талии его руку. Фрея быстро обернулась с высокомерным видом.

– Я вполне в состоянии преодолеть расстояние от окна до фортепьяно без вашей помощи. Благодарю вас, лорд Холлмер, – холодно произнесла она.

– Мне просто хотелось проверить одну мою версию. «Той, которую природа…», – поспешно ответил он. – Детали опускаю.

– Полагаю, вы понимаете, что я абсолютно равнодушна к вашей лести и попыткам флиртовать со мной. Ну естественно, понимаете! Именно поэтому и предпринимаете эти попытки. Надеетесь вывести меня из себя в присутствии многочисленных гостей и посмотреть, что из этого получится!

– Лучше уж флиртовать с вами, чем за вами ухаживать, – проговорил маркиз. – Моя бабушка предложила мне за вами поухаживать. Она считает, что мы с вами можем составить великолепную партию, и если поженимся, то оба от этого только выиграем.

Фрея уставилась на него во все глаза. От неожиданности она лишилась дара речи.

Маркиз снова ухмыльнулся.

– По крайней мере, в одном наше мнение совпадает, дорогуша, – пробормотал он, указав рукой на фортепьяно.

Несколько секунд спустя они уже сидели рядышком на скамеечке, не предназначенной для двоих. Однако маркиз не сделал ни малейшей попытки сесть на самый краешек, как поступил бы на его месте любой настоящий джентльмен. Наоборот, он прижался к ноге Фреи и ее обнаженной руке. Гости уже давно о них забыли, увлеченные карточной игрой. От столов доносился приглушенный гул голосов.

– Что ж, давайте попробуем, – проговорил маркиз, ставя на подставку ноты и кладя руки на клавиши. Пальцы у него были длинные, ногти ухоженные. «Интересно, есть ли в его внешности какой-нибудь изъян?» – подумала Фрея. И ответила на свой вопрос: есть – кривые зубы. Правда, лишь слегка кривые, но и те придают ему очарование. – Вы знаете ноты?

– Естественно, – буркнула Фрея. – Я только не умею играть.

У маркиза оказался приятный тенор, великолепно гармонировавший с ее контральто. К удивлению обоих, дуэт получился отличный. Песня оказалась медленной и мелодичной, и петь ее было легко даже без репетиции.

– Молодцы, – похвалила леди Потфорд, когда, после нескольких неудачных попыток начать, они спели песню, не останавливаясь и ни разу не сфальшивив.

Оказалось, их слушала не одна леди Потфорд. Как только смолкли последние аккорды, с каждого стола донеслись вежливые аплодисменты. Леди Холт-Бэррон сияла от радости.

– По-моему, – прошептал маркиз, – кризис миновал, леди Фрея. Все видели, что я вас простил и что вы признали ваше предположение ошибочным.

Фрея вскочила и с яростью взглянула на него. На лице маркиза отразилось недоумение.

– Вы меня простили?! – презрительно бросила она. – Признали мое предположение ошибочным? Да как вы смеете?! Мне сразу следовало бы понять…

Договорить она не успела. Леди Потфорд, почуяв неладное, тоже вскочила и бросилась к Фрее.

– Пора подавать чай, – объявила она. – Джошуа, дорогой мой, будь любезен, вызови лакеев.

Фрея сложила ноты и отнесла их к банкетке у окна. Слава Богу, удалось избежать еще одного скандала. Она вдруг почувствовала себя марионеткой в руках маркиза Холлмера. Он снова поиздевался над ней. Фрея отличалась горячностью и прямотой, а главное, понимала, в какой ситуации стоит проявлять эти качества, а в какой нет.

Поэтому она направилась к столу, за которым играла Шарлотта, и, наклонившись, принялась смотреть ей через плечо в карты.

* * *

Джошуа очень хотелось уехать из Бата, но он не мог нарушить данное бабушке обещание погостить у нее до конца недели. Однако скука одолевала его. Леди Фрея Бедвин старательно его избегала, хотя он встречал ее во всех тех местах, которые посещали представители великосветского общества. Смешно было наблюдать, с каким скучающе-высосомерным видом она их приветствовала. Маркиз чувствовал, что причиной тому не только попытка скрыть смущение, вызванное вышеупомянутой сценой в бювете. Фрея была дочерью и сестрой герцога, и этим объяснялось ее высокомерие. А ведь он не поверил, когда Фрея сказала, ему, кто она такая.

Два утра подряд он видел ее в бювете. В первый раз она вышла из него с леди Холт-Бэррон и ее дочерью, когда он входил туда с бабушкой, и они вежливо поздоровались друг с другом. Во второй раз она прогуливалась с графом Уиллеттом. Они разговаривали, причем граф склонялся к ней чересчур близко. Джошуа она лишь кивнула.

В тот же день он увидел ее на Милсом-стрит. Она стояла на тротуаре и разговаривала с Уиллеттом. Когда Джошуа проходил мимо, из магазина галантерейных товаров вышли леди Холт-Бэррон и ее дочь. После того как все очень мило раскланялись, Джошуа пошел дальше.

Однажды вечером он увидел ее в театре. Она сидела между мисс Холт-Бэррон и Уиллеттом, томно обмахиваясь веером. Встретившись взглядом с Джошуа, вскинула брови, грациозно наклонила голову в знак приветствия и продолжила разговор.

В общем, флиртовать Джошуа было не с кем, и задерживаться в Бате он не имел ни малейшего желания. Как-то днем бабушка попросила сопроводить ее к леди Холт-Бэррон на Серкес, круглую площадь с радиальными улицами, где располагались высокие дома с террасами, построенные в георгианском стиле, с зеленой лужайкой и могучими древними деревьями посередине. Они прибыли как раз в тот момент, когда леди Фрея и мисс Холт-Бэррон отправлялись на прогулку по Ройял-кресент. Мисс Холт-Бэррон пригласила маркиза составить им компанию. Оказалось, что у них уже есть сопровождающий, не кто иной, как все тот же граф Уиллетт, который занял место рядом с Фреей и, похоже, не собирался его никому уступать, хотя Фрея шла, не опираясь на его руку.

Идя рядом с мисс Холт-Бэррон по Брок-стрит следом за Уиллеттом и Фреей, Джошуа отметил про себя, что леди Фрея, несмотря на небольшой рост, обладает решительной, даже несколько мужеподобной походкой. Уиллетт шел, изящно постукивая тростью по булыжной мостовой, Сцепив руки за спиной, Джошуа постарался взять себя в руки и не сказать этому типу какой-нибудь гадости: уж очень он его раздражал.

На улице Ройял-кресент, расположенной полукругом, стояли великолепные дома с террасами. По мощенной булыжником мостовой прогуливались еще несколько человек, наслаждаясь видом на парк, раскинувшийся на холме и спускающийся к видневшемуся внизу городу. Естественно, все эти люди, проходя мимо, здоровались друг с другом, а иногда и останавливались, чтобы обменяться новостями либо сплетнями о событиях в бювете.

– Бат просто божественный город, – заявила мисс Фанни Дарвин, когда вместе со своей компанией остановилась возле компании Джошуа, Фреи, мисс Холт-Бэррон и Уиллетта. – Здесь столько всего интересного. Вы согласны со мной, лорд Уиллетт?

– Совершенно согласен, мисс Дарвин, – отозвался герцог. – Здесь можно развлечься и на свежем воздухе, и в помещениях. Причем в самом приятном обществе.

– Вчера днем мы наняли экипаж, отправились в Сидни-Гарденс и гуляли там целый час, – подхватила мисс Эстер Дарвин. – Великолепный моцион в необычайно красивом месте! Вы уже видели парк, леди Фрея?

Ее брат откашлялся, кузен, сэр Леонард Истон, сделал вид, будто смахивает с рукава невидимую соринку, сестра вспыхнула, а сама мисс Эстер Дарвин зажала рот рукой, однако слишком поздно: все хорошо помнили, чем закончилась прогулка леди Фреи по Сидни-Гарденс в одиночестве.

Джошуа ухмыльнулся.

– Насколько мне известно, да, мисс Дарвин, – ответил он за Фрею. – И я тоже.

– Скажете тоже, «моцион»! – фыркнула леди Фрея. – Люди приезжают в Бат, чтобы набраться здоровья, и ради этого неспешно прогуливаются по бювету, по Ройял-кресент и по парку? Этот глагол «прогуливаться» давно пора изъять из английского языка. Если в ближайшем будущем я не буду ходить, а еще лучше ездить верхом, то закончу свои дни в инвалидной коляске, и меня будут перевозить с места на место, чтобы я насладилась достопримечательностями Бата, попивая между делом минеральную водичку.

Присутствующие решили отреагировать на слова Фреи, как на остроумную шутку. Джентльмены рассмеялись, а дамы захихикали.

– Нужно поскорее спасать вас, – заявил Джошуа. – Поедемте завтра кататься со мной верхом, леди Фрея. Выедем за город и будем мчаться по холмам и долинам.

– Это было бы просто великолепно, – отозвалась Фрея, впервые с одобрением глядя на него. – С превеликим удовольствием.

– Только не одни, леди Фрея, – поспешно вмешался в разговор Уиллетт. – Иначе может разразиться скандал. Может быть, отправимся кататься верхом все вместе? Я бы охотно присоединился. А вы, мисс Холт-Бэррон?

– Ой, и я тоже! – воскликнула мисс Фанни Дарвин, не дав Шарлотте и слова сказать. – Больше всего на свете обожаю верховую езду! Если только не на очень далекое расстояние. Джералд, ты тоже должен поехать. И ты, Леонард, тогда мама и нас с Эстер отпустит.

Джошуа перевел взгляд на Фрею и почувствовал, что она с трудом сдерживает усмешку. Ухмыльнувшись, он подмигнул ей и с удовольствием заметил, что она раздула ноздри от негодования.

Быть может, с надеждой подумал он, завтрашний день будет не таким скучным, как предыдущие.