Текст книги "Мы еще встретимся с тобой"

11

Проводив Фрэн Симмонс, Молли вернулась в кабинет. Эдна Барри заглянула к ней в половине второго.

– Молли, если тебе больше ничего не нужно, я ухожу.

– Ничего не нужно, спасибо, миссис Барри.

Экономка нерешительно замялась у двери.

– Я бы хотела, чтобы ты позволила мне приготовить ленч перед уходом.

– Я пока не хочу есть, честное слово.

Голос Молли звучал приглушенно. Эдна догадалась, что хозяйка плакала. Страх и чувство вины, постоянно преследовавшие миссис Барри последние шесть лет, стали еще сильнее. «О господи, прошу тебя, пойми. Я не могла поступить иначе».

В кухне она надела куртку, затянула шарф под подбородком, взяла со стола связку ключей, посмотрела на них и конвульсивно сжала руку.

Не прошло и двадцати минут, как она была дома, в своем скромном полутораэтажном коттедже в Гленвилле. Ее сын Уолли, которому был тридцать один год, смотрел телевизор в гостиной. Когда мать вошла в комнату, он даже не повернул головы, но, по крайней мере, вел себя спокойно. Даже сидя на лекарствах, Уолли иногда бывал перевозбужденным.

Как в то страшное воскресенье, когда умер доктор Лэш. Уолли так сердился в тот день, потому что именно на той неделе Гэри Лэш сурово отчитал его за то, что он зашел в кабинет доктора и взял посмотреть статуэтку работы Ремингтона.

Эдна Барри не обо всем рассказала полиции. В тот понедельник утром она не обнаружила ключа от дома Лэшей на своей связке, и ей пришлось открывать дверь запасным ключом, который Молли прятала в саду. Ключ она нашла позже в кармане Уолли.

Когда она спросила сына об этом, тот заплакал и убежал в свою комнату, хлопнув дверью.

– Не говори об этом, мама, – прорыдал он на бегу.

– Мы не должны никогда ни с кем об этом говорить, – твердо сказала она и заставила Уолли пообещать, что он тоже будет молчать.

До сих пор сын не вспоминал об этом.

Эдна Барри пыталась убедить себя, что это просто совпадение. В конце концов, она обнаружила Молли, залитую кровью мужа. И ее отпечатки были на статуэтке.

Но что будет, если Молли начнет вспоминать подробности того вечера? Предположим, она в самом деле кого-то видела в доме. И что тогда? Был ли там Уолли? Как тут можно быть в чем-то уверенной? Миссис Барри вздохнула.

12

Питер Блэк ехал по вечерним улицам к себе домой на Олд-Черч-роуд. Дом перестроили из каретного сарая большого поместья. Он купил его, когда женился второй раз. Этот брак, как, впрочем, и первый, закончился разводом через несколько лет. Вторая жена, в отличие от первой, обладала отменным вкусом, и после расставания с ней Питер даже не сделал попытки изменить обстановку. Единственным усовершенствованием стал бар, и его запасы Питер постоянно пополнял. Вторая жена была трезвенницей.

Питер познакомился со своим покойным партнером Гэри Лэшем в медицинском институте, и они подружились. Вскоре после смерти Джонатана Лэша Гэри пришел к Питеру с предложением.

– Так называемые ХМО – это новое веяние в медицине, – сказал он тогда. – Клиника, которую открыл мой отец, не приносит дохода, и дальше так продолжаться не может. Мы расширим ее, сделаем доходной и откроем нашу собственную ХМО.

Гэри повезло, что имя его отца было известно в медицинских кругах. Он занял место отца во главе клиники, которая позже превратилась в клинику Лэша. Третий партнер, Кел Уайтхолл, стал членом правления в тот момент, когда они основали ХМО «Ремингтон».

Теперь совет должен был одобрить приобретение нескольких более мелких ХМО. Все шло хорошо, но говорить о завершении сделки было еще рано. Они были близки к цели, и единственной проблемой могла стать Американская национальная страховая компания, которая тоже сражалась за эти четыре ХМО.

Но все еще могло сорваться, напомнил себе Питер, паркуя машину у парадной двери своего дома. Он не собирался никуда больше выходить вечером, но было холодно, и ему требовалось выпить. Педро, живущий в его доме эконом и по совместительству повар, сам поставит машину в гараж.

Питер вошел в дом и прямиком направился в библиотеку. Комната всегда была уютной, с горящим камином и телевизором, настроенным на канал новостей. Тут же появился Педро и задал ежевечерний вопрос:

– Как обычно, сэр?

«Как обычно» означало шотландское виски со льдом, но иногда Питер изменял своей привычке и выбирал бурбон или водку.

Первый стаканчик скотча, выпитый неторопливо, со вкусом, начал успокаивать Питера. Небольшая тарелка с копченым лососем утолила чувство голода. Питер любил ужинать примерно через час после того, как переступал порог дома.

Он отправился в душ, прихватив с собой второй стаканчик с виски. Не забыл он о нем и тогда, когда перешел в спальню, чтобы надеть хлопковые свободные брюки и кашемировую рубашку с длинными рукавами. Наконец ему удалось немного расслабиться и заглушить беспокойное ощущение неминуемого провала. Питер спустился вниз.

Питер Блэк часто ужинал с друзьями. Вновь обретенный статус свободного мужчины позволял ему получать приглашения от привлекательных женщин, занимать заметное место в обществе. Ужиная в одиночестве, он часто читал книгу или журнал, но этот вечер стал исключением. Отдавая должное запеченной рыбе-меч и отварной спарже, запивая еду сент-эмильонским вином, Питер сидел и размышлял о встречах, посвященных предстоящему слиянию компаний.

Звонок телефона в библиотеке не нарушил ход его мыслей. Педро достаточно хорошо знал, что следует ответить любому звонившему: мистер Блэк перезвонит позже. Вот почему, когда Педро появился в столовой с радиотелефоном в руке, Питер Блэк раздраженно поднял брови.

Педро прикрыл рукой микрофон и прошептал:

– Простите, доктор, но я решил, что вы захотите взять трубку. Это миссис Лэш, миссис Молли Лэш.

Питер Блэк помолчал, одним глотком осушил бокал с вином, лишая себя привычного удовольствия насладиться его вкусом и ароматом, и потянулся к трубке. Его рука дрожала.

13

При первой же встрече Молли продиктовала Фрэн список людей, с которыми та могла начать беседовать. На первом месте стоял Питер Блэк, друг и партнер Гэри.

– Он не сказал мне ни слова после смерти Гэри, – сказала Молли.

Затем следовала Дженна Уайтхолл.

– Ты наверняка помнишь ее по школе, Фрэн. Потом муж Дженны, Кел.

– Когда Гэри и Питеру потребовались наличные, чтобы организовать ХМО, Кел обеспечил финансирование, – объяснила Молли.

Далее шел адвокат Молли, Филип Мэтьюз.

– Все считают его замечательным защитником, потому что он добился для меня легкого наказания, а потом и того, чтобы меня выпустили на поруки. Он бы мне нравился больше, если бы хоть на мгновение усомнился в моей вине.

И, наконец, Эдна Барри.

– Когда я вернулась домой, все было в идеальном порядке. Как будто и не было этих пяти с половиной лет.

Фрэн попросила Молли переговорить с этими людьми и предупредить, что она будет им звонить. Но когда экономка заглянула к ней перед уходом, Молли не решилась сказать ей об этом.

Наконец она отправилась на кухню и заглянула в холодильник. Оказалось, что миссис Барри по дороге на работу не забыла зайти в магазинчик деликатесов. Ржаной хлеб с тмином, виргинская ветчина и швейцарский сыр лежали перед ней. Молли аккуратно, не торопясь, сделала себе сандвич. Потом снова открыла холодильник и нашла свою любимую горчицу со специями.

Ей захотелось добавить к этому маринованный огурчик. Давно у нее не возникало такого желания. Молли, улыбаясь, отнесла поднос на стол, сделала себе чашку чая и раскрыла местную газету, куда не удосужилась заглянуть раньше.

Она поморщилась, увидев собственную фотографию на первой полосе. Заголовок гласил: «Молли Карпентер Лэш вышла на свободу после пяти с половиной лет в тюрьме». В статье излагались детали смерти Гэри, согласованное признание вины и ее заявление у ворот тюрьмы о своей невиновности.

Тяжелее всего Молли было читать подробности о своей семье. Журналист вспомнил ее дедушек и бабушек, которые были столпами общества Гринвича и Палм-Бич, перечислил их достижения, не забыл об участии в благотворительных акциях. Обсуждались также карьера отца Молли, медицинская практика отца Гэри и образцовая ХМО, которую Гэри создал совместно с Питером Блэком.

Молли подумала, что все эти достойные люди, немало хорошего сделавшие в своей жизни, оказались объектом досужих пересудов, и все из-за нее. Аппетит пропал, она отодвинула сандвич в сторону. Навалились усталость и сонливость. Тюремный врач-психиатр, лечивший ее от депрессии, говорил, что Молли необходимо обратиться к тому врачу, который консультировал ее, пока ожидался суд.

– Вы говорили, Молли, что доктор Дэниелс вам понравился и вы чувствовали себя комфортно, потому что он верил, что вы не помните ничего о смерти вашего мужа. Не забывайте: ваша крайняя усталость может быть признаком депрессии.

Молли потерла лоб, пытаясь справиться с подступающей головной болью, и вспомнила доктора Дэниелса, который ей и в самом деле понравился. Следовало включить его в список тех, с кем должна была побеседовать Фрэн. Может быть, Фрэн попробовать записаться к нему? Нужно бы позвонить доктору и предупредить, что он свободно может рассказывать о ней Фрэн Симмонс.

Молли встала, сбросила остатки сандвича в измельчитель и отправилась наверх с чашкой чая в руках. Она выключила звонок телефона, но все-таки стоило проверить автоответчик.

Теперь у нее был новый, не внесенный в книгу номер телефона, так что его знали немногие – родители, Филип Мэтьюз и Дженна. Дженна звонила дважды. «Молли, хочешь ты или нет, но я заеду сегодня вечером. Буду около восьми, ужин привезу».

Молли призналась себе, что, если Дженна появится, она будет рада ее видеть, и отправилась наверх. В спальне она допила чай, сбросила туфли, легла поверх покрывала и завернулась в него. И мгновенно уснула.

Ей снилось что-то несвязное. Она была в доме, пыталась поговорить с Гэри, но муж ее не узнавал. А потом этот звук... Что это было? Если бы она только узнала его, все стало бы ясно. Что же это было такое?

* * *

Молли проснулась в половине седьмого. По щекам текли слезы. Возможно, это хороший знак, подумала она. Утром, разговаривая с Фрэн, она заплакала впервые за последние шесть лет с той самой недели, что она провела на мысе Код. Тогда Молли только и делала, что плакала. Когда она узнала, что Гэри мертв, внутри все будто высохло. С того самого дня Молли не пролила ни слезинки.

Она неохотно встала, сполоснула лицо холодной водой, расчесала волосы, сменила джинсы и голубую рубашку на бежевый свитер и слаксы. Потом надела сережки и немного подкрасилась. Когда Дженна навещала ее в тюрьме, то во время свидания уговаривала накраситься. «Только вперед, Молли. Помни наш девиз».

Спустившись вниз, Молли зажгла газовый камин в маленькой гостиной рядом с кухней. Эту гостиную еще называли общей комнатой, но теперь ее семья состояла из одного человека, и название потеряло смысл. Когда-то они с Гэри любили вместе смотреть старые фильмы. Его коллекция фильмов до сих пор стояла на полках.

Молли вспомнила о тех людях, которым должна позвонить и попросить их поговорить с Фрэн Симмонс. В Питере Блэке она сомневалась. Ее не радовала перспектива звонить ему на работу, но Молли хотела, чтобы он согласился на беседу с репортером, поэтому решительно набрала его домашний номер. Не стоит откладывать. Надо сделать это сегодня, а еще лучше прямо сейчас.

Молли почти не вспоминала о Педро за прошедшие годы, но как только услышала его голос в трубке, то сразу же в памяти всплыли ужины для друзей в доме Питера. Часто за столом их было только шестеро – Дженна и Кел, Питер и его очередная жена или подруга и они с Гэри.

Она не винила Питера за то, что он не желал иметь с ней ничего общего. Молли догадывалась, что вела бы себя примерно так же, если бы кто-то причинил боль Дженне. «Старый друг – лучший друг». Они с Дженной часто повторяли это друг другу.

Молли была готова к тому, что Питера не окажется дома или он не сможет подойти к телефону, и удивилась, когда он ответил. Сначала нерешительно, потом все быстрее Молли выложила то, что хотела сказать:

– Завтра Фрэн Симмонс из НАФ-ТВ позвонит тебе, чтобы договориться о встрече. Она готовит материал для передачи «Настоящее преступление», посвященной Гэри. Мне все равно, что ты будешь говорить обо мне, Питер, но прошу тебя встретиться с ней. И должна предупредить тебя. Фрэн говорила, что лучше будет, если ты согласишься на беседу. Если ты откажешься, она найдет способ раздобыть информацию без твоей помощи.

Молли ждала, что ответит Питер. После долгого молчания он заговорил:

– Я полагал, что хотя бы для приличия ты не станешь ворошить эту историю, Молли. – Его голос звучал сухо, но он немного глотал слова. – Тебе не кажется, что репутация Гэри не заслуживает того, чтобы на свет снова вытащили интрижку с Анна-Марией Скалли? Ты заплатила ничтожную цену за то, что совершила. Предупреждаю тебя, Молли, ты проиграешь, если дешевое телешоу разыграет твое преступление на всю страну...

В телефоне щелкнуло, Питер повесил трубку. И почти сразу раздался звонок у входной двери.

Следующие два часа Молли чувствовала себя так, словно жизнь снова вернулась в нормальное русло. Дженна принесла не только ужин, но и бутылочку отличного «Монтраше» из запасов Кела. Они устроились за кофейным столиком в маленькой гостиной. Говорила в основном Дженна, выкладывая план действий, который она составила для подруги. Предполагалось, что Молли приедет в Нью-Йорк, проведет несколько дней в квартире Уайтхоллов на Манхэттене, пройдется по магазинам, обязательно побывает в новом модном косметическом салоне, который недавно открыла для себя Дженна, «почистит перышки» и полностью преобразит свою внешность.

– Прическу, лицо, ногти, абсолютно все приведут в порядок, – торжествующе возвестила Дженна. – Я уже взяла выходные, чтобы гулять с тобой. – Она улыбнулась. – Ну скажи – правда, я отлично выгляжу?

– Ты просто ходячая реклама для диеты, на которой сидишь, – согласилась Молли. – Наступит день, и я последую твоему примеру. Но только не сейчас. – Она поставила бокал на столик. – Джен, сегодня ко мне заезжала Фрэн Симмонс. Ты, наверное, ее помнишь. Мы вместе учились в Крэнден-академии.

– Это ее отец присвоил деньги из библиотечного фонда и застрелился?

– Верно. Теперь она стала репортером и работает на НАФ-ТВ. Собирается сделать передачу о смерти Гэри. Ты знаешь шоу под названием «Настоящее преступление»?

Дженна Уайтхолл даже не попыталась скрыть изумление:

– Молли, ты что!

Та пожала плечами.

– Я ждала, что даже ты не поймешь, и знаю, что вряд ли тебя обрадует моя следующая просьба. Дженна, мне нужно встретиться с Анна-Марией Скалли. Не знаешь, где она сейчас?

– Молли, ты сошла с ума! Зачем, ради всего святого, тебе понадобилась эта женщина? Как подумаю... – Голос Дженны оборвался.

– Как подумаешь, что если бы не ее шашни с моим мужем, то он был бы до сих пор жив. Ты это хотела сказать? Согласна, но мне просто необходимо ее увидеть. Она все еще живет в городе?

– Я понятия не имею, где Скалли теперь. Насколько я помню, она приняла предложение Гэри, уехала из города, и с тех пор о ней никто не слышал. Ее наверняка вызвали бы в качестве свидетеля в суд, но после согласованного признания вины этого не потребовалось.

– Джен, я хочу, чтобы ты попросила Кела помочь найти ее. Мы обе знаем, что Кел может все. По крайней мере, он сумеет найти того, кто это сделает.

По поводу способности Кела сделать все, что угодно, Молли и Дженна шутили между собой многие годы. Но на этот раз Дженна даже не улыбнулась.

– Мне бы не хотелось этого делать, – ответила она, и ее голос прозвучал натянуто.

Молли подумала, что понимает причину ее нежелания.

– Дженна, пойми, пожалуйста. Я заплатила за смерть Гэри, виновна я в ней или нет. Думаю, что я заслужила право узнать, что на самом деле произошло в тот вечер и почему. Мне нужно разобраться в собственных поступках и ощущениях. Может быть, после этого я смогу двигаться дальше и сумею склеить осколки моей жизни, чтобы вышло что-нибудь путное. – Молли встала, вышла на кухню и вернулась с утренней газетой. – Наверное, ты это видела. Вот такое будет преследовать меня до конца дней.

– Я читала статью. – Дженна оттолкнула газету. – Молли, клиника может лишиться своей репутации вследствие скандала. Все разговоры о смерти Гэри, пересуды о его романе с молоденькой медсестрой, потом суд над тобой нанесли огромный ущерб клинике Лэша. А она оказывает неоценимую помощь городу, да и ХМО «Ремингтон» процветает, когда основная масса подобных организаций находится на грани краха. Прошу, ради тебя самой, ради клиники разорви договор с Фрэн Симмонс и забудь о поисках Анна-Марии Скалли.

Молли покачала головой.

– Ты хотя бы взвесь все хорошенько, Молли, – попросила Дженна. – Ты знаешь, что я всегда на твоей стороне, но, пожалуйста, хотя бы обдумай план А.

– То есть мы отправляемся в Нью-Йорк, я хожу по магазинам и косметическим салонам, верно?

Дженна улыбнулась.

– Именно так. – Она встала. – Ладно, мне пора. Кел будет ждать.

Рука об руку они прошли к двери. Коснувшись пальцами ручки, Дженна остановилась, потом сказала:

– Иногда мне хочется, чтобы время повернулось вспять и мы могли вернуться в Крэнден, начать все сначала. В те времена жизнь была намного проще. Кел не такой, как мы с тобой. Он играет по другим правилам. Человек, из-за которого он теряет деньги, становится его врагом.

– Я не исключение? – поинтересовалась Молли.

– Боюсь, что так. – Дженна открыла дверь. – Пока, Молли. Не забудь запереть дверь и включить сигнализацию.

14

Тим Мейсон, тридцатишестилетний спортивный комментатор НАФ-ТВ, был в отпуске, когда Фрэн начала работать на канале. Он родился и вырос в Гринвиче, вернулся туда ненадолго после окончания колледжа, год проработал начинающим репортером в «Гринвич тайм». Именно тогда он понял, что спорт интересует его больше всего, поэтому перешел в спортивный отдел одной из газет штата.

Год спустя он появился в эфире местной радиостанции с выпуском спортивных новостей и через десять лет, постепенно поднимаясь по ступеням карьерной лестницы, оказался в НАФ. Вечерние новости этого канала быстро попали в верхние строчки рейтингов, и о Тиме Мейсоне заговорили как о лучшем среди молодых спортивных комментаторов.

Длинноногий, похожий на мальчишку, приятный и легкий в общении, Тим превращался в знатока, когда рассказывал о спортивных событиях или обсуждал их с гостем студии. Его полюбили спортивные болельщики.

Он впервые встретился с Фрэн Симмонс, когда зашел в кабинет к Гасу в первый день после отпуска. Она не успела еще снять пальто и рассказывала Гасу об утренней встрече с Молли Лэш.

Тим сразу понял, что знает эту женщину, но сначала не мог вспомнить откуда. Его память довольно быстро выдала те факты, которые он искал. Тим как раз начинал работать в «Гринвич тайм», когда отец Фрэн Симмонс покончил с собой, опасаясь, что финансовая проверка выявит недостачу средств в библиотечном фонде. В городе поговаривали, что Фрэнк Симмонс изо всех сил пытался пролезть наверх, «облизывая» нужных людей, и играл на бирже. Скандал быстро сошел на нет, тем более что жена и дочь Симмонса почти сразу уехали из Гринвича.

Глядя на привлекательную женщину, в которую превратилась Фрэн, Тим не сомневался, что она его не вспомнит. Но ему стало интересно, каким человеком она стала. На ее месте он не стал бы заниматься преступлением Молли Лэш и искать концы в Гринвиче. Но Тим не был на ее месте и понятия не имел, что чувствует Фрэн по поводу смерти отца.

С точки зрения Тима, Фрэнк Симмонс поступил как трус. Этот неудачник оставил жену и юную дочь расхлебывать кашу, которую заварил. Тим не сомневался, что сам никогда так не поступил бы. Если бы он попал в такой переплет, то сначала бы увез семью из города, а потом разобрался бы с последствиями своих действий.

Тогда он писал о похоронах Симмонса для городской газеты. Тим не забыл, как Фрэн с матерью выходили из церкви после поминальной службы. Фрэн была совсем девочкой, она смотрела себе под ноги, длинные волосы почти полностью скрывали лицо. А теперь она стала очень привлекательной. Тим выяснил, что у нее крепкое рукопожатие, теплая улыбка и манера смотреть собеседнику в глаза. Он понимал, что ей не удастся прочесть его мысли и она не узнает, что он вспоминает скандал, связанный с именем ее отца. Но, пожимая молодой женщине руку, Тим почувствовал себя неловко. Ему вдруг стало стыдно.

Он извинился за то, что ворвался в кабинет и помешал им.

– В это время Гас обычно бывает один и решает, что изъять из выпуска новостей, – объяснил Тим и развернулся, чтобы выйти. Но Фрэн остановила его.

– Гас говорил, что ваша семья жила в Гринвиче и что вы там выросли, – сказала она. – Вы знали Лэшей?

Тим понял, что хочет сказать Фрэн. «Я знаю, что ты знаешь, кто я и что сделал мой отец, так что давай не будем об этом».

– Доктор Лэш, то есть отец Гэри, был нашим семейным врачом, – ответил Тим. – Приятный человек, хороший врач.

– А как насчет Гэри? – быстро задала вопрос Фрэн. Взгляд Тима изменился.

– Преданный своему делу специалист, – ответил он бесстрастно. – Он хорошо заботился о моей бабушке. Она умерла в клинике Лэша. Это произошло всего за несколько недель до его гибели.

Тим не стал добавлять, что медсестрой, ухаживавшей за его бабушкой, была Анна-Мария Скалли.

Хорошенькая юная Анна-Мария была прекрасной сестрой и милой, пусть и не слишком изысканной, девушкой. Бабушка души в ней не чаяла. Именно Анна-Мария была рядом с бабушкой, когда та умерла. К тому времени, как приехал Тим, бабушки уже не было в живых, а Анна-Мария сидела у ее постели и плакала. Редкая медсестра будет так реагировать, сказал он себе тогда.

– Пойду посмотрю, что там накидали на мой стол, – объявил Тим. – Потом поговорим, Гас. Приятно было познакомиться, Фрэн.

Помахав им рукой, он вышел из кабинета и направился по коридору. Тим решил, что не стоит говорить Фрэн, насколько его мнение о Гэри Лэше изменилось в худшую сторону, когда он узнал о его связи с Анна-Марией Скалли.

Она была совсем девочкой, сердито подумал Тим, и в каком-то смысле не так сильно отличалась от Фрэн Симмонс. Еще одна жертва чужого эгоизма. Анна-Марию заставили уйти с работы, переехать в другой город. Убийство Гэри Лэша привлекло всеобщее внимание, и Анна-Мария долгое время фигурировала в колонках сплетен.

Тим задумался о том, где теперь живет Анна-Мария Скалли, и забеспокоился, не сломает ли расследование, затеянное Фрэн, ту жизнь, которую сумела для себя создать бывшая медсестра из клиники Лэша.