Текст книги "Бэтмен. Ночной бродяга"

Глава девятая

И Драккон, и доктор Джеймс заметили, что на следующий день Брюс был необычайно молчалив. Обе женщины обратили внимание на заживающие костяшки пальцев, но, к его облегчению, не стали задавать вопросов.

Новости о драке распространялись подобно степному пожару. В случае с обычным человеком о стычке забыли бы уже через пару дней. Но Брюс не сомневался, что в его случае в скором времени размытая фотография, сделанная каким-нибудь стоявшим неподалеку студентом, всплывет на первой полосе какого-нибудь таблоида на пару с заголовком, рассказывающим ту версию событий, которую захочет представить желтая пресса. Сегодня Уэйн собирался держаться подальше от любых газет.

Когда Брюс приблизился к столику, за которым обедали детектив и надзиратель, до него донеслись обрывки разговора. Драккон как раз рассказывала Джеймс, что «с этой девушкой что-то не так… нет, по-прежнему даже не пикнула… она знает. Я знаю, что она знает. Она работала непосредственно с главой Ночных бродяг, возможно даже, была его доверенным лицом… они атакуют все холдинги, банки и фабрики «Беллингем Индастриз»… скоро доберутся до всего остального… Говорю вам, я немало расколола крепких орешков за свою карьеру, но она…»

«Они говорят о Мадлен», – понял Брюс. Возможно, этим утром Драккон снова была внизу и опять пыталась допросить девушку, но успеха привычно не добилась.

Едва Брюс поравнялся с их столиком, детектив перевела на него взгляд. Джеймс, повернувшись, тоже увидела юношу, ее карие глаза сверкнули, и разговор был прерван.

– Детектив, – поприветствовал Брюс, присаживаясь рядом с ними. – Доктор Джеймс.

– Добрый день, Брюс, – ответила Драккон, возвращаясь к своему кофе.

Уэйн никак не мог перестать думать о своей беседе с Мадлен. Юноша знал, что рано или поздно запись этой беседы на камерах наблюдения будет обнаружена, и его о ней спросят. Он прочистил горло.

– Я… – начал было он, пытаясь придумать, как лучше всего рассказать о том, что произошло. – Я нечаянно услышал, о чем вы говорили, детектив. Вы снова говорили об этой девушке, верно?

Драккон нахмурилась, словно бы Брюс обвинил ее в том, что женщина плохо делает свою работу. Однако затем она вздохнула и снова поднесла к губам стаканчик с кофе.

– Девушка по-прежнему молчит, – проворчала она, – сегодня исполнилось ровно четыре месяца с тех пор, как мы ее задержали, но она до сих пор не сказала никому ни единого слова.

– Сказала, – возразил Брюс.

Драккон вопросительно изогнула бровь, а Джеймс принялась ковыряться в зубах.

– В твоих мечтах, Уэйн? – спросила надзирательница. – Боюсь, она не в твоей весовой категории, малыш.

Брюс наградил Джеймс испепеляющим взглядом, но продолжил, пока Драккон допивала свой кофе.

– Она знала, кто я такой. И сказала, что ее зовут Мадлен.

Драккон поперхнулась и так резко поставила стаканчик на стол, что коричневая жидкость расплескалась по столешнице. Юноша решил подождать, пока детектив придет в себя. Наконец, прокашлявшись, она оправилась, промокнула губы салфеткой и наградила юношу ядовитым взглядом.

– Ты копался в служебных файлах, – все еще хриплым голосом заявила она, – что, подсматривал и подслушивал?

– Нет, – возразил Брюс.

– Не лги мне.

– А вы не думаете, что я мог придумать что-нибудь покруче? Я мог сказать, что она рассказала мне что-нибудь более интересное, чем свое имя.

– Откуда ты узнал, как ее зовут? От одного из заключенных? – Детектив откинулась на стуле и скрестила руки на груди. – Потому что я тебе такого точно не говорила.

– Она сама мне сказала. На прошлой неделе, когда я убирался на их уровне.

Джеймс одарила юношу подозрительным взглядом.

– Я тебе не верю.

– Проверьте записи камер наблюдения, – предложил Брюс.

– Ты указываешь мне, что мне делать?

– Успокойтесь вы оба, – произнесла Драккон, протягивая к нему обе ладони. – Брюс, перескажи мне всю вашу беседу. Не могла же она просто так взять и представиться без какого-либо повода.

– Я часто видел в ее камере вас и других полицейских, – ответил юноша, – видел, как вы допрашивали ее. Но на прошлой неделе она была одна. Она заметила, как я смотрю на нее через стекло камеры. И сказала: «Ты – Брюс Уэйн».

Брюс остановился, почти уверенный, что Драккон перебьет его, но детектив не произнесла ни слова, надеясь услышать продолжение.

– Я ответил, что да, так и есть. Она сказала, что я не похож на местных завсегдатаев, и потом назвала свое имя.

Странный блеск мелькнул в глазах Драккон, как будто она поняла нечто такое, до чего не додумался сам Брюс. Что-то в его рассказе явно напомнило женщине о чем-то еще.

– Может, ты ей понравился, потому что ты одного с ней возраста, – наконец, предположила Джеймс.

– Может, ты ей понравился, потому что она знает, что ты совсем недавно стал миллиардером, – добавила детектив. Еще мгновение женщина изучающе рассматривала Брюса, затем встала из-за стола. Какие бы планы на день у нее ни были, сейчас она явно позабыла о них и переключила все свое внимание на него.

– Ну, хорошо, – сказала она, – хочешь узнать больше об этой девушке?

– Все, что вы мне позволите узнать.

Драккон жестом указала на выход.

– Тогда поехали в участок.

* * *

К тому моменту, когда они добрались до участка, начался затяжной дождь, укрывший все вокруг серой дымкой. Сквозь запотевшие окна в кабинете Драккон в центральном полицейском участке Брюс едва мог различить сверкающие огни независимого театра Готэма. Он отвлекся от этого вида, только когда детектив вернулась обратно с двумя дымящимися чашками кофе и толстой папкой под мышкой.

Драккон поставила одну чашку перед Брюсом, затем с хлопком уронила папку на стол.

– Ее зовут Мадлен Уоллес, – начала детектив, – ей восемнадцать лет.

«Восемнадцать». Она тоже могла быть на выпускном вечере в школе, обвешанная медалями и лентами.

– Это оно? – спросил Уэйн.

Драккон кивнула, позволяя юноше заглянуть в папку.

– Только что забрала ее дело обратно у клерков. Здесь история всей ее жизни. Она самый юный заключенный в истории лечебницы «Аркхэм», хотя это не делает ее менее опасной. У ее семьи есть криминальное прошлое. Если точнее, у ее матери. Мадлен обвиняют в трех убийствах. Все три совершены в схожей манере. Она месяцами числилась в списке особо разыскиваемых преступников. Наконец, нам удалось задержать ее в феврале в поместье сэра Гранта. – Женщина мрачно взглянула на Брюса. – В деле есть несколько фотографий с мест преступлений. Если сомневаешься в своем желудке, лучше не смотри.

Брюс открыл папку. С первой же страницы на него смотрело фото Мадлен Уоллес крупным планом. Молочно-бледная кожа, ни тени улыбки, прямые темные волосы обрамляют лицо. Если бы не оранжевый тюремный комбинезон и не номер в руках, она ничем не отличалась бы от обычной ученицы старших классов. Юноша быстро просмотрел анкету девушки, но там содержалось крайне мало полезной информации, кроме разве что упоминания о том, что Мадлен необычайно одарена в области технологий. От мысли, что кто-то подобный Мадлен мог совершить три убийства, достаточно жестоких, чтобы заработать путевку в «Аркхэм», у Брюса мурашки по коже пробежали. Он задумался, какие мысли скрываются в головке девушки. Уэйн перевернул страницу.

И вздрогнул. Там была полностраничная фотография, сделанная на месте одного из убийств.

Драккон мрачно кивнула.

– Думаешь, вмешиваться в полицейские дела весело? Добро пожаловать в мой мир.

Фотографий было множество. Брюс позволил себе сосредоточиться на нескольких очевидных деталях – пожилой мужчина, лужа крови, гримаса ужаса на его застывшем лице, последняя эмоция, которую он испытал перед смертью. С каждой фотографией Брюс чувствовал, как протестует его желудок. Он не мог оторвать глаз от дела и в то же время боялся перевернуть страницу. Дыхание сбилось, в глазах померкло.

«Театр. Кровь на мостовой. Кто-то кричит. Кто-то всегда кричит».

– Брюс?

Сквозь окутавший его туман он почувствовал, как руки Драккон сомкнулись на его плечах, и женщина сильно его встряхнула. Когда он, наконец, смог снова увидеть детектива, Драккон озабоченно разглядывала его.

– Ты в порядке? – Она покачала головой. – Не следовало мне тебя в это втягивать. Мы можем вернуться…

Брюс поморщился и вырвался из хватки детектива.

– Я в порядке.

Он глубоко вздохнул, затем заставил себя снова взглянуть на фотодоказательства. «Сконцентрируйся».

– Я знаю этого человека, – произнес он.

Драккон уселась обратно на место, положила руку на спинку стула и принялась настороженно наблюдать за Брюсом.

– Должно быть, ты встречал его на приемах твоих родителей. Сэр Роберт Бартоломью Грант, бывший управляющий хеджевым фондом, ставший городским советником. Его хорошо знали среди филантропов, он каждый месяц устраивал благотворительные балы. – Ее губы слегка изогнулись, как будто одна только мысль о столь богатом человеке оставляла во рту женщины дурной привкус. Драккон встряхнула головой, и выражение исчезло, сменившись чем-то, напоминающим чувство вины за то, что она позволила себе плохо думать об умершем. – Его нашли в собственном доме в таком виде. Последняя жертва Мадлен. – Она запнулась, уставившись на то же фото, что и Брюс. – Перерезанное горло, многочисленные ножевые раны. Его банковские счета полностью опустошены. После его убийства Ночные бродяги взорвали названное в его честь здание в университетском городке и атаковали спонсируемые им благотворительные аукционы.

Брюс медленно кивнул. Ему приходилось прикладывать все возможные усилия, чтобы сдержать непрошеные воспоминания. Он смутно припоминал этого человека и знал, что его родители должны были с ним встречаться.

Юноша перевернул страницу и уставился на изображение следующей жертвы.

– Аннабель Уайт, – продолжила Драккон, – бывший президент «Эйро Технолоджиз», еще один известный филантроп, постоянно избегала публичных мероприятий. Ее тело тоже было найдено в собственном доме примерно в том же виде, что и труп сэра Роберта. Ее банковские счета также опустошены. Штаб-квартиру «Эйро Технолоджиз» взорвали вскоре после ее смерти.

– Я слышал об этом убийстве, – пробормотал Брюс, быстро пролистывая фотографии, чтобы не рассматривать в подробностях каждый снимок, – она жила по соседству. Помню, что сирены было видно из окон особняка. – Он слышал сквозящую в голосах полицейских панику. По правде говоря, с помощью своего полицейского сканера он вживую слышал часть из воцарившегося хаоса.

Драккон кивнула. Когда Уэйн долистал до последней страницы, женщина продолжила.

– Эдвард Беллингем Третий, наследник нефтяной империи Беллингемов. Аналогичное убийство, найден в собственном доме. Именно здесь мы обнаружили отпечатки, которые привели нас к Мадлен, хотя в каждом деле было замешано несколько нападавших. Мы нашли отпечатки двух разных типов шин на дорогах, ведущих к главному и черному входам. Замки на дверях были взломаны на противоположных концах особняка.

Беллингем. «Беллингем Индастриз Энд Ко». Именно эта надпись красовалась на стене здания, рядом с которым Брюс погнался за машиной Ночных бродяг.

– Ему принадлежало здание, которое взорвали Бродяги, не так ли? – спросил Брюс.

Драккон кивнула.

– Та же история. Банковские счета опустошены, отследить движение средств невозможно. Его наследие уничтожено. Ночные бродяги развязали войну против высших кругов, Брюс. Они хотят наказать элиту, которая, по их мнению, развратила всю систему. И они крадут деньги этих людей и используют их для того, чтобы уничтожить все, что было дорого убитым.

Его родители могли стать жертвами Бродяг. Остался ли у этих троих кто-нибудь? Были ли у этих людей сыновья, дочери, братья и сестры, те, кому теперь приходилось выстраивать свою жизнь после потери любимого человека? У Брюса ком встал в горле, но одновременно он снова почувствовал, как закипает от ярости. Существуют ли вообще причины, оправдывающие убийства? Хорошо ли Мадлен Уоллес спала по ночам, со всей кровью, которой запятнала ее руки?

«Кровь на мостовой. Кровь на земле».

Закрыв папку, Брюс сразу почувствовал облегчение. Он посмотрел на детектива, которая пыталась согреть руки, обхватив ими чашку с кофе.

– Все как один богатые филантропы, – заметил он.

– Все убиты в собственном доме, – добавила Драккон, – в каждом случае преступники не просто взломали систему безопасности, но перепрограммировали ее таким образом, чтобы она работала против своего владельца. Жертвы оказывались в ловушке внутри собственного дома. Система безопасности сэра Роберта, например, должна была немедленно связаться с полицией, но вместо этого отперла гараж и позволила нападавшим проникнуть внутрь. Они перепрограммировали все камеры наблюдения в доме таким образом, чтобы точно знать, где находится сэр Роберт. И так далее и так далее.

Настроить систему безопасности против своего владельца. Использовать состояние жертвы против него же самого. Брюс поежился, представив себя запертым в собственном особняке, словно в темнице.

– И Мадлен каким-то образом связана с Ночными бродягами?

– Мы арестовали ее, когда она пыталась покинуть особняк. При ней нашли баллончик с краской, совпавшей с той, которой в особняке была нарисована эмблема Бродяг. Это дает нам основания полагать, что она и как минимум один из ее соратников принадлежат к Ночным бродягам. Возможно, она даже не самый рядовой член банды. Мы четыре месяца пытались выбить из нее хоть какую-то информацию… мы угрожали, мы умоляли, предлагали пойти на сделку… а она даже не пикнула. Ну, пока ты не провальсировал мимо.

– Я не вальсирую.

Брови Драккон изогнулись, неожиданная ремарка Уэйна ее явно позабавила.

– В таком случае, проскользнул, – сухо произнесла она, – ты похож на проныру.

Брюс не стал говорить это вслух, и оценил, что и Драккон не стала поднимать эту тему… но вряд ли было совпадением, что и сам Брюс был богатым наследником, продолжающим благотворительные начинания своих родителей. Член деловой элиты Готэма. Идеальная жертва на ее – на их – вкус.

– Нам удалось выбить немного информации о Мадлен от других членов банды, – продолжила детектив, – мало, недостаточно, но лучше, чем ничего. Она талантливый манипулятор. По всей видимости, она может прочитать человека лучше, чем он сам себя знает. Она может вычислить людей, которые что-то для тебя значат, и затем использовать эти отношения, чтобы втереться в твое доверие.

Брюс вспомнил ее сверлящий взгляд, то, как она распознала его проблемы с Ричардом и посадила зерно сомнений в его сознании. «Ни за что не держись». А он ей даже ничего об этом не говорил. По спине пробежал холодок.

– Не могу в это поверить, – прохрипел он.

– Брюс, – произнесла Драккон, осторожно разглядывая юношу, – твой наставник, Люциус Фокс. Мы предложили ему разработать улучшенную систему безопасности для твоего нового банковского счета. Именно поэтому.

Брюс моргнул. «Система безопасности, которую Люциус недавно привязал к его банковскому счету».

– Это была просьба департамента полиции Готэма?

Женщина снова кивнула.

Так вот почему Люциус так старался разработать систему безопасности специально для его счетов. Они собирались использовать ее, чтобы обезопасить городскую банковскую систему, сомнений нет, но сперва они хотели защитить Брюса от Ночных бродяг.

– Что ж, – Драккон оценила его реакцию, – теперь ты в деле, – наконец, произнесла она, – нравится тебе это или нет.

Брюс кивнул. Теперь, когда он узнал, какого рода убийцей была Мадлен, мысль о том, чтобы снова увидеть ее в «Аркхэме» принесла с собой совсем иные эмоции. Его сердце окаменело и покрылось льдом. «Может, я был еще слишком молод, чтобы спасти родителей, но сейчас я могу защитить справедливость. Я еще могу предотвратить другие смерти прежде, чем Ночные бродяги нанесут новый удар. Я не позволю им добавить меня к списку своих жертв».

– Я хочу помочь, – произнес он, – вам нужна моя помощь.

Драккон поморщилась.

– Если бы тебе не исполнилось восемнадцать и ты не считался совершеннолетним, я бы даже и не подумала об этом. Я и сейчас колеблюсь, учитывая, кто ты такой и на кого охотятся Ночные бродяги. Но она никому кроме тебя и слова не сказала. – Детектив оценивающе рассмотрела Брюса. – Давай узнаем, сможешь ли ты ее разговорить.

Глава десятая

В ту ночь Брюс спал плохо. Один кошмар сменялся другим. Он снова оказался на тех ночных улицах возле театра. Он дрожал от холода и сырости, прятал руки в карманах, а мама ласково обнимала его за плечи. Брюс пытался докричаться до отца и предложить ему сменить маршрут, но Томас Уэйн, казалось, не слышал его. Вместо этого они все дальше и дальше уходили от уличных фонарей, пока в итоге не очутились в темном, затянутом туманом и дымкой переулке. Уэйны шли все быстрее и быстрее и в конечном итоге почти побежали. Мальчику казалось, что его ботинки зачерпывают грязь, но он не хотел останавливаться.

А затем переулки превратились в коридоры, в освещенные луной коридоры и залы поместья Уэйнов. Теперь Брюс искал Альфреда, но его опекуна нигде не было. Юноша не помнил, почему он бежал. Знал лишь, что так надо, что он в смертельной опасности. Но каждый раз, когда он добирался до выхода на улицу, стоило ему лишь распахнуть дверь – за ней снова оказывался коридор, ведущий вглубь особняка. «Почему он не может уйти?»

Брюс запнулся обо что-то на полу, но удержал равновесие. Взглянув вниз, юноша увидел перепачканный кровью, истерзанный труп Ричарда. Он смутно помнил, как ударил его, как бил до тех пор, пока чьи-то руки не оттащили его прочь.

– Здравствуй, Брюс.

Юноша повернулся на звук голоса. Он слышал его только однажды, но узнал моментально. Мадлен посмотрела на него из-под опущенных ресниц, губы полные, лицо очаровательное.

– Как легко это тебе далось, – с улыбкой произнесла она, покосившись на тело Ричарда.

А затем занесла руку и воткнула нож Брюсу в живот.

Юноша с испуганным криком подскочил на постели. Снаружи дул сильный ветер, ветки деревьев стучали в окно. Брюса изрядно колотило. Какое-то время он продолжал сидеть, глубоко дыша, пока пульс, наконец, не замедлился. Затем заставил себя собраться с мыслями.

Нельзя было вот так просто идти на встречу с Мадлен, если допрос еще не начался, а она уже смогла залезть к нему в голову. Брюс постарался стереть из памяти показанные Драккон изображения с мест всех трех убийств. Но если он в самом деле хотел помочь расследованию, если он действительно хотел что-то узнать о правосудии, тогда ему нужно было встретиться с тьмой лицом к лицу.

* * *

– Это идет тебе под рубашку. А это тебе в карман.

Брюс сидел на стуле в кабинете Драккон. Наклонившись вперед, он рассмотрел протягиваемую ему крошечную, плоскую пластинку, напоминающую лист алюминия. Женщина передала пластинку Брюсу, и юноша осторожно положил ее в передний квадрат своего комбинезона. Соприкоснувшись с тканью, пластинка мигом прилипла к ней.

Затем Драккон дала ему прямоугольную карточку, которую Брюс засунул в карман штанов.

– Квадрат в кармане рубашки – это беспроводной микрофон, – пояснила она, – он будет четко и ясно передавать все твои разговоры. Второе устройство будет все записывать.

Уэйн кивнул.

– Мне нужно что-то еще знать о Мадлен?

– Даже если она не произнесет ни слова, все равно найдет способ заставить тебя сомневаться в себе. Ей невозможно угрожать, я ни разу не видела, чтобы она вышла из себя. Следи за языком, не болтай лишнего. Разумеется, мы будем постоянно наблюдать за тобой и позаботимся, чтобы ты был в безопасности. И все же. Береги себя.

Странный совет. Его с Мадлен разделяла прочная металлическая дверь. Ей нечего было использовать в качестве оружия.

– Поберегу, – пообещал Брюс, хотя слова детектива запали ему в душу. Как же так получилось, что весь департамент полиции оказался не в состоянии расколоть эту девушку?

– И помни, – предостерегла его Драккон, когда они оба поднялись со стульев, – об этом знаем только мы с тобой да доктор Джеймс. Сообщать или нет твоему опекуну – дело твое, но для всех остальных ты по-прежнему отбываешь свои общественные работы.

– Знаем о чем? – спросил Брюс, и на губах детектива появилось слабое подобие улыбки.

– А ты весельчак, Уэйн, – ответила детектив.

Ветреная ночь сменилась мрачным утром. Над городом повисли низкие черные тучи. К тому моменту, как Драккон и Брюс добрались до лечебницы, к оглушительным раскатам грома уже присоединились редкие крупные дождевые капли.

В его ежедневной рутине ничего не изменилось. Юноша тихо отметился, собрал чистящие принадлежности и отправился прямиком на подвальный уровень, в то время как Драккон улизнула пообщаться с доктором Джеймс. Но Брюс знал, что прямо сейчас они настраивают оборудование в офисе надзирательницы в надежде стать свидетелями беседы.

Сегодня отделение интенсивной терапии выглядело особенно зловещим. Казалось, будто сам воздух давит на Брюса со всех сторон. Приблизившись к камере Мадлен, юноша рискнул заглянуть внутрь. Как и ожидалось, девушка была одна. На этот раз она стояла посреди камеры, изучая на потолке что-то, невидимое Брюсу.

Какое-то время Брюс молча смотрел на нее в надежде, что девушка сама заметит его. Мадлен так и не пошевелилась, и тогда юноша с громким стуком уронил швабру. Наклонился, поднял ее и украдкой глянул в окошко камеры. Девушка никак не отреагировала на шум.

Вообще никак.

Может, первый раз так и останется последним. При этой мысли Брюс почувствовал странное разочарование.

– А ты более неуклюжий, чем я запомнила.

Голос раздался так неожиданно, что под влиянием ночного кошмара Брюс испугался. Когда он развернулся и снова уставился в тюремное окошко, девушка по-прежнему изучала потолок, словно игнорируя его. Но говорить не перестала.

– Ты не должен был убираться на этом уровне сегодня. Зачем ты пришел?

Она следила, по каким дням он убирается? Брюс начал лихорадочно соображать. Конечно, он мог бы сказать, что надзиратели изменили его расписание, но почему-то ему показалось, что Мадлен быстро раскусит этот обман и догадается, что на самом деле он пришел втайне допросить ее. Поэтому юноша избрал другую тактику.

– Меня не должно здесь быть, – шепотом ответил он и придвинулся поближе к окну, – моего надзирателя сегодня нет.

При этих словах Мадлен изогнула шею и наклонила голову назад. Ее глаза были закрыты, ресницы слегка касались щек. Она перекинула копну черных волос через одно плечо и заплела толстую, блестящую косу, сразу начавшую расплетаться из-за отсутствия резинки. Наконец заключенная взглянула на него.

– И что, ты почувствовал себя бунтарем? Пришел поблагодарить меня за мой совет?

Ее совет? Как будто бы это ее слова вынудили Брюса напасть на Ричарда? Как она вообще поняла, что что-то произошло? Когда юноша снова заглянул в камеру через пуленепробиваемое стекло, Мадлен неотрывно смотрела на него. От ее взгляда у него, как и в первый раз, побежали мурашки по коже.

Ему нужно быть осторожнее с выражением своих эмоций. Она видела в них гораздо больше, чем он вообще представлял возможным.

Брюс огляделся по сторонам, проверяя, что никто не подсматривает за ним, затем придвинулся еще плотнее к камере Мадлен.

– Я пришел сюда потому, что в прошлый раз ты заговорила со мной, – объяснил он, – а ведь почти каждый раз твоя камера битком забита полицейскими, которые пытаются из тебя хоть слово выдавить.

Она вернулась к изучению потолка.

– И тебе стало любопытно?

– Да.

Подчеркнуто медленно Мадлен наклонила голову. От этого зрелища у Брюса зашевелились все волоски на шее.

– И что же тебе так любопытно?

Как может такой жестокий убийца вести тебя так спокойно и продуманно? Она что, никогда не размышляла обо всех этих смертях? Ее не мучали кошмары?

– Я слышал об убийствах, которые ты совершила, – признался он.

– Неужели? – Она моргнула. – И что же ты теперь думаешь обо мне?

– Я не уверен. Я еще ни разу в жизни не разговаривал с убийцей.

– Ах да, мы, жители «Аркхэма», те еще страшилы, – рассеянно пробормотала Мадлен, снова возвращаясь к исследованию потолка, – как много жизней разрушили твои миллиардеры?

Ее саркастические слова затронули какие-то нотки в его душе, но Брюс все равно испытал приступ гнева. «Ложное сравнение». Она пыталась играть с его сознанием.

– Зачем ты убила этих людей?

Девушка пожала плечами и ничего не ответила. Ее равнодушие раздражало еще больше.

– На что это ты смотришь? – спросил Брюс, для пущей ясности указывая на потолок.

Мадлен облизала губы, размышляя.

– Камеры безопасности подключены к потолку, – сказала она вслух, как будто нарочно.

– Зачем ты на них смотришь?

– Чтобы сломать их, разумеется.

Брюс настороженно уставился на потолок. Она явно что-то задумала, но он никак не мог понять, что именно.

– Может, это не самая лучшая идея – говорить о таких вещах вслух?

– А почему нет? Это будет несложно. Это устаревшие технологии, видишь? – Она указала на бегущие по потолку проводки, заключенные в металлическую оболочку и упирающиеся в крошечные круглые камеры, установленные у каждой двери.

– Все, что нужно – это вывести из строя систему с помощью нужного скремблера, настроенного на нужную частоту. Любое устройство в радиусе действия прибора выйдет из строя. – Она разочек постучала изящным пальцем по виску. – Никогда не доверяй технологиям. Все, что создано для твоего блага, может быть использовано против тебя.

Брюс слушал ее слова с замешательством и восхищением. Мадлен говорила это прямым текстом, обращаясь к тому, кто сидел по ту сторону камер безопасности, она словно играла с этим человеком точно так же, как кошка играется с мышкой. Она словно вынуждала их уйти в оборону, возможно даже, отвлекала их внимание от того, что собиралась сделать на самом деле. А может, девушка просто веселилась. Взгляд Брюса метнулся к ее кровати, единственному предмету меблировки, который был в ее распоряжении. Если она подпрыгнет с кровати под нужным углом, то, быть может, даже сможет дотянуться до камеры. Но пока что еще она этого не сделала.

– Ты что же, хочешь, чтобы они забрали у тебя кровать? – недоверчиво спросил он.

Эмоции на ее лице сменяли друг друга так же быстро, как облака перед бурей, но Брюс не мог разгадать их значения.

– Ты действительно пришел сюда, чтобы задавать именно эти вопросы?

Она снова принялась заплетать распустившуюся косу, и взгляд юноши переключился на ее тонкие белые пальцы.

– Почему ты вообще разговариваешь со мной? – спросил он. – Ты за несколько месяцев никому и слова не сказала.

– Ага. – Улыбка Мадлен стала шире. – Так-то лучше.

Она небрежно перебросила косу через плечо, и кончик снова начал расплетаться. Девушка зевнула.

– Сегодня тебя нарядили в новый комбинезон? Предыдущий был слишком великоват для тебя и несколько другого оттенка синего. Что, твои надзиратели внезапно почувствовали угрызения совести? Им потребовалось несколько недель, чтобы, наконец, найти тебе костюмчик по размеру.

Брюс покосился на свою робу. Даже он не заметил этих различий. Как давно она за ним наблюдает?

– А ты наблюдательная, – заметил он, снова глядя ей в глаза.

Она просияла, явно довольная похвалой, а затем произнесла:

– Надеюсь, копы четко расслышали это через тот микрофон, что ты с собой приволок. А то они завели привычку общаться со мной так, будто я последняя дура.

«Она знает о прослушке. Но как?»

Брюс мысленно чертыхнулся. Ему следовало бы догадаться. На самом деле, Драккон следовало догадаться. Пока юноша пытался собраться с мыслями, Мадлен продолжала молча рассматривать его, в ожидании предсказуемой реакции. Не было смысла скрывать очевидное. «А ты более неуклюжий, чем я запомнила», – сказала она ему всего несколько мгновений назад. Тогда он подумал, что девушка имеет в виду упавшую швабру. Но может, она намекала именно на прослушку?

«По крайней мере, теперь у Драккон не будет сомнений, что Мадлен с ним говорила».

– Как ты догадалась? – спросил он.

– Ты пришел сюда не в тот день. Ты говоришь громче, чем в прошлый раз, чтобы удостовериться, что микрофон, который на тебе, запишет твой голос. Ты держишь себя иначе, чем тогда – ты наклоняешься влево и чуточку тянешь шею в сторону микрофона. Ты же левша, не так ли? И микрофон у тебя в левом нагрудном кармане? Я поняла все это по тому, как ты убирался на этаже.

Его голос. Его поза. Правша он или левша. На какой-то краткий миг Брюс Уэйн лишился дара речи. Естественно, Мадлен во всем была права.

При виде выражения его лица девушка разочарованно выгнула бровь.

– Ну что ж, если у меня и были какие-то сомнения, то сейчас я полностью убедилась в своих подозрениях. Твое лицо буквально кричит о том, что я права. Ты словно раскрытая книга.

Брюс покосился на нее.

– А может, ты просто слишком самоуверенна.

Мадлен лениво потянулась, отвела взгляд и отступила к кровати.

– Ты мне надоел, – со вздохом пожаловалась она.

«Береги себя». Брюс снова вспомнил о совете Драккон, и на этот раз слова детектива предстали совсем в ином свете. Интересно, о чем она думает прямо сейчас, прислушиваясь к их беседе. «Нужно быстро что-то предпринять». Если он прямо сейчас ничего не сделает, то полностью потеряет доверие Мадлен, и тогда о допросах можно будет забыть.

Импульсивно Брюс потянулся в карман рубашки и вытащил оттуда квадратный микрофон. Если бы Драккон могла что-то говорить ему на ухо, прямо сейчас она, должно быть, надрывно орала. Юноша помахал устройством перед окошком, чтобы Мадлен смогла его рассмотреть, а затем отшвырнул в сторону. Затем залез в карман штанов, достал второе записывающее устройство и выбросил следом за первым.

– Ну, хорошо, – признался он, подняв обе руки, – ты меня поймала.

Выражение лица девушки почти не изменилось. Почти. Слегка приподнявшаяся бровь подсказала Брюсу, что его собеседница не ожидала, что он настолько легко выдаст себя. Ему удалось ее удивить. «В этом нет никакого смысла, если она не будет мне доверять».

– Думаю, на сегодня мы закончили, – сказала Мадлен, но в уголках ее рта спряталась улыбка. Затем она подошла к кровати и легла, отвернувшись к стене.

– Эй, – Брюс поднял руку. Его раздражение выплескивалось с каждым словом. – Погоди-ка минутку. Это ты первая со мной заговорила, задолго до того, как я привлек внимание полиции. Не я это начал. Ты всегда знала, что если заговоришь со мной, то копы выйдут на меня, начинят микрофонами и отправят снова с тобой поболтать. И теперь ты говоришь мне, что мы закончили. Так какой в этом был смысл?

– Я хотела выяснить, стоишь ли ты того, – ответила Мадлен.

– И как, стою?

Но она ничего не ответила.

Брюс подошел к окну еще ближе, теперь он стоял всего в нескольких десятках сантиметров от двери. Он выдержал внимание нацеленных на него бесчисленных камер папарацци. Он смог уговорить Драккон вовлечь его в настоящее расследование. Но почему-то прямо сейчас Брюс Уэйн не мог придумать, что еще сказать этой девушке. Он не знал, что ей было известно и откуда. Он мог только догадываться, что прямо сейчас, в этот самый момент, она может узнавать о нем что-то еще. Брюс не знал, в какие игры она с ним играла. Может, Мадлен придумывала, как именно убьет его, если освободится. В голове всплыли фотографии с трех мест преступлений.