Текст книги "Что осталось за кадром"

– Это стоило того, чтобы ждать.

– Да, но я рада, что нам не пришлось ждать дольше. Я могла бы умереть от желания. – Она потерлась носом о его шею. – Ты знаешь, а есть что-то особенно эротичное в вибрации самолета.

– Вибрация… Вибратор… В этом есть какая-то связь.

– Фу, Кензи, какая гадкая мысль! – Она провела рукой по его груди. – Я рада, что ты не сбриваешь волосы на груди, как делают некоторые актеры.

– А я счастлив, что здесь все мягко и естественно и нет силикона, – проговорил он, лаская ее грудь.

– Я думала об имплантации, но потом решила, что если мне не хватит таланта, чтобы сыграть хорошо, то вряд ли силикон поможет.

– Любой может усовершенствовать свое тело, но лишь немногие соответствуют твоему таланту.

– Ты, как всегда, умеешь сделать комплимент. – Она улыбнулась. – Но это не означает, что мужчине следует говорить красивой женщине об ее уме и умной – о ее привлекательности.

– Так как ты имеешь и то, и другое, я вообще не должен делать тебе комплиментов?

– Ах ты, великий льстец! – Она повернулась к нему так, что ее ноги захватили его лодыжки, а ее шелковые волосы щекотали его грудь. – Мне нравится идея провести неделю в постели.

– Мне тоже. – Он провел рукой по ее спине. Рейн была божественно сложена, упругие мышцы под нежной кожей. – У меня есть две с половиной недели, до того как я уеду в Аргентину на другую картину.

– Черт… – Она очаровательно покусывала нижнюю губу. – Я должна быть в Нью-Йорке через две недели, и мне придется по крайней мере несколько дней провести в вертикальном положении и сделать кое-какие дела до отъезда.

Он ощутил легкое разочарование. Он надеялся, что она поедет с ним в Аргентину, потому что уже не хотел расставаться с ней. Он поцеловал ее плоский живот…

– Мы просто должны как можно продуктивнее использовать отпущенное нам время.

И они сделали это…

Кензи обнаружил, что сбился с дороги. Лицо покрылось потом, а пульс участился. Проклятие, с тех пор как Рейни подала на развод, он старался не вспоминать их первые счастливые дни, полные блаженства и лишенные горечи.

Воспоминания были болезненны.

Глава 9

Так как съемки проходили в разных местах, актеров и персонал предпочитали перевозить на грубых внедорожниках, а не на роскошных лимузинах, как принято в большинстве компаний. Рейн это мало волновало, для уставшей женщины заднее сиденье джипа вполне годилось, чтобы вздремнуть и набраться сил.

Режиссеру всегда необходим определенный заряд энергии, потому что работа не кончается никогда. По вечерам она обязательно просматривала отснятый за день материал, прежде чем отправить его в Лос-Анджелес для дальнейшей обработки, а затем вернуть назад в Нью-Мексико для просмотра. Оценка материала требовала сосредоточенности, Рейн по нескольку раз просматривала каждую сцену, делала пометки и отбирала лучший дубль. Параллельно редактор картины Ева Яньес, находясь в Лос-Анджелесе, занималась черновым монтажом, что впоследствии позволит сэкономить время и деньги.

Прежде чем лечь спать, Рейн изучала график съемок на следующий день, чтобы решить, хочет она продолжить работу в соответствии с планом или ее намерения изменились. Для режиссера очень важно показать полную уверенность в том, что он делает, потому что если он попусту тратит время, это дезориентирует и актеров, и всю группу.

Услышав звонок сотового телефона, она, не открывая глаз, поднесла трубку к уху:

– Да?

Звонил Маркус Гордон.

– Как продвигаются съемки, Рейни?

– Все в порядке. – Большинство звонков, на которые она отвечала, раздражали ее, но беседа с Гордоном обычно приносила покой. И сейчас его невозмутимый спокойный голос растворил неприятный осадок от разговора с Кензи. – Мы идем в графике, и материал что надо. Грег Марино снимает именно так, как я хочу, – красивый кадр, но такое щемящее чувство одиночества… Бесконечно долгий путь, который проходит Рандалл, прощаясь со своими понятиями о цивилизации.

– Должно быть, ты ведешь себя правильно, так как огромнейшая часть твоей работы состоит в том, чтобы вдохновлять всю остальную команду. А как Шариф?

– Потрясающе. Он обладает очень сильной энергетикой, ничуть не уступает Кензи.

– Значит, хорошо? Черт побери, не дождусь увидеть это кино. Я прилечу завтра ночью денька на два.

Ее глаза широко открылись.

– Это обязательно? Неужели у исполнительного продюсера нет более интересных занятий, чем скучать на съемочной площадке?

– Когда я выбивал для тебя деньги, то одним из условий было то, что я буду приглядывать за тем, что ты делаешь. Инвесторы особенно пугливы, когда режиссер новичок.

Да еще к тому же женщина, подумал Маркус. Но он был слишком тактичен, чтобы произнести это вслух.

– Жду с нетерпением. Наоми тоже приедет?

– На этот раз нет, но она надеется побывать на съемках в Англии.

Рейн закончила разговор, радуясь, что уже через несколько часов приедет Вэл. Ее подруге потребовалось несколько дней, чтобы уладить свои дела, и временный ассистент Рейни уже многому научился. Вэл тоже потребуется время, чтобы войти в курс дела, но Рейн не сомневалась в организаторских способностях подруги.

Телефон зазвонил снова.

– Хэлло? – На этот раз звонила Вирджиния Марло.

Рейн почувствовала себя виноватой. Последний раз они разговаривали после того, как Даррел Джексон посмотрел медицинские показания Уильяма Марло и решил, что он в состоянии справиться с аневризмой. Рейн была так занята, что совсем упустила это из виду, ведь операция была назначена на сегодня.

– Да, ба. Как прошла операция?

– Ты знаешь, вполне удачно. Они говорят, прогноз оптимистичный.

Рейни была удивлена своей реакцией, у нее словно гора с плеч свалилась.

– О, чудесная новость.

Вирджиния прокашлялась.

– Наш семейный доктор говорит, что Джексон сотворил чудо. Спасибо, Рейни, если бы не ты…

Рейн была растрогана, не в состоянии вспомнить, когда Вирджиния называла ее по имени.

– Благодарить надо Даррела за то, что согласился провести такую рискованную операцию. Я очень рада, что оказалась знакома с ним.

– Он рассказывал мне, как вы познакомились и как много внимания ты уделила его матери, прежде чем она умерла. Ты… у тебя добрая душа, Рейни, как у Клементины.

В былые времена, когда Рейн сравнивали с матерью, сходство не льстило ей.

– Я готова сделать для вас все, что могу. Вы воспитали меня, научили меня многим ценным вещам, трудолюбию и честности. – Она замолчала. – Людям моей профессии дико переплачивают, ба. Если ты хочешь дом побольше, или, может быть, новый автомобиль, или круиз вокруг света, я буду рада сделать это для вас.

– Нам не нужны твои деньги, – сказала Вирджиния с присущей ей сухостью. Но на этот раз в ее голосе не было уверенности. – Но может быть, когда ты закончишь этот фильм, ты найдешь время заехать в Балтимор, мы… Уильям и я будем рады повидать тебя.

Рейн проглотила комок в горле.

– Я приеду через два месяца, ба, но мне бы хотелось, чтобы причина моего приезда на этот раз не была такая ужасная, как в прошлый.

Она отложила трубку, когда ее шофер остановился перед входом в отель. Поздновато для нее восстанавливать дочерние отношения со стариками, но, кто знает, возможно, теперь они смогут стать ближе?

Когда Кензи удалось взять себя в руки, он продолжил путь. Взглянув на карту, он понял, что скорее всего узкая разбитая дорога, по которой он ехал, где-то впереди выходит на шоссе, ведущее к отелю. Значит, у него еще есть в запасе время, чтобы вернуться.

Он резко свернул в сторону и нажал на сигнал, когда прямо перед ним откуда ни возьмись возникла лошадь.

Она встала на дыбы, а всадник рухнул на землю. Сыпя проклятиями, Кензи вылез из машины, надеясь, что не угробил парня.

Потерпевший лежал неподвижно, у него были седые волосы и лицо, обветренное от постоянного пребывания на воздухе. На какой-то момент Кензи ужаснулся, думая, что он мертв. Но тут мужчина кашлянул, и его глаза открылись.

Встав на колени, Кензи осматривал лежащего, пытаясь понять, не ранен ли он.

– Вы ушиблись?

– Не… не думаю… – Он осторожно приподнялся и сел, отмахнувшись от попытки Кензи удержать его в лежачем положении. – Не в первый раз лошадь сбрасывает меня, и если повезет, то и не в последний.

– Извините. Мне следовало быть более внимательным. – Кензи встал, помог мужчине подняться, затем подобрал его упавшую шляпу.

– Сам виноват. Только глупец едет посреди дороги. – Он осторожно надвинул шляпу на голову. – А вы не местный?

– Вообще-то я англичанин, но сейчас живу в Калифорнии. – Кензи оглядывался кругом. – Ваша лошадь, кажется, убежала. Не возражаете, если я подвезу вас?

– Не возражаю. Моя лошадь придет домой раньше меня, но для старика это чересчур долгий путь. Меня зовут Грейди. Он протянул руку.

– Скотт.

– Приятно познакомиться, мистер Скотт. – Хотя Грейди выглядел стариком, но его пожатие было крепким и приятным. Кажется, он не узнал Кензи.

Они уселись в машину, и Скотт тронулся с места, следуя за указаниями своего пассажира. Через две мили Грейди попросил его повернуть налево на узкую дорогу, которая проходила под аркой из почерневшего от времени дерева. На верху арки была вырезана надпись «Сибола». Кензи припомнил, что уже проезжал здесь раньше.

– Испанцы исследовали эти земли, ища легендарные семь городов Сиболы?

– Да, так говорится в легенде. Таинственные золотые города. Конквистадоры надеялись найти богатство, которое они награбили у ацтеков. Они его так и не обнаружили. Но я его здесь обрел. Вот почему я назвал свое ранчо Сибола. Сорок семь лет мы живем здесь.

Они пересекали небольшой холм, и Кензи не смог удержаться от восхищения, увидев открывшуюся внизу долину. Покрытая, словно ковром, сочной травой и полевыми цветами, она расстилалась безмятежно и привольно, как удивительной красоты пейзаж на тонком китайском фарфоре. На противоположной стороне долины у подножия холма, посреди разбросанных вокруг прочих строений приютился кирпичный дом. Слева виднелось зеркало небольшого озера. А на горизонте тянулись вереницей остроконечные вершины гор, вырисовываясь на ослепительно синем небе.

– Боже, какая невероятная красота! – воскликнул Кензи. – И вся эта долина принадлежит вам?

– Да. Не найти лучшего места для ранчо – ни здесь, ни на всем земном шаре. – Грейди вздохнул. – Нам скоро придется продать его.

Догадываясь, что мужчина не стал бы упоминать об этом, если бы не хотел продолжить разговор, Кензи позволил себе проявить любопытство:

– Почему вы должны уехать?

– Слишком много работы и мало денег. Несколько лет назад, когда моя жена была больна, нам пришлось взять кредит. Когда мы продадим ранчо, мы сможем выплатить долг и еще останутся средства, чтобы купить немного земли под Чамой. Там жить намного легче. – Он нахмурился, исподлобья глядя на Кензи. – Не знаете, почему я рассказываю вам все это?

– Некоторые вещи легче рассказать незнакомцу, чем другу.

– Это правда, к тому же вы хороший слушатель.

– Умение слушать – важная часть моей работы. Хороший актер должен уметь выслушивать партнера. Хотя Кензи сочувствовал незавидному положению старого фермера, он отметил достоинство, которое тот сохранил, несмотря на обстоятельства.

Он сбавил газ, они медленно ехали через долину по разбитой дороге. Когда они остановились около кирпичного дома, полная женщина с белыми, как снег, волосами и загорелым лицом вышла поздороваться с ними, за нею следовала собака, по виду напоминавшая колли.

– Слава Богу, ты вернулся, Джим. Всегда боюсь, когда Диабло возвращается один. – Она не могла скрыть дрожи в голосе.

Грейди вылез из машины.

– К счастью, мистер Скотт оказался поблизости, когда Диабло и я разминулись. Мистер Скотт, моя жена Альма и пес Хэмбони.

Завидев хозяина, Хэмбони рванулся вперед, высунув язык, а Альма, прищурив глаза, внимательно разглядывала Кензи. Она, видимо, догадывалась, что где-то видела этого мужчину, но никак не могла припомнить, где именно.

– Добро пожаловать в наш дом, мистер Скотт.

– Это единственное, что мне оставалось сделать, когда мой автомобиль испугал Диабло.

В ее чертах ощущалась смесь индейских и испанских кровей. Как и дом, она, несомненно, была плотью и кровью этой земли.

– У вас замечательный дом, миссис Грейди, – похвалил Скотт. – Его следует поместить на обложку путеводителя по Нью-Мексико.

Она улыбнулась:

– Вы рассуждаете как турист. Дом, может, и стоит того, чтобы украсить обложку, но для меня это разрушающееся старое здание, где все время надо что-то ремонтировать. Я поменяла бы его на новенький трейлер с современными удобствами.

Понимая, что она уговаривает себя, готовясь оставить старый дом, с которым столько связано, Скотт с жаром воскликнул:

– Пожалуйста, не разрушайте мои иллюзии. Как всем туристам, мне приятно думать, что сейчас и потом я найду здесь нечто подлинное.

– О, Сибола и вправду оригинальное творение. Возможно, не очень удобное, но, уж конечно, здесь все настоящее. – Она поколебалась, затем спросила: – Не пообедаете ли с нами, сэр? Еда простая, но тоже… натуральная.

– С удовольствием. – Ему нравились эти люди, и потом, если он останется пообедать у них, то сможет отсрочить возвращение в отель и тень присутствия Рейни на какое-то время перестанет преследовать его.

Грейди почесал Хэмбони за ухом.

– Не возражаете, если я покажу вам наше хозяйство, пока Альма накрывает на стол?

Это было еще одно предложение, которое Кензи с радостью принял. Все, что касалось этих людей, было интересно ему: и то, где они жили, и как Грейди управляется со своим хозяйством, и какие еще постройки существуют на ранчо.

В сопровождении Хэмбони они заглянули в конюшню, где Диабло спокойно поедал свой обед. Кроме него, маленький мерин занимал одно из пустующих двенадцати стойл. Грейди протянул ему кусочек сахара.

– Когда дети подрастали, у нас было полдюжины лошадей. Я надеюсь, мы сможем взять этих двух с собой, когда переедем. Как и мы, лошади слишком стары для перемен.

Когда они прошли между строениями, Кензи заметил маленькую тарелку спутниковой антенны. Грейди пояснил:

– Дети подарили нам на нашу сорок четвертую годовщину. Если бы не эта тарелка и джип, то ранчо и впрямь смахивало бы на музей.

– Мне думается, музеи – это так скучно.

Сибола не музей, думал Кензи, она нечто реальное, как живое существо, о котором хорошо заботились, несмотря на вечную нехватку денег. Кирпичные постройки выглядели так, словно в них вложили душу, они отличались элегантной завершенностью, но и соответствовали функциональному назначению. Кензи осмотрел все, и в его голове неожиданно зародилась фантастическая идея.

Маленькое, словно с почтовой открытки, озерцо нельзя было увидеть из дома, но до него было всего пять минут ходьбы, не больше. Когда они подошли, Грейди сказал:

– Альма не шутила, говоря о двухместном трейлере. Когда мы найдем покупателя, я спрошу его, не продаст ли он нам немного земли здесь у озера. Это было бы для нас более привычно, чем Чама. Хотя не думаю, что новый хозяин захочет терпеть поблизости старых владельцев.

– Никто из ваших детей не хочет переехать на ранчо?

– Нет, хотя все они вышли в люди и мы можем гордиться ими. – Грейди быстро улыбнулся. – Учитель, военный летчик и медицинская сестра. А у вас есть дети?

– Нет. – Кензи смягчил интонацию. – Детей нет, да и жены не будет, когда суд закончит дело о разводе.

Грейди понимающе кивнул.

– Как говорится, не повезло по всем статьям.

Когда они вернулись в дом, Грейди отправил гостя внутрь, а сам занялся повседневными делами. Войдя на кухню, Кензи увидел, что Альма не преувеличивала, говоря о трудностях содержания старого дома. Хотя все сияло безупречной чистотой, бытовые приборы были старыми и изношенными, раковина вытерта от постоянного употребления, а шкафы дешевые и неудобные.

И несмотря на это, кухня хранила тепло материнской улыбки. Балки на потолке сделаны вручную. Приятно было ступать по каменному полу, покрытому мягкими индейскими половиками, яркие цвета которых потускнели от возраста. Кензи приложил ладони к круглой кирпичной печи, построенной в углу. Внутри что-то готовилось, и тепло очага передалось ему.

– Я бывал во многих домах в Калифорнии. И хотя все они были выдержаны в стиле Южного Запада, но являли собой лишь слабую имитацию того, что я вижу здесь. Вам не покажется чересчур наглым с моей стороны, если я попрошу вас устроить мне маленькую экскурсию?

– Я счастлива показать вам окрестности. – Когда он улыбнулся, Альма добавила: – Почаще улыбайтесь, мистер Скотт. Вам, наверное, не раз говорили, что вы чертовски красивы?

– Часто, – сухо отозвался он.

Посмеиваясь, она пригласила его пройти за ней. Высокие потолки и просторные комнаты были устроены так, чтобы хранить прохладу летом и создавать ощущение воздуха в доме. Ему нравилась чистота оштукатуренных белых стен, сосновые доски на полу и обещание тепла и уюта, идущее от массивного камина. Окна гостиной выходили на долину, солнце освещало острые вершины гор. Он замолчал, очарованный великолепным видом.

– Много снега выпадает в этих местах?

– Иногда случается, но обычно не очень. Мы расположены довольно высоко, чтобы не умирать от жары летом, и вместе с тем достаточно низко, чтобы снег не засыпал нас зимой.

Ванная была такая же примитивная, как и кухня, но невероятно огромная, как и спальни. К самой маленькой из четырех спален примыкала компьютерная комната.

– Нам необходима электронная почта, чтобы поддерживать связь с детьми и внуками, – объяснила Альма. – Когда мы впервые приехали сюда, Сибола казалась похожей на конец света, но теперь все иначе.

– Как вы относитесь к переезду?

Вместо того чтобы намекнуть ему, что это его не касается, она пожала плечами:

– Для нас двоих этот дом слишком большой, ведь дети уехали. Но я покривлю душой, если скажу, что нам легко уехать отсюда, хотя, видимо, ничего не поделаешь. – Она быстро вернулась на кухню. – А сейчас я покажу вам свой любимый уголок.

Открыв заднюю дверь, Альма вышла в маленький сад, окруженный высокой кирпичной стеной. Усыпанные гравием тропинки кружили между цветами и кустами и сходились в одном углу, где виноградные лозы обвивали навес, в тени которого стояли стол и стулья.

Кензи перевел дыхание.

– Маленький секретный садик?

– Совсем как в кино, да? Сад защищен стеной от диких свиней, которые норовят уничтожить мои травы и цветы.

– Вы превратили нечто прозаичное в поистине волшебный уголок. – Он дотронулся до тянущихся к небу плетей помидоров. Кошка высунула голову из-под куста розмарина, внимательно оглядывая Кензи, потом принялась облизывать своих кругленьких, пушистых котят. Над стеной ранчо, словно в волшебной сказке, плыли остроконечные вершины гор. Интересно, что чувствует человек, живя посреди такого покоя?

Обед был классическим для Южного Запада. Маисовые лепешки, бобы, рис и салат. Все это было великолепно, хотя, если бы перца положили чуть больше, Кензи едва ли мог бы справиться с едой. Сделав последний глоток кофе, он спросил:

– Кухня Нью-Мексико отличается от других штатов или все одинаково и просто зависит от повара?

– И то, и другое. – Грейди улыбнулся, любовно поглядывая на жену. – Наша еда лучше, чем в Техасе или Аризоне, и никто не готовит ее так хорошо, как Альма.

Альма спокойно наливала кофе мужчинам.

– Он с самого начала понял: чтобы вкусно есть, надо беззастенчиво хвалить меня.

Кензи рассмеялся, чувствуя себя так, словно знает этих людей давным-давно. Он надеялся, что дети ценят своих стариков. Как ценят и то, что их воспитывали в этом доме и эти люди.

– Вы серьезно говорите о продаже?

– Вполне, – ответил Грейди, его хорошее настроение испарилось. – На этой неделе я звоню маклеру.

Кензи колебался какое-то мгновение, проверяя, действительно ли он способен на это.

Да, он способен.

– Я хочу купить Сиболу.

Абсолютное молчание. Грейди уставились на него.

– Так как мне приходится часто разъезжать, я не знаю, сколько времени смогу жить здесь, – продолжал он. – Я бы хотел все это обговорить с вами. До моего возвращения не могли бы вы оставаться здесь и смотреть за домом?

Альма пролила кофе на скатерть.

– Вы не шутите?

– Ни в коем случае.

Глаза Альмы стали огромными.

– Вы Кензи Скотт, актер! Я сразу так и подумала, но никак не могла поверить, что звезда Голливуда мог оказаться в наших краях.

– Я на съемках в двадцати милях отсюда, – пояснил он, рассматривая замысловатый узор индейского коврика на полу и понимая, что необходимо привести доказательства своей лояльности, чтобы они поверили ему. – У меня особняк на берегу океана, но если у тебя дом в южной Калифорнии, значит, вокруг миллион людей. А порой так хочется побыть одному! Сибола – идеальное место. Так как вы решили продать ранчо, может быть… наша встреча не случайна?

– У вас полдюжины домов по всему свету? – с недоверием переспросила Альма.

– Ну нет, что вы. Дом в Калифорнии, который мне необходим, потому что большую часть времени я провожу в Лос-Анджелесе, да еще квартира в Нью-Йорке.

Придя в себя, Грейди сказал:

– То место на озере – вы выставите нас, если решите, что хотите взять нового смотрителя?

Кензи какой-то момент размышлял.

– У вас был бы собственный дом и прилегающий участок земли, но мы должны договориться, что за мной право первого покупателя по сходной цене, если вы перемените решение и надумаете его продать. Я не хотел бы, чтобы здесь жили чужие люди.

Альма воскликнула:

– Так, значит, я получу мой двухместный трейлер!

– Я думаю о сборном доме из красного дерева и с хорошим полом. – Кензи улыбнулся. – Так как мне придется смотреть на него, я хочу, чтобы вид радовал глаз.

Альма и се супруг переглянулись, и она робко кивнула. Грейди протянул руку Кензи:

– Если вы не сумасшедший прожектер, можете считать, что дело улажено.

Еще пару часов они обсуждали детали, и, распрощавшись, Кензи вернулся в отель. Утром он позвонил своему управляющему, и колесо завертелось, хотя для Кензи было достаточно рукопожатия.

Иногда деньги могут делать дела очень быстро, и он хотел поскорее приобрести Сиболу, чтобы иметь возможность отдохнуть к моменту окончания съемок «Центуриона». Построить щитосборный дом будет посложнее, чем приобрести просторный трейлер, но все равно это не займет много времени, и чета Грейди сможет выбрать дом, который им приглянется. Альма с радостью согласилась выполнять обязанности экономки и готовить, когда он будет приезжать. Он подозревал, что она скучает по тем временам, когда дом был полон детей, о которых надо было заботиться.

Он купил ранчо, поддавшись мгновенному импульсу. Возможно, со стороны это выглядело эксцентрично, но сомнения не терзали его. Он жаждал тишины и покоя и стремился уединиться в этом убежище, где ничто не напоминало бы ему о Рейни.