Текст книги "Это странное волшебство"

18

Я услышала щелчок и почувствовала неожиданный порыв свежего воздуха, затихший, когда дверь закрылась снова. Острый звук зажигаемой спички вонзился в мой тихий угол, а за ним последовал дым сигареты. Годфри для этого, должно быть, и ушел с ветра, а теперь отправится восвояси…

Но нет. Ни движения. Он где-то очень близко, я, как животное, чувствовала присутствие опасности, волосы шевелились на коже. Я радовалась шуму воды и сотне слабых скрипов и стонов, которые издавал «Алистер», двигаясь в темноте. Если бы не они, Годфри услышал бы стук моего сердца.

Он стоял на месте не больше нескольких секунд, но для меня пауза растянулась так, что я чуть не закричала. Но он за это время успел только как следует зажечь сигарету: чиркнул еще одной спичкой, уронил на стол ее и спичечный коробок, а потом вышел и закрыл за собой дверь. От облегчения я вспотела и ослабела. Было жарко, как в духовке, поэтому я раздвинула чуть-чуть складки одеяла, впустила немного воздуха и осторожно выглянула в рубку.

Первая мысль – оружие… Есть, конечно, фонарь, но он не тяжелый, вряд ли это подходящая защита от убийцы. В таких обстоятельствах вообще трудно придумать что-нибудь подходящее, кроме пистолета Лео, хотя я бы согласилась на хорошую большую полную бутылку, если бы только проклятый шкаф был открыт. Но не было никаких бутылок, я бурно перемешивала в своей голове содержимое рубки… Камбуз? Наверняка камбуз забит всякими предметами. Кастрюля – это слишком грубо, нужно что-то такое, что можно спрятать… Нож? Ящиков я не открывала, но наверняка в каком-то есть нож. И еще заводная ручка от мотора, если удастся тихо открыть крышку люка, а потом встать со стороны камбуза, за дверью и ждать…

Осторожно, глядя одним глазом на дверь, я шевельнулась, чтобы отбросить одеяло и выскочить из койки. И замерла, уставившись на… Видно даже в почти полной темноте. Годфри при свете спички точно это разглядел – моя нога в желтой полотняной туфле торчит из-под одеяла. Я была спрятана не лучше страуса, зарывшего голову в песок.

Теперь я поняла, что случилось. Он зашел, чтобы спрятаться от ветра и прикурить, увидел ногу, зажег еще одну спичку, чтобы увериться… И что же он сделал?

Ответ я получила немедленно. Яхта выровнялась и успокоилась, будто теряла скорость. Прямо рядом со мной мотор чихнул, зарычал, так что я чуть не пробила переборку, потом тихо забормотал, и, еле-еле пульсируя и дрожа бортами, «Алистер» равномерно пошел вперед с ровным килем. Годфри просто развернул яхту носом к ветру, не устанавливая главного паруса, и завел мотор, так что яхта пойдет спокойно и не будет требовать внимания. И нечего думать зачем. Его шаги уже шумят под дверью.

Я соскочила с койки, бросила мокрое пальто и расправила платье. Не было времени даже бежать за ножом. Когда Годфри открыл дверь, я направлялась к столу и коробке спичек, явно мечтая только зажечь лампу. Я жизнерадостно приветствовала его через плечо. «Эй, привет. Надеюсь, ты не слишком возражаешь против безбилетников?» Лампу я с трудом зажгла, колпак установила на место с третьей попытки, но, может быть, Годфри и не заметил моих трясущихся рук. Он двигался к окну.

«Естественно, я в восторге. Откуда ты узнала, что я в конце концов решил пойти?»

«Не знала, но надеялась! – Я постаралась придать своему голосу редкое лукавство. – А ты меня видел, правда? Шел меня разоблачать! Как в этих морях наказывают безбилетников?»

«Наказание мы организуем позже. – Он говорил и двигался, как обычно, но я не могла смотреть ему в глаза, не получалось пока. Я повернулась к зеркалу в двери шкафа и стала приводить в порядок волосы. – Что заставило тебя прийти?»

«Хотела погулять после ужина и… Есть у тебя расческа, Годфри? Я похожа на мышиное гнездо! – Не говоря ни слова, он вытащил расческу из кармана и протянул мне. Я довольно странным манером начала взбивать себе волосы. – Пошла на берег. У меня была слабая надежда, что дельфин вернется, но его не оказалось. Я немного погуляла по тропе, слушала волны и думала, как было бы хорошо, чтобы ты отправился сегодня в море. Потом я услышала тебя, наверняка это был ты, в эллинге, поэтому пошла быстрее. Знаешь, просто в надежде».

Он передвинулся и встал прямо за моей спиной. Стоял очень тихо и смотрел на мое лицо в зеркале. Я улыбнулась ему, но не получила ответа, светлые глаза напоминали камни.

«Ты услышала меня в эллинге?»

«Да. Дверь».

«Когда это было?»

«А Бог его знает. Полчаса назад? Меньше? У меня плохо со временем. Я крикнула, но ты вроде спешил, поэтому…»

«Ты видела меня?»

Оттого, что он дышал мне в шею, меня охватывала паника, почти спазмами. Я быстро обернулась, вручила ему расческу и уселась на койку-диванчик, переплела ноги, изображая крайнее легкомыслие. «Видела. Ты вышел и помчался по тропинке наверх к вилле».

Годфри заметно расслабился, когда понял, что я не видела его по дороге от пещеры. Затянулся, выпустил длинную струю дыма в лампу. «А потом?»

Я улыбнулась ему, надеюсь, игриво. «Ой, я собиралась покричать тебе вслед, но увидела, что ты в свитере и вообще так одет, что, может, и пойдешь все-таки в море. И решила поболтаться вокруг, а когда вернешься, попроситься с тобой».

«А что же ты этого не сделала?»

«Чего не сделала?»

«Не попросилась».

«Да, это у меня надо спросить. – Я изобразила смущение. – Ну извини, знаю, что надо было, но тебя долго не было, мне стало скучно. Я дернула дверь, она была открыта, поэтому…»

«Дверь была открыта?»

«Да».

«Это невозможно. Я ее запер».

Я кивнула. «Знаю. Я же слышала. Но она, наверное, как-нибудь не зацепилась, знаешь, с этими пружинными замками бывает. Я только дернула ее, чтобы чем-нибудь заняться, ну бывает, когда делать нечего. А она открылась, и я очень удивилась».

Невозможно было выяснить, поверил он мне или нет, но по словам Спиро, с замком это случалось, а у Годфри не было оснований предполагать, что я слышала эту историю. Он, конечно, мог поменять замок, как угрожал, но он же возился с ним в понедельник. Оставалось надеяться, что он этого не сделал.

Годфри стряхнул пепел в вазу на шкафчике со спиртным и притих. Казалось, что он необыкновенно высок, лампа висела на уровне его глаз. Я немножко помечтала, как я ее качну неожиданно и разобью ему голову, но сомневалась, что у меня получится достаточно быстро. Может, попозже. Вместо этого я улыбнулась, неопределенно и даже несколько печально. «Я… Извини. Наверное, это ужасно с моей стороны, нужно было подождать, но я была уверена, что тебе все равно, залезу я в яхту или нет…»

«Тогда почему ты спряталась, когда я спустился?» «Не знаю! – Нотка экзальтированной честности, по-моему, получилась неплохо. – Честное слово, не знаю! Но я же была на яхте, прямо здесь, заглядывала в комоды и на ка… На кухне, и вообще».

«Зачем?»

«Зачем? – Всю свою технику я вложила в этот вопрос. – А зачем женщины всегда разглядывают чужие дома? А яхта ведь намного интереснее дома. Я хотела увидеть, как она приспособлена для жилья, на чем тут готовят и… Ну все! – Я засмеялась, пытаясь привести его в хорошее настроение своим невежеством. Главное, чтобы он не понял, насколько я разобралась в устройстве его яхты. – И это, правда потрясающе, Годфри! Даже не представляла! – Я притихла и укусила себя за губу. – Я тебя раздражаю. Тебе не все равно. Наверное, у тебя нервное потрясение, я знала, что так будет, поэтому, наверное, в спряталась, когда услышала, что ты идешь… Неожиданно подумала, как это можно воспринимать, что ты можешь прийти в ярость, поэтому впала в панику и спряталась.

Думала, может, ты и не пойдешь в море, а я потом тихонечко вылезу, когда ты уйдешь. Вот и все».

Я прекратила монолог и подумала, что, возможно, стоит зарыдать, но потом решила, что это будет чересчур. Вместо этого я посмотрела на него сквозь ресницы, во всяком случае попыталась сделать именно это. Больше никогда не поверю романтическим романам, это просто физически невозможно. Годфри в любом случае не растаял, поэтому я прекратила попытки и решила провокационно улыбнуться и прикоснуться рукой к глазам. «Извини. Мне очень стыдно. Пожалуйста, не сердись».

«Не сержусь». Первый раз он отвел от меня глаза, шагнул, открыл дверь и выглянул в темноту. Увиденное, похоже, его удовлетворило, но дверь он больше не закрыл. «Ну ладно, раз ты здесь, попробуй получать от этого удовольствие. Не могу так надолго оставлять румпель, поэтому выходи. У тебя не слишком теплое пальто? Попробуй это». Он открыл шкаф, вытащил тяжелую морскую байковую куртку и протянул мне.

«Не волнуйся, мое сойдет. – Я встала и потянулась за собственным пальто с фонарем в кармане, а потом вспомнила, какое оно мокрое. Хоть убейте, не способна так быстро придумать причину, по которой у меня намок подол, поэтому пальто я опять бросила. – А хотя, спасибо большое, твое наверняка теплее. Похоже, сегодня ветрено. – Когда он помогал мне надеть куртку, я улыбнулась ему через плечо. – Ты простил меня? Очень глупо с моей стороны, имеешь полное право сердиться».

«Я не сердился», – сказал Годфри и улыбнулся. Потом он повернул меня к себе лицом и поцеловал.

Ну что же, на что напрашивалась, то и получила. Я закрыла глаза. Если представить, что это Макс… Нет, невозможно. Ну кто-то безразличный, например, тот довольно хороший мальчик, с которым у меня происходил мертворожденный роман, а в критический момент оказалось, что мне на него наплевать… Это тоже не получилось. Кем бы Годфри ни был, он целовался совершенно не как довольно хороший мальчик…

Я открыла глаза и через плечо Годфри посмотрела на красивую тяжелую лампу, которая раскачивалась примерно в футе от его головы. Если удастся передвинуть его… По-моему, бывают обстоятельства, когда правильным, даже достойным поступком для девушки будет ударить мужчину по голове лампой, в то время как он ее целует…

«Алистер» неожиданно сильно перекосило. Годфри отскочил от меня, будто я его укусила. «Выключи, пожалуйста, лампу».

«Конечно».

Он побежал по трапу. Я задула лампу, опустила на место стекло за какие-то секунды, но «Алистер» успел выровняться, а Годфри появиться в дверях и протянуть мне руку. «Выходи смотреть на звезды».

«Минуточку».

Не такой уж он был и спокойный, спросил довольно резко: «Что ты делаешь?»

«Платочек. Он у меня в кармане пальто». Я копалась на койке в путанице пальто и одеял. Фонарь скользнул в карман куртки, я зажала в руке платок, подбежала к трапу и вложила свою ладонь в руку убийцы. Красивая ночь. Звезды, брызги, огромные волны блестят. Слева еле виднелись очертания берега на фоне неба, черный монолит, отсекающий свет звезд. Снизу – маленькие огоньки, очень мало и очень далеко. «Мы где?»

«Примерно в полумиле от Глифы».

«А где это?»

«Знаешь, как берег заворачивает на восток к материку у подножия горы Пантократор? Мы примерно прошли половину этого загиба…»

«Значит, мы идем на восток?»

«Какое-то время. После Кулуры повернем в пролив. – Да, и Спиро рассказывал, что они прошли половину пути и были в проливе между Кулурой и материком. – Почувствуешь, как ветер усилится, когда мы выйдем из-под прикрытия Пантократора. Он уже и сейчас не слабый. – Он обнял меня по-дружески, но неумолимо. – Посиди со мной. Яхта не все время будет такой самостоятельной. Что-нибудь знаешь о мореплавании?»

«Ничего». Когда он усадил меня на кормовое сиденье, мои глаза немедленно начали обшаривать еле видный кокпит. Только я прекрасно знала, что никакого оружия там не валяется, тем более что эта псевдонежная рука не позволит ничего схватить. Мне пришло в голову, что, скорее всего, у него есть пистолет, и я уже выяснила, что в ближнем ко мне левом кармане ничего нет. Если на него найдет еще один приступ сексуальности, может быть, удастся выяснить, что у него в другом кармане… Когда он сажал меня рядом с собой, я завернулась в куртку, чтобы защититься от его рук, и устроилась прямо в его подмышке. Если бы у него там была кобура, он не стал бы меня так плотно к себе прижимать. Там точно пистолета не было. Я немного откинулась назад и приняла решение продемонстрировать, как мало понимаю в мореплавании. «А лодка быстро может ехать?»

«Примерно восемь узлов».

«Да?» Я явственно показала, что не имею ни малейшего представления об узлах, но не хочу демонстрировать свое невежество. Он меня просвещать не стал. Обнял покрепче, выбросил сигарету за борт и добавил: «Это под парусом. А с мотором – шесть или семь».

«Да?» Я воспроизвела интонацию и на этот раз имела успех, потому что он засмеялся и снова повернулся, чтобы меня поцеловать.

«Алистер» наклонился и качнулся, гик прошел над нами, а главный парус затрещал, как винтовочный выстрел. Это оправдало мой инстинктивный отскок ото рта Годфри, но потом я взяла себя в руки и ответила со сдержанным энтузиазмом. Мои глаза смотрели, как гик качается над нашими головами маятником, при этом я старалась отвлечься от мистера Мэннинга и поразмышлять.

Его поведение легко объяснить. Он еще не уверился в моей невинности и не собирался рисковать и оставлять меня без наблюдения, пока он будет опускать главный парус и заводить мотор. Он мог только удерживать яхту так, как она была, – мотор работает на холостом ходу, а парус лениво тащит ее вперед, пока Годфри не решит, что со мной делать. Мне очень повезло, что ветер дует приблизительно в нужном ему направлении. Если он направляется, что очень даже вероятно, именно туда, где однажды топил Спиро, ему пока еще очень даже по пути.

Неожиданный удар о форштевень заставил нос «Алистера» подняться под таким углом, что гик пролетел над нами опять с треском и стуком. Годфри резко выпустил меня на свободу, а его правая рука потянулась к румпелю. Он на секунду наклонился вперед, и я увидела мое оружие.

Прямо за Мэннингом за кормовым сиденьем кокпита на крюках висел спасательный пояс, к нему на веревке была привязана дымовая сигнальная ракета. Это металлическая трубка длиной примерно в фут, примерно две трети длины занимает круглый пустотелый металлический поплавок. Это достаточно тяжелая штука подходящей формы, из нее получилось бы отличное оружие, только бы снять ее с крюка. Веревка, похоже, длиной футов десять – пятнадцать, для моих целей достаточно. Как бы им завладеть? Вряд ли можно пролезть мимо Годфри, тогда точно не будет шанса использовать эту штуку. Вот если бы он встал на минуточку…

«Почему ты не опускаешь парус? – спросила я. – Мне казалось, его опускают, когда мотор работает».

«Не обязательно. Хочу скоро пойти под парусом, а пока и так нормально».

«Понятно». Разумеется, я это сказала так, чтобы было очевидно мое полное непонимание. Хотя все стало ясно. Под парусом он пойдет, чтобы было тихо. Мы направляемся с грузом к албанскому берегу, и скоро, несомненно, он меня потеряет, как Спиро. И будет управлять своим «Алистером» двумя руками. Я глубоко вдохнула соленый воздух и положила голову ему на плечо. «Божественно, правда? Я так рада, что сюда прокралась, и ты совсем не сердишься. Посмотри на звезды… В Лондоне очень не хватает ночного неба, там только тускло сияют пять миллионов ламп. Годфри, а разве не положено зажигать огни?»

«Положено, но не буду. Пока не встретим какого-нибудь еще нарушителя закона, увидим всех встречных первыми, от этого нет никакого вреда». «Нарушителя закона?»

По-моему, он улыбнулся. «Который не зажигает огней». «Да? А ты, значит, фотографируешь? Восход? Хотела бы я знать, – захихикала я, – что на этот раз скажет Фил, когда я вернусь утром?»

«Где она сегодня? Она знает, что ты отправилась гулять?»

«С друзьями в ресторане. Она мне оставила записку, но было поздно к ним присоединяться, поэтому я осталась дома. Я… Мне было немного грустно. Мы с тобой провели такой хороший день, и я просто не могла сидеть дома. Почему-то».

«Бедная Люси. А потом я был с тобой так суров. Кто-нибудь знает, где ты?»

Небрежный вопрос, но для меня он прозвучал, как сирена пожарной сигнализации. Я даже не сразу ответила. «Миранда была дома. Я ей сказала, что ухожу».

«В эллинг?»

«Нет. Я же этого не знала сама, правда?»

Он не ответил. Я совершенно не представляла, как на него подействовали все мои усилия. Прохладный, но достаточно приятный тон и холодная чувственность ничего не говорили о его мыслях и планах. С этим типом так просто не разберешься. Но поверил он в мою невинность или нет, я поняла, что никакие слова и действия моей судьбы не изменят. Единственное мое оружие – знание того, что Спиро жив, Годфри можно обвинить в убийстве Янни. Адони и Миранда видели пакеты, Миранда видела, как он нес их в эллинг, и знает, где я. А когда Годфри вернется, его встретят Макс, Адони и полиция, которая на этот раз так просто ему не поверит. Говоря прямо, убьет он меня или нет, его игра проиграна.

Несчастье в том, что, если ничего не зависит от того, убьет он меня или нет, очевидно, что разумнее всего меня все-таки убить, а потом убежать, не возвращаясь к Максу и греческим полицейским.

Остается только молчать. Тогда сохраняется слабая надежда, что он мне поверит, отложит дела и отвезет меня домой. А может быть, он расслабится до того, что перестанет за мной наблюдать, и я ухвачу оружие, которое висит за его спиной. Я быстро сказала: «Слушай. Что-то случилось с мотором. Слышишь?»

Он повернул голову. «По-моему, звучит нормально».

«Не знаю… Мне показалось, что он как-то стучит».

Он прислушался к равномерному урчанию движка, потом покачал головой. «Должно быть, ты услышала другую лодку. На северо-восток от нас одна есть, она плывет из Кентромы. Ветер иногда доносит звук. – Он схватил меня покрепче, когда я попыталась встать на ноги и посмотреть. – Это ерунда. Старая шаланда с довоенным мотором. Сиди смирно».

Я уставилась в темное море, где качался и вертелся тусклый свет, появлялся и исчезал за черной водой. Ветер дул в нашу сторону, они не могли бы нас услышать, а если и так, никогда бы не догнали красивую мощную яхту.

Неожиданно недалеко от нас я увидела вспышку света. Большая рыба подпрыгнула в волнах и зажгла фосфорический светло-зеленый свет. «Годфри, смотри!»

«Что?»

Я наполовину встала. «Свет, красивый зеленый свет, прямо в море. Честное слово, он только что был там…»

«Рыбы играют. – Тон его вовсе не переполняло терпение, в приступе страха я поняла, что он обдумывает что-то свое. – Здесь это часто можно увидеть».

«А вон опять! А это можно сфотографировать? Ой, посмотри! Пусти, Годфри, пожалуйста, я…»

«Нет, сиди здесь. – Рука, как железная балка. – Хочу кое-что спросить».

«Что?»

«Ответ на один вопрос у меня уже есть. Но остался еще один. Зачем ты пришла?»

«Я сказала…»

«Знаю, что ты сказала. Думаешь, поверю?»

«Не понимаю, что ты…»

«Я и раньше целовался с женщинами. Не пытайся уверить, что ты пришла потому, что хотела быть со мной».

«Ну можно признаться, что я не ожидала, что так получится».

«Как?»

«Ты прекрасно знаешь».

«Да, пожалуй. Но если ты ходишь за мужчиной по пятам, прячешься в его кровати и изображаешь Клеопатру в лохмотьях, вряд ли ты можешь ожидать, что он будет очень деликатен».

Будто кислоты налили на полированную поверхность и показали шершавое уродливое дерево. Его отвратительные качества прорывались и днем. Если бы было достаточно светло, он бы увидел, как я на него смотрю. «Тебе обязательно меня оскорблять? Понимаю, что я тебя удивила, но, по-моему, ты с этим уже справился. А если хочешь правду, совершенно непонятно, почему тебе так важно, чтобы никто не увидел твоей лодки. Я тебе подробно рассказала, что случилось, а если ты мне не веришь или если ты думаешь, что я немедленно прямо здесь лягу с тобой в кровать, ты просто подумай еще раз. Такое поведение не входит в число моих привычек».

«Тогда зачем ты так себя вела?»

«Ну послушай! – Я засмеялась. Только бы он не переходил к насильственным действиям. Надо его успокоить, поизвиняться поласковее… – Ну Годфри, забудь! Извини, глупо тебя обвинять, я сама напросилась… И я немножко с тобой заигрывала, признаю. Это тоже глупо. Когда женщина попадает в сложную ситуацию лицом к лицу с разъяренным мужчиной, она инстинктивно использует секо, чтобы выпутаться. Я притворялась не очень хорошо, да? Но я не думала, что ты так разозлишься или… Переходить границы».

«Сексуально? Очень мало знаешь».

«Ну отомстил. Не помню, чтобы чувствовала себя такой несчастной идиоткой. И не беспокойся, больше не буду ходить по пятам… Никогда не посмотрю тебе в глаза при свете дня в течение всей моей жизни!» Он не ответил, но для моих обостренных чувств это было будто громкий смех. Я сама чувствовала иронию собственных слов. Опять вспыхнул и погас зеленый свет. Я сказала: «Может, можно тебя попросить окончательно провалить свое путешествие и отвезти меня домой?»

«Бесполезно, дорогая. – Совершенно новый тон, мне сразу стало холодно. – Где ты есть, там ты и останешься. Пойдешь до конца».

«Но ты не хочешь…»

«Не хочу. Ты пришла потому, что это ты захотела, так ты говоришь во всяком случае. А останешься ты потому, что придется. Нет времени везти тебя обратно, даже если бы я захотел. Истратил на тебя слишком много времени. У меня срочное дело и расписание…»

«Годфри…»

«Я везу груз фальшивых денег в Албанию. Они лежат под полом рубки. Семьсот тысяч лек, немного потрепанных, мелкими купюрами. Очень хорошо сделаны. Если меня поймают, то расстреляют. Поняла?»

«Я… Не верю, ты меня обманываешь».

«И не думаю. Хочешь посмотреть?»

«Нет. Нет, верю, раз тебе хочется, но не понимаю. Зачем? Для чего их можно использовать?»

На траверзе у нас была Кентрома. Мне показалось, что очень близко я вижу бледный призрак земли, мое сердце дернулось, но сразу надежда пропала. Как максимум скала. Ветер неожиданно посвежел, он теперь дул не с востока, а все время в разные стороны, будто горы с разных сторон пролива перебрасывались ветрами. И совсем недалеко показались огни Кулуры, конец острова… Я сосредоточилась на словах Годфри.

«…В настоящее время ситуация в Албании такая, что может случиться что угодно, и это соответствует определенным интересам. Ты наверняка следишь за моей мыслью? Балканскую кастрюльку всегда можно заставить закипеть, если начать нагревать ее в правильной точке. Югославия, Болгария, Греция – все вытащили кинжалы и сидят вдоль албанской границы, готовые ко всяческим событиям, но не берущие на себя труда их начать».

«Или не желающие. Не морочь мне голову! Ни один грек не захочет беспорядков на границе, в которых его можно будет обвинить… Ой!»

«Я так и думал, что ты сможешь понять. Чертовски просто, да? Замечательный сценарий. Коммунистический Китай очень хорошо устроился в Албании, маленькая база в Европе, Большой Братец за такую бы себе глаз вырвал. А если свалится современное прокитайское правительство, причем по вине Греции, возникнет мощная балканская заварушка, китайцы вылетят, а русские войдут. А может быть, заодно и в Грецию. Дошло теперь?»

«Боже мой, да. Старый финт. Гитлер испытал его в последней войне. Поток фальшивых денег, и правительство падает, как карточный домик. Это давно происходит?»

«Подкачка денег? Некоторое время. Это – последняя порция. Д-день – страстная пятница, до того времени все разойдется и, поверь уж мне, взрыв произойдет очень быстро. – Он засмеялся. – Гриб взрыва они увидят прямо из Вашингтона».

«А ты? Откуда ты его увидишь?»

«У меня будет место в партере, не волнуйся, но не на вилле Рота. Г.Мэннинг, эсквайр, исчезнет почти немедленно. В субботу тебе не удалось бы поехать со мной кататься, дорогая. Тогда я думал, что очень жаль. Мне понравилась наша прогулка, у нас масса общего».

«Обязательно быть таким грубым?»

Никак не среагировал, смотрел в темноту на север. «О чем я действительно жалею, так это что я не смогу использовать фотографии. Бедный Спиро даже такого памятника не получит. Скоро мы подойдем к месту, где я выбросил его за борт».

Его тон не изменился, он все так же обнимал меня, нежный, как кандалы. Но это и хорошо, от прикосновения его тела мне было и так плохо. Треск паруса, когда над нами снова прошел гик, заставил меня подпрыгнуть, будто Годфри ударил меня кнутом. «Нервная, да?» Засмеялся.

«Кто тебе платит?»

«Может, ограничимся тем, что не Греция?»

«Я этого и не думала. А кто?»

«Что бы ты ответила на сообщение, что мне платят в двух местах?»

«Я бы пожалела, что тебя нельзя расстрелять два раза».

«Нежная девушка. Это самое маленькое, что сделают со мной греки, если поймают!»

«А где делают деньги? Не верю, что кто-то на Корфу…»

«Боже мой, нет. Есть один умный паренек. Он мне уже давно присылает оборудование для фотографии. Когда-то он работал в местном отделении банка Лео. Это через него я пролез в этот бизнес, ну и, конечно, потому, что знаю Лео».

Я, должно быть, побелела. Я почувствовала, что кровь отлила от моего лица, а рот стал маленьким и холодным. «Лео? Все равно не поверю, что он об этом даже хотя бы подозревает!»

Какое-то время он колебался. Я почти физически чувствовала его жестокое желание соврать, но потом он решил, что забавнее говорить правду. «Нет, нет, чист как снег наш Лео. Я только имел в виду, что получил дом, идеальное место для этой операции, а с эллингом вообще бесценное. И это хорошее прикрытие – жить прямо под боком у самих Форли. Если бы что-то пошло не так и началось расследование, куда бы оно, по-твоему, направилось первым делом? Куда, как не в виллу Форли, где живет директор банка? А пока они бы добрались до виллы Рота, она была бы абсолютно свободна от улик, а если бы дела действительно пошли плохо, то и от меня».

«А когда поднимется это облако-гриб? Я так поняла, что источник фальшивых денег будет легко обнаружен в Греции?»

«Конечно. Но только в Корфу, если повезет, не дальше».

«Понятно. Спиро, значит, обнаружил?»

Он пожал плечами. «Сомневаюсь. Но мог увидеть пачку в моем бумажнике».

«Поэтому ты убил его на всякий случай, и тебе плевать, да? Даже смешно думать, какой шум я подняла по поводу дельфина… Ты, наверное, стрелял в него просто для смеха, раз уж все равно собирался уезжать. – Я смотрела на него в темноте. – Как люди становятся такими, как ты? Тебе просто плевать, кого или что ты разрушаешь, да? Предал собственную страну, и ту, в которой ты гостишь, и не только это, уничтожил просто так бог знает сколько людей. Я имею в виду не только Спиро. Я еще про Фил, Лео, их детей. Ты знаешь, что с ними из-за этого произойдет».

«Отбрось сентиментальность. Для таких разговоров нет места в мужском мире».

«Даже смешно, как часто этот „мужской мир“ изображает из себя игровую площадку для малолетних преступников. Бомбы, вранье, кинжалы, военная форма, громкий голос… Да пусть все будет по-твоему, но не забывай, что я – актриса, и мне интересно, как функционируют люди, даже такие слабоумные, как ты. Просто ответь, почему? – Я почувствовала, что он начинает злиться, рука напряглась. – Ты это делаешь ради денег? Но у тебя они есть. И талант своего рода с камерой, поэтому это не комплекс неполноценности, если только это у тебя не на сексуальной почве. И ты не можешь быть политическим фанатиком, раз работаешь на две стороны. Зачем тогда? Мечтаю узнать, просто для общего развития, какой механизм приводит в действие клоунов в фильмах ужасов».

«Ядовитый у тебя язычок, да?»

«С кем поведешься. Ну? Ты вроде мародера? Или ты от этого возбуждаешься?»

У него перехватило дыхание, потом он засмеялся, очень мерзко. Мог себе позволить. Должно быть, уже разобрался, что оружия у меня нет, убежать мне, понятно, некуда. Держал он меня уже не очень крепко, но мог сразу схватить, если бы я шевельнулась. Я и сидела тихо. «Все именно так и есть», – сказал он.

«Так я и думала. Все тогда сходится. Поэтому ты и назвал яхту „Алистер“?»

«Какая начитанная девочка, просто удивительно. Конечно. У него девиз был, как у меня, – Fais ce que veult».

«Делай, что хочешь? Рабле придумал это раньше. Все у тебя из третьих рук, это судьба, Годфри. Выкидывая людей за борт, в команду мастеров не попадешь».

Он не ответил. Огни Кулуры светили на траверзе. Налетел неожиданный шквал ветра, пригнал с севера черные волны. Рука Мэннинга двинулась к румпелю, «Алистер» наклонился и приподнялся навстречу волне. Звезды мигали. Ветер пел на вантах. Палуба круто поднялась вверх. Гик затрещал.

«Это ты со мной и сделаешь? Выбросишь за борт?»

«Алистер» повернулся носом к ветру и выровнялся. Рука Годфри оставила румпель. «Когда я это сделаю, ты, ей-Во-гу, будешь очень этому рада». Он встал и потянулся руками к моей шее.

Я отклонилась как можно дальше от жестоких рук и вытащила из кармана фонарь. Моя спина уперлась в ограждение левого борта. Годфри оказался на мне. Яхта дернулась, гик полетел к правому борту, парус хлопал, как кнут. Вода веером переплеснулась прямо на нас, нога Годфри скользнула, мокрые руки промахнулись мимо моего горла.

«Алистер» поворачивал, гик летел обратно. Руки добрались до цели, большие пальцы давили все сильнее. Я прижалась к комингсу, освободила левую руку и ударила эту гадину фонарем по лицу. Слабый, конечно, удар. Он меня не отпустил, но инстинктивно дернулся назад, выпрямился и потащил меня за собой…

Я промахнулась правой ногой мимо его тела, наткнулась ею на румпель, уперлась со всей силы и толкнула.

«Алистер», который уже и так сильно раскачался, повернул, как бумеранг, и так сильно наклонился, что планширь правого борта ушел под воду. И гик, как реактивный, врезался в голову Годфри.