Текст книги "Предложение рыцаря"

Сесили еле слышно вздохнула от облегчения. Несмотря на свою опрометчивость – она выбежала из замка, не позаботившись о внешних признаках беременности, – ей удалось не вызвать подозрений. Задуманный матерью план еще может увенчаться успехом. Замок и поместье будут спасены, и мать порадуется. По правде говоря, ничего больше Сесили не желала. Она сама виновата в том, что случилось с ее братом Реймондом. Если она солжет и будет все делать, как говорит мать, ей удастся все исправить.

Марион была очень счастлива в Криклейде, их родовом гнезде, когда ее отец был жив. Поднявшись в просторный зимний сад, устроенный на верхнем ярусе замка, она часто наблюдала, как Сесили, Изабелла и Реймонд ехали на своих пони кататься с отцом и их улыбающиеся лица лучились радостным возбуждением. Иногда, если отец не мог с ними поехать, их сопровождал Уильям. Он служил на конюшне и был ровесником Сесили. А потом мать отослала его прочь…

Натянув чистые шерстяные чулки и полотняные панталоны, Сесили закрепила их на талии при помощи розовой атласной ленты. Порывшись в дубовом сундуке, она достала простое нижнее платье из светло-голубой шерсти и верхнее платье без рукавов более темного оттенка. Хотя у нее имелись дорогие наряды, для исполнения повседневных дел она предпочитала одеваться просто, во что-то прочное и практичное. Платье и верхнюю накидку она надела поверх полотняной сорочки. Приятно было почувствовать себя сухой!

Они с Уильямом очень подружились. Он стал ее тихой гаванью, источником спокойствия и безопасности. Она часто искала у него помощи после злобных нападок матери. Уильяма часто можно было найти на конюшне или во дворе, он ходил за отцовскими лошадьми. Она скучала по нему. Теперь ей не к кому обратиться, она осталась совершенно одна.

Отогнав сожаления, Сесили отругала себя за слезливую чувствительность. Она повязала поверх кожаных завязок на животе шерстяной кушак, расправила накидку, которая легла ниже пояса свободными складками.

Скоро для них – для нее, Марион и Изабеллы – все закончится. Если сестра благополучно разрешится от бремени и родится мальчик, все будет хорошо. Сесили расплела спутанные косы и причесалась. Разделила волосы пробором и снова заплела две длинных косы. Сколола их в узел на затылке и закрепила длинными серебряными шпильками. Головное покрывало служило и платком, и вуалью. Позже придется отыскать другой обруч. Натянув на ноги мягкие кожаные сапожки до лодыжек, Сесили вышла из комнаты и направилась к Изабелле. Скоро все будет кончено.

* * *

– Я не могу, не вынесу! Прошу, пусть все прекратится… сейчас же! – Изабелла испустила долгий крик, когда у нее начались очередные схватки. Ее голова металась по подушке, отсыревшей от пота. Повитуха скорчилась в изножье кровати, рядом с ней на полу лежала груда тряпок и стоял таз с водой.

От усталости глаза у Сесили покраснели. Она держала сестру за скользкую от пота руку. Сколько еще будут продолжаться роды? Она вернулась уже давно; день сменился сумерками, потом наступила ночь. Весь день Грета терпеливо сидела у кровати, пристально всматривалась в Изабеллу. Та или беспокойно металась во сне, или просыпалась с криками от очередных схваток. Но теперь, перед рассветом, когда на небе остался лишь крошечный полумесяц, а в окно ярко светила Венера, Грета перебралась в изножье кровати и отбросила простыни. Она заглянула Изабелле между ногами и объявила:

– Почти все, миледи. Уже видна головка. Постарайтесь, тужьтесь изо всех сил!

И вдруг появился ребенок – он очутился прямо в руках у повитухи. Ребенок сразу же открыл ротик и заплакал.

Грета ловко обтерла нос и рот младенца и улыбнулась, заметив, как он порозовел. Ловко обрезала острым ножом пуповину.

– Ну вот, – сказала она, передавая извивающийся сверток Сесили. – Привыкайте! Запеленайте его потуже.

Схватив полотняную пеленку, приготовленную с этой целью, Сесили взяла младенца на руки… Мальчик. Изабелла родила мальчика! Маленькое сморщенное личико прижалось к ее груди; кожа у младенца, тонкая, розовая, полупрозрачная, напоминала лепесток розы. В его светло-голубых глазах мелькнул проблеск зеленого. Такие же глаза, как у Изабеллы. И у нее…

Измученная, усталая, Изабелла рухнула на подушку. Голова ударилась о матрас, влажные волосы разметались по покрывалу. Руки безвольно опустились вдоль тела, ее ночная сорочка и бедра были в крови.

– Мальчик! Мальчик! – Марион радостно захлопала в ладоши. – Ты умница, Изабелла! – Нагнувшись, она поцеловала младшую дочь в лоб. – Теперь Саймон Доккум не сможет предъявить права на замок! Ему придется оставить нас в покое. Неудачная помолвка твоей сестры с родичем твоего мужа нас спасла, хотя в то время мне такое и в голову не приходило.

– Полагаю, его смерть также стала неожиданностью, – негромко заметила Сесили. Гийома убили в той же битве, где ранили Питера. Насколько ошибочными, насколько ограниченными оказались суждения матери! Изабелла по-настоящему любила Гийома. Неужели мать забыла, что они должны были пожениться?

Марион пожала плечами.

– Его гибель все облегчила. – Она вытянула руки вперед: – Сесили, а теперь дай ребенка мне.

Опустившись на колени у кровати, Грета собирала свой узел. Потом, кряхтя, с трудом поднялась на ноги.

– Сейчас попрошу слуг принести горячей воды. Велю оставить воду у двери… – Грета многозначительно указала на Сесили: – Пока вы не приготовитесь. – Ее хрупкая иссохшая фигурка выскользнула за дверь на лестницу.

«То есть пока я не поменяюсь местами с сестрой», – подумала Сесили. Она снова почувствовала себя виноватой. Как она могла? Как можно отнять младенца у матери?

– Можно мне его подержать? – слабо спросила лежавшая в постели Изабелла. – Матушка, прошу, дайте мне подержать моего малыша!

Марион резко кивнула Сесили и поджала губы. Но Сесили уже протягивала новорожденного сестре. Когда ребенок очутился у нее на руках, Изабелла расплылась в улыбке, она изумленно смотрела на ребенка. Он – настоящее совершенство, чудо! Она любовалась его пухлыми губками и курносым носиком. Сесили прикусила губу и отвернулась. В глазах у нее блеснули слезы. На такое она не рассчитывала. Она не представляла, что почувствует, увидев младенца на руках у родной матери. Что же они наделали?!

– Так нельзя, – прошептала она, оборачиваясь к матери и отводя ее подальше от кровати, чтобы Изабелла не слышала, о чем они говорят. – Мы не имеем права и дальше продолжать нелепый фарс!

– Что?! – прошипела мать, сжав тонкие губы. – Сесили, не вздумай! Ты уже не имеешь права отступать! Мы уже почти достигли цели!

– Матушка, посмотрите на Изабеллу. Посмотрите, как она прижимает к себе младенца. Мы не можем отнять его у нее.

– Никто не отнимет у нее ребенка! – отрезала Марион. – Изабелла останется здесь, с мальчиком, и будет видеть, как он растет. Но нам придется продолжать фарс ради лорда Саймона, чтобы все выглядело правдоподобно. Тогда он оставит нас в покое. Теперь… особенно после того, что случилось с Реймондом… ты не имеешь права идти на попятный!

– С ним произошел несчастный случай! – Грудь у Сесили сдавило от воспоминаний.

– Как бы там ни было, тебе придется вернуть долг. В тот день, в день, когда умер твой брат Реймонд, ты отняла у нас будущее, и теперь в твоих силах все вернуть.

От спертого воздуха и запаха пота и крови у Сесили разболелась голова. Она дотронулась до ссадины на лбу в том месте, где ударилась головой о камень. Она вспомнила заботливые руки того незнакомца, который ощупывал ее царапину. Кожа горела.

– И помни, Сесили, – Марион заставила себя смягчиться, в ее голосе послышались льстивые нотки, – если у нас все получится, тебя ждет награда! Я скажу тебе, где Уильям. И может быть… может быть, я прощу тебя за то, что ты сделала. Мы снова станем настоящей семьей.

Мать ее подкупает… Намекает на то, что снова сможет ее полюбить!

Сесили закрыла глаза. Она должна подумать, а для этого надо выйти из душной комнаты. Пусть и совсем ненадолго.

– Мне… нужно подышать свежим воздухом.

– Так открой окно! – визгливо прокричала мать. – Ты должна оставаться здесь, со мной, и помочь Изабелле. Как только мы ее вымоем, вы с ней поменяетесь местами.

Сесили уже держалась за ручку двери, приоткрыла ее, прислушалась, нет ли кого на лестнице.

– Ты куда? – Марион в ужасе вытаращила глаза. – Тебе нельзя выходить! Сейчас же вернись!

– Я скоро, – не слушая воплей матери, Сесили тихо выскользнула из комнаты.

– Пожелай мне удачи, – Локлан улыбнулся Саймону, вынимая ногу из стремени и тяжело спрыгивая на землю, устланную листвой. После приземления рана заныла, и он поморщился. Перекинув истертые кожаные поводья через голову коня, он передал их одному из подручных Саймона. Кое у кого из их отряда были факелы, всадники находились словно в кольце света.

Нагнувшись в седле, Саймон стукнул Локлана кулаком в широкое плечо:

– У тебя все получится. Постарайся выяснить как можно больше и возвращайся. Мне нужно знать, что задумали женщины и родился ли ребенок. Если у нее девочка, замок снова мой.

– Сколько людей защищает замок? – спросил Локлан. В тени его глаза казались почти черными.

– У нее там целая армия. Должно быть, она хорошо им платит за верность. Там слишком много мужчин для охраны трех женщин.

– Трех?

– Да, вдовы моего брата Сесили, ее матери и младшей сестры Изабеллы. Мать и сестра переехали в Оукфорд после того, как умер отец леди Сесили.

– Ты не пробовал прорваться в замок силой?

Саймон покачал головой:

– Я против насилия. Особенно по отношению к женщинам. Если король об этом узнает… – он не договорил, пожал плечами, покосился на Локлана. – Лучше действовать по-другому.

– Украдкой, – кивнул Локлан. – В таком случае присмотри за моим мечом и поясом. Пусть меня сочтут скромным путником, а не шпионом, который что-то вынюхивает.

Он передал Саймону меч и пояс и достал из седельной сумы большой плащ с капюшоном. Накинул плащ на свои широкие плечи.

– Что скажешь? – спросил он, набрасывая широкий капюшон на рыжие волосы.

– Локлан, ты настоящий друг! Ты мне так помогаешь! Если бы я смог чем-нибудь помочь тебе… – Саймон откашлялся, его бледное лицо порозовело, – после того, что с тобой случилось. – Он всмотрелся в напряженное лицо Локлана. – Жаль, что я ничего не могу для тебя сделать, – безвольно закончил он.

– Саймон, все произошло очень давно. – Локлан непроизвольно стиснул зубы. – И ты ничего не можешь поделать. Как бы там ни было, я уже почти забыл обо всем. – Но когда он развернулся и зашагал к березовой роще, белевшей в темноте, он понял, что кривит душой. Слова Саймона пробудили в нем страшные воспоминания, его передернуло. Земля под ним зашаталась, превратилась в размытое пятно, когда на него нахлынуло прошлое. Перед его взглядом возникали ужасные яркие образы, знакомые чудовища, которые не давали ему покоя ни днем ни ночью. Едкий дым на языке – как будто все происходило вчера. В ушах звучали крики родных…

Локлан помотал головой, отгоняя нежеланные картины. Несмотря на то что идти было трудно, его длинные ноги, закаленные долгими годами в седле, уверенно взбирались по крутому склону к воротам замка. Было очень рано, еще не рассвело. Над ним на иссиня-черном небе мерцали звезды. От морозного воздуха перехватывало дыхание. Сейчас не время горевать о прошлом, сейчас время давать сдачи. Скоро он вернется в Шотландию и позаботится о том, чтобы восторжествовала справедливость. Еще два дня, подумал Локлан. Еще два дня, и он окрепнет настолько, чтобы скакать на север.

Он ошибся, отпустив ту девицу из реки. Надо было крепко держать ее за руку и привести ее к Саймону. Все было бы гораздо проще, чем рыскать в темноте. Он улыбнулся, представив себе ее реакцию, поведи он себя таким образом. Несомненно, она бы зашипела, как кошка. Из головы не шли ее дикая красота и стройная фигурка, облепленная намокшей одеждой. Ее кожа напоминала внутренний слой жемчужной раковины, на которой поблескивали капли воды… Такая красивая – и такая враждебная.

Он остановился отдышаться и вдруг осознал всю глубину своего чувства. Кровь все быстрее стучала в ушах. Он нахмурился, сдвинув брови, не сразу сообразив, что стоит перед большими воротами. Он уже замахнулся, чтобы постучать, однако медлил. Воспоминания о девице из реки мешали мыслить логично, как всегда. Нахмурившись, он с силой постучал кулаком в массивные доски.

Ничего. Ни звука. Дверь осталась запертой. Он снова постучал, сильнее. Неужели они на ночь оставляют ворота без охраны? Отойдя на шаг, он задрал голову, оглядел высокую гранитную стену. Взгляд переходил с одного окна на другое. Где-то высоко на башне мерцало пламя свечи; он видел, что в комнате кто-то ходит.

Снова занеся кулак, он едва не упал ничком от удивления, когда дверь вдруг отворилась и из-за нее выглянул молодой парень с факелом в руке. Пламя дымило и искрило. На парне была кольчуга, явно слишком большая для него, и опасно накренившийся шлем. Где же многочисленные защитники замка, о которых толковал Саймон? Неужели все спят?

– Да? – спросил парень. В его голосе слышалось сомнение.

– Доброго вам дня. – Локлан склонил голову. – Дайте что-нибудь поесть, если можно. Я шел всю ночь и очень устал.

– Хозяйка не… – Парень начал закрывать дверь.

Локлан быстро поставил ногу в сапоге в проем, не давая парню захлопнуть ворота.

– Я вас не потревожу, – сказал он. – Могу поесть и в кухне. Ваша хозяйка даже не узнает, что я здесь побывал.

На лице молодого стража отразилось сомнение, его светлые глаза страдальчески смотрели на большую ногу Локлана.

– Ладно, – сказал он наконец. – Только не шумите. Хозяйка всю ночь рожала и только что родила ребенка.

– Мальчика или девочку? – спросил Локлан, входя. Наверху впереди он увидел еще один проем, который вел в мощеный внутренний двор.

– Мальчика, – ответил страж, запирая ворота на железные засовы. – Благословенный день для нас всех! Теперь леди Сесили не потеряет замок. – Его робкий взгляд поднялся к загрубевшему лицу Локлана. – Она вдова, а ее деверь хочет отобрать замок.

– Ваша хозяйка хорошо к вам относится? – как бы между прочим спросил Локлан.

Парень кивнул, его худое лицо расплылось в улыбке.

– Да, она славная женщина. И работящая. Мы радовались, когда наш господин, упокой Господь его душу, женился на ней. Пока он сражался во Франции, она управляла всем имением.

Локлан удивленно поднял брови. Саймон рассказывал ему другое. После его слов создалось впечатление, что вдова его брата позволила замку разрушаться, но даже в тусклом свете он видел, что внутри все прибрано, чисто и аккуратно. Вдоль стен под соломенными навесами лежали поленницы, камни во дворе, сейчас скользкие от наледи, были чисто выметены. Справа, со стороны конюшни, пахло свежей соломой.

Локлан остановился. Зачем ему входить в замок? В глазах закона Саймон проиграл, и замок перейдет к его новорожденному племяннику.

И все же… Перед его мысленным взором заплясали изумрудные глаза, которые метали молнии. Она… та девушка из реки… где-то здесь. Пожалуй, он побудет здесь еще немного; может быть, удастся еще хоть раз взглянуть на нее, прежде чем он отправится на север.

– Покажите, где кухня, – обратился он к парню, закидывая свой мешок на плечо.

Глава 4

Сесили быстро шла по коридору, с наслаждением вдыхая влажный холодный воздух – какое облегчение после жарко натопленной комнаты Изабеллы! Застекленная веранда находилась в дальнем конце замка, в юго-западной башенке, куда можно было попасть, спустившись еще по одной винтовой лестнице. Просторное, залитое светом помещение предназначалось лишь для самой Сесили, ее матери и Изабеллы. Остальным туда входить запрещалось, веранда считалась их личным убежищем.

Войдя, Сесили сразу направилась к широкому низкому окну и села на деревянный подоконник. Окинула взглядом открывшийся вид. Мысли в голове еле ворочались от усталости. Если бы только можно было поспать!

Повернув ручку, она распахнула деревянные ставни.

Снаружи только рассветало, лишь слабый свет освещал темноту на востоке и обозначал скорый рассвет. Над горизонтом мерцала единственная звезда.

Свежий утренний воздух ласкал ее разгоряченное лицо и немного смягчал сердечную тоску. Изо рта и носа при дыхании вырывались облачка белого пара. Она закрыла глаза, позволив мыслям блуждать, упиваться грустью, которая всегда таилась на краю ее сознания. Мысль о гибели Реймонда всегда будет преследовать ее. Она готова на что угодно, лишь бы ей позволили вернуться назад во времени! Она не пустила бы брата кататься по замерзшему пруду… Почему она не отругала его за капризы и нытье и не увела подальше от опасного места?

Вздохнув, она прижалась лбом к гладкой деревянной раме. Сейчас не время для сожалений. Пора залечивать старые раны. Налаживать отношения с матерью. Их разлад продолжается слишком долго; ради Изабеллы, ради новорожденного она обязана искупить вину, чтобы мать снова была счастлива. Кроме того, Марион права, она ведь не отнимет ребенка у Изабеллы; они воспитают мальчика втроем, все вместе, в семье.

Сесили медленно встала, расправила мятые юбки, убрала выбившиеся пряди под головное покрывало. Сейчас она вернется и поменяется местами с Изабеллой. После того, как она ляжет в постель, лорд Саймон сможет их навестить. Следующие несколько часов будут трудными, но, если она выдержит, их замысел увенчается успехом. Прикусив губу и задумавшись, она распахнула дверь.

В коридоре спиной к ней стоял какой-то мужчина.

Боже правый! Сесили поспешно захлопнула дверь, но он ее услышал.

Прижав руку к груди и пытаясь унять сердцебиение, она прислушивалась. Его шаги приближались к двери.

– Госпожа… – негромко позвал он и постучал в дверь. – Вы мне не поможете?

– Убирайтесь! – крикнула Сесили. – Я нездорова! – Она прислонилась к прочной дубовой двери. Ключа не было, она беззащитна.

После мощного толчка незапертая дверь открылась внутрь. Возмущенно вскрикнув, Сесили отскочила на середину комнаты.

– Как вы смеете! – закричала она. – Я не… – Она замолчала, когда незваный гость поднял голову и посмотрел ей в глаза. Из легких словно выкачали воздух, и Сесили, ахнув, пошатнулась.

Снова тот человек, который вытащил ее из реки! Она узнала проницательные зеленые глаза и пламенеющие волосы. Страх резанул ее, как клинок. Его широкие плечи заполнили дверной проем; он многозначительно оглядел ее и стиснул зубы. Он ее узнал! Какого дьявола он здесь делает?

– Вот мы и встретились снова. – Локлан расплылся в улыбке, оглядывая ее простое платье. – А я гадал, увижу ли вас еще.

– Убирайтесь! – закричала Сесили, отталкивая его вытянутыми руками. – Я не разрешала вам войти сюда!

Он ее как будто не слышал.

– Сегодня утром вы были у реки. – Он двигался с природной грацией дикого зверя, гибкая сила толкала его тело вперед, несмотря на легкую хромоту.

– Я… никогда раньше вас не видела! – с трудом выговорила она.

Он нахмурился.

– Почему вы лжете? – сурово спросил он, нависая над ней и мрачно оглядывая ее стройную фигуру. – Я вытащил вас из воды. Отнес на берег. У вас порез на лбу под платком… – Он дотронулся до ее лба. Невероятно! – Можно взглянуть?

Сесили отступила и поморщилась. Ее окутал его мускусный запах – сладкий, мучительный. Он подошел к ней вплотную, и его сапоги коснулись подола ее платья. Какой нахал! Огромный, устрашающий, он высился над ней, как башня. Мягкая накидка обнимала широкие плечи, подчеркивая бугристые мускулы. Ей хотелось закричать, чтобы он оставил ее в покое, оттолкнуть его. Но во рту у нее пересохло. Сесили поспешно сделала шаг назад и больно ударилась бедром о подлокотник кресла.

Локлан заметил в ее глазах страх и прищурился. В чем дело? Почему эта девица делает вид, будто впервые видит его?

Он внимательно посмотрел на мелкие стежки на вырезе платья; от него не укрылся изящный покрой рукавов, облегавших тонкие руки.

– Вы меня помните, – пророкотал он.

Какой наглец! Но как она могла его забыть? Сесили прекрасно помнила, какой униженной себя чувствовала, когда он тащил ее на плече. Помнила прикосновение его рук. Его мужской запах. Сердце у нее забилось чаще. Кто он такой и почему без спросу ворвался в ее жизнь? Этот мужлан без труда поймет, кто она такая; замыслу матери грозит опасность, ведь он уже дважды видел ее без накладного живота! Забывшись, она машинально коснулась пальцами царапины на лбу.

Заметив ее непроизвольный жест, Локлан довольно улыбнулся. Конечно, она прекрасно его помнит.

– Значит, это все-таки вы? Кто вы такая? Как вас зовут?

Ладони сделались липкими от страха.

– Н-не ваше дело! – дрожащим голосом ответила Сесили, вытирая руки о платье. – Стражник не должен был вас впускать.

– Стражник – мальчишка; ему едва исполнилось десять зим. В этот замок могла пробраться мышь.

Сесили зашла за спинку кресла, хоть какая-то преграда.

– Что вы хотите?

– Насколько я понимаю, леди Сесили родила ребенка?

Услышав вопрос, она непроизвольно открыла рот. Как он узнал? Откуда, во имя всего святого, ему известно имя… ее имя?! Сесили думала, что повстречала просто прохожего, путника, который идет через их владения, но… Боже, он, должно быть, заодно с Саймоном Доккумом! Неужели он из его приспешников?

От ужаса Сесили лишилась дара речи.

Она попятилась и покачала головой, показывая, что не желает отвечать. Она не знала, что ответить. Она должна отделаться от него. Сейчас же!

– Да, – еле слышно ответила Сесили, медленно обходя кресло. Если ей удастся вывести его на середину комнаты, может быть, она выбежит за дверь, прежде чем он рассмотрит ее подробнее. – А теперь вы должны уйти.

Сесили направилась к двери, высоко подняв голову и делая вид, будто она вот-вот его вытолкает. Она медленно открыла дверь, как будто ей все равно. Коридор длинный… Если она побежит, он без труда догонит ее и схватит. Но если броситься вниз по лестнице, может быть, и удастся от него отделаться. Кровь стучала у нее в ушах, она изо всех сил изображала равнодушие. Он не должен догадаться, что она собирается бежать.

Без предупреждения она метнулась к винтовой лестнице и побежала – вниз, вниз, так быстро, как позволяли ноги. Она бежала, пока не добралась до узкой двери внизу, которая вела в кладовые под замком.

– Нет, стойте! – заревел сверху ее спаситель.

Он бросился за ней, его тяжелые шаги гулко отдавались в каменном колодце. Сесили рывком распахнула дверь. Скрылась в темноте. Там можно спрятаться и сидеть, пока он не уйдет. Если он каким-то образом связан с Саймоном Доккумом, он наверняка, сам того не понимая, разоблачит весь их обман.

– Вернитесь! – крикнул он. – Мне нужно лишь кое о чем вас спросить!

Страх поднимался снизу, а следом за ним шла пустота. У нее подгибались ноги, от слабости она брела кое-как, наугад. Изнутри дверь не запиралась, а света у нее не было. Но Сесили хорошо ориентировалась в этих катакомбах, в обширном лабиринте сводчатых подвалов, где находились замковые кладовые. А мужчина на лестнице – нет.

Проворно обойдя бочки с солониной, запасенной на зиму, Сесили полезла на груду мешков с мукой. Широкие юбки путались под ногами, она резко задрала их. Тяжелая материя мешала. Дыхание у нее сбилось. За мешками в стене имелся узкий и низкий проход; она протиснулась в соседнее помещение, также почти до потолка заваленное мешками с мукой.

Очутившись в соседнем подвале, она вздохнула с облегчением. Ее неизвестный спаситель никак не проползет в такую узкую щель; она в безопасности – во всяком случае, на время. Она забьется в дальний угол, за мешками, и будет сидеть в темноте, пока ему не надоест ее искать и он не уйдет.

Локлан не верил своим глазам. Девица снова сбежала! Она что, считает его полным идиотом? Неужели не понимает, что, убегая, она лишь возбуждает больше подозрений? Эта девица, с ее нежными щеками и яркими зелеными глазами, что-то скрывает. Ради Саймона он обязан выяснить, что именно.

Он побежал за ней вниз по лестнице, перепрыгивая через пять ступенек за раз. Распахнул ногой хлипкую деревянную дверь, которую она только что закрыла за собой. И остановился, прислушиваясь. Вскоре послышался топот ног и шорох юбок. Она пробиралась в темноте. Штаны в паху стали тесны. Неожиданно для себя он возбудился – и горестно покачал головой. По правде говоря, он погнался за девушкой не только из-за Саймона. Рядом с ней он впервые за долгое время почувствовал себя живым.

Беглянка ударилась обо что-то в темноте и тихо выругалась.

Расплывшись в улыбке, Локлан устремился вперед. Он обошел бочки, с трудом протиснулся в узкий лаз, который вел в соседнее помещение, плечи задевали проем. На него посыпалась каменная крошка. Вскоре он увидел ее, точнее, ее ноги в белых чулках. Девица карабкалась на груду мешков с мукой, наваленных почти до самого потолка. Локлан метнулся вперед, вытянул руки, собираясь схватить ее.

– Ах ты, маленькая негодница! – торжествующе прокричал он. Его сильные пальцы сжали тонкую голень. Она возмущенно и раздосадованно вскрикнула, дернулась вверх в попытке освободиться. Он подпрыгнул, схватил ее за вышитый кушак на талии и грубо стащил ее вниз. Его лицо и плечи накрыла масса ткани, окружив его нежным ароматом: лаванда, смешанная с манящим запахом ее кожи. С ее ароматом…

Его била дрожь от острого желания. Чувства, которые он давно держал под замком, ненадолго вырвались на свободу. Его мозолистую ладонь жег жар, идущий от ее ног; своими загрубелыми пальцами он царапал тонкие шерстяные чулки. Ее теплая близость прожигала его насквозь, растапливая ледяную глыбу, в которую давно превратилось его сердце. А он уже и забыл о нем! Забыл, что значит находиться так близко к женщине. Внутри у него все задрожало, внутренности превратились в жидкое пламя.

– Пустите меня, тупой осел! – закричала Сесили, голос звучал приглушенно из-за мешков. – Вы не имеете права так со мной обращаться! – Она старалась лягнуть его побольнее в попытке освободиться, стала извиваться. Она лежала на мешке, в воздухе витала мучная пыль. Из глаз брызнули горячие слезы гнева и досады. Она поняла, что потерпела поражение, теперь она унижена. Рыжий великан накрыл ее собой, прижимая к мешкам. Его грудь казалась железной, она придавила ей спину и плечи. Тяжелые ноги лежали на ее бедрах, словно во время интимной близости.

Вдруг ее осенило – как будто в голове зажегся яркий свет. Чистая, беспримесная радость забурлила в крови.

Никогда она ничего подобного не испытывала! Ее первая брачная ночь была наполнена грубостью и унижением. Питер напился, почти ничего не соображал, овладел ею быстро. Ей было больно… Она помнила зловонное дыхание Питера, запах его пота, когда он после всего рухнул на нее. Белая простыня была в ее крови… Наутро простыню вывесили в главном зале на всеобщее обозрение. Доказательство того, что их брак доведен до конца.

Разъедающие воспоминания вернули ее к жизни.

– Слезьте с меня! – Сесили ткнула его локтем в ребра. Его давление немного ослабло, и она повернулась, сразу же поняв, что поступила неправильно. Приподнявшись на локтях, незнакомец словно удерживал верхнюю часть ее тела в плену, а его ноги с двух сторон ограничивали ее бедра. Подбородком он касался ее макушки. Их губы оказались совсем рядом…

Сесили опустила глаза, заставляя себя сосредоточиться на его груди. На тускло поблескивающей пряжке на кожаной перевязи. На аккуратных стежках у него на рукаве… От него пахло землей и солнцем; насыщенные земляные запахи говорили о тихой мощной энергии, которая только и ждет, когда ее выпустят на свободу. Дикий зверь, который молча ходит в клетке туда-сюда. Голова у нее пошла кругом. На один-единственный безумный миг ей захотелось закинуть руки ему на шею и притянуть его к себе. И впиться в его губы страстным поцелуем.

Воздух вокруг них словно сгустился от предвкушения.

Ее чувственные изгибы прижимались к его мускулистым рукам и ногам. Нежные бедра и низ живота словно впечатались ему в пах. Здравый смысл подсказывал, что нужно отстраниться, приподняться. Но голова и тело словно разъединились, тело не слушало приказов головы. Локлан по-прежнему нависал над ней, любуясь ее пухлыми разомкнутыми губами. Ее глаза сверкнули, и он прочел в них… странную тоску.

Желание, давно и глубоко похороненное, вырвалось на волю. Кровь забурлила, мешая связно мыслить, все вокруг превратилось в размытое пятно. Он уже не понимал, что правильно, а что – нет. Разум бежал, преследуемый потоком желания. Локлан упал на нее и впился в ее губы долгим, страстным поцелуем.

Сесили подняла руки, словно собиралась оттолкнуть его, но руки безвольно упали вдоль тела – упали, как нежные цветочные лепестки на грубые мешки с мукой. Она больше не сопротивлялась. Он яростно и безжалостно пожирал ее нежные губы, и ее волна за волной накрывало радостное желание. Сердце забилось опасно быстро; внизу живота что-то растаяло, превратилось в жидкость. Желание неуклонно нарастало. Сесили понятия не имела, что будет дальше. Она очутилась на неизведанной территории.

Все закончилось так же быстро и неожиданно, как началось. Локлан отстранился от нее и резко встал. Его глаза метали молнии. Пошатнувшись, он сделал шаг назад. Голова у него кружилась. Что он наделал? Боже правый, он гнался за женщиной и напал на нее в ее собственном доме! Неужели из-за многочисленных сражений во Франции он совсем сошел с ума? Так нельзя обращаться с женщиной.

– Этого не должно было случиться, – невнятно пробормотал он.

– Да, не должно. – У Сесили после поцелуя сел голос. – Стыдитесь! Как вы посмели вот так наброситься на меня? – Однако она отвечала ему страстно, как любовница. О чем она только думала?!

Ее окатило жгучей волной стыда и унижения. Сесили с трудом поднялась на ноги, поправила одежду, одернула юбки, разгладила ладонями лиф платья. Головной убор сбился на сторону, открыв шелковистые пепельные волосы, блеснувшие в темноте.

Сесили быстро поправила платок. Губы у нее горели. Она прошла мимо него, высоко подняв голову, и направилась назад.

Когда она проходила мимо, Локлан вскинул голову, его ярко-голубые глаза готовы были прожечь ее насквозь.

– Простите, – сказал он, хотя ни о чем не жалел. После страстного поцелуя в нем словно проснулись новые силы. Близость с незнакомкой потрясла его, разбила броню, которой он окружил свое сердце. После долгих лет холодной, ледяной неподвижности оковы на его сердце немного ослабли. Локлан повернулся и машинально зашагал следом за девицей, чьего имени он не знал. В сердце бурлила радостная энергия.

У подножия винтовой лестницы Сесили ухватилась за веревочные перила, чтобы не упасть. Грубая ткань царапала нежную ладонь. Крупная фигура незнакомца нависала над ней. Она представила, как сейчас мать расхаживает туда-сюда по комнате Изабеллы. И ругает ее.