Книга: Дервиш и смерть - Меша Селимович

Чего вы там ожидаете? - Скорее всего смирения и, возможно, слепой веры.

Ребенком я пошел в школу и не знаю ничего, кроме того, чему меня хотели научить. Меня учили слушать, терпеть, жить во имя веры

Но в голове у этого дервиша - сплошные сомнения и оооочень много текста. Поэтому книга читается тяжело, не смотря на отличный сюжет сложной человеческой судьбы в сложной политической обстановке. Нужно было продираться сковзь его безконечное размусоливание, которое, конечно же, художественный прием.

Добронамеренный читатель возразит мне: слишком ты мудрствуешь. Отвечу сразу: знаю. Я широко растягиваю одну убогую мысль [...] Но я делаю это нарочно, чтобы отодвинуть повествование о том, что до сих пор вгоняет меня в дрожь.

И там таки есть от чего бросаться в дрожь. Если бы мне не было так сложно это читать, мне бы даже понравилось, наверное. В этой книге столько уровней под нудными рассуждениями, что можно читать по две страницы в день и копаться в них, пока не надоест. Но мне что-то очень быстро надоело.

Рекомендуется любителям сложных текстов, балканских авторов и классической русской литературы (внезапно, да? но мне почему-то Селимович перекликается с Достоевским), той где заламывают руки и все время стоят на распуться.

Когда я встал перед несколькими верующими и начал молитву, то сильнее чем когда бы то ни было ощутил покровительственный покой этого знакомого места, густой тёплый аромат растаявшего воска, целебную тишину белых стен и закопчённого потолка, материнскую нежность солнечных лучей, искрящихся на золотых крупицах пыли.

Конечно, эту книгу нельзя "адресовать широкому кругу читателей": уж больно она специфическая, с её неспешным темпом повествования и восточным колоритом, помноженным на славянское мироощущение. Здесь не столь важен внешний сюжет, сколько внутренний, рефлективный узор. В романе немало драматических событий и поворотов, но главное происходит в душе самого дервиша, Ахмеда Нуруддина. Ему, кстати, свойственны очень меткие, афористичные высказывания, рассыпанные по всему тексту :

Человек - это не то, что он думает, но то, что делает.

Эта восточная рефлексия с неспешностью и многобуквенностью напомнила мне книги Орхана Памука, но если его персонажи обычно вызывают во мне стойкое отторжение своей душевной "слюнявостью", то главный герой Селимовича, которого, впрочем, сложно назвать приятным, такого ощущения не вызывает.

В романе очень много исламских терминов и соответствующих примечаний, поэтому "разгрызть" текст дилетантам, вроде меня, будет опять же непросто. Впрочем, для понимания Боснии, этого уникального балканского региона, населённого в основном славянами-мусульманами, текст будет важен. Недаром "Дервиш и смерть" всегда стоит на самых видных полках сараевских книжных магазинов. Кстати, второй такой текст - "Мост через Дрину" Иво Андрича. Его мне ещё предстоит прочитать.

...Птичий бронзовый профиль Меши Селимовича стоит на сараевской площади Освобождения. Рядом с католическим собором, православной церковью, мечетями и старым торговым кварталом Башчаршия. Любопытно, что сам автор, рождённый в мусульманской семье, в зрелом возрасте сделал свой выбор в пользу Сербии, окончательно перебрался в Белград и называл себя сербом, несмотря на происхождение. За это его не предали анафеме, как Эмира Кустурицу, чьи книги и фильмы в Сараево я не видела в продаже ни разу. Впрочем, это и понятно: Селимович умер в 1982, за 10 лет до начала боснийской войны.

При этом не все умозаключения героев лестны для Боснии, но, как мне кажется, они объясняют и выбор самого писателя, и дают понимание того, почему же этот живописнейший регион стал таким взрывоопасным.

Однажды он показал мне калеку Джемаила, которого дети тащили в тележке, а в свою портняжную мастерскую он вползал на двух костылях, подтягивая изуродованные, высохшие ноги. Когда он сидел, все поражались его красоте и силе, <...>, но стоило ему встать, вся эта красота разрушалась и к тележке ковылял калека, на которого невозможно было смотреть без сострадания. Он сам себя изуродовал. Будучи пьяным, он острым ножом колол свои ляжки, до тех пор пока не перерезал все сухожилия и мышцы, а теперь, напиваясь, он вонзал нож в пересохшие культяпки, не подпуская к себе никого, да никто и не мог с ним справиться, такая сила хранилась у него в руках. - Джемаил - наше точное боснийское изображение, - сказал Хасан. - Сила на культяпках. Сам себе враг. Изобилие без смысла и цели. - Что же мы тогда? Безумцы? Несчастные? - Мы самые непонятные люди во всём мире. Ни с кем история не отмачивала такой шутки, как с нами. До вчерашнего дня мы были то, о чём сегодня хотим позабыть. Но мы не стали и чем-то другим. Мы остановились на полпути, разинув рот. Мы никуда больше не можем двинуться. Мы оторвались, но нигде не пристали. Подобно рукаву, что ушёл в сторону от реки-матери, и нет у него больше ни течения, ни устья, он слишком мал, чтоб стать озером, слишком велик, чтоб впитаться в землю. Со смутным чувством стыда за своё происхождение и вины за свою измену мы не желаем оглядываться назад, но нам некуда смотреть вперёд.

Очень важный момент, один из самых сильных в тексте.

Восток - дело тонкое. А уж Балканы, с их мучительно-прекрасным переплетением традиций и культур, тем более.

Время и место действия романа точно не обозначены. Босния является частью Османской империи, в городе, где всё происходит, угадываются то Сараево, то Благай.

Роман написан в форме исповеди главного героя -- Ахмеда Нуруддина, шейха текии дервишей. Большая часть текста -- его бесконечные рефлексивные размышления, продираться сквозь которые было непросто.

Содержательная часть романа начинается с упоминания Ахмедом того, что его брат Харун арестован десять дней назад. За эти десять дней главный герой не делает для спасения брата ровным счётом ничего. Причина тому -- страх. Лишь в своих фантазиях дервиш может его преодолеть:

Я призывал Исхака потому, что он был недостижим. Я мог стремиться к нему, насколько у меня хватало сил, без фальши, поскольку желание не могло осуществиться. Таинственный инстинкт, что хранил меня, великодушно оставлял мне мое благородство, не обуздывая его: он знал, что оно не представляет опасности, не может превратиться в дело.

Бездействие героя частично можно объяснить его дервишским мировоззрением:

...мы, дервиши, особым образом воспринимаем себя и мир, считая, что все у нас зависит от других. Никто из людей не окажется столь бессильным и столь лишенным смысла, столь безнадежно погубленным в себе самом, как мы...

Потом, Ахмед совершит робкие попытки спасти брата, но из-за равнодушия муселима, кадия и муфтия они не увенчаются успехом. Для более решительных действий герой оказывается, увы, слишком малодушным. Харуна убивают в крепости. Дервиш осознает, что всё могло кончиться по-другому, поступи он иначе в один из многочисленных моментов выбора между действием и бездействием. На этом можно было бы посочувствовать герою словами его друга Хасана:

Я не знал, что он был так несчастен. Мир его измученной душе!

Однако, роман продолжается. Погоревав некоторое время, Ахмед Нуруддин решает отомстить обидчикам. Он пишет донос на заведомо невиновного человека, чтобы вызвать народные волнения, не испытывая ни малейшего сомнения:

Меня не волновало чувство вины, что схвачен хороший человек, потому что, если б дело обстояло иначе, все это не имело бы никакого смысла, ничему не служило бы. Если он и пострадает, это послужит более важной и большей цели, чем жизнь или смерть одного человека.

Про старика, намеревающегося взять чужую вину на себя, герой размышляет так:

Я сожалел бы, если б ты пострадал, но еще больше сожалел, если б мне не удалось задуманное.

Ахмеда не волнует судьба юноши, случайно оказавшегося на улице и погибшего в результате бунта. Более того, дервиш использует эту жертву в своих целях, чтобы посильнее разозлить толпу. Просто ради мести обидчикам.

Что ж, желаемое достигнуто: муселим бежит, кадий убит, и Ахмед Нуруддин занимает его место. Но герой остается прежним: трусливым и малодушным. В новом чине он пишет жалобы и подарками пытается расположить к себе чиновников. Кончается все тем, что новый кадий подписывает указ об аресте лучшего друга Хасана. Правда награда все же нашла героя: Хасан бежит и все улики указывают на то, что побег организовал Ахмед (хотя, на самом деле, нет). Ахмеда Нуруддина казнят в крепости.

В романе отражена личная трагедия автора: брат Меши Селимовича, бывший партизаном, расстрелян в 1944 году за то, что украл со склада Главного управления народного имущества какие-то бытовые мелочи. Как и перед его героем, перед автором встал выбор, смириться или искать справедливости. Писатель выбрал первое: Итак, я попытался идти прежним путем, не вышел из Партии, не повернулся спиной ко всему, что составляло меня прежде, но я ничего этим не решил, мне становилось все хуже... В романе же показано, что могло бы произойти, выбери он второй вариант.

"Дервиш и смерть" считается историческим романом, но, как выяснилось, исторические детали отходят в нем на второй план. Селимович и сам признавался, что перенес действие в прошлое, главным образом, чтобы хоть немного абстрагироваться от личных переживаний. Это было интересное чтение, но для меня в романе все же слишком много философских рассуждений и слишком мало конкретики. Образ шейха Ахмеда оставил неприятное впечатление.

Следующий роман того же автора "Крепость" нравится мне куда больше :)

Бунт! Слово это или мысль? Если это мысль, то что в ней? Истина или заблуждение? Если заблуждение – горе мне; если истина – горе мне вдвойне.

Первая цитата, которая меня зацепила в романе. Бунт! Именно бунт вызывала во мне одна лишь мысль о прочтении этой книги, сама не знаю, почему. Она лежала у меня в "хотелках" довольно долго, но я все не решалась к ней приступить, отвлекая себя то русской классикой, то современными зарубежными авторами. В моем случае, бунт - это мысль, а в мысли этой заблуждение, ибо, когда я все же открыла книгу несколько недель назад, то первые несколько глав она казалась совершенно чужой, неподходящей. Возможно, я выбрала неудачное время для чтения, но, горе мне, я ошиблась в этой Книге так, как, пожалуй, не ошибалась еще ни в одном произведении. То, что поначалу казалось чужим, спустя примерно треть книги стало восприниматься совершенно по-другому. "Дервиш и смерть" прочно обосновалась в списке моих любимых книг и была растаскана мной на цитаты. Язык книги, кстати сказать, совершенно удивительный. Исторический роман, роман-притча, философский роман, эту книгу нельзя отнести к какому-то одному жанру, в ней поднимается столько вопросов, скрыто столько смыслов, что каждый, кто прочтет ее, найдет в ней что-то свое. Я уверена, что перечитав ее через несколько лет, я открою в ней для себя много нового.

Человек – проклятое существо, он всегда жалеет обо всех дорогах, на которые не ступила его нога.

Одно из лучших, на мой взгляд, высказываний о человеке. Человек всегда склонен размышлять на тему "что было бы, если", человеку свойственно сомневаться. Вот и главный герой романа, шейх текии Ахмед Нуруддин на протяжении всей книги сомневается, боится, бросает и принимает вызовы, любит, ненавидит. Всех людей, все события, описанные в романе, мы видим его глазами. Мое отношение к нему нельзя назвать однозначным, оно варьировалось от уважения до презрения, а в конце мне просто было его жаль. Это идеалист, неприспособленный к жестокости окружающего его мира и, самое печальное, осознающий это. Его привычный мир разрушился со смертью брата, а в мире, с которым дервиш оказался лицом к лицу, не нашлось место для тех идеалов, к которым он стремился большую часть своей жизни. И в какой-то момент им был сделан решающий шаг, отделяющий любовь к людям от ненависти. Однако нашлись те, кто помог шейху Ахмеду "не потушить последний луч света в себе", такие как его единственный друг, вызвавший у меня гораздо больше симпатии, чем сам шейх-эфенди. Для меня символичным стало то, что роман начался смертью и ею же и закончился. Отдельно хотелось бы сказать, что все герои романа, даже второстепенные, были удивительно живыми, настоящими. Читая книгу, я будто бы видела мир глазами живого человека с его сомнениями, страхами, привязанностями, горестями. Он действительно был несчастен и, по моему, не заслужил такой судьбы.

Мир твоей измученной душе, шейх Ахмед Нуруддин.

Шейх Нуруддин давно уже отстранился от суеты городка, его жизнь - это текия, небольшое "общежитие" дервишей. И если шейх выходит за его рамки, то либо в мечеть, либо к немногочисленным людям, которые числятся среди его друзей. Ему уютно в своей скорлупе, он не хочет ничего знать, он не хочет вмешиваться (блестящий эпизод с ночным беглецом, которого надо либо выдать, либо спрятать, третьего не дано), он не хочет тревожить свою душу, он пытается избежать любого столкновения с реальностью, потому что оно требует реакции, ответа. Но кому, скажите, удавалось прожить жизнь, не выходя из зоны комфорта?.. Замкнутого дервиша буквально вбрасывает в мирскую жизнь страшная новость об аресте брата. И начинаются бесконечные сомнения. Нужно ли действовать? Если да, то как? Есть ли в действиях смысл? Не нанесут ли они ещё большего вреда? А если не действовать, то не является ли молчание преступным?.. О, да, совесть может оправдать что угодно, об этом шейх прямо и честно говорит со страниц дневника, но совесть ещё тоже нужно умилостивить. Вообще, дневник подкупает именно своей честностью, бескомпромиссностью, готовностью вскрывать нарывы, несмотря на боль.

Арест брата оказывается лишь вершиной айсберга - мирной жизни дервиша настал конец. Он будет в замешательстве, будет стенать от горя, он будет любить и ненавидеть, говорить правду и интриговать, читать молитвы и проклинать, спасать и предавать. Контраст поступков изумительно отражают слова Али-ходжи, местного правдоруба: "Нету шейха Нуруддина", когда тот безмолвствует, и "Кто не знает шейха Нуруддина!", когда проявляет смелость. И вот под налипшей за долгие годы к лицу маской равнодушного и спокойного дервиша неожиданно оказывается весьма страстная, даже мятежная натура. Впрочем, это не так уж неожиданно, если присмотреться к человеку, который рождает в душе дервиша нечто похожее на привязанность, язве и бунтарю Исхаку, и к единственному другу Хасану, балагуру и непоседе, который за маской весельчака скрывает ум, тоску, доброту и болезненную тягу к справедливости - гораздо более цельную и благородную натуру, нежели главный герой.

"Дервиш и смерть" - чтение не из лёгких. Темы режут по живому, события редко-редко разрывают нить размышлений, текст крайне плотный. Но хвала всем книжным богам, если они существуют - я на одной волне с Балканами.

Рассказ ведется от лица Ахмеда Нуруддина, шейха небольшой суфийской текии - обители дервишей - в неназванном боснийском городе, в котором угадывается Сараево. Волею судеб смиренный, недеятельный, далекий от общественной жизни дервиш вдруг оказывается в центре местных политических интриг и конфликтов: его брата арестовывают по доносу и через некоторое время казнят. Вынуждено поставленный перед выбором - молчать и терпеть или начать борьбу, он выбирает второе и приступает к действию. Уже само решение действовать, для дервиша по определению нелегкое, заставляет его пройти через мучительные сомнения и рефлексию. Вообще, надо сказать, что львиная доля текста отведена под размышления шейха Нуруддина - в сущности, главные события романа совершаются внутри его души, а не вне ее. Внутренний мир человека и его трансформация под воздействием внешних обстоятельств, особенно в условиях борьбы и необходимости делать неоднозначный выбор, стоят у Селимовича на первом плане. Поэтому текст так тяжело читается: минимум событий, максимум рефлексии, мучительной, страшной, когда человек осознает, что во имя справедливости обязан поступить именно так, а не иначе, но уже не сможет остаться прежним, не сможет сохранить внутреннюю чистоту и душевный покой. И шейх борется, борется изо всех сил с тупой чиновьничей грубостью начальника полиции, с обезличенной изворотливостью судьи, с непроходимым равнодушием муфтия... Не только борется, но и решает отомстить обидчикам, переживая при этом чудовищный внутренний конфликт, добивается своей цели и... неизбежно теряет что-то сугубо личное, то, что делало его тем, кем он был. Как сохранить себя, когда рушится привычный мир? Как принять верное решение? В каждой главе Селимович ставит перед читателем важнейшие вопросы бытия: сколько человек способен вытерпеть унижений, где пределы его свободы, куда способны завести действия и кажущийся праведным выбор, и следует ли воздавать по заслугам тем, кто чинит несправедливость, ибо кто поручится, что так не будет сотворено еще большее зло?

Тяжелая, непростая книга, требующая нешуточной концентрации внимания и терпения. Но хорошая, несмотря ни на что, ибо затрагивает важные и принципиальные вещи. Рекомендовать остерегусь, тут каждый решает сам - волнуют его такие вопросы или нет.