Текст книги "Одна медицина. Как понимание жизни животных помогает лечить человеческие заболевания"

Глава 5
Ответы у нас под носом

Я ненавижу летать, но люблю путешествовать. Не колеблясь я пошел на эту жертву, лишь бы сменить унылое октябрьское небо Англии на медовый балийский закат. Меня попросили рассказать об этой книге на крупнейшем фестивале слов и идей в Юго-Восточной Азии – Фестивале писателей и читателей в Убуде. Темой того года была карма. Мне потребовалось около шести секунд, чтобы набрать на клавиатуре одиннадцать символов: «Я выступлю!» Некоторые решения даются нам легко. Но во время 16‑часового перелета я столкнулся с гораздо более сложной дилеммой, повлиявшей на всю мою оставшуюся жизнь.

– Курица или вегетарианское блюдо, сэр? – уточнила бортпроводница.

Последовала неловкая пауза. Кажется, я обдумывал ответ целую вечность. Мне нужно было что‑то выбрать.

Полет через экватор переворачивает ваш мир с ног на голову. Глядя в иллюминатор, я зачарованно наблюдал за отражением лунного света на земле. То же свечение я видел и дома, но совершенно иное. Полумесяц в небе был нарисован слева направо, словно широкая улыбка, а не сверху вниз, как я привык. Персидский залив усеивали ряды нефтяных вышек – морских церквей, воспевавших черную маслянистую магию.

Время. Шло. Медленно. Все вокруг отсчитывало минуты: скучный фильм, плачущий ребенок, набухающие мешки у меня под глазами.

– Простите, сэр, курица или вегетарианское блюдо?

Мой разум беспомощно переметнулся к эссе, написанному еще в медицинской школе двадцать лет назад: «Вегетарианец‑вивисектор: могут ли вегетарианцы проводить эксперименты на животных?» Вернувшись домой, я откопал свою пожелтевшую диссертацию, ее последний абзац гласил: «Я убежден, что вегетарианство является моральным обязательством большинства людей. Такая точка зрения дискутабельна в случаях, когда речь идет о спасении человеческой жизни и использование животных не имеет альтернативы. Таким образом, я либо должен принять вегетарианский образ жизни, либо смириться с нравственным лицемерием. Боюсь, мне все же предстоит стать вегетарианцем, вопреки моим гастрономическим предпочтениям».

На протяжении двух десятков лет я оставался нравственным лицемером. Стюардесса все еще ждала моего ответа. Ее это явно не радовало.

– Курица? – спросила она твердо.

Мне казалось странным лететь на другой конец света, чтобы вещать о великолепии животных, плотно ими же пообедав.

– Вегетарианское блюдо, пожалуйста.

Подумаешь, какие‑то двадцать лет.

А потом наступило утро. Бледное, полупрозрачное. Я покосился на иллюминатор. Мы спускались к беспокойным морским волнам. Наушники убраны, паспорт наготове, зубы почищены, но во рту все еще неприятный привкус. И дело было не в курице, застрявшей в зубах.

Вскоре я растянулся на гостиничной кровати. Я чувствовал себя раненой птицей. Тогда я еще не знал, что завтрашний день будет куда хуже. Завтра я подвергнусь жестокому нападению животного. Вряд ли в том стечении обстоятельств была виновата карма. Но это крошечное животное научит меня, как ухаживать за такими пациентами, как Ифан, который все еще находился в больнице в критическом состоянии.

В прошлой главе мы оставили молодого Ифана бороться с последствиями тяжелой черепно‑мозговой травмы, которую он получил в результате нападения. Нам сильно помог жираф, показав, как справляться с дыхательной недостаточностью с помощью длинных, медленных и глубоких вдохов посредством аппарата ИВЛ. Много дней спустя в дверь постучалась другая проблема: на этот раз у Ифана развилась тяжелая инфекция.

Лечение тяжелобольных пациентов часто требует введения в кровеносные сосуды пластиковых трубок. Порой я чувствую себя сантехником, правда, любые протечки связаны с густой красной эссенцией жизни. К сожалению, кровь – это идеальная среда для размножения микроорганизмов.

Хотя Ифан в целом был здоровым парнем, его нестабильное состояние ослабило иммунную систему. Возбудители могли проникнуть в его тело через легкие, установленные нами трубки или открытую рану, оставшуюся после операции на мозге. Поглощая питательные вещества, содержащиеся в крови, микроорганизмы размножались, размножались и размножались. Они реплицировались в геометрической прогрессии, и каждое новое поколение было в два раза многочисленнее предыдущего. Одна бактерия способна произвести 1,5 миллиона новых особей всего за восемь часов. При условии неограниченных ресурсов уже через неделю в организме будет больше бактерий, чем звезд во вселенной.

Неудивительно, почему обессиленному телу Ифана так трудно было побороть инфекцию. Кожа его пылала, сердце бешено колотилось, органы начали отказывать. Несмотря на сильнейшие антибиотики, состояние пациента ухудшалось. Теперь нас беспокоил не его мозг, а все остальное. В одну из особенно плохих ночей, примчавшись в отделение при свете луны, мы были вынуждены сообщить родителям Ифана, что жизнь их сына висит на волоске. Мы не знали, что еще предпринять. Зато знал крошечный муравей.

Мой первый день на Бали прошел в мутном тумане джетлага и попытках приспособиться к новому часовому поясу. Из‑за жары хлопковая рубашка нещадно липла к спине. Я выпил стаканчик апельсинового сока размером с наперсток и направился в гостиничный буфет еще за одним.

Убуд – культурный центр Бали, гостеприимный, яркий, живой и цветущий город с населением 100 тысяч человек. Пока я шел по пыльным мощеным улицам к гостинице, мимо меня, словно осы, проносились мопеды. Жужжание двигателей вторило многоголосому сонму птиц, кур и людей, чьи голоса сливались в беспорядочный хор обыденной жизни.

После долгого перелета мои стареющие кости ныли, а спина не хотела разгибаться. Так что неоновая вывеска массажного салона показалась мне знаком судьбы. Вскоре я уже лежал в одних трусах на шаткой приподнятой кушетке, уткнувшись лицом в крошечное полотенце. Краем глаза я наблюдал за приготовлениями улыбающегося коренастого массажиста, натиравшим маслом свои крепкие руки.

– Какое нажим предпочитаете, мистер Мэтт? – спросил он. – Мягкий или посильнее?

– Посильнее, – уверенно отозвался я. Другого ответа и быть не могло.

Возможно, дело было в моем валлийском акценте, но массажист, видимо, услышал что‑то вроде: «Пройдитесь по моей спине, будто слон на каблуках», потому что следующие двадцать минут своей жизни я думал лишь о том, как не заорать от боли.

Это был не первый раз, когда мне делал массаж мужчина. Много лет назад в Индии я проходил сеанс аюрведического массажа у парня с огромными усами. По большей части массажист просто лил мне масло между ягодиц, и я бы предпочел не повторять тот странный опыт.

Хотя меня нисколько не смущал пол моего массажиста, в самолете я прочитал в журнале, что гомосексуализм на Бали вне закона и карается лишением свободы. Такое же наказание предусматривалось за просмотр порнографии и провокационное поведение на публике. В такие моменты мой иррациональный разум играет со мной злую шутку.

Пока мои кости с каждым новым нажатием пронзала невыносимая боль, я начал беспокоиться о том, как я перевернусь. Чем больше я пытался сосредоточиться на том, чтобы не допустить эрекции, тем больше боялся, что она таки произойдет. Я уже представлял, как позвоню жене из балийской тюрьмы: «Дорогая, я этого не хотел, но, когда я перевернулся, у меня встал. Потом приехала полиция».

К счастью, спустя двадцать минут лежания лицом вниз нежный звон колокольчика оповестил об окончании процедуры. Мне удалось избежать тюрьмы! Поднимаясь с кушетки, я так сильно закусил губу, чтобы не закричать от боли, что на полотенце остались следы крови. Переодеваясь, я быстро засунул испачканное полотенце в сумку. Честно говоря, после массажа я чувствовал себя гораздо хуже, чем до.

– Как все прошло, мистер Мэтт?

– О, великолепно, спасибо!

Все действительно прошло великолепно, если не считать боли, кражи полотенца и навязчивых мыслей о тюрьме.

В тот вечер я предпринял еще одну попытку расслабиться. Гуляя по террасным рисовым полям вокруг Убуда, я наткнулся на студию йоги. Ее в День счастья[25]25
   Международный День счастья отмечается 20 марта.


[Закрыть] в 2014 году открыла американка Шейла Берч, впервые посетившая Убуд в 1985 году в рамках своего кругосветного путешествия. В итоге она переехала в Убуд насовсем, очарованная местными жителями и балийской безмятежностью.

Поднявшись по роскошной деревянной лестнице, я оказался на террасе для занятий йогой, с которой открывался потрясающий вид. Бесконечные ярусы рисовых полей напоминали слои зеленого свадебного торта. В тот вечер ко мне присоединилась горстка туристов, источавших вокруг себя аромат пота и молодости. Женщина‑инструктор напоминала местную кошку: подтянутая, с широкой улыбой и с еще более широким поперечным шпагатом.

– Намасте, добро пожаловать, – поприветствовала она нас проницательным тихим голосом.

Туристы со знанием дела тут же сложили в ответ руки перед грудью. Я в это время попытался открыть бутылку с водой, в итоге пролив часть ее содержимого на пол.

– Давайте для начала немного познакомимся, – предложила инструктор. – Я хочу, чтобы вы назвали свое имя и описали, как вы себя чувствуете этим вечером. Я первая. Меня зовут Нина. Сегодня я чувствую себя «изменчивой», потому что у меня месячные.

– Я Ной, – подхватил симпатичный молодой человек с длинными волосами. – Я чувствую себя приземленным.

– Табата, – продолжила женщина, поедавшая гранаты, когда я пришел. – Я чувствую себя уязвимой.

Я оказался последним.

– Я Мэтт. Я чувствую себя старым и одеревенелым.

То, что происходило дальше, не поддается внятному описанию. Это было похоже на соревнование по гибкости среди кошек, где я был старым морским волком. Я радовался, когда мне удавались отдельные асаны. Но затем я бросал взгляд на огромное зеркало напротив, откуда на меня взирал потный мистер Бин, играющий в твистер[26]26
   Твистер – подвижная напольная игра для активной компании.


[Закрыть]. Конечности совершенно не гнулись, а «собака мордой вниз» в моем исполнении скорее напоминала «позу пьяного осла». И тут у меня началась икота.

В тот самый момент, когда я почувствовал себя самозванцем в собственном теле, я поднял взгляд на занимавшийся закат. Солнце клонилось за горизонт, и трава перед студией йоги вспыхнула тысячами светлячков. Внезапно я почувствовал, как начинаю влюбляться в Убуд. Год спустя химическое вещество, отвечающее за биолюминесценцию светлячков, начнут использовать для исследования COVID-19, о котором на момент занятия никто из присутствующих и слыхом не слыхивал[27]27
   Речь идет о люциферазе, на основании которой в 2020 году ученые действительно создали прототип биосенсора для оценки взаимодействия коронавируса с клетками человеческого организма. Он помогает оценить, насколько активно связывается особый белок коронавируса с клеточным рецептором – ферментом АПФ2.


[Закрыть].

Вместе со светлячками, как по команде, появились другие насекомые. На деревянный пол подо мной накапала целая лужица пота, словно над моей головой все занятие висела дождевая туча. И к этому соленому озерцу целенаправленно маршировала колонна гигантских лесных муравьев. Когда Нина приняла финальную позу, поставив, словно цапля, стопу одной ноги на внутреннюю поверхность бедра другой, я ощутил, что по моей собственной ноге ползет муравей. Привлеченный, вероятно, запахом массажного масла, негодяй нырнул прямиком под шорты. Пока остальная группа завершала занятие, сложив руки в прощальный жест «намасте», я в остервенении шарил у себя в штанах.

Несмотря на это маленькое досадное недоразумение, муравьи помогают нам лечить тяжелые инфекции вроде той, что была у Ифана. Они упрощают поиск новых антибиотиков и учат нас эффективнее использовать уже существующие препараты. Более того, муравьи даже подсказали нам, как защититься от пандемий опасных заболеваний наподобие COVID-19.

Забудьте о ядерных войнах, падениях метеоритов и пандемиях. Антибиотикорезистентность – вот глобальная угроза нашего времени. Она уже обосновалась в моей больнице, и в вашей, и во всех остальных. Неистребимая микроскопическая живность есть на дверях стерильных операционных, на сиденьях унитазов, восседая на которых хирурги проверяют электронную почту, и даже на коже медсестер, дезинфицирующих скальпели.

Скорость, с которой инфекции приобретают устойчивость к антибиотикам, превышает сроки разработки новых препаратов. И это не умозрительное заключение. Хотя Ифан получал лучшие лекарства из тех, что мы имели, болезнь прогрессировала, и у нас не оставалось альтернативных вариантов терапии. Однако решение проблемы было у нас прямо под носом. Если бы мы, конечно, держали свои носы поближе к земле.

За то время, что вы читаете это предложение, рождается около 700 миллионов муравьев. Эти насекомые появились на Земле за сотню миллионов лет до человека. Их цивилизации не менее сложные, чем были ранние цивилизации у людей: с разделением труда, иерархиями и даже системой общественного здравоохранения. Африканские муравьи матабеле после сражений переносят раненых товарищей в муравейник. У них есть подобие медицинской сортировки, или триажа: лечат только тех, кому оторвало одну или две лапки, а вот умирающим собратьям не помогают. Насколько нам известно, это единственные живые существа, кроме людей, которые способные на такое.

Если бы я последовал за муравьем, в конце концов вылезшим из моих шорт, я бы отправился вглубь рисовых полей, к его дому.

Лесные муравьи живут большими колониями. Некоторые суперколонии могут включать десятки и сотни взаимосвязанных муравейников и насчитывать в общей сложности до полумиллиарда особей.

Эти муравьи могут пережидать морозы даже в таких холодных регионах, как швейцарский горный массив Юра. Температура в их подземных гнездах не опускается слишком низко благодаря теплу, которое выделяет гниющая растительность. Что‑то вроде современного центрального отопления, работающего на биомассе.

Но жизнь в стесненных условиях и непосредственной близости к гнили сопряжена с высоким риском развития инфекции, способной убить муравьев так же легко, как она убивала организм Ифана. Тогда каким образом муравьи процветают в настолько неблагоприятных условиях? Давайте заглянем в крошечные дверцы большого муравейника, где мы откроем новые препараты, новые методы снижения антибиотикорезистентности и даже способы предотвращения пандемий. Готовы пожить, как муравей?

Первое правило муравьиной жизни: держи свой дом в чистоте. Муравьи – прекрасные уборщики. Они следят за тем, чтобы потенциальные источники инфекций, например мертвые особи, были либо вынесены из муравейника, либо помещены в отдельные герметичные камеры. Подобно римлянам с их банями, муравьи проводят групповые ритуалы уборки, чтобы предотвратить распространение заболеваний. Они обеззараживают себя и товарищей, даже брызжут своей кислотой на людей, если обнаруживают у них на теле признаки инфекции. В отличие от моих детей, муравьи моют руки перед едой. Если бы люди додумались до такого раньше, возможно, мы бы спасли бесчисленное количество молодых матерей.

Как ни странно, связь между мытьем рук и болезнями была установлена относительно недавно.

Лишь в 1846 году венгерский врач Игнац Земмельвейс задался вопросом, почему в больничных палатах, где работают врачи, от родильной горячки умирает в пять раз больше пациенток, чем в палатах с акушерками.

Приблизительно в то же время коллега Земмельвейса, врач‑патологоанатом, уколол палец во время вскрытия одной из рожениц, скончавшейся от послеродового сепсиса. Вскоре после этого он тоже заболел и умер. Земмельвейс понял, что причина летального исхода в обоих случаях была одинаковой. Поскольку вскрытия проводили исключительно врачи, Земмельвейс предположил, что трупные яды могли попадать в кровь пациенток в процессе принятия родов.

Он заставил персонал обрабатывать руки и инструменты специальным раствором, чтобы избавиться от въедавшегося в кожу трупного запаха. Это был раствор хлорной извести, который до сих пор считается одним из самых эффективных антибактериальных средств. Хлор не только устранил неприятных запах, но и значительно сократил число могил, выкопанных для жертв родильной горячки. Смертность в палатах, где работали врачи, резко снизилась, а Земмельвейс доказал важность мытья рук, что и по сей день остается одним из постулатов медицины. Муравьи, правда, в отличие от человека, мыли руки на протяжении миллионов лет.

Сегодня в больницах на каждом углу висят контейнеры с антибактериальным гелем для рук. Мне доводилось лечить пациентов в тяжелом состоянии, в отчаянии выпивших спиртовой антисептик. В некоторых клиниках есть специальные роботы, дезинфицирующие палаты ультрафиолетовым излучением. Тем не менее даже эти посткоронавирусные нормы уходят корнями в муравьиные ритуалы.

Муравьи давно обошли людей в использовании ультрафиолета. Через несколько часов после выхода из спячки они начинают роиться на поверхности гнезд, греясь на солнце. Муравьи используют мощное ультрафиолетовое излучение, чтобы уничтожать на своем теле бактерии, которые накопились за долгую зиму, проведенную в тесноте среди гниющей растительности.

Лесные муравьи также собирают смолу хвойных деревьев и размещают ее в стратегически важных местах вокруг подземных гнезд. Смола выполняет роль антисептика. Было доказано, что она убивает патогенные микроорганизмы, включая даже устойчивый к антибиотикам метициллин‑резистентный золотистый стафилококк (МРЗС). Люди только начинают осваивать эти техники. Коренные народы Южной Америки издавна использовали зубы муравьев‑солдат для зашивания ран, поскольку их обеззараживающие свойства позволяли предотвратить развитие инфекций.

Сведениями о лечебных свойствах смолы хвойных деревьев обладали еще древние египтяне, которые применяли сваренное из смолы мыло для лечения ожогов. Недавно финские врачи протестировали древесную смолу на ранах пациентов и пришли к выводу, что она обладает антимикробным, ранозаживляющим и даже регенерирующим свойствами.

Муравьи распыляют на смолу муравьиную кислоту, предназначенную главным образом для защиты от хищников, в результате чего облако антибактериальных частиц равномерно распределяется по всему муравейнику. Дезинфекция с помощью разного типа дисперсных систем и аэрозолей сегодня применяется в самолетах и операционных.

Часть антибактериального облака оседает на тела муравьев, находящихся в гнезде. Сходным образом мы обрабатываем кожу пациентов перед операциями, чтобы снизить риск инфицирования.

К сожалению, иногда ультрафиолетового излучения и антисептика недостаточно. Как мы ни старались поддерживать чистоту медицинских трубок и дезинфицировать кожу Ифана, в его организм все равно проникли патогенные микробы. У муравьев, несмотря на хитроумные меры профилактики, тоже могут развиться инфекции. Но наибольшую опасность для муравьиной колонии представляют ситуации, когда источником заражения становится пища. Все дело в том, что есть отдельные виды муравьев, которые выживают благодаря своей любви к грибам.

Муравьи‑листорезы обладают великолепными навыками садоводства или, точнее говоря, грибоводства. Возможно, вы видели, как эти работяги тащат в гнездо кусочки листьев, которые весят в сотни раз больше их самих. Травяной субстрат необходим им для выращивания грибов того же семейства, что и шампиньон обыкновенный. Муравьи питаются именно грибами, а не листвой. И на муравьиных подземных фермах бушует война грибов с грибами. Гриб Leucoagaricus gongylophorus, выращиваемый листорезами, регулярно подвергается атакам коварного грибка‑паразита рода Escovopsis, и это бой не на жизнь, а на смерть. К счастью, у муравьев есть могущественный союзник, особенный друг, живущий у них на груди.

Актинобактерии Pseudonocardia, находясь под защитой муравьев, получают возможность перемещаться на довольно большие расстояния. Рабочие муравьи даже покрывают ими яйца, чтобы прямо с момента рождения сформировать симбиотические отношения длиною в жизнь. Бактерии питаются особым веществом, которое выделяют железистые клетки, расположенные в криптах – крошечных полостях на груди муравьев[28]28
   У высших листорезов бактерии могут поселиться практически где угодно, так как крипты густо и равномерно распределены по всему телу муравьев.


[Закрыть]. В свою очередь они отвечают на добро добром: вырабатывают мощный антибиотик, губительный для грибка‑паразита, угрожающего муравьиным плантациям.

Благодаря актинобактериям исследователи находят множество новых противомикробных соединений, активных в отношении даже крайне устойчивых микроорганизмов, включая МРЗС и грибки. Хотя у людей грибковые инфекции встречаются реже бактериальных, они являются основной причиной смерти пациентов, проходящих иммунносупрессивную терапию или перенесших трансплантацию органов. Одним из наиболее распространенных заболеваний, грозящих летальным исходом таким людям, является аспергиллез[29]29
   Аспергиллез – грибковое заболевание, вызываемое аспергиллами, плесневыми грибами рода Aspergillus. Обычно поражает нижние дыхательные пути в результате вдыхания спор.


[Закрыть]. В 90 % случаях тяжелое течение болезни заканчивается смертью. Актинобактерии продуцируют ряд веществ, которые, вероятно, помогут нам в борьбе с аспергиллезом. Препарат под названием амикомицин является многообещающим специфическим антибиотиком. Изучение этих соединений важно не только для борьбы с инфекциями, но и для разработки противоопухолевых и иммунных лекарств. Вообще, некоторые химиотерапевтические препараты изначально разрабатывались как противогрибковые, в том числе и сиролимус, обнаруженный в почвенных актинобактериях на острове Пасхи. Сегодня иммунодепрессант сиролимус является краеугольным камнем послеоперационной терапии при трансплантации почки.

То, что бактерии производят антибиотики, давно не новость. Многие лекарства, которые я назначаю, были продуцированы микробами и обнаружены в почве. Удивительно скорее то, что антибиотики остаются эффективными даже спустя сотню миллионов лет их применения. У грибка, поедающего урожаи листорезов, должны были развиться защитные механизмы, тем не менее муравьям до сих пор удается держать его под контролем. А вот в медицине, стоит ввести в практику новый антибиотик, тут же обнаруживаются устойчивые к нему бактерии. Как же муравьям по сей день удается эффективно сражаться с грибком? Чему современная медицина может у них поучиться? И поможет ли нам все это вылечить Ифана?

Важнейший принцип борьбы актинобактерий против грибка‑паразита заключается в комбинировании нескольких типов антибиотиков. Бактерии создают уникальную смесь противомикробных веществ, которую используют в течение короткого времени, а затем меняют рецепт. Это похоже на лимитированную коллекцию духов известного бренда, каждый год выпускаемую перед Рождеством и лишь немного отличающуюся от прошлогодней версии. В соединениях, вырабатываемых бактериями, происходят модификации, вызванные естественной генетической перетасовкой с соседними бактериями. Подобно смертоносному кубику Рубика, они обмениваются между собой только новыми штаммами, что позволяет им всегда оставаться на шаг впереди врага.

Недавние клинические исследования, проведенные на людях, показали, что комбинирование антибиотиков предотвращает развитие устойчивости к препаратам.

Старое доброе правило непременно доводить курс противомикробной терапии до конца по иронии судьбы способствует появлению антибиотикорезистентности. Короткие курсы с применением сильных лекарств, а также чередование и сочетание разных противомикробных средств помогут нам не допустить того, чтобы будущее поколение жило в мире, где антибиотики больше не действуют.

Пока у Ифана держалась высокая температура, мы заменили стандартные антибиотики на те, что производят почвенные бактерии. Мы смешали несколько препаратов в единое средство, эффект от которого в целом должен был превосходить эффект отдельных его составляющих. Подобно муравьям, обеззараживавшим смолой свои подземные гнезда, мы обрабатывали антисептиками ротовую полость и раны Ифана. Как только состояние пациента улучшилось, курс антибиотиков был прекращен, дабы предотвратить развитие резистентности. Мы подражали крошечным созданиям у нас под ногами в надежде, что Ифану хватит сил восстановиться после тяжелой травмы и снова увидеть солнечный свет.

Я собирался связаться с родителями Ифана, чтобы назначить подходящее время для нашей встречи, как вдруг все изменилось.

Все.

Для меня. Для вас. Для каждого.

Во вторник, 10 марта 2020 года, я положил в машину спальный мешок, резиновый коврик, еду, зубную пасту и одежду. И отправился в больницу, в ОРИТ. Я не знал, когда вернусь домой. Я переключил новостное радио на станцию с расслабляющей классикой.

Накануне я расстроил жену, прислав ей электронное письмо под заголовком «Что тебе нужно знать на случай, если я умру». Сообщив ей компьютерные пароли и места хранения важных документов, я написал:

«У меня чертовски замечательная жизнь. Я путешествовал, веселился, стал отцом двух замечательных детей, проводил время с семьей и друзьями и делал такие вещи, о которых и мечтать не мог. Я люблю свою работу, хотя она бывает тяжелой и опасной. Соприкосновение с жизнями других людей – это лучшее чувство в мире».

Заступив на стандартную тринадцатичасовую смену, я совершенно растерялся. Казалось, все в больнице перевернулось вверх дном. По коридорам были разбросаны реанимационные койки.

В тот день я лечил первого в нашей больнице тяжелобольного пациента с коронавирусом. Мы наспех подключили его к аппарату ИВЛ, прежде чем уровень кислорода в его крови упал до критического. Через неделю у нас было уже 30 таких пациентов, затем – 40, а затем – 50. Они поступали к нам непрерывно на протяжении года. На момент написания этой главы мы все еще лечим пациентов с COVID-19 в нашем отделении.

Несколькими днями ранее друг из Канады прислал мне фотографию больничной стены, откуда был сорван дозатор с антисептиком. В тот день я пообедал печеньем. На протяжении нескольких месяцев, как говорит моя жена, я был просто телом с прикрепленным к нему телефоном. Я старался купать и укладывать спать дочерей, но мыслями находился в другом месте. Много недель я ночевал в гостевой спальне, потому что постоянно контактировал с вирусом.

Лучший совет, что я услышал в самом начале пандемии, звучал так: как бы занят ты ни был, обязательно ешь свой обед за столом – с ножом и вилкой. Как человек. Никаких перекусов на бегу. Отличный совет, которым я так и не воспользовался. Нам пришлось тяжко, очень тяжко. Неимоверно тяжко.

Каково это – работать в реанимации во время пандемии смертельно опасного вирусного заболевания? Думаю, вы догадываетесь, что подходящих аналогий очень мало. В первые дни я чувствовал себя новоиспеченным отцом недоношенных новорожденных тройняшек, ютящихся в однокомнатной квартире. Представьте себе те бессонные ночи, что измотали вас еще до того, как вы стали родителем. Ваши благие намерения выкрасить детскую и подготовить все необходимое так и остались намерениями. Вы беспокоитесь о том, сможете ли позаботиться о них. Переживаете, что не оградите детей от возможных опасностей и угроз. Даже если у вас хватает детских кроваток и подгузников, тесная однушка – малоподходящее место для воспитания тройняшек.

И все же мы это пережили. Адреналин, любовь, командная работа и надежда были нашим топливом. Первое время было трудно, потом – еще труднее. Были и слезы, и громкий смех. Прошел ли я через все это совершенно невредимым? Нет, но большинство ран зажили, а шрамы служат напоминанием о том, что мы смогли преодолеть. Жизнь изменилась – окончательно и бесповоротно. В чем‑то она стала хуже, но по большей части – гораздо, гораздо лучше.

В то время мне пришлось забросить работу над книгой. Я ухаживал за пациентами, наблюдал, как они выздоравливают и умирают, выступал по телевидению и радио. Я пытался дарить людям надежду, давая достоверные ответы и честно признаваясь в том, чего не знал.

Я перестал читать о животных и муравьях. Глава оставалась недописанной, а жизнь Ифана висела на волоске. Через год, когда буря немного улеглась, а пабы все еще были закрыты, я вернулся к своей книге. Как я жалел, что не продолжил читать о муравьях годом ранее! Дело в том, что муравьи могли хотя бы немножко избавить мир от боли. Они знали, как лечить COVID-19. Им это было известно на протяжении ста миллионов лет. Доктор Натали Строймейт пыталась рассказать нам об этом намного раньше, но мы прислушались к ней только теперь.

Детство Натали не было необычным. Ее мать работала учителем, а отец занимал должность в банке. Когда Натали было десять, ее семья, прихватив с собой кошку, переехала из Бельгии на север Франции, в деревушку неподалеку от Лилля. А еще через десять лет Натали потратила целый месяц на то, чтобы приклеить крошечные QR-коды на спины более пяти тысяч муравьев. Этим она, сама того не подозревая, возможно, помогла спасти мир от еще одной вирусной пандемии.

Для нашей видеоконференции весной 2021 года она выбрала в качестве фона белоснежные, словно присыпанные сахарной пудрой, вершины Швейцарских гор. Благодаря карим глазам, нежному румянцу на щеках и каштановым волосам, забранным в аккуратный хвост, моя собеседница казалась хрупкой, задумчивой и даже несколько застенчивой. Но стоило нам начать разговор о муравьях, как Натали изменилась до неузнаваемости: активно жестикулируя, она говорила уверенно, вдохновенно и страстно.

– Муравьи уже многому нас научили, – слегка улыбаясь, рассказывала она, – от теорий самоорганизации, роевого интеллекта[30]30
   Роевой интеллект (РИ) описывает коллективное поведение децентрализованной самоорганизующейся системы. Рассматривается в теории искусственного интеллекта.


[Закрыть] и робототехники до методов борьбы с автомобильными пробками. Сейчас, вероятно, они подскажут нам, как справляться с пандемиями.

Оказалось, что интерес к этим насекомым пробудил в юной Натали французский роман о полувыдуманной муравьиной империи[31]31
   Речь идет о фантастической трилогии французского писателя Бернара Вебера «Муравьи».


[Закрыть]. В университете она изучала, как муравьи улаживают конфликты, а после выпуска отправилась в исследовательский тур по Европе, охватывавший многие города, начиная от Парижа и Копенгагена и заканчивая Лозанной. В итоге научный грант размером в 1,5 миллиона долларов позволил Натали основать в Бристоле собственную лабораторию по изучению поведения муравьев.

Ее статья «Социальная пластичность снижает распространение заболеваний среди эусоциальных[32]32
   Эусоциальность – форма организации сообществ животных, при которой часть особей не размножается и ухаживает за потомством размножающихся особей. Термин был впервые предложен в 1966 году Сюзанной Батра при описании поведения индийских пчел. Эусоциальность является крайне редким явлением, так как на сегодняшний день среди миллионов видов организмов обнаружено лишь 20 случаев (у насекомых, морских ракообразных, двух видов грызунов и человека).


[Закрыть] насекомых», опубликованная в журнале Science в 2018 году, была признана одним из лучших исследований года. Строймейт описала, как изменилось поведение тех пяти тысяч меченых муравьев, когда в колонии начала распространяться инфекция. Если бы советники по научным вопросам в английском правительстве ознакомились с работой Натали до начала пандемии COVID-19, мне бы гораздо реже пришлось сообщать печальные новости. Сочувственно пожимать гораздо меньше рук.

Натали подчеркивает, что люди не могут (и не должны) слепо копировать поведенческие паттерны муравьев. На протяжении миллионов лет эти насекомые выстраивали оптимальные для себя стратегии защиты. Экстремальный опыт социальной изоляции, через который нам пришлось пройти, не имея времени на подготовку, показал: не все те меры, что работают для муравьев, работают и для людей, даже если они позволяют снизить заболеваемость. И все-таки поведение муравьев может многое нам подсказать.

Муравьи примечательны не индивидуальными особенностями. Им не сравниться с необычайной высотой кенийского жирафа или очарованием западноавстралийской коалы. Красота муравьев заключается в их социальности, в том, что они собой представляют как группа, сообщество, отдельный мир.