Текст книги "Что ты натворил"

Глава 19

Около Художественного музея было полно людей. Туристы взбегали по знаменитым ступеням и торжествующе подпрыгивали, как делал Рокки Бальбоа много лет назад. Хотя статую Рокки убрали, следы его кроссовок впечатались в камень, и те же туристы тратили время, снимая фото и видео, потому что, как всем известно, не запостил – значит, не было. Другие проходили мимо фонтанов и под сенью высоких каменных колонн, чтобы войти в сам музей, более интересуясь художественными шедеврами внутри, чем поп-культурой снаружи.

Лиам стоял на середине лестницы и смотрел на панораму города позади овала Эйкинса. Верхушки самых высоких зданий терялись в тумане, опустившемся при понижении температуры. Камень и мрамор вокруг еще блестели от влаги после вчерашнего дождя. Это было красиво. Он сунул руку в карман, достал золотой брелок, поднял его, повращая в пальцах и порассматривая под разными углами, все время думая о ней. Еще в самом начале их отношений Керри преподнесла ему в подарок мини-лупу. Вернувшись домой вчера вечером, он вспомнил о подарке и был потрясен тем, что мысли и эмоции, связанные с брелоком, так же свежи, как и в тот день, когда она подарила его. Она называла его Великий Инспектор и дразнила акцентом, который называла акцент Шерлока Холмса.

– Привет, братишка.

Лиам быстро сжал брелок в ладони и поднял глаза.

– Ты задержался.

Шон стоял на одну ступеньку ниже.

– Надо было закончить рапорты по Тесаку Вашингтону. Меня отправили в вынужденный отпуск за применение оружия, но что важнее, похоже, мы наконец взяли его.

– Надолго тебя?

– Несколько дней.

– Что-нибудь известно о парнишке, которого подстрелили?

– Он пережил ночь, это хороший знак. Врачи считают, что он полностью восстановится. Однако впереди у него трудный путь.

Лиам убрал брелок в карман.

– Пошли… прогуляемся.

Братья спустились по ступенькам, обогнули музей и углубились в парк Фэйрмаунт. Стоящие рядами деревья цвели, ветви были усыпаны обилием маленьких белых цветочков.

Лиам наблюдал, как двое детей бегают друг за дружкой вокруг дерева под присмотром матери. В воздухе стоял гул дрелей и стук молотков, и он посмотрел наверх. Заднюю часть музея покрывали леса. Он не знал, над чем трудятся рабочие, но проект казался внушительным.

– Шон, я думаю, что меня подставили. Это – единственное объяснение.

Шон кивнул:

– Как ты догадался?

Лиам достал свой телефон, открыл несколько фотографий с места преступления и передал телефон брату. Несколько предметов в номере были обведены кружочками.

– Мы получили предварительные результаты с места преступления. Найдены отпечатки, которые принадлежат мне. Два – на комоде, один – на ее часах. Кровь, взятая у нее из-под ногтей, по группе совпадает с моей кровью. Моей кровью редкой группы.

– Ты серьезно?

– Утром я разговаривал с Герри Кейн, и она сказала, что такое возможно: у человека психотический срыв и он не помнит длительные промежутки времени. Но если бы я правда это сделал, даже в состоянии, когда мной управляло подсознание, неужели же я не знал бы, как зачистить место преступления и не оставить следов, указывавших на меня? Все было вытерто, кроме комода и ее часов. Это – единственные вещи, на которых остались отпечатки, и они указывают только на меня. Но это не имеет смысла. Я не желал Керри зла. Наши отношения закончились по обоюдному согласию. С чего бы я стал делать то, что ты видел в «Тигре»? И еще бумажные цветы.

Шон посмотрел фотографии в телефоне Лиама, потом отдал его брату.

– Тогда кто это делает?

– Не знаю.

– И почему?

– Этого я тоже не знаю. Кто бы это ни был, он знает гораздо больше, чем большинство людей. Он знает про Керри и знает про маму. Бумажные цветы, которые она сделала для нас, тогда не показывали в новостях. И то, как она остригла волосы.

– Кто еще знал про вас с Керри? Надо начинать с этого.

– Только я, ты, Дон и Керри, – бодро начал перечислять Лиам и неожиданно остановился. – Я видел Ванессу с Джойс. Они обедали. Джойс обмолвилась, что в субботу ночью Дон выезжал на дело. И вчера ночью тоже. Где он был?

– Он был со мной в магазине канцтоваров. Дело Тесака.

– Нет, это было утром. Джойс сказала, что его не было всю ночь.

Шон засмеялся.

– Я думаю, можно вычеркнуть Дона из нашего списка подозреваемых. Он самый честный человек из всех, кого я знаю. Он и карандаша не возьмет из управления без разрешения. Он ни за что не мог бы сделать то, что мы видели в «Тигре».

– Но где он был в субботу ночью?

– У своей мамы. У нее был приступ, и ему пришлось поехать к ней.

– Мы можем это как-нибудь подтвердить?

– Лиам, у него нет мотива. Зачем Дону убивать Керри и подставлять нас? Это бессмысленно.

– Мы можем это подтвердить или нет?

– Да, думаю, можем.

– Тогда сделай это.

Игравшие около дерева мальчики, смеясь, побежали к матери. Уличный артист начал играть на гитаре и петь.

Шон набрал воздуха в грудь:

– Я слышал о результатах вскрытия.

Лиам не ответил.

– Она была беременна.

– Я знаю.

– От тебя?

– ДНК плода ребенка совпадает с ДНК человека, кровь которого обнаружена под ногтями Керри, так что… – Лиам не мог смотреть на брата. Он таращился на людей, идущих по дорожке к музею. – Утром я нашел у себя в багажнике телефон Керри. И свою пропавшую одежду. Она вся в крови.

– Что?

– Ей кто-то звонил, и проклятая штуковина начала звонить в моей машине. Как она туда попала?

Шон смотрел на машины, несущиеся за железной оградой парка.

– Думаю, ты прав. Возможно, кто-то пытается тебя подставить. И мы должны выяснить, кто это делает. События начинают выходить из-под контроля. Стоит этому парню выйти на контакт с управлением или газетой, и все мы – подозреваемые.

– Думаешь, он попробует меня шантажировать?

Шон хохотнул и посмотрел брату прямо в глаза:

– Если дело в этом, то он выбрал не ту семью. Нам надо быть честными друг с другом. Во всем. Начиная с этого момента.

– Я честен.

– Вчера ночью Дон ездил на квартиру к Керри, чтобы забрать все, имеющее отношение к вашей связи, и купить нам время выяснить, что происходит. Он нашел несколько ваших фотографий, и на них стояли даты. Ты говорил мне, что в последний раз видел ее три месяца назад, но фотографии утверждают, что две недели назад. Почему ты соврал про это? Мне? При том, что я пытаюсь тебе помочь.

Лиам чувствовал, как покраснел. Он тряхнул головой и пошел вперед.

– Я запаниковал, когда увидел ее на месте преступления. Правда в том, что я не хотел говорить тебе, что мы до сих пор видимся, потому что ты очень старался помочь мне наладить отношения с Ванессой. Это не были свидания. Правда. Мы просто дружили. Я просто нуждался в ее компании, но не хотел разочаровывать тебя. Мне и в голову не приходило, что может случиться что-то подобное.

– С этого момента мне нужна только правда, – сказал Шон. – Вся. Независимо от того, что ты думаешь о моей реакции. Ты должен сообщать мне, что происходит. Это касается и меня. Мы в этом деле вместе.

– Хорошо, и вот еще одно, – начал Лиам, заходя за ряд кустов, подальше от глаз гуляющих в парке. Там он расстегнул рубашку и показал царапину, бегущую вниз по груди. – Если под ногтями Керри действительно моя кровь, полагаю, она попала туда таким образом.

Шон внимательно осмотрел царапину, осторожно проследил ее пальцем.

– Боже правый, Лиам. Что происходит?

– Я не знаю.

– Подумай секунду. Как могло случиться, что Керри тебя оцарапала, а ты этого не помнишь?

– Так же, как я проснулся в ванне и не помню, как там оказался. Целая ночь просто выпала из моей жизни.

– Но если кто-то тебя подставляет, им пришлось бы войти в непосредственный контакт с тобой, чтобы оставить эту царапину. И чем? Рукой мертвой Керри? Это значит, что той ночью ты мог быть в «Тигре». Или в клубе.

– Знаю.

Шон принялся искать что-то в кармане пальто. Достал темные очки, сунул их Лиаму в руки и попросил подержать, а сам снова зашарил в кармане и наконец вытащил свой телефон. Посмотрел на экран, что-то прочитал, потом убрал телефон и взял очки.

– Дон скачал с компьютера Керри файлы на флэшку и потом стер там все, чтобы никто не нашел ничего, связанного с тобой.

– Что было на флэшке?

– Без понятия. Я ее уничтожил.

– Зачем ты это сделал? Там могло быть что-нибудь оправдывающее меня.

– Или там мог быть твой приговор. Я прислушался к интуиции и сделал то, что счел правильным. Хватит с нас улик, указывающих на тебя, – отрезал Шон и замолчал, уставившись на проходившую мимо толпу туристов, показывавших пальцами во все стороны. Когда они удалились, Шон снова заговорил: – Что еще вы нашли в ходе расследования?

– Вернулся отпечаток ботинка с ковра. Ничего необычного. След от тимберленда. Номер модели вылетел из головы, но она достаточно распространенная, чтобы понимать, что шансов мало. Это один из их бестселлеров.

– У тебя есть тимберленды? – удивился Шон, снова следя за движением на Келли-драйв. – Все лучше и лучше.

– Что нам делать?

– Дон сказал, что Хекл и Кинан уже заказали детализацию звонков с ее домашнего и мобильного телефонов. Твой номер будет там. Она звонила тебе в ночь убийства, и ты перезванивал ей на следующий день.

– Да.

– Они отследят твой номер, и когда они это сделают, домино начнут падать. Говорю тебе, тебя обвинят в убийстве и перестанут искать того, кто действительно это сделал. Никто не поверит, что тебя подставили, когда на груди у тебя царапина, а под ногтями Керри твоя кровь. Тебе надо найти способ перехватить эту детализацию, удалить свой номер и вернуть ее Хеклу и Кинану. Если сможешь спрятать этот конец, мы замнем дело. Уничтожь рапорт про отпечатки пальцев и скажи, что совпадений не нашлось. Если не найдется ничего конкретного, дело запишут в нераскрытые.

– Я не хочу его замять. Я хочу выяснить, кто пытается меня подставить. Хочу найти того, кто знает про нас с Керри, и арестовать его.

– Мы найдем, – ответил Шон. – Но всему свое время. Нам не нужно активное расследование, которое указывает на тебя и только тебя. Как только кто-нибудь пронюхает про ваши отношения, все кончено. Если против тебя столько улик, они вынесут приговор. Нам нужно замять это, и потом мы сможем провести собственное расследование. Забери детализацию.

Глава 20

Обычно поездка из города домой через реку Делавэр занимала около тридцати минут, но сегодня вечером Лиам застрял в плотной пробке, медленно ползущей по мосту Уолта Уитмана. Из-за аварии с участием многих машин три полосы превратились в одну.

Он набрал номер технического отдела полицейского управления. Впереди мигали огни спецмашин.

– Техники. Нельсон слушает.

– Нельсон, это детектив Хекл, – сказал Лиам. Его голос дрожал. – Я расследую убийство Керри Миллер. Вы должны были достать мне детализацию звонков. Уже получили что-нибудь от операторов?

Щелканье компьютерных клавиш.

– Пока ничего, – ответил Нельсон. – До конца ночи должны получить, но на данный момент еще нет. Я отправлю вам по электронной почте, когда получу.

– Она нужна мне как можно скорее. Если я зайду завтра утром, как думаете, она уже будет у вас?

– Да, должна. Я свяжусь с телефонной компанией и потороплю их.

– Я рассчитываю на вас, Нельсон. Босс держит меня за горло, чтобы я закончил рапорт.

– К утру будет. Я уже занимаюсь этим.

– Спасибо.

– Пустяки.

Он завершил звонок и включил радио, слушая болтовню, пока мысли бродили далеко. Он оставил Шона около музея несколько часов назад. Они почти не разговаривали после того, как обошли парк и вернулись к лестнице. Что еще тут скажешь? Им нужно выяснить, кто это делает, до того, как Хекл и Кинан узнают о его отношениях.

Он вцепился в руль, постепенно приближаясь к мигалкам у края моста. Его кровь оказалась под ее ногтями. Он потер царапину на груди, тихий голосок сомнения вопрошал, откуда она взялась. Это какая-то игра. Жуткая игра и неизвестно чья. И хуже всего, что он ничего не помнит о той ночи.

Вернувшись в кабинет после музея, он удалил со своего компьютера историю поиска в базе данных и отправил в измельчитель распечатку, как велел Шон. Несколько раз звонила Джейн, но он не брал трубку. Завтра. Он разберется с этим завтра.

Позади раздались гудки – теперь, когда финишная линия показалась в зоне видимости, водители стали нетерпеливее. Но Лиам и так при малейшей возможности медленно продвигался вперед по единственной полосе. Когда наконец-то прополз мимо огней на месте аварии, нажал на газ и влился в поток, навстречу ночи и дому, где ждала Ванесса. Потом достал из кармана золотой брелок и позволил ему качаться в пальцах, пока вел машину. Миниатюрная лупа символизировала другую жизнь, другое время. Вздохнув, он открыл окно и выбросил брелок на дорогу. И так уже слишком много ниточек, связывающих его с Керри. С этого момента ему придется идти по тонкой грани.

После того как пробка рассосалась, дорога домой стала ничем не примечательной. Болтовня спортивных комментаторов помогла отвлечься на несколько минут, и вскоре он уже поворачивал на подъездную дорожку. Солнце садилось, превращая небо в сияющее сочетание синего и розового.

Лиам вошел в дом, и его немедленно окружила сотня мерцающих в темноте свечей. Обоняние утонуло в аромате лаванды, стереосистема в гостиной играла ар-н-би. Он уронил портфель и ошарашенно стоял в прихожей, таращась на крошечные язычки пламени, рассыпанные по полу, установленные на столиках и вдоль коридора. Остальная часть дома была погружена в темноту. Следуя за свечами, он прошел по коридору в гостиную, где романтично потрескивал разожженный камин. На диване лежала Ванесса в шелковом халате, не скрывающем ее стройного, подтянутого тела.

– Привет, приятель, – соблазнительно прошептала она. – Я уж думала, ты не доберешься.

Лиам выдавил улыбку, изо всех сил стараясь проникнуться моментом, но прекрасно зная, что хочет оказаться где угодно, только не здесь.

– Попал в пробку. Авария на мосту.

– Что ж, я рада, что ты дома. Иди сюда, и я покажу тебе, как сильно соскучилась.

Было время, много лет назад, когда Лиам не сдержался бы, но сейчас, незаинтересованно и рассеянно глядя на нее, он не чувствовал ничего. Он не испытывал ни возбуждения, ни шока, ни отвращения или раздражения. Не чувствовал ни счастья, ни печали, ни растерянности или неприятия. Он не чувствовал ничего. Стоя перед обнаженной красавицей женой, которая лежала на диване и ждала, пока он возьмет ее, больше всего он хотел развернуться, подняться к себе и лечь спать. Он видел только изуродованное тело Керри, подвешенное на трубах в гостиничном номере, и ему пришлось бороться с подступившими слезами. В ушах звучали наставления их семейного психолога.

«Будьте спонтанными».

«Учитесь снова любить друг друга».

«Найдите друг друга».

«Помните, почему вы решили провести жизнь вместе, и дайте этому разжечь ваш новообретенный роман».

Он подошел к Ванессе и встал на колени рядом с ней?

– Я рад, что тебе лучше.

Ванесса улыбнулась:

– Как я вчера сказала, прости, что повела себя как стерва. Я хотела загладить вину и решила: раз ты должен мне за обед, мы будем квиты.

– Это все необязательно. Свечи и музыка.

– Мне захотелось. Я люблю тебя, Лиам. Неважно, через что мы прошли, я тебя люблю. Ты – мужчина, с которым я хочу провести остаток жизни. Ты и я. Навсегда.

Она подалась к нему и медленно поцеловала. Он почувствовал прикосновение ее губ, но был не в силах отвлечься от мыслей от Керри. В глубине души ему хотелось, чтобы на этом диване лежала не его жена, а Керри, и ему было больно признавать это. Лиам не мог предложить Ванессе искренней любви. Он отстранился и встал.

– Я не могу, – пробормотал он. – Не сегодня.

Ванесса выглядела ошарашенной.

– Подожди, что? Что? Что не так?

– Я просто не могу сейчас. Извини. Я люблю тебя, но хочу просто пойти наверх и лечь в кровать.

Одним быстрым движением Ванесса села на диване и запахнула халат.

– Ты хочешь лечь спать?

– Знаю, звучит бредово.

– Да уж.

– Прости, дело не в тебе. Просто слишком много всего происходит на работе, и я выжат.

– На работе? Все дело в этом? Что с тобой не так? Я устроила все это, а ты не хочешь? Ты устал? Вчера вечером ты тоже вернулся домой и не хотел, чтобы тебя беспокоили. Психолог сказала…

– Я знаю, что сказала психолог.

– Если мы хотим восстановить наш брак, мы должны быть заодно. Я люблю тебя. Ты это понимаешь?

Ванесса попыталась взять его за руку, но он отшатнулся.

– Я не могу. Я иду спать.

– Ты обещал. Ты обещал возместить за неудавшийся обед.

– Я знаю. И я возмещу. Просто не сегодня.

Он вышел из гостиной и пошел мимо свечек, которые указывали ему дорогу. Он чувствовал взгляд Ванессы, но ему было все равно. Он мог думать только о Керри и том факте, что его подставляют под обвинение в ее убийстве.

Глава 21

Мама лишь открыла входную дверь, а дом уже казался другим. В нем стояла тишина, которой не было раньше, какая-то пустота. Отец умер – он знал. Но это была другая пустота. Как будто дух дома: хорошие времена и смех, любовь, игривость – задули, словно последние угольки пламени, горевшего слишком долго. Теперь там не было ничего, только опустошенность, которую он в своем возрасте не мог постичь. Но он знал, что она там. Он ощущал ее, чувствовал ее запах. И это пугало его больше всего.

Мама молча прошла внутрь, стуча по паркету черными каблучками. Сняла черное пальто и положила его поперек кресла в гостиной, потом бросила на это же кресло черную сумочку. Шон вошел следом вместе с Лиамом, который так крепко сжимал его руку, что побелели пальцы. Оба мальчика остановились в прихожей. Шон смотрел, как мама снимает маленькую черную шляпку с вуалью, приколотую невидимками к волосам, и бросает ее на журнальный столик, заваленный стопками счетов. Неровным шагом она прошла дальше, снимая остальную черную одежду, пока не осталась только в атласной комбинации и чулках. Он не двигался, пока она не исчезла в кухне.

Шон повернулся и закрыл входную дверь. Уличные фонари только начали зажигаться. На квартал опустились сумерки. День подходил к концу. Он потащил брата наверх в его комнату, чтобы переодеться.

Большую часть дня Лиам молчал. Их не пустили на прощание с отцом, поэтому на похоронах они впервые познали то, что до этого было только словами и слезами остальных. Они не видели отца с того утра несколько дней назад, когда он ушел на работу. Гроб на похоронах был закрыт. У них не было возможности проститься как следует.

Во время похорон Шон заплакал, когда женщина на балконе церкви начала петь свои печальные песни, но Лиам сидел тихо. Даже когда друзья и родственники пытались успокоить Шона, Лиам оставался в стороне, далекий и отрешенный. Может, он слишком мал, чтобы полностью осознать случившееся? Он знает, что их отец умер, но насколько пятилетний ребенок понимает смерть? Лиам не знал отца так, как Шон, что уменьшало его боль и горе. В этом отношении младшему братику повезло.

Шон помог Лиаму снять пиджак и брюки и расстегнуть маленькую белую рубашку. Он достал из ящика комода пижаму с персонажами мультика «Ох уж эти детки!» и подошел к сидевшему на кровати брату.

– Вот, – сказал он. – Надень.

– Я хочу, чтобы мама мне помогла, – тихо ответил Лиам.

– Она сейчас не может. Мы должны сами.

– Почему?

– Потому.

– Потому что ей грустно?

– Да.

– Что папа оставил ее?

– Да.

– Мне тоже грустно.

Шон покачал головой:

– Что ты знаешь о грусти? Ты едва его знал.

– Я знал папу! Я любил его.

– Не так, как мы с мамой. Ты – слишком маленький.

– Я все равно скучаю по нему.

– Знаю.

Лиам спрыгнул с кровати в одном белье и доковылял до Шона. Он обнял его и сжимал до тех пор, пока Шону не пришлось отстранить его.

– Не оставляй меня, – прошептал Лиам, наконец расплакавшись. – Не умирай, Шон. Я не хочу, чтобы ты умер.

Шон встал на колени, чтобы их лица оказались на одном уровне. Большими пальцами он стер слезы Лиама.

– Я никуда не собираюсь. И я не собираюсь умирать. Я не оставлю тебя.

– Никогда?

– Никогда. Я – твой брат. Тебе от меня не отделаться.

Лиам попытался улыбнуться.

– Тогда тебе от меня тоже. Навсегда.

Шон взъерошил волосы Лиама.

– Навсегда – мне нравится. Договорились.

* * *

На красном пикапе Шон повернул на подъездную дорожку своего дома в Блэквуде и заглушил двигатель. Старый деревянный дом из-за небрежного отношения был немного обшарпанным. Разросшийся газон усеивали пятнышки весенних одуванчиков. Шон выпрыгнул из машины и пошел к двери, не замечая недостатков, которые не давали покоя его соседям. Дом достался ему после смерти дедушки с бабушкой в качестве награды за помощь с воспитанием Лиама. Однако он никогда не воспринимал его так. Это было просто место, где он вырос, а теперь живет, освобожденный от ипотечного кредита. Просто еще одна вещь с чужого плеча. Которая ему дорога даже несмотря на разбитое переднее окно и ржавую дверную коробку.

Он шагнул в пустой дом, входная дверь захлопнулась с глухим стуком. Шон прошел в кухню и включил свет. Вокруг было очень тихо. Он первый познакомился с Керри. Увидел ее в клубе – она ждала подругу, прислонившись к стене возле женского туалета, – и сделал ход. Они перекинулись парой фраз. Шон, как обычно, упомянул, что работает копом, она клюнула со ставшим уже привычным для него любопытством. Они пили и болтали до самого закрытия бара и наступления нового дня. Обменялись номерами, так и начались их нерегулярные отношения. Никаких искр, просто немного химии. Немного веселья.

Лиам познакомился с Керри месяца через два после брата, и, в отличие от Шона, сразу ощутил к ней явное сексуальное притяжение. Лиам, погрязший в разваливающемся браке и ищущий свет в конце своего тоннеля, по уши влюбился в девушку своего брата, и Керри ответила ему взаимностью. Оба ничего не могли поделать со своими чувствами и оба понимали, что причиняют боль Шону, но любовь побеждает все, и они не стали исключением. Их отношения начались, как только их взгляды встретились.

У Шона никогда не было проблем со свиданиями, но они редко переходили в длительные и прочные отношения. Он старался, но неизбежность расставания, казалось, всегда маячила впереди, и в итоге он стал оправдывать этим все неудачи.

Шон думал, что мог бы полюбить Керри, но убедил себя в том, что в течение нескольких месяцев их отношения угасли бы, как и все остальные, так что отдать ее Лиаму было правильно. Он привык жертвовать ради брата. Вот и Керри попала в большой перечень его жерт ради Лиама. Все это входило в участь хорошего брата и лидера их маленькой семьи.

Шон достал из кармана телефон и пролистал список контактов. Найдя искомое, он нажал на вызов.

– «Нежная забота», – произнес голос на другом конце. – Чем могу помочь?

Шон прочистил горло.

– Да, здравствуйте. Мне нужно назначить встречу с Марисоль Карпентер и сотрудником, который осуществляет уход за ней. Я бы хотел приехать завтра, если можно.

– Вы родственник или друг?

– Родственник, – ответил Шон. – Мы семья.