Текст книги "Что ты натворил"

Мэттью Фаррелл
Что ты натворил

Matthew Farrell

What Have You Done

Публикуется с разрешения Amazon Publishing, www.apub.com, при содействии Литературного агентства «Синопсис»

© 2018 by Matthew Farrell

© Максимова, М., перевод, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Мэттью Фаррелл родился в семье офицера полиции в Пикскивилле, штат Нью-Йорк. Впервые его рассказы были опубликованы в научно-фантастическом и фэнтезийном журнале Heavy Metal.

Первый роман Фаррелла «Что ты натворил» вышел в 2018 году и имел оглушительный успех, мгновенно попав в списки бестселлеров Amazon и Washington Post.

Сейчас Мэттью Фаррелл живет в штате Нью-Йорк в долине реки Гудзон вместе с женой и двумя дочерьми.

***

Это художественное произведение. Имена, действующие лица, организации, места и события вымышлены.

Любое совпадение с реальными людьми или событиями является случайным.

***

«Что ты натворил» – цепляющий и не отпускающий до самого конца роман, в котором Мэттью Фаррелл мастерски исследует самые темные закоулки семейных связей.

Лиза Скоттлайн, автор бестселлеров New York Times

Этот роман, как американские горки,  подхватит вас в головокружительный сюжет.

Тони Хили, автор серии книг «Harper and Lane»

Обязательный к прочтению триллер! Захватывающий, с неожиданной концовкой. Я не мог оторваться!

Роберт Дугони, автор бестселлеров  New York Times

* * *

Посвящается Кэти

Мы сделали это, детка

Глава 1

Первым делом Лиам заметил матрасы на полу. Они лежали в центре гостиной, где обычно стояли диван и журнальный столик, сейчас отодвинутые к стенам. Три матраса, вплотную друг к другу, без покрывал или простыней, только с букетиками бумажных цветов. Мама научилась делать их на мастер-классе, который устраивала ее подруга Пэтти, когда была беременна вторым ребенком. По одному букету на каждом матрасе. Яркие цвета производили жуткое впечатление в сумраке комнаты. Шторы были задернуты. В доме стояла тишина. Лиаму стало нехорошо, что-то явно было не так.

Не успел он задуматься о том, что же происходит, как тишину нарушил глухой удар, и Лиам увидел, как его старший брат Шон упал на пол. Чьи-то руки схватили Лиама сзади, оторвали от пола и понесли. Он вырывался, пытался позвать Шона или маму, но хватка была достаточно сильной, так что он с трудом мог дышать, не говоря уже о том, чтобы звать на помощь.

Ванна на ножках была старой и ржавой. Лиам успел заметить, что прохладная вода доходит до краев, прежде чем его бросили на твердые плитки пола, заломили руки за спину и связали так крепко, что пальцы потеряли чувствительность.

– Мы собираемся к вашему отцу, – произнес голос за спиной. Мамин голос, неожиданно решительный и полный жизни. Выброс адреналина придал ей сил и энергии. Эта новая энергия пугала Лиама больше всего. – Мы снова будем одной счастливой семьей. Все вместе, как положено.

Мама подняла его и бросила в ванну. Лиам трепыхался, дергал ногами и рвался вверх, пытаясь найти опору, чтобы оттолкнуться и сесть, но из-за связанных рук и скользкого дна получалось лишь держать лицо над водой. Холодная вода мешала слышать, и только собственное дыхание эхом отдавалось в ушах.

Над ванной показалась мама. Она клоками отстригла волосы так близко к коже, что в некоторых местах порезалась до крови. При каждом движении пучки волос падали с воротника ее грязной ночнушки на поверхность воды. Кожа была бледной, а глаза пустыми и ввалившимися.

– Я люблю тебя, Лиам, – сказала мама, и ее пересохшие губы треснули. – Тебя и твоего брата. Сейчас мы отправимся к вашему отцу. Увидимся там.

Она положила ладонь ему на лицо и надавила. Лежа на дне, он задерживал дыхание сколько мог, но паника взяла верх. Он попытался пошевелиться, перевернуться, встать на колени, что угодно, но сжатые в кулаки руки были придавлены весом собственного тела. Мама продолжала держать, ее пальцы впивались в его глазницы и скулы, не давая двигаться. Легкие начали гореть. Он зажмурился до цветных кругов перед глазами.

Секунды казались часами, скоро его хрупкое тело сдалось, и он бессознательно открыл рот, чтобы вдохнуть. В горло хлынула вода. Он попытался откашляться, но вода все лилась, проникала в легкие и не давала ему дышать. Тело отторгало то, что он вдохнул, но воде некуда было деваться, она все прибывала. Он тонул, умирал. В голове набатом звучало сводящее с ума обещание матери. «Мы снова будем одной счастливой семьей. Все вместе, как положено».

* * *

Лиам открыл глаза и подавился вдохом. Захлебываясь, он замолотил руками по воде, сон как рукой сняло. Лиам перевалился через бортик ванны и голышом шлепнулся на пол, откашливаясь и хватая ртом воздух.

– Боже! – заорал он между приступами кашля и попытался выровнять вырывающееся со свистом дыхание.

В коридоре послышались быстрые шаги. В дверном проеме замерла потрясенная Ванесса, его жена.

– Лиам! Что случилось?

На мгновение комната поплыла перед глазами, предметы и цвета слились в одно дрожащее нечеткое пятно. Он кое-как сел и прижался к стене рядом с унитазом, глубоко вдыхая полной грудью.

– Я… я… как я оказался в ванне?

Ванесса вбежала в ванную, ее светлые волосы были стянуты в хвост, а в глазах плескался страх.

– Что случилось? – она опустилась на колени рядом с ним и помогла сесть ровнее, опираясь на скользкий фаянс. – Почему ты кричал? Что ты делал в ванне?

Лиам успокоился, посмотрел на жену, потом на ванну, снова на жену. Его затрясло – он вдруг понял, насколько замерз.

– Почему… как я… Почему я был в ванне?

– Я об этом и спрашиваю.

– Я проснулся уже здесь. Как я тут оказался?

– Понятия не имею, – Ванесса встала, сдернула с вешалки полотенце и бросила мужу. – Я спала, а ты напугал меня своим криком. Я подумала, случилось что-то страшное. Не знаю, как ты туда попал. В последний раз я тебя видела, когда ты валялся в отключке на диване.

Лиам обернулся полотенцем и постарался унять дрожь. Он осторожно встал и добрел до унитаза. С того дня, когда мать пыталась его утопить, он до смерти боялся воды. Он никогда не полез бы в ванну по собственной воле. Он не принимал ванну двадцать семь лет.

Ванесса скрестила руки на груди:

– Что происходит?

– Понятия не имею.

– Ты правда не помнишь, как здесь оказался?

– Я серьезно. Я ничего не помню.

– Наверное, хорошо посидели вчера.

Лиам осмотрел себя. Он был мокрым и до сих пор дрожал. От плеча к груди тянулась толстая царапина. На вид свежая.

– Подожди. Ты сказала, я спал на диване?

– Явно всю ночь. Я проснулась около четырех и поняла, что тебя нет в кровати. Спустилась поискать, ты лежал на диване и храпел, как пьяный дурак. От тебя несло алкоголем. Неплохо было бы позвонить и предупредить, что будешь так поздно. Ты же знаешь, как я нервничаю.

– Извини. Я собирался позвонить. Полагаю, вечер просто вышел из-под контроля.

Лиам начал вытираться. В голосе Ванессы прорезались знакомые нотки. Она сердилась, а ему не хотелось опять ругаться. Тут она спросила у него, во сколько он пришел. Перестав вытираться, он замер как вкопанный, а его глаза на мгновение остекленели.

– Честно говоря, понятия не имею, – прошептал он больше себе, чем жене. – Этого я тоже не помню.

– О, это утешает. Соскучился по студенческим денькам, да? – Ванесса сняла с вешалки второе полотенце и принялась вытирать воду с пола. – Лиам, ты взрослый человек. Слишком взрослый, чтоб напиваться до отключки.

Она подняла глаза на него и показала пальцем:

– Что с твоей грудью?

Лиам ничего не ответил.

– Ага, знаю. Ты не помнишь.

Она закончила вытирать пол, перегнулась через бортик ванны и вытащила пробку. Он смотрел, как она подбирает его трусы около раковины, комкает и сует в карман халата. Она всегда убирается, когда злится. Будь это незначительный спор, после которого она начинает вытирать пыль, или крупная ссора, требующая реорганизации стенного шкафа, – уборка и гнев идут рука об руку. Так было с их самой первой встречи.

– Где твоя одежда? – спросила Ванесса.

От бульканья воды в сливе легкие Лиама снова сдавило, как будто он опять тонет. Его затошнило.

– В гостиной?

– Нет, там нету.

Он оглядел ванную, но одежды нигде не было.

– Неважно. Я не хочу знать. – Ванесса бросила мокрое полотенце в корзину для грязного белья и поправила развязавшийся пояс халата. – И с кем ты вчера пил? Не сомневаюсь, что твой брат тоже был.

– Да, Шон был, – соврал Лиам.

Он ничего не помнит о прошедшем вечере. Что случилось? Каким образом он оказался в ванне?

– Кто еще?

– Несколько ребят из участка. Ты их не знаешь.

Ванесса направилась к двери.

– Ты – криминалист полицейского управления Филадельфии. Тебе не кажется, что надо вести себя более ответственно?

– Всего один вечер.

– Лиам, ты вырубился. Как школьник, ворующий выпивку из родительского шкафчика и не умеющий себя контролировать.

– Прости.

Лицо Ванессы еле заметно напряглось. Она замолчала и отвернулась.

– Одевайся, а я сварю кофе. Ты опаздываешь.

Лиам проводил ее взглядом. Дыхание почти выровнялось, и в тишине ванной он попытался восстановить в памяти вечер. Но не смог вспомнить ничего, ни единой детали. Когда в последний раз он так напивался? Вода продолжала утекать, с журчанием и даже некоторым свистом.

– И помой ботинки, – крикнула Ванесса из коридора. – Ты оставил их у лестницы. Я чуть не убилась, когда спускалась утром.

– Ладно.

Лиам встал с унитаза и прошел в спальню. Его сотовый лежал на тумбочке. Лиам схватил его, прижал большой палец к сканеру, и телефон ожил. Может быть, получится восстановить свои шаги по звонкам или сообщениям?

– Кофе готов!

– Сейчас спущусь!

После четырех часов дня новых сообщений не было. Последнее пришло от брата, который спрашивал, нужны ли ему билеты на хоккей. Теперь, прочитав текст, он вспомнил про билеты, но все остальное после этого момента было как в тумане. Он перешел к записям и увидел голосовое сообщение, поступившее в восемь часов. Серое, значит, он его уже прослушал, но сейчас не помнил ни звонка, ни сообщения. Он нажал на воспроизведение.

«Привет, это я. Получила твое сообщение, но не вижу тебя. Где ты? Позвони».

Лиам сразу же узнал голос. Керри. Она говорила про какое-то сообщение, которое он ей отправил. Он еще раз проверил в отправленных и ничего не обнаружил. Проверил удаленные, но и там ничего не было. Он пересек спальню, выглянул в коридор и закрыл дверь. Оставшись один, он набрал номер Керри и стал ждать.

«Привет, вы позвонили мне, и если знаете, кто я, оставьте сообщение, и я…»

Он сбросил звонок и кинул телефон обратно на тумбочку. В тишине спальни было слышно, как за окном поют птицы. Знак нового дня. Нового начала. Как у них с Ванессой. Один день, потом другой, а там и следующий. Им еще предстояло работать над своим браком.

Лиаму было шесть лет, когда мама пыталась его убить. Это случилось через одиннадцать месяцев после того, как они с Шоном потеряли отца в автомобильной аварии из-за неисправных тормозов. Мама не вынесла утраты и после смерти мужа все глубже погружалась в саморазрушение. Это было самое страшное, что Лиам видел за свою недолгую жизнь. Женщина, от которой он зависел, стала мрачной и впала в депрессию, отгородилась от обоих сыновей и общалась глухим мычанием и наклонами головы вместо настоящих слов. Большую часть времени они с Шоном пытались понять, что означают эти жесты и звуки и как на них отвечать. Иногда они угадывали. Но чаще ошибались. За те одиннадцать месяцев их мама перестала есть и готовить, а в свой последний день даже не смогла подняться с кровати, чтобы проводить их в школу. Отец был ее миром, и он умер. Весь тот год она умирала вместе с ним. Они с Шоном даже не догадывались, что ждало их дома тем вечером. Эти воспоминания, эти события остались выжженными в его душе словно раскаленным клеймом.

Пока Лиам одевался, птицы продолжали свою утреннюю песню. Голова болела, он силился вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего вечера, но ничего не получалось. Он задумался, вернется ли к нему память. Должна же, верно? Вероятно, к тому времени, как он приедет на работу. Нет смысла психовать. Кроме того, там будет Шон. Он расспросит брата и будет надеяться, что не натворил никаких глупостей. Если это не поможет, он дозвонится до Керри. Кто-то же должен знать. Пробуждение в ванне его напугало. Как он там оказался? Насколько был не в себе?

Глава 2

Тело Александра Скалли закрывала белая простыня. Это лучшее, что могли сделать приехавшие на вызов полицейские до окончания первичного осмотра, и только потом его можно будет упаковать в мешок для трупов, чтобы отвезти криминалистам. Шон Двайер пристально смотрел на жертву, как будто простыни не было вовсе. Как будто труп мог сесть и рассказать ему, кто это сделал. Но в подобном откровении, сверхъестественном или нет, не было необходимости. Шон и так знал, кто виновен.

Полицейское управление Филадельфии расследует примерно шестнадцать тысяч насильственных преступлений в год. Приблизительно триста из них – убийства. Для работавшего детективом в отделе убийств Шона большинство случаев были довольно банальными и незапоминающимися: разборки между бандами, домашнее насилие, закончившееся непреднамеренным убийством, скрывшиеся с места ДТП водители. Вышел на смену, отработал и забыл. Когда на двадцать один район приходится триста пятьдесят убийств, нет времени строить из себя Перри Мейсона[1]1
  Перри Мейсон – практикующий лос-анджелесский адвокат, литературный персонаж серии романов классика американского детектива Эрла Гарднера.


[Закрыть]. Обычно тот, на кого падает подозрение, и есть убийца, и дело раскрывается без особой помпы. В этих убийствах нет голливудского блеска. Проза жизни, и, как и бывает в жизни, львиная доля работы ничем не примечательна. Но этот случай был не из таких.

Шон потер щетину на квадратном подбородке и рассеянно подергал значок у себя на шее. Он работал в полиции двенадцать лет. Семь – в отделе убийств. Он думал, что к этому времени уже повидал все, но это место преступления заставило его остолбенеть. Поразительно, с какой жестокостью можно причинить смерть.

Медики ждали снаружи в своем фургоне. Было еще рано, но скоро начнется утренняя суета. Дежуривший перед магазином патруль быстро прогонял пытавшихся поглазеть прохожих, но таких было мало. Город по большей части только просыпался. У них еще есть время до того, как сюда набегут зеваки.

В дверь вошел Дон Карпентер, напарник Шона. Высокий симпатичный афроамериканец, лет на пятнадцать старше Шона. Казалось, он не ходит, а плавает. В его движениях не было никакой резкости. Он нравился женщинам, но был верным мужем, что только добавляло ему привлекательности. Он был единственным напарником Шона, а также его наставником в первый год. За это время их общение вышло далеко за пределы работы.

– Извини за опоздание, – сказал Дон.

В ответ Шон только отмахнулся и перевел разговор на другую тему:

– Как твоя мама?

– Вчера вечером заснула перед телевизором. А когда проснулась, не понимала, где находится. Запаниковала. Не слушала сиделок, так что они вызвали меня.

– Это случается все чаще.

– Знаю. Если так пойдет и дальше, возможно, придется перевезти ее поближе к себе. Я не могу мотаться в Дойлстаун каждый раз, когда у нее провалы в памяти. Это тяжело, – посетовал Дон и показал на простыню, прикрывающую мистера Скалли. – Нашли что-нибудь?

– Не особо. Жертве семьдесят два года. Владел магазином практически всю жизнь. Мы отправили патрульную машину за его женой, чтобы ее доставили к криминалистам для опознания.

Дон наклонился и оттянул простыню.

– Господи, – пробормотал он. – Можно сразу отправляться за зубной картой. От лица мало что осталось.

– Похоже, взлома не было. Полицию вызвал курьер, который привез посылку утром. Мы полагаем, что владелец знал убийцу. Магазин закрывается в восемь, приблизительное время смерти около полуночи.

– Криминалисты нашли отпечатки?

– Больше, чем надо. Входная дверь, стеклянный прилавок, полки, черный ход – им придется попотеть. Это канцелярский магазин за две недели до Пасхи. Мужик был занят.

Дон показал на камеру видеонаблюдения в углу под потолком.

– Есть запись?

Шон покачал головой:

– Камера передает на компьютер в дальней комнате. Системный блок пропал. Мы проверили кассы: наличных нет. То же самое с сейфом. Но есть выписки с кредиток и чеки.

– Системный блок? Кто пользуется системными блоками?

– Как я сказал, ему было семьдесят два года.

Пока Дон шарил за прилавком, Шон обошел магазин. Если не считать самого убийства, больше ничего не тронули. Поздравительные открытки лежали в своих ячейках рядом со стеклянными статуэтками и музыкальными шкатулками, которые оставались в своих витринах. С потолка свисали вырезанные из бумаги пасхальные яйца и легко покачивались от ветерка, которого он не ощущал. Никаких следов борьбы.

– Они не взяли чеки и данные по кредиткам, потому что их можно отследить. Тесак слишком умен для этого.

– Ты думаешь, это Тесак? – спросил Дон, листая счета рядом с кассовым аппаратом.

– А ты нет?

– Может быть кто угодно.

Мимо прошел один из криминалистов с полной оборудования сумкой. Шон заглянул внутрь. Пульверизаторы с какой-то жидкостью, пластиковые коробочки с наклейками и коробка латексных перчаток. Криминалистика. Он всегда был далек от этой области следствия. Криминалистом работает его брат, Лиам. В их семье он умный.

– Это Тесак, – сказал Шон, когда криминалист скрылся из вида. – Он много лет терроризирует владельцев магазинов, а теперь убил старика в двух кварталах от мэрии. Он наглеет, а когда он наглеет, то становится опасен. Это он.

– Наверное, ты прав, – ответил Дон. – Это похоже на его почерк, но давай покопаем еще для уверенности. Ты уже два года следишь за этим парнем и пока ничего не смог ему пришить. Мы находим свидетеля, и вдруг свидетель исчезает. Мы уговариваем кого-нибудь дать показания, а потом, в последнюю секунду, человек передумывает. Если это он, нам надо найти что-то, от чего он не сможет отвертеться.

Шон подождал, пока Дон выйдет из-за прилавка, и они подошли ко входу в магазин. Их окружали открытки с пожеланиями и поздравлениями. Мягкие игрушки, фарфоровые куклы, счастье. Счастье среди трагедии. В воображении Шон проигрывал картины того, что могло произойти между Тесаком и Александром Скалли.

– Он превратил лицо старика в котлету.

– Выглядит именно так.

– Пришел забрать дань. Это объясняет отсутствие взлома. Может, у старика не хватило денег. Может, это уже не в первый раз. Сколько приносит в наши дни канцелярский магазин? Я знаю, скоро Пасха, но вряд ли у него была большая выручка. Тесака не заботили отговорки. Он избил старика до неузнаваемости. Сделал из него пример другим магазинам в городе. Это он. Точно он. Я не сомневаюсь.

– Тогда мы его возьмем, – сказал Дон. – Но все должно быть по инструкции. Нельзя дать ему уйти из-за какой-нибудь ошибки.

– Не дадим.

В магазин вошли два медика, один из них нес под мышкой сложенный мешок для трупа. Они помахали Шону с Доном, те помахали в ответ, глядя, как медики остановились перед жертвой и разложили мешок рядом с белой простыней. Обезображенное лицо Александра Скалли выжглось в памяти Шона. Это ни разу не заурядное убийство. От него останутся шрамы.

Глава 3

Рауль Монтенез влетел в фойе отеля «Тигр» со стаканчиком кофе в одной руке и пакетом пончиков в другой. За исцарапанным и грязным пуленепробиваемым стеклом конторки дремал его босс, мистер Гуцио. Низкий полный мужчина выглядел так, словно спит уже много дней. Засаленная рубашка выбилась из штанов, три верхние пуговицы были расстегнуты и открывали черную поросль на груди. Лысый, но с отросшими бакенбардами. Пальцы как десять сосисок. Через оставленный включенным микрофон слышался громкий храп. Даже во сне его злоба ощущалась физически.

В фойе, где Рауль проводил большую часть своего рабочего дня, валялись пустые пивные бутылки, бумажки, пластиковые стаканчики и разорванные обертки презервативов. Черный линолеум был усыпан окурками. На замызганном ковре красовались новые пятна загадочного происхождения. Его ждет еще одна длинная смена.

– Ты опоздал, – рявкнул Гуцио, не открывая глаз. Скрещенные руки покоились на его необъятном пузе.

– Доброе утро, мистер Гуцио. Прошу прощения. Автобус опоздал. Впустите меня, пожалуйста.

Гуцио открыл глаза и поднял голову, разглядывая тощего иммигранта.

– Что-то автобус часто опаздывает, – рыкнул он.

– Да. Он часто опаздывает.

– Если тебе не нужна работа, я могу найти кого-нибудь другого, кто готов приходить вовремя.

– Сэр, я не виноват. Автобус опоздал. Опаздывает автобус – опаздываю я.

– На каком автобусе ты ездишь?

– На тридцать втором.

Гуцио с трудом вылез из кресла.

– Думаю, я позвоню в транспортное управление и спрошу, опаздывал ли сегодня утром тридцать второй автобус. И если опаздывал, то устрою им взбучку за то, что мой помощник каждый день задерживается.

– Хорошо. Звоните. Если вы сможете заставить их решить проблему, буду признателен.

– Но если мне скажут, что он ездил по графику, что ж, тогда нас с тобой ждет разговор, – заверил неопрятный мужчина и нажал под конторкой кнопку, открывающую дверь. – За работу.

– Спасибо.

Рауль проскользнул в дверь и поставил свой кофе и пончики, торопясь начать день.

– В B11 до сих пор тихо, – крикнул Гуцио через плечо. – Если он не спустится к тому времени, как ты закончишь с первым этажом, поднимись и скажи, чтобы сваливал. Скоро расчетный час, а у нас тут не «Мариотт». Номера надо убрать до четырех. У меня тут бизнес вообще-то.

Рауль достал из чулана швабру и ведро и поставил их у стены с остальными средствами, которые понадобятся ему днем.

– Да. Без проблем. Если он не спустится до того, как я закончу на этом этаже, я скажу ему сваливать.

* * *

Два часа он подметал, вытирал пыль и мыл полы, и первый этаж наконец стал выглядеть достаточно прилично для ночных постояльцев. Но суть в том, что этим постояльцам плевать, чистый отель или в нем горы коровьего навоза. Народ приходит сюда по одному-единственному поводу. И чистота в фойе мало что значит. Но Раулю было велено убирать, и он убирал. Каждый день.

Он вынес последний мешок с мусором через аварийный выход и выбросил его в контейнер, а когда вернулся, увидел, что Гуцио стоит в дверях своей конторки.

– Парень из B11 так и не вышел. Иди поторопи его.

– Да, сэр.

– В журнале записано, что его зовут Джонни Кэш. Очень смешно. Отмечено, что постояльцев двое. Я хочу, чтобы они оба убрались.

Вымышленные имена – обычное дело для секса в отеле, но такое Раулю еще не встречалось.

– Я скажу мистеру Кэшу уходить.

– Скажи. И поторопись. Если ты еще не заметил, знай – я не самый терпеливый человек.

Рауль поднялся по лестнице к номеру B11. На всем этаже стояла зловещая тишина. В одинокое окно в конце коридора светило солнце, и Рауль видел парящие в воздухе пылинки. Его шаги заглушал ковер, и это все вдруг напомнило Раулю, как он одинок.

Дойдя до двери, он подождал, уставившись на цифры, которые когда-то были аккуратно прибиты, а теперь висели криво, напоминая адрес интернет-сайта: B//. Бежевая краска на старой стальной двери облупилась. Золотистая ручка была вся в царапинах от многолетних попыток пьяных постояльцев вслепую попасть в замочную скважину.

Рауль поднял руку, собираясь постучать, но замер. До него дошло, что он понятия не имеет, кто спит – или ждет – внутри. В этом отеле нет табличек «Не беспокоить». Никто не знает, что происходит за множеством закрытых дверей, и, учитывая, каких клиентов привлекает «Тигр», велика вероятность, что он чему-то помешает. То, что гость остался на всю ночь, само по себе странно. Отель берет почасовую плату, и многие постояльцы платят именно так. Те, что остаются на всю ночь, платят в тройном размере, и обычно им есть что скрывать. Раулю все больше становилось не по себе.

– Мистер Кэш, освободите номер, – крикнул он, стукнув три раза. На ковер посыпались хлопья краски. Рауль чувствовал, как участилось дыхание. – Расчетный час прошел. Вы должны освободить номер.

Ответа не было. Рауль прижался ухом к двери, но ничего не услышал.

– В11, пора выезжать. Уже утро. Вы должны уйти.

По-прежнему ни звука, ни движения.

Охваченный дурным предчувствием, Рауль, не спуская глаз с двери, медленно снял с пояса джинсов большое хромированное кольцо и принялся перебирать висевшие на нем ключи. Трясущимися руками он перебирал номера, пока не наткнулся на нужный ключ.

– Мистер Кэш, это ваш последний шанс. Я вхожу. Вы должны покинуть номер.

Рауль вставил ключ в замок и повернул.

– Я вхожу, – крикнул он, голос предательски дрогнул.

Чувствуя, как горит лицо, Рауль толкнул дверь.

Тот же солнечный свет, который лился в окно в коридоре, падал в окно номера В11. За стеклом машины проносились по изгибу шоссе и исчезали за поворотом в город. А в самом номере Рауля ждало потрясение.

Женское тело висело на проводе удлинителя, который был перекинут через трубы под потолком и привязан к кровати. Оно не качалось и не вращалось, а висело совершенно неподвижно. И кровь. Много крови. На ее ногах, ступнях и на полу. Женщина была обнажена, а волосы неаккуратно обриты. Голова склонилась на один бок, покрасневшие и опухшие глаза смотрели в пустоту. Из уголка рта вывалился кончик языка. Она смотрела в его сторону, только выше. Когда-то она была красивой. Теперь осталась только кровавая бойня.

– Нет! – заорал Рауль, вываливаясь из номера на грязный ковер коридора. Задел ступней стальную дверь, и на него посыпалось еще больше краски. Он часто крестился, от страха глаза наполнились слезами. В отель «Тигр» явился дьявол и оставил после себя самую жуткую смерть. Ему никогда не забыть эту сцену, несмотря на алкоголь, наркотики и бессонную ночь, что ждут впереди. Он будет помнить каждую мелочь, каждый звук и запах.