Текст книги "Духовные проповеди и рассуждения"

Духовные проповеди

О свершении времен

Во время оно был послан Господом ангел Гавриил. «Радуйся, Благодатная, Господь с тобой». Когда меня спрашивают, зачем мы молимся, или постимся, или делаем добрые дела, зачем мы крещены и – главное и самое трудное – зачем Бог стал человеком, я отвечаю: «Затем, чтобы Бог родился в нашей душе, а душа в Боге».

Зачем созданы всевозможные писания, а Бог сотворил весь мир? Лишь для того, чтобы Бог родился в душе и душа в Боге. Сокровеннейшая природа любого злака предполагает пшеницу, любой руды – золото, всякое рождение же имеет целью человека. «Нет такого зверя, – говорит один мудрец, – который не имел бы во времени чего-либо общего с человеком».

«Во время оно». Когда какое-нибудь слово воспринято моим разумом, оно вначале так бесплотно и чисто, что это поистине слово – до тех пор, пока, представляя себе сказанное, я не превращу его в некий образ. Только после этого, в третью очередь, оно выговаривается устами, и тогда остается лишь произнесение сокровенного слова. Точно так же и вечное Слово внутренне выговаривается в сердце души, в ее сокровеннейшей и чистейшей святыне. Рождение же совершается в «голове» души, в ее разуме. Пусть тот, кто имеет хотя бы надежду на рождение или предчувствие его, узнает, как оно происходит и что ему способствует.

Святой апостол Павел говорит: «В свершении времен Бог послал Своего Сына». Святой Августин объясняет, что такое «свершение времен». Когда нет больше времени – это и есть свершение времен. Когда дня больше нет – тогда свершен день. Поистине там, где должно совершиться это рождение, должно исчезнуть всякое время; ибо нет ничего, что бы так препятствовало ему, как время и творение.

Нет сомнения, что время, по существу своему, не касается Бога и нашей души. Если бы оно могло коснуться души, душа не была бы душой. Если бы Бог был прикосновен времени, то не был бы Богом. Если бы душа имела что-либо общее со временем, то Бог никогда не мог бы родиться в ней. Для рождения нужно, чтобы отпало всякое время или чтобы душа освободилась от времени с его желаниями и стремлениями.

Вот другое значение «свершения времен»: если бы кто-нибудь обладал таким искусством и властью, что собрал бы в одном мгновении и настоящее, и все, что произошло за шесть тысяч лет или еще имеет произойти до конца света, то это было бы свершением времен. Вот подлинное мгновение вечности: когда душа познает все вещи в Боге такими новыми и свежими и в той же радости, какими я ощущаю их сейчас перед собой. Я прочел следующее в одной книжечке, написанной человеком, который мог это доказать: сейчас Бог создает мир точно так же, как Он делал это в первый день творения, в этом-то и заключается Его богатство.

Душа, в которой надлежит родиться Богу, должна отвернуться от времени, как и время от нее; она должна подняться и застыть посреди богатства Господа. Даль и ширь там не далеки и не широки! Там познает душа все вещи – познает в их совершенстве. Что бы ни писали мудрецы о высоте неба, малейшие силы моей души выше высочайшего неба, – не говорю уже о разуме, который дальше всякой дали. В нем я так же близок к месту, лежащему за тысячу миль по ту сторону моря, как к тому, где нахожусь сейчас. В этой дали, в этом богатстве Господа душа познает все; ничто там не проходит мимо нее, и ей больше нечего ожидать.

«Был послан Ангел». Учителя говорят, что сонму ангелов нет числа, что их число непостижимо. Но для того, кто может различать без помощи числа и множества, сто ангелов были бы как один. И будь в Божестве сто лиц, такой человек все же постиг бы, что Бог един. Этому изумляются и неверующие люди, и невежественные христиане, и даже многие священники, которые знают о Боге так же мало, как знает о нем какой-нибудь камень. Они понимают три лица как три коровы или три камня! Но тот, кто может постигнуть различия в Боге без числа и множества, тот знает, что три лица – это один Бог.

И как высоко ни стоит ангел, лучшие наши наставники учат, что каждый из ангелов имеет собственную природу. Если бы нашелся человек, который обладал бы полнотой мудрости, власти и всего, чем обладали, обладают и будут обладать люди, то для нас этот человек был бы чудом; и все же он был бы только человеком и стоял бы много ниже ангелов! Ведь каждый ангел имеет свою природу и отличается от другого, как зверь одной породы отличается от зверя другой. В этом множестве ангелов и состоит богатство Божие. Тот, кто охватит взором сразу всех их, получит понятие о том, насколько богат Господь. Ангелы представляют Его власть, как представлена власть какого-нибудь господина множеством рыцарей. Поэтому мы и зовем Его Господом господствующих.

И все эти бесчисленные ангелы, как бы ни были высоки они, должны содействовать и помогать, когда происходит рождение Бога в душе. Это значит, что для них в том рождении заключена радость, веселье и блаженство – ведь делать им самим при этом ничего не нужно! Вообще, сотворенным существам здесь делать нечего, ибо Бог совершает это рождение Один. Ангелу при рождении определена лишь вспомогательная служба. Все, что может при этом быть совершено ангелами или творениями, – это «дело служения».

«Ангел именем Гавриил». Он поступил в согласии с тем, как именовался, хотя, в сущности, он не более назывался Гавриилом, чем Конрадом. Никто не может знать имени ангела; туда, где находится его имя, никогда не проникал ни один мудрец, ни одна человеческая мысль. Быть может, он вообще не имеет имени! Ведь душа тоже не имеет имени. Как Богу нельзя найти истинного имени, так и душе, – хотя об этом написаны толстые книги! Имя дается ей постольку, поскольку она проявляется в какой-либо деятельности.

Вот слово «плотник», – но ведь это не имя человека, а именование, данное ему по тому делу, в котором он мастер. Имя «Гавриил» тот ангел получил по делу, вестником которого он был. Ибо «Гавриил» значит «сила»: в рождении Бога в нас и нас в Боге действовал и действует сам Бог как сила.

К чему стремится каждая сила природы? Она хочет воспроизвести себя самое! К чему стремится каждая природа, когда она занята зачатием? Она хочет воспроизвести себя самое. Природа моего отца – его человеческая природа – хотела воспроизвести отца. Так как она была не в состоянии этого совершить, она возжелала того, что наиболее похоже на отца, и зачала то, что более всего похоже, – сына! Когда же и на это не хватает силы или не удается этого, то она производит человеческое существо еще менее подобное отцу [то есть женщину – дочь].

У Бога же неограниченная сила! Вот почему в том рождении дарует Он Свое подобие: без остатка рождает Он в душе все, что в Нем есть сила, истина и мудрость.

Св. Августин утверждает, что душа уподобляется тому, что она любит: если любит она земные вещи – становится земной, если любит Бога – тут можно спросить: становится ли она Богом? Если бы я так и сказал, это прозвучало бы невероятным для тех, чья мысль слишком слаба и не может это понять. Поэтому я так не говорю, но указываю вам на Писание, которое говорит: «Я сказал, вы боги!»

Если кто-нибудь обращает взор, надежду или доверие к богатству, о котором я говорил, то пусть он знает, что никогда и ничто не было так близко благодаря рождению, так подобно другому, так одно с ним – как душа и Бог, пребывающие в этом рождении. Если же при этом встречается препятствие и душа не во всех отношениях оказывается подобна Богу, то в этом не Его вина!

Поскольку всякое несовершенство отделяется от души (ниспадает с нее), постольку Он делает ее подобной Себе. Если плотник не может построить хороший дом из червивого дерева, то это не его вина, но вина дерева. Точно таково же действие Бога в душе. Если бы самый последний ангел отразился или родился в душе, то в сравнении с этим весь мир показался бы ничем; ибо от единственной искорки ангела зеленеет и цветет и светится все, что есть на земле. А то рождение совершает Сам Бог, дело же ангела при этом лишь служебное.

«Ave» означает «без боли». Кто не создан, для того нет боли и ада; и тварь, которая обладает наименьшими свойствами твари, знает боль в наименьшей степени. Я говорю иногда: кто меньше всего имеет от мира, тот самый богатый в мире. Никому не принадлежит мир в той мере, как тому, кто отказался от всего мира. Знаете, отчего Бог есть Бог? Оттого, что Он без творений.

Он никогда не называл Своего имени во времени. Во времени тварь, грех и смерть, – они сродни в известной мере друг другу. И когда душа уходит от времени, в ней не остается ни боли, ни адского страдания. Там даже горе становится для нее радостью. Вся радость, веселье, блаженство, весь жар любви, которые только можно вообразить себе, перестают быть радостью в сравнении с блаженством, которое испытывают при том рождении.

«Благодатная Мария, Господь с тобой». Малейшее действие благодати по своей природе выше всех ангелов. Св. Августин говорит: деятельность благодати, исходящая от Бога – когда, например, Он обращает грешника и делает его хорошим человеком, – есть нечто большее, чем создание Им нового мира.

Ибо Богу так же легко перевернуть небо и землю, как мне перевернуть в руке яблоко.

Если в какой-нибудь душе есть Божия благодать, то как же ясна эта душа, как подобна Богу, как родственна Ему! Однако она никак не действует – ибо в рождении, о котором я только что говорил, нет действия. Св. Иоанн не совершил ни одного знамения!

И все же дело, которое дано ангелу в Боге, так высоко, что ни один мудрец, ни одна мысль человеческая не были бы в состоянии его понять. Взгляд ангела – от малейшего действия которого содрогается земля и небо и все, что есть на земле, цветет и живет – в этом деле лишь щепка, которая отлетает, как отлетает щепка от строящегося дома.

Я охотно употребляю слово «родник». Как бы странно оно ни звучало, мы должны выражаться по-своему! Первый родник – тот, в котором Отец рождает своего Единородного Сына. Именно из этого родника возникает и изливается благодать. Другой родник – тот, в котором творения вытекают из Бога. Он так же далек от того, из которого возникает благодать, как небо далеко от земли.

Благодать не действует.

Там, где земной огонь является в своей истинной природе (то есть в Солнце), он не горит и не жжет. Жжет жар, который исходит от огня. Но там, где жар еще заключен в огне, он не жжет и не вредит. И все же жар, даже когда он заключен в огне, так же далек от истинной природы огня, как небо от земли. Благодать не совершает никакого дела, она слишком благородна для этого: действие так же далеко от нее, как небо от земли.

Бытие в Боге, связь, единство с Богом – вот что такое благодать, и тогда «с тобой Бог», ибо за этим и следует «Господь с тобой!». Тогда совершается рождение.

Никто не должен думать, что этого достигнуть невозможно. Как бы ни было трудно, что́ мне до трудностей, если Он совершает это? Мне легко исполнить все Его заповеди. Пусть Он велит мне что хочет, я сочту это за ничто, для меня все это малость, если Он дарует мне за то Свою благодать. Многие говорят, что они не имеют ее! И я отвечаю: мне очень жаль. Но мне еще более жаль, если ты и не томишься по ней. Уж если ты не имеешь ее, то хотя бы томился по ней! Если же и томления нет, то пусть томятся по томлению! Как говорит Давид: я томлюсь, Господи, по томлении о Твоем правосудии.

Дай нам Бог так томиться по Господу, чтобы наше томление заставило Его Самого родиться в нас! Аминь.

О вечном рождении

Здесь во времени мы справляем праздник вечного рождения, которое Бог Отец непрестанно совершал и совершает в вечности, и празднуем это самое рождение, совершившееся во времени и в человеческой природе. Рождение это совершается всегда, говорит Августин. Но если оно происходит не во мне, какая мне от этого польза? Ибо все дело в том, чтобы оно совершилось во мне. Будем же говорить об этом рождении, как оно совершается в нас или, лучше сказать, в доброй душе.

В какой же области совершенной души произносит Отец свое Слово? Ибо все, что я говорю здесь, относится только к совершенному человеку, который шел и идет путями Божиими, но не к ветхому и неподготовленному человеку, потому что последнему это рождение неизвестно и совершенно чуждо.

Слово мудрого человека гласит: «Когда все вещи покоились в глубоком молчании, сверху, с престола Господа, на меня низошло сокровенное Слово». Об этом Слове будет наша проповедь.

«Среди молчания было во мне сказано сокровенное Слово». О Господи, где то молчание и где то место, в котором изрекается это Слово? Оно – в самом чистом, в самом нежном, что есть в душе, в самом благородном, в основе и в сущности души. Там – глубокое молчание, ибо туда не проникает ни одна тварь или образ, ни одно действие или размышление не тревожат там душу и никакого образа не ведает она там и не знает ни о себе, ни о другой твари.

Всякое действие душа исполняет с помощью сил. Все, что она познает, она познает разумом. Когда думает – пользуется памятью. Если любит, то любит волей. Так действует она – посредством сил, а не сущности. Всякое внешнее ее дело всегда связано с посредником. Только посредством глаз осуществляет она силу зрения: ведь иначе она никак не может воспользоваться этой силой. И так во всех чувствах: она всегда пользуется каким-нибудь посредником для своих внешних действий.

Но в самой сущности нет действия. Ибо хотя силы, посредством которых она действует, вытекают из основы души, в самой основе – лишь одно глубокое молчание. Только здесь покой и обитель для того рождения, для того, чтобы Бог Отец изрек здесь свое Слово, ибо эта обитель по своей природе доступна только Божественной Сущности, причем без всякого посредника. Здесь Бог входит в душу всецело, а не частью лишь Своей. Здесь входит Он в основу души. Никто, кроме Бога, не может коснуться ее основы. Тварь не проникает в глубину души, она должна оставаться снаружи, вместе с силами. Только здесь душа могла бы созерцать свой образ, с помощью которого она вошла сюда и нашла приют.

Ибо когда силы души приходят в соприкосновение с тварью, они берут и создают ее образ и подобие и вбирают их в себя – так познают они тварь. Далее, чем образ, тварь не может войти в душу; а душа приближается к твари лишь потому, что она прежде всего полностью принимает в себя ее образ. Только посредством представленного образа она приближается к творениям, ибо образ есть нечто, что душа создает с помощью сил. Будь то камень, человек, роза или что-либо из того, что она хочет познать, она всегда обращается к образу, который прежде получила от них, и только таким путем она может соединиться с ними.

Но когда человек таким способом получает образ, этот последний должен обязательно войти в него извне, через внешние чувства. Поэтому нет для души ничего более неведомого, чем она сама. Один мудрец говорит, что душа не может создать или получить своего образа и поэтому ей нечем познать себя самое. Ибо всякий образ приходит через внешние чувства: вот почему душа не может иметь своего образа. Поэтому она знает все, только не саму себя. Из-за отсутствия посредника ни о какой вещи не знает она так мало, как о себе самой.

Но ты должен знать: внутри душа свободна от всяких посредников и образов; в этом и заключается причина, по которой Бог может свободно соединяться с ней – без образа и подобия.

Ты не можешь не приписать Богу тех способностей, которые приписываешь мастеру, – только взяв их в наивысшей степени. Чем мудрее и сильнее мастер, тем естественнее осуществляется его дело и тем проще оно. Человек нуждается во многих средствах для своих внешних дел. Прежде чем он исполнит свои дела так, как представил их себе, необходимы многие приготовления. [В отличие от человека] светить – искусство и дело Луны и Солнца, и исполняется оно небесными светилами очень быстро. Как только прольют они свое сияние, в то же мгновение мир на все стороны полон света. Но еще выше – ангел. Он в своем деле нуждается в еще меньшем количестве средств и пользуется еще меньшим числом образов. И верховный серафим обладает-таки еще одним-единственным образом; все, что другие, стоящие ниже его, воспринимают во множественности, он постигает в едином.

Но Бог совершенно не нуждается в образе и не имеет его в Себе. Бог действует в душе без всякого средства, образа и подобия. Он действует в основе, куда никогда не попадал ни один образ, ничто, кроме Него Самого, кроме Его собственной сущности. Этого не может ни одна тварь!

Ибо как рождает Бог Отец Сына Своего в душе? Подобно творению – в образе и подобии? Поистине нет! Наоборот – так же, как Он рождает Его в вечности, и никак иначе. Хорошо! Но как же рождает Он Его там [то есть в вечности]? Видите ли, Бог Отец обладает совершенным постижением Себя Самого и глубочайшим проникновением в Себя Самого исключительно посредством Себя Самого – без всякого образа! Именно так рождает Бог Отец Сына в истинном прозрении Божественной Природы. Таким и никаким иным способом рождает Бог Отец Своего Сына в недрах, в основе и сущности души и так соединяется с ней. Ибо если бы здесь был образ, то не было бы истинного единства, а в истинном единстве заключается все ее блаженство.

Теперь вы могли бы сказать: «Ведь согласно природе души в ней находятся одни только образы!» Нет, это не так, иначе душа никогда не обретала бы блаженство. Ведь Бог не может создать тварь, которая дала бы тебе полное блаженство; в этом случае Он не был бы для тебя высшим блаженством и последней целью.

Его природа и воля состоит в том, чтобы быть началом и концом всякой вещи. Никогда тварь не может явиться самим блаженством. Так же мало может она быть совершенством, ибо из совершенства и добродетели вытекает совершенная жизнь.

Итак, ты должен пребывать и жить в своей сущности и в своей основе; там и коснется тебя Господь Своей простой сущностью без посредника и образа. Ведь каждый образ предполагает и предлагает не себя самого – он лишь подводит к тому, образом чего он является. И так как мы имеем образ лишь для того, что снаружи и может быть воспринято исключительно внешними чувствами, то есть для сотворенного, а образ приводит к тому, что он изображает, то невозможно, чтобы ты смог обрести блаженство через какой-либо образ.

Что для этого должен делать человек, чем ему достичь и заслужить, чтобы в нем совершилось и осуществилось это рождение? Лучше ли, чтобы он как-нибудь содействовал этому со своей стороны – например, думал о Боге и представлял Его себе – или чтобы он оставался в тишине, в покое, в молчании и тогда Бог говорил бы и действовал в нем, а он лишь ждал бы Божия дела? При этом я повторяю: этот глагол и дело Божие даются только добрым и совершенным людям, которые так вобрали и впитали в себя сущность всякой добродетели, что она излучается из всего их существа без всякого к тому их содействия. Прежде такого рождения в них должна жить сама достойная жизнь и само благородное учение Господа нашего Иисуса Христа!

Пусть они узнают, что лучшее и благороднейшее, к чему можно прийти в этой жизни, – это молчать и дать Богу говорить и действовать в тебе. То Слово изрекается, когда все силы отрешены от своих дел и образов. Потому и говорится: «Среди молчания было сказано мне тайное Слово». Чем более ты способен отозвать все силы и позабыть все вещи и образы, которые ты когда-либо воспринял, чем более ты позабудешь тварное, тем ближе ты будешь к высшему и тем восприимчивее. О, если бы ты захотел вдруг стать неведающим, возжелал бы не ведать даже о твоей собственной жизни, как это случилось со святым Павлом, когда тот говорил: «Был ли я в своем теле или нет, этого я не знаю, это знает Бог»! Тогда дух вобрал в себя все силы, так что тело для Павла перестало существовать. Тогда не действовали ни память, ни рассудок, ни внешние чувства, ни силы, которым надлежит поддерживать и совершенствовать тело. Впрочем, жизненный огонь и жизненная теплота были удержаны, потому тело не потерпело ущерба, хотя он в течение трех дней не ел и не пил.

Так же было и с Моисеем, когда тот постился на горе сорок дней и все же не ослабел от поста; в последний день он был силен в той же мере, как и в первый. Подобным образом человек должен освободиться от внешних чувств, обратиться внутрь и погрузиться в забвение всех вещей и себя самого.

Об этом говорит, обращаясь к душе, один учитель: беги от суеты внешних дел, беги и скройся от бурь внешних дел, как скрывается мысль, ибо они создают лишь несогласие.

Итак, если надлежит Богу сказать в душе Свое Слово, она должна пребывать в мире и покое; тогда Он изрекает в душе Свое Слово и Себя Самого, не образ, но Себя Самого! Дионисий говорит: Бог не имеет ни образа Своего, ни подобия, ибо Он по существу Своему все благо, вся истина, все сущее. В одно и то же мгновение Бог творит все дела Свои в Себе и из Себя. Когда Бог создавал небо и землю, не думай, что Он сегодня создал одно, а завтра другое. Да, подобное пишет Моисей, который, конечно, лучше всех знал об этом. Но Моисей поступил так ради людей, которые не смогли бы этого ни понять, ни принять каким-то иным образом. Только одно сделал ради создания небес и земли Бог: Он захотел, и они стали.

Бог действует без средств и без образов. Чем свободнее ты от образов, тем восприимчивее к Его воздействию; чем больше погружен в себя, в забвение, тем ближе ты к тому. К этому призывал Дионисий своего ученика Тимофея и говорил: «Милый сын Тимофей, ты должен с безмятежным чувством устремиться за пределы самого себя, своих душевных сил, за пределы образа и существа в сокровенный тихий мрак, дабы ты пришел к познанию неведомого сверхбожественного Бога! Для этого необходимо освобождение от всех вещей, ибо Богу противно творение в образах».

Теперь ты спросишь: что же творит Бог в основе и сущности души? Этого знать я не в состоянии, ибо душевные силы могут познавать только в образах, причем воспринимают они и познают каждую вещь в ее особом образе: они не могут познать птицу в образе человека; и так как все образы приходят извне, то акт творения остается сокрытым от души. И вот что для нее самое лучшее – неведение, которое приводит ее к чудесному и заставляет искать его снова! Ибо душа хорошо чувствует, что нечто существует, только не знает, что и как.

Когда человек постигает сотворенность вещей, они тут же утомляют его, и он обращает свой взгляд на что-нибудь новое; у него всегда сохраняется стремление познать эти вещи, и все же он не может остановиться на них. Только такое непознаваемое познание и удерживает душу и побуждает ее тем не менее к исканию.

Потому один мудрец сказал: «Среди ночи, когда все вещи молчали, в глубокой тишине было сказано мне сокровенное Слово. Оно пришло крадучись, как тать». Как же разумеет он это – откровение Слова, которое было сокрыто? Ведь сущность слова – открывать то, что сокрыто!

Оно раскрылось и блестело, будто хотело мне что-то открыть, и подавало мне весть от Бога; поэтому оно и называется Словом. Но от меня оно было сокрыто, оттого сказано: «В тишине пришло Оно, чтобы открыться мне». Видите, потому и до́лжно искать Его, что Оно сокрыто. Оно явилось и было все же сокрыто: Оно хочет, чтобы мы томились и вздыхали по Нему!

Святой Павел говорит: мы должны гнаться за Ним, пока не почуем Его, и не останавливаться, пока не схватим Его! Когда он был восхи́щен на третье небо, где услышал Бога и видел все тамошние вещи, и снова пришел в себя, ничто из того не было им позабыто, но было в нем так глубоко, сокровенно в основе, что разум его не мог постичь увиденного: это было закрыто от него. Поэтому он должен был искать и преследовать знание – внутри себя самого, не вне себя. Это совсем внутри, не снаружи; совсем внутри! И оттого что он это сознавал, он и сказал: «Я уверен в том, что ни смерть, ни какое-либо страдание не разлучат меня с тем, что я нахожу в себе».

Об этом сказал прекрасное слово один языческий мудрец другому: «Я ощущаю в себе нечто, что сияет в моем разуме, я вполне ощущаю, что это есть нечто, но что́ это, я не могу постичь. Однако мне кажется, что если бы я постиг, то узнал бы всю истину!» Тогда другой ему ответил: «Хорошо! Держись этого, ибо если бы ты смог постичь, то получил бы всю совокупность добра и вечную жизнь». В этом же смысле выражается и святой Августин: «Я сознаю нечто, что реет и светится перед моей душой; если бы оно достигло во мне совершенства и постоянства, то это была бы вечная жизнь! Оно таится и все же возвещает о себе. Приходит же оно воровским образом, чтобы отнять и украсть у души все существующие вещи. При этом они все же немного приоткрываются и показываются, чтобы очаровать душу и привлечь ее к себе и похитить и отнять у нее ее самое».

По этому поводу говорил пророк: «Господи, отыми у них их дух и дай им взамен Свой дух». То же имела в виду и любящая душа, когда говорила: моя душа растаяла и расплавилась, когда любовь изрекла свое слово; когда она вошла, я должна была исчезнуть. То же подразумевал Христос, когда говорил: «Кто оставляет что-либо ради Меня, тому воздастся во сто крат, кто хочет обладать Мною, тот должен отказаться от себя и от всякой вещи, и кто хочет Мне служить, должен следовать за Мною; он не должен больше преследовать свое».

Теперь ты скажешь: ах, сударь, вы хотите извратить естественную жизнь души! Такова ее природа, что она познает внешними чувствами и в образах; неужели вы хотите нарушить этот порядок? – Но что ты знаешь о том, какие возможности вложены Богом в человеческую природу – те, которые еще не до конца описаны, а тем более те, которые сокрыты? Ибо писавшие о возможностях души не пошли дальше того, к чему привел их естественный разум: ни разу не дошли они до самой глубины. Оттого многое должно было быть сокрыто от них и осталось неизвестным. Поэтому говорит пророк: я хочу сидеть и молчать и хочу слушать, что Бог говорит во мне. Оттого, что так сокровенно оно, и пришло это Слово в ночи, во мраке.

Святой Иоанн говорит: «Свет во тьме светит; в Свое пришел Он, и все, которые приняли Его, стали властию Сынами Божиими»; «Ибо была дана им власть стать Сынами Божиими».

Отметим пользу и плоды этого тайного слова и этого мрака для нас! Сын Небесного Отца не Один рождается из этого мрака, который принадлежит Ему; но и ты рождаешься там, как дитя того же Небесного Отца и никого иного; и тебе дает Он власть. Видите, как велика эта польза! Всякая истина, которой когда-либо учили и будут учить учителя вплоть до конца мира, проистекает из их собственного разума; они же не постигли ни капли из того знания, из той глубины. Пусть даже молчание будет названо незнанием, неведением, в нем все же больше, чем во всяком внешнем знании и ведении. Ибо это неведение отвлекает и уводит тебя прочь от всего познанного и прочь от себя самого.

Это и имел в виду Христос, когда говорил: «Кто не откажется от себя, и не оставит отца и матери, и не будет вне всего этого, тот недостоин Меня». Это можно понять так, как будто бы Он говорит: кто не отвергнет всего внешнего, сотворенного, тот не может ни быть зачатым, ни рожденным в божественном рождении. Когда ты лишишься себя самого и всего внешнего, лишь тогда воистину ты обретешь рождение.

И воистину верую я и убежден в том, что человек, который тверд в этом, никогда не может быть разлучен с Богом.

Я утверждаю, что он не в состоянии впасть в смертный грех. Скорее претерпит он постыднейшую смерть, чем впадет в какой-либо смертный грех, – как поступали святые. Даже простительного греха – если они могли его отвратить – не могли они ни совершить, ни сознательно допустить в себе или в других. Так увлечены, очарованы были они этим путем, так освоились с ним, что и не захотели бы обратиться к другому: все чувства и силы их обращены к одному.

Да поможет нам в этом рождении Бог, сегодня вновь рожденный человеком, дабы мы, бедные дети земли, родились в Нем божественно; да поможет Он нам в этом во веки веков! Аминь.