Книга: Духовные проповеди и рассуждения - Мейстер Экхарт

Пытаюсь представить себе этого человека, пламенного и прозрачного, но образ ускользает. Он лишь ногами стоит на земле, растворяясь всей сущностью с небом, сливаясь с ничто, в котором исчезают все вещи. Но и это еще не конец.

А лишь то сердце чисто, которое все созданное превратило в "ничто". И ты должен наконец освободиться от "ничто".

Экхарт проповедует свободу от всех образов, даже от образа Бога. Ради самого Бога. Не удивительно, что догматики не приняли его. Так свободно он обращается к Богу, минуя всех посредников. Лишь душу свою он считает посредником, способным обращаться к Богу напрямую.

Мейстер Экхарт говорит о недвойственной природе всего сущего, о том Царстве Божием, которое лежит за пределами вещей и попасть в него можно, лишь заглянув в собственную душу. Он, как никто, понимает безвременную природу Царства Небесного.

Встречаются в этом сборнике и проповеди на канонические библейские темы. Так неожиданно звучит трактовка притчи о Марфе и Марии, где Марфа ставится на невиданную доселе высоту. Она не та, кто печется о земном, тогда как Мария, сидящая у ног Христа, о небесном. Она выше этих материй, она мудрее и знает, что в простом и спокойном исполнении того, что должно, и есть ворота в вечность.

Экхарт не противоречив и тогда, когда говорит о троице. Триединость не мешает тому безразделльному единству, где исчезают все образы и даже Бог. Есть разные уровни осознания духовной реальности, и для каждого уровня свои слова и образы.

Уходя корнями в гностические учения первых веков распространения христианства, Экхарт занимает уникальное место в средневековой христианской традиции. То, что он говорит, резонирует с восточными учениями, недвойственной ведантой и буддизмом.

Дзенский коан требует: «Покажи мне свое истинное лицо – то, что было у тебя до того, как ты родился». Мейстер Эркхарт тоже говорит: «человек должен стать настолько свободным от своей сотворенной воли, насколько он был, когда его не было».

"Духовные проповеди" Эркхарта будут близки многим, кто идет духовным путем, свободным от узких рамок и догматизма. Рекомендую искателям и созерцателям.

Что ещё она допускала, никто не узнает, потому что это была очень воспитанная Каштанка, но вот очередного настоящего миста она нашла. И сладок был плод его, прости меня, господи, говорю всё как есть.

Меня всю жизнь завораживала тема нескончаемого глубинного поиска, тема бродяжничества по продуваемым сквозняками духовным пустошам, мысль о великой священной цели, о небесполезности деяния и воздаянии за внутреннее упорство, вечная устремленность в дальние плавания, даже когда ты уже по пояс прикопан землёй. У меня нет, увы, возможности достаточно точно передать это ощущение. Но, в целом, все "нашедшие бога" люди далеких времен - рождают во мне именно это ощущение. Какой-то любопытственно-отстраненный прищур тихого вдумчивого восхищения и оцепенелой зависти. Я, конечно, романтизирую. Я это прекрасно понимаю. И тем не менее, всё то пространство-время схлопывается в моём сознании в один величественный хоровод-возле-Бога. "Как на божьи именины испекли мы Вселенский Хлеб, и мы тихо бродили тысячелетиями, пытаясь сурово и неистово дать всем вкусить от него как от Него". Какая-то такая выходит песнь. Очень всё это завораживает. Помимо всех смыслов, помимо идеи, есть просто особо свойства красота в акте поиска Бога, и чем больше эти поиски конкретны, сконцентрированы, воплощены, чем больше сама ткань жизни натягивается на остов этого поиска, тем красивее выходит этот акт. И оттого духовники прошлого, сами того не зная, великие творцы и художники, оттого так притягивают наше внимание. Сейчас очень не хватает полновесности веры, и даже не только в божественное. Внутренний огонь уже не пылает так, какие-то в нас технические неполадки. Не то, что вот раньше... Бог был божественней, святые святее, а проповедники проповеднее :) Мейстер Экхарт - средневековый немецкий теолог, философ, мистик, духовный учитель, проповедник. В целом, до него церковь, а значит и немецкая теология как таковая, была заточена на внешнее действие, конкретные святые дела, которые должны твориться при помощи и с одобрения церкви. Бытовала широкая направленность на внешние атрибуты веры. Всё по-эталону, всё по-писанному. Закон, порядок, традиция, непрерывность. При этом было мало повседневного духовного творчества и возможности для него. Мейстер Экхарт же игнорирует внешнюю сторону вопроса религии, отмечая этот момент как несущественный, и вводит теологию в плоскость размышлений "о внутреннем", о Боге внутри тебя самого. Для Экхарта характерна убежденность в том, что "мистическое созерцание" Бога внутри себя (да и себя в Боге, соответственно) - один из главенствующих элементов духовного становления человека. И это уже мощный толчок для развития теологии и философии, как мне кажется, и как на деле показала практика. Сейчас многие воззрения Мейстера Экхарта кажутся достаточно тривиальными, знакомыми, интуитивно понятными или даже очевидными. Но не стоит забывать о пользе исторической корректировки своих читательских впечатлений. Ведь, если вдуматься, Мейстер жил в сложное относительно его деятельности время (1260-1328), тьму тогда довольно мощно рассеивали костры инквизиции, и Мейстера тоже нет-нет, да обдавало праведным жаром, ведь не все в набожной Германии чтили и принимали его невероятно смелое духовное новаторство (оно было именно таковым!), многие борцы за его душу с удовольствием очистили бы её на костре. Но, Мейстеру повезло, у него было высокое положение (должность приора во Франкфурте) и влиятельные друзья, ему удалось умереть в старости своей смертью. После которой, кстати, его быстренько объявили "вне закона", а восстановили справедливость перед лицом господа нашего уже только в 20 веке.

Вообще, перенос пристального внимания сограждан с внешнего церемониала на внутренний мир человека - сильно пошатнул престиж церкви, как института, так как её всемогущая роль была дискредитирована, и тем, вероятно, было обиднее, что произошло это именно изнутри. Так что, в некотором роде, Экхарт выступил как религиозный трикстер, но, правда, по сочинениям его так сразу этого и не скажешь.

Кстати о том, что скажешь.. Меня поразило, что при чтении проповедей не тяготишься повисшими между нами и Экхартом веками, ощущения старины нет прямо от слова совсем. Хотя, категории времени наверно не очень уместны для этих проповедей, сами по себе проповеди создают как раз ощущение тотального безвременья, прекрасного надвременного мира, где ты гораздо более свободен, чем тебе то казалось. Некоторый текуче-стоячий вышний трансцендентальный мир умиротворенности и полноводных размышлений.

Идея свободы так или иначе витает на страницах проповедей. Вся мысль в том, что ты итак в Боге, и Бог уже тоже достаточно в тебе, научись просто жить с ним в согласии, научись любви, научись красоте, научись благу и добру. В принципе, всем этим ты и будешь заниматься, если позволишь Богу творить свою волю через тебя, если будешь смиренным проводником. Звучит до некоторой степени унизительно, по крайней мере, на слух современного человека, но на самом деле, всё достаточно просто: сиди и вслушайся, всмотрись, вчувствуйся в себя по полной, а потом еще полнее, а потом еще.. и когда ты окажешься в великой полноте всего себя, когда будешь полностью открытым самому себе, цельным и истинным - всё, что ты будешь делать, никак не будет противоречить божьей воле. Бог Мейстера Экхарта заслуживает внимания. Говоря о проповедях, хорошо бы осветить экхартово понимание божественного. Но, увы, тут я почти полностью умою руки. Во-первых, потому как сам Экхарт пишет: "В сущности, мы не можем говорить о Боге. То, что мы говорим о нём, должны мы лепетать".А во-вторых, кажется, что какие-то сборки-разборки Бога лишат книгу всей её божественной красоты и тепла. Бога там надо ловить буквально из воздуха. Бог там не определяется. Разве что ясно, что Бог, помимо прочего, это Ничто. Потому как всё, что есть - это Нечто, а Бог больше и шире этого, потому он обитает и там, где уже ничего нет, и потому и сам он Ничто. Вообще, Мейстеру свойственны апофатические мотивы в творчестве, поэтому мы, скорее, узнаем не что такое Бог, а что точно не есть Бог. Ну, а Бог, понятное дело, то, что не входит в категории того, что не Бог :) И вот вообще, экспресс мастер-класс по поиску Бога: "Ибо тот, кто каким-либо образом ищет Бога, схватывает образ, но Бог, сокрытый за этим образом, от него ускользает. Лишь тот, кто не ищет Бога в образе, обладает Им, таким, каков Он есть Сам в Себе, и Он сама жизнь." Потому наверно важно не то, каким ты себе представляешь Бога, а то, что он всегда с тобой.

В книге 19 проповедей. "О свершении времен" - о времени как явлении, о Боге, душе, о том, как Бог в ней появился и проявляется. "О вечном рождении" - о рождении Бога внутри человека, и о том, как Слово пришло в тишине, во мраке, о непрерывном богоявлении в нашем мире "О сокровеннейшей глубине" - о природе человека, о твари и о Боге. "Об исхождении духа и возвращении его" - о том, что Бог в душе, но всё же он не душа. И много еще о чем. Хотя проповедь коротенькая - 4 стр всего. "О страдании" - так сказать, обширная монопроповедь на тему. Общий смысл в том, чтоб мы не чурались и не боялись страданий, как не боялся их Бог, ведь схема такая: Бог ради нас был человеком, значит, и мы ради него должны стать богами. Цитата: "поэтому мы должны питать большую любовь к страданию, ибо Бог ничего другого и не делал, пока был на земле". "О единстве вещей" - по сути о том, что всё связано и Бог везде, о единстве неба и земли "О девственной женщине" - если вдруг кто не понял, вообще, это оксюморон, но в том-то и суть. Душа должна стать и женщиной, то есть плодоносной, но и остаться при этом девственной, то есть чистой и открытой, ибо такая может принять Бога. "Царствие Божие близко" - ну понятно, о чем (о том, что ничто к нам так не близко, как близко к нам Бог), я лучше приведу очень полезную для жизни цитату: "если б я был царь, а сам того не знал, - то, будучи царем, я не был бы царем. Но если я твердо убежден, что царь, и все люди вместе со мной того же мнения, и я наверняка знаю, что так думают все люди, тогда - я царь и все сокровища царства - мои." "Об отрешенности" - о том, как важно быть вне всего. Да, вообще вне, и вообще всего. Даже любви. Всего. Мейстер Экхарт ставит отрешенность выше любви. И, в целом, о нашем внешнем и внутреннем человеке. Потому как в том и суть, что делая мирские дела - в них должен быть погружен только внешний человек. А внутренний всегда должен быть отрешен. "О неведении" - о том, как блаженно ничего не знать и ни к чему не стремиться. Ведь иначе ты крадешь у Бога то внимание, которое могло бы быть направлено на него, и помогло бы духовно расти тебе. Главное, не путать неведение и невежество. "О разуме и о молчании его" - о роли разума, его видах, и как с ним быть. О том, что предметом и содержанием разума является чистая сущность, и вообще на удивление о многом, не касающемся разума. "О гневе души" - проповедь, где гнев - это то чувство, что испытывает душа, когда познает себя. Собственно, текст как раз об этом познании. "Мария и Марфа" - про два разных подхода к любви и служению Богу. Есть отличная цитата: "Те могут заботиться о мире, которые умеют непоколебимо стоять среди мирской суеты." "О верном рабе" - о том, что чем больше мы служим Богу, тем больше мы с итоге сами Бог. "О нищете духом" - о том, как она хороша. И о том, как её достичь. Но вам это не грозит, я думаю, так что можно воспринимать, как самую фантастическую проповедь. "О созерцании Бога и о блаженстве" - сначала там всё идёт во славу квантовой физики, так сказать.) Бог появился только когда душа в своей жадности захотела отделиться от Бога, и вот он стал существовать, а до этого и не было Бога как Бога, потому что некому было лицезреть Бога. А далее о том, что блаженство - это всегда Бог. И вообще о блаженстве. "Об обновлении духа" - "вы должны обновиться в духе!" - говорит святой Павел. Обновляться могут и должны все творения. И о невозможности познать Бога, потому как Бог выше всякого познания. И о том, что ты должен любить Бога вне всякой духовности. "Сильна, как смерть, любовь" - о том, что любовь делаем с духом то же, что смерть совершает в человеке. И о том, как сильно надо любить Бога. "О царстве Божием" - "Ищите Царствия Божия и правда Его, и всё остальное приложится вам" - вот об этом.

Вообще, проповеди довольно сложные (для меня так прям сильно сложные). Написанные простым языком, они в этом плане великие обманщики - потому что продраться через мощную метафорику этих простых с виду словес - далеко не каждом под силу, тем более продуктивно. Оттого скромные 220 стр разрастаются внутри человека в трактатище, вмещающее в себя выжимку колоссальной мудрости и одновременно простоты, великолепия и образности, ума и искусности. И осознать масштаб произведения удается быстро и безошибочно. А вот сколько оттуда может быть понято или услышано?.. Хороший вопрос.

В любом случае, Мейстер Экхарт в своих духовных проповедях так или иначе ставит человека перед фактом наличия у него абсолютной свободы, чем он равняет душу человека и Бога, намекая тем самым на их нерушимое единство. Наше единство с Богом - центральная метамысль всего его творческого пути. И так едина с Богом Германия, по-моему, никогда до Экхарта не была.) Остальной мир тоже наполнился отражениями его творчества, которое сейчас бесспорно программное. И я думаю как раз потому, что поистине великое.

Про себя же я поняла, что, увы, достаточно неумна для чтения таких книг. И потому, вместо всяких чтений... "Я хочу сидеть, и молчать, и слушать хочу, что Бог говорит во мне. Оттого что так сокровенно оно, оттого пришло это Слово в ночи, во мраке". Это мне ближе всего.

А вы, на всякий случай, не забывайте: "Только тому принадлежит Царствие Небесное, кто мёртв до конца".

— Судя по тому, что вы все говорите, — заметила тетя Джеймсина, — самая суть заключается в том, что если у человека достаточно природной сообразительности, то за четыре года в университете он вполне может научиться тому, на что в обычной жизни ему потребовалось бы лет двадцать. Что ж, это, пожалуй, оправдывает в моих глазах высшее образование. Прежде я всегда питала сомнения на его счет. (c) Люси Мод Монтгомери - Аня с острова Принца Эдуарда

Многократное чтение библии, заучивание отрывков, дискус на проповедях – для многих это был единственным способом получить аналог своего высшего образования и поумнеть не за двадцать лет, а за пять, ну или вообще просто хоть чуть-чуть поумнеть. Тем более, что христианские труды как только не «читали», и до сих пор не могут придти к единому мнению. Конечно, это подогревало интерес и заставляло работать мозг. Учение Мейстера Экхарта, как раз таки, шло немного вразрез с обыденным для той поры, и очень сильно мне напомнило учения Толстого. Они оба призываются отречься от плоти и его призывов, имеют противоречивые высказывания о сексе (с одной стороны от этого нужно отречься, как отречься от плоти, с другой - женщине дана способность рожать, и она должна воплощать эту обязанность беспрестанно). Но, что интересно, у Экхарта все по большому счету на словах, ибо если бы он практиковал, то времени ходить и проповедовать у него бы не было, тем более «спорить и призывать» - это слишком приземлено. В то время как Толстой постоянно страдал и пытался применять к практике, отражая свои мысли и боль в книгах (особенно в «Воскресение»), а сколько он боролся с семьей, призывая отказаться от имущества, изводил свою жену беспрестанными родами, заставляя выполнять божественное право «создания». Толстой боролся и страдал, а Экхарт просто говорит о «ничто», времени и пространстве, порой складывалось впечатление, что он в квантовую физику уходит, а не про нашу жизнь говорит. Тем более, зачастую, в начале проповеди автор задает вопрос, потом отвечая на него, уходит в сторону, и уходит и уходит, и уходит и уходит, и уходит и уходит, аминь. Конечно, он пытается упростить свое объяснение, приводя цитаты, притчи и примеры из жизни, но зачастую это лишь раздувает тему и приход к ответу выглядит сильно притянутым за уши. Все же это не книга, а попытки сохранить то, что говорилось с трибун, просто читать ее как книгу нет никакого смысла, лучше брать отдельную проповедь и взяться за ее обсуждение с кем-либо, правда, скорее всего, в итоге все равно каждый останется при своем мнении и возможно даже немного повздорит с собеседником, но время проведут знатно. Язык действительно красивый, пусть и адаптированный перевод, в любом случае так говорить и думать и просвещать в 13 веке дорого стоит. Он давал людям мысль, идею, способы решения, что уж каждый делал с этим сам - его право, но Экхарт нес "образование" в сложное время для сложных людей, это стоящая заслуга. (Хотя были тексты и по древнее, которые говорили куда более стоящие вещи).

Мейстер Экхарт, вы странный. Ну, немножечко.

Проповеди – они и есть проповеди, и стиль текста соответствующий; рассуждения здесь занимают очень мало места, все в форме напутствий, впрочем, этими напутствиями автор пытается вбить в головы верующих собственные представления о боге, душе и человеческом бытии, которые сплошь заполонены образами, Ничем и серафимами.

Все бы ничего, но только впечатление такое, что Экхарт чуть ли не залпом опрокинул и Библию, и всего Августина, Дионисия Ареопагита (все ждала, пока он оставит в покое ангельскую иерархию, в особенности серафимов – не дождалась) и Фому Аквинского, не переварил толком и тут же выплеснул в речах. То есть, представления собственные у него, конечно, имелись, но только не до конца сформированные, зыбкие какие-то, что ли. Недостаток теологического знания – да пусть чужого, но тщательно проработанного! – очень чувствуется. Экхарт зацепился за «ничто» и «нигде» и повторяет их чуть не через каждые два слова, рискуя подвернуться под горячую руку инквизиции, а потом, как нам сообщается, пытался объяснить, что его не так поняли… «Да как же тебя понять-то, коли ты ничего не говоришь!» Ну, кроме этих постоянных «ничто» и «нигде» без толковых обоснований, которые понять можно только однозначно. А еще он призывает отрешиться от всего и вся, что, в целом, совет неплохой, хотя в утверждениях о необходимости размазать собственную душу до полного забытья (Бога включая) ради просветления Экхарт явно переборщил.

Хотя в целом чтиво не сказать, что неприятное или бесполезное. Читается легко, есть несколько интересных мыслей и изящных выражений.

Для Экхарта символ был той же реальностью, а понятия - живыми существами и живыми силами обьективного духовного мира, в котором он жил полной творческой жизнью. Напрасно люди, желая почтить Экхарта и сравнять с собой, переносят его в бесплодную пустыню абстракций. Зеленеющий и цветущий дух Экхарта питается неиссякаемыми глубинными ключами мира. И как жив этот дух, и как он живит!

По всей видимости, автор данных рассуждений питается исключительно солнечной энергией, которая выходит потоками "духовности" сквозь поры кожи, не оскверняя организм физиологическими процессами. Ведь столь ясные мысли могли возникнуть только в пространстве "обьективного духовного мира", местонахождение которого остается для меня загадкой. Что же до воззрений и представлений самого, так называемого, Мейстера Экхарта, то их можно было бы назвать довольно эфемерными, если бы и это не было слишком большим комплиментом. По всей видимости, в его текстах многие находили возможность "духовных практик" и безмятежного растворения сознания в неведомости мира. Огромная часть его рассуждений касается агностицизма, принципиальной невозможности познания человеком неких божественных истин, которые чудесным образом открылись ему. Здесь он не отличается от других теологов Средневековья, которые вещают так, словно сами присутствовали рядом с создателем в момент сотворения мира. В то, что Экхарт был наделен какими-то сакральными знаниями, недоступными для других, тоже верится с трудом, учитывая следующую его мысль:

Если бы кто-нибудь обладал искусством и властью стянуть в одно настоящее мгновение время и все, что когда-либо произошло за шесть тысяч лет или еще произойдет до конца мира, это было бы свершением времен.

Т.е. Экхарт мыслил в рамках традиционной церковной догматики и, конечно, малость ошибся со своими шестью тысячами лет. Как и всякий ревнитель веры, он проповедует нищету, но нищету "духовную". В попытках понять ее значение видимо прошла жизнь его последователей. Материальная нищета, как мы видим, обошла его стороной: в пятнадцать лет Экхарт поступил в Эрфуртский Доминиканский орден, впоследствии стал его приором и викарием Тюрингии, обучался в Страсбурге, Париже и Кельне; занимал пост главы Саксонского ордена; в 1311 году занимал кафедру в высшей школе Парижа, а с 1312 по 1320 гг. - кафедру Страсбургской богогсловской школы Ордена. Но все это, безусловно, мелочи жизни, и главным для него оставалась "духовная" нищета.

Возможно чтение текстов Экхарта следует сопровождать колокольным звоном, дабы хоть отчасти воссоздать ту великолепную атмосферу весенней лужайки, пения птиц и звука ручейка, пробегающего вдоль церковных стен, в которых звучали его проповеди. Средневековье вместило в себя много замечательных титанов мысли и нам даже трудно представить сколь серьезные вопросы занимали умы этих ученых мужей. Так, например, Экхарт пытается решить вопрос, поставленный, так называемым, Святым Бернардом Клервоским:

Святой Бернард говорит:"Почему глаз мой познает небо, а не ноги? Потому что глаз мой больше похож на небо, нежели ноги мои. Если надлежит душе моей познавать Бога, она должна быть подобна небу".

Благодаря чему душа сознает в себе Бога и и постигает, как Он близок ей?

Вероятно, решая подобные вопросы (в числе которых, почему зрительные рецепторы расположены не в ногах) Мейстер Экхарт не мог отвлекаться на более мелочные, которые становятся обьектами внимания современной исторической науки. Таковым, безусловно, был "Процесс Тамплиеров", проходивший в соседней Франции с 1307 по 1314 гг. Это событие прошло незамеченным, что удивительно, ведь тот же Бернард Клервоский, канонизированный католической церковью, покровительствовал Ордену Тамплиеров.

Знакомство мое с Экхартом произошло самым подобающим образом. Чуть ли не во всех книгах моего летнего чтения внезапно стали появляться отсылки на некоего Мейстера Экхарта, средневекового мистика, о котором прежде абсолютно ничего известно мне не было. Эрих Фромм, Тэйтаро Судзуки и даже, кажется, Карен Хорни вне зависимости, так сказать, от национальности и фокуса интересов согласно взялись цитировать Мейстера Экхарта. Остальных я не помню, но, надо сказать, масштабность явления впечатляла. А недавно, в довершение ко всему, Экхарт встретился мне на страницах уже художественного произведения - "Доктора Фаустуса" Манна, как бы говоря - забудь про все и окунись в то, о чем я говорю, больше ничего тебе не нужно и, на самом-то деле, никогда не будет нужно. И как бы мне хотелось то же самое посоветовать всем! Я скажу о нем несколько слов - может, кто-то его откроет, а кто откроет его в должной готовности, с должной восприимчивостью, не сможет уже жить дальше так, как прежде. Это голос человека, созерцающего самого Бога - в себе самом и всем сущем - и не созерцающего более никаких границ между этим и тем.

Где кончается тварь, там начинается Бог. И Бог не желает от тебя ничего большего, как чтобы ты вышел из себя самого, поскольку ты тварь, и дал бы Богу быть в тебе Богом. Малейший образ твари, который ты создаешь в себе, так же велик, как Бог. Почему? Потому что он отнимает у тебя целого Бога. Ибо в то мгновение, когда этот образ входит в тебя, Бог со всем божеством Своим должен удалиться. Но когда этот образ уходит, входит Бог. Бог так сильно желает, чтобы ты вышел из себя самого (поскольку ты тварь), словно все Его блаженство зависит от этого. Ах, милый человек, какая тебе в том беда, если ты предоставишь Богу быть в тебе Богом? Выйди же, ради Бога, из самого себя, чтобы ради тебя Бог сделал то же. Когда выйдут оба - то, что останется, будет нечто единое и простое. В этом едином Отец рождает Сына в глубочайшем источнике. Там расцветает Святой Дух и там возникает в Боге воля, которая принадлежит душе. До тех пор, пока эта воля пребывает неприкосновенной для твари и всего созданного, - она свободна.

Удивительно, что, вполне понимая и принимая все это, живя по таким законам, человек не возносится на небо сразу же, но продолжает вести активную мирскую деятельность и хозяйствовать в нескольких десятках монастырей. Даже и не знаю, можно ли его проповеди читать в порядке отвлеченного самообразования. С меня они всякий раз обдирают все шкуры, которыми я смею себя обернуть. Все цивилизационные наслоения распадаются в прах. И слова все глупые, которыми я об этом пишу. Не надо вообще об этом писать, нельзя ограничивать такие книги и таких людей, но я скажу, что для меня Экхарт - один из пределов человеческого света и возможности человеческого становления. А что до наивности мистиков - о, дай Бог нам всем такой "наивности", как у Экхарта: и просить больше не о чем будет. Единственный, с кем могу сравнить его по глубине, - Чжуан-цзы.

И когда я возвращаюсь в глубину и основание божества, в течение и в источник его, никто не спрашивает меня, откуда я и где я был. Никто не ощутил моего отсутствия. И это значит: Бог приходит. Благо тому, кто понял эту проповедь! Если бы здесь не было ни одного человека, я должен был бы сказать ее этой церковной кружке. Найдутся жалкие люди, которые вернутся домой и скажут: я сяду на свое место, буду есть свой хлеб и служить Богу. Я говорю воистину, эти люди должны оставаться в заблуждении, и они никогда не смогут достичь того, что дается другим, которые следуют за Богом в его нищете и обнаженности! Аминь.

В конце жизни, несмотря на высокое положение Экхарта в иерархии, церковники судили его за своеобразие его проповедей. Даже и не знаю, такая вот трагикомедия; см. первую цитату.