Текст книги "«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы"

1.3. «Рамзай и Фриц решительно настаивают на замене в ближайшее время»

(от «Кристи» Центру 11.06.1939 г.)

В начале 1939 года прежняя установка Центра, запрещающая «расширение клиентуры» «Рамзая» полностью аннулируется.

В январе 1939 года Зорге сообщает о намечающейся связи Мияги со старым приятелем Косиро Ёсинобу – капралом-резервистом, возвратившимся на острова после службы в Квантунской армии. В ответ следует телеграмма Центра, в которой санкционируется вербовка этого «приятеля» и, кроме того, предлагает завербовать 1–2 японских офицеров:

«МЕМО. От ЦЕНТРА – РАМЗАЮ № 64 от 24.1.39.

Говорится о вербовке 1–2 японских офицеров для освещения вопросов по японской армии и ценности привлечения на работу приятеля ДЖО. Вербовка под видом Германии или другой страны».

Такого рода задание характеризовало решительность замыслов его автора, но, к сожалению, не опиралось на учет реальных возможностей «Рамзая» и специфики внутренней обстановки в Японии. Если в 1936 году и был разговор об изучении японских офицеров-фашистов, как возможных объектов вербовки, то после февральских событий 1936 года «Рамзаю» было категорически приказано ограничить всякие новые связи и концентрировать внимание лишь на использовании сотрудников германского посольства, как важнейшего канала получения информации.

Задание по вербовке японских офицеров «под видом работы на Германию», поставленное центром «Рамзаю» в 1939 году в форме безоговорочного и настойчивого требования, являлось, прежде всего, лишним подтверждением того, что руководство Центра недооценивало основные и важнейшие возможности резидентуры (связи «Рамзая» в германском посольстве и «Отто» – в японских правительственных кругах) и готово было поставить под угрозу все приобретения резидентуры, требуя проведения рискованной, не подготовленной вербовки офицеров.

Не вполне понятен сам по себе замысел Центра, цель, которая преследовалась этой вербовкой.

Если имелись в виду офицеры японских строевых частей – для освещения вопросов реорганизации, перевооружения войск, дислокации и т. п., – то эти задачи, в значительной мере посильные для аппарата германского ВАТа (которые и освещались Зорге), – не оправдывали серьезный риск, связанный с вербовкой.

Если же речь шла о приобретении источников в японских центральных военных органах (Генштаб, Военное министерство) – для освещения, в первую очередь, планов нападения на Советский Союз, – то и эти задачи в определенной степени решались через аппарат ВАТ Германии, а также через связи «Отто». Непонятно и даже несерьезно выглядело требование о вербовке именно 2-х-3-х офицеров. Вербовка хотя бы одного ответственного сотрудника Генштаба была бы большой удачей.

Но эта нелегкая задача требовала серьезной, продуманной подготовки, изучения людей, изыскания путей подхода к намеченному объекту, и, конечно, не могла быть выполнена «срочно», «во что бы то ни стало» по первому требованию Центра.

В условиях же обстановки в Японии в 1939 году возможность вербовки офицеров была вообще более, чем сомнительная.

Требование «о вербовке 1–2 японских офицеров» не могло не поставить «Рамзая» перед чрезвычайно трудной задачей. Во-первых, подобная вербовка не была подготовлена предварительными связями, сближением и тщательным изучением офицерства для отбора возможных кандидатов. Во-вторых, сама внутриполитическая обстановка в Японии отнюдь не обещала успеха в осуществлении этого замысла.

Настороженно недоверчивое отношение к иностранцам, вообще характерное для определенных кругов японского населения, особенно возросло в последние предвоенные годы. В наибольшей степени это относилось именно к военным кругам. В целях максимального обеспечения сохранения военной тайны, военным командованием был издан приказ, запрещающий японским офицерам не только знакомства, но и вообще какое-либо общение с иностранцами, не исключая и «дружественных» немцев. Препятствием являлось и то, что далеко не все японские офицеры владели немецким или английским языками.

Представляется, что Зорге при широте его знакомств и харизме, была «по плечу» такая задача. В своих «Тюремных записках» он пишет: «Через Отта и Матцки я познакомился с генералом Осимой и неоднократно встречался с ним. А после заключения японо-германского союза я даже брал у него интервью для моей газеты. Кроме того, в то время я познакомился с тогдашним полковником Манаки, майорами Ямагата и Сайго, с теперешним генерал-майором Муто и с другими офицерами, имена которых я позабыл. Из пресс-группы военного министерства я встречался с тогдашним полковником Сайто, и он часто приглашал меня вместе с другими немецкими журналистами. Я также несколько раз приглашал его как член группы немецких корреспондентов. У меня почти не было дел с его преемником Акиямой, но я встречался несколько раз с полковником Уцуномия и даже посещал его раз или два в Шанхае. В последний раз мы встречались с ним весной 1941 года»[163]163
  Тюремные записки Рихарда Зорге. Указ. соч. С.550


[Закрыть]. И в окружении этих людей Зорге, вполне, мог найти кандидата на вербовку. Мог, поставив под угрозу всё то, что было создано за шесть лет. Поэтому Зорге и не принял к исполнению указание Центра.

В своих «Тюремных записках», говоря об источниках информации в агентстве новостей «Домэй» и в среде японских журналистов, Зорге констатирует: «С японцами, кроме тех, кто входил в мою разведывательную группу, в течение последних несколько лет я старался по возможности не встречаться. … У меня и в мыслях не было тайных разведывательных целей, так как я хорошо знал, что не смогу получить от них интересной информации…»[164]164
  Там же.


[Закрыть]. И, переходя к оценке связей в военном министерстве, «Рамзай» отмечает: «Мои отношения с пресс-группой военного министерства и с армейскими офицерами, с которыми меня знакомили генерал-майор Отт и полковник Матцки, не отличались от описанных выше. Можно сказать, что в последние годы у меня почти не было связей с такими людьми»[165]165
  Там же.


[Закрыть].

Для выполнения распоряжения Центра «Рамзаю» предстояло искать обходные пути через своих групповодов-японцев.

Одзаки, осторожно маскировавший свои связи, едва ли позволял рассчитывать на его активную помощь. «Густав» в докладе от 1937 года, характеризуя «Отто» указывал: «Рамзай считает его надежным, относя к недостаткам лишь его слишком большую осторожность».

Оставался Мияги. Но его знакомства и связи почти не выходил за пределы круга лиц, в большей или меньшей степени причастных к коммунистическому движению. Рассчитывать на приобретение через него и его друзей связи с офицерами и вербовку их «под видом Германии» – было не реально.

Однако, руководство Центра с возрастающей требовательностью и настойчивостью, возмещающей недостаток трезвой оценки обстановки и здравого учета реальных возможностей «Рамзая», – уже через 2,5 месяца – снова повторяет свое распоряжение, увеличив при этом до 2-3-х человек, требуемое количество японских офицеров, которые должны быть завербованы:

«МЕМО. Из ЦЕНТРА – РАМЗАЮ № 27 – 5.4. 39.

Подтверждается ранее поставленная задача – вербовка 2–3 японских офицеров. Спрашивается, почему Рамзай до сих пор не дал ответа о его возможностях и перспективах по реализации этой задачи. Дается задание, чтобы эту задачу реализовать во что бы то ни стало. Указывается, чтобы Рамзай срочно сообщил свои соображения по этому вопросу».

Зорге отвечает шифртелеграммой через десять дней:

«МЕМО. От РАМЗАЯ – ЦЕНТРУ № 49–15.4.39.

Приятель Джо из Квантунской армии после 4-х летней службы возвратился в Японию, но числится в запасе. Его будущее все еще не известно, но он его задержит на следующий месяц для того, чтобы получить от него подробный доклад обо всем, что он наблюдал во время своей службы и, чтобы достать через него последние уставы (наставления).

Приятель Джо питает старые симпатии к нам и с радостью соглашается работать на нас. Родители Джо и его приятеля являются старыми друзьями. Таким же является Джо с ним, что является хорошим моментом для маскировки их перед японцами.

Через него мы постараемся получить связь с работниками генерального штаба».

В последующем «Рамзай» даст приятелю «Джо» (Косиро Ёсинобу) псевдоним «Мики». Фамилию последнего Центр не знал, а «Рамзай», несмотря на указания, так ее и не сообщил. О «Мики» было известно только то, о чем докладывал Зорге в своих телеграммах.

Как стало известно уже после войны, Косиро Ёсинобу родился в 1909 году. В 1935 г. окончил университет Мейдзи (начальные курсы университета?), после чего вскоре был призван в армию. С марта 1936 года до ноября 1938 года находился на службе в войсковых частях, действовавших в Маньчжурии и Китае.

В ноябре 1938 года, получив унтер-офицерский чин (по другим данным, имел звание «капрал»), был временно уволен в резерв, но вскоре был снова призван и послан в Маньчжурию и Корею. В марте 1939 года был снова переведен в резерв, возвратился в Японию и поступил на работу, на бумажную фабрику.

По сведениям, приводимым в «Меморандуме» бригадного генерала Чарльза Уиллоуби, возглавлявшего разведотдел G-2 штаба оккупационных сил США, «Косиро начал интересоваться коммунизмом, будучи студентом университета Мейдзи, под влиянием своего соседа по фамилии Кйотаке Ясумаса. Этот Кйотаке в апреле или мае 1939 года познакомил Косиро с Мияги, который и привлек его в число агентов резидентуры».

Обещание «Рамзая» – постараться получить через приятеля Мияги «связь с работниками Генштаба» – едва ли можно было принимать всерьез. «Приятель» был всего лишь унтер-офицер (капрал?) – не имел никаких связей с сотрудниками Генштаба и не мог иметь таковых по определению. Это обещание «Рамзая» весьма походило лишь на отписку в ответ на настойчивые, но нереальные требования Центра.

Телеграмма Центра дает ответ на вопрос о мотивах вербовки приятеля «Джо»: он «питает старые симпатии к нам и с радостью согласился работать для нас».

Следовательно, и приятель относился к числу лиц, сочувствующих коммунистическому движению, и был привлечен к работе на идейно-политической основе.

В мае следует очередное напоминание Центра о форсировании вербовки офицеров. Зорге же, в свою очередь, докладывает о «приятеле Джо» и предупреждает, что не следует ждать скорых результатов.

Мемо «РАМЗАЙ» – ЦЕНТРУ № 60 от 7.5.39: «Сообщает, что никогда не забывает указаний, получаемых от Директора. По последней телеграмме они должны вести работу в отношении приятеля ДЖО для того, чтобы увеличить число ценных источников. Но это трудно и не дает возможности быстро ожидать результатов. Полный доклад высылается следующей почтой».

Во второй половине января Зорге поднимает вопрос о возвращении в Советский Союз.

Мемо «РАМЗАЙ» – ЦЕНТРУ № 85 от 20.1.39:

«Рамзай просит разрешить ему вернуться в СССР не позднее мая месяца, если события не получат угрожающего развития». Реакция последовала спустя десять дней и была отрицательной. Аргументация: отъезд «Рамзая» «чувствительно скажется на нашей работе. К тому же сейчас нет человека, равного ему, для замены».

Мемо ЦЕНТР – «РАМЗАЮ» № 74 от 2.2.39:

«Сообщается, что усложняющаяся с каждым днем международная обстановка не позволяет отозвать его в ближайшее время на родину. Отъезд его чувствительно скажется на нашей работе. К тому же, сейчас нет человека равного ему для замены. Просит отложить просьбу для более благоприятной обстановки. Будут приняты меры к замене в начале 1940 года. Согласен на месячный отпуск без выезда из страны. Для поправки здоровья средствами себя просит не ограничивать».

В организационном письме от 4 июня 1939 г. (переведено только 7 октября!) «Рамзай» докладывает о возросших трудностях:

«К сожалению, необходимо Вам сообщить о растущих трудностях продолжения работы для меня. Первой причиной этому является значительное увеличение, а также пространственное переполнение помещений посольства. Почти всюду здесь новые люди, не имеющие личного общения со мной, с которыми только постепенно, через много лет, можно будет снова наладить связь. Дальше, здесь частично люди т. н. “нового слоя”, т. е. из наци кружков, которые практически являются бесплодными, не знающими, а, следовательно, ничего не имеют.

И, в-третьих, нужда в помещении для посольства, а также ВАТ аппарата такова, что я для себя, прежде на месте проводимой работы, учебы и особенно художественной съемки не могу найти никакого места. Из месяца в месяц становится тяжелее составлять почту, и с июля месяца не вижу никакой возможности найти какое-либо место, где бы мог продолжать работу последних лет. Вы должны понять одно: из помещений аппарата посольства и ВАТ возможность взять что-либо с собой при здешних жилищных и охранных условиях почти исключается совсем. При здешних условиях даже лучший мой друг не решится выдать из аппарата посольства и ВАТ простого куска бумаги. Для этого здесь слишком трудные общие полицейские и охранные условия. Итак, грозит опасность, что вся новая техника, которую здесь развернул я и которая должна применяться, по моему мнению, во всех полицейских странах чистой воды, а именно: “обработка материала на месте”, т. е. в соответствующих бюро, стоит под угрозой в связи с чрезвычайным недостатком места.

Не нужно забывать, что аппарат ВАТ и посольства развился в несколько лет из отдельных людей, с которыми имел связь, в громадное учреждение с десятками людей. Я себе ясно еще не представляю, как я эти трудности преодолею. Кроме того, сюда необходимо прибавить, что Отт остался единственным лицом из “старых времен”, а все остальные – новые люди, и, наконец, то, что Отт стал главным лицом и в соответствии с этим у него очень мало времени для непосредственных обсуждений и общений со мной. Так мрачно смотрю я на будущее. Дальше, также “Джо” и “Отто” начинают страдать от долгого пребывания здесь. Благодаря усиливающемуся контролю, все суживается возможность свободного передвижения. У меня такое впечатление, что лучший период моей работы здесь на месте уже прошел совсем, или, по крайней мере, на долгое время (здесь и далее выделено мной. – М.А.). Пока не будет иметь места новая ориентация или полная реорганизация ничего добиться нельзя будет. Вернейшим я считаю – новые начинания с новыми силами. Мы же постепенно становимся использованными, ненужными в отношении наблюдательных учреждений и важных лиц.

Фрицу в его работе пока везет. Связь и его легализация очень хороши. Однако и здесь я могу повторить мою старую просьбу еще раз: посылайте новых людей, по меньшей мере, в качестве помощников, которые после смогут служить заменой. Это же не дело, что практически всю работу ведут я и Фриц. Мы должны были много лет тому назад получить помощь, которая бы потом развилась в смену и привлекла бы новых помощников. Не забывайте, что я уже 6 лет здесь живу и 9 на Дальнем Востоке, с очень непродолжительным пребыванием дома. Тяжелый несчастный случай год тому назад я преодолел, тем не менее, девять лет вне дают себя чувствовать все больше и больше. Пожалуйста, передайте Кате привет от меня. Я очень сожалею, что так долго обнадеживаю ее своим приездом. Однако ответственность за это, дорогой директор, несете Вы сами. Мы есть и остаемся Ваши старые, верные и послушные сотрудники.

Тысячу приветов, всем Вам, там дома.

РАМЗАЙ, 4 июня 1939 г.

С немецкого. Переводчик ФЕЙГИНОВА. Отп 1. экз. 7.10.39».

Летом 1939-го объем информации, поступавшей от Зорге, резко сократился.

Мемо «РАМЗАЙ» – ЦЕНТРУ № 88, 25.8.39:

«По сообщению Джо и Мики со времени июля в армию призвано необычайно большое количество людей. Большинство вновь призванных из запаса молодых возрастов. По сведениям одного майора из отдела печати Генштаба, Генштаб намерен отозвать с фронтов всех солдат в возрасте свыше 35 лет и обновить яп. армию в Китае солдатами более молодых возрастов. Часть прослужившие 2 года будут отозваны с фронтов и заменены новыми. Шолль считает, что это означает посылку в Китай новых реорганизованных дивизий в составе 3 п. полков».

Центр упрекает, однако, Зорге в том, что тот «уклоняется от дачи требуемой информации». Мемо ЦЕНТР – «РАМЗАЮ» № 52 от 21.8.39: «Говорится, что текущая информация Рамзая ухудшилась, а в последнее время ее объем чрезвычайно снизился. Летом информация не поступала. Говорится, что Рамзай уклоняется от дачи требуемой информации. Требуется перестроить работу и использовать все имеющиеся возможности по добыванию материалов из офиса Анны (посла Отт. – М.А.). Требует оплаты источников лишь в том случае, если они оправдывают ее своей работой. Требует сообщить о получении телеграммы».

Уже после арестов были расшифрованы телеграммы, перехваченные станцией японского Министерства связи в Корее. Не исключается, что телеграммы были расшифрованы самим Клаузеном в тюрьме. Среди таких радиограмм было два сообщения, якобы, датированные 1 сентября: «Качество вашей информации о текущих военных и политических проблемах в течение лета постепенно становилось все хуже. За этот период Япония предприняла ряд важных шагов в подготовке нападения на Советский Союз, но мы не получили от вас никакой сколько-нибудь значительной информации. Поскольку германское посольство хорошо информировано по этой теме, будьте добры получить информацию у них и сообщить нам по радио, не откладывая. Поскольку вы очень опытны в своей работе и ваше положение в посольстве необычайно высоко, мы просим и ожидаем обширной, достаточно свежей информации от вас по военным и политическим проблемам. Но вы остаетесь в стороне, посылая нам информацию, не представляющую особой ценности.

Мой дорогой Рамзай, я вновь обращаюсь к вам с просьбой изменить ваш метод собирания информации… Так и только так ваше пребывание в Японии будет иметь хоть какую-то ценность для нашей работы. Чтобы получить информацию лучшего качества, следовало бы полнее использовать возможности Джо, Мики и Отто. Платите им вне зависимости от того, выполнили они свою работу или нет. Вы должны обдумать важность вашей работы… Мы уверены, что вы бесконечно преданы своей Родине. И мы чувствуем, что вы можете работать лучше. Подтвердите, пожалуйста, получение».

В тот же день поступило другое сообщение: «Два месяца назад я указал, что вашей самой непосредственной и важной проблемой было воспользоваться услугами нескольких японских армейских офицеров, но до настоящего времени не получил ответа… Я считаю эту работу жизненно важной для решения проблемы. Будьте добры телеграфировать наблюдения и планы. Уверен, что вы добьетесь в этом успеха»[166]166
  Дикин Ф., Стори Г. Указ. соч. С. 232–233.


[Закрыть].

Оба послания подписаны «Директор», что означало, что они исходили от начальника 5-го Управления.

Центр сообщает «Рамзаю», что не получил от него «никакой сколько-нибудь значительной информации», в то время как «за этот период Япония предприняла ряд важных шагов в подготовке нападения на Советский Союз». Это утверждение не имело отношения к действительному положению вещей. Еще 13 августа Зорге докладывал: «От японского императора поступило специальное распоряжение – не увеличивать военные действия на маньчжурскую границу».

Что до вербовки японских офицеров, то их количество определяется словом «несколько», а уровень требований Центра опускается до «армейских офицеров».

Мемо «РАМЗАЙ – ЦЕНТРУ от 13.9.39:

«Сообщает, что наши требования понимает, но в виду того, что майор Шолль уехал, сведения такого рода достать трудно. Кроме того, были затруднения в передаче из-за плохих атмосферных условий. Удивлен нашей уверенностью в том, что майор Шолль знает о подготовке Японии против СССР. Работаю усиленно, но после того, как было достигнуто соглашение между СССР и Германией, возможности аппарата Шолля еще более уменьшились. Просит пересмотреть наше ошибочное мнение о том, что он не интересуется планами японского генштаба».

«Резолюция Комдива тов. ПРОСКУРОВА». «Выждать некоторое время для ответа».

Отвечая на вопрос судьи Кадзуо Накамуро 19 августа 1942 г., какую информацию собирала резидентура «Рамзая» во время событий на Халхин-Голе, Зорге дал следующий ответ:

«Сведений об истинных намерениях Японии я узнал в германском посольстве. В ответ на соответствующий запрос германского посольства японские военные дали туманный ответ, но из него становилось понятно, что у них нет желания превращать этот широкомасштабный пограничный конфликт в войну и вроде бы они планируют его разрешить. От Одзаки и Мияги также поступали сведения, что и военные, и правительство, кажется, не хотят большой войны, хотя они ввели в действие и танки, и авиацию. Лично я сосредоточил свое внимание на том, отправляются или нет из Японии в район боев элитные части. Я считал, что именно отправка таких частей из Японии к месту боев может свидетельствовать о желании начать войну. Я установил, что не отправлялись танковые части и соединения тяжелой артиллерии, не отправлялись и крупные части. Речь могла идти только об усилении группировки за счет воинских соединений из Маньчжурии и Северного Китая.

Первоначально я думал, что конфликт будет быстро урегулирован, но он неожиданно затянулся. Однако у меня не возникло представления о том, что он перерастет в войну. Это основывалось на том, что обстановка в Европе и Восточной Азии не позволяла Японии вести войну. Тем не менее, в Москве опасались того, как бы этот конфликт не перерос в войну. Я направил несколько донесений в Центр. Их точного содержания я не помню, могу только сказать, что я писал, что не верю в возможность войны, так как к месту боев не перебрасываются войска из Японии, хотя подкрепления присылаются из Маньчжурии и Северного Китая»[167]167
  Георгиев Ю.В. Биографический очерк. М., 2002. Кн. 1. С. 137–138.


[Закрыть].

Отсутствие намерений у Японии развязать войну с Советским Союзом летом 1939 г. обуславливалось не столько тем, что не проводилось переброски элитных соединений на материк, сколько тем, что не проводилось крупномасштабного сосредоточения японских войск в Маньчжурии (до 45 дивизий), как это предусматривалось вариантом «Оцу» «Плана операции № 8».

На информационное письмо «Рамзая» от 4 июня, которое было доложено только 8 октября, начальник 5 Управления РККА наложил следующую резолюцию: «т. Кисленко:

1. Продумать, основательно, как компенсировать отзыв Рамзая.

2. Отправить ему телеграмму и письмо с извинением за задержку и изложением необходимости еще поработать, приспособившись к этим усложненным условиям. Подобрать из состава этих новых молодых людей, подходящих для ориентировки на них его самого и смены. Запросить, где лучше посадить смену, под какой крышей и чем он может нам в этом случае содействовать.

3. ….

4. Надо выдать ему и остальным единовременную премию.

Проскуров. 8/X.39/».

Что имел в виду Проскуров, когда писал резолюцию: «Подобрать из состава этих новых молодых людей…», сказать трудно. Одно ясно, что и он, и руководство 2-го отдела и 10-го отделения плохо представляли себе оперативную обстановку в Токио и, в частности, в германском посольстве.

29 октября в Центре был подготовлен проект ответа на июньскую почту Зорге:

«ДОРОГОЙ РАМЗАЙ! Вашу почту от июня 1939 года получил в исправности. Все материалы, полученные в этой почте, по-прежнему, представляют для нас ценность. Качество Ваших материалов показывает, что Ваше пребывание там оправдывается полностью. Ваша работа для нашей родины имеет большое и важное значение. И Вы не правы, когда заявляете, что Вы уже отработали, что лучший период Вашей работы уже прошел и Вы не нужны. [Наоборот, Дорогой Рамзай, Вы по-прежнему остаетесь нашим лучшим старым и опытным работником. – Вычеркнуто Проскуровым]. Этот Ваш пессимизм я объясняю Вашей усталостью в связи с долгим пребыванием в тяжелых условиях работы и тоску по родине и семье. Но Вы понимаете, дорогой Рамзай, что настоящая международная обстановка, которая в любой момент может принести новые моменты в жизни [всех стран – вычеркнуто], заставляет [меня просить Вас снова] продолжать Вашу [ценную] работу еще [один] год. Ваш передовой участок работы изобилует многими трудностями, которые увеличиваются с каждым днем, и только Ваш богатый опыт и умение дают возможность преодолевать все эти трудности. [Из этих трудных положений Вы всегда выходили победителем, что показывает качество Вашей работы. Я верю, что в этот последний год Вы приложите максимум усилий для добывания ценных сведений, освещающих политику и мероприятия зеленых в изменившейся международной обстановке и строительство вооруженных сил. Пока что, не имея возможности лично встретиться с Вами, я могу в письменной форме заверить Вас, что Ваша работа на пользу нашей родины будет высоко оценена. Ваша страна никогда не забывала своих незаметных героев, которые лучшие годы своей жизни отдают работе в труднейших условиях вдалеке, на передовых позициях, – поперек этого текста написано рукой Проскурова: “Пересоставить”.] мужественно преодолевая все трудности, лежащие у них на пути выполнения поставленных перед ними задач. Телеграммой я уже Вам сообщал о моем плане замены Вас в конце 1940 года. Я думаю, что вы сможете найти себе заместителя в Вашей среде. Вы уже давно находитесь в этой среде и, естественно, хорошо знаете всех людей, окружающих Вас. Знаете, как и чем они живут, каковы их настроения, перспективы и поэтому сможете найти надежного человека, которому бы Вы могли доверить Вашу ответственную работу. Возможно, в аппарате Анны (Отт. – М.А.) Вы такого человека не найдете, тогда его нужно найти в другом месте, но чтобы он был тесно связан с Анной и аппаратом Марты. Если такой возможности у Вас не будет, то для этой цели нужно использовать Фрица. Я уверен, что при Вашей способности общения с людьми, авторитете, которым Вы пользуетесь в Ваших кругах – эта задача для Вас вполне выполнима. Кроме того, совершенно понятно, что Ваш отъезд не должен означать свертывания работы Вашей группы. Ваша группа должна существовать и остаться боеспособной на большие дела.

Для этого за оставшееся время прошу развернуть энергичную работу по вербовке новых, ценных источников, главным образом, в военных кругах грин-бокса (японский Генштаб. – М.А.). Это боевая и главнейшая задача для Вас на 1940 г. Средства для выполнения этой задачи у Вас имеются. Я имею в виду Мики и Отто, которые имеют некоторые зацепки в рядах грин-бокса. Как я уже ранее Вам сообщал, в случае невозможности привлечения источников для работы прямо для нас, это следует осуществлять под видом работы на другие страны. Вполне уверен, что Вы приложите максимум усилий и все свое умение в выполнение этой важнейшей задачи и успешно ее завершите. Данные о разработках сообщайте мне по проводу и письмами.

ДЖО и ОТТО. – Последнее время они начали давать более лучшие сведения; но, все же, поступаемая от них информация очень мала. Они оба, несмотря на увеличивающиеся трудности, имеют возможность добывать больше ценных сведений о политике и мероприятиях зеленых. Вы, со своей стороны, должны все время подталкивать их на еще более активную работу. Поставьте также перед ними вопросы вербовки новых источников, если не прямо, то косвенно, выяснив у них их знакомых, которых можно было бы начать изучать и разрабатывать Все проводимое в этой области сообщайте мне воздухом и подробно письмом. Кроме того, я располагаю очень небольшими данными о Джо и Отто, поэтому прошу Вас следующей почтой заполнить этот пробел, представив мне подробные автобиографические данные на обоих.

МИКИ. – Большая часть материалов Мики представляет большой интерес, часть материалов легального – из японских официальных наставлений. Вы не пишите, как ведется работа с ним, что сделано в отношении его за это время. Для Мики Вы наметили прекрасный план проталкивания его в грин-бокс, завязывания знакомств с людьми из грин-бокса. Это нужно обязательно с успехом реализовать. По всем данным, Мики представляет собой ценную фигуру, через которую мы в дальнейшем можем получать ценные сведения по ряду мероприятий грин-бокса. Поэтому работу с ним прекращать нельзя, а нужно продолжать в духе намеченного плана. Следующей почтой сообщите мне подробный план по работе с Мики. С этим письмом Вам вручается 4.900 амов из расчета 3000 на расходы в первом квартале 1940 г., и 1900, о которых я Вам сообщал телеграммой. Из них 1000 амов Вам, Фрицу – 500 и Джо и Отто по 200 амов. Жму крепко руку. ВАШ ДИРЕКТОР».

№ 1 29 октября 1939 г. Не утверждено и не послано. Верно: Иванов. 9.ХI.39». Трудно представить себе, как Центр с «Рамзаем» собирались «проталкивать» «Мики» в японский Генеральный штаб. Судя по всему, письмо так и не было «пересоставлено», Центр решил ограничиться шифртелеграммой.

Мемо ЦЕНТР – «РАМЗАЮ» № 92 от 11.Х.39:

«Передается благодарность Директора за хорошую работу. Указывается на необходимость еще поработать один год и за это время постараться подыскать себе заместителя в среде аппарата Анны или на стороне, но имеющего связь с Анной. Ставится предложение, нельзя ли для этой работы использовать Фрица. В этом случае из Центра будет прислан человек для замены на специальной работе Фрица. Сообщается о высылке в ноябре вознаграждения Рамзаю – 1000 амов, Фрицу – 500, Джо и Отто по 200 амов и денег для ведения работы». Задача подыскать замену «Рамзаю» в «среде аппарата» германского посла Отта или на стороне, но имеющего связь с ним, и предложение рассмотреть возможность использования для этой работы Клаузена свидетельствует о непонимании Центром роли, которую играл Зорге в деятельности нелегальной резидентуры в Токио. Зорге заменить было некем, и оставалось его держать до провала, на который была обречена резидентура и который рано или поздно должен был произойти, во многом из-за непрофессионализма ответственных сотрудников 5-го Управления, а также из-за негативного отношения в Центре к «Рамзаю» и его резидентуре.

Из организационного письма Зорге, написанного в октябре и переданного в начале декабря 1939 г. через связника в Токио: «ДОРОГОЙ ДИРЕКТОР! Получив Ваше указание – остаться здесь приблизительно еще на год. Как бы сильно мы ни стремились отсюда домой, мы, конечно, выполним Ваше указание и будем продолжать здесь работу. С благодарностью принимаем выданную Вами особую сумму для отдыха и отпусков. Единственная трудность состоит в том, что нелегко будет получить отпуск. если мы пойдем в отпуск, то это сейчас же понизит нашу информацию. …

Организационное. Возможности аппарата ВАТ становятся все меньше. Последняя замена сотрудников в японском генштабе нарушила у него последние связи. Малая заинтересованность в точных организационных данных сделала аппарат ВАТ мертвым трупом. Мои попытки работать непосредственно с японцами пока еще не увенчались большим успехом, т. к. Мики еще не подготовлен для того, чтобы приступить к более важным вопросам в работе. Однако мы продолжаем наши стремления. В качестве помощника или кандидата для замены меня может подойти Коммерсант (здесь и далее выделено мной. – М.А.). Он давно здесь находится и имеет хорошие связи с аппаратом посла и ВАТ. Но его судьба еще не выяснилась. Еще не ясно, сможет ли он остаться здесь постоянно или должен будет вернуться в Китай или Берлин. С этим решением придется еще подождать, прежде чем мы сможем сделать определенные предположения.