Текст книги "Дорога к рыцарству"

Лес, между прочим, вовсе не вымер – где-то на огромной высоте в кронах деревьев кипела жизнь, скрипели и пищали насекомые, пели птицы, выли и мерзко хохотали какие-то животные. Но внизу на земле мы долго не встречали никого, кроме червей и сверчков, а также юрких насекомоядных ящериц. Поэтому я сразу обратил внимание на странную тишину впереди – оттуда не было слышно ни птиц, ни насекомых. Я предупредил Серафима, но он никак не отреагировал, в бреду механически передвигая ноги и слабея с каждым часом.

На всякий случай я достал топорик и зашагал более осторожно. Местность поднималась, стало заметно светлее. Мы подошли к подножию небольшого холма, возле которого в воздухе витал странный кислый запах. Никаких опасных тварей не было видно, но ощущение тревоги меня не покидало. Особенно после того, как мы наткнулись на целое поле выбеленных костей – сотни и сотни скелетов мелких животных. Тут Серафим достал из сумки пузырек с малиновым раствором, с чпокающим звуком вынул пробку и разом выпил содержимое. После чего немного пришел в себя и осмысленным взглядом осмотрел костяное поле.

– Куда ты завел нас, Петр? Тут же воздух просто пропитан смертью.

Друг указал на блестяще-черный поток впереди – узкий стремительный шевелящийся ручей:

– Да это же муравьи! Мы возле громадного муравейника, возвращаемся! – Cерафим обернулся и странным помертвевшим голосом добавил: – Хотя это еще не самое страшное. Лучше все же прорываться через муравьев.

Я тоже обернулся, чтоб рассмотреть более страшную опасность, и сразу же согласился, что лучше прорываться через муравьев. Сзади приближался одинокий всадник – знакомый селянин в белой длинной рубахе до колен. Казалось, он устало дремал. Но его лошадь шла точно по нашим следам, наклонив голову к самой земле. Она полностью повторяла наш маршрут, след в след. Этой парочке осталось пройти всего метров триста – четыреста до подножия холма, по которому мы шли. Пока лошадь не поднимала головы, да и редкие кусты нас скрывали, но все могло измениться в любой момент. Поэтому я решился:

– Идем к муравьям. Муравьи не очень хорошо видят, но легко замечают движение, к тому же могут чувствовать колебания земли. Идем скользящим шагом, как будто земля под ногами обсыпается. А потом перепрыгиваем поток насекомых и бежим дальше.

Удивительно, но этот самоубийственный план удался. Мы почти вплотную приблизились к потоку насекомых. По краям двигались шеренги крупных, в палец длиной, муравьев-солдат с огромными жвалами. Но основную массу составляли рабочие муравьи почти нормального для моей родины размера, может, лишь чуть крупнее. Они тащили в огромных количествах палочки, хвою, мертвых насекомых, перья. Мы легко перепрыгнули этот поток и побежали дальше. Вовремя заметили еще один ручей из насекомых, так же осторожно перепрыгнули его и устремились прочь от опасного места. Бежали со всех ног, позабыв про раны и усталость.

Солнце уже садилось, быстро темнело. Нужно было успеть как можно дальше уйти засветло, так как хорошо видящие в темноте метаморфы передвигались гораздо быстрее людей. Впереди показался вал зеленых кустов, выглядевший необычно после целого моря однообразных стволов. Мы без колебаний бросились к кустам – это был хоть минимальный, но все же шанс скрыться от приближающихся хищников. То, что лошадь тоже оказалась метаморфом, подействовало на меня крайне угнетающе. Наши шансы на спасение, и без того весьма призрачные, теперь снизились практически до нуля.

Мы вломились в кусты, распугав каких-то мелких пичужек, и сквозь ветки стали продираться вглубь. Под ногами зачавкала грязь, а потом… перед нами появилась река. Не такая огромная, как Стреминка, но все же достаточно широкая, чтобы стать серьезным препятствием. Мы остановились, рассматривая черную воду и топкие берега, обильно заросшие высокими густыми кустами.

– Если мы переправимся на тот берег, то сможем оторваться от метаморфов. Плавать умеешь? – спросил меня Серафим, и я кивнул в ответ. – Тогда не будем терять времени, поплыли.

Вода была очень холодной, что неудивительно для середины осени. Течение, почти незаметное у берега, ближе к середине реки стало настолько сильным, что нас быстро сносило. Но это было даже хорошо – чем дальше мы окажемся от того места, где вошли в воду, тем больше шансов уйти от погони. Серафим держался молодцом – ухватившись одной рукой за свою сумку, он подгребал свободной рукой, стараясь не отставать от меня.

Я хотел плыть как можно дольше, но от холода у меня начало сводить судорогой ноги. Пришлось выбираться на противоположный берег. Проваливаясь в топкое тягучее дно у берега, мы добрались до кустов, после чего долго продирались по грязи через сплошной вал высокого хвоща и веток, пытаясь выбраться на сухое место. Но грязь и прибрежные кусты все никак не кончались. Может, они вообще тянутся на километры?

– Не стоит уходить далеко от реки, это все-таки ориентир, – высказал свое мнение Серафим. – Прямо здесь можно и заночевать, найти только место посуше, и нас никто не заметит.

Для привала выбрали более сухое место на возвышенности, покрытое сверху густыми завалами веток. Я сбросил вещмешок, развернул и поставил палатку. Потом вернулся по грязи к берегу и набрал воды во все фляги. Серафим уже развел небольшой костерок, повесил походный котелок, налил воды, принесенной мною во фляге. У друга в сумке обнаружился кусок вяленого мяса и брикет какой-то сухой зелени, я достал сухари и соль. Мы сварили импровизированный суп и впервые за два дня нормально поели.

Настроение у меня сразу поднялось. Все было не так уж плохо – мы до сих пор живы и даже более-менее в безопасности, сегодня можно будет нормально выспаться в палатке. Вот только тревожили раны моего друга – у него на спине вздулись две красно-фиолетовых шишки, похожий гнойник образовался на ноге. А опухоль на шее выглядела особенно жутко, увеличившись в размерах и снова загноившись. Я попробовал использовать лечебную магию, но не вышло – мои магические способности на сегодня были исчерпаны, нужно сперва отдохнуть. Пришлось ограничиться промыванием раны кипяченой водой и перевязкой чистыми тряпками. Серафим оживился и отправил меня отдыхать:

– Я подежурю, все равно не смогу уснуть из-за боли в ноге. А тебе надо отдохнуть, завтра будет трудный день. К тому же восстановишь свою лечебную магию. Чувствую, эта помощь мне очень скоро понадобится.

Это был серьезный аргумент, против которого не поспоришь. Я уступил место на коряге и пошел спать в палатку. Отрубился моментально.

* * *

Проснулся я от яркого света, день был в самом разгаре. Странно, что Серафим меня не разбудил утром. С самыми нехорошими предчувствиями я выбрался из палатки. Костер ровно горел, рядом имелся достаточный запас нарубленных веток. Друга возле палатки не оказалось, но я услышал стук топора неподалеку и пошел на звук.

Серафим, раздевшись до порток, рубил высокие одеревеневшие стволы гигантского хвоща. Рядом с ним на земле лежало десятка полтора очищенных от веток стволов, очень напоминающих бамбук. При моем приближении потный Серафим с размаху воткнул топор в ближайшее дерево, устало сел на землю и указал на груду нарубленных легких бревен:

– Еще столько же нарубить, и достаточно, – хриплым голосом проскрипел мой друг.

– Достаточно для чего? – не понял я.

– Произносить слова трудно. Горло опухло, – говорил он очень невнятно. – Я ночью все время думал, что нам дальше делать. Удаляться от реки нельзя – в Вечном Лесу мы просто-напросто заблудимся. Да и ходить я уже не могу, больную ногу приходится руками переставлять. Значит, остается плыть по реке. Я утром нашел неподалеку толстый древесный ствол, думал лодку сделать. Но обрабатывать его топором слишком долго, а выжечь сердцевину не вышло – она вся сырая внутри. Поэтому будем делать плот. Веревка у меня есть, да и у тебя я тоже видел моток. Сейчас я буду дальше рубить, а ты перетаскивай срубленные стволы ближе к реке. Там на берегу свяжем бревна и поплывем.

Я, как мог, подлечил раны Серафима и сразу принялся за дело – хватал сразу по два-три длинных ствола и тащил через кусты и грязь к реке. Потом мы вместе принялись вязать плот, стоя по пояс в холодной воде. Сначала думали, что достаточно будет одного слоя бревен, но однослойный плот шатался и постоянно перекашивался, поэтому пришлось вязать бревна в два слоя. В итоге у нас получился неплохой устойчивый плот метра три шириной и примерно пяти метров длиной. Я вырезал пару длинных шестов, привязал к остатку веревки разлапистое корневище для импровизированного якоря и закинул его на плот. Серафим налепил плотный толстый слой грязи в углу плота, собрал в котелок горячие угли, оставшиеся от нашего костра, и перенес горячий котел на эту грязевую подкладку.

– Погода хмурится, может дождь пойти. А так у нас огонь с собой будет, сможем заново развести костер. Да и нога больная страшно ноет от холода, а так хоть смогу греться в пути.

Я собрал остатки дров, свернул палатку. Залил водой кострище и потащил вещи на берег. Закинул сумки, залез сам. Наш плот отлично выдерживал вес двух человек с вещами.

– Ну, помоги нам богиня судьбы Фаэтта и бог мореплавания Нирус! – произнес Серафим.

Я оттолкнулся шестом от берега, и наше путешествие по реке началось. Мне удалось довольно быстро вывести плот на середину реки, и течение понесло нас мимо заросших берегов. На стремнине шест не доставал дна, и выравнивать плот не получалось. Нас крутило и разворачивало, временами мы продвигались задом наперед. Но, так или иначе, мы плыли по течению. Оказалось, что путешествовать на плоту даже приятно. Лишь изредка из воды торчали притопленные коряги, приходилось от них отталкиваться, чтоб избежать столкновения. Вскоре я уже приноровился, и такие препятствия не вызывали никаких сложностей.

Пошел дождь. Бревна под ногами стали скользкими, приходилось осторожнее передвигаться по плоту. Серафим, укрывшись плащом, сидел у котелка с углями и поддерживал огонь. Ему становилось заметно хуже – его тряс озноб, даже жар от углей не согревал. Серафим израсходовал последний пузырек с лечебным зельем и пребывал в прескверном настроении. Он, на чем свет стоит, ругал сырую погоду, зловещий лес вокруг, непрекращающийся дождь, холодную реку, поход в форт и отсутствие еды. Моя жреческая магия позволяла еще один раз наложить малое лечение, но я берег заклинание на вечер.

В реку влился большой приток справа, она стала шире и полноводнее, а течение ускорилось. Местность тоже стала меняться – на смену топким берегам с зарослями хвоща и кустов по обеим сторонам реки пришли высокие камыши, левый берег становился все выше и обрывистее. Появлялось больше живности, я видел множество водных животных, похожих на ондатр, у правого берега плавали стаи уток. Вот только ловить их было нечем. Как нечем было и удить плескавшуюся в изобилии рыбу. Я видел целые стайки мелких рыбешек, видел экземпляры и покрупнее. Голод все ощутимее напоминал о себе, и, как я ни старался не думать о еде, мысли все равно возвращались к уткам и рыбе… Эх, был бы рядом со мной сейчас Сергей, с грустью думал я, вот у кого всегда получалось совершенно непринужденно, как бы между делом наловить рыбы, насобирать ягод или грибов, настрелять дичи.

Река сделала резкий поворот, удержаться посредине без нормального весла не получилось, и наш плот отнесло к заросшей кувшинками и ряской болотистой заводи. Бревна плота, хоть мы и очищали их от веток, запутались в речных водорослях. Плот встал как вкопанный – ни туда ни сюда. Помощи от Серафима ждать не приходилось, он с каждым часом чувствовал себя все хуже и хуже, бредил и стонал. Пришлось мне раздеваться и с ножом в руке лезть в воду. Работа оказалась не такой простой, как я предполагал: десятки, если не сотни, стеблей зацепились за днище плота и держали нас якорем. Когда же я отрезал последние плети водорослей и начал выталкивать неповоротливый плот с мелководья, вдруг услышал голос с берега:

– Так вот вы где! А мы вас ищем-ищем по всему лесу…

Я обернулся. По болотистому берегу, весь мокрый от дождя, приближался мужик-селянин, ведя за узду свою кобылу. Я сразу узнал эту парочку метаморфов и в ужасе принялся изо всех сил толкать плот, крича другу:

– Серафим! Возьми шест и помоги мне столкнуть плот! Скорее! Да проснись же!

Но Серафим крепко спал и меня не слышал. Плот очень медленно разворачивался, уходя на стремнину. Я залез на скользкие бревна и, подхватив шест, стал отталкиваться от дна. Наши преследователи не успевали за нами – они только-только подошли к кромке воды, а плот уже выходил на стремнину.

– Глупец! Ты лишь приблизил свою смерть. Вода – наша родная стихия! – проговорила лошадь молодым женским голосом, после чего начала меняться.

У нее стали укорачиваться ноги, а туловище, наоборот, удлинялось. Морда животного вытягивалась, появились острые зубы, хвост быстро удлинялся, становясь широким и плоским. Уже через пять – семь секунд вместо лошади на берегу появился зубастый гигант, нечто среднее между зубастым тритоном и крокодилом. Беззвучно, без единого всплеска тварь погрузилась в темную воду. Селянин же пошел за нами вдоль берега и продолжал злорадствовать:

– Долго же мы за вами гонялись! Трудной вы оказались добычей – осторожной, быстрой и сообразительной. Хотя после паутины глупо было пытаться заманить нас в муравейник. Вы, люди, вообще считаете себя умнее всех остальных. Но есть расы подревнее и поопытнее. Мы намного древнее, и ваши попытки обмануть нас лишь ненадолго продлевали вашу агонию. Но любое преследование рано или поздно заканчивается. Я бы и сам первым накинулся на вас, но моей сестре нужнее жизненные соки – ей скоро предстоит деление. И какая ирония судьбы в том, что именно убийцы одного из наших собратьев дадут необходимый материал для появления на свет новых братьев и сестер!

Я понимал, что предстоящий бой станет для нас с Серафимом последним, – у нас просто-напросто не было оружия, способного ранить метаморфа. Но сдаваться без борьбы я не собирался. Я помолился светлым богам Пангеи, призывая их помочь в битве. Далее произнес заклинания, к чему теперь их экономить? Во-первых, лечение на Серафима. Во-вторых, силу себе. В-третьих, яркий свет. Все. Больше у меня ничего не осталось. Надевать доспех уже не было времени. Я взял в одну руку топор, во вторую мачете и встал посреди плота.

– Серафим! Очнись! Да очнись же! – закричал я, но он не отреагировал.

На помощь Серафима в предстоящем сражении можно было не рассчитывать. Я всматривался в темную воду, ожидая появления хищника. И вот какая-то длинная стремительная тень промелькнула в глубине, я весь напрягся, ожидая атаки. Темная тень прошла в обратную сторону, плот сильно качнуло – тварь задела бревна своим хвостом. Прошло еще несколько томительных секунд. И тут плот резко накренился влево, я даже не удержался на ногах и больно хлопнулся задницей о бревна.

Две когтистые лапы прочно вцепились в край плота, из воды показалась широкая зубастая пасть на длинной шее. Шея существа растягивалась, словно резиновая, а оскаленная морда тянулась к неподвижному Серафиму. Я привстал и замахнулся топором для удара, как вдруг… Серафим открыл глаза и резким броском швырнул стоящий у его ног наполненный раскаленными углями котелок прямо в раскрытую пасть. Метаморф с лязгом захлопнул челюсти, сглотнул и вдруг вспыхнул, как будто был пропитан бензином. Оглушительный рев монстра заложил уши. Буро-желтой дымящейся жижей тело метаморфа плеснуло во все стороны. На воде вокруг плота расплылось огромное масляное пятно, в воздухе стоял мерзкий запах горелой шерсти.

Серафим с болью застонал, дуя на обожженные ладони. Я встал во весь рост и посмотрел на берег. Смерть сестры произвела ужасное впечатление на последнего из метаморфов. Он застыл на месте и смотрел на воду, не в силах произнести ни звука. Между тем наш плот выбрался на середину реки и быстро удалялся от застывшего на берегу селянина. Я увидел плывущий рядом по волнам деревянный обруч, подцепил его шестом и взял в руки. Уже второй такой странный обруч – светлое дерево, никаких надписей или резьбы. Между тем какая-то магия в обруче явно присутствовала, я это точно чувствовал. Не темная магия, не светлая, а какая-то… странная – то ли стихийная, то ли естественная природная. Нужно будет показать обруч магам, пусть разбираются в его свойствах.

* * *

После короткой вспышки активности Серафим совсем раскис. Он лежал на плоту, никак не реагируя ни на дождь, ни на мои вопросы. Лишь по хриплому, затрудненному из-за распухшего горла дыханию можно было понять, что друг еще жив. Между тем я с удивлением обнаружил, что моих сил хватит еще на одно заклинание лечения – видимо, по мере обретения опыта в жреческой магии мои возможности росли. Не мешкая, я тут же использовал это заклинание для помощи Серафиму, но никакого видимого эффекта не последовало. Разве что, может быть, дыхание друга стало чуть спокойнее.

Опасаясь возможной встречи с последним из метаморфов, я заранее развел на плоту небольшой костер – если огонь оказался настолько эффективным против этих монстров, то нелишним будет иметь его в случае еще одного появления врага. На всякий случай я даже нацепил кольчугу. Но все было спокойно, ровное течение несло плот дальше, река стала шире, и затопленных коряг или мелей больше почти не попадалось.

А потом… За очередной излучиной Вечный Лес неожиданно закончился. Закончился так же резко, как и везде, где я видел его границу. Насколько хватало глаз, по обоим берегам реки густое переплетение сумрачных древесных исполинов сменилось высокой травой в пояс человеку и редкими светлыми деревьями, похожими на высокие березы. К этому моменту прекратился дождь, а между туч проглянуло яркое солнце, залив равнину своими теплыми лучами. Мокрые от дождя травы засверкали миллионами искр, а над лугом развернулась дугой яркая семицветная радуга. Какая красота!

Я забыл все тяготы путешествия, голод и тревогу за раненого друга. Просто стоял на плоту и наслаждался великолепным видом. Изумительно красиво! Если бы мне сказали выбрать место для нового города, в котором будут жить только самые счастливые люди, я бы выбрал эту солнечную долину. Все здесь было прекрасно – и изумрудные луга, и стройные здоровые деревья, и спокойная река.

Между тем не только мне одному приходила мысль поселиться в этом месте. Я не особо удивился, увидев через полчаса пути развалины на берегу – поросшие травой каменные блоки и одиноко стоящие колонны. А на противоположном берегу можно было разглядеть остатки каменной набережной и остов какого-то колоссального сооружения – возможно, храма или дворца. По-видимому, здесь когда-то был большой и красивый город, посреди реки еще возвышались мощные каменные опоры разрушенного давным-давно моста.

Я провел плот между двумя высокими опорами и смог с близкого расстояния рассмотреть вырезанные на белом камне старинные геометрические узоры и причудливо переплетающиеся линии. Очень красиво, только было в этом что-то нечеловеческое – то ли в самом рисунке, то ли в расширяющихся кверху многогранных опорах, то ли в самом факте вырезания узоров на опорах моста, где их практически никто и не видит.

После моста русло реки снова делало поворот, течение заметно ускорилось. Берега стали повышаться – появились холмы, а далеко-далеко впереди можно было даже разглядеть скалы. Солнце садилось за горизонт, и перспектива вести плот ночью среди камней и скал мне очень не нравилась. Нужно было останавливаться на ночлег в этом старом разрушенном городе.

И тут я увидел огни – на одном из далеких холмов у реки стояла высокая башня! В окнах горел свет, там жили люди! Я воспрянул духом, усталости как не бывало. Держась правой стороны реки, я всматривался в сумерках в прибрежные заросли в надежде найти место для высадки. Река перед холмами растекалась по равнине и стала мелкой, плот постоянно цеплялся за дно. Я уже подумывал бросить плот и вынести на руках находящегося без сознания Серафима, как вдруг увидел расчищенный от прибрежной растительности участок берега, деревянную пристань и несколько привязанных к ней больших лодок. Там же на столбе горел яркий фонарь.

Я направил плот к освещенной пристани, зацепил якорь за сваи и начал перекидывать вещи на мостки. Потом закинул тяжеленного Серафима к себе на спину и вынес на берег. Нести одновременно крупного мужчину и вещи было мне не по силам. Поэтому я оставил сумки на берегу и со своей тяжелой ношей двинулся на поиски людей. От пристани вверх по склону вела тропинка, и я направился по ней. Идти было трудно, пот застилал глаза, но я упорно двигался вверх.

Дорожка привела меня к невысокой оградке и деревянной калитке. Я распахнул ее и после двух дней странствий по лесам увидел живого человека! Это был, вероятно, садовник: он совочком рыхлил землю под кустами с обсыпающейся листвой. При моем появлении он встал и с трудом выпрямил затекшую спину. Это оказался дряхлый старик с длинными путаными седыми волосами и дряблой кожей, одетый в серую мантию до земли. Полы мантии были испачканы в грязи, ткань во многих местах протерлась до дыр. Но мое первоначальное предположение оказалось ошибочным – этот старик вовсе не был простым садовником. По уверенному твердому взгляду, по умению держаться, да и по покрою одежды он не походил на обычного слугу.

– Положи его на спину, – без всякого приветствия старик указал на траву возле дорожки.

Поставленный голос и повелительная интонация сразу выдавали укоренившуюся привычку отдавать приказы. Я, конечно, не стал спорить и осторожно положил бесчувственного Серафима на траву. Старик подошел и осмотрел моего друга.

– Налицо серьезное отравление каким-то природным ядом и сильное обезвоживание, – констатировал он, едва взглянув на лежащее тело.

Старик присел на корточки, взял запястье Серафима и нащупал пульс. Потом оттянул веко и осмотрел глаз. Достал из небольшой сумочки на поясе несколько пузырьков, скептически посмотрел на них и положил обратно в сумку.

– Известно ли, чем и когда он отравился? – спросил меня странный лекарь.

– Это было в Вечном Лесу два дня назад. Паучий яд. Мелкие пауки из гигантской паутины.

– За два дня он бы уже умер! – с сомнением возразил мне старец.

– У нас было несколько лечебных зелий. Да и я, насколько хватало моих сил, поддерживал в нем жизнь магическими заклинаниями.

Старец секунду подумал, вынул широкий нож и лезвием разжал челюсти Серафима. Потом влил в рот больному половину содержимого небольшого пузырька. Затем осмотрел рану на шее, скептически покачал головой, но смазал какой-то зеленой мазью. Эффект от лечения проявился сразу – Серафим застонал и зашевелил пальцами руки.

– Жить будет, – удовлетворенно потер руки лекарь. – Сейчас еще дам ему зелье лечения, и через пару клепсидр он придет в себя. А завтра уже и ходить сможет самостоятельно.

Я поблагодарил неожиданного спасителя, но тот лишь лениво отмахнулся:

– Пустяки. Не вы первые, не вы последние. Только что-то я не помню тебя, ты приезжий?

– Да, я не местный, как и мой друг. Мы сбились с пути. Направляемся из Холфорда в замок Древний Брод.

Старик неторопливо сложил свои склянки в сумку и выпрямился. Его губы медленно растянулись в улыбке.

– Древний Брод? В таком случае вы пришли. Вон та башня на скале – одна из угловых башен крепости Древний Брод. Река здесь разливается вширь и становится мелкой, летом ее можно во многих местах перейти вброд, даже не замочив рубаху.

– Вот это повезло! – обрадовался я. – У меня есть письмо от герцога Кафиштена то ли к Ляпиру, то ли Лаплану. Не помню имени. В общем, он тут главный.

– Липляру. Он действительно тут главный. Не по титулу, конечно, а по должности – назначен самим герцогом управлять замком и окрестными землями. Так что запомни его имя и постарайся не коверкать больше. Он весьма мнительный и обидчивый дворянин, не простит тебе такого. Кстати, где твои вещи?

– Я оставил их на берегу, рядом с плотом. Тяжело было нести раненого и вещи сразу. Сейчас сбегаю.

– Плот? Вы приплыли на плоту? Но выше по реке нет поселений, там только Вечный Лес. Чего это вас туда занесло? – удивился старец.

– Это длинная история, – отмахнулся я, так как мне не терпелось бежать за вещами.

Но старик оказался прилипчивым, словно клещ. Он ухватил меня за плечо своими узловатыми пальцами и развернул к себе.

– Я и не тороплюсь. В мои годы поздно уже куда-то спешить. Пойдем, я провожу тебя до реки и помогу с вещами. Кстати, меня зовут Феофан Алхимик. Я местный маг, травник, алхимик и прочее, и все в одном лице.

Я тоже представился и по дороге к реке вкратце рассказал о своей службе в городской страже Холфорда, о знакомстве с герцогом Кафиштеном и приглашении в замок. Рассказал о встрече с метаморфами, о бегстве через лес, о гигантской паутине, строительстве плота, нападении метаморфа на реке. Старик внимательно меня слушал, ни разу не перебив.

Мы вышли к мосткам. Около нашего плота стояли рыбаки и обсуждали неказистое плавстредство. Более того, парочка местных жителей уже вовсю копалась в наших сумках. Опустошенный кошелек валялся тут же, а теперь и арбалет Сергея пошел по рукам, вызвав всеобщее оживление. Я, конечно же, потребовал немедленно отойти от наших вещей и вернуть украденное. Но мужики, а их было пятеро, смерили меня скептическими взглядами и нецензурно посоветовали отойти подобру-поздорову, пока цел.

Я, конечно, не мог стерпеть такого оскорбления. Убивать я их, естественно, не собирался, поэтому и свой топор доставать не стал. Но и простой дубинкой за время службы в городской страже я научился пользоваться неплохо. Уже через несколько секунд двое моих обидчиков, корчась от боли, валялись на деревянном настиле. Еще один, бросив арбалет, сиганул в холодную воду и быстро поплыл подальше от берега. Оставшиеся двое добровольно выложили из своих кошельков украденные деньги и отошли в сторону. Я неторопливо собрал монеты, сложил рассыпанные вещи по сумкам, подобрал выкатившийся из рюкзака тубус с письмом и подобрал драгоценный арбалет.

Все это время Феофан стоял в сторонке, не вмешиваясь в происходящее. Лишь когда я собрал вещи и подошел к нему, старик прокомментировал:

– М-д-а-а, впечатляет. Смело, эффектно и глупо. Теперь понимаю, почему герцог обратил на тебя внимание. Да и на неправдоподобную историю про встречу сразу с тремя метаморфами как-то по-другому начинаешь смотреть. Уже можно и задуматься – верить тебе или нет?

– Почему же неправдоподобную историю? – обиделся я.

– Да потому, что уже лет десять в этих местах ни разу не появлялись метаморфы. А тут сразу три! Да еще и двоих вы якобы убили голыми руками. И никаких доказательств, разумеется.

– Почему же никаких доказательств?

Я порылся в сумке и вынул два деревянных обруча. Старик взял один из них и повертел в руках. Я думал было, что алхимик заинтересуется природой этой магии, но он лишь удивленно посмотрел на меня:

– И что это? Простая деревяшка, которая никак не может служить доказательством вашей встречи с метаморфами.

– В ней чувствуется магия. Эти обручи каким-то образом помогают метаморфам проходить сквозь защитные магические барьеры.

– Следы магии присутствуют, но они слишком слабые, чтобы разобраться в их природе. О, смотрю, твоему другу уже стало лучше!

С холма, махая рукой, нас действительно приветствовал Серафим Длинный. Он был все еще бледен, но уже самостоятельно смог встать и пройти пару десятков шагов. Видать, он пришел в себя и, не обнаружив меня поблизости, пошел осмотреться.

– Ну как ты? – еще издали крикнул я Серафиму.

– Пока еще не понял, – своим привычным рассудительным и немного насмешливым тоном ответил он. – Очнулся на земле, вокруг никого. Попытался встать и понял, что это удается. Нога болит, но ходить могу.

Мы обнялись с Серафимом. Я представил другу мага-алхимика и еще раз поблагодарил Феофана за помощь. Алхимик предложил нам пройти вместе к замку, но для начала велел Серафиму выпить еще одно лечебное зелье, так как идти предстояло в гору и довольно далеко.

Мой друг повертел в пальцах пузырек с малиновой жидкостью, но пить не стал, а убрал к себе в напоясную сумку:

– Сейчас нет необходимости в лечении, я нормально себя чувствую. Если вдруг станет хуже, тогда и выпью.

Алхимик не стал спорить, он лишь пристально посмотрел на моего друга, и мы отправились к замку. Серафим пошел первым, я же стал подбирать сумки. Как вдруг что-то громыхнуло совсем рядом, яркая вспышка осветила окрестности! Затем раздался еще один взрыв, чуть подальше. Я ошарашенно стал оглядываться по сторонам.

Феофан, широко расставив ноги и прищурив один глаз, сосредоточенно прицеливался вытянутой рукой куда-то в сторону холма. Опять яркая вспышка – из сжатого кулака алхимика сорвался огненный шар и стремительно пронесся надо мной. Я глянул на холм – Серафим, петляя словно заяц, со всех ног мчался вверх по склону, одежда на нем тлела и дымилась. Третий огненный шар взорвался совсем рядом с моим другом, швырнув его на землю. Или это был уже не он? Тело Серафима стремительно менялось – голова удлинялась, руки уже не уступали по длине ногам. Лохматое четвероногое существо проворно вскочило с земли и огромными прыжками помчалось прочь, спасаясь бегством. Но не успело – четвертый огненный шар попал точно в туловище монстра. Раздался взрыв, и во все стороны брызнул фонтан оранжево-красных капель. Через несколько секунд на месте Серафима осталась лишь большая дымящаяся лужа.

Старик еще некоторое время внимательно смотрел на забрызганный ошметками плоти склон холма, потом посмотрел на меня и направил сжатую в кулак руку мне прямо в лоб. На среднем пальце виднелся серебряный перстень с красным камнем.

* * *

– Встань, но не делай резких движений! – приказал мне жуткий старик.

Я не стал возражать. Поставил сумки на землю и очень медленно выпрямился. Феофан, не сводя с меня глаз, нагнулся и поднял с земли выроненный Серафимом пузырек.

– Выпей! – протянул он мне склянку.

– Что там? Яд? – с усмешкой поинтересовался я. – А я-то предположил было, что ты нам помогаешь.

– Дурак! Это обычное лечебное зелье. Для человека безвредное. Пей!

Я медлил, не решаясь глотать неизвестную жидкость. Мало ли что этот псих говорит. Почему я должен ему верить?

– Пей, кому говорят! Считаю до трех. Или ты выпьешь, или я уничтожу тебя! Один!

Я вытянул пробку и одним глотком выпил содержимое пузырька. На вкус жидкость оказалась кисло-горькой, как смесь полыни с лимоном. Я посмотрел на алхимика.

– Выпил. Теперь что?

Старик сразу успокоился и опустил руку: