Текст книги "Чары старой ведьмы"

Глава 6
Пришли

Предвечернее солнце неспешно утюжило облачную простыню над далеким горизонтом; легкий ветерок шелестел в высокой траве, пугая кузнечиков и пестрых бабочек. Теплый воздух был чистым и вкусным – пахло сырой травой и полевыми цветами. Было воистину замечательно, особенно после душных гномьих подвалов! И было бы еще замечательнее, если бы хоть где-нибудь наблюдалась обещанная Огником драконья гора. Потому что до самого облачного горизонта тянулась ровная степь и никаких гор на ней не имелось – ни драконьих, ни обычных. Правда, где-то там, вдалеке, все же виднелось какое-то слабое выпучивание из земли, эдакая черная каменная бородавка. Но на гору она явно не тянула и даже для холма была мелковата.

– Ах, какая высокая горища! – очень натурально восхитился Тимка. – Какая крутая и неприступная. Как же мы, бедные, на нее заберемся? Без альпинистского снаряжения ничегошеньки у вас не получится. Будем теперь сидеть под горой и страдать. И горько плакать.

– У тебя летающий тапок есть, – рассеянно ответил Огник, – ничего, переможешься. – Дракон привычно устроился у Тимки на плече и сейчас с любопытством вертел головой, осматривая знакомые места. Мальчик дракона, конечно же, не видел, но зато чувствовал, как тот беспокоится. – Здесь раньше лес был, – расстроенно сказал Огник, – вековой, дремучий. Заповедный. Да вот куда-то весь подевался… А Драконью Главу ты и не увидишь, если она защитным колдовством укрыта.

– Что же нам теперь, на ощупь ее искать? – раздраженно подал голос Хозяйственный. – Дурное это дело, глупое! Можно и промахнуться, ежели не знаешь, в какую сторону идти. Ты лучше припомни – может быть, какие-то специальные ориентиры были? Какие-нибудь отметки? Указательные.

– Конечно, были, – успокоил Боню дракон, – имеется одна отметка. Особая-преособая, указательная-преуказательная. Во-он тот пупырь видите? – дракон плюнул огнем в сторону каменной бородавки. – Вы давайте к нему идите, а я немного полетаю, с высоты осмотрюсь. Возле пупыря и встретимся, – Огник, не ожидая ответа, взлетел с Тимкиного плеча.

– Ну-с, – Хозяйственный покосился на Тимку, – приказ слышал? Тогда пошли, – и ровным шагом двинул к далекой отметке. Мальчик оглянулся – позади были скалы и прямоугольный вход в кормежную пещеру. И механик, который прощально махал им пустой полубутылкой из входного проема.

– Уже слопал! – поразился Тимка. – И когда успел? Нет, с такими темпами бальзама ему надолго не хватит. Отвинтит когда-нибудь король механику голову, факт. А жаль, – мальчик помахал гному в ответ рукой и поспешил за Боней.

Трава шелестела под Тимкиными ногами, кузнечики зелеными выстрелами разлетались перед мальчиком в разные стороны. Настроение у Тимки было замечательное, словно ему какой приятный подарок сделали. Похоже, у Хозяйственного тоже было весело на душе: Бонифаций что-то мурлыкал себе под нос. Как обычно – немузыкально, но с чувством. Тим догнал Боню и пошел рядом с ним, размахивая руками и притоптывая в такт. А потом запел.

Хозяйственный резко остановился и с испугом посмотрел себе под ноги, потом на Тимку.

– Фу, – с облегчением сказал Боня, – это, оказывается, ты визжишь! А я подумал, что какой-нибудь степной кошке на хвост наступил. Ну, брат, у тебя и голосина! Вырастешь – певцом станешь. Бардом всенародным. Или королевским глашатаем. Будешь новости с городской башни орать.

– Лучше певцом, – Тимка с удовольствием вспомнил, как бесновались вокруг него гномы. – Самым известным! Самым популярным! Куплю себе электрический рояль, супермикрофон и супер-дупер-усилитель с двадцатью колонками. А вместо батареек в роялину твой меч засуну. И буду ездить на гастроли по всему свету.

– Что ж, рояль дело хорошее, – рассудительно сказал Хозяйственный. – Дозволяю. Покупай. Но меч я тебе все равно не дам. Как же я без такого оружия останусь? Не-ет, это ты что-то не продумал.

– Ладно, не буду у тебя меч забирать, – великодушно успокоил его Тимка. – Я еще молний позаморожу. Подумаешь, проблема! Надо будет только хорошую грозу подгадать, чтобы молнии были потолще. Толстая молния – это вам не худая, в ней электричества ого-го сколько! На целый рояльный батальон хватит. И еще на две балалайки останется. В смысле – электрогитары.

– С размахом мыслишь, – одобрил Боня, – по-королевски. Так и быть, назначу тебя главным певцом всей нашей страны. Самым талантливым и горластым. Вот только трических балалаек у нас нету, и рояли такие не водятся. Сам, что ли, сделаешь?

– А, пустяки, – отмахнулся Тимка. – Гномов попрошу. Если они даже квадратные колеса изобретают, то и электророяль смастерят, куда денутся. Я им за работу море своей пепси-колы пообещаю, особо бальзамной и горькой. Сильнодействующей.

– Гномы? – призадумался Хозяйственный. – А что, могут и сделать. Они ребята сообразительные, головастые. Только ты им замороженные молнии в руки не отдавай, а то они вместо рояля и балалаек мечей себе трических понаделают и пойдут с драконами воевать. С них станется.

– Хорошо, – согласился мальчик, – решено! – и припустил бегом к близкому уже каменному бугру.

– Ишь, разбегался певец наш, – усмехнулся Боня. – Артист малой сцены. Трический рояль ему подавай! Придумает же, – и неспешно пошел дальше, тихонько насвистывая что-то бодрое: идти до черного бугра оставалось всего ничего.

Черный бугор вблизи оказался вовсе не бугром. Приметный ориентир, указанный Огником, был не чем иным, как королем гномов собственной персоной. В каменном виде.

Широко расставив ноги, указывая одной рукой куда-то вдаль, а другую прижимая к губам, король гномов грозно таращился на заходящее солнце. Ростом король был куда как выше обычного гнома, почти со взрослого человека. Великан по гномьим меркам! Длинная каменная борода сердитого гнома свисала до земли, теряясь в высокой траве. На голове у короля торчало старое птичье гнездо, а ноги были густо опутаны сухими прошлогодними и свежими нынешними вьюнами. Вид у гномьего правителя был, скажем, не очень чтобы царский: грязный и запущенный. Как у древней, всеми позабытой статуи.

– Вот так дела! – возмутился Тимка, подпрыгивая и сбивая с королевской головы трухлявое гнездо. – Кричали: «Любимый король! Дорогой наш повелитель!», а сами даже не чистят его вовремя. Что за безобразие.

– Надоело, наверное, за сотни лет, – предположил Хозяйственный, сбрасывая рюкзак к каменным ногам. – Чисть его, не чисть – все равно без толку, опять травой зарастет. Да и что ему сделается, нечищенному-то! Красивее все равно не станет, – Бонифаций потянулся, с хрустом расправил плечи. – Все, привал. Темнеет уже. Здесь и заночуем.

– А нас этот статуй ночью не загрызет? – Тимка опасливо провел пальцем по каменной бороде. – Знаешь, Боня, был такой случай, мне ребята рассказывали: один дядька чего-то разозлился на такую вот, только кладбищенскую, статую. И сказал ей: «Приходи ко мне ночью, я тебе по шее натрескаю!» Пошутил он так. А статуя взяла и пришла. В полночь.

– И что? – заинтересованно спросил с головы каменного гнома невидимый Огник. Наверное, он давно уже там сидел, только голоса не подавал. Развлекался своей невидимостью.

– Что? – Тимка вытер палец об куртку. – Понятное дело, что. Дядька ей только по ушам собрался, а та хвать его за руку – и пропала. Вместе с дядькой. И тетка, что рядом случайно оказалась, со страха померла.

– Тю, – разочарованно протянул Хозяйственный, – глупая история. Во-первых, кто же на ночь глядя приглашает к себе колдовские памятники? Особенно с кладбища. Им же прогуляться в охотку, они только повода и ждут! А во-вторых – Боня любовно расстелил скатерть-самобранку, – если уж пригласил к себе такое чудище по глупости, так будь любезен – приготовься к его приходу. Кувалду там какую в прихожей припаси или волшебника знакомого на чай позови. Аккурат к явлению каменного гостя. А лучше вообще дома в эту ночь не ночуй… – Хозяйственный хитро поглядел на мальчика. – Надеюсь, ты не предложил нашему каменному величеству отужинать вместе с нами?

– Нет, что ты! – испугался Тимка. – И в мыслях не было! У нас же кувалды нету.

– Молодец. Умный мальчик, – похвалил его Боня. – А если бы была кувалда, то, значит, пригласил бы?

– Хозяйственный, хватит Тимку дразнить, – сердито пискнул дракон. – Ты лучше загляни-ка в кулак короля гномов. В тот, что он ко рту прижал. Есть там чего?

Боня подмигнул Тимке, подошел к статуе и, неудобно вывернув шею, заглянул в плотно прижатый к каменному лицу кулачище.

– Есть! – радостно крикнул Хозяйственный, отчего из кулака вылетело облачко пыли. – Дырка есть! А больше ничего нету.

– Понятно, – сказал дракон, – все, свободен, – и судя по звукам, спланировал с гномьей головы на землю к скатерти.

– А что там должно было быть? – спросил Хозяйственный, заваливаясь на траву возле скатерти. – Тайное послание к невидимым драконам? Завещание гномьему народу? Шоколадный батончик?

– Вот что! – звонко сказал Тим и достал из кармана свисток-ракушку.

– Скажешь еще, – недоверчиво усмехнулся Боня. – С чего бы это старому королю вздумалось свистеть, как мальчишке, во всякие свистульки? Да если и свисток, пускай, так у гномьего папаши он непременно был бы золотой. Что у них, золота мало? – Хозяйственный потянулся к скатерти. – Давай лучше пожуем. А то у меня кишки уже гномий национальный гимн играют. Хотя я его никогда и не слышал. – Боня нетерпеливо постучал по скатерти рукой.

Дракон неожиданно оказался у Тимки на плече и тихонько шепнул мальчику на ухо:

– Ты пока ему правду про свисток не рассказывай, хорошо? Надо мне сначала кое-что проверить, а уж потом… Потом видно будет, – оборвал сам себя Огник и резво спрыгнул вниз, к скатерти: среди россыпи половинчатых ложек и вилок блеснула махонькая золотая ложечка для соли.

После ужина, отгородившись от всего мира – а особенно от каменной статуи – защитной веревкой, бравые путешественники завалились отдыхать. Тимка перед сном достал из рюкзака драконий стаканчик и решил немного поболтать с Каником. Честно говоря, мальчику было стыдно, что он так давно не беседовал с лохматым драконом. Бросили беднягу одного, в пустом замке! Скучает теперь, небось. Страдает от одиночества… И Тимка заглянул в стаканчик.

Одинокий бедняга сидел за богато уставленным разной вкуснятиной широким столом и громко распевал веселую песню, дирижируя зажатой в лапе ведерной кружкой. Рядом с драконом сидели другие одинокие бедняги: были там и рыцарь Бронс в стальных латах, и пиратского вида архивариус Штот, и толстый мэр далекого поселка Берто Бенц, и бородатый Зелегном, и еще кто-то, человек десять, кого Тимка не знал. Все они дружно подпевали Канику, не забывая и про угощение. А во главе стола, как и положено хозяину, по-прежнему восседал заколдованный владелец замка, волшебник Олаф.

– Каник! – воскликнул пораженный увиденным Тимка. – Вы чего там празднуете?

– А-а, Тимка! – обрадовался дракон. – Наконец-то. Давненько я тебя не видел и не слышал. Друзья, – обратился Каник к сидящим за столом, – я пойду побеседую с моим юным другом. Я скоро, – он взял свой драконий стаканчик и вышел из зала.

Как оказалось, Тимка был прав: дракон отчаянно скучал в пустом волшебном замке. Да и страшновато было одному, особенно по ночам – а ну как Лурда из картины выпрыгнет? А Каник в это время спит… Не мог же он, в самом деле, круглосуточно, без сна, все время охранять и охранять! Так ведь и заболеть недолго.

И дракон, произведенный королем Бонифацием в генералы, данной ему властью собрал личное охранное войско из своих друзей и хороших знакомых. Единственной загвоздкой оказалось призвать на службу Штота – архивариус ни в какую не хотел расставаться со своей любимой библиотекой. Так что пришлось заодно и все библиотечные книжки перенести через волшебные зеркала в замок. Да оно и к лучшему оказалось – кошачьи нежити уже много хороших книг попортили! А теперь до книжек они никогда не доберутся, за что от Штота всем спасителям было объявлено большое народное спасибо.

Вся живая мебель – из-за того, что Олаф был заколдован – хоть и неохотно, но признала в драконе временного хозяина замка, и на его гостей не нападала. Так что дела шли просто замечательно и скучать не приходилось.

А вот с Лурдой происходило что-то не то! Каник каждый день проверял картину, там все было как обычно: разгромленный бильярдный зал, ободранные стены, выбитые окна, грязь и мусор на полу – нормальная ведьминская обстановка… А на днях кто-то там, в бильярдном зале, нарисовал на стене зеленой краской кукиш! Большой такой, великанский… К чему бы это?

Тимка как мог успокоил дракона. Незачем было объяснять Канику, что ведьма все-таки удрала из своей картины и шастает сейчас по нарисованным мирам, где ей только вздумается… Дракон-то в этом не виноват, а переживать, что недоглядел, будет. Хотя как можно было доглядеть за хитрющей ведьмой?! Тем более за нарисованной.

Тим подробно рассказал о своих и Бониных приключениях. Не забыл и о невидимом дракончике упомянуть, чем очень удивил Каника – тот никогда и слыхом не слыхивал о подобных чудесах. Тимка хотел было позвать Огника к переговорному стаканчику, но сонный дракончик наотрез отказался. Сказал, что он не зверушка в зоопарке, чтобы его разглядывать. Тем более что и разглядывать особо нечего, невидимость – она и есть невидимость. И вообще ему все лень после вкусной золотой ложечки.

Переговорив с Каником, Тимка спрятал волшебный стаканчик в рюкзак и с чистой совестью уснул. И ему всю ночь снились хорошие сны.

Утро было прохладное и росистое: трава, куда только ни глянь, блестела хрустальными капельками росы под неяркими солнечными лучами. Хозяйственный с умилением посмотрел на это мокрое природное чудо и сообщил Тимке и дракону, что нет ничего полезнее на свете, чем утреннее купание в свежей росе. Мол, от него становишься умным, смелым и сильным. И красивым.

Тимка тут же разделся до трусиков и вместе с Огником немедленно нырнул в густую траву, где они всласть навалялись, основательно перемазавшись сырой землей и травяным соком; вылез Тимка из мокрой травы, лишь когда окончательно замерз. Хозяйственный, онемев от изумления, посмотрел на трясущегося от холода мальчика в тигриных зеленых полосках, на Огника, ставшего от грязи вполне видимым и очень липким, и решил, что ему, Хозяйственному, такое купание не нужно. Он и так вполне умный, смелый и сильный. А без красоты уж как-нибудь да обойдется! Приняв это командирское решение, Боня объявил завтрак.

Золота на скатерке в этот раз не оказалось, и Огнику пришлось удовольствоваться полупрожаренной отбивной. Чему дракон очень возмутился – мол, зажимают некоторые скатерти полезный для драконьего организма металл, жадничают! Но отбивную съел и даже попросил добавки; Тимка с Боней обошлись чаем с дежурными пирожками, на том завтрак у них и закончился.

– Ну-с, господа путешественнички, – сказал Бонифаций, упаковывая скатерть в рюкзак, – поели, можно теперь и погулять. Пошли, что ли?

– Пошли, – охотно согласился Тимка. – А куда? В какой стороне драконья гора? Огник, нам хоть в какую сторону шлепать-то?

– Вон в ту, – дракон мотнул дымчато-серой от грязи головой, – куда гномий король рукой указывает… Тимка, оботри меня травой, пока роса не высохла!

– Что, не нравится быть видимым? – заботливо поинтересовался мальчик, срывая толстый пук мокрой травы.

– Не нравится быть грязным! – отрезал дракон и расправил крылья, чтобы удобнее было его обтирать.

Они шли по степи уже довольно долго, а никакой горы все еще и в помине не было, и Хозяйственный понемногу начинал нервничать.

– Что такое, – наконец возмутился Боня, когда солнце основательно напекло ему макушку, – что это за гульки у нас такие бестолковые получаются, а? Идем, идем и никак не придем. Огник! Может, гномы твою гору напрочь срыли и по камушкам растащили? Пока мы спали. Слушай, а может, и нет никакой горы, а… – тут Хозяйственный крепко стукнулся лбом обо что-то невидимое и от неожиданности сел на землю.

– Есть гора, – удовлетворенно сказал сверху дракончик. – Ощутимо, правда?

– Правда, – Боня осторожно потрогал шишку на лбу. – Очень даже ощутимо, аж искры из глаз. Значит, пришли… Эт-хорошо. А где тут дверь? Ты хоть знаешь, что теперь нам делать? – Хозяйственный поискал глазами дракона, но, конечно же, увидеть его не смог.

– Не-а, – безмятежно ответил Огник, опускаясь к Тимке на плечо, – не знаю. Если бы у меня прежняя волшебная сила была, тогда бы знал. А дверей в магическом щите не бывает, не предусмотрено это. Он, щит, или есть, или его нету. Без вариантов.

– Мило, – буркнул Хозяйственный. – Замечательно. Будем тогда думать. Соображать будем. Нда-а…

– А чего там думать! – завелся Тимка, – я сейчас из зрачкового камня ка-ак врежу по этому щиту, одни рожки да ножки от него останутся. Щитовидные.

– Да ну тебя, – устало сказал Боня. – Фу-у, жара какая… Еще и ты со своими рожками-ножками. Я сказал, что надо думать, значит, садись и думай. Шевели мозгами, если они у тебя есть.

– Верно, – подтвердил Огник, – нельзя по щиту вот так вот из камня, не думая. В гномьи двери я тебе не советовал пулять, а в щит и подавно не порекомендую. Понятия не имею, что из этого может получиться, но ничего хорошего не выйдет, я уверен.

– Тимка, ты у нас вроде как неколдучий ребенок будешь, – поразмыслив, предложил Хозяйственный, – попробуй-ка в этот окаянный щит сунуться. Вдруг он тебя пропустит?

– Запросто, – Тим подошел к невидимой стене, для начала постучал по ней ногой, потом рукой. Потом привалился к стене боком, боднул спиной. После основательно уперся в стену руками и, пыхтя от натуги, забуксовал ногами по траве.

– А ты головой, головой, – серьезным голосом посоветовал Огник, порхая где-то над Тимкой, – она у тебя, небось, бронебойная. Постучи лбом три раза и скажи: «Откройся!». Навроде как по скатерти-самобранке кулаком. Глядишь, и сработает.

– Хватит на сегодня шишек. Все ясно, – разочарованно сказал Боня. – Тим, иди сюда, бросай стенку двигать, пустое это занятие. Давай дальше думать.

И они сели думать.

Было тихо и безветренно. День клонился к полудню и солнце нещадно припекало мыслителей, грело их умные головы. Думалось о чем угодно, только не о том, о чем надо: Тимка, позевывая, смотрел на зеленую равнину перед собой и никак не мог согласиться с тем, что на самом деле он в упор разглядывает Драконью Главу. Верилось в это с трудом.

Хозяйственный что-то сонно мычал себе в усы и клевал носом; Огник самым натуральным образом спал, развалившись поодаль, возле стены – в густой траве образовалась заметная ямка и оттуда доносился тоненький храп.

– Кровь, – вдруг зловеще сказал Тимка и остановившимся взглядом посмотрел на Хозяйственного.

– Что – кровь? – не понял Боня, но на всякий случай отодвинулся от мальчика подальше.

– Кровь рыжего человека, – замогильным голосом пояснил Тимка. – Надо сделать так, как говорил механик. Мы сейчас тебе кровушку из вены пустим и намажем ею стенку, она и откроется. Я так думаю.

– Ты что, офонарел? – перепугался Хозяйственный. – Что за вампирные дела?! Кровушки он захотел, ого! Не дамся, моя кровь. Личная! – и попятился, что сидя делать было крайне неудобно.

– Почему же так сразу – нет? Хорошая мысль, – подал голос проснувшийся от шума Огник. – Не всю же мы ее из тебя выльем, пальчик наколешь и помажешь стенку для пробы. Что тебе, капли своей крови жалко для хорошего дела?

– Жалко, – убито ответил Боня, поняв, что от него теперь не отстанут. – Вернее, не жалко, а просто я палец колоть не хочу. Больно ведь будет!

– Ничего, потерпишь, – плотоядно улыбаясь, сказал Тимка, – обещаю: больно не будет. Чик – и все, – он полез в рюкзак за чем-нибудь колющим.

– Где-то, я точно помню, была катушка ниток с иголкой… – мальчик лихорадочно переворачивал вещи в рюкзаке, – где-то, где-то… Ага! Давай палец, – Тимка повернулся к Хозяйственному, держа в руке катушку с воткнутой в нее длинной иглой.

– Я сам! – бледнея на глазах, потребовал Бонифаций. – Сам я. Ты не сумеешь правильно, промахнешься еще.

– Сам так сам, – согласился мальчик. – На, действуй, – и отдал Хозяйственному катушку. – Как там гномы писали: «Я уколов не боюсь!»? Так это про тебя… Колись давай! Народ ждет, – и умолк, глядя на Боню.

Хозяйственный дрожащей рукой выдернул иголку из катушки, зажмурился и наугад ткнул ею себе в указательный палец на другой руке. На левой. И промахнулся.

– Вторая попытка, – деловито подвел итог Тимка, – первая не засчитана. Коли! Эх, опять мимо…

Хозяйственный попал в палец лишь с четвертого захода, но уж попал так попал – кровь потекла с пальца частыми красными шариками.

– Мама, – сказал Боня, с ужасом глядя на эти шарики, – кровь, – и чуть не бухнулся в обморок.

– Мажь стенку, – заволновался Огник, – паниковать после будешь. Кому говорю – иди к стене! А то и другие пальцы придется колоть, – припугнул дракон. – Все подряд!

Хозяйственный, отвернувшись в сторону, чтобы не видеть капающую с пальца кровь, и держа покалеченную руку на весу, шаткой походкой подошел к драконьему щиту и остановился перед ним в растерянности.

– Мажь! Мажь! – азартно закричали хором Тимка и дракон, – дави кровищу, не жалей!

Хозяйственный с размаху хлопнул ладонью о стенку и завозил рукой, размазывая кровавые полосы по невидимой поверхности. И там, где оказывалась кровь – хоть немного, хоть чуть-чуть – вдруг возникали черные глубокие пятна. Словно Бонифаций рисовал космическую ночь на прозрачном холсте.

Через минуту перед Хозяйственным темнел провал с неровными размытыми краями – черная дыра, сама собой повисшая в воздухе. Опасная, загадочная дыра. Проход в Драконью Главу.

– Вот, значит, как, – понуро сказал Огник, наблюдая за растущим отверстием. – Грош цена всей нашей защите, если ее может так легко взломать любой рыжий прохожий. Сейчас придем в гору и я первым делом нашему главному магу хвост отгрызу, умнику такому. Говорил же ему – не забудь включить в защитное заклятие и красноголовых людей! На всякий случай. Все-таки забыл…

– А кто ты такой, чтобы драконьим колдунам хвосты грызть, а? – вскинулся Тимка, пытаясь разглядеть летающего над ним Огника. – Кто?!

– Изер я, – расстроенным голосом ответил дракончик, – царь всех драконов. Великий и несокрушимый. Вот так.

– Здрасте, – ошарашенно выдохнул Тимка, – приплыли.

Ничего умнее ему в голову просто не пришло.