Текст книги "«У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904."

От Каспия до Алая и обратно: неизвестная поездка Снесарева

Из Индии А. Е. Снесарев вернулся полный впечатлений от увиденного и желания как можно эффективнее использовать свой «индийский» багаж знаний. Картины жизни британской колонии, наблюдения за боевой подготовкой и бытом индо-британской армии были слишком свежи, и Снесареву не терпелось приступить к написанию большого труда об Индии. Однако ему еще предстояло подготовить официальный отчет о командировке. Этот отчет был одним из условий поездки в Индию, высказанным лично военным министром А. Н. Куропаткиным, желавшим знать, на что ушли несколько тысяч рублей золотом. У этого эпизода будет продолжение, и к нему мы еще вернемся ниже.

Ташкент встретил Снесарева совсем не как героя головокружительного броска за Гиндукуш. Сразу по возвращению начались штабные будни, заполненные работой с документами, поездками в войска и неожиданными поручениями. На письменные работы совершенно не оставалось времени, и приступить к составлению отчета было все труднее. Атмосфера тех дней видна из его письма к сестре: «Почти месяц как в Ташкенте. Занят работой по составлению отчета о путешествии в Индию: самая тяжелая и скучная часть работы. Раз мне уже перебили работу, заставив представить один доклад начальнику штаба… Опять было взялся и опять перебивают: посылают встречать английского военного агента, [который] выезжает из Петербурга для путешествия по Туркестану; 19 марта выезжаю в Красноводск для встречи желанного гостя. Поручение более или менее почетное. Вероятно, придется провожать до границы, и, значит, опять садись верхом на лошадь и катай по Памирам… на ангельских высотах…»[258]258
   АСС ПСК, март 1900 г.


[Закрыть].

«Почетное» поручение Снесарева имело свою интересную предысторию. Долгое время доступ британским военным дипломатам в Среднюю Азию был закрыт. Положение изменилось благодаря личной инициативе тогдашнего командующего войсками Закаспийской области генерал-майора А. Н. Куропаткина, считавшего, что поездки британских военных атташе при правильном выборе маршрута и хорошо организованной встрече будут способствовать укреплению доверия между британскими и русскими военными и помогут снять многие напряженные вопросы англо-русских отношений в военной области в Средней Азии. Главный штаб нашел доводы Куропаткина заслуживающими внимания, и военный министр П. С. Ванновский «открыл» Русский Туркестан для посещения британских военных дипломатов. Как условие было высказано, что поездки должны осуществляться по Среднеазиатской железной дороге и в сопровождении специально назначенного офицера Генерального штаба. Первым британским офицером, поспешившим воспользоваться уникальной возможностью увидеть русскую армию в Туркестане, стал военный атташе в Петербурге подполковник Уоллкорт Уотерз[259]259
   Уоллкорт Уотерз (Wallcourt Hely-Hutchinson Waters, 1855–1945) – бригадный генерал. Родился в богатой семье в Англии. После начальной школы обучался в частных учебных заведениях в Париже и Берлине. Военное образование получил в военной академии в Вулвиче, по выпуску из которой получил назначение в Королевскую артиллерию (1875). После нескольких лет службы в Индии поступил в Штабной колледж, где изучал русский язык. В 1887 г. сдал экзамен на военного переводчика французского, немецкого и русского языков. Переведен на службу в военную разведку, в которой служил до назначения военным атташе в Петербурге. После пяти лет службы в России отправился на театр войны с бурами в Южную Африку, затем был военным атташе в Берлине. Служил британским представителем при русской армии в период русско-японской войны 1904–1905 гг. Командовал британскими экспедиционными войсками в Северном Китае (1906), уволен в отставку (1910). В период Первой мировой войны возглавил комитет по военной цензуре.


[Закрыть], посетивший части Туркестанского военного округа в ноябре 1894 г.

В начале 1900 г. британская разведка в Индии получила сведения о якобы начавшейся мобилизации русских войск близ границы с Афганистаном. Сведения эти весьма обеспокоили британские власти, но нуждались в проверке. С этой целью в начале марта 1900 г. британское военное министерство через британское посольство в Петербурге запросило у русских властей разрешение на поездку в Русский Туркестан подполковника Чарльза Бересфорда[260]260
   Чарльз Бересфорд (Charles Edward de la Poer Beresford, 23.10.1850 – после 1920) – полковник. Родился на о. Корфу. Происходил из аристократического рода (маркиз), среди представителей которого было много известных военных деятелей Англии и Британской Индии. Образование получил в частных пансионах во Франции и Англии. Военное образование получил в Королевском военном колледже (1885) и военной академии Сандхерст, сдал экзамены на военного переводчика французского языка. На службу поступил в 46-й пехотный полк (1869), произведен в лейтенанты (1871), переведен в Королевский полк, капитан (1883), зачислен в Герцога Эдинбургского Вилтширский полк, майор (1890), помощник генерал-губернатора Ямайки (1890), штаб-офицер при генерал-губернаторе Ямайки (1891), помощник губернатора Западного округа (Австралия, 1893), подполковник (1898), военный атташе в Петербурге (1898–1903), полковник (1902). Награжден русским орденом Св. Анны 3-й ст. (1903).


[Закрыть]. Годом ранее он с разрешения военного министра А. Н. Куропаткина проехал по Транссибирской железной дороге. Куропаткину Бересфорд был хорошо знаком, британский военный атташе несколько раз встречался с ним и вел продолжительные беседы о ситуации в Азии. Поэтому просьба британской стороны была уважена военным министром без лишних формальностей. О предстоящей поездке Главный штаб уведомил штаб Туркестанского военного округа и просил оказать должное содействие. Для встречи британского военного атташе штаб округа и направил штабс-капитана Снесарева, как знающего английский язык и только что вернувшегося из Индии.

В британских архивах сохранился уникальный документ, проливающий свет на подробности командировки А. Е. Снесарева для сопровождения по Туркестанскому краю британского военного атташе[261]261
   TNA/FO539/83/57 Inclosure in № 57: Report by Lieutenant-Colonel Beresford. St. Petersburg, May 31, 1900. В дальнейшем извлечения из указанного документа будут приводиться без указаний на архивный шифр документа.


[Закрыть]. Обратимся к официальному отчету подполковника Бересфорда.

Запись отчета за 5 апреля 1900 г.: «В Красноводске я был встречен Генерального штаба капитаном Снесаревым, который по распоряжению туркестанского генерал-губернатора, встречал меня и сопровождал в поездке. Он оказался чрезвычайно приятным и осведомленным попутчиком, и я обязан высказать ему слова благодарности за тот такт, с которым он исполнил возложенное на него поручение».

Как следует из отчета, Бересфорд и Снесарев отправились из Красноводска в 3 часа пополудни 5 апреля, миновали Геок-тепе и 6 апреля приехали в Асхабад. После непродолжительного отдыха и официальных визитов офицеры направились в Ак-тепе – большой летний лагерь русских войск в 28 верстах от города. Лагерь был расчитан на одновременное размещение до 10 тыс. военнослужащих. Здесь они наблюдали личный состав 2, 3 и 4-го батальонов Кавказской стрелковой бригады, прибывших на учения с Кавказа. «Я осмотрел все постройки, – доносил Бересфорд, – в которых был размещен один из батальонов, и нашел медицинскую часть, санитарные условия, запасы продовольствия и снабжение водой вполне удовлетворительными. Пища, которуя я пробовал, оказалась хорошей. Войска выглядят молодцевато и в добром здравии. По своему типу они не настолько рослы как солдаты линейных английских полков».

На обратном пути в Асхабад Бересфорд и Снесарев посетили селение Каши (в 3 верстах от города), где располагался Туркменский конно-иррегулярный дивизион. Гостей встречал командир дивизиона ротмистр Маргания[262]262
   Маргания Малахий Кваждиевич (1859–?) – генерал-майор. В описываемый период – командир Туркменского конно-иррегулярного дивизиона.


[Закрыть]. Поскольку основной состав дивизиона находился в разъездах, то Бересфорду была представлена небольшая часть подразделения. Британский офицер отметил, что всадники обладали «хорошей физической выправкой и умением держаться в седле».

На следующий день состоялось посещение 1-й Закаспийской стрелковой бригады, четыре батальона которой расквартировывались в Асхабаде. Бересфорд отметил в своем отчете, что батальоны почти полностью укомплектованы поляками – «невысокими, но ладно скроенными и сильными».

В тот же день офицеры присутствовали на обеде у командующего войсками Закаспийской области генерал-лейтенанта А. А. Боголюбова[263]263
   Боголюбов Андрей Андреевич (1842–1909) – генерал от инфантерии. В описываемый период – начальник Закаспийской области и войск, дислоцированных в ней.


[Закрыть]. Командующий был в дружественных отношениях с военным министром Куропаткиным и, среди прочего, получил известность как большой любитель этнографии и древностей Средней Азии. После обеда Боголюбов показал Бересфорду свою знаменитую коллекцию туркменских ковров, в которой были представлены лучшие образцы изделий различных туркменских племен. Вечером состоялся ужин у начальника штаба Закаспийской области, где, как отмечал Бересфорд, ему были оказаны «отменное гостеприимство и большая учтивость». После ужина Бересфорд и Снесарев проехали в Каши, где британский офицер осмотрел 1-й Таманский казачий полк из состава Закаспийской казачьей бригады.

Из Асхабада Бересфорд и Снесарев выехали утром 8 апреля и в тот же день вечером прибыли в Мерв. К югу от Мерва располагались гарнизоны русской армии – в Керки, Келифе и Патта-Гиссаре, которые представляли для Бересфорда особый интерес в связи с тем, что именно там в последние годы происходило быстрое наращивание военных сил, о чем было известно британской разведке в Индии. Кроме того, важность этих трех пограничных пунктов, как отмечал в отчете Бересфорд, обуславливалась наличием переправ через Амударью и контролем над путями, ведущими от Самарканда (через Карши) и Ширабад в афганские Андхой, Балх и Мазар-и-Шариф. Бересфорд при этом цитирует слова одного «очень осведомленного» русского офицера, что «это место, где находится авангард русских войск, нацеленных на Кабул». Однако посетить русские гарнизоны близ границ с Афганистаном Бересфорду не удалось. С самого начала его визит в Русский Туркестан сопровождался условием, что в пограничные гарнизоны он допущен не будет.

Подполковнику Бересфорду также не удалось посетить крепость Кушку, которая в связи с усилением ее фортов, вооружением новыми орудиями и усилением гарнизона, представляла большой интерес для главного штаба индо-британской армии. Обобщая систему инженерной обороны в Русском Туркестане, Бересфорд замечал: «Во всей Средней Азии существует только одна крепость – в Кушке. Я сожалею, что мне не разрешили ее посетить. Но из всего, что мне удалось собрать в ходе поездки, я делаю вывод – предыдущие сообщения о степени ее готовности были несколько преувеличены. Т. н. “форты” в Мерве, Асхабаде, Самарканде, Ташкенте, Маргелане, Андижане или бывшие текинские укрепления не имеют никакого [военного] значения, это редуты, построенные русскими, как правило, вблизи или внутри существущих [городских] построек. Они могут служить укреплениями на случай восстаний местного населения, но не представляют препятствия для войск, располагающих современной полевой артиллерией».

Выехав из Мерва, Бересфорд и Снесарев отправились в бухарские владения, пересекли Амударью по старому деревянному железнодорожному мосту. Новый стальной мост грандиозных размеров еще строился, вокруг кипела работа, тысячи туркмен работали под руководством русских инженеров. На Амударье Бересфорд впервые увидел суда Амударьинской речной флотилии. Маленькие пароходики с клубами дыма возникали словно мираж среди раскаленной безжизненной пустыни. Бересфорд тут же отметил, что суда флотили значительно усиливают мобилизационные возможности русской армии при развертывании войск у границ Афганистана.

9 апреля офицеры прибыли на станцию Новая Бухара, близ которой находилось русское политическое агентство и дислоцировалась сотня казаков. В Старой Бухаре, где находилась резиденция эмира бухарского, русских войск не было. По приезду в Бухару офицеры были приняты русским политическим агентом В. И. Игнатьевым.

Любопытно впечатление Бересфорда от посещения Бухары: «Это наиболее интересный древний город, из всех тех, которые мне удалось видеть. Описанию его можно уделить много страниц, но в военном отношении он ничего из себя не представляет. Армия Бухары ничтожна, население пребывает в упадке, ее правитель сладостраcтник и стяжатель. Жизнь Бухары зависит от вод р. Зеравшан, истоки которой в Самарканде и находятся в руках русских. Отведя воды реки, русские в любой момент могут привести бухарцев к покорности, вызвав голод. Русские не несут расходов по управлению этой провинцией, но она находится в их абсолютной власти. Бухара имеет собственные деньги, что немало затрудняет ведение коммерческих операций, но русские рубли здесь в большом ходу, а почта и телеграф находятся в руках русских».

В полдень 10 апреля Бересфорд и Снесарев покинули Бухару и утром следующего дня прибыли в Самарканд, который поражал обилием и красотой исторических памятников, напоминавших о великом и славном прошлом древнего города. Интересны наблюдения Бересфорда, сделанные им в период остановки в Самарканде. Вполне возможно, что часть наблюдений, особенно в части взглядов русских офицеров на Индию, сделаны под впечатлением непосредственного общения с А. Е. Снесаревым.

«Новый город в Самарканде, – сообщал он в отчете, – очень приятно расположен; засажен большим количеством деревьев и хорошо снабжается водой из многочисленных арыков. Здание офицерского собрания, где я присутствовал на лекции, – замечательной постройки. Хотя я остановился в гостинице, но фактически был на положении личного гостя [военного] губернатора генерала Мединского[264]264
   Мединский Виктор Юлианович (1837–1908) – генерал от кавалерии, в описываемый период военный губернатор Самаркандской области.


[Закрыть], чье гостеприимство было безграничным и у которого отсутствовало предубеждение по отношению к Англии. Я вообще заметил, что выражение враждебных к нам чувств (которые в последнее время раздуты в Европейской России), редко встречается в Туркестане, где трудности с управлением местными народами лучше понимаются. Методы планировки населенных пунктов и многие другие вещи в Средней Азии показывают, что они в значительной степени скопированы (с Индии или, точнее, с нашей системы управления там). Но в некоторых случаях русские могут преподать урок и нам. Чистота базаров в Самарканде и Ташкенте, состояние таких древних городов, как Андижан и Ош, производят весьма благоприятное впечатление. Отношения между завоевателями и покоренными народами вполне удовлетворительные, и на базарах можно ходить в полной безопасности. Хотя отдельные волнения, как это было в прошлом году[265]265
   Неточность, андижанское восстание произошло в 1898 г.


[Закрыть] в Андижане, показывают, что на исламских территориях под внешним спокойствием всегда тлеют невидимые угли. Меня поразило то обстоятельство, что все [русские] офицеры в Средней Азии, вне зависимости от того, как бы дружелюбно они к нам не относились, совершенно убеждены, что миллионы туземцев в Индии только и ждут момента, чтобы поднять против нас восстание. Они в самом деле были уверены, что такой момент настал в 1899 г.[266]266
   Имеется в виду голод в Индии в 1899–1900 гг., сопровождавшийся большой смертностью, и, как результат, волнениями населения. В действительности ситуация была значительно смягчена действиями экономического характера, предпринятыми индо-британскими властями. Это был последний голод в Индии вплоть до окончания английского владычества в 1947 г.


[Закрыть] Рассказы о возмущениях и недовольствах в Индии, о близкой гибели государства эмира в Афганистане, волнениях среди сикхов, возможной измене гурков, которые я слышал, были настолько многочисленны, что их не было возможности опровергать».

Дорога из Самарканда в Ташкент заняла 14 часов. За окном вагона проносились чудные пейзажи, особенно близ Джизака. Через Сырдарью поезд переправился по замечательному новому стальному мосту, от которого до Ташкента было около 80 верст пути. Вокзал в Ташкенте Бересфорд признал самым лучшим во всей Средней Азии. «Город Ташкент, – доносил британский офицер, – занимает большую площадь с населением около 50 тыс. человек[267]267
   Очевидно, речь идет о русской части Ташкента.


[Закрыть]. Улицы очень широкие, возле каждого дома сад, зеленые листья приятно радуют глаз. Военные казармы добротные, светлые и просторные, но несколько устаревшие. Я наблюдал здесь 3-ю Туркестанскую артиллерийскую батарею, вооруженную восьмью орудиями (калибра 4.6 дюйма). Кроме того, в остальных батареях – 1, 2 и 5-й также имелось по восемь орудий. Личный состав Туркестанского саперного батальона и сотни [5-го] Оренбургского казачьего полка произвел очень хорошее впечатление, настоящие воины. Истории, встречающиеся в книгах русских писателей, о праздности русских офицеров уже отошли в прошлое».

В Ташкенте Бересфорд имел встречу с помощником командующего войсками Туркестанского военного округа генерал-лейтенантом Н. А. Ивановым, исполнявшим в то время должность туркестанского генерал-губернатора в связи с отъездом С. М. Духовского из края. Бересфорд был также принят в штабе Туркестанского военного округа. С большой долей вероятности Снесарев при этих встречах выступал в роли переводчика, так как штатного переводчика английского языка при туркестанском генерал-губернаторе не имелось, а в штабе округа штатные переводчики в то время отсутствовали вообще. Бересфорд также упоминает о неких дискуссиях с русскими офицерами по вопросам англо-русских отношений. Следует предположить, что участников таких дискуссий было немного: строевые офицеры к беседам с Бересфордом не подпускались, а у штабных был языковой барьер и соответствующие инструкции. Беседовать и дискутировать, особенно в часы отдыха и продолжительных переездов, Бересфорд мог с одним офицером – Снесаревым, которому темы дискуссий, упоминаемые Бересфордом в его отчете, были по-настоящему интересными и познавательными.

Обратимся вновь к отчету британского офицера, в котором он описывает встречи в Ташкенте. «Генерал Иванов принял меня с большой вежливостью. Он наиболее способный офицер, хорошо разбирается во всех азиатских вопросах. Он не представляет собой человека воинственного, но твердой воли, и способен подготовить [войска] к войне также хорошо, как это могут сделать и другие военачальники в России. Он опирается на весьма способных штабных офицеров. Его начальник штаба, генерал Сахаров, приятный человек и способный руководитель. Офицеры в Средней Азии часто убеждали меня в том, что нам не следует “бояться” вторжения в Индию, но при этом задавали вопрос – “где в Афганистане мы собирается соединить свой железнодорожный путь с русским”[268]268
   Этот вопрос всегда волновал А. Е. Снесарева. В более поздний период, уже после подписания англо-русского соглашения 1907 г., он указывал на возможность соединения индо-британских и русских железных дорог, как на основную выгоду, проистекающую из соглашения.


[Закрыть]. Я избегал дискуссий по этому вопросу, замечая только, что мы совсем не “боимся” вторжения, поскольку мы хорошо подготовлены и рассчитываем быть таковыми и в будущем. При этом я постоянно добавлял, что больше всего мы хотели бы жить с Россией в мире как в Азии, так и повсюду».

18 апреля Бересфорд и Снесарев выехали из Ташкента и вечером 19 апреля прибыли в Андижан – конечную станцию Среднеазиатской железной дороги. Для Снесарева это был второй приезд в Фергану. В Андижане они были радушно встречены командиром 15-го Туркестанского линейного батальона. Им показали казарму, в которой была устроена резня нижних чинов 20-го Туркестанского линейного батальона во время андижанских событий 1898 г.

Из Андижана дальнейший путь лежал в город Ош, до которого было около 65 верст. «Окружающая страна, – отмечал Бересфорд, – была великолепна, дорога хорошей, в кишлаках встречались люди, довольные жизнью. Повсюду овцы, скот, лошади. В Оше путешественники, следующие на Памиры или в Кашгар, обычно покупают лошадей и снаряжают свои караваны, запасаются провизией и пр. В Гульче, расположенной далее в 70 верстах, [колесная] дорога и телеграфная линия заканчиваются. Полковник Зайцев принял меня в чудесной вилле, расположенной на фоне снежных вершин Алайского хребта, в которой раньше жил генерал Скобелев. В этом великолепном климате прекрасно растут все европейские фруктовые деревья; 22 апреля, в день русского Светлого Христова Воскресения, повсюду были цветы, а рожь и ячмень достигали 2 футов высоты. Я принял участие в вечернем пасхальном богослужении в гарнизонной церкви, затем похристосовался со всеми офицерами гарнизона. После этого мы отправились в дом Зайцева «разговляться», на пасхальную трапезу по случаю окончания Великого поста. Здесь мы провозгласили здравицы за здоровье Её Величества и Государя Императора и многие другие. В этом доме полковник Зайцев принимал Дютрейль де Рэна, Свена Гедина, генерала Жерара, полковника Уотерза и многих других путешественников. Он очень хотел, чтобы о нем хорошо вспоминали его английские друзья, также как и госпожа Зайцева, самая очаровательная и умная женщина».

Прервем на некоторое время повествование подполковника Бересфорда и заметим, что день Пасхи 22 апреля 1900 г. стал очень важным в судьбе А. Е. Снесарева, хотя он мало об этом догадывался. Во время посещения дома полковника Зайцева Снесарев впервые увидел красивую девочку-подростка, Женю, единственного ребенка четы Зайцевых. Женя приехала домой из Оренбурга на пасхальные каникулы. В Оренбурге – городе, где начиналась служба ее отца, она училась в Николаевском женском институте и серьезно увлекалась музыкой. Среди собравшихся на ужин было известно, что штабс-капитан Снесарев обладал хорошим голосом и любил пение, его попросили исполнить что-нибудь из его репертуара. Снесарев исполнил просьбу собравшихся под овации. В это время за ним с восхищением наблюдала Женя, впервые увидевшая в своем доме такого необычного и талантливого русского офицера. Не исключено, что в тот же вечер был и первый поцелуй, совсем невинный: приглашенные на вечер христосовались друг с другом. Интересно, что даже при этой, почти исторической, первой встрече Снесарева с будущей любовью всей его жизни рядом присутствовал британский подполковник.

«Мне было жаль расставаться с Ошем, – отмечал в отчете подполковник Бересфорд. – Комфортабельное здание офицерского собрания, красивые виды и теплый прием сделали мое пребывание очень приятным. Я посетил лошадиную ярмарку, где видел крепких и выносливых лошадок по цене от 30 шиллингов и выше. Личный состав 4-го Туркестанского линейного батальона имел хороший вид. Они часто принимают участие в охотах, поскольку Алайские горы изобилуют дикими кабанами, оленями, утками и пр. живностью. Здешние туземцы хоть и считаются ревностными мусульманами-суннитами, но употребляют в пищу мясо дикого кабана.

Русские часто весьма предубедительно сравнивают свое отношение к среднеазиатским народам и наше к туземцам Индии. Но как я заметил им, они имеют дело только с пятью, а нам приходится управлять 350 миллионами подданных. Более того, мусульманское население к северу от Гиндукуша совершенно свободно от кастовых предрассудков, в то время как в Индии оно ассимилировалось с индусами. Я также пытался убедить их, что подавляющее большинство населения Индийского субконтинента спокойно, довольно жизнью и не нищенствует. Но невозможно в одночасье искоренить в их сознании эффект от рассказов о плохом обращении со слугами, злоупотреблениях при опиумной торговле и еще о многом, чем их подчивали люди злонамеренные.

Я бы хотел, чтобы было больше контактов между Индией и Средней Азией. Я порекомендовал русским офицерам совершить поездки к югу [в Индию]. Было бы хорошо, чтобы наши люди могли увидеть своими глазами положение дел в Средней Азии. Это взаимное ознакомление с реальным положением дел позволит сделать многое для устранения превратных представлений, которые имеются у каждой из сторон.

Я узнал, что колесная дорога была проведена до седловины перевала Джиптык, к югу от Оша. Мне также стало известно, что несколько пехотных полков в Туркестане получили пулеметы Максим, что остальные получат их в скором времени. Общее желание молодых офицеров – двинуться на Герат, но старшие командиры проявляют спокойствие и в настоящее время какое-либо движение вперед маловероятно. Я думаю, что несколько месяцев назад дела в Средней Азии действительно имели осложнение, но была принята во внимание Высочайшая воля Его Императорского Величества, и воинственные настроения угасли. Но до этого ходили самые абсурдные и тревожные слухи, и, как это часто бывает в Азии, распространяясь с молниеносной скоростью от базара к базару, они еще более преувеличивались».

23 апреля Бересфорд и Снесарев выехали из Андижана в обратный путь. Через Маргелан, Самарканд (с остановкой на сутки), Чарджуй они добрались до Мерва (26 апреля), проделав путь в 1200 верст. В Мерве их застало уже лето, было очень жарко, температура днем поднималась до 36˚С в тени. В Мерве они осматривали 2-й Закаспийский железнодорожный батальон и 1-й Кавказский казачий полк. Командиром полка полковником фон-Бекманом в честь британского офицера был дан товарищеский ужин. Звучали здравицы в честь английской королевы и русского императора, оркестр 6-го Закаспийского стрелкового батальона сыграл «Боже, храни Королеву». Кубанские казаки исполнили для гостей зажигательную лезгинку.

28 апреля офицеры прибыли в Красноводск, и миссия А. Е. Снесарева подошла к концу. Подполковник Бересфорд горячо поблагодарил Снесарева за труды, приятное и полезное путешествие. В донесении он подвел итоги своей довольно продолжительной поездки: «Результаты моей поездки по Средней Азии скорее негативные, чем позитивные. Это связано, прежде всего, с невозможностью проехать в район Кушки. <…> Еще раз считаю долгом отметить, что повсеместно и от всех я встретил отменную вежливость и гостеприимство»[269]269
   В сентябре 1902 г. Бересфорд совместно с супругой повторно посетит Русский Туркестан, но Снесареву встретиться с ним не удастся, в это время он уже был на Памире. Сопровождал Бересфорда в поездке Генерального штаба капитан П. В. Черкасов.


[Закрыть]. Несомненно, что в этом была немалая заслуга и штабс-капитана Снесарева.