Текст книги "Исследования по истории местного управления при Петре Великом"

4. Административная и судебная деятельность ландрата в доле

Реформа 28 января 1715 года вызвала во многих местах большое неудовольствие среди сельского населения. Едва только были образованы доли, и ландраты из членов губернского совета сделались самостоятельными областными правителями, как уже Сенатом получены были сведения, что эти новые областные правители ездят по уездам, ставятся в селах и в деревнях на крестьянских дворах, берут подводы и кормы, гостя в тех селах и деревнях, где они останавливаются по неделе и больше, отчего крестьянам чинятся разорение и великие убытки. В этих тягостях, причиняемых крестьянам, сам ландрат был менее всего виновен. Дело в том, что, будучи назначен правителем доли, он оказывался в ней совершенно без пристанища, в особенности когда он не был местным землевладельцем. Не имея постоянного местожительства, он принужден был скитаться по своей доле и переезжать из деревни в деревню, возобновляя, таким образом, в начале XVIII века древнее «полюдье» первых русских князей. Указ Сената 1 июня 1716 года, излагающий тягости сельского населения от этого кочеванья бродячей администрации, и был направлен к тому, чтобы дать ей оседлость. Тем ландратам, в долях которых находились города, предписывалось жить и открыть свои присутствия в оказавшихся теперь свободными комендантских дворах. Для остальных, доли которых не включали в себе городов с комендантскими домами, должны были быть выстроены особые дворы посреди самой доли, в дворцовых или монастырских селах. В такой ландратской резиденции, кроме «хором» для житья самого ландрата, должны были находиться еще «приказ», т. е. канцелярия, и судебная камера ландрата, и тюрьма для колодников. Средства на постройку этих ландратских дворов в долях должно было собрать население доли по 200 рублей на каждый двор, и затем уже запрещалось ландратам под опасением сурового взыскания стоять на крестьянских дворах или брать подводы от деревни до деревни[128]128
  ПСЗ. № 3025.


[Закрыть].

Какого-нибудь общего наказа или инструкции, определяющих подробно обязанности ландрата, вроде воеводских наказов, издано не было. Поэтому очерк их обязанностей приходится конструировать из отрывочных данных: отдельных указов и памятников их делопроизводства. На ландрата как областного правителя возлагались некоторые обязанности общего полицейского характера. Во-первых, ему поручалось непосредственное исполнение различных распоряжений губернской или центральной власти. Во-вторых, на ландрата возлагался также и надзор за исполнением указов со стороны населения доли. Так, например, ландраты должны были наблюдать за исполнением указа о делании широких полотен; им предписывалось смотреть за соблюдением законов о винокурении; они же должны были следить за хождением подведомственного населения ежегодно на исповедь и налагать штраф на неходящих[129]129
  Там же. № 2943, 2991, 3101, 3107.


[Закрыть]. Далее полиция безопасности уже давно входила в круг деятельности областной администрации и, разумеется, включалась в состав обязанностей ландратов, которым и поручалось заботиться об искоренении воровских людей, беглых солдат и рекрут[130]130
  Там же. № 2900.


[Закрыть]. Подобно прежним воеводам ландраты в чрезвычайных случаях должны были принимать меры и санитарной полиции, а именно в случаях моровой язвы. В 1718 году к ландратам двух долей Киевской губернии, где появилась повальная болезнь, были командированы лекаря из Аптекарского приказа. По приезде последние должны были явиться к ландратам и с ними отправиться в неблагополучные места, причем им предписывалось во всем быть послушным ландратам. Медицинский персонал командировался на место заразы вовсе не затем, чтобы принести какую-нибудь медицинскую помощь пострадавшему населению: он обязан был только произвести диагноз болезни, «на людях оной моровой язвы осмотреть и освидетельствовать подлинно» и донести Сенату. Не ему даже поручалось и принятие санитарных мер. Об этих мерах должны были уже позаботиться сами ландраты. Они были все те же, какие принимались и в XVII веке: пораженная местность оцеплялась заставами для прекращения всяких сношений, и здесь и там «в пристойных местах» сооружались виселицы, вид которых должен был предотвращать попытки со стороны оцепленных прорваться через окружавшее их кольцо[131]131
  Там же. № 3234.


[Закрыть].

Но не полицейские обязанности занимали первое место в деятельности ландрата. Изучая подробно эту деятельность, нельзя не заметить в ней преобладающего развития двух функций. В 1715 году протопопу московского Успенского собора было предписано привести к присяге вновь назначенных в дополнение к прежнему числу ландратов Московской губернии. При этом протопопу указано было при этом обряде им объявить, что им, ландратам, следует перед Господом Богом, сотворившим всяческая, исполнять свое звание честно, чисто, неленостно, но паче ревностно, а далее в указе разъяснялось, в чем состояли обязанности этого звания. Оказывается, что их было две: во-первых – правда и правый суд между людьми; во-вторых – крепкое сохранение казны и прочего всего, чего государя и государства его интересы требуют[132]132
  РГАДА. Дела юстиц-коллегии. Вязка 1955. Д. 30.


[Закрыть]. Если мы переставим эти две обязанности в порядке, обратном тому, в каком их перечисляет указ о присяге, мы получим истинное представление о значении деятельности ландрата. Финансовое управление и правосудие – вот два главные предмета этой деятельности.

В области финансового управления надзору ландрата прежде всего поручается всякое казенное имущество. Вот примеры. Ландратам предписывается охранять заповедные леса[133]133
  Там же. Ф. 248. Кн. 69. Л. 100.


[Закрыть]. В 1716 году в угличской доле правительством был конфискован хлеб, принадлежавший Афанасьевскому монастырю, и были запечатаны монастырские житницы. Этот хлеб в запечатанных житницах и находится под ведением угличского ландрата, к которому игумен монастыря и крестьяне монастырских вотчин обращаются с челобитного о выдаче некоторой части хлеба на посев[134]134
  Там же. Дела угличской пров. канц. № 150.


[Закрыть]. Ландрату принадлежит также распоряжение различными статьями, представлявшими тогда предмет казенного дохода. Только с разрешения ландрата можно было, например, построить в уезде баню, мельницу или кабак[135]135
  Там же. № 140.


[Закрыть]. Как известно, указами 1699 года таможенное и питейное управление было передано особым таможенным и кабацким бурмистрам, которые были подчинены земским бурмистрам. Тем не менее и ландратам предоставлено было некоторое вмешательство в область этого управления. Земские бурмистры города Бежецка распорядились в 1716 году перевести кабак из села Теблеши в вотчину Симонова монастыря – село Еско. Но подьячие, посланные исполнить это распоряжение, встретили со стороны крестьян села Еска самый упорный отказ, так как эти посланные не захватили с собой «послушного указа» о переводе кабака на их землю от бежецкого ландрата[136]136
  Там же. Дела бежецкого уездн. суда. Оп. II. Д. 206.


[Закрыть]. Указом того же 1716 года было предоставлено ландратам право разрешать винокурение частным лицам в определенных размерах. Они должны были для установления этих размеров осматривать привезенную просителями посуду для курения вина и, измерив ее семивершковым ведром, налагать на нее казенные клейма. Им же вменялось в обязанность штрафовать нарушителей указа о частном винокурении[137]137
  ПСЗ. № 2990.


[Закрыть].

Ландраты ведали и всякие казенные сборы с уездного населения доли, прямые и косвенные, кроме таможенных и кабацких, находившихся в сфере ведомства городской администрации[138]138
  Иногда, впрочем, в пределах доли появляются особые чрезвычайные сборщики. Это можно наблюдать в трех случаях: 1) для взимания какого-либо чрезвычайного сбора. Так, сбор денег на канальное дело был поручен в Азовской губернии помимо ландратов особым сборщикам, жаловавшимся, что ландраты не чинят им вспоможение (РГАДА. Ф. 248. Кн. 69. Л. 306), 2) когда правительство было недовольно медленностью ландратов, 3) в случае отсутствия ландратов и комиссаров из доли. Так, Киевская губерния в 1717 году доносила на запрос Сената, что в ней находится несколько нарочных сборщиков, назначенных вместо тех ландратов, которые «забраны в Курск по следственному делу» (Там же. Кн. 112. Л. 431).


[Закрыть]. Так ландрат двинской доли с подведомственного ему населения собирал прямые сборы двух видов: во-первых, постоянные, окладные, куда относились: а) старые: стрелецкие деньги, сбор в Военный приказ, сбор в Адмиралтейский приказ на починку кораблей, сбор в Земский приказ на содержание рекрут и, наконец, сбор в Ямской приказ, и Ь) «новоположенные»: на дело кирпича, на покупку всяких припасов к городовым делам, на известное жжение и на дачу драгунам и солдатам в мясоедные дни; во-вторых, экстренные, запросные: за петербургский и рижский провиант, за адмиралтейский провиант, на дачу петербургским работникам и плотникам, на покупку припасов к строению архангелогородской крепости, на содержание рекрут. В эту же категорию запросных сборов отнесен почему-то и сбор на содержание ландратов и комиссаров.

Косвенные сборы, которые поступали в кассу доли, состояли из оброчной платы за содержание различных статей, считавшихся регалиями. Таковы были сборы с бань, с мельниц, с рыбных ловель, с оброчных земель. Сюда же относились и всякого рода пошлины, как то: конские (с пятнания коней), гербовый сбор и разного рода пошлины, взимавшиеся в ландратской канцелярии при производстве частных дел, например, печатные пошлины с явочных и мировых челобитных и т. п.[139]139
  РГАДА. Ф. 248. Кн. 78. Л. 1003.


[Закрыть] Как сказано выше, важнейшие из косвенных сборов: таможенные и питейные были изъяты из ведения ландратов; однако это деление не всегда последовательно соблюдалось правительством. Так, в 1717 году было предписано ландратам вместе с переписными книгами привезти также в Петербург, для соображений по поводу подготовлявшейся тогда реформы всех государственных учреждений по шведскому образцу, ведомости за предыдущие годы по всем видам сборов, в том числе по таможенным и питейным. По этому указу губернаторами было предписано городским бурмистрам составить такие ведомости и представить их ландратам[140]140
  Там же. Кн. 78. Л. 730 и сл.; кн. 112. Л. 107.


[Закрыть].

Собранные с доли деньги ландрат должен был переправить в губернский или столичный центр. Большая часть шла в губернию, на которой лежала уже, в свою очередь, доставка в ту или другую из центральных касс[141]141
  Нити управления долями сходились в губернской канцелярии, и доли распределялись между ее столами сверх всех прочих дел, сосредоточенных в столах и, по-видимому, без всякой связи с этими делами. Так, 10 долей Архангелогородской губернии были следующим образом разделены между столами ее канцелярии по две на каждый: в заведовании денежного стола: двинская и устюжская; в счетном столе: тотемская и важская; остальные распределялись между столами: провиантским, судным и переписным. Особенностью устройства этой губернии были две губернские канцелярии: одна в Архангельске, другая в Вологде. Губернатор присутствовал в той и в другой поочередно. Долями (кроме двинской) заведовали также и столы вологодской канцелярии. Здесь они были расписаны по столам уже совсем иначе. А именно, следующие столы заведовали каждый одною долей: счетный стол – кинешемская; денежный – унженская; рекрутский – солигалицкая; провиантский – тотемская; судный – устюжская; фискальский – важская; стол без названия – обе вологодские доли (РГАДА. Ф. 248. Кн. 78. Л. 492 и сл.).


[Закрыть]. Но некоторые сборы ландраты должны были отправлять прямо в столичный центр, и, таким образом, в финансовом управлении стройность областной иерархии иногда нарушалась. В 1717 году было указано ландратам собрать в своих долях по рублю со двора на провиант для армии и выслать эти деньги прямо в Петербург в особую канцелярию подрядных дел, не отправляя их к губернаторам. Этим же самым указом ландратам предписывалось выслать с особыми счетчиками и комиссарами недоимку провиантских сборов прошлых лет прямо в канцелярию Сената[142]142
  ПСЗ. № 3113.


[Закрыть]. Благодаря этим непосредственным отправкам денег в Петербург и возникала непосредственная переписка Сената с ландратами помимо губернской инстанции.

Только микроскопическая часть сборов расходовалась ландратом на месте: она шла на содержание ландратского управления, на жалованье самому ландрату и его подчиненным и на канцелярию. Таким образом, ландрат, как и прежний воевода, являлся финансовым агентом центрального правительства, а не хозяином области, который бы мог затрачивать некоторую долю собранных ресурсов на ее благоустройство. Но важное отличие института ландратов от прежних воевод и заключалось в том, что ландратам назначены были определенные оклады содержания, частью деньгами (ландрату 120 рублей в год, комиссару 60), частию натурой (120 четвертей хлеба первому и 60 второму). Это назначение областной администрации определенного содержания следует считать очень важным моментом в ее развитии, так как этой мерой ей сообщался новый, европейский характер. В воеводе XVII века было все-таки гораздо больше старинного кормленщика, чем европейского чиновника. Для ландрата, получавшего определенное жалованье, «корм» уже был излишним; он обращался в запретное «лакомство», от которого мог пострадать самый «живот» ландрата, так как суровые указы грозили за взяточничество лишением жизни. Впрочем, содержание ландрата имело некоторое сходство со старинным кормом волостеля, а именно то, что оно было положено на управляемую им местность, на которую падало в виде особого налога. Именно на содержание ландратского управления был назначен специальный сбор по гривне с двора, кроме натурального сбора хлебом. Весь излишек от этого сбора за раздачей жалованья должен был делиться в качестве награды между ландратом и другими чинами доли пропорционально их окладам. Чтобы показать наглядно размеры стоимости содержания ландратского управления, приведем несколько цифр. По двинской доле Архангелогородской губернии в 1716 году было отправлено в губернскую канцелярию: с Двинского уезда 15 012 рублей, с Кеврольского 5426 рублей и с Мезенского 4432 рубля, всего – 24 870 рублей, а на жалованье штату ландратского управления доли было израсходовано 177 рублей. Сверх того, на содержание самой канцелярии ландрата, на покупку свеч сальных, чернил, дров и «другие мелочные приключающиеся расходы, без которых пробыть неможно», было издержано 67 рублей. При этом следует отметить, что гривен-ный сбор на содержание местной администрации производился только с одного из уездов доли, с Двинского. Так как его оказалось вполне достаточно для этого содержания, то с других уездов такой же сбор уже не взимался. Заметим еще, что ландратское жалованье, попав в руки ландратам, иногда скоро выскальзывало из них. Дело в том, что чины областной администрации могли его получать только после того, как они исполнили предъявлявшиеся к губернии финансовые требования и выслали всю причитавшуюся с нее сумму. Если при счете в Петербурге оказывалось, что губерния не выслала положенных с нее денег, взятое ландратами жалованье предписывалось взыскать с них обратно. Так, в 1717 году было повелено в губерниях, оказавшихся неисправными в высылке денег за три последние года: 1714, 1715 и 1716, вернуть полученное за эти года жалованье. Под действие этого указа подпала и двинская доля, и эти 177 рублей, взятые ее администрацией в 1716 году, были с нее поправлены обратно[143]143
  РГАДА. Ф. 248. Кн. 78. Л. 1003; ПСЗ. № 3034, 3078.


[Закрыть].

Итак, ландратская доля была только второстепенною и притом чисто служебного частью того более усовершенствованного аппарата, который был введен Петром для более энергичного вытягивания из населения ресурсов, необходимых на высшие государственные задачи. Никакого самостоятельного значения в финансовом отношении она не имела, и из ее кассы не шло ни единой копейки на то, что мы называем местными пользами и нуждами. В ней оставалось только несколько крох на содержание самого персонала администрации, но даже и эта ничтожная сумма часто опять отбиралась в казну. Ландрат, лишенный всяких ресурсов, не мог быть заботливым хозяином местности, не мог предпринимать каких-либо улучшений в ее интересах, что входит теперь в обязанности местного управления. По финансовому управлению он был только простым исполнителем распоряжений высшего правительства, простым его финансовым агентом, обязанным собрать с населения положенную на это последнее сумму и доставить ее в центральную кассу.

Но была в деятельности ландрата и другая функция, которая была обращена на пользу местного населения. Это был суд. Мы и должны перейти теперь к изучению судебной деятельности ландрата.

Указ 28 января 1715 года проводил резкую границу в судебной компетенции ландрата, подчиняя ему в этом отношении только сельское население и исключая из сферы его ведомства посадское население города: «Посадских людей во всех губерниях ландратам ни в чем не ведать и ни в какие их дела не вступать… А в исках своих бить челом посадским на крестьян ландратам, а крестьянам на посадских земским бурмистрам». Перед судейским столом ландрата в его приказной избе появлялись оба класса сельских жителей: и помещики, и крестьяне. Помещики судились у ландрата между собою и с чужими крестьянами, иногда, впрочем, и со своими крестьянами. Крестьянские тяжбы подлежали ландратской юрисдикции тогда, когда сторонами были крестьяне разных владельцев, так как крестьяне одного владельца в тяжбах между собою, кроме важных уголовных дел, судились вотчинным судом помещика или его приказчика. Эта социальная среда, в которой действовала ландратская юрисдикция, не могла не отразиться на характере судебных дел, сохранившихся до нас в архивах ландратских канцелярий. Дела о важнейших уголовных преступлениях: убийствах, грабежах и разбоях, статистика которых могла бы поразить нас их значительным количеством, – все-таки тонут в массе дел о завладении землей, о беглых крестьянах, о потравах, покосах, порубках, угнанных лошадях и тому подобных тяжб чисто сельского характера. Из 56 взятых наудачу дел, сохранившихся от угличской ландратской канцелярии с № 144 по № 200 по реестру этих дел, 50 дел судебных. Из них 25 приходится на поземельные дела и производства о беглых крестьянах и дворовых людях, остальная половина состоит из дел очень разнообразных видов. Тут есть и гражданские иски по торговым делам, и дела о кражах, и отыскивание свободы крепостным, и привод пойманных неведомых людей, и дело об увозе крестьянской девки, и побег жены от мужа, и извет свекра о беременности снохи, имеющий целью выгородить его от подозрения в этом обстоятельстве, и всевозможные формы кулачной расправы, и, наконец, дела по преступлениям политическим. К этому последнему роду дел относятся обыкновенно случаи заявления за собою «государева слова и дела», оканчивавшиеся двояким образом: или отправкой сделавшего такое заявление в Москву в Преображенский приказ в том случае, если он действительно имел что-нибудь показать, или же расправой в ландратской канцелярии и отдачею на поруки, когда заявлявший, протрезвившись в тюрьме, объяснял, что он сказал за собою «государево слово» пьяным делом[144]144
  РГАДА. Дела угличской пров. канц.


[Закрыть].

На ландрате лежало также производство дед в охранительном порядке. При переходе земли по наследству он, получив указ из Поместного приказа, отправлял из своей канцелярии подьячего производить «отказ» имения, т. е. совершать ввод во владение того лица, к которому оно переходило. В его же распоряжении состояла и нотариальная часть – подьячие у крепостных дел и надсмотрщики над крепостными делами, как назывались тогдашние нотариусы. Наконец, ему же принадлежало и заведование межевою частью. Хотя указ 28 января 1715 года и пытался сосредоточить межевые дела в ведомстве ландрихтера, предписывая губернатору посылать его в ландратские доли в тех случаях, если «спор какой в землях будет – для межеванья», однако на практике, как видно из сохранившихся документов, межеванье производилось ландратами. В 1716 году в Московском уезде в доле ландрата А. П. Шетнева произошел «спор в землях» между Троицким-Стромынским монастырем, подчиненным Троице-Сергиеву, и братьями Вяземскими, из коих старший, Никифор, был преподавателем царевича Алексея. Братья обратились в Поместный приказ с просьбой их земли досмотреть, измерить и от смежных земель отмежевать. Межеванье и производил ландрат Шетнев, на которого монахи жаловались, что он при этом не обратил внимания на поданные ими челобитные о захвате братьями Вяземскими монастырских пустошей Козина, Митнева и Сетова, и ходатайствовали перед Сенатом о том, чтобы ландрату Шетневу «у оного межевого дела за означенными ссорами не быть»[145]145
  Там же. Ф. 248. Кн. 117. Л. 692.


[Закрыть].

В судебном отношении ландрат был первой инстанцией. Следующей высшей был губернатор по указу 28 января 1715 года, предписывавшему: «Буде из ландратов кто нападками своими учинит кому какую обиду или суд неправый сделает, и на того обидимому (о суде) бить челом губернатору». Этими словами указа устанавливается апелляция от ландрата к губернатору. В своих распоряжениях относительно ландратов Сенат выдвигает губернатора как непосредственно высшую инстанцию над ними, занимающую середину между ландратами и Сенатом. В 1718 году стольник Сумароков обратился в Сенат с жалобой на ландрата одной из долей Казанской губернии, который не удовлетворил его в деле о беглых его крестьянах. Сенат предписал разобрать дело казанскому губернатору[146]146
  Там же. Кн. 105. Л. 868.


[Закрыть]. Эти жалобы сопровождались различными последствиями для ландратов: изъятием просителя из подсудности ландрату вследствие недружелюбных отношений за имеющеюся между ними «приказною ссорою», т. е. гражданским процессом, и передачей дела другому ландрату, а иногда и возбуждением следствия против ландрата. В 1715 году у Троицкого монастыря возникло дело с одним из соседей помещиков по монастырской вотчине в Юрьев-Польском уезде окольничим Акинфиевым. Дело заключалось в том, что приказчик Акинфиева, приехав на поля монастырских крестьян «нарядным делом с ружьем», загнал к себе монастырское стадо, а пастухов бил смертным боем, и «за таким лошадиным отогнанием», как жаловался монастырь, учинилась им, крестьянам, в их работе остановка и разорение. Монастырь обратился к местному ландрату М. Трусову, но затем принужден был жаловаться на него губернатору в том, что он, «дружа и норовя» приказчику Акинфиева, не решил дела. Был назначен вполне согласно с указом 28 января 1715 года ландрихтер ехать в юрьевскую долю для расследования по этому делу[147]147
  Докл. и приг. V, № 411; РГАДА. Дела юст., колл. Вяз. 1954. Д. 13; Ф. 248. Кн. 121. Л. 227.


[Закрыть].

В качестве первой инстанции ландрат не мог «вершить» важнейших уголовных дел, приводивших к смертному приговору, не снесясь с губернской инстанцией, и потому, например, угличский ландрат Нарышкин, разобрав в 1718 году дело об убийстве крестьянином его доли неизвестного человека, пущенного убийцей переночевать в свою избу, произведя «розыск», т. е. допрос с пыткой виновному, за приговором обратился в петербургскую губернскую канцелярию[148]148
  РГАДА. Дела угличской пров. канц. № 255.


[Закрыть]. В этом случае ландрат, подготовив дело к приговору, сам обращается за ним к высшей инстанции, по тем или иным причинам не считая себя компетентным для его постановления. Но в других случаях ландрат подготовляет дело по поручению высшей же инстанции, являясь ее исполнительным органом. Ему поручалось произвести на месте следствие, результаты которого он должен был сообщить в высшую инстанцию. В 1715 году Спасо-Прилуцкий монастырь бил челом архангелогородскому вице-губернатору на посадских людей тотемцев в неправильной разверстке казенного тягла между городскими и монастырскими владениями, и из губернской канцелярии отправляется к ландрату тотемской доли указ с предписанием «их, тотемцев, допросить и сыскать в чем надлежит о всем подлинно, и те допросы, и сыски, и свидетельства прислать в Вологду в канцелярию»[149]149
  Там же. Ф. 248. Кн. 80. Л. 636–861.


[Закрыть]. Дворцовые крестьяне Чамеровской волости Новоторжского уезда, которыми правил особый комендант, выведенные из терпения его притеснениями и поборами, обратились на него с жалобой в петербургскую губернскую канцелярию, и эта последняя поручает произвести следствие по этому делу угличскому ландрату[150]150
  Там же. Дела угличск. пров. канц. № 164.


[Закрыть]. Такие судебные поручения даются ландрату не только губернской инстанцией, но также иногда и совершенно посторонними ведомствами. Так, новгородский ландрат Мякинин в 1718 году производил следствие по поручению находившейся в Петербурге подрядной канцелярии, заведовавшей подрядами по постройке канала и поставке провианта занятым этой постройкой рабочим[151]151
  Там же. Ф. 248. Кн. 604. Л. 82.


[Закрыть].