Текст книги "Петр Великий и его реформа"

Глава VII

Войско и флот. – Финансы

Армия Московского государства XVII века составлялась из войск двоякого рода: дворянской конницы и стрелецкой пехоты. Все уездные дворяне-помещики, так называемые «дворяне городовые и дети боярские», образовали армейскую кавалерию. Эта кавалерия делилась на уездные полки. Дворянство каждого уезда составляло особый полк, которым оно выходило на службу; поэтому полки эти и носили названия по уездным городам: вязьмичи, тверичи, коломенцы и проч. Уездное дворянское общество выбирало своих предводителей «окладчиков», которые обязаны были следить за службой членов этого общества. Время от времени правительство предпринимало проверку дворянских полков. В уезд посылалась из Москвы комиссия из боярина с товарищами, которая производила смотр и разбор дворянам: дворянских сыновей-«недорослей», достигших 15-летнего возраста, зачисляла в службу и наделяла землею в поместье. За военную службу дворяне получали участки государственной земли в поместье, т. е. во временное владение; старым, дряхлым и увечным дворянам, негодным уже к службе, комиссия давала отставку. Согласно показанию окладчиков, она устанавливала, соответственно с величиной поместного участка, в каком вооружении, в сопровождении скольких слуг и на скольких конях каждый дворянин должен был являться на службу.

Это дворянское войско, когда оно собиралось, представляло из себя необыкновенно пеструю картину. Оно отличалось полным отсутствием правильного строя и всякой военной выправки. Рядом с дворянином, вооруженным огнестрельным оружием, выезжал дворянин с дедовским луком и стрелами в колчане (саадаке) за плечами. Никакого военного обучения не существовало. Собирать такое войско было чрезвычайно трудно. По первой повестке дворянин должен был приготовиться к походу: снарядить оружие, лошадей и заготовить провиант. По второй повестке он должен был явиться на указанный сборный пункт. На сборном пункте являющихся отмечали в списке словом «есть», не явившихся – словом «нет». За «нетчиками» посылали, приводили их на службу силою. В книге крестьянина-писателя XVII–XVIII века Посошкова «О скудости и богатстве» есть изобразительный рассказ об одном таком знакомом ему кроющимся от службы дворянине. Этот кроющийся дворянин или посланных за ним вести его на службу «угобзит дарами» и они оставят его в покое, или, если это не удастся, прикинется тяжко больным или юродивым: влезет в пруд по горло и там сидит, а когда посылыцики уйдут, болезнь свою и юродство сложит и тогда оказывается очень храбр – «на соседей своих яко лев рыкает».

Стрелецкая пехота подразделялась на полки, около тысячи человек в каждом, под начальством «стрелецких голов», или полковников. Полки пополнялись «прибором», т. е. приглашением свободных людей, т. е. таких, которые не обязаны были государству другой службой и не были записаны «в тягло», т. е. не были плательщиками податей. Стрельцы селились в городах особыми слободами, получали земельные наделы и дворы и в мирное время занимались земледелием и торговлей и также очень мало обучались военному строю, не были «регулярным» войском.

Правительство новой династии уже задолго до Петра Великого сознало всю недостаточность московских боевых ресурсов, дворянской конницы и стрелецкой пехоты против регулярных войск соседей, с которыми приходилось вести борьбу. Уже при Михаиле Феодоровиче началось введение иноземного строя.

Но настоящая регулярная армия была заведена Петром Великим. Ее основой были известные потешные полки: Преображенский и Семеновский. До Азовских походов эти постоянные и регулярные полки, обученные вполне по-иноземному, упражнялись на маневрах, происходивших по берегам Москвы-реки, сражаясь против стрелецких полков. Впервые в широких размерах регулярные полки были организованы перед Северной войной. В ноябре 1699 года был объявлен набор рекрутов, из которых был сформирован 31 полк, численностью в 32 тысячи человек. Эти полки были обмундированы по новому образцу в зеленые кафтаны и треугольные шляпы, вооружены фузеями (ружьями) и за зиму настолько обучены воинскому артикулу, что саксонский генерал Ланген доносил Августу II, что он, к удивлению своему, нашел у московского царя 40 тысяч превосходной пехоты, которая не уступит немецкой. Под Нарвою, однако, эта армия была наголову разбита. На место разбитой армии энергией и организаторским талантом Петра создана была новая, постоянно пополняемая и возраставшая в числе. В последний год его царствования эта армия состояла из 126 полков, кроме гвардии и артиллерии, и распадалась на полки пехотные и драгунские, а по способу вооружения на фузелерные – вооруженные ружьями, «фузеями»; и гренадерские – снабженные, сверх того, особыми ручными метательными снарядами, гранатами. Эти полки обучались правильному (регулярному) военному строю и не распускались уже по домам по окончании войны.

В порядке пополнения новой армии произошли изменения. Прежде часть военных сил доставляло дворянство, служившее обязательно, лично и наследственно, а другую часть доставлял «прибор», т. е. вербовка охотников, и только во время войн бывал набор так называемых «даточных» людей с определенного числа крестьянских дворов; но «даточные люди» тотчас после войны распускались. При Петре для пополнения армии введены были рекрутские наборы. Рядовые в армейские полки стали набираться из тяглых (податных) сословий: из посадских людей и из крестьян. Посадские люди и крестьяне обязаны были ставить с известного числа дворов, например с каждых 20 дворов, рекрута. Введенные Петром рекрутские наборы просуществовали очень долго, до времени императора Александра II, до 1874 года. Но по-прежнему в военной службе должны были пожизненно служить все дворяне, и военная служба продолжала быть повинностью дворянства. Дворяне служили рядовыми в гвардейских полках: Преображенском, Семеновском и других – и занимали офицерские должности в армейских полках. Итак, при Петре Великом военная служба стала повинностью не только для служилого сословия – дворянства, но и для тяглых сословий. Дворянство отбывало ее поголовно. Тяглые сословия: посадские люди и крестьяне несли ее, выставляя рекрутов, во время рекрутских наборов.

Раз армия стала постоянной, являлся вопрос о средствах для ее содержания. Прежде служилые люди обеспечивались землею: поместьями и вотчинами, сверх того, они получали и денежное жалованье, но далеко не все и не каждый год. О продовольствии во время похода должен был заботиться каждый служилый человек сам, привезя с собою в поход на нескольких подводах запасы из деревни на несколько месяцев. Теперь для снабжения армии всем необходимым – оружием, обмундировкой, провиантом и жалованьем – организована была целая система военного хозяйства. Содержание армии было устроено оригинально. Оно было приведено в связь с административным разделением России на губернии. На каждую губернию было возложено содержание нескольких полков, которым она и обязана была высылать ежегодно определенное количество денег и хлеба.

Регулярная и постоянная армия, сформирование которой было таким важным вопросом в государстве, принужденном вести почти непрерывную войну, и на создание которой ушло так много правительственных забот и затрачено так много народных средств, наложила свой отпечаток на двор, высшее общество, на состав администрации и на ее приемы. Везде стала чувствоваться фронтовая выправка и казарма. Государь, носивший прежде одежду более близкую к одеянию духовных лиц, оделся в военный мундир, проходил последовательно военную службу. Прежние придворные московские церемонии, весь этот чинный, придворный порядок, напоминавший торжественное богослужение, стал уступать место военным экзерцициям и вахтпарадам. Правящий класс, дворяне, поголовно одетые в военные мундиры, проводившие обязательно несколько лет в казарме, внесли потом военные привычки и приемы в гражданские учреждения. Бюрократическая армия чиновников напоминала своею выправкой армию солдат. Чиновничество подчинено было такой же суровой дисциплине. Действия государственных учреждений, коллегий, контор и канцелярий были так же точно строго расписаны и определены, как действия полков и дивизий.

Возникновение постоянной армии при Петре можно рассматривать как завершение военных реформ, предпринимавшихся его предшественниками. Создание флота было вполне делом Петра Великого. В этом деле предыдущее время не подготовило ничего, кроме самой мысли о необходимости приобретения моря как дешевого и свободного пути сообщений для торговли с Западной Европой.

Любовь к плаванию и кораблестроению проявилась у Петра с детства. Море и кораблестроение сделались на всю жизнь его величайшей страстью. Приобретя познания в кораблестроительном искусстве в Голландии и Англии и став хорошим корабельным инженером, Петр в Петербурге не мог пропустить дня, чтобы не зайти в Адмиралтейство и не поработать на верфи. Как мы уже знаем, с помощью флота, быстро построенного в зиму 1695 – 6 года, был взят Азов. Таким образом Россия получила доступ к морю. Решено было завести постоянный флот. Началось усиленное кораблестроение на верфи, основанной при впадении р. Воронежа в Дон; для содержания этой верфи были назначены доходы с нескольких окрестных городов, которые были приписаны к г[ороду] Воронежу. На общество «была возложена новая ранее неизвестная повинность кораблестроения, для чего все крупные землевладельцы были расписаны на «кумпанства». Каждое кумпанство должно было заготовить необходимый материал, поставить рабочих, нанять иностранных мастеров, выстроить определенное число кораблей на Воронежской верфи. На посадское население была возложена постройка 12 кораблей; но когда некоторые гости стали просить о замене этой натуральной повинности денежной, на купечество в наказание за это было наложено еще два корабля. Благодаря работам кумпанств, в 1699 году на Дону появился внушительный по количеству флот, с которым Петр вышел в море, провожая до Керчи назначенного послом в Турцию дьяка Е. Украинцева. Петру непременно хотелось отправить посла морем на новом русском корабле. Прибытие этого русского военного корабля в Константинополь действительно произвело там сильное впечатление. Султан, великий визирь, множество сановников и народа являлись осматривать корабль, и по городу стали ходить слухи о скором появлении целой русской эскадры. Впечатление усилилось еще более, когда вскоре по прибытии среди глубокой ночи с корабля, бросившего якорь перед самым султанским дворцом, вдруг неожиданно раздалась канонада. Оказалось, что капитан корабля, голландец Памбург, устроил на судне пирушку, затянувшуюся далеко за полночь, и, придя в веселое настроение, приказал без всяких причин палить из всех пушек, забыв о месте стоянки корабля и о ночном времени, одинаково неудобных для салютов. В особенности сильно были встревожены обитательницы султанского гарема, и послу Украинцеву стоило многих хлопот уладить возбужденное этим происшествием недовольство турецкого правительства.

К 1700 году Азовский флот состоял из 56 кораблей, выстроенных частью кумпанствами, частью казною. Завоевание берегов Балтийского моря отвлекло внимание Петра от Азовского флота, а неудачный конец Прутского похода и возвращение Азова Турции сделало его совершенно ненужным.

Для постройки судов Балтийского флота была учреждена верфь на берегу р. Свири в Лодейном поле, так называемая Олонецкая верфь, а затем и в самом Петербурге, там, где теперь находится старое Адмиралтейство. Балтийский флот рос с каждым годом и сделался внушительной силой, благодаря которой Россия стала господствовать на Балтийском море и держала в страхе Швецию и другие прибалтийские государства. Сильные морские державы: Англия, Голландия и Франция – стали теперь с уважением относиться к голосу России в международной политике.

К концу царствования Петра Балтийский флот состоял из 48 больших линейных парусных кораблей и 787 галерных (гребных) и других судов.

Кроме создания регулярной армии и флота, Петру же принадлежит составление военного законодательства. В 1716 году был издан Воинский устав, определяющий обязанности каждого военного чина. В 1720 году был издан Морской устав, определявший правила морской службы.

Переустройство армии и создание флота вызвали значительные затраты казны и должны были отразиться значительными последствиями на состоянии государственного хозяйства.

До нас дошло несколько росписей государственного дохода и расхода времени Петра Великого. Сохранился бюджет 1680 года, затем бюджеты первых 10 лет XVIII века и, наконец, бюджеты нескольких последних лет царствования Петра. Сравнивая их между собою, мы видим, как росли государственные расходы и доходы. Среди расходов расход на военные нужды, на армию и флот занимает главное место. В 1680 году общая сумма расходов достигала всего 1 500 000 рублей, из этой суммы на нужды армии шло 750 000 рублей, т. е. ровно половина; в 1701 году всего расходов было произведено 2 500 000 рублей, на армию и флот в этом числе 1 964 000 рублей, т. е. больше 75 %, или 3/4 всего расхода; в 1710 году всего расходов было 3 834 000 рублей, из этого числа на армию и флот 3 010 000, т. е. более 80 %, или 4/5 всего расхода.

Остальные расходы сравнительно с военными занимают более чем скромное место в бюджете. Благодаря расчетливости и бережливости Петра сильно сократились расходы по содержанию царского двора. В бюджете 1680 года этот расход занимает второе место после военного (15 %) 224 366 рублей, Петр низводит его ровно вдвое к 1701 году – 101 406 рублей. По свидетельству подьячего XVII века Котошихина, составившего описание Московского государства при царе Алексее Михайловиче, в его время на одну только рыбу на царский обиход тратилось более 100 тысяч рублей; при Петре все содержание двора (кроме построек) обходилось в ту же сумму. Вместе с тем в бюджетах Петра появляется один расход, неизвестный прежним бюджетам, именно расход на народное образование. В бюджете 1701 года он достигал едва 1/700 всех расходов, а в 1724 году этот расход повысился до 1/300. Величайшего напряжения военные расходы достигают к 1710 году, т. е. к моменту перелома в ходе Северной войны. Бюджет в этот год был составлен с дефицитом (т. е. с перевесом расходов над доходами) в 500 000 рублей. Чтобы покрывать эти с такой быстротой растущие расходы, правительство Петра должно было усиливать старые источники дохода и изыскивать новые.

Доходы в то время получались путем взимания налогов, прямых и косвенных, от выделки монеты и нескольких монополий. Прямые налоги подразделялись на обыкновенные и чрезвычайные; обыкновенные прямые доходы доставляли одну треть всей суммы доходов; из косвенных налогов таможенные сборы и кабацкие давали немного менее половины (до 45 %) всего дохода. Суммы остальных сборов точно установлены быть не могут.

По всем этим статьям доходы возрастают при Петре. Правительство увеличивает размеры хозяйственных операций страны и доводит платежную способность народа до высшей степени напряжения. Оно увеличивает число казенных монополий. К прежним товарам, право торговать которыми принадлежало исключительно казне, каковы были вино, меха, икра, смола и др., присоединяются новые: табак и соль. В XVII веке при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче курение табаку и ввоз его были воспрещены под суровыми наказаниями. За курение табаку закон грозил резать носы. Петр сам стал курить трубку, ввоз табаку был разрешен и стал источником казенного дохода. Казна отдавала право ввоза табаку и торговли им на откуп. Соль стала предметом исключительной казенной продажи с 1705 года, причем она пущена была по цене вдвое дороже той, по которой ее ставили подрядчики в казну, а последние ставили ее по 10 1/2 копеек за пуд. Дороговизна соли, бывшая уже причиной бунта при царе Алексее Михайловиче, в царствование Петра была одною из причин народного недовольства. Значительный доход извлекала казна из принадлежащего ей права чеканить монету. Делалось это таким образом. Накопившаяся в казне полноценная иностранная монета перечеканивалась с прибылью на русскую, более низкопробную. Кроме того, скупалась хорошая высокопробная русская монета и переливалась в плохую низкопробную, но по той же номинальной цене. Таким образом, вместо высокопробной серебряной копейки чеканилась низкопробная серебряная копейка, а остающийся от этой перечеканки излишек серебра составлял казенную прибыль. Однако вследствие такой операции деньги стали падать (к концу царствования упали на 50 %), что выразилось повышением цен на все товары и служило также одною из причин народного раздражения. Повышены были размеры платежа с промыслов, облагавшихся и прежде: с рыбных ловель, мельниц, бортей, мостов и перевозов. Установлен был новый сбор с бань. Сначала предполагалось уничтожить все частные бани в городах и сохранить только торговые, чтобы обложить этот промысел особым сбором; но затем, так как почти в каждом городском хозяйстве, так же как и в деревенской усадьбе, имелась своя особая баня, решено было их сохранить, наложив на них плату в размере трех рублей, рубля или 15 копеек, смотря по сословному положению обывателя. К прежним пошлинам: судной (за отправление правосудия) и печатной (за приложение печати к выдаваемым правительственными местами актам) присоединена была гербовая с актов, которые должны были писаться на гербовой бумаге, продаваемой из казны. Гербовая пошлина введена была по предложению Курбатова, крепостного человека гр. Б. П. Шереметева, впоследствии занявшего высокий пост на государственной службе; он сделан был архангельским вице-губернатором. Косвенные сборы – таможенный (10 % с цены продаваемых товаров) и кабацкий за продаваемое из казны вино, бывшее также предметом казенной монополии, – оставались те же, какие были и в XVII веке. Взимание их поручалось выборным из посадского населения таможенным и кабацким бурмистрам, как стали теперь называться прежние таможенные и кабацкие головы. Так как служба этих бурмистров была повинностью посадского населения, то взимание этих сборов ничего не стоило казне.

Наиболее важные и сложные меры были приняты относительно прямых податей. Во-первых, появлялись все новые и новые чрезвычайные прямые налоги, которых правительство требовало на удовлетворение различных, то и дело возникавших нужд: на провиант для флота, на провиант собранным для постройки Петербурга работникам, на покупку драгунских лошадей, на постройку Кроншлотской или Архангельской крепости и т. п. Установлено было и несколько новых, обыкновенных прямых (повсегодных) налогов, например платежи в Военный приказ, в Адмиралтейский приказ, «на дело кирпича» и т. п. Во-вторых, правительство старалось точнее высчитывать податную единицу, с которой взимались прямые налоги. Такою податною единицею в последней четверти XVII века сделался посадский и крестьянский двор. Время от времени правительство предпринимало переписи этих дворов; последняя такая перепись состоялась в 1678 году. Предполагая значительное увеличение народонаселения, правительство в 1710 году предприняло новую подворную перепись, от которой ожидало значительного прироста податных единиц-дворов. Но, к удивлению, перепись дала противоположные результаты: в северных и средних губерниях, тогда наиболее населенных, не только не обнаружилось прибыли населения, но оказалась значительная убыль: по всей России переписные книги 1678 года насчитывали 789 311 дворов тяглых, перепись 1710 года насчитала 635 412 дворов, т. е. почти на 1/5 меньше. По отдельным местностям процент убыли был еще больше. Так, по Архангельской и Петербургской губерниям он доходил до 40, а по затронутой войною Смоленской – до 52,7.

На такую убыль населения оказали свое действие усиленные наборы рекрут и работников, которые были сделаны в первые годы Северной войны и вытягивали из населения значительное количество молодых людей, массами затем погибавших в сражениях или вследствие сильно распространенной болезненности на кораблях и в рекрутских партиях на пути в армию. Громадная смертность развита была также среди работников, собранных для постройки Петербурга, Кронштадта и Ладожского канала, вследствие плохих санитарных условий, в которых им приходилось работать. Масса населения, раздраженная тягостью повинностей, налагаемых государством, бежала в те местности, где беглецы рассчитывали укрыться от сборщика податей. Заселение юго-восточных и южных окраин значительно усилилось в это время благодаря бегству русского крестьянина с севера и из центра, начавшемуся, впрочем, еще ранее. Благодаря бегству значительной доле населения удалось не попасть в переписные книги. Разочарованное результатами переписи 1710 года правительство приписало обнаруженную ею убыль податной единицы неточности приемов переписи и небрежности переписчиков. Взимание податей велено было продолжать по старым книгам 1678 года.

Третьей мерой относительно прямых податей являлось введение новой единицы обложения, отдельной податной души. Мысль о подушной подати давно уже занимала Петра. Ввести подушную подать предлагали ему составители проектов, имевших целью поднять доходы казны. Эти прожектеры, или «прибыльщики», как их тогда называли, приходили к мысли о подушной частию самостоятельным путем, частию подражая французскому податному устройству, где была такая подать. Решение созрело у Петра к ноябрю 1718 года. Было предписано произвести поголовную перепись тяглого населения. «Взять сказки у всех (землевладельцев), – писал Петр в указе 26 ноября 1718 года, – дать на год сроку, чтоб правдивые принесли, сколько у кого в которой деревне душ мужского пола». Эта перепись возложена была на местную администрацию. Подача сказок затянулась, однако, гораздо долее годового срока. Когда, наконец, стали поступать сказки, в них обнаруживались признаки утайки душ, вызванной желанием уменьшить податное бремя. Это повело к назначению «ревизии», т. е. пересмотра переписи, принявшего крайне тяжелый характер: в губернии были разосланы генералы с целыми отрядами штаб– и обер-офицеров, снабженные очень обширными полномочиями. Эти военные комиссии проверяли переписи, беспощадно расправлялись с укрывателями душ. За военным переписчиком двигался палач с кнутом и виселицей, так как утайка наказывалась смертною казнью. Цифра утаенных оказалась действительно огромной. В шести губерниях по сказкам было насчитано 3 036 906 душ, ревизия открыла еще 1 123 056, т. е. больше чем на треть. К 1722 году Петр по данным ревизии приблизительно определил общее число крестьянских душ в 5 миллионов. Расчет величины подушной подати был произведен арифметическим путем. Был высчитан расход на армию; он выразился в круглой цифре в 4 миллиона рублей: эти 4 миллиона были распределены на 5 миллионов душ, на каждую пришлось по 80 копеек – в таком размере подушная подать первоначально и была назначена. В 1724 году установлена была, наконец, действительная цифра крестьянских душ: 5 401 000. По тому же расчету подушный оклад был убавлен до 74 копеек. На посадских и государственных крестьян к первоначальной цифре оклада в 80 копеек прибавлено было еще 40 копеек оброчных денег взамен тех взносов, которые помещичьи крестьяне платили своим помещикам. Таким образом, помещичьи крестьяне должны были платить по 74 копейки с души, а посадские люди и государственные по 1 рублю 20 копеек с души, так называемый 40-алтынный оклад.

Введение подушной подати было одной из самых прочных реформ Петра: подать эта просуществовала до царствования Александра III. Введение ее сопровождалось целым рядом последствий и в государственном хозяйстве, и в народном, и в общественном устройстве. В государственном хозяйстве она совершенно изменила вид бюджета, стала в нем играть первенствующую роль, тогда как прежде эта роль принадлежала косвенным налогам. В бюджете 1724 года весь государственный доход был исчислен в 8 500 000 рублей; из них 4 600 000 (54,1 %) должна была дать подушная подать, тогда как на долю косвенных налогов в том же бюджете приходилось 2 100 000, т. е. 25 %.

На народное хозяйство она пала новой тяжестью. Современники говорят, что она была вдвое тяжелее прежних налогов. Подать была тяжела оттого, что ревизская душа стала счетной единицей. По числу этих душ рассчитывалась сумма подати, падавшая на имение, на общину государственных крестьян или на посадскую общину. Так, например, на имение, где насчитано было 500 душ, налагалось 370 рублей подати. Затем эта сумма разверстывалась между отдельными хозяйствами самим населением по средствам каждого хозяйства. При той убыли населения, которая замечалась на севере и в центре России, остающимся на местах крестьянам и посадским приходилось платить не только за себя, но и за беглецов. Притом среди остающихся значительную часть составляли малолетние, старики, больные и вообще неработоспособные и нищие, не могущие платить за себя, так что вся тягость подати, рассчитанной по числу душ, записанных в ревизию, падала на сравнительно немногих действительных плательщиков. Тяжесть подати увеличивалась еще крайне упрощенным способом ее взимания. Собирать ее должны были сами же полки, расквартированные с окончанием войны по деревням: на каждый полк было назначено такое количество душ, сбор с которого был необходим на ежегодное содержание полка. Полковые начальства собирали иногда подушную и выколачивали недоимку с беспощадной жестокостью. Подушная подать содействовала в деревне развитию общинного землепользования, так как крестьяне при каждой ревизии, – а ревизия повторялась приблизительно через 20 лет, – стали переделять землю по душам.

Не менее важно было влияние подушной подати на общественный строй. Действие подушной подати выразилось в следующем. Во-первых, она затянула в крепостную неволю значительное количество прежде свободных людей, так называемых «вольных, гулящих» людей, не тяглых и не служилых. Эти люди должны были или записаться в службу, или приписаться к какому-либо из классов, обязанных платить подушную: к посадским людям, к государственным крестьянам или к помещичьим крепостным, – и в этом последнем случае подушная подать сделалась одним из источников крепостного права. Во-вторых, подушная подать смешала очень различные прежде виды крепостных людей – холопов и крестьян. Холопы до подушной подати не платили податей, считаясь полной собственностью, как бы вещами господина; помещичьи крестьяне, все более становясь крепостными, все же продолжали платить государственные подати. Но уже в последней четверти XVII века к платежу податей был привлечен один из видов холопства, «задворные люди», которые, получая от господ отдельные пахотные участки, в хозяйственном отношении ничем не отличались от крестьян: они были внесены в переписные книги 1678 года. Законодательство о подушной подати пошло в направлении, первый шаг в котором был сделан в XVII веке, и закончило привлечение холопства к податям. Последовательно один за другим подвергались обложению подушною все виды холопства: сначала холопы, сидевшие на отдельных участках, затем работавшие на барских пашнях и, наконец, жившие в деревенских и городских дворах, т. е. дворня, прислуга. Подать упала одинаково на крестьян и на холопов. Она возвышала, следовательно, холопа до крестьянина и понижала крестьянина до холопа, создавая единый класс крепостных людей, не свободных, но и не теряющих связи с государством, обязанных платить ему подати. В общем подушная подать резко разделила русское общество на две группы: служилую и податную. Отношения, сложившиеся между обеими группами, можно обозначить так: все, кто служили в военной или гражданской службе, были свободны от подушной подати; все, кто не служили, были обязаны платить ее.