Текст книги "Легендарные герои военной разведки"

Здравствуй, Лондон, и прощай

Возражать было бесполезно. Да он и не собирался возражать. Понимал: прошло всего несколько лет со времени вооруженного конфликта на острове Даманский и страна укрепляла советско-китайскую границу, требовались офицеры со знанием китайского языка. Особенно в них нуждалась разведка.

После окончания академии капитана Ерохина направили для дальнейшего прохождения службы в разведцентр Среднеазиатского военного округа, в Алма-Ату. Как всякий молодой сотрудник, он рвался заняться оперативной работой, а ему поручили какое-то весьма странное задание – пожить в одном кунге с китайцем. Именно пожить, пообщаться. Вербовать его не приказывали. Он был давно завербован и провел в Китае десять лет. Только что вернулся в Советский Союз. Теперь его проверял Комитет госбезопасности.

У этого китайца оказалась трагическая судьба. После событий на острове Даманский наша военная разведка забросила на сопредельную территорию двух агентов. Их взяли в Китае через сутки. Осудили, дали по десять лет тюрьмы. Сидели они в камерах-одиночках.

Длинными вечерами китаец рассказывал Александру свои истории тюремного сидельца.

– Как же вы с ума не сошли? – однажды спросил Ерохин.

Китаец горько усмехнулся.

– Мне давали читать цитатники Мао Цзэдуна. Вот такое чтение. Оно и спасло.

Потом Александр Иванович часто возвращался в мыслях и воспоминаниях к тому агенту-китайцу. Пока он сидел в тюрьме, у него умерла жена, а у товарища по несчастью супруга попросту его не дождалась, вышла замуж за другого. У нее давно другая семья, дети.

Вроде бы никто конкретно и не виноват. Так сложились обстоятельства. Умело сработала контрразведка. Такое случается. И тем не менее…

Изломанная судьба агента-китайца навсегда поселилась в сердце Ерохина. Возможно с этого и надо начинать службу в разведке. Выпускникам академии, которым завтра предстоит работать с агентами, полезно пообщаться с ними сегодня. Особенно с такими, как этот китаец, несчастными, проваленными, отсидевшими на нарах не один год. Весьма полезная была бы стажировка для офицеров. Во всяком случае, для Ерохина она оказалась именно такой.

…В 1981 году майора Александра Ерохина отозвали в Москву. К тому времени наши войска активно разворачивались в Афганистане, и ему поручили комплектование разведорганов и подразделений специального назначения для отправки «за речку».

Три года он честно комплектовал органы, занимался их проблемами, делами, заботами, но, откровенно говоря, мечтал вырваться на оперативную работу. Начальство хоть и с неохотой, однако пошло навстречу. После соответствующей подготовки его направили сотрудником аппарата военно-воздушного атташе в Великобритании. Шел 1984 год.

В этом году сотрудник лондонской резидентуры КГБ полковник Олег Гордиевский стал заместителем руководителя разведаппрата. Впрочем, «соседские» назначения не очень интересовали Александра Ерохина. У него своих забот полон рот. Первый год пребывания в Лондоне – это в основном изучение города, знакомство с контрразведывательной обстановкой, выполнение пока не сложных заданий. Хотелось с первых шагов основательно настроиться на длительную работу. Ведь британская командировка – второй его выезд за рубеж, и Александр Иванович чувствовал в себе силы и желание принести пользу Отечеству. И это были не высокие слова.

А в это время Гордиевский уже назначен исполняющим обязанности резидента КГБ в Великобритании. Потом его якобы, перед утверждением в должности резидента, вызвали в Москву. Там, почувствовав опасность, с помощью своих английских хозяев, он бежал из СССР. А осенью 1985 года, используя информацию предателя, правительство Великобритании объявило персонами нон-грата 31 работника советского диппредставительства и выслало их из страны. Среди них, конечно же, были сотрудники КГБ и ГРУ, работающие под дипломатическим прикрытием.

И хотя Ерохин приехал в Лондон всего год назад, Гордиевский не забыл и его. Александр Иванович возвратился в Москву и вновь предстал перед светлыми очами начальника управления кадров генерал-лейтенанта Изотова. Тот, увидев Ерохина, поморщился:

– Я же тебе говорил, не надо ехать к этим лицемерам. Нет, ты поехал. Впрочем, стол твой не занят, садись работай.

И вновь три года кабинетной деятельности. Да, нужной, необходимой, но кабинетной. Когда стало невмоготу, вновь попросился в командировку. Начальник управления развел руками.

– Александр Иванович, сам понимаешь, ты в списке Гордиевского. Путь в Европу тебе заказан.

– А я и не прошусь в Европу…

– Тогда что тебе предложить? На войну поедешь?

– На какую?

– Там, где эфиопы с эритрейцами воюют.

– То есть в Аддис-Абебу?

– Да, найдем тебе место в аппарате нашего главного военного советника.

Ерохин вздохнул. Прикрытие так себе, лучше бы устроиться под крыло военного атташе в его аппарате, но там мест не было. И он согласился.

На связи – европейцы

Эфиопия – удивительная страна. Во многом к ней применимы эпитеты: «самая, самая» и «единственная».

«Страна людей с обожженными солнцем лицами», как называли ее греки и римляне, являет собой самую древнюю государственность на Африканском континенте. Она единственная традиционно христианская страна в Африке.

Государство Эфиопия самое большое по численности населения и единственное среди африканцев, которое не было никогда и никем колонизировано.

А еще она самая высокогорная страна Черного континента, родина кофе и предков «солнца русской поэзии» Пушкина.

Все это Александр Ерохин знал и прежде, еще раз повторил при подготовке к командировке, а теперь ему предстояло познакомиться с Эфиопией на практике.

На дворе стоял 1988 год. Центральная власть, возглавляемая Менгисту Хайле Мариамом, боролась с сепаратистами. Страну преследовали жестокие засухи. Во время голода 1983–1984 годов погибло около миллиона человек.

Задачу вывести Эфиопию из феодального общества в социализм, выполнить так и не удалось. Попытки коллективизации сельского хозяйства привели к его дальнейшей деградации и упадку. Ситуация осложнилась из-за обнищания большей части крестьянства.

Советский Союз оказывал большую экономическую помощь Эфиопии. Нашими специалистами были построены крупный нефтеперерабатывающий завод, четыре нефтебазы, тепловая и гидроэлектростанции, предприятие по сборке тракторов, фитопатологическая лаборатория, политехнический институт, несколько профтехучилищ.

Советские геологи провели комплекс разведочных работ и выявили месторождение золота, танталовых руд, газа. В учебных заведениях СССР получили высшее и среднее специальное образование более 20 тысяч эфиопов. Активно развивалось военное и военно-техническое сотрудничество.

Вложив огромные средства в эту страну, руководство Советского Союза естественно желало знать истинное положение дел в Эфиопии, состояние экономики, ход боевых действий в борьбе с сепаратистами, умение добиться стабилизации обстановки.

Именно поэтому полковнику Ерохину поручили найти ценный источник информации и заняться его разработкой. Такой источник вскоре был найден. Им оказался высокопоставленный офицер Генерального штаба, полковник. Он занимался вопросами тылового обеспечения армии.

«Благодаря этому агенту, – вспоминает Александр Иванович, – мы имели постоянную и самую свежую информацию об обстановке на фронте: куда переместилась линия соприкосновения, какие боестолкновения произошли, сколько конкретно танков, бронетранспортеров потеряно.

Докладывал источник и о том, что происходит в Министерстве обороны, в Генштабе. Он ведь присутствовал на различных совещаниях, служебных заседаниях.

Организация встреч с агентом особой сложности не представляла. Я жил с семьей в многоэтажном доме в центре города. Соседи разные, и эфиопы, и иностранцы, работавшие в стране. Людей много. Видеонаблюдения в ту пору в Африке не существовало. И он, переодевшись в гражданку, приходил ко мне домой в условленное время».

Однако главной задачей Александра Ерохина была работа не с местной агентурой, а с иностранцами, которых в Аддис-Абебе оказалось немало. Кроме сотрудников посольств здесь размещались представительства многих международных организаций.

Ведь Эфиопия – одно из государств – основателей ООН и Организации африканского единства. Является членом Африканского банка развития, организации ООН по продовольствию и сельскому хозяйству, Международной организации труда, управления Верховного комиссара по делам беженцев, Всемирной организации здравоохранения, Интерпола, МАГАТЭ и других организаций. Разумеется, представители этих уважаемых сообществ находятся в Аддис-Абебе.

Что ж, полковнику Александру Ерохину, как говорится, и карты в руки. Он один из немногих сотрудников резидентуры, который имел опыт работы с европейцами. Ведь это была его третья зарубежная командировка – позади Германия, Великобритания, да и работу с китайцами в разведцентре в Алма-Ате со счетов сбрасывать не стоит. Ну и разумеется, владение английским языком немаловажное обстоятельство.

«У нас в резидентуре, – рассказывает Ерохин, – в основном были молодые офицеры. Как правило, с первой командировкой, максимум со второй, и то с африканской. Им было сложно найти подход к европейцу-западнику. Поэтому я и получил такую задачу.

Скажу сразу: в большинстве своем они не были нашими агентами. Просто со многими у меня сложились прекрасные, человеческие отношения. И они давали нужную, полезную информацию на доверительной основе.

Знакомился с ними на мероприятиях, которые проводило советское посольство, другие диппредставительства и, конечно же, в местах досуга. Так что по вечерам приходилось, оставив семью, идти туда, где отдыхали европейцы. То есть в ресторан. Там обязательно встретишь несколько белых, как говорили эфиопы. Раз пришел, второй… Уже знакомые лица, махнул рукой: «Здорово!» Надо быть открытым. В Европе все белые, особого доверия друг к другу нет, а там своем иное отношение. Спрашивают: «Ты кто?» – «Русский». – «О-о!» И уже возникает интерес, а потом и доверие. А это очень важно».

Среди доверенных лиц Александра Ерохина были люди разных национальностей – американцы, канадцы, шведы, швейцарцы, испанцы.

В самых добрых отношениях он был с настоятелем англиканской церкви в Аддис-Абебе отцом Колином. Казалось бы, сколь далеки их интересы, служителя церкви и разведчика. Что такое мог знать настоятель, чего не ведал советский полковник? Оказалось, мог. На поверку вышло, что у англиканской церкви весьма неплохо поставлена система информирования о событиях в мире.

Когда в августе 1990 года войска Саддама Хусейна ударили по Кувейту, в первые дни не много было известно о подробностях наступления иракских сил, потерях в боевой технике с той и с другой стороны. От Эфиопии до Персидского залива не ближний свет и закрытые данные добыть не просто, но они нужны. Ерохин отправился к своему знакомому настоятелю. В успех дела не очень-то и верил. Однако ошибся. Отец Колин владел серьезной информацией о событиях в Кувейте. И, разумеется, поделился ею с Александром Ивановичем по старой дружбе.

Активность Ерохина не осталась незамеченной. Судя по всему, она крайне раздражала американцев. Однако Аддис-Абеба не Нью-Йорк и не Вашингтон и здесь подставить ножку советскому разведчику достаточно сложно. Но очень хочется. И тогда ЦРУшники решили действовать чужими руками, а точнее, руками своего агента – офицера КГБ Александра Запорожского.

Он начинал в управлении внешней контрразведки, побывал в первой загранкомандировке в Эфиопии, хорошо владел ахмарским языком. В 1985 году приехал в Аддис-Абебу во второй раз, но теперь уже начальником контрразведки резидентуры. В его обязанности как раз и входило наблюдение за поведением сотрудников советского диппредставительства за рубежом. Кто таков Ерохин и чем занимается, Запорожскому было прекрасно известно. Тем не менее ему удалось убедить своего шефа, резидента КГБ направить письмо «соседскому» руководителю Владимиру Луговому. Представители Комитета госбезопасности были крайне обеспокоены моральным обликом полковника Ерохина, он посещал «злачные» места, водил дружбу с иностранцами.

К счастью, Александру Ивановичу повезло на руководителя. Военный атташе Советского Союза в Эфиопии полковник, а потом и генерал-майор Луговой был человеком опытным и высокопрофессиональным. Он умело руководил своими подчиненными, знал их сильные стороны и весьма успешно использовал их в работе.

Владимир Васильевич – интеллигент в самом высоком смысле этого слова.

«Я не помню случая, – говорит Александр Ерохин, – чтобы в самые сложные, тяжелые моменты, а таких было достаточно, он повысил голос на подчиненного, сорвался, вышел из себя. Всегда спокоен, уверен, энергичен, готов к действию. И что очень важно, внимателен к каждому сотруднику. Ведь в нашей работе бывало разное, не всегда приходит успех. А Владимир Васильевич, всегда поймет, всегда поможет».

Понял генерал Луговой своего подчиненного и в тот раз. О том, что приехала «телега» из КГБ, рассказал, успокоил, отправил работать дальше. Да иначе и быть не могло. Походы в так называемые «злачные места» он утверждал сам. Ведь, сидя в аппарате главного военного советника, связей с западниками не заведешь, а значит, и разведданных не добудешь. И на выходе получишь ноль.

Это потом, через много лет, когда предателя Запорожского выманят из США и арестуют прямо у трапа самолета, станут ясны истоки его столь заботливого отношения к моральному облику коллеги из ГРУ Ерохину.

Расправа в Асмаре

…Командировка в Асмару, во 2-ю революционную армию, у Александра Ерохина заканчивалась 15 мая 1989 года. В этот день он собирался убыть на самолете в Аддис-Абебу. Беспокоило одно: оставались кое-какие незавершенные дела. И он решил задержаться еще на денек, как говорят, «занести хвосты».

С раннего утра следующего дня Александр Иванович усердно занимался «хвостами», а когда часов в одиннадцать рядом с их штабным домиком бухнула пушка БМП, он понял: революция, то бишь военные переворот, о котором так долго говорили в Аддис-Абебе, начался.

Откровенно говоря, это не было новостью для Ерохина. В армии зрело недовольство центральной властью. И данные о том, что готовится выступление военных, приходили из разных источников. Один из западных информаторов сообщил об этом Александру Ивановичу еще неделю назад. Неизвестен был только день и час. И, судя по всему, он настал.

Как выяснилось позже, путч начался в столице. Когда Менгисту Хайле Мариам убыл с рабочим визитом в Германскую Демократическую Республику, заговорщики собрались в Генеральном штабе. Министр обороны отказался поддержать заговорщиков, и его тут же застрелили.

Кстати говоря, первой о начавшемся перевороте военному атташе Луговому сообщила жена Ерохина Татьяна Алексеевна. Она с дочерью Анной из окна квартиры увидела, как от президентского дворца в сторону здания Министерства обороны спускалась колонна танков.

Мятежников поддержал командующий 2-й революционной армией Демиссис Булто.

Вскоре путч в Аддис-Абебе был подавлен, но командарм-два сдаваться не собирался. Более того, он желал двинуть свою армию на столицу и свергнуть режим Менгисту.

Военных советников, которые располагались в Асмаре, разделили на три группы. В штабе армии оставили десяток человек во главе с советником командующего армией генералом В. Красноштаном. Среди них оказался и полковник Ерохин.

Впрочем, он беспокоился не столько о себе, сколько о жене и дочери. Ведь дом, где жила его семья в Аддис-Абебе, располагался рядом со зданием Министерства обороны, а окна квартиры выходили во двор военного ведомства. Узнав, что здание Минобороны окружили танки, разволновался. Но, оказалось, зря. Как только началось движение войск, семьи вывезли в посольство.

Когда стало известно о выступлении военных, генерал Красноштан встретился с командующим армией Булто. Тот приказал советским советникам не выходить за территорию штаба. Им выделялась автомашина, и один раз в день в сопровождении дежурного офицера они могли выезжать за продуктами. Красноштан, конечно же, попросил уточнить, долго ли их будут держать взаперти. «Пока не возьму столицу», – ответил командарм. «А когда планируете взять?» – «Года через полтора-два».

Что ж, весьма заманчивая перспектива. Командировка в Асмару у Александра Ивановича могла затянуться.

Однако наполеоновским планам командарма Булто не суждено было сбыться. Правда, это станет известно примерно через час. А сейчас выстрелила пушка боевой машины пехоты, стоявшей у КПП штаба, а в ответ… Все, что получили штабные офицеры в ответ, заставило советников упасть на пол и прижаться к стене их здания. С той стороны ударили автоматы, крупнокалиберные пулеметы, гранатометы. Штабные домики тоже стали огрызаться огнем.

Советники понимали, чем грозит им желание верных правительству частей подавить путчистов. В горячке боя их могли запросто расстрелять или забросать гранатами. Как, впрочем, на их глазах забросали гранатами соседнее здание.

Генерал Красноштан приказал оружие не применять до последнего. Если уж эфиопы ворвутся к ним в комнату и начнут стрельбу, открывать огонь в ответ.

Однако Ерохин являлся не просто советником, он был разведчиком. К счастью, командарм оставил им радиостанцию, и Александр Иванович успел передать в Аддис-Абебу две шифрограммы – одну в начале боя, другую в конце.

«В ходе штурма, – вспоминает полковник Ерохин, – уничтожили всех, кто оказал сопротивление. Одиннадцать генералов и старших офицеров во главе с командармом расстреляли и трупы выложили перед входом».

Командировка Ерохина закончилась через три дня. Их вывезли из Асмары самолетом.

Потом начались жестокие репрессии. Контрразведка Менгисту Хайле Мариама вылавливала, пытала и расстреливала каждого, кто мог быть причастен к попытке переворота. Более 600 генералов и старших офицеров погибло в застенках.

Изменилось и отношение к нашим советникам. Таким образом собственные провалы Менгисту пытался переложить на чужие плечи.

Командировка в Эфиопию для полковника Александра Ерохина завершилась в 1991 году. По итогам работы он был награжден орденом, а жена получила благодарность от министра обороны и ценный подарок.

Кризис – его нелегкий хлеб

Три года в воюющей Эфиопии дались не просто, но в последующем принесли свои плоды. Теперь полковник Ерохин считался специалистом по кризисным районам. А в кризисах, как известно, никогда недостатка не было.

Уже летом 1993 года несколько групп боевиков численностью до 250 человек, действуя одновременно с таджикской и афганской территории, напали на 12-ю заставу Московского погранотряда. Костью в горле у бандитов была эта застава. Расположенная на одном из ключевых участков таджико-афганской границы, она препятствовала засылке бандгрупп и переброске наркотиков.

Пограничники приняли неравный бой. Под прикрытием массированного огня минометов, горных орудий, гранатометов и стрелкового оружия бандиты непрерывно атаковали заставу. Через несколько часов тяжелого боя большинство пограничников погибли, остальные были ранены и контужены.

Оставшиеся в живых 18 человек во главе с лейтенантом Андреем Мерзликиным с боем вырвались из окружения.

Когда застава была очищена от боевиков, перед прибывшими предстала страшная картина: в окопах, на территории лежали тела 22 защитников 12-й заставы и троих военнослужащих 201-й дивизии.

Бандиты потеряли до 70 человек. Часть трупов они унесли с собой. Тела 35 террористов были оставлены вблизи заставы.

Трагедия 12-й погранзаставы потрясла Россию. Подобного не должно было повториться. В Таджикистан срочно вылетели несколько групп специалистов Министерства обороны. В составе одной из них ожидаемо оказался полковник Александр Ерохин. Ибо одной из важнейших задач было укрепление органов разведки.

Александр Иванович работал в тесном контакте с начальником разведки группы пограничных войск России в республике Таджикистан полковником Ромасом Янкаускасом. По агентурным данным пограничников, бандиты на сопредельной афганской территории вновь сосредотачивали силы для очередного удара.

Янкаускас попросил помочь. Агентурные данные следовало проверить другими видами разведки. Авиаторы подняли самолеты, однако они оказались бесполезны. Государственную границу с Афганистаном нельзя было нарушать, а пролет вдоль границы ничего не дал. Могла сработать только космическая разведка. Когда ее данные передали Янкаускасу, он искренне поблагодарил коллег из Министерства обороны. А для Ерохина самым радостным стало известие о том, что бандитам так и не удалось провести еще одну вылазку.

Три месяца находился в командировке в Таджикистане Александр Ерохин. Возвратился в Москву 4 октября, включил телевизор… А там танки бьют прямой наводкой по зданию Верховного Совета. «Да что ж такое, – подумал он тогда, – хотел домой вернуться, а попал из огня да в полымя, с войны на войну».

Выходит, что судьба сделала очередной зигзаг, и теперь война стала частью его жизни. То, что случилось дальше, стало лишь подтверждением этой мысли. В следующем году полковника Ерохина командируют на Балканы, в Белград. Приедет он туда в качестве старшего помощника военного атташе России.

Острый межэтнический конфликт на территории Боснии и Герцеговины продолжался. Постоянно приходили сообщения о боевых действиях. Александр Иванович до сих пор помнит фрагменты шифрограмм, которые направляла белградская резидентура в Центр.

«С 1 по 3 ноября 1994 года хорватские войска принимали участие в операции Цинцар в районе Купреса».

«21 ноября авиация НАТО нанесла удар по аэродрому Удбины, контролируемому краинскими сербами».

«23 ноября авиация Североатлантического альянса обстреляла ракетами объект ПВО армии Сербской Краины».

«29 ноября подразделения Сплитского корпуса хорватской армии начали наступление на позиции сербов в районы горы Динара».

«Сложно там было работать, тяжело, – признается Александр Иванович. – Но могу признаться, что за два года службы в Белграде многое сделано.

Часто выезжал с Боснию и Герцеговину. По минным полям приходилось передвигаться и в Вуковаре и в Сребреннице. А как иначе? Были недели, когда информацию в Центр давали по нескольку раз в день. А чтобы ее давать, надо знать, о чем ты пишешь, что анализируешь».

Работая в Белграде, Александр Иванович, признаться, считал, что после этой командировки он будет завершать свою службу. Но в 1996 году впервые была учреждена должность военного атташе России в Хорватии. Ерохину предложили возглавить военный аппарат, и он согласился.

Вот как о том времени вспоминает сам полковник Ерохин. «Обстановку в регионе я хорошо знал, и меня назначили в Хорватию переводом. Жену оставил в Белграде, прилетел в Москву, прошел инструктаж, получил новый паспорт, в самолет и в Загреб.

Я был единственный из всего будущего аппарата военного атташе. За три года развернул атташат, завел связи.

Хорваты в первый год глаз с меня не спускали. Ну как же, приехал русский полковник, да еще из Югославии. Пришлось убеждать, как важно установить отношения между нашими странами, в том числе, и в сфере военной. Немало сил было потрачено, чтобы наладить деловые контакты.

Впрочем, Хорватия страна небольшая и, естественно, в военном плане не представляет для нас опасности. Иное дело – блок НАТО. Вот этим альянсом мы и занимались».

В 1999 году закончилась последняя зарубежная командировка полковника Александра Ивановича Ерохина. Десять лет провел он в кризисных районах. К счастью, стороной обошли его войны в Афганистане, Чечне. Впрочем, ему хватило и других войн – в Эфиопии, в Таджикистане, на Балканах. Главное, что он вернулся с них живым и здоровым.