Текст книги "Радиоразведка: ответный удар"

2 января. «Требую сегодня же довести до сведения солдат приказ о необходимости снижения хлебной нормы».

8 января. «Доставить в суд дивизии унтер-офицера Бретшнайдера и ефрейтора Шварца за проступки, позорящие немецкую армию».

12 января. «Наша пехота отступает. Надо задержать всех и снова повести вперед».

«Наши танки в беспорядке отступают. Срочно жду помощи. Русские на высоте 111.5. Все погибло».

Спустя годы командующего 64-й армией генерал-полковника Михаила Шумилова спросят, какой день был самым радостным для него в Сталинграде. Командарм ответил так: «31 января 1942 года, когда передо мною сидел Паулюс, первый генерал-фельдмаршал гитлеровской армии, взятый в плен Красной армией, точнее 64-й армией».

Этот радостный для генерала Шумилова, да и для всех наших войск, день приближали и радиоразведчики. Со своей задачей, по мнению командования, они справились. Порукой этому награды Родины.

Указом Президиума Верховного Совета СССР в феврале 1942 года 394-й и 561-й отдельные дивизионы ОСНАЗ были награждены орденами Красного Знамени.

«Каждый осназовец нашей части, – говорил старшина Иван Захаров, – испытывал чувство сопричастности к победе на Волге».

Хорошие слова. И к ним вряд ли надо что-либо добавлять.

«Глаза и уши армии»

В одном из своих приказов Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин назвал разведку «глазами и ушами армии». Надо признать, что тот, кто готовил текст приказа, попал в десятку. Более точного определения не найти. И если «глаза» – это скорее всего воздушная, полковая и дивизионная пешие разведки, то «уши» – несомненно радиоразведка.

Так вот майор Константин Подовинников всегда считал, что «уши» разведки должны быть непосредственно в войсках. Возможно эта его убежденность каким-то образом дошла до начальства, и теперь отозванный с Северо-Кавказского фронта он ехал в Москву и терялся в догадках.

Вскоре все прояснилось. Командир 1-го отдельного радиополка ОСНАЗ полковник Иван Миронов, старый сослуживец по довоенной службе в Ленинградском военном округе, объяснил: создается маневренная группа для ведения разведки в тактическом звене. И он, Константин Подовинников, уже имеющий опыт руководства радиодивизионом во фронтовых условиях, назначается командиром этой маневренной группы.

По сути, маневренная группа была тем же радиодивизионом, только сокращенного состава. Численность – 180 человек, из них 15 офицеров. На вооружении в основном легкая переносная техника: радиоприемники «Вираж», рамочные радиопеленгаторы «Штопор», средства радиопрехвата в УКВ диапазоне, станции подслушивания телефонных разговоров по проводам, а также средства проводной и радиосвязи.

Структура группы уже привычная – управление, оперативное отделение, приемный центр, три радиопеленгаторных пункта, узел связи, подразделения обеспечения и обслуживания.

И тем не менее, как подчеркивал полковник Иван Миронов, мангруппа – подразделение экспериментальное. Она и вправду стала прообразом будущего армейского радиобатальона. Опыт же ее деятельности послужил основой для создания в 1944 году армейских групп ближней радиоразведки.

Когда Подовинников прибыл в Москву, маневренная группа уже была практически сформирована. На сколачивание части отвели два дня, и уже 5 мая 1943 года группа убыла на фронт. Цель назначения – штаб 50-й армии. Он располагался в двух километрах от линии соприкосновения с противником на севере орловского выступа между Калугой и Брянском. Армией командовал генерал-лейтенант И. Болдин.

Северный участок орловского выступа обороняла 2-й танковая армия фашистов, а южней – 9-я армия.

Перед фронтом 50-й армии была создана глубоко эшелонированная оборона немцев. Фашисты строго придерживались режима радиомолчания. Радиоразведчикам мангруппы приходилось искать источники информации в основном в радиосетях батальонов и полков переднего края. Радиостанции этих частей и подразделений время от времени выходили на связь в УКВ диапазоне.

Немецкая разведывательная авиация, наоборот, активно использовала радиосвязь. Радиоперехват этих донесений давал возможность получать важные сведения.

Пеленгаторные средства группы разворачивались поближе к командным пунктам наших стрелковых батальонов, а управление, как правило, размещалось в районе КП одного из полков.

Два месяца мангруппа вела разведку в условиях обороны. За это время удалось установить или подтвердить расположение батальонных, полковых и дивизионных пунктов управления в полосе 55-го армейского корпуса немцев, уточнить границы районов обороны корпуса и входящих в его состав дивизий.

Ценные сведения добывались путем подслушивания телефонных разговоров по проводам. Особенно это удавалось в тех местах, где расстояние между передовыми позициями немецких и советских войск было небольшим.

Делалось это следующим образом. Проводилась разведка боем, в ходе которой на территорию, занятую противником, забрасывались «усы» от станции подслушивания СП-5. Если «усы» попадали невдалеке от немецких проводных линий связи, то возникала реальная возможность телефонного подслушивания.

Уходя в ночные рейды, разведчики также затаскивали «усы» на вражескую территорию.

Другим важным источником получения развединформации была радиосвязь немецкой авиации. Она давала возможность не только определить границы ответственности соединений, но и засекать, что же видит враг в расположении наших войск.

Командование армии с помощью мангруппы организовало активное противодействие немецкой разведке. На одном из аэродромов всегда дежурило звено истребителей. Связь с летчиками постоянно поддерживали радиоразведчики мангруппы. «Слухачи» сообщали на аэродром о каждом вылете немецкого самолета-разведчика. И это сообщение являлось, по сути, командой на взлет.

…В конце июня маневренная группа Подовинникова была переподчинена 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Ивана Баграмяна. Она оказалась на направлении главного удара Западного фронта в орловской операции.

12 июля 1943 года войска армии перешли в наступление. Резко изменилась радиообстановка. На полную мощь заработали войсковые радиостанции. Возросло значение открытого радиоперехвата, который давал сведения о положении в атакуемых войсках.

В ходе наступления маневренная группа находилась в передовых эшелонах войск. Она вошла вместе с ними в прорыв в направлении города Карачева при окружении орловской группировки врага.

«По оценке начальника разведки 11-й общевойсковой армии полковника Лобанова, – вспоминал командир мангруппы Константин Подовинников, – сведения, добываемые группой, являлись весьма ценными и часто помогали командованию принимать правильные решения.

Мне вспоминается случай, когда в районе Карачева один опорный пункт немцев оказал упорное сопротивление, сдерживая продвижение наших войск. Было принято решение применить для его подавления бомбардировочную авиацию. Буквально за несколько минут до вылета бомбардировщиков нам удалось перехватить немецкую радиограмму о том, что противник выбит из опорного пункта и он занят советскими войсками. Мы успели вовремя передать это сообщение в разведотдел армии и предотвратить таким образом бомбовый удар, который пришелся бы по своим войскам».

После армии Баграмяна маневренная группа работала в интересах 11-й общевойсковой армии под командованием генерал-лейтенанта И. Федюнинского, а потом оказалась в подчинении штаба 63-й армии генерал-лейтенанта В. Колпакчи.

Мангруппа принимала участие в освобождении Брянска, Унечи, Гомеля.

В декабря 1943 года маневренная группа была преобразована в 545-й отдельный радиодивизион ОСНАЗ Белорусского фронта. Константин Подовинников передал командование дивизионом майору Константину Гудкову, сам же убыл в Москву, где вскоре принял 1-й радиодивизион 1-го отдельного полка ОСНАЗ.

В те дни, когда мангруппа Подовинникова, по сути, прекратила свое существование, 370-й радиодивизион, действующий в интересах Отдельной Приморской армии, образовал две маневренные группы.

Дело в том, что войска Приморской армии совместно с кораблями Азовской флотилии провели Керченскую десантную операцию и захватили плацдарм севернее Керчи. Для ведения радиоразведки на этот плацдарм и были переброшены две маневренные группы.

Фашисты предпринимали яростные попытки сбросить наши войска с плацдарма. В воздухе свирепствовала немецкая авиация. И бороться с ней было крайне трудно.

Гитлеровские бомбардировщики базировались в западном Крыму на аэродроме города Саки. Подлетное время до наших позиций на Керченском полуострове всего полчаса. Это затрудняло обнаружение бомбардировщиков и не оставляло времени на организацию противодействия.

Еще ближе от Керченского полуострова, на аэродроме Марфовка, располагалась 52-я фашистская истребительная эскадрилья. Ее самолеты стартовали, когда бомбардировщики подходили к Керченскому плацдарму, и прикрывали их с воздуха.

Наши истребители базировались на Тамани, а передовой командный пункт 4-й воздушной армии находился на плацдарме. Однако, несмотря на это, времени для организации противовоздушной защиты наших войск совершенно не хватало.

Перед маневренной группой 370-го радиодивизиона была поставлена задача – найти возможность более раннего обнаружения взлета немецких бомбардировщиков. Для этого мангруппу разместили рядом с КП 4-й воздушной армии.

В состав группы входили офицеры-переводчики Борис Олейник и Сергей Немой.

Радиоразведчикам удалось установить, что, поднявшись в воздух, немецкие бомбардировщики связываются на волнах УКВ с аэродромом, на котором базируются истребители. Они передают кодированные указания – в какой район и сколько направить истребителей для прикрытия. Разобравшись с немецкой системой кодирования, спецы мангруппы доложили на КП воздушной армии о своих разработках.

Вскоре на практике представилась возможность доказать свое мастерство. В один из дней с аэродрома Саки поднялись немецкие бомбардировщики и взяли курс на Керченский полуостров. Следующий их шаг был просчитан: они связались с аэродромом в Марфовке и запросили истребители для прикрытия. Об этом немедленно было доложено на КП воздушной армии.

Тотчас же в небо взмыли наши истребители, только в большем количестве, чем у немцев. Они атаковали фашистов. Среди немецких летчиков началась паника. Пилоты бомбардировщиков истошно кричали в эфир и просили защиты. Немецкая бомбардировка были полностью сорвана с большими потерями для противника.

Офицеров мангруппы Олейника и Немого пригласили на КП воздушной армии, где командарм генерал К. Вершинин поблагодарил их и вручил ордена Красного Знамени.

Эта маневренная группа до мая 1944 года продолжала вести разведку в интересах воздушной армии, помогая нашим пилотам уничтожать фашистов.

…10 апреля, накануне перехода Приморской армии в наступление, на переднем крае в полосе 16-го гвардейского корпуса генерала К. Привалова находилась вторая маневренная группа 370-го радиодивизиона. Ею руководил старший лейтенант Григорий Долгин.

Группа располагалась в блиндаже. На вооружении была советская и немецкая трофейная аппаратура радиоперехвата. Переводчик капитан Иван Романцев следил за радиотелефонными переговорами немцев.

Ночью резко сократились радиотелефонные переговоры. Радист Григорий Дробот доложил об этом командиру. Долгин приказал усилить внимание.

Поздно ночью Романцев в наушниках услышал голос немца:

– Адлер, я Адлер-один. Наших здесь никого нет. Собирайся и ты.

– Адлер-один, я Адлер. Вас понял. Через час-полтора снимусь. Спасибо.

Романцев разбудил Долгина. Они сидели, повторяли фразы немцев. Было сомнение, а вдруг это дезинформация. Ошибаться нельзя. Сейчас они доложат, что враг покидает позиции, артподготовку отменят и тогда поднимутся в атаку наши… Долгин зябко повел плечами, представив, чем обернется их просчет для наших солдат и офицеров.

И тем не менее, поразмыслив, пришли к мнению, что это не дезинформация.

Тем временем из штаба дивизиона командующему армией генералу А. Еременко докладывали о данных радиоразведки. Теперь задумался командарм:

– Вы уверены, что противник оставляет Керченский полуостров? – спросил он радиоразведчика. – Если так, то мы отменим артподготовку и двинем войска вперед. Но кто будет отвечать за неудачу?

Представитель дивизиона подтвердил информацию, но попросил для проверки выслать вперед разведчиков.

Разведчики проникли в тыл врага. На глубину в три километра они не встретили ни одного немца.

Так подтвердились данные разведчиков маневренной группы.

Донесения для «Греты», «Ганса» и «Клары»

Перед наступлением на Курской дуге Гитлер издал приказ. Обращаясь к войскам, участвующим в операции, он призывал: «Сегодня вы начинаете великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом… Могучий удар, который будет нанесен по советским армиям, должен потрясти их до основания. И вы должны знать, что от исхода этого сражения может зависеть все…»

Фашисты жестоко просчитались. На южном крыле Курской дуги немецкие войска в течение шести дней предпринимали отчаянные попытки ударами танковых дивизий прорваться в направлении Томаровки, Обояни, Курска.

Самолеты-разведчики постоянно следили за полем боя. В немецких штабах от них ждали сообщений об отходе советских войск. Но доклады были иные: отхода частей Красной армии не наблюдалось. Фашистские дивизии всюду несли значительные потери.

Неудачные попытки добиться успеха заставили противника во второй половине дня 11 июля начать перегруппировку своих дивизий для нанесения удара на Прохоровку. Однако об этом замысле немцев советскому командованию пока ничего не было известно.

…Ночью с 11 на 12 июля командующий Воронежским фронтом генерал армии Николай Ватутин отдавал приказ командарму 5-й танковой армии Павлу Ротмистрову на переброску войск из Прохоровки на Обоянь.

В это время в землянку командующего вошел начальник разведки фронта генерал Виноградов. Он был взволнован. Услышав разговор Ватутина с Ротмистровым, разведчик обратился к генералу армии.

– Товарищ командующий, этого делать нельзя.

Ватутин удивленно вскинул брови.

– Четыре танковые дивизии противника повернули с обояньского направления и продвигаются в сторону Прохоровки.

– Откуда такие данные? – уточнил командующий.

– Сведения радиоразведки и нашего воздушного разведчика. Он видел колонны примерно в 400—500 танков, которые движутся в направлении Прохоровки.

Ватутин посоветовался с членом Военного совета, начальником штаба, задал уточняющий вопрос Виноградову: можно ли доверять данным разведки? Получив утвердительный ответ, он отменил приказ о переброске 5-й танковой армии на обояньское направление и нацелил Ротмистрова на подготовку войск к бою с вражескими танковыми частями.

После доклада командующему фронтом едва генерал Виноградов успел покинуть землянку, как увидел бегущего навстречу ему начальника отделения радиоразведки Шадрина. В руках у него было донесение. Оказывается, в районе сосредоточения 5-й армии Ротмистрова немецкий самолет-разведчик обнаружил наши танки, замаскированные под копны соломы. Вражеский разведчик насчитал до 500 танков. Об этом он и передал на землю. Радиограмму перехватили наши радиоразведчики.

Пришлось генералу Виноградову вновь возвращаться в землянку командующего фронтом. Ватутин приказал командарму 2-й воздушной армии генералу Красовскому поднять истребители и не допустить бомбардировки танкистов. Что и было сделано.

…12 июля 1943 года началось знаменитое танковое сражение у Прохоровки. В наступление перешли Брянский и Западный фронты. Они в первый же день на нескольких участках мощными ударами взломали оборону немецкой армии и стали развивать наступление в глубину.

15 июля перешел в наступление Центральный фронт.

16 июля фашистское командование начало отводить свои войска на южном фасе Курского выступа.

Воронежский и введенные в сражение войска Степного фронта начали преследование противника.

Третье летнее наступление немецко-фашистской армии на Восточном фронте провалилось. Действительно прав был Гитлер, когда в своем приказе писал, что «от исхода этого сражения может зависеть все». Так оно, собственно, и случилось.

Отрадно осознавать, что в этом решающем, переломном поединке Великой Отечественной войны очень важную роль сыграла радиоразведка Красной армии.

В Курской битве участие принимали несколько дивизионов ОСНАЗ – 347-й Брянского, 394-й Центрального, 313-й Воронежского, 480-й Западного и 442-й Степного фронтов.

На протяжении трех месяцев, предшествующих сражению, немцы применяли свою излюбленную тактику – в сухопутных войсках практически полностью перешли к проводной связи, и уже в апреле ввели режим радиомолчания как средство оперативной маскировки будущего крупного наступления. Перед Брянским, Воронежским и Западным фронтами радиосвязь была практически прекращена. Работали только бортовые радиостанции самолетов и радиосети зенитной артиллерии.

Полковник в отставке Павел Гнутиков, в период Курской битвы командир радиоприемного центра 313-го дивизиона ОСНАЗ, так вспоминал те события: «Примерно с середины апреля резко упала активность работы радиосетей противника.

Натолкнувшись на хорошо организованную жесткую оборону наших войск, противник был вынужден прекратить наступление и перейти к обороне. Его радиосвязь почти замерла. Даже на проверку связи радиостанции стали выходить очень редко, как правило, без позывных и на время, исчисляемое секундами.

Это означало, что противник перешел к управлению войсками, используя преимущественно проводно-кабельную связь.

В таких условиях вести радиоразведку сухопутных войск стало затруднительно.

Зато с этого времени немцы активизировали свою авиаразведку. Самолеты-разведчики подолгу кружили над участками нашей обороны, и вражеские летчики с борта доносили на свои КП о видимых целях. Передачи велись на УКВ в микрофонном режиме, в кодированном виде, а иногда и открытым текстом. За такими передачами мы тщательно следили».

Гитлеровская наступательная операция «Цитадель» предусматривала одновременное нанесение двух встречных ударов в направлении на Курск – из района Орла на юг и из района Харькова на север с задачей окружить и уничтожить войска Центрального и Воронежского фронтов.

К проведению операции враг готовился тщательно. Особенно большое внимание уделялось сосредоточению танковых соединений. Стягивались крупные силы авиации.

Таким образом к операции «Цитадель» германское командование привлекало 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных. Генерал Ф. Меллентин, начальник штаба 48-го танкового корпуса, считал, что «ни одно наступление не было так тщательно подготовлено, как это».

Готовилась к предстоящим боям и Красная армия. Ставка намечала в летне-осенней кампании разгромить группы армий «Центр» и «Юг», освободить Левобережную Украину, Донбасс, восточные районы Белоруссии и выйти на линию Смоленск, река Сож, среднее и нижнее течение Днепра. В этом наступлении должны были участвовать войска нескольких фронтов – Брянского, Центрального, Воронежского, Степного, левого крыла Западного и часть сил Юго-Западного.

Главные усилия предполагалось сосредоточить на юго-западном направлении с целью разгромить немецкие войска в районах Орла и Харькова, Курской дуги.

В свою очередь накапливала силы и радиоразведка. Ей предстояло обеспечивать боевые действия в ходе сражения. С Северного Кавказа на Курскую дугу был передислоцирован 442-й дивизион ОСНАЗ. С июля 1943 года он вошел в состав Степного фронта.

Режим радиомолчания, применяемый фашистами, значительно сократил источники получения информации. Однако штабам советских фронтов нужны были разведданные. Словом, жизнь, фронтовая действительность заставляли искать иные источники информации. Какие? Да те же немецкие самолеты ближней авиационной разведки. К тому времени наши радиоразведчики научились следить за группировкой противника и определять полосы действий его армий, корпусов, дивизий. Впервые такая возможность была открыта радиоразведчиками 347-го дивизиона ОСНАЗ Брянского фронта еще в мае 1942 года. Теперь этот опыт был использован здесь, на Курской дуге.

Анализ выявил строгие закономерности в организации и ведении авиационной разведки. Было установлено, что фашисты имеют специальные авиационные части ближней воздушной разведки, которые придаются общевойсковым и танковым армиям. Обнаружить такую часть означало установить наличие армии в оперативном построении противника. В свою очередь определение полосы разведки авиачасти давало возможность вскрыть полосу действия армии.

Дальнейшая работа выявила, что армейская полоса воздушной разведки делится по фронту еще на две-три полосы, каждая из которых подразделяется на три-четыре более узкие полосы. Эти полосы и соответствовали полосам действий корпусов первого эшелона армии и их дивизий.

Донесения самолета-разведчика были жестко привязаны к полосам. Так, к примеру, облетая передний край, пилот адресовал свои донесения «Грете», «Гансу», «Кларе». Облетев часть маршрута, он предлагал «Кларе» отключиться и вместо нее адресовал донесения «Фрицу», а также по-прежнему «Грете» и «Гансу».

Дальше корреспонденты сменялись следующим образом: «Грета» – «Ганс» – вместо «Фрица» шел «Франц» или «Грета», а вместо «Ганса» – «Оскар».

Словом, пилот докладывал обо всем, что видел, сразу нескольким радиостанциям. Одна из них на протяжении всего полета получала полный комплекс донесений, остальные менялись в зависимости от того, в чью полосу входил самолет. Стало быть, первая станция принадлежала штабу армии, остальные, например, штабам дивизий.

Самолет-разведчик, разумеется, привязывал обнаруженные объекты к местности и к карте. А это означало, что, вскрыв кодировку карты, можно установить и разделительные линии корпусов и дивизий.

Так были вскрыты закономерности в организации и ведении немецкой авиационной разведки и заложенных в ее радиосвязи разведывательных признаков. Эту работу можно признать крупнейшим достижением радиоразведки Красной армии в годы Великой Отечественной войны.

Метод помог накануне Курской битвы установить изменение полосы разведки дальней авиации в интересах группы армий «Центр». На базе полученной информации в апреле 1943 года был сделан вывод о передвижении ее правой границы к югу и переподчинении 2-й армии из группы «Юг» в группу армий «Центр», что подтверждало сосредоточение основных усилий противника на курском направлении.

В 1943 году установилось более тесное сотрудничество радиоразведки фронтов с разведкой воздушных армий. Дело в том, что воздушная разведка имела реальные возможности определить на аэродромах противника количество и типы самолетов, однако не могла узнать, какие именно авиационные части базируются на них.

В свою очередь радиоразведке было сложно вскрыть количественный состав самолетов, а вот по таблицам принадлежности позывных вскрыть нумерацию авиационных подразделений не составляло большого труда.

Взаимодействие этих двух разведок помогло с высокой точностью выявлять нумерацию частей противника и устанавливать количество самолетов.

Надо признать, что радиоразведка нередко первой отслеживала передвижения вражеских войск, вскрывала их новую конфигурацию.

Примером может служить информация, добытая «слухачами» 347-го дивизиона ОСНАЗ Брянского фронта в начале апреля 1943 года. Так вот в эти дни радиоразведчики озадачили руководство. Они доложили, что на орловском выступе, который, по хорошо проверенным данным, обороняла 2-я танковая армия, появилась еще одна армия, и ей к тому же выделена более узкая часть полосы обороны 2-й танковой. Новая армия занимала эту узкую полосу южнее и юго-западнее Орла.

Подтвердить информацию другими видами разведки пока не удавалось, и у командования закрались сомнения: не фашистская ли это дезинформация? Стали разбираться, анализировать.

Оказывается, что до марта 1943 года на всем орловском выступе действовала хорошо изученная авиационная группа ближней разведки. Базировалась она в районе Орла, и это говорило об одном – орловский выступ входит в полосу 2-й танковой армии.

И вдруг в конце марта эта группа сократила свою полосу разведки. Ее самолеты теперь совершали полеты в районах севернее Малоархангельска. Несколько дней ближняя разведка к западу от Малоархангельска не велась вообще. Затем в этой полосе появились самолеты другой авиационной группы. Они отличались от прежних по позывным, характеру связи и другим признакам.

Наблюдение продолжилось. Вскоре стало ясно: новая авиагруппа весьма похожа на ту, которая обслуживала полосу 2– танковой армии, но базировалась в районе Брянска.

Более того, удалось установить, что новая армия имеет в первом эшелоне три корпуса.

А вскоре вывод радиоразведки о создании севернее Курска наступательной группировки подтвердился. Действительно сюда была переброшена 9-я армия, ранее воевавшая в районе Ржева.

Таким образом, еще весной, за три месяца до сражения, удалось вскрыть элементы оперативного замысла фашистов в наступательной операции «Цитадель», выявить новую ударную группировку, ее состав, полосы армии и ее соединений.

Научились наши радиоразведчики разгадывать и тематику разведполетов немецкой авиации. Если дальний разведчик, пролетая по тылам фронта, передавал данные об эшелонах на железной дороге, значит, фашистов интересовала интенсивность наших перевозок. А ежели пилот доносил о состоянии переправ, это означало, что противник следит за возможной подготовкой удара на этом участке.

В июне 1943 года 394-й дивизион ОСНАЗ Центрального фронта отметил интенсивность немецкой авиационной разведки южнее линии Малоархангельск – Тросна. Самолеты-разведчики вели активное наблюдение за путями подвоза, аэродромами, боевыми порядками советских войск.

4 июля радиоразведка установила: три корпуса 9-й армии сосредоточились южнее Орла, как раз в том районе, где вражеская авиаразведка проявляла активность. Значит, главный удар врага следовало ожидать именно в этой полосе.

Несмотря на режим радиомолчания, 313-й дивизион добывал сведения о группировках как сухопутных войск противника, так и их авиации. С апреля по июнь 1943 года дивизионом была выявлена переброска с Юго-Западного фронта в район Белгорода и Харькова четырех танковых дивизий, а также авиационных соединений и частей.

Перехват донесений с немецких самолетов авиационной разведки дал возможность специалистам дивизиона установить концентрацию вражеских войск и сделать вывод: главным направлением удара немцев будет Белгород, Обоянь, Короча.

Радиоразведка на белгородском направлении перед началом наступления определила местоположение штабов 4-й армии, трех армейских корпусов и нескольких дивизий. Это были основные силы немцев для удара в северном направлении.

Оперативно сработала и радиоразведка Воронежского фронта, которая 4 июля доложила о наличии в исходном районе Белгород—Томаровка шести танковых и двух пехотных дивизий. В этот же день «слухачи» дивизиона засекли выдвижение частей противника с рубежа Зыбино – Томаровка. Развединформация оказалась весьма ценной, ведь она свидетельствовала о непосредственной подготовке немцев к наступлению. Важными оказались сведения и об авиации фашистов. К началу июля радиоразведка установила переброску нескольких авиационных частей на аэродромы центрального направления.

28 июня на аэродромы Орла и Орши была перебазирована 28-я бомбардировочная эскадра, которая прежде располагалась на острове Сицилия.

На следующий день в районе Смоленска разместилась 14-я разведывательная группа самолетов дальнего действия.

2 июля из Крыма на Харьковский аэродром прибыл отряд пикирующих бомбардировщиков. Таким образом центральное направление было усилено бомбардировщиками и самолетами-разведчиками с других фронтов.

5 июля радиообстановка в корне изменилась. Враг перешел в наступление и снял все ограничения в использовании радиосвязи. В эфир вышли тысячи немецких радиостанций. Только на орловском выступе заработало более 5 тысяч радиостанций.

Теперь нашим разведчикам следовало срочно разобраться в этом огромном многообразии вражеских станций, выявить радиосети, определить принадлежность и место источников в боевых порядках фашистов. Словом, предстояло наладить разведку радиосетей сухопутных сил противника.

Задача была не из легких. Ведь с первых часов наступления немцев советское командование требовало от разведки данных о группировке, действиях и даже намерениях противника.

К чести радиоразведчиков, армейские и корпусные штабы удалось выявить в первые сутки.

Сложнее обстояло дело с дивизионными штабами. Ведь плотность немецких войск была столь велика, что порой дивизии занимали узкие полосы всего в 3—4 км. А это крайне затрудняло определение местонахождения штабов. В ударной группировке, которая находилась южнее Орла, насчитывалось 12 дивизий. И все они наступали на фронте шириной 38 километров.

Основное внимание уделялось разведке танковых дивизий – главной ударной силы фашистов. На выявление дивизионных радиосетей ушло трое суток.

…Наступление немцев не достигло цели. Выдержав удар противника, наши войска перешли в контрнаступление. Войска Брянского и Западного фронтов нанесли удары по флангам 2-й танковой армии 12 июля, а части Центрального фронта перешли в контрнаступление 15 июля.

Уже на второй день наступления радиоразведка выявила готовую к переброске в район Болхова 18-ю танковую дивизию, которая прежде шла на Курск с севера. На следующий день эта дивизия была введена в бой в районе, который указала радиоразведка.

14 июля «слухачи» дивизиона ОСНАЗ засекли подготовку к передислокации 20-й танковой дивизии в этот же район и 2-й танковой восточнее Орла.

Три танковые дивизии, переброшенные в этот район, могли свидетельствовать о том, что враг отреагировал таким образом на успешное наступление советских войск. Более того, стало ясно, что немцы готовы отказаться от своего первоначального замысла и ослабить ударную группировку для сдерживания наших наступающих частей.

16 июля в район восточнее Орла прибыла 8-я танковая дивизия, ранее дислоцированная под Витебском. Однако дела фашистов на левом фланге 2-й танковой армии становились все хуже, и фашисты уже 18 июля перебросили в район Болхова 9-ю танковую дивизию.

Потом была передислокация еще двух дивизий в этот район, а также в район Орла.

Всего радиоразведка вскрыла переброску 13-й дивизии фашистов на угрожаемые направления.

Надо отметить, что в ходе Курской битвы перехват сообщений с немецких самолетов-разведчиков помогал оценивать обстановку на фронте не только по донесениям своих войск, но и по информации противника.