Текст книги "Войны суздальской Руси"

В рукопашной схватке полегли защитники знамени, и стяг Долгорукого, покачнувшись, рухнул на истоптанный и залитый кровью снег. Новгородцы взревели от восторга, а их противники дрогнули. Но в этот момент ситуация на поле боя изменилась радикально. Воевода Якун Короб сумел-таки незаметно зайти в тыл врагу и неожиданно атаковал с тыла дружину Всеволода. Ратники Короба рубили гридней боевыми топорами, поднимали на рогатины, и те не выдержали. Первым с поля боя побежал сам Всеволод Мстиславич, а за ним стали разбегаться его дружинники. Однако воевода их преследовать не стал, а правильно оценив обстановку, ударил по центру новгородских войск. Посадник Иванок со своими бойцами попытался отразить вражескую атаку, но воины Якуна действовали так дружно и слаженно, что буквально смели всех, кто встал у них на пути. Мертвый Иванок повалился на снег, а ростовцы и суздальцы, воспрянув духом, пошли вперед. Стяг князя Юрия вновь реял над полем боя, его полки наступали на врага несокрушимой стеной.

Когда же был убит тысяцкий Петр Микулич, для новгородцев всё было кончено. Князь убежал, посадник и тысяцкий пали в битве, командовать полками стало некому. Новгородская рать обратилась в бегство. Долгорукий велел преследовать разбитого врага и не давать ему возможности остановиться, чтобы перевести дух и организовать сопротивление. Был захвачен огромный новгородский обоз и взято множество пленных. Победа Юрия Суздальского была полной и безоговорочной.

* * *

Побоище на Ждан-горе резко изменило ситуацию в регионе. Давненько Господин Великий Новгород не терпел столь сокрушительного поражения. Потери среди новгородцев были очень велики, причем погибли лучшие: «И убиша посадника новгородьскаго Иванка, мужа храбра зело, месяця генъваря въ 26, и Петрила Микулъциця и много добрыхъ муж» (Новгородская I летопись старшего извода). Правда, после этого летописец сделал некую утешительную сентенцию: «А суждальць боле». Дескать, наших погибло много, но ворогов ещё больше. Но тут возникает закономерный вопрос: а где, собственно, новгородский летописец разжился подобной информацией? Однозначно, что те его земляки, которые принимали участие в битве, об этом ему сказать не могли, поскольку бежали с поля боя. А оно осталось за суздальцами. Да и Долгорукий вряд ли отправлял в Новгород отчет о собственных потерях. Поэтому данное высказывание можно смело считать фантазией летописца, выдающего желаемое за действительное. В итоге Новгород на какое-то время выбыл из войны, и на северных рубежах Ростово-Суздальской земли воцарилось спокойствие.

Однако победа Долгорукого обернулась ещё более неожиданными последствиями, и коснулись они всей Руси в целом. Причем самым негативным образом.

Дело в том, что после возвращения ратников из злополучного похода перед новгородцами встал извечный вопрос: кто виноват? Крайнего нашли быстро: князь Всеволод Мстиславич, тот самый, который втянул их в войну с Юрием на стороне Ольговичей и самый первый удрал с поля боя во время битвы у Ждан-горы. Вот тут ему всё и припомнили. В русских летописных сводах приводится весь перечень тех обвинений, которые вечевики предъявили своему князю: «1) что не любит простого люда, а почитает одних вельмож; 2) хотел, обругав Новгород, княжить в Переяславле; 3) пойдя на суздальцев и не бившись крепко, прежде других с боя ушел; 4) любит игры и охоту ястребов и собак, по полям ездить, а судить и правосудие для людей чинить не прилежит; 5) велел нам со Всеволодом Олеговичем союз учинить, а ныне велит снова отстать» (В. Н. Татищев).

В итоге князя Всеволода Мстиславича вместе с семьей засадили за караул в Епископском доме, а к черниговскому князю Всеволоду Ольговичу новгородцы отправили посольство, прося на княжение его младшего брата Святослава. Это был колоссальный успех сыновей Олега Гориславича, поскольку Новгород всегда находился в сфере влияния киевских князей, а последнее время в нем хозяйничали потомки Мономаха. И вот всё закончилось. Великий князь Ярополк поморщился, но горькую пилюлю проглотил, поскольку ничего поделать не мог. Именно с этого момента многие историки начинают отсчёт новгородской самостийности, принесшей столько бед Русской земле.

* * *

Итог княжеской междоусобицы, начавшейся после смерти Мстислава Владимировича, подвела битва на реке Супое. Пользуясь разбродом и шатанием среди Мономахова племени, Всеволод Ольгович напал на Переяславль, где княжил Андрей Владимирович. Но князь Андрей оказался не робкого десятка и дал бой супостату. Сражение длилось три дня, согласно Ипатьевской летописи, особенно упорные схватки происходили у Епископских и Княжьих ворот. Переяславль устоял, и Всеволод, сведав о приближении киевских полков Ярополка, был вынужден снять осаду и уйти в верховья реки Супой. Вместе с братом Ярополком в этот поход выступил и Юрий. Это свидетельствует о том, что суздальский князь не опасался нового похода новгородцев на свои земли и мог позволить себе вмешаться в войну на юге. Вряд ли с ним были все суздальские и ростовские полки, скорее всего, с князем была его дружина да ратники, которых Долгорукий мог привести в качестве гарнизона для Городца Остерского, который необходимо было отстраивать.

Объединенные силы Ярополка, Юрия и Андрея выступили на Ольговичей. Однако, как свидетельствует Ипатьевская летопись, Ярополк должным образом не подготовился к битве и выступил на врага, не дождавшись подходивших подкреплений. Киевский князь был слишком самоуверен, за что в итоге и поплатился. Хотя считался опытным военачальником и храбрым ратоборцем, неоднократно бившим половцев. Но, судя по всему, к старости утратил былую хватку. Ярополк пребывал в уверенности, что Ольговичи не посмеют встретиться с Мономашичами на поле боя, и жестоко просчитался. 8 августа 1136 года киевский князь приказал идти войскам в атаку на вражеские полки. Сражение было долгим и упорным, но в итоге дружина Ярополка под командованием тысяцкого Давыда Яруновича опрокинула половцев Всеволода и погнала их прочь с поля боя. Однако воевода настолько увлекся преследованием, что совсем забыл о том, что битва ещё не закончена. И пока он гонялся за половцами, полки Ольговичей смяли войска братьев Владимировичей и разогнали их по окрестностям. Мало того, черниговцы захватили стяг Ярополка и высоко подняли его. Киевские дружинники подумали, что одержана победа, и стали спокойно возвращаться назад, не соблюдая ни строя, ни порядка. А там их уже ждали. Летописец так и записал: «Яша бояръ много» (Ипатьевская летопись). Как видим, действия Давыда Яруновича разительно отличались от действий Якуна Короба при Ждан-горе. Тогда суздальский воевода не бросился преследовать убегающего новгородского князя, а, верно оценив ситуацию, ударил с тыла по главным силам врага. Соответственно, и результат битвы был иным.

Однако, невзирая на победу, развить успех Всеволоду Черниговскому не удалось, и он отступил к своей столице. Боевые действия вновь вспыхнули зимой, и лишь вмешательство митрополита Михаила приостановило кровопролитие. Ярополк был вынужден отдать Ольговичам Курск, и на какое-то время война затихла. Юрий вернулся в Залесскую землю, и многим показалось, что уж теперь-то на Руси воцарится мир. Однако те, кто так думал, просто выдавали желаемое за действительное.

Неугомонный Всеволод Ольгович не удовольствовался уступками со стороны Ярополка и снова раздул пламя междоусобицы. Дело в том, что черниговский князь принадлежал к той породе людей, которые понимают только один аргумент – силу. Только крепкий удар мог вразумить обнаглевшего сына Олега Гориславича. И у великого князя киевского пока ещё были для этого возможности. Но на счастье Всеволода, Ярополк был слаб и предпочитал идти своему родственнику на уступки, а не решать проблему радикально. Киевский князь в упор не видел того, что чем больше он уступает Всеволоду, тем больше у того возрастают амбиции. В итоге подобная снисходительность и близорукость обернулись большой кровью.

В 1138 году Ольговичи опять напали на Переяславское княжество. Князь Андрей снова затворился в городе и, понимая, что против вражеской силы ему одному не выстоять, послал за помощью к брату Ярополку. Киевский князь быстро собрал полки и выступил к Переяславлю. Практически в это же время новгородцы изгнали из города Святослава Ольговича и призвали на княжение сына Юрия Ростислава. И когда Святослав с дружиной возвращался к Чернигову, Изяслав Мстиславич напал на него, нанес поражение и отнял весь обоз. Эта неудача окончательно вывела Всеволода Ольговича из себя, и во главе половецкой орды он захватил и сжег Прилуки, а затем прошелся вдоль реки Сулы, разоряя городки и крепости. Выплеснул свою злобу.

В. Н. Татищев оставил довольно любопытную характеристику этого князя: «Сей великий князь муж был ростом велик и весьма толст, волос мало на голове имел, борода широкая, очи немалые, нос долгий. Мудр был в советах и судьях, потому кого хотел, того мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели управлении, упражнялся. Из-за того киевлянам тягость от него была великая. И когда умер, то едва кто по нему, кроме баб любимых, заплакал, а более были рады». Как видим, личность не особо приятная. Однако самым плохим было то, что ради достижения своей цели Всеволод был готов на всё. Он просто не умел вовремя остановиться.

И здесь невольно возникает закономерный вопрос: а какая тогда, собственно, разница между Юрием и Всеволодом Ольговичем? И тот и другой легко будут нарушать клятвы и преступать крестное целование. Оба не раз и не два будут приводить на Русь половцев со всеми вытекающими отсюда последствиями. Каждый из них в меру своих сил будет расшатывать устои некогда единой Киевской державы. Каждый из них будет считать, что борется за правду, но только в том контексте, как эту самую «правду» понимал он лично. А «правда» для обеих заключалась в том, чтобы утвердиться на златом киевском столе. Но что самое главное, достигнув своей конечной цели и овладев Киевом, ни тот ни другой и понятия не будут иметь, что с этой самой верховной властью делать. Так в чем же разница?

А разница в том, что разрушительная деятельность Долгорукого на юге уравновешивалась его созидательной деятельностью в Северо-Восточной Руси. Ибо то наследство, которое он оставил своим детям в Залесской земле, стало основой могущества Владимиро-Суздальского княжества, затем Руси Московской и, наконец, России. Всеволод – разрушитель, а Юрий не только разрушитель, но и созидатель. Черниговский князь после себя не оставил ничего, кроме длительного кровавого конфликта между Мономашичами и Ольговичами. Юрий оставил после себя богатое и процветающее княжество, а у его сыновей хватило ума отказаться от киевских амбиций отца и сосредоточить всё внимание на Ростово-Суздальской земле. Фундамент, заложенный Долгоруким, оказался настолько крепок, что Владимиро-Суздальское сумело пережить страшный удар монголов и возродиться вновь. А Черниговское княжество после нашествия Батыя просто перестало существовать. Вот и вся разница в подходе.

Но вернемся в 1138 год. Разъяренный поражением брата Святослава от Изяслава Мстиславича, Всеволод решает идти на Киев. Но неожиданно нарвался на такой отпор, которого не ожидал, поскольку Ярополк поднял на борьбу всех, кого только мог. Ипатьевская летопись приводит впечатляющий список тех, кто откликнулся на зов киевского князя и встал под стяги Ярополка: «Суждалци и Ростовци, съ Полочаны и Смолняны, и король Угръı посла помощь Береньдичевъ 30 тысящь и Туровце». Как следует из текста летописи, в этот раз Юрий привел на помощь брату все силы своего княжества. Пока ему опасаться было нечего, поскольку сын Ростислав сидел в Новгороде.

В итоге Ярополку на короткое время удалось собрать всех Мономашичей и единым фронтом выступить против Ольговичей. В этот раз племянники шли вместе с дядьями против общего врага. Когда же к объединенной рати присоединился князь Андрей с переяславскими полками, то, согласно В. Н. Татищеву, общая численность великокняжеской рати выросла до 60 000 воинов. И вся эта сила двинулась на Чернигов.

Вот теперь Всеволод Ольгович перепугался не на шутку. Недолго думая он решил удрать к половцам, бросив свою землю на произвол судьбы. Что тоже характеризует князя далеко не с самой лучшей стороны. Однако черниговские бояре в буквальном смысле слова ухватили беглеца за шиворот и никуда не выпустили из города. Насмерть перетрусившему князю было сказано коротко и ясно: «Ты хотя сам уедешь, но область вся останется на разорение и потом некуда будет возвратиться. Лучше, оставив гордость и высокоумие, просить мира» (В. Н. Татищев). Положение, в котором оказался Всеволод, было незавидным. Ведь если от него отвернутся собственные бояре и дружина, то на дальнейшей политической деятельности князя можно было смело ставить крест. Поэтому Всеволод Ольгович пересилил себя и бил челом Ярополку.

Киевский князь проявил удивительную мягкотелость. У него был реальный шанс раз и навсегда покончить со смутьяном, вплоть до того, что вообще изгнать его из Чернигова. Были уже такие прецеденты на Руси. Или увезти в Киев и там засадить в поруб. Чем Всеволод лучше того же Всеслава Полоцкого или Судислава Псковского, которого Ярослав Мудрый продержал в темнице целых 23 года? И ведь не посмотрел на то, что псковский князь приходился ему родным братом. А кто такой Всеволод Ольгович для Ярополка Владимировича? Сила была на стороне киевского князя, а победителей, как известно, не судят. Но сын Мономаха снова проявил уступчивость и заключил мир со злейшим врагом. После этого огромное войско было распущено, а Ярополк вернулся в Киев.

* * *

После окончания этой усобицы суздальский князь опять вернулся в Ростово-Суздальскую землю. В результате участия в феодальных войнах он остался, можно сказать, при своем. Ничего не приобрел, кроме опыта, но и ничего не потерял. Дважды захватывал Переяславль, сначала силой, а затем с помощью дипломатии, и оба раза его уступал. Успешно отразил новгородское вторжение, не пропустив врага в глубь своих земель. Помогал старшему брату в войне против Ольговичей. Из владений на юге сохранил лишь Городец Остерский, имевший большое стратегическое значение, поскольку из него можно было с равным успехом угрожать как Киеву, так и Чернигову. Построен был Городец Владимиром Мономахом в 1098 году при впадении реки Остёр в Десну и должен был исполнять роль форпоста на границе Переяславского и Черниговского княжеств. В крепости имелась каменная церковь Архангела Михаила, что подчеркивало статус Городца Остерского.

Поэтому можно считать, что участие Юрия в усобице 1132–1136 годов стало для него своеобразной пробой сил, из которой он сделал надлежащие выводы.

2. Русь в огне (1139–1149 годы)

И раздьрася вся земля Русьская.

Новгородская I летопись старшего извода

Великий киевский князь Ярополк умер 18 февраля 1139 года. Согласно сложившейся традиции в Киев въехал его младший брат Вячеслав Владимирович. По своим качествам военачальника, правителя и политического деятеля он безоговорочно проигрывал даже Ярополку. Тихий и миролюбивый Вячеслав пришел в Киев лишь потому, что была его очередь садиться на златой престол, в противном случае он бы так и продолжал княжить в своем Турове. Утверждение нового князя в Киеве прошло тихо и спокойно, город принял Вячеслава, и казалось, что всё на этом и закончилось. Но тут снова возмутился Всеволод Ольгович, и тишина на Руси взорвалась.

Черниговский князь никогда не забывал, что его отец Олег Святославич по старшинству стоял выше Владимира Мономаха, хотя и не занимал никогда киевский стол. Зато дед Святослав был киевским князем, и, соответственно, Всеволод считал, что и он сам имеет право на верховную власть на Руси. Однако была одна проблема, которая могла помешать черниговскому князю осуществить свои намерения. И звалась она Юрий Долгорукий.

Всеволод Ольгович ни на минуту не сомневался в том, что при слабом и безвольном Вячеславе власть над Русской землей возьмет в свои руки энергичный и воинственный суздальский князь. А для него это значило только одно – не видать черниговским Ольговичам Киева. Поэтому Всеволод решает играть на опережение и утвердиться в Киеве, пока его не опередил Долгорукий. Однако коварный князь понимал, что в одиночку ему будет трудно справиться с Юрием, а потому решил воспользоваться разладом в стане Мономашичей. Дяде он решил противопоставить племянников.

У В. Н. Татищева есть информация о том, что Всеволод вступил в переговоры с Изяславом Мстиславичем и сообщил ему о своих намерениях. Главный упор хитрец делал на то, что Юрий всё равно не даст Изяславу вокняжиться в Киеве. Зато он, Всеволод, после своей смерти передаст стольный город только Изяславу и никому более. А пока наградит сына Мстислава новыми волостями. Говоря всё это, Ольгович изначально лгал, поскольку для него превыше всего были интересы своего клана, а никак не дальних родственников. Но Изяслав наживку проглотил. Он пообещал не вмешиваться в конфликт Всеволода со своими дядьями и целовал на этом крест. Черниговский князь ответил тем же, и стороны пришли к взаимному соглашению. Его итогом стало появление 1 марта 1139 года черниговских полков под Киевом. Всеволод без долгих разговоров предложил Вячеславу возвращаться в Туров, но тот неожиданно уперся. Тогда черниговцы подпалили дворы на окраине города, после чего к Вячеславу пришла депутация горожан и предложила покинуть Киев. Сражаться и лить свою кровь за него киевляне не желали, им было проще заключить соглашение со Всеволодом. Вячеслав вернулся в Туров, а на киевском златом столе уселся Всеволод Ольгович.

В. Верещагин. Князь Всеволод Ольгович

Вскоре вести об этом дошли до Ростово-Суздальской земли. Юрий быстро собрал полки и выступил в поход, одновременно послав к новгородцам и предлагая вместе воевать против Ольговичей. Благо в это время в Новгороде княжил сын Долгорукого Ростислав. Но случилось то, чего суздальский князь ожидал меньше всего, – вечевики изгнали Ростислава и стали просить себе князя у Всеволода. Это резко меняло всю стратегическую ситуацию, поскольку на северных границах княжества у Юрия появился новый враг. И появился совершенно неожиданно. Поход на Киев был провален, и Долгорукий был вынужден вернуться в Суздаль. Однако самовольство новгородцев решил без последствий не оставлять и, вторгнувшись в их владения, захватил и спалил Торжок. А захват Торжка суздальцами – это всегда проблемы с хлебом на берегах Волхова.

Забегая вперед, стоит отметить, что с Всеволодом Ольговичем у новгородцев так и не заладилось. Князя они от него не получили, и в итоге обратились – к кому бы вы думали? – к Юрию Долгорукому и попросили у него того же Ростислава. Суздальский властелин мог только руками развести от удивления. Он, конечно, знал, что господа вечевики противоречивы и непоследовательны. Но не до такой же степени! Вообще, всё, что касалось Новгорода, логическому объяснению не поддавалось, и здесь князьям приходилось полагаться исключительно на свою интуицию. Взвесив все за и против, Юрий дал добро, и Ростислав снова отправился туда, откуда был недавно изгнан. Впрочем, надолго он там не задержался и вскоре снова был вынужден вернуться к отцу.

Между тем едва только Всеволод Ольгович укрепился на златом киевском столе, как он тут же забыл о том, что обещал сыновьям Мстислава, и Изяславу в частности. Вместо этого он послал против них войска. О том, чтобы назначить Изяслава Мстиславича своим наследником, лживый Ольгович даже и не вспоминал. Во время очередного перемирия, согласно свидетельству В. Н. Татищева, в 1143 году Всеволод собрал на съезд всю черниговскую родню, туда же пригласил и братьев Мстиславичей, Изяслава и Ростислава. А там во всеуслышание заявил, что в случае его смерти Киев отойдёт его брату Игорю. Для Изяслава это было оскорблением, но сила была не на его стороне, а потому он промолчал. Хотя возможно, что именно этот демарш Всеволода и стал причиной того, что в том же году Изяслав Мстиславич прибыл в Ростово-Суздальскую землю и там пытался урядиться с Юрием. Однако попытка успехом не увенчалась, и Изяслав уехал в Смоленск, к брату Ростиславу.

1 августа 1146 года умирает Всеволод Ольгович, перед смертью вновь затребовав клятву с родственников о том, что они признают Игоря великим князем. Княжение Всеволода в Киеве представляло собой череду непрерывных войн со всеми соседями, в которых Юрий участия не принимал. Суздальский князь самоустранился от тех событий, которые сотрясали южные княжества, и, затаившись, словно хищник, выжидал удобного момента, чтобы вступить в борьбу. И такой случай вскоре представился.

Киевляне не любили Всеволода, они вообще не жаловали Ольговичей. Соответственно, это относилось и к Игорю, которого горожане «ведая его нрав свирепый и гордый, опасались» (В. Н. Татищев). Всё решилось достаточно быстро. Киевляне послали своих представителей в Переяславль, где в это время княжил Изяслав Мстиславич, и заявили открытым текстом: «Поиди княже, хочемъ тебе» (Лаврентьевская летопись). И Изяслав пришел. 13 августа 1146 года в битве у Надова озера в окрестностях Киева войска Игоря и Святослава Ольговичей были наголову разгромлены войсками Изяслава Мстиславича. В решающий момент боя киевляне перешли на сторону сына Мстислава, и для сыновей Олега Гориславича всё было кончено. Святослав чудом уцелел во время побоища и сумел уйти за Днепр, а Игорь, спасаясь бегством, попал в болото, накрепко там увяз и был взят в плен. Изяслав вступил в Киев под звон колоколов и восторженные крики ликующих горожан. На Руси наступали новые времена.

Верещагин В. Князь Игорь Ольгович

* * *

В. Н. Татищев так характеризует Изяслава Мстиславича: «Сей князь великий был честен и благоверен, славен в храбрости; ростом мал, но лицом красив, волосы короткие кудрявые и борода малая круглая; милостив ко всем, не сребролюбец и служащих ему верно пребогато награждал; о добром правлении и правосудии прилежал; был же любочестен и не мог обиды чести своей терпеть. Владел 8 лет и 3 месяца, всего лет прожил 58». И действительно, Изяслав был достойным правителем. Очень храбрый человек и блестящий военачальник, он, как никто другой, подходил на роль великого князя. Однако все его многочисленные таланты оказались направлены не на борьбу с внешней угрозой в лице половцев, а на решение внутренних проблем Руси. Всё его княжение представляло собой одну непрекращающуюся войну, которую он вел со своим дядей Юрием и его союзниками. В этой борьбе каждый считал себя правым.

Но в отличие от своего суздальского родственника Изяслав пользовался безоговорочной поддержкой киевлян. В столице сына Мстислава не просто уважали – его любили. Даже в трудные времена, когда Изяслав покинет Киев, горожане будут поддерживать с ним тесные контакты и всячески содействовать возвращению своего любимца на златой стол. Изяслав Мстиславич будет платить им той же монетой и, что примечательно, никогда не будет ставить свои личные интересы выше интересов киевлян. Когда встанет вопрос о том, подвергать столицу опасностям осады или уйти из города и тем самым спасти Киев от возможного погрома, Изяслав выберет второй вариант. Далеко не каждый князь поступил бы таким образом, многие предпочли бы цепляться за последнюю возможность побороться за верховную власть.

Не меньшее значение имело и то, что Изяслав Мстиславич пользовался непререкаемым авторитетом среди черных клобуков – полукочевых тюркских вассалов киевских князей, населявших Поросье. Когда Ярослав Мудрый начал строить Поросскую линию обороны – цепь крепостей и замков по реке Рось, то там были расселены печенеги, чьи орды были разгромлены киевским князем. В дальнейшем к ним прибавились торки, ковуи и берендеи, которых летописцы и стали называть общим именем – черные клобуки. Персидский историк Рашид-ад-дин называет их «народом черных шапок». Главным городом Поросья был Торческ. Вдоль оборонительной линии были расположены города-крепости Родень, Корсунь, Юрьев (Белая Церковь), Володарев и ряд других. Конница черных клобуков принимала активное участие во всех военных предприятиях киевских князей, а их правящая элита, наравне с киевским боярством, имела решающее влияние при утверждении той или иной кандидатуры на княжение в Киеве. И вот теперь Изяслав Мстиславич опирался как на киевлян, так и на черных клобуков.

Больше всего от победы Изяслава пострадали Ольговичи. Вот когда от амбиций Всеволода пострадали его ближайшие родичи. Игорь, закованный в железо, сидел в порубе Переяславля, куда его отправил Изяслав, а Святослав, князь Новгорода-Северского, зализывал раны после разгрома у Надова озера. Однако судьба брата в данной ситуации волновала его больше всего, и поэтому он стал лихорадочно искать союзников, которые могли бы ему помочь в деле освобождения Игоря.

Прежде всего он обратился за помощью к своим двоюродным братьям Владимиру и Изяславу Давыдовичам, княжившим в Чернигове. Однако кому-кому, а братьям возвращение Игоря из темницы было абсолютно невыгодно, поскольку в этом случае им пришлось бы покинуть Чернигов. Поэтому, пообещав на словах поддержку Святославу, они скоро установили контакты с Изяславом Мстиславичем и известили обо всех военных планах родственника. Как следствие, в один прекрасный день к Святославу явились послы от киевского князя и Давыдовичей, которые потребовали, чтобы князь отдал Новгород-Северский и удалился в Путивль, а заодно отрекся бы и от брата. И только в этом случае он сможет княжить спокойно.

Междоусобные войны, которые начались на Руси после смерти Мстислава Владимировича, видели много примеров коварства, клятвопреступлений и обмана. Но именно братья Давыдовичи, Владимир и Изяслав, могут служить образцовым примером той мерзости и подлости, которая была свойственна этой эпохе. Их судьба будет очень поучительной, но об этом расскажем в следующих главах. А сейчас, предав своих двоюродных братьев Святослава и Игоря, они только ступили на этот скользкий путь.

Святослав оказался загнан в угол. Единственной силой на Руси, которая ему могла помочь, был суздальский князь. За Юрием стояла грозная сила, и Ольгович прекрасно понимал, что Долгорукий никогда не смирится с существующим положением дел. Из Новгорода-Северского в Суздаль отправились доверенные люди Святослава, целью которых было склонить властелина Залесской Руси к союзу с сыном Гориславича.

* * *

Юрий оценил предложение Святослава Ольговича. В преддверии грядущей схватки за Киев ему как воздух были необходимы союзники. Поэтому Долгорукий охотно отозвался на призыв о помощи, правда, при этом выговорил себе Курск. Но у Святослава выбора не было, и он дал добро. А одновременно отправил посольство к половцам, чтобы призвать степную конницу под свои стяги.

Между тем Юрий уже собирал полки. К Святославу прибыли три сотни половцев, и ханы уверяли, что если ему потребуется больше людей, то они пришлют незамедлительно. Вскоре суздальские войска выступили в поход, и у Ольговича появилась надежда, что всё обойдется. Но не обошлось. В это время черниговские и киевские полки уже осаждали Путивль, и когда Изяслав Мстиславич сведал о том, что Долгорукий выступил в поход, он принял соответствующие меры. Киевский князь проявил себя великолепным дипломатом. Вступив в переговоры с рязанским князем Ростиславом Ярославичем, двоюродным братом черниговских князей, он убедил его напасть на владения Юрия. Согласно Ипатьевской летописи, Юрий дошёл уже до Козельска, когда ему сообщили о нападении Ростислава.

И вот здесь перед суздальским князем возникла дилемма – либо идти на помощь союзнику и бросить свои земли на произвол судьбы, либо нарушить слово, данное Святославу. Поразмышляв, Юрий принял половинчатое решение. Сам он решил вернуться назад и отразить нападение Ростислава, а сына Ивана с дружиной отправил на помощь Святославу. Пусть и невелика подмога, но новгород-северский князь должен видеть, что Долгорукий его не бросает на произвол судьбы. Святослав, человек умный, поймёт, что не мог Юрий в данной ситуации поступить иначе. И действительно, когда Иван прибыл в Северскую землю, Святослав был искренне рад, но ситуация неожиданно осложнилась. Дело в том, что Путивль сдался Изяславу Мстиславичу. Теперь путь киевским и черниговским полкам на Новгород-Северский был открыт.

Понимая, что его силы слишком незначительны, чтобы противостоять врагу, Святослав принимает решение уйти в землю вятичей. По его приказу из города спешно вывезли казну, а также его собственную семью и семью брата Игоря. Обоз под прикрытием княжеской дружины отправился в город Карачев. Но тут себя проявил Изяслав Давыдович. Он во что бы то ни стало решил изловить двоюродного брата и передать его своему киевскому тезке. Пусть вместе с Игорем в порубе посидит! А Давыдовичи тем временем окончательно разберут его волости. Черниговский князь повел в погоню за Святославом 3000 всадников, причем вместе с ним шли не только черниговцы, но и киевляне под командованием воеводы Шварна. Однако Святослав, у которого под командованием было всего три сотни половцев да небольшая дружина, 16 января 1147 года напал на своего зарвавшегося родственника и разбил его. После этого Ольгович спалил Карачев, принадлежащий Давыдовичам, и ушел в земли вятичей. Там он отпустил в степь половцев, а сам продолжил движение к границам Суздальской земли.

Между тем побитый Изяслав Давыдович вернулся к Изяславу Киевскому. Желая хоть как-то утешить своего незадачливого родича, тот отдал ему все земли Святослава, кроме Курска, который удержал за собой. Казалось бы, всё и теперь Давыдовичи успокоятся. Ан нет! По сообщению летописей, они объявили в земле вятичей награду за голову Святослава.

Между тем Юрий отправил на Рязань полки под командованием сыновей Ростислава и Андрея. Рязанский князь не стал их дожидаться, а просто ушёл к половцам. Братья Юрьевичи огнем и мечом прошли по беззащитным рязанским землям, а затем вернулись к отцу с полоном и добычей.

Не забыл Долгорукий и о своём новгород-северском союзнике. В Колтеск, где в это время находился Святослав, прибыл белозерский полк, насчитывающий 1000 бойцов: «тысячю Бренидьець дружины Белозерьское» (Ипатьевская летопись). Это была очень серьёзная сила, и, опираясь на неё, беглец вполне мог развернуть военные действия против Давыдовичей. Но не сложилось, поскольку в эти же дни тяжело заболел и умер сын Юрия Иван, который находился при Святославе. Тело княжича отвезли в Суздаль, а сам Святослав Ольгович пришел в верховья Оки и расположился в городке Любенске. Здесь его и застали посланцы Юрия, который прислал Святославу, его семье и приближенным богатые дары, а заодно извещал союзника, что отправит в его распоряжение другого сына с дружиной.