Текст книги "Войны суздальской Руси"

Положение спас мытник, сугубо гражданский человек, в обязанности которого никоим образом не входило следить за порядком в крепости. Ему бы пошлины торговые собирать, а не военными делами заниматься. Мытник успел поднять мост и тем самым спас князя Бориса от позора плена. Но спасти сам Белгород было выше его сил. Брат Изяслава Мстиславича, Владимир, который командовал подступившими к Белгороду войсками, велел развернуть стяги, бить в бубны и трубить в трубы, имитируя приступ. Этого оказалось достаточно, чтобы полупьяный сын Долгорукого вместе с дружиной вскочил на коней и покинул город через другие ворота. Навстречу Владимиру вышли горожане, били челом и говорили, чтобы он ехал в Белгород: «Княже! поеде, Борисъ ти побежалъ» (Ипатьевская летопись). Вскоре в город вступили полки Изяслава.

А Юрий по-прежнему пребывал в счастливом неведении относительно действий своего врага. Причину подобной беспечности объясняет В. Н. Татищев. По мнению историка, это было связано с тем, что черные клобуки, дружески настроенные к Изяславу, перехватывали всех гонцов от Андрея и Владимирко к Юрию. Поэтому появление Бориса и весть о том, что Белгород взят войсками Изяслава, повергли Юрия в шок. Киевский князь пребывал в это время на Красном дворе и, согласно Ипатьевской летописи, «не може собе ничим же помочи». «Царствуй лёжа на боку» – это как раз про него в данной ситуации. Как и в прошлый раз, Юрий бросил всё и вся и ударился в бега. Спешно переправившись через Днепр, князь устремился к Городцу Остерскому. Долгорукий настолько был озабочен спасением собственной персоны, что даже не предупредил своих людей, которые находились в Киеве и окрестностях города. Подобная безответственность Юрия обернулась для ростовцев и суздальцев страшной трагедией, поскольку, как только в столицу вступил Изяслав, началось их массовое избиение. Многих дружинников Юрия похватали волынские гридни и побросали в поруб.

Когда вести о том, что произошло в Киеве, дошли до Владимирко Галицкого, то он, мягко говоря, сначала очень удивился. А затем пришел в настоящее бешенство и высказал Андрею Юрьевичу всё, что думает о своем суздальском родственнике. По мнению Владимирко, если бы не трусость и безответственность Долгорукого, то они могли бы запросто зажать Изяслава с двух сторон и уничтожить. А так… «Как вы княжите с отцом вашим, так и управляйтесь, а я против Изяслава один не могу воевать» (В. Н. Татищев). После этого галицкий князь увел полки в своё княжество, поскольку появилась реальная опасность нападения со стороны Венгрии. Андрею же не оставалось ничего другого, как идти к отцу в Городок Остерский.

В. Верещагин. Изяслав Мстиславич и Вячеслав Владимирович

Что же касается Изяслава, то по прибытии в Киев он спешно послал за Вячеславом в Вышгород, приглашая его занять великокняжеский стол. Старик с радостью откликнулся на предложение племянника и вернулся в столицу, где князья целовали друг другу крест «и живяху заедин, не бе бо у Вячеслава сына, и назва Изяслав отцем» (Пискаревский летописец). Изяслава можно понять: он торопился как можно скорее легализовать своё положение и создать затруднения для Юрия, который – сомнений в этом не было – продолжит борьбу. А так хитрый племянник лишал настырного дядю образа правдоискателя, поскольку Вячеслав был в роду Мономаха старший и в Киеве теперь княжил по праву. При таком положении дел заявлять о своем старшинстве Юрию было глупо, а других оснований, чтобы покуситься на Киев у суздальского князя не было. Выступая против старшего брата, Долгорукий крепко себя компрометировал.

Всё это понимал и Юрий, но остановиться уже не мог. Бездарно потеряв во второй раз Киев, он снова собирался его вернуть. Предстоящая схватка должна была стать решающей.

5. Днепровский рубеж (май 1151 года)

И тако начаша ся бити по Днепру у насадехъ, отъ Кыева оли и до устья Десны.

Ипатьевская летопись

В начале апреля 1151 года на Юрия обрушился очередной удар судьбы – в Переяславле умер его старший сын Ростислав. Именно на его помощь особенно рассчитывал Долгорукий в предстоящей войне с Изяславом, поскольку точно знал, как сильно его сын ненавидит киевского князя. Ростислав никогда не мог простить Изяславу своего позорного изгнания с Южной Руси и был готов до конца сражаться против своего двоюродного брата. Но теперь его не стало.

Однако предаваться скорби у Юрия времени не было. Он уже отправил послов к Давыдовичам, Ольговичам и половцам и теперь ожидал ответа. Из Ростово-Суздальской земли подходили полки. Понимая, что главной проблемой будет переправа через Днепр, Долгорукий запустил руку в казну, и теперь с окрестных земель к Городцу гнали ладьи и насады. Суздальский князь развернул бурную деятельность, энергия из него била ключом. Он торопил окружающих, карал нерадивых, награждал усердных, понимая, что время работает на Изяслава и с каждым часом положение племянника в Киеве становится всё прочнее.

Однако и Изяслав Мстиславич трудился не покладая рук. Первым делом князь отправил надежных людей к Давыдовичам, желая отвлечь черниговских князей от союза с Юрием. Вячеслав предоставил в распоряжение племянника своих гридней. Из Смоленска прибыл брат Ростислав с полками, с Волыни привел войска другой брат, Владимир. Подошел с дружиной городенский князь Борис. Изяслав день и ночь совещался с воеводами и боярами, решая, как не допустить Юрия на правый берег Днепра. Его неугомонный дядя мог сколько угодно бряцать оружием, нанимать половцев и поднимать против Изяслава Мстиславича других князей, но, пока он не перейдёт через Днепр, все его усилия не будут стоить выеденного яйца. Если Юрию не дать форсировать эту водную преграду, то можно будет спасти землю от разорения, а затем как следует подготовиться и самим нанести удар. Изяслав понимал, что точку в этом затянувшемся противостоянии можно будет поставить только в одном случае – если киевские полки придут в Ростов и Суздаль. Но для этого надо было отразить вражеское вторжение сейчас.

Крепко задумались в преддверии решающей схватки между Юрием и Изяславом братья Давыдовичи. Они прекрасно понимали, что, усадив на златой киевский престол Вячеслава, Изяслав Мстиславич выбил из рук Долгорукого такое важное идеологическое оружие, как восстановление попранной правды. Вячеслав был старше Юрия, и, развязывая очередную усобицу с целью захватить Киев, суздальский князь компрометировал себя в глазах всей Руси. Поэтому надо было поддержать киевского князя. Но, с другой стороны, им не хотелось терять те политические дивиденды, которые они могли получить как союзники Юрия в случае его победы. Решение, к которому в итоге пришли братья, было очень циничным, но вполне соответствовало их взгляду на мир. Изяслав Давыдович повёл своих людей в Киев, а его старший брат Владимир отправился с полками на помощь Юрию. Прекрасная характеристика тех нравов, которые тогда царили на Руси.

В отличие от своих двоюродных братьев Святослав Ольгович не сомневался ни минуты. Он прекрасно помнил о том, как Юрий помог ему в трудную минуту, и в меру своих сил старался быть благодарным. Он не только пришел сам, но и привел с собой племянника Святослава, сына Всеволода Ольговича. 23 апреля в Городец прибыл с полками Владимир Давыдович, а следом подошла половецкая орда. На военном совете было решено начать наступление, и в конце апреля Юрий Долгорукий начал свой судьбоносный поход на Киев.

Узнав о выступлении суздальского князя, ответные меры принял и Изяслав. К Вышгороду были переброшены смоленские полки Ростислава, а главные силы Изяслав Мстиславич расположил вдоль реки Лыбедь. Киевский князь сознательно отдавал врагу инициативу, поставив себе главной задачей не дать Юрию переправиться через Днепр. Для своего дяди он приготовил очень неприятный сюрприз, но до поры до времени не хотел его показывать. Пусть суздальцы нанесут удар первыми, киевский князь сумеет им ответить!

* * *

Огромное войско Юрия медленно двигалось вниз по Десне, направляясь к Днепру. Бо́льшая часть пехоты плыла по воде в ладьях и насадах, конница же шла берегом. Ветер развевал княжеские стяги, трепал половецкие бунчуки, надувал паруса у ладей. Вдоль реки тянулись, сверкая броней, конные дружины, нескончаемым потоком текли половецкие всадники, шагали пешие ратники. Вдоль строя сновали вестовые, передавая воеводам приказы князей. Сам Юрий вместе с Владимиром Давыдовичем, двумя Святославами и половецкими ханами был уже в устье Десны и внимательно смотрел за тем, что происходит на Днепре. Князь видел, как у противоположного берега разворачивается огромный ладейный флот Изяслава, и понимал, что переправа через реку будет очень сложной. Но он даже и предположить не мог, какой сюрприз подготовил ему дражайший племянник.

Тем временем ладьи и насады Юрия стали входить в Днепр и продолжили движение вдоль левого берега. Долгорукий хотел развернуть свою флотилию как можно более широким фронтом, а затем атаковать боевые ладьи Изяслава. Согласно княжеской задумке, как только его суда прорвутся к правому берегу и начнут высаживать пехотинцев, через Днепр устремится вторая волна десанта. В этот раз будут переправлять княжеские дружины и половецкую конницу. А уж там он развернет свои полки и ударит по Изяславу. Правда, чтобы все эти планы стали реальностью, требовалась сущая малость – нужно было успешно форсировать Днепр. Однако суздальский князь был уверен в успехе, поскольку ему казалось, что числом его ладьи превосходят вражеские.

Юрий велел остановить движение своего воинства только тогда, когда на противоположном берегу показался Киев. Он распорядился разбивать шатры прямо напротив города, а сам подъехал к реке и смотрел, как огромный караван его судов, растянувшись вдоль берега, медленно движется вниз по Днепру. Всё левобережье было уже заполнено войсками. Гридни спрыгивали с коней и, ведя их в поводу, шли к мелководью, куда должны были пристать насады и перевезти их на противоположный берег. Наступил решающий момент.

Долгорукий в окружении союзников подъехал к самому берегу и картинно взмахнул булавой. Запели боевые трубы, гребцы налегли на весла, и десятки ладей и насадов двинулись через Днепр. От противоположного берега им наперехват пошли суда Изяслава. На середине реки две флотилии встретились. И здесь сразу стало ясно, что на воде воины Изяслава имеют подавляющее преимущество. В сражении на Днепре он применил две новинки. Во-первых, на каждой ладье было по два рулевых весла, на носу и корме, что позволяло свободно маневрировать, не разворачивая судно. А во-вторых, гребцы были защищены настилом из досок, на котором стояли воины младшей дружины, в доспехах и с луками.

Суздальские лучники выпустили во врага тучу стрел, но урона никакого не нанесли, поскольку им было видно только весла, а не самих гребцов. Зато лучники Изяслава прицельной стрельбой перебили множество воинов Юрия, сидевших на веслах. Остальные гребцы сбились с ритма, многие суда замедлили ход или вовсе остановились. Сидевшие в ладьях ратники ринулись к бортам, прикрывая щитами гребцов, но стрелки Изяслава стали стрелять навесом, и потери среди ростовцев и суздальцев продолжили расти.

Киевские кормчие, используя своё техническое преимущество, искусно маневрировали, атакуя вражеские насады с разных сторон, а лучники, благодаря высокой палубе, могли вести прицельный огонь. Суздальцы же просто не успевали разворачивать свои суда и поспевать за подвижным противником. Они несли большие потери, а враг был неуязвим. На некоторых судах стрелки Изяслава раздули жаровни, и вскоре зажжённые стрелы стали впиваться в борта вражеских насадов. Едкий черный дым пополз над водой, несколько ладей Юрия занялись огнем, и ратники, побросав оружие и скинув доспехи, попрыгали в реку. Другие ладьи сошлись борт о борт, и суздальцы полезли на киевские суда, а гридни Изяслава попрыгали во вражеские насады. Стук щитов и звон мечей раскатился вдоль берегов, и воды Днепра окрасились кровью.

Войска Юрия Долгорукого форсируют Днепр. Миниатюра Радзивилловской летописи

Грандиозное сражение на воде развернулось от Киева до устья Десны, тысячи людей с обоих берегов наблюдали за никогда невиданным прежде зрелищем. Одни ладьи кружили в отдалении и осыпали друг друга стрелами. Другие сходились борт о борт, и ратники отчаянно рубились мечами, стараясь захватить неприятельское судно. Третьи просто наблюдали за сражением, а затем устремлялись туда, где враг начинал одолевать, и вступали в бой. Упорная битва продолжалась до самого вечера, и Юрий, видя, как гибнут его ладьи и что прорваться невозможно, велел своим воеводам отступить. Суздальский князь пребывал в растерянности, он просто не ожидал, что дело может так повернуться.

Зато на противоположном берегу царили совсем иные настроения. Изяслав прекрасно понимал, какую серьёзную неудачу потерпел его дядя. Киевская флотилия надежно контролировала реку, а суда Долгорукого прижались к левому берегу. Однако Юрий нашел, чем ответить. Мы не знаем, сам ли он до этого додумался, но решение проблемы было найдено оригинальное. На военном совете было решено форсировать Днепр в районе Витичевского брода. Для этого нужно было, чтобы ладьи прошли мимо Киева и спустились вниз по Днепру. Однако была большая вероятность того, что Изяслав не позволит этого сделать и снова атакует суда Юрия, когда те будут проходить мимо столицы. А чем закончится сражение на воде в этот раз, предсказать было нетрудно.

Поэтому было решено по одному из рукавов Днепра ввести ладьи в Дулебское озеро, а уже оттуда тащить их волоком до речки Золочи. Затем по ней спуститься вниз по течению и снова войти в Днепр. Смысл маневра был в том, что это самое озеро располагалось на левом берегу напротив Киева. Там же протекала и Золоча. И теперь Изяслав при всем желании не мог помешать Юрию, поскольку все его технические нововведения здесь были бесполезны.

Воины Юрия Долгорукого перетаскивают ладьи из Дулебского озера в речку Золочу. Миниатюра Радзивилловской летописи

Маневр блестяще удался, рать и флот Долгорукого благополучно миновали опасное место на Днепре у Киева. После этого, ладьи Юрия плыли близко от берега, а конные гридни и половецкая орда шли лугом. Точно таким же порядком на противоположной стороне Днепра двигалось воинство Изяслава. Противники остановились около Витичевского брода. Здесь Юрий снова предпринял ряд попыток форсировать Днепр, но опять потерпел неудачу. В развернувшихся ожесточённых сражениях преимущество на воде по-прежнему оставалось за Изяславом, его суда вновь отогнали ладьи и насады Долгорукого к левому берегу. В этой критической ситуации суздальский князь в очередной раз собрал военный совет.

Согласно Ипатьевской летописи, Юрий с сыновьями предложил следующий план – отвлекать противника у Витичева, а главный удар нанести у Зарубинского брода. Обсудив предложение, союзники решили, что все старшие князья останутся в лагере и весь следующий день будут на виду у врага организовывать отвлекающий маневр. А Святослав Всеволодович с Андреем Юрьевичем ночью выступят с половецкой ордой и, выйдя к броду у Зарубина, сделают попытку прорыва через Днепр.

Однако и Изяслав Мстиславич предвидел подобный поворот событий, а потому и оставил у города-крепости Заруба, прикрывающего переправу, отряд воинов под командованием воеводы Шварна. Того самого, кто когда-то вместе с Изяславом Давыдовичем охотился за Святославом Ольговичем. Однако воевода и в тот раз с заданием не справился и теперь дело провалил. Но, с другой стороны, и киевский князь допустил здесь ошибку, поскольку выделил для охраны столь важного направления незначительные силы. Когда половецкая орда подошла к броду, Святослав Всеволодович послал на противоположный берег небольшой отряд, чтобы произвел разведку боем. Когда же он узнал, что численность противостоящих ему войск незначительна, то сразу распорядился начинать переправу. Вода вскипела в Днепре, когда тысячи половецких всадников в полном вооружении въехали в реку и двинулись к правому берегу. Прикрываясь щитами от летевших в них стрел, степняки переправились через Днепр и с ходу ринулись в атаку. Шварн попытался было построить своих ратников в боевой порядок и отразить атаку, но какое там! Воеводу никто не слушал, и в итоге киевское воинство обратилось в бегство. Видя, что всё пропало, убежал и Шварн.

Закрепившись на правом берегу, Святослав Всеволодович быстро послал гонца к Юрию, призывая срочно вести войска к Зарубу, пока сюда не подошли полки Изяслава Мстиславича. Князь был не уверен, что сумеет длительное время удерживать брод до подхода главных сил, если вдруг появятся киевские полки. Долгорукий быстро сообразил, как ему повезло, и велел выступать вниз по Днепру.

Впрочем, и Изяслав уже успел оценить весь масштаб катастрофы. Едва перед князем предстал чуть живой Шварн, как он сразу понял, что случилась беда. Прикинув, что к чему, Изяслав Мстиславич принял решение отступить к Киеву. Конечно, можно было выступить с войском к Зарубу и попробовать выбить Святослава с захваченного плацдарма, но в этом случае Юрий стал бы переправляться у Витичева. Суздальский князь цепко прихватил князя Киевского, и тот это прекрасно понимал. Поэтому и увел полки к столице. Однако перед этим Изяславу пришлось решать одну проблему. Дело в том, что черные клобуки – торки, ковуи, берендеи и печенеги – были напуганы неожиданным вражеским прорывом. Они резонно опасались, что Юрий может вторгнуться в Поросье и подвергнуть разгрому их оставшиеся без защиты земли. Переживая за свои семьи, они обратились к Изяславу Мстиславичу с необычной просьбой – пусть он отпустит их по домам, а они заберут своих близких и придут в Киев. Великий князь прекрасно понимал, что если он сейчас сам не отпустит свою конницу, то она уйдёт без спросу. Поэтому он вместе с ней отправил своего брата Владимира, который должен был проконтролировать ситуацию и привести черных клобуков обратно к Киеву.

Между тем огромная рать Юрия наконец-то перешла через Днепр у Заруба и двинулась на столицу.

* * *

Успешное форсирование Днепра явилось крупнейшим успехом Долгорукого в этой кампании. План Изяслава не пустить врага на правобережье рухнул, хотя изначально ничто не предвещало такого поворота событий. Однако виноват в этом только сам киевский князь, и более никто. Можно, конечно, во всём обвинить воеводу Шварна, только вот командующим являлся именно Изяслав Мстиславич, а потому и весь спрос с него. Здесь князь допустил две грубейшие ошибки. Во-первых, для прикрытия Зарубинского брода он выделил недостаточно сил: «Оже мало их есть» (Ипатьевская летопись). А во-вторых, командование на столь ответственном участке было поручено простому воеводе, а не князю. Что имело самые печальные последствия, поскольку в решающий момент войска отказались повиноваться своему начальнику: «Зане не бяшеть ту князя, а боярина не вси слушають» (Ипатьевская летопись).

Что же касается Святослава Всеволодовича, под чьим командованием было осуществлено форсирование Днепра у Заруба, то он действовал выше всяких похвал. Грамотно оценив обстановку, он по ходу дела принимал абсолютно правильные и взвешенные решения. Успешная массированная атака половецкой конницы в полном вооружении через водную преграду дорогого стоила! И летописец тщательно сей факт удивительный зафиксировал: «И тако въбредоша на не на конехъ за щиты и с копьи и въ броняхъях якоже битися, и покрыша Днепръ от множества вои» (Ипатьевская летопись).

Хотя в целом надо признать, что план Изяслава не допустить прорыва войск Юрия на правый берег Днепра был хорош. Особенно сильное впечатление на современников произвели военно-технические изыскания киевского князя. Причем летописец все эти усовершенствования на боевых ладьях напрямую связывает именно с именем Изяслава Мстиславича, а не кого-то из его бояр и воевод: «Бе бо исхитрилъ Изяславъ лодьи дивно» (Ипатьевская летопись). Как видим, сын Мстислава предстает перед нами не только талантливым полководцем и блестящим организатором, но и новатором в военном деле. Летописец пишет об этом в самых восторженных тонах: «Беша бо в нихъ гребци невидимо токмо весла видити, а человекъ бяшеть не видити, бяхуть бо лодьи покръıти досками, и борци стояще горе въ броняхъ и стреляюще, а кормьника два беста, единъ на носе, а другыи на корме, аможе хотяхуть тамо поидяхуть не обращающе лодии» (Ипатьевская летопись).

Сражение на Днепре стало уникальным явлением в военной истории Древней Руси. Одни только технические разработки князя Изяслава заслуживают самого пристального внимания. Масштабы же битвы были грандиозны. Упорные бои развернулись на большой территории, сначала от устья Десны и до Киева, а затем в районе Витичева. Ни до него, ни после такие громадные флоты уже не вступали в противоборство на реках, протекающих по территории Руси.