Текст книги "Битва на Калке"

2. Грозное лето 6731 г.

В лето 6731 по грехом нашим приидоша языцы незнаемы при великом князе киевском Мстиславе Романовиче, внуце Ростиславле Мстиславича.

Пискаревский летописец

Князь Мстислав Мстиславич заскучал. Обосновавшись в Галиче, он на время отложил в сторону меч и занялся повседневными делами – думал думу с боярами, правил суды да пировал с дружиной. Иногда выезжал на охоту, чтобы дать разгуляться силушке богатырской. С местным боярством князь сумел найти общий язык, поскольку прошел в Новгороде очень хорошую школу. Что же касается власть имущих в Галиче, то такой князь, как Мстислав Удатный, их вполне устраивал. В управление землей не лез, глупых советов, что и как делать, не давал, а стоял на страже рубежей, охраняя мир и покой подданных. Поэтому хоть и ублажали бояре всячески князя, поддакивая ему во всём, но линию свою гнули твёрдо, и прирастали их вотчины добром и богатством. При таком раскладе были довольны все – и князь и боярство.

Такая сытая и спокойная жизнь была Мстиславу не по нутру. Ему, победителю гордых суздальцев, надменных венгров и кичливых ляхов, вновь хотелось вскочить на коня и во главе дружины ринуться в бой, круша боевым топором врагов налево и направо. Но на Галич никто не нападал, правду на Руси никто не попирал, а потому оставалось Мстиславу только ездить на ловы да в гриднице пировать. Вот и маялся князь от безделья, ибо его неуёмная энергия требовала выхода. И трудно сказать, долго ли мучился бы так Удатный и чем бы его маета закончилась, поскольку пришли грозные вести из половецкого поля.

На взмыленном коне примчался в Галич гонец и сообщил, что к рубежам княжества подошла большая половецкая орда, которую привел хан Котян, отец жены Мстислава. Тесть настоятельно просил зятя о встрече. Удатный этому очень удивился, потому что явился Котян без приглашения и предупреждения. Тем не менее пригласил родственника в Галич, надеясь там от него узнать о причинах, побудивших совершить столь далёкое путешествие. Новости, которые сообщил Котян, были тревожные: от Кавказских гор явился народ неведомый, называемый монголами, и учинил жестокое кровопролитие в Половецкой степи. Поведал старый хан и о том, как обманули монгольские посланцы Юрия Кончаковича и Данилу Кобяковича, которые жизнями расплатились за свою жадность и глупость. Котяну удалось отбиться от монголов и увести своих людей за Днепр, откуда он и прибыл в Галич.

Крепко задумался Мстислав. О том, что в Диком поле происходит что-то неладное, на Руси уже знали: «Начали приходить слухи, что эти безбожные татары пленили многие страны: Ясов, Обезов, Касогов, избили множество безбожных половцев и пришли в Половецкую землю. Половцы же, не в силах сопротивляться, бежали, и татары многих избили, а других преследовали вдоль Дона до залива, и там они убиты были гневом божиим и его пречистой матери… Ведь эти таурмены прошли всю землю Куманскую и преследовали половцев до реки Днепра около Руси»[11]11
  Здесь и далее «Летописные повести о монголо-татарском нашествии. Из Лаврентьевской летописи. Из Тверской летописи» даются по изданию: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. СПб.: Наука, 1997.


[Закрыть] (Из Тверской летописи). Тогда всё это казалось очень далёким, и русских княжеств как будто не касалось. Но внезапно оказалось, что это не так, беда стоит у порога, и надо что-то делать, чтобы она не пришла к тебе в дом.

Долго разговаривал Мстислав со своим родственником, выспрашивая подробности разыгравшейся в степи трагедии. За окном княжеского терема уже стемнело, на черном небе блеснули звезды, а Удатный всё продолжал расспрашивать хана. Бывалый воин, он хотел как можно больше узнать про неведомого врага. Котян обо всем откровенно рассказал зятю, а затем сказал: «Если вы нам не поможете, то сегодня мы были побиты, а вы завтра побиты будете»[12]12
  Здесь и далее Галицко-Волынская летопись по изданию: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5.СПб.: Наука, 1997.


[Закрыть] (Галицко-Волынская летопись). Но Мстислава не надо было убеждать в необходимости совместных действий против монголов, он прекрасно понимал, что врага лучше встретить на чужой земле. К тому же, объединившись с Котяном, князь имел возможность поставить под свои знамёна прекрасную половецкую конницу, что многократно увеличивало шансы на успех. Но из рассказов тестя Мстислав сделал и другой вывод – галицким полкам, пусть даже и в союзе с половцами, остановить монгольский натиск будет не под силу, для этого требовались объединённые усилия всех князей Южной и Юго-Западной Руси. О чем Мстислав Мстиславич и сказал старому хану. Котян согласился с зятем и пообещал со своей стороны сделать всё возможное, чтобы склонить князей к совместному походу с половцами в степь. Проще говоря, решил задарить их паче меры.

Русский воин. XIII–XIV вв.

Худ. Солнцев Ф.

Не откладывая дело в долгий ящик, Удатный разослал гонцов ко всем своим родственникам и союзникам, созывая их на съезд в Киеве, чтобы сообща решить, что делать перед лицом надвигающейся опасности.

Первым, кто откликнулся на зов Мстислава Мстиславича, был его зять и сосед Даниил Волынский. Несмотря на некоторые размолвки между ними, в данный момент отношения Мстислава и Даниила были неплохие, чему способствовала совместная борьба против венгров и поляков. Дождавшись приезда зятя, Мстислав Удатный велел воеводам собирать полки, а сам вместе с Даниилом и ханом Котяном отправился в Киев, куда уже начала съезжаться остальная княжеская братия.

* * *

Призыв Мстислава Удатного неожиданно нашел отклик среди князей Южной и Юго-Западной Руси. Многие из них захотели сходить походом в Половецкую степь и сразиться с неведомым народом, позвенеть мечами о вражеские шлемы: «Ведь много было князей храбрых, и надменных, и похваляющихся своей храбростью. И была у них многочисленная и храбрая дружина, и они хвалились ею» (Из Тверской летописи).

В Киеве в это время княжил двоюродный брат галицкого князя Мстислав Романович по прозвищу Старый. Именно Мстислав Удатный в немалой степени посодействовал тому, что Мстислав Романович закрепился в древней столице Руси и правил там довольно длительный срок – целых 10 лет! Для Киевского княжества, где правители сменялись с калейдоскопической быстротой, это был довольно редкий случай. Объяснялось это прежде всего тем, что Мстислав Старый всегда мог рассчитывать на поддержку мощного клана смоленских Ростиславичей, и поэтому желающих согнать его со златого киевского стола пока не находилось.

Галич и Смоленск тоже чувствовали дружескую поддержку Киева, хотя Мстислава Романовича постоянно угнетал тот факт, что всё, что он имеет, он получил благодаря своему воинственному кузену. Тем не менее к просьбе Мстислава Удатного Мстислав Старый прислушался и дал добро на проведение в Киеве княжеского съезда. Одним из первых, кто туда прибыл, был зять киевского князя Андрей Иванович Туровский. Следом приехали князья из черниговских и северских земель: Мстислав Святославич Черниговский, сын его Василий Мстиславич Козельский и племянник Михаил Всеволодович; Изяслав Владимирович Путивльский, Мстислав Святославич Рыльский, Олег Святославич Курский, Святослав Всеволодович Трубчевский.

Подтянулись князья из земель смоленских, западных и южных: Александр Глебович Дубровицкий, Изяслав Ингваревич Дорогобужский, Святослав Ингваревич Шумский, Святослав Ярославич Каневский, Святослав Ярославич Яновицкий, Юрий Ярополкович Несвижский, Ярослав Юрьевич Неговорский, Мстислав Ярославич Немой, Владимир Рюрикович Овручский. Каждый из князей явился со свитой и гриднями охраны, которых требовалось накормить, напоить, спать уложить, поэтому забот у киевского князя сразу прибавилось. Мстислав Романович очень хотел поскорее закончить это высокое собрание, поскольку каждый день пребывания в Киеве всех этих близких и дальних родственников обходился ему недёшево.

Но здесь по уговору с Мстиславом Удатным на сцену вышел хан Котян и стал одного за другим обходить русских князей, задаривая их дорогими подарками. Хан не скупился, князья получали от него и коней, и верблюдов с буйволами, и красных девок половецких. А на прощание Котян говорил: «Сегодня нашу землю татары отняли, а вашу завтра придут и возьмут, и поэтому помогите нам» (Из Тверской летописи). Но больше всего Котян давил на своего зятя, а тот, соответственно, на остальных князей, убеждая их в необходимости объединиться с половцами и выступить против монголов. Однако был у Удатного при этом и личный интерес. Как по воинской славе, так и по ратному умению никто из присутствующих на съезде князей с ним сравниться не мог, а потому надеялся воинственный князь встать во главе объединённой русской рати и повести её против неведомого племени. Поэтому и старался князь Галича изо всех сил. Что-что, а говорить складно Мстислав Мстиславич умел, мог и слова нужные, до сердца доходчивые подобрать и пылом своим воинственным окружающих заразить. Молодые князья, для которых он при жизни стал легендой, знаменитому ратоборцу в рот смотрели и каждое слово его ловили – ещё бы, САМ говорит!

Говорил же Мстислав Удатный следующее: «Поможем половцам; если мы им не поможем, то они перейдут на сторону татар, и у тех будет больше силы, и нам хуже будет от них» (Из Тверской летописи). Проблема была в том, что за столетия вооружённого противостояния Руси и половцев к степнякам у русских людей сложилось крайне негативное отношение, и князья не являлись здесь исключением. Многие из них считали, что кара, которая постигла половцев, была заслуженной, и Бог, сжалившись над Русской землёй, покарал это нечестивое племя: «Ведь эти окаянные половцы сотворили много зла Русской земле. Поэтому всемилостивый бог хотел погубить и наказать безбожных сыновей Измаила, куманов, чтобы отомстить за христианскую кровь; что и случилось с ними, беззаконными» (Из Тверской летописи).

Русский воин. XIII–XIV вв.

Худ. Солнцев Ф.

Такие настроения было очень трудно переломить, и потому надрывался на съезде Мстислав Удатный, а хан Котян суетился изо всех сил, раздавая направо и налево породистых скакунов, сундуки с добром и степных красавиц. Усилия Котяна и Удатного даром не пропали, поскольку неожиданно взыграла удаль в киевском князе. «Пока я нахожусь в Киеве – по эту сторону Яика, и Понтийского моря, и реки Дуная татарской сабле не махать», – заявил Мстислав Романович, чем поверг высокое собрание в немалое удивление (Из Тверской летописи). Ибо в чём-чём, а в излишней воинственности его заподозрить было трудно. И действительно, вся прошлая жизнь Мстислава Старого к подобным декламациям не располагала, поскольку большинство его военных предприятий закончилось полной неудачей. В 1177 году вместе со своим дядей Рюриком Ростиславичем и старшим братом Ярополком он был разгромлен половцами, а в 1195 году был разбит черниговцами и попал к ним в плен. А здесь…

Споры разгорелись нешуточные, но то, что князья галицкий и киевский уже высказались за поход, постепенно склоняло чашу весов в их пользу. Да и половцы превзошли сами себя. Пискарёвский летописец сообщает следующую информацию: «Тогда князь великий половецкий крестися Бастый». Вот даже до чего дошло! В итоге было принято то решение, на котором настаивали Котян, Мстислав Удатный, а впоследствии и Мстислав Киевский – объединиться с половецкими ханами, идти в степь и там дать сражение монголам.

Здесь возникла новая проблема. Она заключалась в отсутствии подробной информации о противнике, поскольку русским о монголах было практически ничего не известно, а рассказы половцев были путаны и сумбурны. Наглядным примером того, в каком неведении пребывали русские люди относительно нового страшного врага, является следующее свидетельство летописца: «В тот же год пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда появились, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татары, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: „К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока до Евфрата, и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии“. Один бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о русских князьях и о бедах, которые были от этих народов» (Из Лаврентьевской летописи). И действительно, даже с учётом той информации, которую на Руси могли узнать от купцов и торговцев, как русских, так и иноземных, знаний о тактике монголов и о том, как они ведут боевые действия, было ничтожно мало. Неоткуда было им взяться.

Зато было хорошо известно, где находилась в данный момент вражеская рать, сообщение об этом мы встречаем в той же Лаврентьевской летописи: «И подошли близко к Руси на место, которое называется Половецкий вал». Речь идёт о Змиевых валах, древних оборонительных сооружениях, которые были построены на левобережье Днепра, к югу от Киева. Исходя из этого, князья и воеводы сошлись на том, что местом сбора объединённой русской рати будет город-крепость Заруб на правом берегу Днепра, где находились остров Варяжский и Зарубинский брод. Решение принято, съезд в Киеве был окончен, князья разъехались по своим уделам собирать полки и дружины. Русь всколыхнулась, готовясь к битве с неведомым племенем.

Ибн аль-Асир засвидетельствовал то редкое согласие, которое царило среди русских князей, когда они принимали решение о войне с монголами: «Когда татары пришли к ним (русам), они все собрались и единодушно решили воевать с татарами, если те пойдут против них» (с. 143).

* * *

Разберем один из ключевых вопросов, который всегда возникает, когда речь заходит о монгольском нашествии и битве на Калке в частности. Суть его заключается в том, что очень многие исследователи обрушиваются с необъективной критикой на великого князя Георгия Всеволодовича за то, что он не привёл свои полки в Киев и не принял участие в битве на Калке. Вроде как просили помочь в войне с неведомым племенем, а он ответил отказом, а если бы не отказал, то всё могло сложиться по-другому. Получается, что стал владимирский князь предателем общерусского дела. Но так ли это?

Для начала отметим, что во многих летописях чётко прописано, что просили именно о помощи, а не о том, чтобы князь Георгий лично явился во главе суздальских полков. Об этом даже речи не было. И что примечательно, помощь от Георгия Всеволодовича князья Южной Руси получили. Лаврентьевская летопись этот факт чётко зафиксировала: «И послашася в Володимерь к великому князю Юргю, сыну Всеволожю, прося помочи у него; он же посла к ним благочестиваго князя Василька, сыновца своего, Костянтиновича, с Ростовци, и не утяну Василко прити к ним в Русь»[13]13
  Здесь и далее Лаврентьевская летопись по изданию: Летопись по Лаврентиевскому списку. СПб., 1897.


[Закрыть] (с. 424). Об этом свидетельствует и Тверская летопись: «Послаша к Володимеру к великому князю Юрию Всеволодичу по помочь; он же посла им Василка Ростовского» (т. 15, с. 339).

Итак, великий князь помощь отправил. Причем отправил именно ростовскую дружину, которая была одной из самых боеспособных в Суздальской земле. В её рядах в своё время служил Александр Попович. В.Н. Татищев даже называет численность ростовских гридней князя Василька, выступивших в поход, – 800 человек, и, надо сказать, цифра эта довольно солидная для того времени. Княжеские дружинники – это не воины-ополченцы и не ратники от сохи, это прекрасно подготовленные бойцы-профессионалы, для которых смыслом жизни является война. Другое дело, что Василько не успел прийти в Киев к моменту сбора войск, но от Ростова до Днепра путь неблизкий, а гридней требовалось ещё собрать и снарядить в дальний путь. Поэтому известие о битве на Калке застало Василька в Чернигове.

Автор «Галицко-Волынской летописи», рассказывая о княжеском съезде в Киеве, мимоходом роняет следующую фразу: «Великого же князя Юрия Суздальского на том совете не было» (Галицко-Волынская летопись). Как видим, летописец старается заострить внимание на том, что Георгий Всеволодович проигнорировал княжеский съезд. Но стоит задаться простым вопросом – а зачем суздальскому властелину ехать в такую несусветную даль? У него что, дел в княжестве нет никаких, чтобы по щелчку пальцев из Киева мчаться сломя голову на берега Днепра? Владимиро-Суздальское княжество – независимое и самостоятельное государство, и до того, что происходит в Руси Южной, его князьям дела никакого нет. С таким же успехом Мстислав Удатный мог позвать в поход против монголов и новгородцев.

Георгий Всеволодович властелин огромного государства, самого мощного на Руси, и гоняться по степям за монголами ему не положено по статусу, у него для этого есть подручные князья и воеводы. Он – не Ричард Львиное Сердце или Мстислав Удатный, которым наплевать на государственные дела, лишь бы боевым топором в гуще битвы помахать. У великого князя обязанности несколько иные, и князь Георгий относился к ним очень серьёзно. Да и владениям его в данной ситуации угрозы не было никакой.

Не оставим без внимания утверждение В.Н. Татищева о том, что великий князь «брата же и сына ни одного не послал, поскольку оных татар презирал»[14]14
  Здесь и далее В.Н. Татищев по изданию: Татищев В.Н. История Российская. Т. II. М.: Алгоритм, 2013.


[Закрыть] (с. 690). Мы уже убедились в том, что Василий Никитич не жалует Георгия Всеволодовича. Данный упрек тоже выглядит сомнительным, и дело здесь вовсе не в монголах, о которых князь Георгий имел довольно смутное представление. Все дело было в Мстиславе Удатном. Никогда не надо забывать о том, что между сыновьями Всеволода Большое Гнездо и смоленскими Ростиславичами стояла большая кровь. Георгий Всеволодович с братьями искренне ненавидели Удатного и его смоленскую родню и никогда бы не стали иметь дело со своими заклятыми врагами. В апреле 1216 года Георгий, Ярослав, Святослав и Иван плечом к плечу стояли на Авдовой горе против полков Мстислава и видели, сколько суздальских ратников полегло в этой злополучной битве. Никакая сила не могла их заставить идти вместе с Ростиславичами в одном строю. И то, что Мстислав Мстиславич решил отправить в стольный Владимир гонца с приглашением на княжеский съезд, было с его стороны большой глупостью. Он как никто другой должен был понимать, что Георгий в Киев не приедет.

Исходя из всех этих соображений, князь Георгий и снарядил на юг своего племянника Василька, у которого и дружина была крепкая и чей отец Константин сражался на Липице под одним стягом с Мстиславом Удатным. Всё понятно, всё объяснимо, и никакого предательства общерусских интересов нет и в помине.

Но у этой медали была и оборотная сторона. Родовой вотчиной суздальских Мономашичей был Переяславль-Южный, и как его сюзерен Георгий Всеволодович должен был принять участие в обороне южных границ Руси. И поскольку в данный момент в Переяславле не было князя, то и отправился Василько Ростовский вместе с дружиной на помощь южнорусским князьям.

Был и ещё один момент, о котором почему-то забывают те, кто делает князя Георгия ответственным за всё, что связано с монгольским нашествием. В это время резко обострилась ситуация в Прибалтике, а для Северо-Восточной Руси события в этом регионе имели гораздо более важное значение, чем те, что происходили в Половецких степях. Внимание великого князя было приковано к северо-западным границам Руси, куда он и направил главные силы. В дальнейшем мы разберем эту ситуацию. Поэтому говорить о том, что Георгий Всеволодович предал дело защиты Русской земли, поскольку не привел полки на Калку, возможным не представляется.

3. «И пошли они в поле половецкое…». Май 1223 г.

…и поидоша, свкупивше землю всю Русскую противу Татаром…

Новгородская I летопись старшего извода

Русские полки и дружины начали скапливаться у Зарубинского брода. Туда же подошла и половецкая орда хана Котяна. Место для сбора войск было выгоднейшее, потому что вздумай монголы начать здесь переправу, то их всех так и положили бы на днепровском берегу. С каждым днём русская рать прирастала численно, пешие отряды спускались по Днепру на ладьях, а конные дружины шли вдоль берега. О том, как проходил сбор войск, очень любопытная информация есть у В.Н. Татищева: «И отпустили пехоту смоленскую, черниговскую и киевскую по Днепру вниз до порогов. Галицкая же и волынская пехота плыли водою по Днестру, оттуда вверх Днепром до порогов, которых было с 2000 ладей» (с. 691). Судя по всему, Мстислав Удатный и Даниил Волынский решили максимально ускорить переброску войск из своих земель и сознательно пошли на то, чтобы разделить свои полки, отправив пехоту отдельно от конницы. Но в данном случае риск себя оправдал.

Информация несколько иного свойства содержится в Галицко-Волынской летописи: «Изгнанники галицкие прошли по Днестру и вышли в море – у них была тысяча лодок, – вошли в Днепр, поднялись до порогов и стали у реки Хортицы на броде у быстрины. С ними был Юрий Домамирич и Держикрай Владиславич». Этих изгнанников летописец называет «выгонци галичькыя», и вполне возможно, это были те люди, которые были вынуждены уйти из Галицкого княжества после победы Мстислава Удатного. Приднестровье всегда было тем местом, куда массово бежали как простые люди, так и князья, спасаясь от могущественных врагов и в поисках лучшей доли. Достаточно вспомнить тех же берладников. Поэтому могло быть и так, что «выгонци галичькыя» пришли на ладьях, а пехота Мстислава Мстиславича и Даниила прибыла вместе с князьями, что и засвидетельствовал летописец: «А галичане и волынци, киждо со своими князьми» (Ипатьевская летопись, т. 2, с. 164).

Если судить по летописным известиям, то численное превосходство русских войск над монголами было подавляющим, одна только рать Мстислава Романовича Киевского насчитывала 10 000 воинов. Понятно, что не одну только дружину вёл за собой киевский князь, в поход пошло немало и пеших ратников. Киевский полк был одним из самых боеспособных во всем русском войске. Не меньшие силы могли выставить Галич и Чернигов. Поэтому лидирующее положение трех Мстиславов никем не оспаривалось, что и было отмечено в летописях: «Мстислав Романович Киевский, Мстислав Козельский и Черниговский и Мстислав Мстиславич Галицкий – они были старейшими князьями Русской земли» (Галицко-Волынская летопись).

Обратим внимание на то, что под понятием Русская земля здесь имеется в виду Южная и Юго-Западная Русь, где эта троица всеми делами и заправляла. Что же касается численности русской рати, то устоявшаяся цифра в 80 000 воинов вызывает определённые сомнения. В.Н. Татищев приводит не менее легендарные данные: «Князь великий исчислил все войска, которые с ним были: киевских, переяславских, городенских, черных клобуков и поросян 42 500, со Владимиром Рюриковичем, смоленчан и туровцев 13 тысяч 800, с князем Мстиславом черниговских и северских 21 300, да вятичей 2000, с князем Мстиславом галичан, владимирцев, лучан и подунайцев 23 400, и прочие младшие князи с ними, всего сто три тысячи (по-моему, 89 950), какого русского войска давно вместе не бывало» (с. 691–692).

Чтобы увидеть, насколько цифры, которые называет Василий Никитич, не соответствуют действительности, достаточно просто сопоставить его данные о тех воинских контингентах, которые пришли из Смоленской земли, с летописными свидетельствами. Историк пишет: «Со Владимиром Рюриковичем, смоленчан и туровцев 13 тысяч 800». Между тем в Софийской I летописи содержится несколько иная информация: «А из Смоленьска наруб 500 муж» (т. 5, с. 204). Не доверять летописному свидетельству у нас оснований нет. К тому же очень слабо верится, что такой город, как Туров, был способен выставить несколько тысяч человек, там дай Бог несколько сотен ратников наскрести!

В Ипатьевском летописном своде приводятся следующие данные о составе русского войска: «А куряне и трубчяне и путивлици, и киждо со своими князьми придоша коньми» (т. 2, с. 164). Летописец сознательно заостряет внимание на том, что эти князья привели только конные дружины, а пешей рати с ними не было. Данная информация перекликается со сведениями В.Н. Татищева, который пишет о том, что многие князья «обещали по крайней возможности больше войск собрать и немедля прийти,но многие, не желая пашен оставить, с малыми войсками шли» (с. 690).

То что могли себе позволить мелкие князья, не могли позволить ни Мстислав Галицкий, ни Мстислав Киевский. В летописях чётко прописано, что они привели не только конные дружины, а все силы Галицкой и Киевской земли: «А ис Киева – князь Мьстислав с всею силою, а из Галича – князь Мстислав с всею силою» (Софийская i летопись, т. 5, с. 204). Отсюда и цифра в 10 000 ратников в войске Мстислава Романовича. Исходя из этого, можно предположить, что и Мстислав Мстиславич привел не меньшее количество бойцов. Подводя итоги сбора войск, летописец отмечает, что пришли «вси князи Рустии и вси князи Черниговские» (Софийская i летопись, с. 204). Ещё раз отмечу, что под князьями русскими здесь подразумеваются южнорусские князья. По большому счёту, Мстиславу Удатному удалось совершить практически невозможное дело – он поднял на борьбу с монголами всю Южную и Юго-Западную Русь.

Немаловажным фактором было и то, что сумели объединиться половцы. Отбросив прежние разногласия, их ханы выступили единым фронтом против пришедших в их степи завоевателей: «И прииде ту вся земля Половетьская и вси их князи» (Софийская I летопись, т. 5, с. 204). Таким образом, объединив усилия, русские и половцы сумели создать мощное и боеспособное войско.

Численность всех русских полков и дружин вряд ли превышала 40 000 воинов. Что же касается половцев, то с учетом понесенных в предыдущих боях потерь они могли выставить орду от 10 000 до 15 000 сабель. В любом случае, при разумном руководстве этих сил было более чем достаточно, чтобы несколько раз подряд разгромить злосчастный монгольский корпус, который был измотан непрерывными боями и длительными походами. К этому необходимо добавить, что опыт войны против степняков у русских князей, воевод и простых гридней был просто колоссальный, а половцы прекрасно знали как театр предстоящих боевых действий, так и все тонкости войны в степи. Всё это в совокупности давало огромное преимущество союзникам и сводило к минимуму шансы Джебе и Субудая на успех.

Тысячи шатров раскинулись на правом берегу Днепра, и монгольские лазутчики, прячась на левобережье, пытались отследить всё, что происходило в русском лагере. Вряд ли полководцы Чингисхана имели достаточное представление о том, с каким врагом в лице русских дружин им придётся столкнуться. Что-то они могли узнать от половцев, что-то от шатающихся по степи бродников, но всё это была лишь обрывочная информация от третьих лиц и не более того. Субудаю и Джебе требовалось узнать как можно больше информации о противнике, и поэтому в один прекрасный день в русском лагере появилось монгольское посольство.

* * *

Ситуация повторялась как под копирку. Исхитрившись внести разлад между половцами и аланами, монголы разгромили их поодиночке, и теперь решили повторить удачный эксперимент. Необходимо было спровоцировать конфликт между русскими князьями и половецкими ханами, а заодно добыть как можно больше сведений о противнике. Рогожский летописец называет количество послов, прибывших в русский лагерь, – «прислаша 10 муж с поклоном» (т. 15. с. 27). Этого вполне достаточно, чтобы одни вели переговоры, а другие всё высматривали и вынюхивали. Летописи, которые описывают это посольство, отмечают его провокационный характер и подчеркивают стремление монгольских уполномоченных внести разлад между союзниками.

Оказавшись перед князьями, посланцы сказали следующее: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир.И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе.Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем» (Из Тверской летописи). Как и в первом случае, монголы упирают на жадность тех, с кем ведут переговоры, однако в этот раз они ошиблись. Русские князья оказались умнее Юрия Кончаковича и Данилы Кобяковича.

С другой стороны, у половцев уже был печальный опыт общения с монгольскими послами, и судя по всему, они этим опытом щедро поделились со своими русскими союзниками. Узнав о том, какие речи посланцы ведут в княжеском шатре, хан Котян со всех ног бросился к зятю и употребил всё своё красноречие, убеждая Мстислава не совершать ошибку, которую когда-то совершили половецкие ханы. Но Удатного ни в чём убеждать было не надо. Он для себя давно уже всё решил в Галиче, и не для того собрал пол-Руси, чтобы в итоге послушаться неведомых пришельцев и предать союзников. Однако князь не знал о том, как отнесутся к монгольским инициативам остальные князья, и, желая отрезать все пути отступления, приказал выдать монгольскую делегацию своему родственнику Котяну. Вот тут-то половцы и отвели душу, отыгравшись на послах за всё, что претерпели от их соотечественников.

Байку о том, как монголы трепетно относились к лицам, облеченным посольскими полномочиями, отбросим за ненадобностью, в неё свято верят либо люди некомпетентные, либо сознательно искажающие историю. Монголы сами резали послов с завидной регулярностью, невзирая на их статус и положение. Наиболее вопиющим здесь остается убийство рязанского князя Федора Юрьевича в ставке Батыя зимой 1237 года, но подробно об этом будет рассказано в следующей книге. Вся история становления Монгольской империи – это история подлости, обмана и коварства. Степняки практически всегда нарушали данное слово, очень часто прибегая при этом к двойным стандартам, чтобы оправдать своё преступление. Поэтому говорить о том, что именно убийство послов являлось краеугольным камнем их завоевательной политики, не приходится. Это всего лишь предлог и не более того. Не подвернулся бы этот, нашли бы другой.

После того как монгольская делегация была перебита, громадная русская рать снялась с лагеря и двинулась по правому берегу Днепра на юг, в сторону расположенной в низовьях реки крепости Олешье. Но пока полки были на марше прибыло ещё одно монгольское посольство. На этот раз оно передало короткое послание князьям от Джебе и Субудая, по сути это было объявление войны: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит нас бог» (Из Тверской летописи). Новостью это ни для кого не стало, русские и так были решительно настроены на войну. Посовещавшись, князья решили послов не убивать, а просто отпустили на все четыре стороны. Многие из князей и так были недовольны тем, что Удатный велел расправиться с первым посольством, поскольку не в русских традициях было убивать тех, кто пришёл к тебе с миром. Пусть даже при этом и козни плетёт. Случай в истории Руси беспрецедентный и оправдания не имеющий, но Мстислава Мстиславича это не волновало. Он даже и не подозревал, что в дальнейшем его самоуправство выйдет боком совершенно другим людям.