Текст книги "Битва на Калке"

* * *

Русское войско продолжило движение на юг и вскоре подошло к острову Св. Георгия (Хортица). Туда же, согласно информации В.Н. Татищева, приплыла на ладьях от низовьев Днепра галицкая и волынская пехота, а согласно летописям – изгнанники из Галича, «выгонци». Но сути дела это не меняет. Путь, который они проделали, был не близок – сначала по Днестру до моря, затем вдоль побережья до устья Днепра, а потом против течения на север. Летописцы сохранили имена двух воевод, которые успешно осуществили столь трудный переход – Юрий Домамерич и Держикрай Володиславич.

Теперь все русские полки, участвовавшие в походе, собрались в один кулак, и князьям пришло время решать, как действовать дальше, поскольку на противоположном берегу Днепра появились первые монгольские разъезды. Когда весть о них достигла русского стана, то Даниил Волынский в окружении гридней и воевод отправился посмотреть, что же это за «народ незнаемый». Следом увязались другие молодые князья, и монголы быстро ретировались, не желая связываться с этой огромной, сверкающей сталью и золотом толпой. Юрий Домамерич, прикрывая рукой глаза от солнца, долго вглядывался в дрожащее степное марево, а затем уверенно сказал: «Это стрелки». Мнение, сложившееся после этой встречи у русских князей о монгольских воинах, было довольно оригинальным: «Это простые люди,хуже половцев». И только опытный воевода Юрий Домамерич высказал самое объективное суждение: «Это ратники и хорошие воины» (Галицко-Волынская летопись). Обсудив боевые качества противника, русские развернули коней, и вся кавалькада вернулась в лагерь, где Юрий Домамерич доложил обо всём увиденном Мстиславу Удатному.

Что же касается Даниила Волынского, то он поделился впечатлениями с остальными молодыми князьями и заразил их своей воинственностью. После чего молодёжь всем скопом отправилась к Мстиславу Киевскому и Мстиславу Черниговскому и стала убеждать старших князей перейти Днепр: «Мстислав и другой Мстислав, не стойте! Пойдем против них!» (Галицко-Волынская летопись). Но воинственный настрой молодых людей не произвёл должного впечатления на представителей старшего поколения. Мстислав Романович и Мстислав Святославич решили сначала всё тщательно обдумать, а уж затем принимать решение. Но пока они судили да рядили, события начали стремительно развиваться, и помимо своей воли киевский и черниговский князья оказались в них вовлечёнными.

Мстислав Галицкий очень внимательно выслушал Юрия Домамерича и сделал из рассказа воеводы далекоидущие выводы. Во-первых, князь узнал, что среди «народа неведомого» очень много конных стрелков, а это ещё больше усиливало роль половецкой конницы. Во-вторых, Мстислав решил, что раз на левом берегу Днепра наблюдается усиленное передвижение монгольских разъездов, то, значит, и главные силы врага где-то рядом. Третий вывод вытекал из предыдущего – переправляться всем скопом через Днепр на виду у вражеских войск просто глупо, для этого необходима тщательно подготовленная и неожиданно для противника проведённая операция. Не откладывая дела в долгий ящик, Мстислав Удатный занялся подготовкой переброски войск на противоположный берег. Но что характерно, кроме своего зятя Даниила и половецких ханов, в известность об этом никого больше не поставил. И если в этот раз подобная самонадеянность сойдёт Удатному с рук, то в дальнейшем она обернётся трагедией для всего русского войска.

Переправа дружины Мстислава Удатного через Днепр

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Князь Мстислав Мстиславич готовил переправу через Днепр очень тщательно. Из рядов галицкой и волынской дружины, а также среди половецких воинов было отобрано 1000 бойцов – лучших из лучших, обладающих немалым боевым опытом. Понимая всю сложность и важность предстоящего дела, этот отборный отряд возглавил лично Удатный. Галицкий князь не хотел ничего пускать на самотек, а потому решил перестраховаться и отправил к половцам своего верного человека – воеводу Яруна. Того самого, что оборонял Ржев от суздальцев, а затем был наместником в Перемышле. И половцы приняли это назначение как должное, поскольку ставки в предстоящем сражении были велики как никогда. В отличие от русских князей, для ханов эта была битва за выживание.

Ночью половецкие разведчики переплыли на левый берег Днепра, сняли монгольских дозорных и дали знать об этом Мстиславу. Князь незаметно переправил свой отряд, развернул его в боевые порядки и с ходу атаковал монгольский авангард под командованием тысячника Гемябека. Враг был разгромлен наголову, уцелевшие монголы бросились прочь с поля боя, увозя с собой тяжелораненого Гемябека. Но истекающий кровью тысячник не мог держаться в седле, поэтому нукеры закопали его в землю и прикрыли травой, надеясь уберечь таким образом своего начальника от плена. Однако половцы нашли его достаточно быстро и после короткого допроса расправились с Гемябеком. Ночь уходила, над степью поднималось солнце, и Мстислав Удатный велел развернуть стяги. Лавина русских и половецких всадников покатилась на восток – преследовать убегающего врага.

* * *

Слух о крупной победе Мстислава Галицкого прокатился по русской рати и словно подстегнул двух других Мстиславов, которые стали поспешно грузить свои полки на ладьи и перевозить через Днепр. Русское воинство сплошным потоком переправлялось на другой берег, строилось в походные колонны и выдвигалось в степь. Десятки тысяч пеших и конных ратников, поднимая тучи пыли, шли на восток, исчезая в знойном мареве, висевшем над степью. Князья гнали вперёд свои дружины, надеясь догнать победоносные части Мстислава Удатного и захватить свою долю добычи. Они опасались, что только победитель и его родня воспользуются плодами победы, оставив без трофеев всех остальных.

Бой богатырей с татарами

Худ. Архипов С.

А Мстислав Мстиславич продолжал стремительно двигаться в авангарде русских войск. Впереди главных сил шли половцы Яруна и конные лучники воеводы Ивана Дмитриевича, которые часто вступали в бои с монгольскими разъездами. Через несколько дней после переправы через Днепр произошло ещё одно сражение между русскими и монгольскими передовыми частями. И снова победа была за воинами Удатного, а враг продолжал отступать на восход. В этом бою приняли участие только половецкие и русские конные лучники, что и было отражено в летописях: «Русские стрелки победили их, и гнали далеко в степь, избивая, и захватили их скот, и со стадами ушли, так что все воины обогатились скотом» (Галицко-Волынская летопись). Умело используя степную конницу половецких родственников и мобильные отряды младшей дружины, Мстислав Мстиславич прочно овладел стратегической инициативой и не собирался её выпускать из рук. Конечно, такого опытного воина не могла не посещать мысль о том, не заманивает ли его противник в ловушку. Но, во-первых, Удатный был очень уверен в себе и своих войсках, а во-вторых, двигающаяся следом громадная русская рать невольно придавала князю ещё больше смелости.

Восемь дней длилось преследование уходящих всё дальше и дальше на восток монголов, восемь дней, изнывая от жажды и жары, шли русские конные дружины и пешие полки за избегающим прямого столкновения врагом. Когда впереди показалась речка Калка, произошла ещё одна стычка русских передовых отрядов с монгольскими дозорными. Во время схватки погиб воевода Иван Дмитриевич и ещё двое воинов, но вражеские разъезды удалось прогнать за реку.

На берегу Калки Удатный остановил стремительное движение своих отрядов. Надо было подождать отставшую пехоту и дать отдохнуть воинам, вымотанным беспрерывным восьмидневным преследованием. Галицкие, волынские, луцкие и курские полки располагались станами около брода через Калку. Рядом встала и половецкая орда. Вскоре стала подтягиваться и остальная русская рать. Подошли киевские полки. Мстислав Романович долго и внимательно изучал местность, а затем распорядился, чтобы его войска заняли высокий и каменистый холм над Калкой. Мало того, он велел окружить стан повозками и в наиболее уязвимых местах укрепить оборонительную линию кольями.

Эта оборонительная тактика и осторожность родственника показались Мстиславу Галицкому настолько странными, что в голове у него моментально созрел план дальнейших действий. Он решил никому из старших князей – конкурентов ничего не говорить, а на рассвете перейти Калку и своими силами разгромить противника. Богатый военный опыт подсказывал князю, что неуловимый враг находится за рекой и вполне возможно, что завтра произойдёт решающий бой. Славой и добычей Удатный делиться ни с кем не хотел, а исходя из практики предыдущих столкновений с монголами, считал, что собственных сил ему будет вполне достаточно. Но всё же решил в очередной раз перестраховаться и привлек к участию в грядущей битве Мстислава Луцкого по прозвищу Немой и молодого Олега Курского. Князья охотно согласились принять участие в авантюре Мстислава, сулившей славу и добычу.

Вскоре на берегах Калки воцарилась тишина, нарушаемая лишь окриками часовых. В лунном свете серебрилась река, медленно несущая свои воды к Сурожскому морю[15]15
  Сурожское море – Азовское море.


[Закрыть]. Люди отдыхали после многодневного похода, не ведая о том, что принесёт завтрашний день. Каждый князь расположился отдельным станом, каждый князь самостоятельно планировал свои действия на завтрашний день. И лишь в шатре Мстислава Удатного собрались те князья, которые вместе с ним решили на рассвете перейти Калку. Обсуждали план предстоящего сражения. Мстислав Мстиславич предложил быстро совершить переправу, с ходу атаковать врага и гнать его до самого Лукоморья[16]16
  Лукоморье – излучина Азовского моря


[Закрыть]. Против этого никто не возражал, и совещание закончилось быстро. Когда все разошлись, Мстислав откинул полог шатра и долго смотрел на противоположный берег реки, словно надеялся сквозь ночной мрак увидеть вражеское войско. Затем князь по устоявшейся привычке обошел боевой стан, проверил дозоры, отдал последние наказы воеводам и скрылся в шатре.

* * *

Рано утром, когда солнце только начало подниматься над линией горизонта, Мстислав Удатный, строжайше запретив поднимать какой-либо шум, начал переводить свою рать через Калку. Первыми ушли на противоположный берег половцы воеводы Яруна, за ними полк Даниила Волынского, дружины Мстислава Луцкого и Олега Курского. Затем вместе с гриднями переправился сам Мстислав Мстиславич, а последними, кто перешёл через реку, были его пешие ратники. Галицкий князь настолько искусно выполнил этот маневр, что в других русских станах никто даже и не заметил, как половина союзных войск ушла за реку. Мстислав Удатный свой выбор сделал, и Калка стала его Рубиконом, после которого жизнь этого воителя разделится на две половины – до и после 31 мая 1223 года.

4. Битва с «народом незнаемым». 31 мая – 3 июня 1223 г.

…и бысть сеча зла и люта…

Новгородская I летопись младшего извода

Быстро переправившись через Калку, половецкая конница начала движение в сторону холмов, где маячили монгольские разъезды. При этом половцы постепенно смещались влево, освобождая место для волынских полков, а также луцкой и курской дружин. Конные лучники воеводы Яруна вырвалась вперед и устремились на врага, который на первый взгляд казался малочисленным. Но постепенно монгольские ряды стали густеть, неприятельских воинов становилось всё больше и больше. Затем они быстро развернулись в боевой порядок, и легкая конница Субудая пошла в атаку. Половецкие наездники натянули луки, и дождь из стрел пролился на вражеский строй. Нукеры на полном скаку открыли ответную стрельбу, и битва началась. С обеих сторон падали на землю убитые и раненые всадники, валились подстреленные кони, но накал сражения не ослабевал, наоборот, он усиливался с каждой минутой.

Мстислав Удатный переходит Калку

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Битва на Калке

Худ. Ивон А.

Воевода Ярун и хан Котян внимательно следили за боем. В какой-то момент им показалось, что половцы стали одолевать, и тогда, чтобы закрепить успех, они решили ввести в битву отборную конницу. В лучах утреннего солнца ярко блестели на солнце доспехи половецких беков и ханов, от пестроты одежд рябило в глазах, порывы ветра развевали бунчуки из конских хвостов. Воевода вытащил из ножен меч, а хан Котян поднял над головой саблю, громко прокричал боевой клич, подхваченный тысячами воинов, и пришпорил коня. Степь содрогнулась от удара о землю тысяч копыт, когда в атаку пошла тяжёлая половецкая конница. Закованные в доспехи воины Котяна стальной лавиной устремились на монголов. Навстречу этой орде – клин клином вышибать – на полном скаку вымахали тяжеловооруженные монгольские тысячи, и два конных потока с оглушительным грохотом столкнулись посреди равнины. Сотни воинов, выбитых из сёдел, были мгновенно затоптаны копытами, остальные рванули из ножен сабли и кривые мечи и принялись яростно сечь друг друга.

Следом за половцами воеводы Яруна в бой вступил Даниил Волынский, за ним последовали курская и луцкая дружины. Взяв копье наперевес и прикрывшись большим красным щитом, молодой князь мчался в атаку впереди своих гридней и первым врезался в боевые порядки монголов. Слаженный удар русских конных копейщиков смял передние ряды нукеров. Степняки поддались назад, попятились, и их строй начал прогибаться под мощным таранным ударом. Даниил продолжал наращивать натиск, в бой вступил пеший волынский полк, монголы дрогнули, а затем начали поспешно отступать. Князья повели свои дружины вперёд, но новые вражеские отряды преградили им путь, движение застопорилось, а потом остановилось вовсе, поскольку русское воинство увязло в лютой рукопашной схватке.

Тем временем в сражение вступали полки и дружина Мстислава Удатного. Чаша весов вновь начала клониться в сторону русских, и под их дружным напором монголы вновь попятились. Князь Мстислав сам повёл гридней в атаку, яростно рубя нукеров боевым топором. В какой-то момент князю показалось, что стоит сделать последнее усилие, и неприятель будет сломлен окончательно. Удатный храбро бросался на врагов, личным примером вдохновляя дружинников, и немало монголов полегло от ударов его страшного боевого топора. Но противник по-прежнему сражался крепко и не желал уступать. Тысячи всадников носились по степи и яростно рубили друг друга мечами и саблями, гридни и нукеры сходились в рукопашных схватках и, сраженные, валились на истоптанную копытами лошадей землю. Монгольская конница волной накатывалась на строй пеших полков, но ратники умело отбивались топорами и рогатинами. Битва явно затягивалась, и у Мстислава Мстиславича появилось нехорошее предчувствие, что его собственных сил может для разгрома неприятеля и не хватить. Но пока Удатный решал, как ему поступить в этом сложном положении, ситуация на поле битвы внезапно изменилась.

Разгром дружины Мстислава Удатного

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

* * *

Когда Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский узнали о том, что Мстислав Галицкий перешел Калку, то возмущение, которое их охватило, было одинаковым, а действия – прямо противоположными. Если черниговский князь велел своим войскам спешно снаряжаться для битвы и быстро переходить Калку, то киевский князь поступил наоборот. Он приказал киевлянам готовиться к сражению и одновременно распорядился ещё больше укрепить холм, на котором стоял лагерем, а также сделать запасы воды. Мстислава Романовича терзали нехорошие предчувствия. Князь полагал, что перед тем, как идти на другой берег и вступать в бой, надо было тщательно разведать обстановку. А этого сделано не было. Исходя из сложившейся ситуации, Мстислав Старый пришел к выводу, что утренняя авантюра Удатного добром не кончится. Киевский князь старался просчитать возможные варианты дальнейшего развития событий. Глядя с вершины холма на собирающихся переходить Калку черниговцев и прислушиваясь к далёкому гулу сражения, он всё больше убеждался в том, что единственным правильным решением будет оставаться на своих укреплённых позициях. А там как Бог даст!

* * *

Субудай и Джебе-нойон применили тактику, которая была стара как мир, – измотав длительным и яростным боем русско-половецкую рать, они заманили её подальше от Калки, а затем обошли свежими тысячами с флангов и ударили справа и слева. Используя численное преимущество на направлении главного удара, монгольские военачальники тем самым сразу же решили исход великой битвы в степи. Половцы, атакованные во фланг и с фронта, не выдержали этого одновременного натиска и обратились в беспорядочное бегство, всё круша и сминая на своём пути. Пешая волынская рать была опрокинута и рассеяна этим неудержимым потоком обезумевших людей и коней, а княжеские дружины приведены в полное расстройство. Отчаянно сражающиеся гридни не только отражали монгольские атаки, но и уклонялись от лавины убегающих половцев, мчавшихся не разбирая дороги.

Даниил Волынский был тяжело ранен, вражеское копьё пробило пластины панциря и вонзилось в грудь, но в азарте боя он этого даже не заметил. Теперь же князь изнемогал под ударами наседающих на него со всех сторон врагов, и трудно сказать, чем бы всё это закончилось, если бы на помощь Даниилу не пришёл луцкий князь Мстислав Немой. Прорубившись с гриднями к раненому родственнику, Немой вырвал его из кольца врагов и стал уходить в сторону Калки, стараясь не попасть под копыта убегающей половецкой конницы. Достигнув реки, истомлённый жаждой Даниил захотел пить, и тут ему стало совсем худо. Телохранители подхватили князя, окружили со всех сторон и помчались прочь от Калки, по направлению к Днепру.

Мстислав Удатный так и не понял, откуда у него на флангах появились свежие монгольские тысячи. Некоторые дружинники вовремя заметили новую опасность и успели повернуться к врагу лицом, но не привыкшие к подобным маневрам пешие ратники дрогнули, бросили щиты и стяги и побежали к реке. Мстислав Мстиславич в окружении телохранителей метался вдоль строя, пытаясь удержать своих людей от беспорядочного бегства, но его уже никто не слушал. Князь раз за разом врубался в плотные монгольские ряды, надеясь остановить вражеский натиск, но всё было тщетно. Противник наращивал давление по всему фронту. Когда же Мстислав увидел обезумевшие от страха толпы половецких всадников и истекающего кровью Даниила, то он понял, что битва проиграна и надо уводить своих людей. Галицкие гридни стали пробиваться к Калке, где попали под сокрушительный удар тяжёлой монгольской конницы, которая преследовала половцев и остатки волынской, курской и луцкой дружин. Пешая рать была уничтожена, строй дружины разбит, и Мстислав Удатный понял – настало время спасать свою жизнь.

* * *

Мстислав Черниговский в окружении воевод стоял под стягом на берегу Калки и наблюдал за тем, как его полки и дружина переходят через речку. Часть войск уже переправилась и строилась в боевой порядок на противоположном берегу, другая переходила Калку вброд, а оставшиеся ратники и гридни толпились у переправы, ожидая своей очереди. Где-то вдалеке за холмами гремела битва, её отзвуки то затихали, то нарастали, и Мстислав Святославич переживал, что не успеет принять в ней участие. Шансы остаться без богатой добычи были велики, и черниговский князь поторапливал своих людей.

Внезапно за грядой холмов что-то изменилось, и шум сражения стал стремительно приближаться к берегам Калки. До слуха Мстислава Святославича донёсся дикий рёв обезумивших от страха людей. Приглядевшись, князь увидел волну половецких всадников, которая мчалась прямо на него. Насмерть перепуганные степняки на полном скаку вломились в черниговские ряды, и вся масса людей и коней опрокинулась в Калку. В эту кашу с разгона влетела монгольская конница, и воды реки сразу же окрасились кровью. Нукеры рубили гридней и ратников направо и налево, стремясь как можно скорее выбраться на другой берег. Не успевшие перейти через Калку черниговцы видели, как были уничтожены их главные силы и затоптаны копытами князья. Побросав стяги, копья и щиты, воины обратились в бегство.

Бегство Мстислава Удатного

Худ. Чориков Б.

Монгольские всадники выскочили на берег и продолжили атаку, не давая уцелевшим князьям объединить дружины и оказать врагу организованное сопротивление. Тысячи Субудая и Джебе по телам зарубленных, задавленных и растоптанных врагов, как по мосту, переходили текущую кровью Калку. Мстислав Старый с ужасом смотрел на то, что творилось внизу, но поделать ничего не мог – стоило его дружинникам спуститься с холма, как лавина беглецов и преследователей в самом прямом смысле втоптала бы в землю киевское войско. Поэтому князю оставалось только наблюдать за тем, как монголы безжалостно секли беглецов и мощным, слаженным натиском одну за другой опрокидывали вступающие с ними в бой русские дружины.

У подножия холма, где засели киевляне, монгольские военачальники разделили войска на две части. Одна группа степняков стала преследовать отступающих к Днепру русских, чтобы не дать им времени перевести дух и снова собраться силами, а другая сплошным кольцом стала окружать укреплённый холм. Мстислав Романович понял, что пробил его час.

* * *

Монгольская конница преследовала русских долго и настойчиво, выстилая их телами степь до Днепра. Пленных не брали – к чему они в этой далёкой стране, так далеко от своей земли? Половцы просто разбежались в разные стороны, их теперь днём с огнем не найдешь, а русские бежали к Днепру, где стояли ладьи, на которых можно было спастись. Но, к несчастью для беглецов, одним из первых, кто прискакал к переправе, был Мстислав Удатный. Распорядившись положить в одну из ладей истекающего кровью Даниила, другую князь оставил для своих телохранителей. Остальные же суда Мстислав Мстиславич велел порубить, пожечь или просто оттолкнуть от берега. Удатный пребывал в шоке от сокрушительного поражения и был насмерть перепуган. Князю казалось, что за ним гонятся монголы и вот-вот догонят. Прыгнув в ладью, Мстислав приказал отчаливать.

Битва киевской дружины с монголами

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Галицкий князь слышал проклятия, что посылали ему вдогонку столпившиеся на берегу дружинники и ратники, которых он лишил последней надежды на спасение. Ладья быстро разрезала днепровскую волну, а сидевший на скамье Мстислав Удатный так ни разу и не оглянулся назад, на берег, где он потерял всё – славу, честь и совесть.

* * *

Монголы под командованием тысячников Чегирхана и Тешухана взяли в кольцо холм, на котором засели киевляне. Военачальники решили овладеть укреплением с ходу и дали сигнал к атаке. Спрыгнув с коней, нукеры начали карабкаться на каменистый холм, посылая стрелы в толпившихся наверху защитников. Но не успели монголы добраться до середины склона, как сверху в них полетели камни и сулицы, а дружный залп из луков и самострелов выкосил передние ряды. Степняки скатились вниз, перестроились и снова пошли в атаку, но град метательных снарядов в очередной раз опрокинул их боевые порядки. С большими потерями нукеры отхлынули от холма.

Убийство пленных русских князей

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Тогда Чегирхан и Тешухан изменили тактику и решили хорошо подготовиться к штурму. Их войска вступили в яростную перестрелку с киевлянами, а несколько сотен нукеров отправились изготавливать из камыша и тростника большие щиты. Монгольские военачальники хотели свести потери среди своих воинов к минимуму. Тысячи зажжённых стрел полетели в сторону русского укрепления, вонзаясь в частокол и телеги. Кое-где вспыхнул огонь, но киевляне загасили его шкурами и забросали землёй. Тем временем большая часть монгольских отрядов прошла по степи облавой, разгромила поодиночке русские дружины и вернулась к холму. Теперь Джебе и Субудай взялись за дело всерьёз. Нукеры, прикрываясь от стрел и камней большими плетеными щитами, со всех сторон пошли на киевлян, и теперь никакая сила не могла остановить их атаку. Отложив в сторону луки и самострелы, русские воины схватились за мечи и топоры. Княжеские дружинники спешились и встали в первые ряды ратников, готовые принять на себя первый и самый страшный удар врага.

Монголы налетели как ураган. Они пытались вырвать из земли колья, растащить повозки, нукеры запрыгивали на телеги и старались прорваться внутрь кольца обороны. Но этот неистовый натиск был остановлен. Ударами мечей, копий и топоров русские воины погасили воинственный пыл атакующих степняков и отбросили нукеров вниз по склону. Озверевшие багатуры, размахивая кривыми мечами, продолжали карабкаться наверх, но русские бились отчаянно и сотни мёртвых тел степняков катились вниз по склону с разбитыми черепами. Весь день грохотало над Калкой яростное сражение, и лишь когда солнце покатилось за линию горизонта, монгольские тысячи отхлынули от покрытого мёртвыми телами неприступного холма. Русские воины буквально повалились от усталости на землю. Ратники перевязывали раны, правили затупившиеся за день мечи, чинили повреждённый частокол. Мертвых воинов складывали в середине укрепления, а убитых лошадей свежевали на мясо, поскольку никто не знал, как долго продлится осада.

Наутро загремели монгольские барабаны, и тысячи степняков вновь пошли на штурм укрепления. Густо полетели с обеих сторон стрелы, ратники рубили и кололи пытающихся прорваться за кольцо из телег нукеров, и снова монгольская ярость не смогла одолеть русскую доблесть. Словно приливная волна накатывались на холм тысячи Джебе и Субудая, и каждый раз откатывались назад, устилая телами павших крутые склоны. Солнце палило нещадно, всё нестерпимей становилась жажда, и едкий пот заливал сражающимся воинам глаза, но киевляне снова устояли. И когда вечерние сумерки опустились на землю, монголы отступили от горы.

Всю ночь в русском стане жгли костры, опасаясь ночной атаки, а князья и воеводы обсуждали сложившееся положение. Оно было плачевным, поскольку в яростных двухдневных боях киевляне потеряли очень много убитыми, а количество раненых превышало все мыслимые пределы. Заканчивались стрелы и метательные снаряды, но главная беда была в том, что подходили к концу запасы воды. И если проблему с продовольствием можно было решить, забив всех лошадей, то проблему с водой можно было разрешить только одним способом – сделать вылазку. Но это означало новые тяжёлые потери, и главное, пришлось бы покинуть столь надёжное укрепление. Калка – вот она, рядом, прямо под горой, но чтобы добраться до неё, надо пройти сквозь монгольские ряды. Поэтому князья и воеводы решили продолжать бой на холме. Мстислав Романович понимал, что и монголы не могут сидеть под горой до бесконечности, у них свои цели и задачи, а затяжная битва с киевской ратью в их планы не входит. В попытках овладеть укреплением Субудай и Джебе запросто могли положить все свои войска, и тогда им пришлось бы по всей строгости военного времени держать ответ перед Чингисханом. Поэтому была надежда на то, что монголы уйдут.

Третий день битвы ничем не отличался от предыдущих дней. С первыми лучами солнца штурм возобновился и непрерывно продолжался до середины дня. Затем нукеры отступили, и русские воины увидели карабкавшегося вверх по склону одинокого человека. Многие из дружинников, ходившие до этого походами в степь, знали его, это был старшина бродников по имени Плоскиня. Его пропустили за кольцо телег, где Плоскиня предстал перед Мстиславом Романовичем и двумя другими князьями, которые находились в укреплении – Андреем Туровским, зятем киевского князя, и Андреем Дубровицким.

Бродниками русские летописцы называли смешанное местное население, которое проживало в нижнем течении Дона и Днестра, а также вдоль побережья Азовского моря в XII–XIII веках. В.Н. Татищев полагал, что так назывались русские люди, которые исповедовали христианство и были поселены на Дону «для показания бродов и переходов». С.М. Соловьёв считал их просто бродячими шайками, напоминающими казаков. Аналогичного мнения придерживался и Н.М. Карамзин, называя бродников разбойниками, которые иногда нанимались на службу за плату. Одним словом, это были люди, не внушающие доверия. И тем удивительнее было то, что произошло дальше.

Плоскиня сообщил, что монгольские полководцы, Джебе-нойон и Субудай-багатур, не желают больше проливать кровь своих воинов и согласны за выкуп отпустить князей и всю киевскую рать из ловушки. Пусть русские сложат оружие и идут куда хотят, им препятствовать никто не будет, монголы слово держат крепко. В подтверждение искренности своих слов Плоскиня целовал крест на глазах у тысяч киевлян и клялся, что всё так и будет, как он только что поведал.

Трудно сказать, почему Мстислав Романович решил поверить старшине бродников. Скорее всего, он просто сам не знал, что делать дальше. Плоскиня явно не внушал доверия и не был тем человеком, которому можно верить на слово. Бродники пользовались дурной славой, и князь не мог об этом не знать. Возможно, что Мстиславу Старому очень хотелось самому поверить в то, что он услышал, и именно поэтому он стал склоняться к тому, чтобы принять монгольское предложение. Но дело в том, что если бы князь единолично объявил о желании сложить оружие, а войско почуяло подвох и единодушно выступило против этого, то тут уже и Мстислав Романович не смог бы ничего поделать. Значит, дело было не только в киевском князе. Скорее всего, ратникам и дружинникам действительно очень хотелось верить в то, что говорил им Плоскиня. Понимали ли киевляне, что если они выйдут из укрепления и сложат оружие, то окажутся во власти безжалостного врага, разъярённого упорным трёхдневным сопротивлением? Врага, у которого при попустительстве их князя убили послов? Не могли не понимать, и тем не менее…

Дружинники растащили повозки, и в образовавшийся проход сначала прошли князья вместе с Плоскиней, а затем длинной вереницей потянулись вниз по склону русские воины. У подножия холма они кидали в одну общую кучу мечи, боевые топоры, щиты, а сами стремительно бежали к Калке, чтобы скорее напиться. Утолив жажду, воины и гридни направлялись в сторону Днепра. Князей же окружили люди Плоскини, они так и стояли, наблюдая за тем, как последние русские ратники спускаются с холма. Ровными рядами застыли внизу конные монгольские тысячи, никто из степняков не рвался вперёд и не кричал ничего обидного, они просто стояли и равнодушно смотрели на происходящее. И лишь когда последний дружинник бросил в кучу своё оружие, послышались гортанные команды, стена нукеров дрогнула, а затем рванулась вперёд, и монголы принялись яростно рубить безоружное русское воинство.